Страница:
Хеллер взглянул на нее. На ней была блузка вся в блестках и широкая юбка. Будучи джентльменом, он скинул с себя пальто, снял потрепанный пиджачок работяги и подал ей. Она влезла в него и застегнулась на все пуговицы до самого горла. Ух, ну и страшно же она в нем выглядела. Как какой-то водопроводчик или что-то в таком же роде! Она действительно знала толк в одежде.
— Итак, мистер Джет, — заговорил Изя, — поскольку вы главный и единственный владелец акций, мы можем опустить формальности собрания акционеров. Подпишите, пожалуйста, эти бумаги. — Он выложил их на боковой столик.
Хеллер, с ручкой наготове, склонился над бумагами. Он прочитал несколько верхних строк. Мамми Бумп назначалась президентом и главным управляющим!
Хеллер поднял лицо с округлившимися глазами. Графиня взирала на него с какой-то особой суровостью. Рукой она сделала быстрое движение, изображая подпись.
Хеллер расписался.
Они тотчас же поднялись — Мамми Бумп, Том-Том и графиня Крэк — и стали выходить из комнаты на сцену. С ними пошел было и Хеллер, но Мамми Бумп твердо оттолкнула его и заставила опуститься в кресло, говоря:
— Здесь побудь, морячок, и действуй, как морской пехотинец, если они высадят на нас свой десант. Но пока я не подам тебе сигнала, не выходи.
Они вышли на сцену, и Тот-Том рассеянно закрыл за всеми дверь. Хеллер повернулся к Изе:
— А чего мы вообще-то дергаемся? Ведь «Граббе-Манхэттен» повесит замки на двери.
— А, банк, — откликнулся Изя. — Видите ли, когда я позвонил в комиссию по азартным играм и сообщил им, что их распоряжение о продаже корпорации Пьегаре выполнил, они закрыли это дело и продлили лицензию корпорации.
— Так я же говорю о банке «Граббе-Манхэттен»! — напомнил ему Хеллер.
— Ну и я тоже, — молвил Изя. — Видите ли, я ведь мог сказать Граббе-Манхэттену, что корпорация будет продолжать пользоваться лицензией на игорные заведения. Они-то считали, что рискуют, потому что эту лицензию собирались аннулировать.
— Это все? — спросил Хеллер.
— Не совсем. Поскольку серьезные обвинения, которые они могли бы выдвинуть против Пьегаре, к корпорации больше не относились — ее же продали, — я сказал им: если они не продлят срока возврата займов, я формально объявлю вас несостоятельным, и тогда они потеряют все. Вот почему я не мог приехать сюда пораньше. Им нужно провести собрание банковских директоров по всем вопросам, касающимся займов на миллиард долларов или больше, и они пытались выяснить местонахождение Роксентера, что им удалось сделать только в десять часов. Но они с Гробсом находятся в Китае — налаживают мирные отношения и организуют новые нефтяные монополии, — так что им пришлось действовать без него. Я уверен, он устроит грандиозный скандал, когда вернется и все узнает, но мы получили отсрочку на все закладные корпорации.
Графиня Крэк приоткрыла дверь и поманила их на сцену. Изя подтолкнул Хеллера вперед, а сам съежился от страха сзади, говоря:
— Ну вы-то идите, идите. А я боюсь выходить перед этой воющей толпой!
Хеллер вышел на сцену. Там стояла Мамми Бумп: и так высокого роста, сейчас на сцене она выглядела весьма внушительно. Я вдруг понял, почему на ее плечах оборванный пиджак работяги. Ловкий психологический прием: в нем она казалась им своей в доску. Ей удалось установить в зале мертвую тишину. Это все объяснялось ее (…) умением как артистки овладевать вниманием зрителя. Ни единой насмешки в адрес Хеллера — одни только хмурые, молчаливые лица. Эта минута для меня была испорчена. Никаких помидоров! Никаких тухлых яиц.
Звонким голосом Мамми Бумп прокричала:
— Позвольте мне представить вам главного акционера этой корпорации: этого надежного, этого замечательного морского офицера, который прибыл сюда на своем береговом катере, только чтобы поговорить с вами сегодня. Это звезда из звезд, друг президентов, единственный, неповторимый, настоящий Джером Терренс Уистер!
Сидящий за системой барабанов Том-Том заработал палочками. Барабанный грохот нарастал, приближаясь к крещендо. Заглушённый им голос Мамми проговорил Хеллеру на ухо:
— Скажи только одно: «Да, я одобряю». И поклонись. Это все. Больше ничего!
Мощный удар тарелок — и грохот барабанов окончился.
Вероятно, ошарашенный звоном тарелок и отупевший от вида обширной молчаливой аудитории, Хеллер громко произнес:
— Да! Я согласен! — и поклонился.
Что тут началось в зале! Столпотворение! Настоящее столпотворение!
В воздух полетели шляпы и фуражки. Вырвались вопли из тысяч глоток! Затем, подобно стаду несущихся животных, люди валом повалили на сцену, переступая через спинки сидений. Они подхватили Хеллера на руки, посадили себе на плечи и, обойдя с ним всю сцену, спустились по ступенькам и пронесли его вокруг всего зала. При этом они все время кричали: «Да здравствует шеф!»
Внезапно в зале зажегся свет!
Кто-то, должно быть осветитель сцены, взобрался на балкон и заработал прожектором для подсветки. Он навел его на Хеллера и пошел менять света: за синим последовал красный, потом желтый, потом белый. Тут он, верно, услышал сигнал, исходящий от Мамми, ибо луч света метнулся на сцену и лег на нее. Она подняла руки вверх и потребовала внимания. Хеллера через рампу поставили на сцену, и все лица обратились к Мамми.
Голосом, который заставил бы древнегреческого оратора перевернуться в могиле от зависти, Мамми прогремела:
— Вот что, леди и джентльмены, вы гордые служащие компании, получившей новое наименование: корпорация казино «Везучий Денек»! Весла на воду и паруса по ветру! Бульвар вымести! Пусть кости и рулетки купаются в деньгах. Тащите ту баржу, исправьте тот крен! Короче: как президент и главный управляющий я советую вам вернуться к работе! Что вы на это скажете?
Толпа ответила ликованием и устремилась из зала по своим делам.
Хеллер оглядел обезлюдевший зал, перевел взгляд на Мамми, на Том-Тома, на графиню и недоуменно спросил:
— Это что же я такое одобрил?
У остальных головы были заняты другими делами, и никто ему не ответил. Хеллер снова спросил:
— А свет-то зажегся как?
