Страница:
Глава 5
Блицкриг на Западе. 1940 год
Штаб Рундштедта разместился в старом немецком городе Кобленц, на Рейне. Рабочие помещения располагались в посеревшем от времени здании бывшего штаба VIII прусского армейского корпуса, в котором и по сей день ощущались вековые традиции прусско-немецкой армии. Большая часть офицеров разместилась в гостинице «Ризенфюрстенхоф».
Командующие группами армий практически не владели информацией о политической ситуации; их либо не ставили в известность, либо давали незначительную информацию об истинных намерениях руководства. Поэтому нет ничего странного в том, что огромную роль играли непроверенные слухи. Никто не понимал, где правда, а где пропагандистские штучки. Характерно, что недостаточное понимание политической ситуации не оказывало на Рундштедта и других генералов того впечатления, которое оно, вероятно, оказало бы на генералов других западных держав. Прусско-германского солдата на протяжении двухсот лет приучали не интересоваться политикой. Эта чисто прусская традиция глубоко укоренилась в сознании. Однако военные невольно задавались вопросом: почему ни Франция, ни Англия не вступили в бой на Западном фронте, когда большая часть немецкой армии и люфтваффе двинулись на Польшу?
Напряженное положение на политической арене обнаружило себя весной 1939 года. 1 сентября началась немецко-польская война. Когда 2 сентября Муссолини предпринял попытку примирить враждующие стороны, и Германия, как и Франция, согласилась на переговоры, британский посол в Берлине выдвинул в ультимативной форме требования, которые привели к войне. Франция поддержала Англию. С военной точки зрения осталось загадкой, почему две могущественные державы, Англия и Франция, не вторглись в Западную Германию в сентябре 1939 года, положив тем самым конец войне? По политическим соображениям? Надеялись на компромиссное решение после Польской кампании или вызывало тревогу советско-германское соглашение в отношении Польши?
То, что так называемый «Западный вал» – не более чем пропагандистский блеф, едва ли являлось тайной для западных разведывательных служб. Толщина бетона многих редутов не могла выдержать серьезной бомбардировки. Не хватало проволочных заграждений, было ничтожно мало артиллерии и пулеметов. Дороги и железнодорожная система находились только в стадии строительства. Во многих случаях сначала возводились бункеры, а уже потом приступали к строительству дорог, хотя любому солдату понятно, что сначала идет строительство дорог, а уж затем возводятся укрепления. Когда Рундштедт впервые инспектировал «Западный вал», укрепление вызвало у него приступ смеха. Помимо прочего, система коммуникаций, имеющая первостепенное значение, оказалась незавершенной, не говоря уже об аэродромах и зенитных позициях.
Согласно пропаганде, «Западный вал» по всем параметрам превосходил линию Мажино, не соответствовавшую современным стандартам фортификационную линию. Однако эта предполагаемая оборонительная система все еще находилась в стадии строительства, в то время как линия Мажино, построенная с особой тщательностью, являлась в действительности хорошо укрепленным оборонительным сооружением. Мы, естественно, допускали, что множество шпионов принимали участие в строительстве «Западного вала», и Франция с Англией были прекрасно осведомлены о реальном положении дел.
Следует обратить внимание и на расстановку сил в период с сентября по октябрь 1939 года. Три четверти немецкой армии и люфтваффе находились на Востоке и сражались у Буга. На Западе находилась только четверть пехотных дивизий и практически не было ни одной танковой. Мало того, в рейхе и на западных аэродромах остались только ослабленные подразделения люфтваффе. Эти несколько дивизий располагались на границах с Голландией, Бельгией, Люксембургом и Францией, причем на долю каждой выпадал весьма значительный участок. Так что ни о какой обороне не шло и речи. Не было никаких крупных сражений: участники просто стояли и смотрели друг на друга через границу. Вроде война, а вроде и нет. На границе время от времени звучали отдельные выстрелы, и потери в живой силе случались либо во время вылазок, либо по ночам, когда в темноте натыкались на минное поле. На многих фронтах между противниками существовали чуть ли не дружеские отношения; противные стороны достигли взаимопонимания в вопросе о том, что лучше просто ничего не делать. Войска установили «джентльменское соглашение», и ничто не нарушало эту идиллию.
В сентябре лишние дивизии были переброшены из Польши на Запад. По окончании Польской кампании немецкие войска отошли на Рейн, оставив на Востоке весьма незначительные силы. На Западе по-прежнему ничего не происходило. Гитлер казался провидцем, и народ верил, что он всегда прав, в то время как Генеральный штаб постоянно ошибается!
Стало известно, что главнокомандующий армией, генерал-полковник фон Браухич принял на веру, что теперь западная граница Германии будет просто находиться под наблюдением до тех пор, пока политики не найдут способа заключить мир. В соответствии с этим он хотел перейти к оборонительной тактике. Когда Гитлер услышал о намерении Браухича, то пришел в неописуемую ярость, и между ним и Генеральным штабом сухопутных войск произошел серьезный конфликт. Гитлер отдал приказ, согласно которому армия на Западном фронте в случае необходимости всегда должна быть готова перейти в наступление. Таким образом, ситуация, которая сложилась к концу осени 1939 года, когда Рундштедт прибыл в Кобленц, была довольно запутанной.
На Западном фронте находились три группы армий. Группа «Б» под командованием фон Бока, 18, 6, 4-я армии и большая часть моторизованного корпуса дислоцировались в низовье Рейна; передовые части стояли вдоль восточной границы Голландии и Бельгии, а южное крыло располагалась в районе Эйфеля[17]. Это была самая сильная во всех отношениях армейская группа.
Группа армий «А» под командованием фон Рундштедта, в состав которой входили 12-я армия Листа и 16-я армия Буша, формировала южное крыло охвата и располагалась в центре Западного фронта. Ее передовые части стояли вдоль границ с Францией и Люксембургом; правый фланг располагался юго-западнее Прюма, а левый в районе Мерцига на Сааре.