Том-Том прекратил подтягивать кожу на барабане, робко взглянул на Хеллера и сказал:
— Я не мог пойти сам в компанию коммунальных услуг. Знаю, что как казначей я должен решать с ними дела, но мне было бы не понять, правильно ли я им выплачиваю, поэтому я послал туда руководителя нашей музыкальной группы. Скоро все будет включено: свет, телефон, вода и отопление, — поскольку он успевает вовремя.
— Но люди не могут приступить к игре в казино, — возразил, оглянувшись, Хеллер, — и даже не могут разменять деньги. У нас нет наличных.
На это графиня Крэк, стоявшая рядом, ответила:
— Я тебе, милый, не говорила, поскольку ты был, похоже, так занят, но три мешка из тех денег я спрятала в вентиляционной шахте. Это примерно полтора миллиона, по их расчетам. Я отдала их Мамми, чтобы она заставила заработать твою корпорацию.
— И мы это, милочка, действительно очень ценим, — заговорила Мамми. — Этого хватит, чтобы заплатить за коммунальные услуги, снабдить деньгами кассы казино и наполнить ими игровые автоматы, чтобы мы смогли начать привлекать деньги со стороны.
— Что же все-таки я одобрил? — повторил вопрос Хеллер. Но Мамми уже выталкивала его из зрительного зала.
Они прошли в вестибюль, битком набитый вновь прибывающими посетителями, которые валили целыми толпами! Люди стояли четырьмя длинными очередями к регистрационному столу, за которым их проворно регистрировали клерки.
Хеллер выглянул из бокового окна. Стоянка была забита недавно прибывшими машинами. Другие, растянувшись по улице, непрестанно гудели, дюйм за дюймом продвигаясь вперед.
— Почему все эти люди едут сюда? — спросил Хеллер у Мамми.
— Я полагаю, чтобы посмотреть на место сражения, — отвечала она, подталкивая его вверх по какой-то лестнице. — Об этом говорит все центральное телевидение. Горящие танки, взрывающиеся десантные суда, сбитые самолеты. Кругом развалины — настоящие! Рекламщики здорово потрудились, чтобы растрезвонить в прессе и по телевидению то, как ты штурмом взял целый Атлантик-Сити. Они даже использовали отрывки из документального фильма о высадке десанта в Нормандии во второй мировой войне. Эти сообщения с середины утра передают по всей радио и телевизионной сети. Но репортеры Атлантик-Сити, как всегда, перещеголяли всех. У меня из груди вырвался хриплый стон. Какие там (…) репортеры Атлантик-Сити. Это все Мэдисон!
— А было сражение, милый? — послышался голос Крэк. — Я же сидела в прачечной и коридорах. Да, я слышала стрельбу, но не знала, что ты на берегу.
Они вошли в бывший кабинет капо Джоббо Пьегаре. Мамми осмотрела помещение, убрала со стола прекрасно исполненную скульптуру черной руки и выбросила ее в мусорную корзину, вытерев затем испачканные пылью пальцы. Потом она сняла с себя рабочую спецовку Хеллера и уселась за стол в элегантное желтое кресло. Оттуда ей открывался вид на приморский бульвар, становившийся все более шумным.
Мамми бросила спецовку Хеллеру со словами:
— Ну и хитрец ты, морячок. Нашел себе замену, чтобы раздавать за себя автографы. Мы-то, звезды, отлично знаем, как это иногда выматывает. Но послушай-ка, дружок: уж коли берешь себе дублера, то выбирай больше похожего на себя. Терпеть не могу лошадиных зубов!
— Дублера? — удивился Хеллер. — А где он, этот дублер?
О мои боги! Тут уж я точно учуял Мэдисона в его неутомимой погоне за первой полосой.
— Как где?! — переспросила Мамми. — Вот он там, на бульваре, автографы вовсю раздает. Очень неглупая идея. Ужасно ведь тяжело позировать перед телевизион щиками. Но дублер твой справляется хорошо.
— Значит, не надо тебе выходить, дорогой? — уточнила графиня.
Хеллер поглядел в окно на бульвар, который кишел публикой, уличными торговцами, репортерами и кинооператорами. Дублер, ложный Вундеркинд Мэдисона — очки, большая челюсть, лошадиные зубы и прочее, — стоял на разбитом танке из резервов армии, пока какой-то специалист по эффектам повторно разжигал в нем огонь.
— Конечно, я не пойду, — сказал Хеллер, отшатнувшись от окна, и снова повернулся лицом к комнате. — Может, все-таки кто-нибудь скажет мне, что я такое одобрил?
Мамми распрямилась в роскошном кресле.
— Ну, видишь ли, служащим уже давно не платят. И они знают, что корпорация не может им заплатить, а сейчас стоит зима и нигде не наймешься на работу. — Мамми посмотрела на Хеллера вопросительно, как бы спрашивая, хочет ли он действительно это знать.
— Прошу вас, рассказывайте, — настаивал Хеллер.
— Ну, короче, морячок, я сказала им: если ты это одобришь, они смогут получать сто процентов доходов всей корпорации и всех ее авуаров, разумеется после издержек, до тех пор, пока не получат сполна все свои невыплаченные жалованья за вычетом налога и отчисления в пенсионный фонд. После этого, с твоего одобрения, они будут получать только 60 процентов. Однако длиться это будет вовсе не так уж долго.
Хеллер вдруг плюхнулся в кресло. Еще бы ему не плюхнуться! Ведь в сущности, что касалось доходов владельца, город Атлантик-Сити снова только что перешел в другие руки!
Все предприятие оказалось во власти служащих!
— Но, — продолжала Мамми, — мне нужно услышать твое мнение о чем-то действительно важном.
— О чем же? — еле выдохнул он.
— Не кажется ли тебе, — заговорила она убеждающим тоном, — что имя мое нужно вывесить все в огнях над каждым отелем, где есть казино? Это же действительно грандиозно: «Мамми Бумп, президент и главный управляющий». Как, по-твоему, это будет выглядеть?
— Чудесно, — проговорил Хеллер очень слабым голосом. Помолчал и обратился к графине Крэк: — Дорогая, пора бы уже нам вернуться в Нью-Йорк.
О, тут уж я действительно расхохотался! Попытка Хеллера вытащить Изю из долгов не имела ровно никакого успеха! Только принесла лишние неприятности. Более того, теперь он был обескуражен и очень сильно пал духом.
Я решил с этих пор больше о нем не беспокоиться — пусть себе тонет и дальше. Ничто, не свидетельствовало о том, что он способен еще на какую-то результативную деятельность, и когда Ломбар мне просигналит, они еще будут барахтаться в США. Не успеют они дойти до завершающей молитвы, как я получу разрешение и убью их обоих!
Моя эйфория набрала предельные обороты. За мною, за мною, за мной! За мною была победа!
Звук этот исходил от переговорного устройства. Мне это показалось совсем необычным: Фахт-бей по возможности старался никогда не просить меня о какой-либо помощи. Значит, случилось что-то непредвиденное.
Я нажал кнопку переговорника.
Так оно и было!
— Быстрее приходите в ангар! — звал меня Фахт-бей. — Они убивают доктора Кроуба.
Я хотел было сказать: «Ну и что? Я-то зачем вам нужен?» — но он уже прервал связь.
В голову пришла мысль, что негоже мне быть беззаботным. Жизнь полна непредвиденных случайностей. У Гробса я научился всегда иметь про запас альтернативное решение на тот случай, если что-то пойдет не так. Кроуб мог бы еще мне понадобиться, если вдруг Хеллер и Крэк, хоть и с горем пополам, но все же доведут свое дело до конца.
Одевшись и как следует вооружившись, я пошел по туннелю в ангар, чтобы высказать Фахт-бею кое-что напрямик. Ситуация изменилась, и ему уж пора бы об этом знать.
Он ожидал моего прихода в конце ангара.
— С каких это пор, — язвительно поинтересовался я, — несу я ответственность за все, что творится на этой базе?
— Это вы вызвали его сюда! — вскричал Фахт-бей. — Это вы приказали привезти его с Волтара. А теперь вот смотрите!
Кроуб, цепляясь ногтями за ангарную стену, повис на полпути к потолку. На полу же ангара, в пятидесяти футах под ним, четыре взбешенных пилота-убийцы и пятеро антиманковцев, задрав головы, осыпали доктора самой отборной бранью, такой, что даже я слышал впервые. Непечатной! Под сводами ангара от их голосов шум стоял просто невообразимый.
— Я не позволю им в него стрелять. Он всего лишь в двух футах от коробки стабилизации землетрясения, — объяснил Фахт-бей. — Если они попадут в нее, весь ангар провалится.
Вполне справедливо: небольшая коробка, которая обеспечивала невидимую стержневую балку способностью удерживать две стены на расстоянии, находилась как раз у его головы.
Мне не хотелось приближаться к пилотам-убийцам: их присутствие рядом, даже если они и спокойны, всегда граничит с довольно серьезной опасностью. А тут уж спокойствия им явно не хватало. Они орали во всю глотку и подпрыгивали.
Подталкивая меня рукой в спину, Фахт-бей заставил меня вступить на место происшествия.
— Что за дела? — обратился я к ним.
Со всех сторон на меня обрушился поток брани. И только с трудом мне удалось по кусочкам восстановить картину того, что случилось.
Доктор Кроуб стащил у охранника ключ от своей камеры, где ему полагалось изучать английский язык, и ночью потихоньку вышел оттуда, ранив штыком, взятым у охранника, спящего пилота-убийцу, доказательством чего служила резаная рана на его теле.
О боги! Кроуб явно был не в своем уме: напасть на пилота-убийцу!
Упорно и терпеливо я докапывался у них, дал ли сам Кроуб хоть какое-то объяснение этому нарушению кодекса хороших манер.
Пожалуй, если бы я мог добраться до сути, то конфликт этот еще можно было уладить.
Но никто на причинном уровне не располагал достаточной информацией. Собственно говоря, они так шумели, что вряд ли поняли, чего я хочу добиться своими вопросами.
Как подсказывала мне гениальная интуиция, оставалось только одно: расспросить доктора Кроуба.
Я взял небольшой бычий рог и, направив его вверх на Кроуба, прокричал ему первый вопрос:
— Почему вы решили порезать пилота?
Он теперь уже ухватился за ту самую балочную коробку и глядел на нас с высоты глазами обезумевшего фанатика. Голос его, доносившийся со стены, казался довольно тоненьким.
— Я только учил английский! — крикнул он вниз на своем неуклюжем волтарианском. — Я только делал то, что вы мне велели, офицер Грис.
Это вызвало еще больше ярости и богохульства там, где находился я. Поспешно я крикнул в ответ:
— Я не велел вам резать ничьих глоток!
— Вы задали мне тексты по психологии и психиатрии в качестве самостоятельного чтения! В них сказано, что человек обладает мозгом рептилии в нижнем среднем отделе черепа. Для меня это было новостью, и я только хотел убедиться! К чему весь этот демарш? Подняли бучу всего лишь из-за того, что кто-то старается выполнить свое домашнее задание.
Что ж, это звучало разумно. Правда, пилотам-убийцам и антиманковцам так не казалось.
— Вы дали ему книги, а в них он это и вычитал, — прорычал один из пилотов.
Я счел благоразумным сменить эту тему.
— Если мы спустим его оттуда вниз, то он сможет доказать вам, что это просто вопрос медицины — и только.
Они ополчились на меня. Я. встал спиной к стене и вынул бластик.
— Послушайте, — предложил я им, — почему бы вам не пойти в какое-нибудь местечко, посовещаться и успокоиться. Я спущу его вниз, и мы обсудим все по-человечески.
Они посмотрели на 800-киловольтный бластик. Потом подняли головы и глянули на Кроуба.
— Пока, — попрощался пилот-убийца.
И они ушли, еще кипя от негодования, оставив меня с Фахт-беем.
— Теперь можете спускаться! — крикнул я Кроубу.
— Не могу. Я наверняка упаду, — прокричал он в ответ.
— Мы натянем предохранительную сеть! — ободрил я его. — Держитесь!
Члены бригады обслуживания ангара во время этого спора попрятались кто где мог и вели себя совсем незаметно. Фахт-бей выгнал их из укрытия и заставил принести сетку. Они натянули ее под Кроубом.
— Можете теперь прыгать! — крикнул я ему, задрав голову.
— У меня руки не разжимаются! — прокричал он в ответ.
Я велел Фахт-бею и парням из ангара подождать и никуда не сходить с места, а сам по туннелю добрался до своего оружейного чемодана, выбрал игольчатую винтовку паралитического действия и вернулся назад.
Фахт-бей только раз взглянул на нее и стал протестовать:
— Не надо, не стреляйте туда! Вы можете попасть в коробку поддержания электронной балки, за которую он держится.
— Ты ставишь под сомнение мое мастерство стрелка, — сказал я ему ледяным тоном. — Из этой винтовки я могу за полмили попасть даже в певчую птичку. И чтобы я промахнулся с каких-то пятидесяти футов?