Группа армий «Ц» под командованием фон Лееба двумя армиями прикрывала немецкую границу от Мерцига через Саарбрюкен до южной границы баварского Пфальца[18] и восточнее Верхнего Рейна между Карлсруэ и Брукзалем.
В конце 1939 года был разработан план, вступавший в силу в случае нападения на Германию.
Группа армий «Б» входит в Голландию и Бельгию и движется в направлении Дуврского пролива. Идея была не новой; она принадлежала бывшему начальнику Генерального штаба графу фон Шлифену, разработавшему знаменитый «План Шлифена». Этот план (в несколько измененном виде) немцы уже использовали в 1914 году, во время Первой мировой войны. По замыслу Шлифена, первый удар наносился по Франции основной массой войск (причем главные силы должны быть сосредоточены на правом крыле) через Бельгию и Люксембург в обход с севера главных сил французской армии. Предлагалось захватить Париж, отбросить французские войска на восток и там окружить их и уничтожить.
Рундштедт не знал, что послужило причиной, заставившей вновь воспользоваться «Планом Шлифена», несколько видоизменив его[19].
Но факт остается фактом: основную задачу решала северная группа армий «Б».
Рундштедт оказался в более легком положении. Его группа армий «А» решала второстепенную задачу. Он должен был продвинуться как можно дальше к реке Мёз[20], примерно между Живе и Седаном, и прикрывать левый фланг северной группы войск.
Остальное по ситуации. Последней выступала группа армий «Ц». Прорвав линию Мажино с севера и востока, она должна была захватить Эльзас и Лотарингию.
Начиная с ноября 1939 года штаб Рундштедта работал по принципу: «Приказ о наступлении на Запад должен вести к изменению существующего плана». Инициатива, бесспорно, принадлежала выдающемуся начальнику штаба Рундштедта, генералу фон Манштейну. Именно он мысленно рассматривал все возможности, и это ему принадлежала концепция окончательного плана действий. Фон Рундштедт с первого взгляда, что было весьма характерно для него, одобрил идею начальника своего штаба, и после месяцев напряженной работы Рундштедт и Манштейн представили новый план Верховному командованию. Ответственность за план, согласно военной традиции, полностью ложилась на командующего, то есть на Рундштедта.
Фон Рундштедт и начальник его штаба задавались вопросом, приведет ли предполагаемое нападение северной группы армий через Голландию и Бельгию к самому крупному, а главное, к самому быстрому успеху. Дело в том, что территория Голландии и Бельгии представляла серьезную проблему для движения бронетанковой техники. Многочисленные голландские каналы и заболоченные территории служили серьезным препятствием для танков. Кроме того, в Бельгии и Голландии, помимо хорошо укрепленных границ, имелись внутренние фортификационные сооружения и несколько рядов оборонительных линий. За то время, что прошло с момента объявления войны, голландская и бельгийская армии сумели полностью подготовиться к оборонительным действиям.
Рундштедт, опираясь на план Манштейна, предложил включить танковый корпус в состав группы армий «А». Затем он предложил расширить первоначальную задачу своей группы армий: не только дойти до Мёза, но пересечь реку и продолжить движение в западном направлении. Благодаря этому армейская группа могла либо защищать южный фланг Бока и поддерживать контакт с группой армий «Ц», либо вступить в бой для оказания помощи армейской группе «Б» западнее Мёза. Эти предложения были одобрены Генеральным штабом сухопутных войск.
В первые месяцы 1940 года, по данным немецкой разведки, в Брюсселе состоялась встреча штабных офицеров Франции, Британии, Бельгии и Голландии. Это была вполне естественная мера предосторожности со стороны западных держав. Правда, не совсем понятно, каким образом, но некоторые вопросы, обсуждавшиеся на этой встрече, стали известны немцам. Теперь Генеральный штаб сухопутных войск понимал, что для того, чтобы избежать ситуации, которая сложилась в 1914 году, немцам следует пересечь границы, поскольку британская и французская армии немедленно начнут наступление из Северной Франции в направлении Брюсселя, чтобы оказать действенную поддержку голландско-бельгийской армии.
Эти данные подтверждали справедливость предложения генерала фон Манштейна о необходимости внесения изменений в первоначальный план операции. Теперь стало ясно, что атака армейской группы «Б» на бельгийской территории столкнется с атакой четырех западных союзников: Франции, Англии, Бельгии и Голландии. Следовательно, ни о каком быстром результате не идет речи; предстоят долгие ожесточенные бои в оборонительных зонах Бельгии и Голландии. Блестящий, детально продуманный план Рундштедта и Манштейна заключался в переносе центра тяжести с группы армий «Б» на группу армий «А».
Решающий удар следовало неожиданно нанести в западном направлении по линии Намюр–Седан и по побережью Ла-Манша между Дюнкерком и Абвилем. Тогда, если франко-британские войска стянутся к Брюсселю, армейская группа «А» обойдет их с фланга и тыла и, скорее всего, отрежет британскую армию от портов на Ла-Манше, а французскую армию от Франции. Единственная проблема заключалась в том, чтобы враг не узнал о месте сосредоточения основных германских сил. После долгих обсуждений и споров Верховный главнокомандующий одобрил представленный план. Таким образом, появился окончательный план действий, осуществление которого было намечено на 10 мая 1940 года.
Левофланговая армия группы «Б», 4-я армия под командованием фон Клюге, передавалась под командование фон Рундштедта. Таким образом, в состав армейской группы «А» теперь входили три армии: 4, 12 и 16-я. Кроме того, под командование Рундштедта перешли моторизованный корпус и внушительная танковая армия (так называемая танковая группа) под командованием генерала фон Клейста. Таким образом, девять танковых и моторизованная дивизии под командованием Клейста выстроились в центре территории, занятой 12-й и 16-й армиями. Помимо этого, 5-я и 7-я (Роммеля) танковые дивизии вошли в состав 4-й армии. Таким образом, объединенные войска под командованием Рундштедта состояли из пехотного корпуса и одиннадцати танковых и моторизованных дивизий. Не просто было разместить эту огромную массу людей и техники на небольшом пространстве между Рейном и западной границей, снабдить их всем необходимым и, что самое важное, обеспечить переброску этих сил!