Я поставил винтовку на самую низкую мощность. Парни из ангара у предохранительной сетки закрыли головы руками. Фахт-бей убежал в караулку и выглядывал оттуда.
Став на колено, я упер винтовку в плечо и точно прицелился — прямо в правую руку Кроуба, вцепившуюся в коробку.
Я выстрелил.
Бах!
Коробка разлетелась!
Кроуб полетел вниз!
Обрушилось вниз и с десяток тонн скальной породы!
Во мраке ангара спиралью вертелись клубы из дыма и пыли.
Фахт-бей врубил сигнал общей тревоги.
Оглушительный звон!
Люди отовсюду устремились к орудиям.
Фахт-бей быстренько переориентировал их на аварийную операцию по устранению разрушений и спасению человеческих жизней.
Они принялись откапывать парней из ангарной бригады.
Кроуба обнаружили в сетке, куда он благополучно упал только для того, чтобы тут же быть заваленным камнями.
Очевидно, электронная коробка вышла из строя и балка перестала поддерживать стены, которым обеспечивала защиту от частых землетрясений, происходивших в этом районе, и плиты скальной породы отделились от старых сбросовых трещин.
Эти людишки подняли много шума из ничего. Ведь стены ангара, стояли нетронутыми, если не считать нескольких выбоин около ярда в диаметре. Оборудование вовсе не пострадало, если, конечно, не принимать во внимание предохранительную сеть. Даже никого не убило насмерть — только пара проломленных черепов, которые Прахду ничего не стоило залатать. Но каждый из них, проходя мимо, наделял меня совсем не заслуженным мною свирепым взглядом.
Я разобрался, в чем тут была причина. Портативный источник питания в игольчатой винтовке не перезаряжался уже два года, к тому же я установил его на низкую мощность и потому промахнулся мимо руки, попав куда-то чуть ниже. Мое искусство стрелка было тут ни при чем. Но никому не хотелось постоять и послушать мои объяснения.
Они меня сильно недооценивали. В конце концов, я же все-таки снял со стены Кроуба. Даже Хитрый Кролик — Багз Банни, и тот не смог бы сделать это лучше.
И вот именно в тот момент когда я наслаждался восхитительным обедом из cerkez tavugu — то есть вареной курицы по-черкесски с соусом из грецких орехов и красного перца, — поданным несколько измордованным, но очень подобострастным моим персоналом, Фахт-бей имел оскорбительную наглость опять потревожить меня звонком по переговорному устройству.
— Они готовы для совещания с вами, — сообщил он,
— Как-нибудь в другой раз, — сказал я.
— Тогда я проголосую за то, чтобы доктора Кроуба отправили в бункер дезинтегратора.
— Постой, постой, — заволновался я и стал быстро соображать. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что из-за Кроуба теперь хлопот не оберешься: он очень ценился в Аппарате. И этот пройдоха Хеллер мог еще как-то выпутаться, — а вдруг ему повезет, — и тогда моя голова будет в опасности. Неохотно я согласился:
— Ладно, сейчас буду.
Совещание происходило в помещении рабочих ангара. Мрачные лица собравшихся не предвещали ничего хорошего. Я вошел, сжимая в ладони бластик — рисковать мне совсем не хотелось. Садиться не стал: не то что бы мне не предложили, нет, — просто было вполне очевидно, что лучшего места, чем у стены, для спины не найдешь.
Доктор Кроуб находился у них в руках. В повязках — скорее всего наложенных им же самим — он скрючился на полу в окружении трех охранников, под дулами их пистолетов.
— Я за смертную казнь, — сказал первый пилот-убийца, которого Кроуб ранил штыком.
— Я поддерживаю, — сказал второй.
— Дело решено, — сказал капитан Стэбб. — Приговор: повешение на зубах, пока не упадет в котел с кипящим электронным огнем.
— Постойте, — вмешался я, — я не присутствовал при даче свидетельских показаний и не голосовал.
— Вы желаете взять его под свою ответственность? — вопрошал Фахт-бей.
По мне, эти ребята чересчур уж спешили. Зеленый свет осветительного плафона нисколько не добавлял веселья этому месту. Я лихорадочно размышлял. Фахт-бей предложил мне лазейку, но весьма скользкую. По волтарианским законам каждый, у кого хватает глупости взять на себя ответственность за осужденного, даже приговоренного к казни, может получить его в свое распоряжение. Именно так и удалось Аппарату собрать под своим крылом «казненных» преступников. Возникала только одна небольшая загвоздка: если такой преступник впоследствии совершал какое-то преступление, тогда того, кто взял за него ответственность — поручителя, — также могли обвинить в том же преступлении и в случае вынесения смертного приговора казнить вместе с преступником.
— Совершенно очевидно, — говорил пилот-убийца, раненный штыком, видимо, выступающий в роли председателя суда, — что вышеуказанный доктор Кроуб не пременно совершит еще какое-нибудь преступление против работников базы, какой бы тяжести оно ни было. В этом случае поручителя можно казнить по закону. Поэтому суд удовлетворяет его просьбу. Пусть все, кто «за», поднимут указательный палец правой руки. Решено. Вы поручитель, офицер Грис. Судебное совещание закрывается.
— Подождите! — вскричал я.
Они все вышли, включая охрану.
Это была судебная инсценировка!
О, какими же они оказались хитрыми (…)! Вероятность того, что доктор Кроуб выкинет еще какой-нибудь номер, не подвергалась абсолютно никакому сомнению. Я знал этого человека! Какой убийственный реванш со стороны пилота-убийцы! Я стал кандидатом в покойники и самым законным образом. И именно теперь, когда мне везде сопутствовала удача. Какой подлый удар!
Кроуб, припав к полу, взирал на меня блестящими черными глазками, видимо, соображая, во что меня превратить. «Надеюсь, не в паука», — подумалось мне. Терпеть не могу пауков.
Я раздумывал. Кроуб вжимался в пол.
Я вспомнил выражение лица, с каким взглянул на меня, уходя, тот убийца-пилот.
Я увидел висящую над койкой бухту проволочного троса, используемого для страховки.
Идея!
Я взял этот трос, обмотал им ноги Кроуба, тело вместе с руками, шеей и головой, и завязал тройным узлом, заделав концы троса в узел. Даже призрак не мог бы выбраться из этого плена. После этого я побежал к себе, достал из сейфа пятьдесят тысяч турецких лир — это примерно пятьсот американских долларов, — вернулся бегом назад и разыскал главного строителя. Показав ему деньги, я сказал:
— Итак, мистер Джет, — заговорил Изя, — поскольку вы главный и единственный владелец акций, мы можем опустить формальности собрания акционеров. Подпишите, пожалуйста, эти бумаги. — Он выложил их на боковой столик.
Хеллер, с ручкой наготове, склонился над бумагами. Он прочитал несколько верхних строк. Мамми Бумп назначалась президентом и главным управляющим!
Хеллер поднял лицо с округлившимися глазами. Графиня взирала на него с какой-то особой суровостью. Рукой она сделала быстрое движение, изображая подпись.
Хеллер расписался.
Они тотчас же поднялись — Мамми Бумп, Том-Том и графиня Крэк — и стали выходить из комнаты на сцену. С ними пошел было и Хеллер, но Мамми Бумп твердо оттолкнула его и заставила опуститься в кресло, говоря:
— Здесь побудь, морячок, и действуй, как морской пехотинец, если они высадят на нас свой десант. Но пока я не подам тебе сигнала, не выходи.
Они вышли на сцену, и Тот-Том рассеянно закрыл за всеми дверь. Хеллер повернулся к Изе:
— А чего мы вообще-то дергаемся? Ведь «Граббе-Манхэттен» повесит замки на двери.
— А, банк, — откликнулся Изя. — Видите ли, когда я позвонил в комиссию по азартным играм и сообщил им, что их распоряжение о продаже корпорации Пьегаре выполнил, они закрыли это дело и продлили лицензию корпорации.
— Так я же говорю о банке «Граббе-Манхэттен»! — напомнил ему Хеллер.
— Ну и я тоже, — молвил Изя. — Видите ли, я ведь мог сказать Граббе-Манхэттену, что корпорация будет продолжать пользоваться лицензией на игорные заведения. Они-то считали, что рискуют, потому что эту лицензию собирались аннулировать.
— Это все? — спросил Хеллер.
— Не совсем. Поскольку серьезные обвинения, которые они могли бы выдвинуть против Пьегаре, к корпорации больше не относились — ее же продали, — я сказал им: если они не продлят срока возврата займов, я формально объявлю вас несостоятельным, и тогда они потеряют все. Вот почему я не мог приехать сюда пораньше. Им нужно провести собрание банковских директоров по всем вопросам, касающимся займов на миллиард долларов или больше, и они пытались выяснить местонахождение Роксентера, что им удалось сделать только в десять часов. Но они с Гробсом находятся в Китае — налаживают мирные отношения и организуют новые нефтяные монополии, — так что им пришлось действовать без него. Я уверен, он устроит грандиозный скандал, когда вернется и все узнает, но мы получили отсрочку на все закладные корпорации.
Графиня Крэк приоткрыла дверь и поманила их на сцену. Изя подтолкнул Хеллера вперед, а сам съежился от страха сзади, говоря:
— Ну вы-то идите, идите. А я боюсь выходить перед этой воющей толпой!
Хеллер вышел на сцену. Там стояла Мамми Бумп: и так высокого роста, сейчас на сцене она выглядела весьма внушительно. Я вдруг понял, почему на ее плечах оборванный пиджак работяги. Ловкий психологический прием: в нем она казалась им своей в доску. Ей удалось установить в зале мертвую тишину. Это все объяснялось ее (…) умением как артистки овладевать вниманием зрителя. Ни единой насмешки в адрес Хеллера — одни только хмурые, молчаливые лица. Эта минута для меня была испорчена. Никаких помидоров! Никаких тухлых яиц.
Звонким голосом Мамми Бумп прокричала:
— Позвольте мне представить вам главного акционера этой корпорации: этого надежного, этого замечательного морского офицера, который прибыл сюда на своем береговом катере, только чтобы поговорить с вами сегодня. Это звезда из звезд, друг президентов, единственный, неповторимый, настоящий Джером Терренс Уистер!
Сидящий за системой барабанов Том-Том заработал палочками. Барабанный грохот нарастал, приближаясь к крещендо. Заглушённый им голос Мамми проговорил Хеллеру на ухо:
— Скажи только одно: «Да, я одобряю». И поклонись. Это все. Больше ничего!
Мощный удар тарелок — и грохот барабанов окончился.
Вероятно, ошарашенный звоном тарелок и отупевший от вида обширной молчаливой аудитории, Хеллер громко произнес:
— Да! Я согласен! — и поклонился.
Что тут началось в зале! Столпотворение! Настоящее столпотворение!
В воздух полетели шляпы и фуражки. Вырвались вопли из тысяч глоток! Затем, подобно стаду несущихся животных, люди валом повалили на сцену, переступая через спинки сидений. Они подхватили Хеллера на руки, посадили себе на плечи и, обойдя с ним всю сцену, спустились по ступенькам и пронесли его вокруг всего зала. При этом они все время кричали: «Да здравствует шеф!»
Внезапно в зале зажегся свет!
Кто-то, должно быть осветитель сцены, взобрался на балкон и заработал прожектором для подсветки. Он навел его на Хеллера и пошел менять света: за синим последовал красный, потом желтый, потом белый. Тут он, верно, услышал сигнал, исходящий от Мамми, ибо луч света метнулся на сцену и лег на нее. Она подняла руки вверх и потребовала внимания. Хеллера через рампу поставили на сцену, и все лица обратились к Мамми.
Голосом, который заставил бы древнегреческого оратора перевернуться в могиле от зависти, Мамми прогремела:
— Вот что, леди и джентльмены, вы гордые служащие компании, получившей новое наименование: корпорация казино «Везучий Денек»! Весла на воду и паруса по ветру! Бульвар вымести! Пусть кости и рулетки купаются в деньгах. Тащите ту баржу, исправьте тот крен! Короче: как президент и главный управляющий я советую вам вернуться к работе! Что вы на это скажете?
Толпа ответила ликованием и устремилась из зала по своим делам.
Хеллер оглядел обезлюдевший зал, перевел взгляд на Мамми, на Том-Тома, на графиню и недоуменно спросил:
— Это что же я такое одобрил?
У остальных головы были заняты другими делами, и никто ему не ответил. Хеллер снова спросил:
— А свет-то зажегся как?
Том-Том прекратил подтягивать кожу на барабане, робко взглянул на Хеллера и сказал:
— Я не мог пойти сам в компанию коммунальных услуг. Знаю, что как казначей я должен решать с ними дела, но мне было бы не понять, правильно ли я им выплачиваю, поэтому я послал туда руководителя нашей музыкальной группы. Скоро все будет включено: свет, телефон, вода и отопление, — поскольку он успевает вовремя.
— Но люди не могут приступить к игре в казино, — возразил, оглянувшись, Хеллер, — и даже не могут разменять деньги. У нас нет наличных.