9 мая Генеральный штаб армии информировал армейскую группу, что в скором времени ожидается высадка британских войск на бельгийском и голландском побережье.
В течение длительного периода, с окончания Польской кампании (октябрь 1939 года) до начала кампании на Западе (10 мая 1940 года), немцы, потратив эти шесть месяцев на интенсивные тренировки, смогли использовать опыт, полученный в Польше, в собственных интересах. За эти шесть месяцев заметно поднялся профессиональный уровень немецкой армии.
В начале 1940 года самолет люфтваффе с двумя офицерами на борту сбился с курса и приземлился на территории союзников. Офицеры имели при себе части оперативного плана, и во время вынужденного приземления успели уничтожить только отдельные фрагменты. Это обстоятельство вызвало у люфтваффе гораздо большую тревогу, чем у Гитлера. Он решил, что союзники могут расценить неожиданное приземление немецкого самолета как преднамеренный маневр. Кроме того, у офицеров был старый оперативный план, а не окончательный вариант, составленный Рундштедтом и Манштейном. Так что этот инцидент не причинил немцам никакого вреда.
В период, ограниченный ноябрем 1939-го и маем 1940 года, более одиннадцати раз отдавался приказ сосредоточить войска на границе и тут же поступал приказ отвести войска. Даже читатели, не разбирающиеся в тонкостях военного искусства, могут оценить тот уровень дисциплины и организованности, который позволял часто перемещать огромные массы людей и техники туда и обратно. Гитлер уже применял подобный метод, правда в несколько меньшем масштабе, осенью 1938 года перед походом в Судеты, а затем в конце августа 1939 года перед Польской кампанией. Каждый раз он проводил эти опыты со своей армией, исходя из политических соображений. Как правило, экстраординарная процедура на Западном фронте объяснялась погодными условиями. Придется еще раз отступить, потому что идет дождь, снег или происходит обледенение в горах западнее Рейна, которые не позволяют начать операцию. Метеорологи переживали трудные времена! Однако большинство офицеров не верили в реальность наступления, чего нельзя сказать о Рундштедте.
6 октября 1939 года в речи, произнесенной в Рейхстаге, Гитлер выступил с мирным предложением. От месяца к месяцу армия все меньше верила в возможность наступления.
На протяжении зимы генерал Шмундт, адъютант Гитлера, неоднократно посещал штаб армии, каждый раз убеждаясь в серьезности проблем, связанных с зимним периодом. Зима 1939/40 года была суровой. Лед, сковавший Рейн и Мозель, представлял серьезную угрозу для мостов. Обледенели извилистые горные дороги. Машины заносило; артиллерия на конной тяге двигалась, но очень медленно. Зимняя кампания диктовала особые требования, и Рундштедт предсказывал, что подобная авантюра может закончиться крайне неблагоприятно.
И наконец, следует упомянуть, что в результате трений и враждебного отношения к автору оперативного плана Манштейн был снят с должности начальника штаба Рундштедта, и его место занял генерал фон Зоденштерн. Рундштедту не удалось воспрепятствовать этой замене. Манштейну присвоили звание пехотного генерала и дали корпус. Вероятно, он проявлял излишнюю инициативу и слишком настаивал на претворении в жизнь своих идей. Хотя командующий армейской группой и его штаб, конечно, сожалели о снятии Манштейна, тем не менее, они были очень довольны новым начальником штаба уравновешенным, умным генералом фон Зоденштерном.
Вкратце изложу стратегический план. Группа армий Рундштедта должна была пробиться через линию Намюр–Седан и как можно быстрее достичь французского побережья Ла-Манша между Дюнкерком и Абвилем, чтобы отрезать пути отступления британцам и французам, идущим в Бельгию.
Взгляните на карту, и вам сразу же станет ясно, что по мере продвижения на Запад южный фланг армейской группы Рундштедта с каждым километром становился все длиннее и, следовательно, оказывался все в более тяжелом положении. Когда левое крыло достигло Абвиля, южный фланг тянулся от Саарлуи через Седан-Лан до Абвиля; то есть по прямой около 350 километров. В действительности он был намного длиннее. Предполагалось постепенно усиливать этот растянутый фланг, разворачивая идущие сзади резервы. Таким образом, чем дальше на запад продвигались танковая и 4-я армии, тем необходимее было, чтобы 12-я и 16-я армии разворачивались в южном направлении для обеспечения защиты линии Намюр–Седан и в особенности на Сомме.
Рундштедт знал, что в Париже, Шалон-сюр-Марне и Вердене оставались сильные резервы. Кроме того, он чрезвычайно высоко оценивал руководство французского Генерального штаба и понимал, что блестяще отлаженная железнодорожная система и находящиеся в отличном состоянии дороги позволяют быстро перебросить войска. Рундштедт был очень высокого мнения о французском генерале Гамелене и шутя говорил: «Мой маленький Гамелен несомненно знает, что делает!» Рундштедт познакомился с генералом Гамеленом в Лондоне в 1936 году, когда в качестве представителя германской армии присутствовал на похоронах короля Георга V.
Более всего Рундштедта беспокоил тот факт, что во время продвижения к побережью французское контрнаступление на глубоко завалившийся южный фланг может оказаться успешным. К этому моменту я вернусь несколько позже. Существовала еще одна причина, вызывавшая серьезную озабоченность командующего, и связана она была с Мёзом. Командующий исходил из того, что французы наверняка воспользовались образовавшимся временным интервалом с сентября 1939-го по май 1940 года, чтобы укрепить оборонительные сооружения на Мёзе между Намюром и Седаном.