На это графиня Крэк, стоявшая рядом, ответила:
— Я тебе, милый, не говорила, поскольку ты был, похоже, так занят, но три мешка из тех денег я спрятала в вентиляционной шахте. Это примерно полтора миллиона, по их расчетам. Я отдала их Мамми, чтобы она заставила заработать твою корпорацию.
— И мы это, милочка, действительно очень ценим, — заговорила Мамми. — Этого хватит, чтобы заплатить за коммунальные услуги, снабдить деньгами кассы казино и наполнить ими игровые автоматы, чтобы мы смогли начать привлекать деньги со стороны.
— Что же все-таки я одобрил? — повторил вопрос Хеллер. Но Мамми уже выталкивала его из зрительного зала.
Они прошли в вестибюль, битком набитый вновь прибывающими посетителями, которые валили целыми толпами! Люди стояли четырьмя длинными очередями к регистрационному столу, за которым их проворно регистрировали клерки.
Хеллер выглянул из бокового окна. Стоянка была забита недавно прибывшими машинами. Другие, растянувшись по улице, непрестанно гудели, дюйм за дюймом продвигаясь вперед.
— Почему все эти люди едут сюда? — спросил Хеллер у Мамми.
— Я полагаю, чтобы посмотреть на место сражения, — отвечала она, подталкивая его вверх по какой-то лестнице. — Об этом говорит все центральное телевидение. Горящие танки, взрывающиеся десантные суда, сбитые самолеты. Кругом развалины — настоящие! Рекламщики здорово потрудились, чтобы растрезвонить в прессе и по телевидению то, как ты штурмом взял целый Атлантик-Сити. Они даже использовали отрывки из документального фильма о высадке десанта в Нормандии во второй мировой войне. Эти сообщения с середины утра передают по всей радио и телевизионной сети. Но репортеры Атлантик-Сити, как всегда, перещеголяли всех. У меня из груди вырвался хриплый стон. Какие там (…) репортеры Атлантик-Сити. Это все Мэдисон!
— А было сражение, милый? — послышался голос Крэк. — Я же сидела в прачечной и коридорах. Да, я слышала стрельбу, но не знала, что ты на берегу.
Они вошли в бывший кабинет капо Джоббо Пьегаре. Мамми осмотрела помещение, убрала со стола прекрасно исполненную скульптуру черной руки и выбросила ее в мусорную корзину, вытерев затем испачканные пылью пальцы. Потом она сняла с себя рабочую спецовку Хеллера и уселась за стол в элегантное желтое кресло. Оттуда ей открывался вид на приморский бульвар, становившийся все более шумным.
Мамми бросила спецовку Хеллеру со словами:
— Ну и хитрец ты, морячок. Нашел себе замену, чтобы раздавать за себя автографы. Мы-то, звезды, отлично знаем, как это иногда выматывает. Но послушай-ка, дружок: уж коли берешь себе дублера, то выбирай больше похожего на себя. Терпеть не могу лошадиных зубов!
— Дублера? — удивился Хеллер. — А где он, этот дублер?
О мои боги! Тут уж я точно учуял Мэдисона в его неутомимой погоне за первой полосой.
— Как где?! — переспросила Мамми. — Вот он там, на бульваре, автографы вовсю раздает. Очень неглупая идея. Ужасно ведь тяжело позировать перед телевизион щиками. Но дублер твой справляется хорошо.
— Значит, не надо тебе выходить, дорогой? — уточнила графиня.
Хеллер поглядел в окно на бульвар, который кишел публикой, уличными торговцами, репортерами и кинооператорами. Дублер, ложный Вундеркинд Мэдисона — очки, большая челюсть, лошадиные зубы и прочее, — стоял на разбитом танке из резервов армии, пока какой-то специалист по эффектам повторно разжигал в нем огонь.
— Конечно, я не пойду, — сказал Хеллер, отшатнувшись от окна, и снова повернулся лицом к комнате. — Может, все-таки кто-нибудь скажет мне, что я такое одобрил?
Мамми распрямилась в роскошном кресле.
— Ну, видишь ли, служащим уже давно не платят. И они знают, что корпорация не может им заплатить, а сейчас стоит зима и нигде не наймешься на работу. — Мамми посмотрела на Хеллера вопросительно, как бы спрашивая, хочет ли он действительно это знать.
— Прошу вас, рассказывайте, — настаивал Хеллер.
— Ну, короче, морячок, я сказала им: если ты это одобришь, они смогут получать сто процентов доходов всей корпорации и всех ее авуаров, разумеется после издержек, до тех пор, пока не получат сполна все свои невыплаченные жалованья за вычетом налога и отчисления в пенсионный фонд. После этого, с твоего одобрения, они будут получать только 60 процентов. Однако длиться это будет вовсе не так уж долго.
Хеллер вдруг плюхнулся в кресло. Еще бы ему не плюхнуться! Ведь в сущности, что касалось доходов владельца, город Атлантик-Сити снова только что перешел в другие руки!
Все предприятие оказалось во власти служащих!
— Но, — продолжала Мамми, — мне нужно услышать твое мнение о чем-то действительно важном.
— О чем же? — еле выдохнул он.
— Не кажется ли тебе, — заговорила она убеждающим тоном, — что имя мое нужно вывесить все в огнях над каждым отелем, где есть казино? Это же действительно грандиозно: «Мамми Бумп, президент и главный управляющий». Как, по-твоему, это будет выглядеть?
— Чудесно, — проговорил Хеллер очень слабым голосом. Помолчал и обратился к графине Крэк: — Дорогая, пора бы уже нам вернуться в Нью-Йорк.
О, тут уж я действительно расхохотался! Попытка Хеллера вытащить Изю из долгов не имела ровно никакого успеха! Только принесла лишние неприятности. Более того, теперь он был обескуражен и очень сильно пал духом.
Я решил с этих пор больше о нем не беспокоиться — пусть себе тонет и дальше. Ничто, не свидетельствовало о том, что он способен еще на какую-то результативную деятельность, и когда Ломбар мне просигналит, они еще будут барахтаться в США. Не успеют они дойти до завершающей молитвы, как я получу разрешение и убью их обоих!
Моя эйфория набрала предельные обороты. За мною, за мною, за мной! За мною была победа!
Глава 2
На следующее утро мой ранний сон был нарушен высоким и тонким свистом, раздавшимся рядом с постелью. Прервалось прекрасное сновидение: Хеллер стоял вместе с Крэк в очереди за благотворительной помощью в Нью-Йорке, а дьявол Манко не только отказывал им в еде, но еще и со знанием дела лупил их по головам половником, причем острой его кромкой.Звук этот исходил от переговорного устройства. Мне это показалось совсем необычным: Фахт-бей по возможности старался никогда не просить меня о какой-либо помощи. Значит, случилось что-то непредвиденное.
Я нажал кнопку переговорника.
Так оно и было!
— Быстрее приходите в ангар! — звал меня Фахт-бей. — Они убивают доктора Кроуба.
Я хотел было сказать: «Ну и что? Я-то зачем вам нужен?» — но он уже прервал связь.
В голову пришла мысль, что негоже мне быть беззаботным. Жизнь полна непредвиденных случайностей. У Гробса я научился всегда иметь про запас альтернативное решение на тот случай, если что-то пойдет не так. Кроуб мог бы еще мне понадобиться, если вдруг Хеллер и Крэк, хоть и с горем пополам, но все же доведут свое дело до конца.
Одевшись и как следует вооружившись, я пошел по туннелю в ангар, чтобы высказать Фахт-бею кое-что напрямик. Ситуация изменилась, и ему уж пора бы об этом знать.
Он ожидал моего прихода в конце ангара.
— С каких это пор, — язвительно поинтересовался я, — несу я ответственность за все, что творится на этой базе?
— Это вы вызвали его сюда! — вскричал Фахт-бей. — Это вы приказали привезти его с Волтара. А теперь вот смотрите!
Кроуб, цепляясь ногтями за ангарную стену, повис на полпути к потолку. На полу же ангара, в пятидесяти футах под ним, четыре взбешенных пилота-убийцы и пятеро антиманковцев, задрав головы, осыпали доктора самой отборной бранью, такой, что даже я слышал впервые. Непечатной! Под сводами ангара от их голосов шум стоял просто невообразимый.
— Я не позволю им в него стрелять. Он всего лишь в двух футах от коробки стабилизации землетрясения, — объяснил Фахт-бей. — Если они попадут в нее, весь ангар провалится.
Вполне справедливо: небольшая коробка, которая обеспечивала невидимую стержневую балку способностью удерживать две стены на расстоянии, находилась как раз у его головы.
Мне не хотелось приближаться к пилотам-убийцам: их присутствие рядом, даже если они и спокойны, всегда граничит с довольно серьезной опасностью. А тут уж спокойствия им явно не хватало. Они орали во всю глотку и подпрыгивали.
Подталкивая меня рукой в спину, Фахт-бей заставил меня вступить на место происшествия.
— Что за дела? — обратился я к ним.
Со всех сторон на меня обрушился поток брани. И только с трудом мне удалось по кусочкам восстановить картину того, что случилось.
Доктор Кроуб стащил у охранника ключ от своей камеры, где ему полагалось изучать английский язык, и ночью потихоньку вышел оттуда, ранив штыком, взятым у охранника, спящего пилота-убийцу, доказательством чего служила резаная рана на его теле.
О боги! Кроуб явно был не в своем уме: напасть на пилота-убийцу!
Упорно и терпеливо я докапывался у них, дал ли сам Кроуб хоть какое-то объяснение этому нарушению кодекса хороших манер.
Пожалуй, если бы я мог добраться до сути, то конфликт этот еще можно было уладить.
Но никто на причинном уровне не располагал достаточной информацией. Собственно говоря, они так шумели, что вряд ли поняли, чего я хочу добиться своими вопросами.
Как подсказывала мне гениальная интуиция, оставалось только одно: расспросить доктора Кроуба.
Я взял небольшой бычий рог и, направив его вверх на Кроуба, прокричал ему первый вопрос:
— Почему вы решили порезать пилота?
Он теперь уже ухватился за ту самую балочную коробку и глядел на нас с высоты глазами обезумевшего фанатика. Голос его, доносившийся со стены, казался довольно тоненьким.
— Я только учил английский! — крикнул он вниз на своем неуклюжем волтарианском. — Я только делал то, что вы мне велели, офицер Грис.
Это вызвало еще больше ярости и богохульства там, где находился я. Поспешно я крикнул в ответ:
— Я не велел вам резать ничьих глоток!
— Вы задали мне тексты по психологии и психиатрии в качестве самостоятельного чтения! В них сказано, что человек обладает мозгом рептилии в нижнем среднем отделе черепа. Для меня это было новостью, и я только хотел убедиться! К чему весь этот демарш? Подняли бучу всего лишь из-за того, что кто-то старается выполнить свое домашнее задание.
Что ж, это звучало разумно. Правда, пилотам-убийцам и антиманковцам так не казалось.
— Вы дали ему книги, а в них он это и вычитал, — прорычал один из пилотов.
Я счел благоразумным сменить эту тему.
— Если мы спустим его оттуда вниз, то он сможет доказать вам, что это просто вопрос медицины — и только.
Они ополчились на меня. Я. встал спиной к стене и вынул бластик.
— Послушайте, — предложил я им, — почему бы вам не пойти в какое-нибудь местечко, посовещаться и успокоиться. Я спущу его вниз, и мы обсудим все по-человечески.
Они посмотрели на 800-киловольтный бластик. Потом подняли головы и глянули на Кроуба.
— Пока, — попрощался пилот-убийца.
И они ушли, еще кипя от негодования, оставив меня с Фахт-беем.
— Теперь можете спускаться! — крикнул я Кроубу.
— Не могу. Я наверняка упаду, — прокричал он в ответ.
— Мы натянем предохранительную сеть! — ободрил я его. — Держитесь!
Члены бригады обслуживания ангара во время этого спора попрятались кто где мог и вели себя совсем незаметно. Фахт-бей выгнал их из укрытия и заставил принести сетку. Они натянули ее под Кроубом.
— Можете теперь прыгать! — крикнул я ему, задрав голову.
— У меня руки не разжимаются! — прокричал он в ответ.
Я велел Фахт-бею и парням из ангара подождать и никуда не сходить с места, а сам по туннелю добрался до своего оружейного чемодана, выбрал игольчатую винтовку паралитического действия и вернулся назад.
Фахт-бей только раз взглянул на нее и стал протестовать:
— Не надо, не стреляйте туда! Вы можете попасть в коробку поддержания электронной балки, за которую он держится.
— Ты ставишь под сомнение мое мастерство стрелка, — сказал я ему ледяным тоном. — Из этой винтовки я могу за полмили попасть даже в певчую птичку. И чтобы я промахнулся с каких-то пятидесяти футов?
Я поставил винтовку на самую низкую мощность. Парни из ангара у предохранительной сетки закрыли головы руками. Фахт-бей убежал в караулку и выглядывал оттуда.
Став на колено, я упер винтовку в плечо и точно прицелился — прямо в правую руку Кроуба, вцепившуюся в коробку.