Но чтобы достигнуть Мёза, немецким армиям группы «А» надо было пройти оборонительные пограничные рубежи, противотанковые укрепления и преодолеть гористую, покрытую лесами территорию Южной Бельгии. Следовало принимать в расчет сопротивление со стороны пограничных войск, арденнских стрелков, кавалерии и тому подобного. Могло потребоваться по крайней мере три дня, чтобы передовые части танковой и трех пехотных армий достигли Мёза по линии Намюр–Седан. Следовательно, у французов было достаточно времени, чтобы подготовиться к приходу немцев. Река Мёз и ее приток Семуа бегут, извиваясь, по глубокой долине. Обе реки имеют высокие, покрытые лесом берега. А это означает, что не так-то просто будет подойти к укрепленной линии на Мёзе; предстоит долгая, ожесточенная борьба. Вот эти два момента особенно беспокоили Рундштедта. Но, как показывает жизнь, чудеса все-таки случаются.
10 мая 1940 года жребий был брошен. Группы армий «Б» и «А» пересекли голландскую, бельгийскую, люксембургскую и французскую границы. В первые дни все внимание было обращено на группу армий «Б»; ей отводилось основное место в армейских докладах. О группе Рундштедта умышленно не упоминалось; проскочило единственное сообщение о том, что она становится центром сосредоточения основных сил армии и движется в западном направлении.
Я собираюсь обрисовать эту кампанию в самых общих чертах.
Незадолго до начала наступления был установлен крайне важный факт. Как я уже говорил, Рундштедт и его штаб были уверены, что линия по Мёзу должна быть серьезно укреплена. По данным аэрофотосъемки, оборонительные сооружения были вокруг Шарлевиль-Мёзьера и восточнее Мёза. В штабе Рундштедта служил отличный специалист, бывший австрийский офицер инженерных войск, майор фон Шотта. Изучив фотографии, сделанные с воздуха, он сделал заключение, что по большей части оборонительные сооружения только с виду кажутся грозными, а на самом деле работы на них не завершены. Эта информация, полученная перед наступлением танковой армии Клейста, способствовала ее успешному продвижению.
Для пехотных и танковой армий не было никаких особых трудностей в пересечении бельгийской, люксембургской и французских границ. Саперы подорвали дороги и противотанковые заграждения, и армии успешно продвигались вперед, в обход препятствий. Многие второстепенные оборонительные сооружения пустовали, и везде, где противник все-таки пытался оказывать сопротивление, оно с легкостью подавлялось. В первые дни на границах практически не велось сражений, а если они и случались, то весьма незначительные.
Бельгийская граница, естественно, была более укрепленной, поскольку отсюда начались аванпосты линии Мажино. Зато Люксембург не защищал своих границ. Полиция этой страны фактически оказала помощь в регулировании движения наступающих немецких колонн!
Вечером 10 и 11 мая в некоторых пунктах поначалу оказывалось сопротивление. Прежде всего со стороны бельгийской стрелковой дивизии и внезапно появившейся французской кавалерийской дивизии, способной вступить в бой и задержать наступление немецких армий. Но что стоило все их бесстрашие против танковой и пехотных армий, наступавших по всем дорогам, ведущим через страну? В каждой дивизии имелись карты с нанесенными маршрутами движения, и особо были отмечены маршруты, оставляемые открытыми для подхода подкрепления. Карты были очень подробными, с четко обозначенными маршрутами до Мёза. Огромная людская масса, растянувшись до Рейна, в едином порыве продвигалась все дальше и дальше. Рундштедт был сильно озабочен проблемой передвижения армий. К счастью, в 1940 году ни британские, ни французские воздушные силы не подвергали массированным атакам немецкие войска, в противном случае последствия могли быть очень серьезными.
Пока 4-я и 12-я пехотные армии и танковая армия Клейста двигались в западном направлении на Намюр–Седан, 16-я армия повернула в южном направлении к линии Седан–Сирк для прикрытия растянутого южного фланга армейской группы Рундштедта и установления контакта с правым крылом группы армий «Ц». Когда, развернувшись, 16-я армия достигла линии Мажино, поступил приказ: с целью сведения потерь до минимума двигаться в направлении укрепленных позиций не дальше, чем позволит вражеский огонь, окопаться и держать оборону. Все передвижения и маневры были отработаны теоретически и выполнялись с точностью часового механизма без единой накладки.
9 мая Рундштедт со своим штабом переехал из Кобленца в лесистую местность неподалеку от Битбурга, примерно в 20 километрах от центра фронта армейской группы. Рундштедт следил за продвижением своих армий с неослабевающим вниманием.
Как только танковые части подошли к Мёзу, Рундштедт, чтобы быть в решающий момент как можно ближе к фронту, перевел штаб из Битбурга в Бастонь. В южной Бельгии немцам было оказано упорное сопротивление, и в некоторых местах произошли ожесточенные бои, но они не послужили серьезным препятствием для продвижения немецких армий. Как планировалось, передовые части через несколько дней достигли линии Намюр–Седан.
Гитлер прибыл к Рундштедту в Бастонь, чтобы на месте ознакомиться с ситуацией. Он не сказал ничего, что заслуживало бы особого внимания. Чтобы составить полное представление об обстановке на Мёзе, Рундштедт с двумя офицерами прошли по реке от Мёзьера до Седана. Там уже полным ходом шла подготовка к переправе через реку. На западном берегу из нескольких бункеров велась стрельба, довольно вяло и нерегулярно. Казалось, что французская артиллерия попросту бездействует; слышались только отдельные пулеметные очереди.
Тем временем головные части танковой армии под командованием Гудериана приступили к переправе. Короткие, но ожесточенные бои прошли в районах Шарлевиль-Мёзьера и Седана. Однако танки успешно, с минимальными потерями форсировали реку. Рундштедт не мог понять, как могло произойти, чтобы танки с незначительными потерями умудрились форсировать Мёз на широком фронте от Шарлевиля до Седана. Это было первым чудом.
А вот на севере 4-й армии пришлось намного сложнее. 5-я и 7-я танковые дивизии и часть пехотных дивизий приняли тяжелый бой на переправе у Динана и Живе. Противник предпринял попытку контрнаступления. Однако в конечном итоге реку удалось форсировать. Правда, произошла задержка, и противник в данном случае был ни при чем. Большая часть мостов через Семуа была разрушена; на западном берегу, по которому двигались нескончаемые моторизованные колонны и пехотные дивизии, создались пробки.
Командующие группами армий практически не владели информацией о политической ситуации; их либо не ставили в известность, либо давали незначительную информацию об истинных намерениях руководства. Поэтому нет ничего странного в том, что огромную роль играли непроверенные слухи. Никто не понимал, где правда, а где пропагандистские штучки. Характерно, что недостаточное понимание политической ситуации не оказывало на Рундштедта и других генералов того впечатления, которое оно, вероятно, оказало бы на генералов других западных держав. Прусско-германского солдата на протяжении двухсот лет приучали не интересоваться политикой. Эта чисто прусская традиция глубоко укоренилась в сознании. Однако военные невольно задавались вопросом: почему ни Франция, ни Англия не вступили в бой на Западном фронте, когда большая часть немецкой армии и люфтваффе двинулись на Польшу?
Напряженное положение на политической арене обнаружило себя весной 1939 года. 1 сентября началась немецко-польская война. Когда 2 сентября Муссолини предпринял попытку примирить враждующие стороны, и Германия, как и Франция, согласилась на переговоры, британский посол в Берлине выдвинул в ультимативной форме требования, которые привели к войне. Франция поддержала Англию. С военной точки зрения осталось загадкой, почему две могущественные державы, Англия и Франция, не вторглись в Западную Германию в сентябре 1939 года, положив тем самым конец войне? По политическим соображениям? Надеялись на компромиссное решение после Польской кампании или вызывало тревогу советско-германское соглашение в отношении Польши?
То, что так называемый «Западный вал» – не более чем пропагандистский блеф, едва ли являлось тайной для западных разведывательных служб. Толщина бетона многих редутов не могла выдержать серьезной бомбардировки. Не хватало проволочных заграждений, было ничтожно мало артиллерии и пулеметов. Дороги и железнодорожная система находились только в стадии строительства. Во многих случаях сначала возводились бункеры, а уже потом приступали к строительству дорог, хотя любому солдату понятно, что сначала идет строительство дорог, а уж затем возводятся укрепления. Когда Рундштедт впервые инспектировал «Западный вал», укрепление вызвало у него приступ смеха. Помимо прочего, система коммуникаций, имеющая первостепенное значение, оказалась незавершенной, не говоря уже об аэродромах и зенитных позициях.
Согласно пропаганде, «Западный вал» по всем параметрам превосходил линию Мажино, не соответствовавшую современным стандартам фортификационную линию. Однако эта предполагаемая оборонительная система все еще находилась в стадии строительства, в то время как линия Мажино, построенная с особой тщательностью, являлась в действительности хорошо укрепленным оборонительным сооружением. Мы, естественно, допускали, что множество шпионов принимали участие в строительстве «Западного вала», и Франция с Англией были прекрасно осведомлены о реальном положении дел.
Следует обратить внимание и на расстановку сил в период с сентября по октябрь 1939 года. Три четверти немецкой армии и люфтваффе находились на Востоке и сражались у Буга. На Западе находилась только четверть пехотных дивизий и практически не было ни одной танковой. Мало того, в рейхе и на западных аэродромах остались только ослабленные подразделения люфтваффе. Эти несколько дивизий располагались на границах с Голландией, Бельгией, Люксембургом и Францией, причем на долю каждой выпадал весьма значительный участок. Так что ни о какой обороне не шло и речи. Не было никаких крупных сражений: участники просто стояли и смотрели друг на друга через границу. Вроде война, а вроде и нет. На границе время от времени звучали отдельные выстрелы, и потери в живой силе случались либо во время вылазок, либо по ночам, когда в темноте натыкались на минное поле. На многих фронтах между противниками существовали чуть ли не дружеские отношения; противные стороны достигли взаимопонимания в вопросе о том, что лучше просто ничего не делать. Войска установили «джентльменское соглашение», и ничто не нарушало эту идиллию.
В сентябре лишние дивизии были переброшены из Польши на Запад. По окончании Польской кампании немецкие войска отошли на Рейн, оставив на Востоке весьма незначительные силы. На Западе по-прежнему ничего не происходило. Гитлер казался провидцем, и народ верил, что он всегда прав, в то время как Генеральный штаб постоянно ошибается!
Стало известно, что главнокомандующий армией, генерал-полковник фон Браухич принял на веру, что теперь западная граница Германии будет просто находиться под наблюдением до тех пор, пока политики не найдут способа заключить мир. В соответствии с этим он хотел перейти к оборонительной тактике. Когда Гитлер услышал о намерении Браухича, то пришел в неописуемую ярость, и между ним и Генеральным штабом сухопутных войск произошел серьезный конфликт. Гитлер отдал приказ, согласно которому армия на Западном фронте в случае необходимости всегда должна быть готова перейти в наступление. Таким образом, ситуация, которая сложилась к концу осени 1939 года, когда Рундштедт прибыл в Кобленц, была довольно запутанной.
На Западном фронте находились три группы армий. Группа «Б» под командованием фон Бока, 18, 6, 4-я армии и большая часть моторизованного корпуса дислоцировались в низовье Рейна; передовые части стояли вдоль восточной границы Голландии и Бельгии, а южное крыло располагалась в районе Эйфеля[17]. Это была самая сильная во всех отношениях армейская группа.
Группа армий «А» под командованием фон Рундштедта, в состав которой входили 12-я армия Листа и 16-я армия Буша, формировала южное крыло охвата и располагалась в центре Западного фронта. Ее передовые части стояли вдоль границ с Францией и Люксембургом; правый фланг располагался юго-западнее Прюма, а левый в районе Мерцига на Сааре.
Группа армий «Ц» под командованием фон Лееба двумя армиями прикрывала немецкую границу от Мерцига через Саарбрюкен до южной границы баварского Пфальца[18] и восточнее Верхнего Рейна между Карлсруэ и Брукзалем.
В конце 1939 года был разработан план, вступавший в силу в случае нападения на Германию.
Группа армий «Б» входит в Голландию и Бельгию и движется в направлении Дуврского пролива. Идея была не новой; она принадлежала бывшему начальнику Генерального штаба графу фон Шлифену, разработавшему знаменитый «План Шлифена». Этот план (в несколько измененном виде) немцы уже использовали в 1914 году, во время Первой мировой войны. По замыслу Шлифена, первый удар наносился по Франции основной массой войск (причем главные силы должны быть сосредоточены на правом крыле) через Бельгию и Люксембург в обход с севера главных сил французской армии. Предлагалось захватить Париж, отбросить французские войска на восток и там окружить их и уничтожить.
Рундштедт не знал, что послужило причиной, заставившей вновь воспользоваться «Планом Шлифена», несколько видоизменив его[19].
Но факт остается фактом: основную задачу решала северная группа армий «Б».
Рундштедт оказался в более легком положении. Его группа армий «А» решала второстепенную задачу. Он должен был продвинуться как можно дальше к реке Мёз[20], примерно между Живе и Седаном, и прикрывать левый фланг северной группы войск.
Остальное по ситуации. Последней выступала группа армий «Ц». Прорвав линию Мажино с севера и востока, она должна была захватить Эльзас и Лотарингию.
Начиная с ноября 1939 года штаб Рундштедта работал по принципу: «Приказ о наступлении на Запад должен вести к изменению существующего плана». Инициатива, бесспорно, принадлежала выдающемуся начальнику штаба Рундштедта, генералу фон Манштейну. Именно он мысленно рассматривал все возможности, и это ему принадлежала концепция окончательного плана действий. Фон Рундштедт с первого взгляда, что было весьма характерно для него, одобрил идею начальника своего штаба, и после месяцев напряженной работы Рундштедт и Манштейн представили новый план Верховному командованию. Ответственность за план, согласно военной традиции, полностью ложилась на командующего, то есть на Рундштедта.
Фон Рундштедт и начальник его штаба задавались вопросом, приведет ли предполагаемое нападение северной группы армий через Голландию и Бельгию к самому крупному, а главное, к самому быстрому успеху. Дело в том, что территория Голландии и Бельгии представляла серьезную проблему для движения бронетанковой техники. Многочисленные голландские каналы и заболоченные территории служили серьезным препятствием для танков. Кроме того, в Бельгии и Голландии, помимо хорошо укрепленных границ, имелись внутренние фортификационные сооружения и несколько рядов оборонительных линий. За то время, что прошло с момента объявления войны, голландская и бельгийская армии сумели полностью подготовиться к оборонительным действиям.
Рундштедт, опираясь на план Манштейна, предложил включить танковый корпус в состав группы армий «А». Затем он предложил расширить первоначальную задачу своей группы армий: не только дойти до Мёза, но пересечь реку и продолжить движение в западном направлении. Благодаря этому армейская группа могла либо защищать южный фланг Бока и поддерживать контакт с группой армий «Ц», либо вступить в бой для оказания помощи армейской группе «Б» западнее Мёза. Эти предложения были одобрены Генеральным штабом сухопутных войск.
В первые месяцы 1940 года, по данным немецкой разведки, в Брюсселе состоялась встреча штабных офицеров Франции, Британии, Бельгии и Голландии. Это была вполне естественная мера предосторожности со стороны западных держав. Правда, не совсем понятно, каким образом, но некоторые вопросы, обсуждавшиеся на этой встрече, стали известны немцам. Теперь Генеральный штаб сухопутных войск понимал, что для того, чтобы избежать ситуации, которая сложилась в 1914 году, немцам следует пересечь границы, поскольку британская и французская армии немедленно начнут наступление из Северной Франции в направлении Брюсселя, чтобы оказать действенную поддержку голландско-бельгийской армии.
Эти данные подтверждали справедливость предложения генерала фон Манштейна о необходимости внесения изменений в первоначальный план операции. Теперь стало ясно, что атака армейской группы «Б» на бельгийской территории столкнется с атакой четырех западных союзников: Франции, Англии, Бельгии и Голландии. Следовательно, ни о каком быстром результате не идет речи; предстоят долгие ожесточенные бои в оборонительных зонах Бельгии и Голландии. Блестящий, детально продуманный план Рундштедта и Манштейна заключался в переносе центра тяжести с группы армий «Б» на группу армий «А».
Решающий удар следовало неожиданно нанести в западном направлении по линии Намюр–Седан и по побережью Ла-Манша между Дюнкерком и Абвилем. Тогда, если франко-британские войска стянутся к Брюсселю, армейская группа «А» обойдет их с фланга и тыла и, скорее всего, отрежет британскую армию от портов на Ла-Манше, а французскую армию от Франции. Единственная проблема заключалась в том, чтобы враг не узнал о месте сосредоточения основных германских сил. После долгих обсуждений и споров Верховный главнокомандующий одобрил представленный план. Таким образом, появился окончательный план действий, осуществление которого было намечено на 10 мая 1940 года.
Левофланговая армия группы «Б», 4-я армия под командованием фон Клюге, передавалась под командование фон Рундштедта. Таким образом, в состав армейской группы «А» теперь входили три армии: 4, 12 и 16-я. Кроме того, под командование Рундштедта перешли моторизованный корпус и внушительная танковая армия (так называемая танковая группа) под командованием генерала фон Клейста. Таким образом, девять танковых и моторизованная дивизии под командованием Клейста выстроились в центре территории, занятой 12-й и 16-й армиями. Помимо этого, 5-я и 7-я (Роммеля) танковые дивизии вошли в состав 4-й армии. Таким образом, объединенные войска под командованием Рундштедта состояли из пехотного корпуса и одиннадцати танковых и моторизованных дивизий. Не просто было разместить эту огромную массу людей и техники на небольшом пространстве между Рейном и западной границей, снабдить их всем необходимым и, что самое важное, обеспечить переброску этих сил!
9 мая Генеральный штаб армии информировал армейскую группу, что в скором времени ожидается высадка британских войск на бельгийском и голландском побережье.
В течение длительного периода, с окончания Польской кампании (октябрь 1939 года) до начала кампании на Западе (10 мая 1940 года), немцы, потратив эти шесть месяцев на интенсивные тренировки, смогли использовать опыт, полученный в Польше, в собственных интересах. За эти шесть месяцев заметно поднялся профессиональный уровень немецкой армии.
В начале 1940 года самолет люфтваффе с двумя офицерами на борту сбился с курса и приземлился на территории союзников. Офицеры имели при себе части оперативного плана, и во время вынужденного приземления успели уничтожить только отдельные фрагменты. Это обстоятельство вызвало у люфтваффе гораздо большую тревогу, чем у Гитлера. Он решил, что союзники могут расценить неожиданное приземление немецкого самолета как преднамеренный маневр. Кроме того, у офицеров был старый оперативный план, а не окончательный вариант, составленный Рундштедтом и Манштейном. Так что этот инцидент не причинил немцам никакого вреда.
В период, ограниченный ноябрем 1939-го и маем 1940 года, более одиннадцати раз отдавался приказ сосредоточить войска на границе и тут же поступал приказ отвести войска. Даже читатели, не разбирающиеся в тонкостях военного искусства, могут оценить тот уровень дисциплины и организованности, который позволял часто перемещать огромные массы людей и техники туда и обратно. Гитлер уже применял подобный метод, правда в несколько меньшем масштабе, осенью 1938 года перед походом в Судеты, а затем в конце августа 1939 года перед Польской кампанией. Каждый раз он проводил эти опыты со своей армией, исходя из политических соображений. Как правило, экстраординарная процедура на Западном фронте объяснялась погодными условиями. Придется еще раз отступить, потому что идет дождь, снег или происходит обледенение в горах западнее Рейна, которые не позволяют начать операцию. Метеорологи переживали трудные времена! Однако большинство офицеров не верили в реальность наступления, чего нельзя сказать о Рундштедте.
6 октября 1939 года в речи, произнесенной в Рейхстаге, Гитлер выступил с мирным предложением. От месяца к месяцу армия все меньше верила в возможность наступления.
На протяжении зимы генерал Шмундт, адъютант Гитлера, неоднократно посещал штаб армии, каждый раз убеждаясь в серьезности проблем, связанных с зимним периодом. Зима 1939/40 года была суровой. Лед, сковавший Рейн и Мозель, представлял серьезную угрозу для мостов. Обледенели извилистые горные дороги. Машины заносило; артиллерия на конной тяге двигалась, но очень медленно. Зимняя кампания диктовала особые требования, и Рундштедт предсказывал, что подобная авантюра может закончиться крайне неблагоприятно.
И наконец, следует упомянуть, что в результате трений и враждебного отношения к автору оперативного плана Манштейн был снят с должности начальника штаба Рундштедта, и его место занял генерал фон Зоденштерн. Рундштедту не удалось воспрепятствовать этой замене. Манштейну присвоили звание пехотного генерала и дали корпус. Вероятно, он проявлял излишнюю инициативу и слишком настаивал на претворении в жизнь своих идей. Хотя командующий армейской группой и его штаб, конечно, сожалели о снятии Манштейна, тем не менее, они были очень довольны новым начальником штаба уравновешенным, умным генералом фон Зоденштерном.
Вкратце изложу стратегический план. Группа армий Рундштедта должна была пробиться через линию Намюр–Седан и как можно быстрее достичь французского побережья Ла-Манша между Дюнкерком и Абвилем, чтобы отрезать пути отступления британцам и французам, идущим в Бельгию.
Взгляните на карту, и вам сразу же станет ясно, что по мере продвижения на Запад южный фланг армейской группы Рундштедта с каждым километром становился все длиннее и, следовательно, оказывался все в более тяжелом положении. Когда левое крыло достигло Абвиля, южный фланг тянулся от Саарлуи через Седан-Лан до Абвиля; то есть по прямой около 350 километров. В действительности он был намного длиннее. Предполагалось постепенно усиливать этот растянутый фланг, разворачивая идущие сзади резервы. Таким образом, чем дальше на запад продвигались танковая и 4-я армии, тем необходимее было, чтобы 12-я и 16-я армии разворачивались в южном направлении для обеспечения защиты линии Намюр–Седан и в особенности на Сомме.
Рундштедт знал, что в Париже, Шалон-сюр-Марне и Вердене оставались сильные резервы. Кроме того, он чрезвычайно высоко оценивал руководство французского Генерального штаба и понимал, что блестяще отлаженная железнодорожная система и находящиеся в отличном состоянии дороги позволяют быстро перебросить войска. Рундштедт был очень высокого мнения о французском генерале Гамелене и шутя говорил: «Мой маленький Гамелен несомненно знает, что делает!» Рундштедт познакомился с генералом Гамеленом в Лондоне в 1936 году, когда в качестве представителя германской армии присутствовал на похоронах короля Георга V.
Более всего Рундштедта беспокоил тот факт, что во время продвижения к побережью французское контрнаступление на глубоко завалившийся южный фланг может оказаться успешным. К этому моменту я вернусь несколько позже. Существовала еще одна причина, вызывавшая серьезную озабоченность командующего, и связана она была с Мёзом. Командующий исходил из того, что французы наверняка воспользовались образовавшимся временным интервалом с сентября 1939-го по май 1940 года, чтобы укрепить оборонительные сооружения на Мёзе между Намюром и Седаном.
Но чтобы достигнуть Мёза, немецким армиям группы «А» надо было пройти оборонительные пограничные рубежи, противотанковые укрепления и преодолеть гористую, покрытую лесами территорию Южной Бельгии. Следовало принимать в расчет сопротивление со стороны пограничных войск, арденнских стрелков, кавалерии и тому подобного. Могло потребоваться по крайней мере три дня, чтобы передовые части танковой и трех пехотных армий достигли Мёза по линии Намюр–Седан. Следовательно, у французов было достаточно времени, чтобы подготовиться к приходу немцев. Река Мёз и ее приток Семуа бегут, извиваясь, по глубокой долине. Обе реки имеют высокие, покрытые лесом берега. А это означает, что не так-то просто будет подойти к укрепленной линии на Мёзе; предстоит долгая, ожесточенная борьба. Вот эти два момента особенно беспокоили Рундштедта. Но, как показывает жизнь, чудеса все-таки случаются.
10 мая 1940 года жребий был брошен. Группы армий «Б» и «А» пересекли голландскую, бельгийскую, люксембургскую и французскую границы. В первые дни все внимание было обращено на группу армий «Б»; ей отводилось основное место в армейских докладах. О группе Рундштедта умышленно не упоминалось; проскочило единственное сообщение о том, что она становится центром сосредоточения основных сил армии и движется в западном направлении.
Я собираюсь обрисовать эту кампанию в самых общих чертах.
Незадолго до начала наступления был установлен крайне важный факт. Как я уже говорил, Рундштедт и его штаб были уверены, что линия по Мёзу должна быть серьезно укреплена. По данным аэрофотосъемки, оборонительные сооружения были вокруг Шарлевиль-Мёзьера и восточнее Мёза. В штабе Рундштедта служил отличный специалист, бывший австрийский офицер инженерных войск, майор фон Шотта. Изучив фотографии, сделанные с воздуха, он сделал заключение, что по большей части оборонительные сооружения только с виду кажутся грозными, а на самом деле работы на них не завершены. Эта информация, полученная перед наступлением танковой армии Клейста, способствовала ее успешному продвижению.
Для пехотных и танковой армий не было никаких особых трудностей в пересечении бельгийской, люксембургской и французских границ. Саперы подорвали дороги и противотанковые заграждения, и армии успешно продвигались вперед, в обход препятствий. Многие второстепенные оборонительные сооружения пустовали, и везде, где противник все-таки пытался оказывать сопротивление, оно с легкостью подавлялось. В первые дни на границах практически не велось сражений, а если они и случались, то весьма незначительные.
Бельгийская граница, естественно, была более укрепленной, поскольку отсюда начались аванпосты линии Мажино. Зато Люксембург не защищал своих границ. Полиция этой страны фактически оказала помощь в регулировании движения наступающих немецких колонн!
Вечером 10 и 11 мая в некоторых пунктах поначалу оказывалось сопротивление. Прежде всего со стороны бельгийской стрелковой дивизии и внезапно появившейся французской кавалерийской дивизии, способной вступить в бой и задержать наступление немецких армий. Но что стоило все их бесстрашие против танковой и пехотных армий, наступавших по всем дорогам, ведущим через страну? В каждой дивизии имелись карты с нанесенными маршрутами движения, и особо были отмечены маршруты, оставляемые открытыми для подхода подкрепления. Карты были очень подробными, с четко обозначенными маршрутами до Мёза. Огромная людская масса, растянувшись до Рейна, в едином порыве продвигалась все дальше и дальше. Рундштедт был сильно озабочен проблемой передвижения армий. К счастью, в 1940 году ни британские, ни французские воздушные силы не подвергали массированным атакам немецкие войска, в противном случае последствия могли быть очень серьезными.
Пока 4-я и 12-я пехотные армии и танковая армия Клейста двигались в западном направлении на Намюр–Седан, 16-я армия повернула в южном направлении к линии Седан–Сирк для прикрытия растянутого южного фланга армейской группы Рундштедта и установления контакта с правым крылом группы армий «Ц». Когда, развернувшись, 16-я армия достигла линии Мажино, поступил приказ: с целью сведения потерь до минимума двигаться в направлении укрепленных позиций не дальше, чем позволит вражеский огонь, окопаться и держать оборону. Все передвижения и маневры были отработаны теоретически и выполнялись с точностью часового механизма без единой накладки.
9 мая Рундштедт со своим штабом переехал из Кобленца в лесистую местность неподалеку от Битбурга, примерно в 20 километрах от центра фронта армейской группы. Рундштедт следил за продвижением своих армий с неослабевающим вниманием.
Как только танковые части подошли к Мёзу, Рундштедт, чтобы быть в решающий момент как можно ближе к фронту, перевел штаб из Битбурга в Бастонь. В южной Бельгии немцам было оказано упорное сопротивление, и в некоторых местах произошли ожесточенные бои, но они не послужили серьезным препятствием для продвижения немецких армий. Как планировалось, передовые части через несколько дней достигли линии Намюр–Седан.
Гитлер прибыл к Рундштедту в Бастонь, чтобы на месте ознакомиться с ситуацией. Он не сказал ничего, что заслуживало бы особого внимания. Чтобы составить полное представление об обстановке на Мёзе, Рундштедт с двумя офицерами прошли по реке от Мёзьера до Седана. Там уже полным ходом шла подготовка к переправе через реку. На западном берегу из нескольких бункеров велась стрельба, довольно вяло и нерегулярно. Казалось, что французская артиллерия попросту бездействует; слышались только отдельные пулеметные очереди.
Тем временем головные части танковой армии под командованием Гудериана приступили к переправе. Короткие, но ожесточенные бои прошли в районах Шарлевиль-Мёзьера и Седана. Однако танки успешно, с минимальными потерями форсировали реку. Рундштедт не мог понять, как могло произойти, чтобы танки с незначительными потерями умудрились форсировать Мёз на широком фронте от Шарлевиля до Седана. Это было первым чудом.
А вот на севере 4-й армии пришлось намного сложнее. 5-я и 7-я танковые дивизии и часть пехотных дивизий приняли тяжелый бой на переправе у Динана и Живе. Противник предпринял попытку контрнаступления. Однако в конечном итоге реку удалось форсировать. Правда, произошла задержка, и противник в данном случае был ни при чем. Большая часть мостов через Семуа была разрушена; на западном берегу, по которому двигались нескончаемые моторизованные колонны и пехотные дивизии, создались пробки.