Я выстрелил.
Бах!
Коробка разлетелась!
Кроуб полетел вниз!
Обрушилось вниз и с десяток тонн скальной породы!
Во мраке ангара спиралью вертелись клубы из дыма и пыли.
Фахт-бей врубил сигнал общей тревоги.
Оглушительный звон!
Люди отовсюду устремились к орудиям.
Фахт-бей быстренько переориентировал их на аварийную операцию по устранению разрушений и спасению человеческих жизней.
Они принялись откапывать парней из ангарной бригады.
Кроуба обнаружили в сетке, куда он благополучно упал только для того, чтобы тут же быть заваленным камнями.
Очевидно, электронная коробка вышла из строя и балка перестала поддерживать стены, которым обеспечивала защиту от частых землетрясений, происходивших в этом районе, и плиты скальной породы отделились от старых сбросовых трещин.
Эти людишки подняли много шума из ничего. Ведь стены ангара, стояли нетронутыми, если не считать нескольких выбоин около ярда в диаметре. Оборудование вовсе не пострадало, если, конечно, не принимать во внимание предохранительную сеть. Даже никого не убило насмерть — только пара проломленных черепов, которые Прахду ничего не стоило залатать. Но каждый из них, проходя мимо, наделял меня совсем не заслуженным мною свирепым взглядом.
Я разобрался, в чем тут была причина. Портативный источник питания в игольчатой винтовке не перезаряжался уже два года, к тому же я установил его на низкую мощность и потому промахнулся мимо руки, попав куда-то чуть ниже. Мое искусство стрелка было тут ни при чем. Но никому не хотелось постоять и послушать мои объяснения.
Они меня сильно недооценивали. В конце концов, я же все-таки снял со стены Кроуба. Даже Хитрый Кролик — Багз Банни, и тот не смог бы сделать это лучше.
Глава 3
Я удалился в свою комнату после того, как, по некоторым замечаниям, стало ясно, что мешаю. Им нужно было отправить раненых в госпиталь, быстро отремонтировать балочную коробку на случай землетрясения, убрать с пола завалы мусора. В конце концов, эта ручная работа была не для меня, а они все же занимались своим профессиональным делом.И вот именно в тот момент когда я наслаждался восхитительным обедом из cerkez tavugu — то есть вареной курицы по-черкесски с соусом из грецких орехов и красного перца, — поданным несколько измордованным, но очень подобострастным моим персоналом, Фахт-бей имел оскорбительную наглость опять потревожить меня звонком по переговорному устройству.
— Они готовы для совещания с вами, — сообщил он,
— Как-нибудь в другой раз, — сказал я.
— Тогда я проголосую за то, чтобы доктора Кроуба отправили в бункер дезинтегратора.
— Постой, постой, — заволновался я и стал быстро соображать. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что из-за Кроуба теперь хлопот не оберешься: он очень ценился в Аппарате. И этот пройдоха Хеллер мог еще как-то выпутаться, — а вдруг ему повезет, — и тогда моя голова будет в опасности. Неохотно я согласился:
— Ладно, сейчас буду.
Совещание происходило в помещении рабочих ангара. Мрачные лица собравшихся не предвещали ничего хорошего. Я вошел, сжимая в ладони бластик — рисковать мне совсем не хотелось. Садиться не стал: не то что бы мне не предложили, нет, — просто было вполне очевидно, что лучшего места, чем у стены, для спины не найдешь.
Доктор Кроуб находился у них в руках. В повязках — скорее всего наложенных им же самим — он скрючился на полу в окружении трех охранников, под дулами их пистолетов.
— Я за смертную казнь, — сказал первый пилот-убийца, которого Кроуб ранил штыком.
— Я поддерживаю, — сказал второй.
— Дело решено, — сказал капитан Стэбб. — Приговор: повешение на зубах, пока не упадет в котел с кипящим электронным огнем.
— Постойте, — вмешался я, — я не присутствовал при даче свидетельских показаний и не голосовал.
— Вы желаете взять его под свою ответственность? — вопрошал Фахт-бей.
По мне, эти ребята чересчур уж спешили. Зеленый свет осветительного плафона нисколько не добавлял веселья этому месту. Я лихорадочно размышлял. Фахт-бей предложил мне лазейку, но весьма скользкую. По волтарианским законам каждый, у кого хватает глупости взять на себя ответственность за осужденного, даже приговоренного к казни, может получить его в свое распоряжение. Именно так и удалось Аппарату собрать под своим крылом «казненных» преступников. Возникала только одна небольшая загвоздка: если такой преступник впоследствии совершал какое-то преступление, тогда того, кто взял за него ответственность — поручителя, — также могли обвинить в том же преступлении и в случае вынесения смертного приговора казнить вместе с преступником.
— Совершенно очевидно, — говорил пилот-убийца, раненный штыком, видимо, выступающий в роли председателя суда, — что вышеуказанный доктор Кроуб не пременно совершит еще какое-нибудь преступление против работников базы, какой бы тяжести оно ни было. В этом случае поручителя можно казнить по закону. Поэтому суд удовлетворяет его просьбу. Пусть все, кто «за», поднимут указательный палец правой руки. Решено. Вы поручитель, офицер Грис. Судебное совещание закрывается.
— Подождите! — вскричал я.
Они все вышли, включая охрану.
Это была судебная инсценировка!
О, какими же они оказались хитрыми (…)! Вероятность того, что доктор Кроуб выкинет еще какой-нибудь номер, не подвергалась абсолютно никакому сомнению. Я знал этого человека! Какой убийственный реванш со стороны пилота-убийцы! Я стал кандидатом в покойники и самым законным образом. И именно теперь, когда мне везде сопутствовала удача. Какой подлый удар!
Кроуб, припав к полу, взирал на меня блестящими черными глазками, видимо, соображая, во что меня превратить. «Надеюсь, не в паука», — подумалось мне. Терпеть не могу пауков.
Я раздумывал. Кроуб вжимался в пол.
Я вспомнил выражение лица, с каким взглянул на меня, уходя, тот убийца-пилот.
Я увидел висящую над койкой бухту проволочного троса, используемого для страховки.
Идея!
Я взял этот трос, обмотал им ноги Кроуба, тело вместе с руками, шеей и головой, и завязал тройным узлом, заделав концы троса в узел. Даже призрак не мог бы выбраться из этого плена. После этого я побежал к себе, достал из сейфа пятьдесят тысяч турецких лир — это примерно пятьсот американских долларов, — вернулся бегом назад и разыскал главного строителя. Показав ему деньги, я сказал: