Хафф Таня. След крови

   Внешний мир, свободный от воспоминаний, на мгновенье показался ей чуждым, но она тряхнула головой и заставила себя вернуться к реальности. Стоя возле машины, Роза рассказывала Селуччи какую-то историю, сопроюждающуюся многочисленными взмахами руки, а Питер настороженно следил за ними, готовый в любой момент обеспечить сестре необходимую защиту. Когда Майк рассмеялся над чем-то сказанным Розой, Вики заметила, как напряглись плечи юноши.
   — Питер! Будь любезен, подойди сюда.
   Хоть и крайне неохотно, но он все-таки подошел. Женщина кивнула в сторону машины.
   — Каковы шансы, что ты учуешь чей-нибудь запах на резиновом тормозном шланге?
   Питер поглядел вниз на двигатель и сморщил нос.
   — Слабый, почти неуловимый. А вот запах тормозной жидкости, похоже, довольно сильный. Почему?
   Вики не видела смысла лгать, для вервольфов не составляло секрета, что кто-то желает им гибели.
   — Думаю, что вчерашний несчастный случай кто-то подстроил.
   — Вот оно что. Генри будет взбешен.
   — Генри?
   — Ну да, ведь они угробили его машину.
   — И чуть не убили нас, — напомнила ему Вики.
   — Ну да, это тоже.
   Дверь кабинета отворилась, и механик прошел обратно в гараж. Он не выглядел возбужденным.
   — Я позвонил. Там сказали, что кто-нибудь придет осмотреть машину. Позже. — Он с досадой взглянул сначала на «БМВ», затем на Вики. — И еще там сказали, что хотят побеседовать с вами. Не уезжайте из города. .
   — Я и не собираюсь. Благодарю, вы нам очень помогли.
   Механик вернул ей улыбку и, вздохнув, погрузился в работу над более поздней моделью — синим «саабом», видавшим лучшие времена.
   Женщина прекрасно разбиралась, когда ей давали понять, что разговор с ней закончен. И так как ей не оставалось ничего иного, она решила не обращать на это внимания.
   — Пойдем, Питер.
   Задумчиво нахмурившись, тот последовал за ней из гаража.
   — В чем дело? — спросила Вики, когда они пересекали автомобильную стоянку, направляясь к машине Селуччи.
   — Возможно, на это не стоит обращать внимание, но, в то время как вы разговаривали с мистером Саншайном, я обнюхал края капота Я имею в виду, если кто-то возился с тормозами, ему необходимо было сначала открыть капот. — Юноша вздохнул. — Как бы то ни было, буквально на одну секунду я уловил запах, который смог опознать. Затем я упустил его. Извините.
   — Смог бы ты узнать его снова?
   — Думаю, что смог бы.
   — Прекрасно, если снова столкнешься с ним, сообщи мне немедленно. Этот парень чрезвычайно опасен.
   — Я догадываюсь, — еще раз вздохнул он. — Ведь вчера стреляли в моего отца.
   Вики раздумывала, сказать ли Питеру, что личность, стрелявшая в его отца, и личность, поработавшая с машиной Генри, вряд ли были одним и тем же лицом, действия были очень уж различными, — и, по ее мнению, эта новая угроза, с непредсказуемым планом действий, была гораздо опаснее. Она решила, что говорить об этом не станет. Что хорошего подобные соображения могут принести на данный момент?
 
   Селуччи наблюдал, как Питер и Роза входят в дом, после чего съехал задним ходом с подъезда к дому доктора Диксона, и они устремились к центру города.
   — Трудно не полюбить их, не так ли?
   — Кому бы они могли не понравиться?
   — Помнишь ту женщину, которая однажды сказала, что подростки всегда нарушают права?
   — Да, но ведь их нельзя считать обычными подростками, не так ли?
   Майк бросил на нее косой взгляд.
   — Верно, но что тебя все-таки беспокоит? Ты пребываешь в скверном настроении с тех пор, как мы вышли из гаража.
   Вики решительно подтолкнула очки вверх и вздохнула.
   — Я просто думала…
   — Это впервые в жизни.
   Она проигнорировала его сарказм.
   — Что если кто-то взял на себя труд попытаться убить меня, то я, должно быть, знаю о чем-то таком, важность чего пока не осознаю. Убийца думает, что я подошла к чему-то слишком близко.
   — Или целью являлась не ты, а Роза и Питер. Ты здесь оказалась случайно.
   — Нет, система убийства вервольфов уже отработана, зачем было бы менять ее? И она все еще задействована. У меня появилось такое чувство, что на этот раз целью была именно я.
   — Предчувствие?
   — Называй как тебе угодно, но, если ты посчитаешь это женской интуицией, я оторву твою башку.
   Так как у Селуччи не было намерения говорить что-либо столь очевидно самоубийственное, он решил не обращать внимания на угрозу подруги.
   — В таком случае, давай еще раз рассмотрим все то, что тебе удалось нарыть.
   — Это не займет много времени. — Упершись коленями в приборный щиток, Вики стала пересчитывать пункты на пальцах. — Я знаю, что Барри By не делал этого. Я знаю, что доктор Диксон не делал этого. И знаю, что не делал этого и Артур Фортрин. А сделать мог кто угодно, вплоть до того, что случайный знакомый одного из этих троих мог похвастаться услышанным в каком-нибудь баре. Барри прикинул, кто в окрестностях Лондона способен на такой выстрел. Так вот, я провела некоторые сравнения с теми списками людей, которые регулярно посещали территорию заповедника. Надеюсь, мы сможем правильно расшифровать эти указатели и добраться до квартиры Барри раньше, чем он уйдет на дежурство.
   Майк подхватил лист, лежавший у нее на коленях, просмотрел его и бросил обратно. Он был абсолютно уверен в своих способностях находить путь в любой местности, вопреки романтическим блужданиям этим утром по проселочным дорогам.
   — А если Барри этого человека не знает?
   — Кто-нибудь знает. И я их разыщу. — Она разгладила карту у себя на колене. — Ах да, это и не Фредерик Кляйнбайн.
   — Кто?
   Его можно назвать ближайшим соседом Хееркенсов. Он сообщил мне, что у них есть сокровенная, покрытая мраком тайна — Вики ухмыльнулась. —Они знаешь ли, нудисты.
   — Нудисты?
   — Так он мне сказал. Очевидно, местные жители предпочитают верить скорее в нудистов, чем в оборотней.
   Он окинул ее мрачным взглядом.
   — Вряд ли это можно считать удивительным Я, однако, удивлен, что к ним не хлынули толпы молодых людей, вооруженных фотокамерами с телеобъективами.
   — У меня создалось впечатление, что с этой проблемой справляются их «собаки».
   Селуччи, которому довелось познакомиться с одной из упомянутых «собак» в действии, легко мог представить себе, какое впечатление эти звери могли произвести на любопытствующего соглядатая.
   Вики истолковала его ворчание как согласие и продолжила;
   — По-настоящему мне удалось поговорить из местных только с Карлом Бьеном и Марком Уильямсом.
   Через мгновенье он вспомнил, к кому относились эти имена.
   — Те двое сегодня утром?
   — Верно.
   — А они этого сделать не могли?
   — Не похоже. — Она фыркнула. — Можешь ты вообразить кого-нибудь вроде Уильямса, затратившего уйму времени и усилий, чтобы достичь подобного снайперского мастерства? Я лично не могу. И вообще, насколько я его понимаю, вознаграждение должно последовать мгновенно, иначе подобное дельце этого типа не заинтересует.
   — А другой, пожилой человек? Его дядя?
   Вики вздохнула:
   — Он — вегетарианец.
   — Он не ест оборотней, Вики, он только их убивает.
   — И он глубоко религиозный человек.
   — Как и множество других спятивших. Эти вещи не исключают друг друга.
   — И он занимается садоводством.
   — И тебе он нравится.
   Женщина снова вздохнула, щелкая пультом кондиционера.
   — Да. И он мне нравится. Он кажется по самой своей сути достойной личностью.
   — Еще одно чувство?
   — Отвяжись, Селуччи. — Из-за яркого солнечного света, вчерашней аварии и почти полного отсутствия сна, у нее разыгралась чудовищная головная боль. — При таком мерзком слизняке в качестве племянника, его едва ли можно обвинить в серийных убийствах. Я, тем не менее, намерена попросить Барри проверить на всякий случай мистера Уильямса. Если ты хочешь быть полезным, а ветер будет дуть в нужном направлении, мог бы провести ночь, наблюдая за деревом.
   — Покорно благодарю за оказанное доверие. Именно об этом я всегда мечтал — провести ночь среди леса, чтобы меня живьем сожрали москиты. — «В то время как ты с Генри уютно устроитесь в какой-нибудь койке? Нет уж, черт побери, я на такое пойти не могу». Он искоса взглянул на Вики, затем снова сосредоточился на дороге. — Кто сказал, что снайпер, которого мы разыскиваем, снова вернется к этому дереву?
   — Это самое удобное место, когда ветер дует с поля.
   — В таком случае, почему бы тебе не срубить его? Я уже думала об этом.
   — А имеются, между прочим, и другие возможности. Если ты так уверена, что он вернется к дереву, почему бы тебе не проследить за ним?
   — Как? Ты же знаешь, что я ни черта не вижу с наступлением темноты! Кроме того, Генри выходил ночью…
   — Ты позволила принять участие в деле гражданскому лицу!
   — Он сам вызвался! — вспылила Вики, не обращая внимания на тот факт, что сама теперь была гражданским лицом.
   — И он добровольно согласился стать на время мишенью?
   — Генри — взрослый мужчина. Он понимает, чем рискует.
   — Взрослый мужчина. Правильно. И еще одна деталь: согласно его водительским правам, мистеру Фицрою всего двадцать четыре года — Селуччи отвел взгляд с дороги и пристально посмотрел на нее. — Ты почти на восемь лет старше его, или это… Что я сказал смешного?
   Вики не могла прекратить смеяться, несмотря на вызванную этим боль в голове. «Целых восемь лет, Боже милостивый». Наконец до нее дошло холодное молчание спутника, и ей удалось взять себя в руки. «Целых восемь лет… » Она сняла очки и вытерла глаза рукавом рубашки.
   — Майк, ты даже не представляешь, как мало это значит.
   — По-видимому, нет, — проворчал Селуччи сквозь стиснутые зубы.
   — Эй! Мы что, преследуем кого-то или как? Ты только что увеличил скорость при движении на желтый свет. — Вики бросила один взгляд на выдвинувшийся вперед подбородок приятеля и решила, что настало время сменить тему: — Что мне могло быть вестно такое, из-за чего бы стоило меня убрать?
   Это был не самый изящный способ изменения темы разговора, но Майк немедленно им воспользовался. Внезапно оказалось, что его вовсе не интересует над чем она смеется. Будучи на целых двенадцать чертовых лет старше этого проклятого Генри Фицроя, он не думал, что его эго может пострадать от подобного сравнения.
   — Если бы я был на твоем месте, то уж точно взял бы за яйца Карла Бьена и его очаровательного племянника.
   — На каких основаниях?
   — Некто считает, что ты находишься слишком близко, а они — единственные «некто», с которыми ты беседовала и с которых пока не сняты подозрения.
   — Ну, ты — не на моем месте. — Вики почесала заднюю сторону лодыжки, куда ее укусил ночью москит. — И если ты еще не понял, дело не подлежит рассмотрению в полиции.
   — Они уже вовлечены, или ты забыла отчет полиции об огнестрельной ране прошлой ночью?
   — Квин-стрит. Поверни здесь. Многоквартирный дом номер 321. — Поправив очки, женщина добавила: — Полиция только думает, что она привлечена. У них нет ни малейшего представления о том, что происходит в действительности.
   — А ты не думаешь, что они могут кое на что наткнуться? — спросил Селуччи, описывая широкую дугу, чтобы избежать столкновения с маленьким мальчиком на велосипеде.
   Вики развела руками.
   — Как им это может удаться? Или ты собираешься им о чем-то намекнуть?
   — Они будут вести расследование.
   — Конечно, будут. Полиция провинции Онтарио будет несколько чаще посещать территорию заповедника в течение примерно пары недель. А затем, в отведенные часы службы, они найдут нечто более важное, чем выяснение причин случайной стрельбы.
   — Но ведь это был вовсе не несчастный случай, — заметил Майк, стараясь сдержать раздражение.
   — В полиции этого не знают. — Вики заставила себя расслабиться. Стиснутые зубы только вызывали болезненное стучание в виске и не производили никакого впечатления на сидевшего рядом с ней болвана — Они и не собираются что-то выяснять.
   — Ладно, они должны быть привлечены, когда ты выяснишь, кто совершил убийство. Или, — ехидно продолжил он, — ты задумала устроить свой несчастный случай, который все решит сам по себе?
   — Сюда, — указала Вики. — Триста двадцать один. Знак указывает, что парковка для посетителей находится вон там.
   Тишина, последовавшая за ее словами, усилила возникшее между ними напряжение.
   — Матерь Божья, Вики. Ты не собираешься выносить это дело в суд, не так ли?
   Она уставилась на носки своих кроссовок.
   — Ответь мне, черт возьми! — Селуччи ударил по тормозам и, прежде чем машина остановилась, схватил подругу за плечо, поворачивая, чтобы взглянуть ей в лицо.
   — Суд? — Она высвободила плечо. Господи, временами Майк Селуччи выглядит совершеннейшим тупицей. — И что произойдет с вервольфами на суде?
   — Закон…
   — Им не нужен закон, Селуччи, они хотят справедливости, а если убийца предстанет перед судом, они ее не добьются. Ты знаешь не хуже меня, что жертва предстает перед судом вместе с обвиняемым. Какой шанс будет у оборотней? Если ты не белый, или беден, или, Боже упаси, родился женщиной, система видит в тебе нечто меньшее, чем человека! Как, ты думаешь, система отнесется к ним? И что за жизнь ожидает Хееркенсов после того, как их тайна будет раскрыта?
   Майк не мог поверить в то, что слышит.
   — Ты пытаешься убедить меня или саму себя?
   — Заткнись, Селуччи!
   Он определенно не понимал ее. «Его уютный маленький мир разваливается у него на глазах, и он не может с этим смириться. Но это не моя вина».
   Голос Селуччи окреп и звучал уже почти так же громко, как и ее:
   — Я не намерен стоять здесь и наблюдать, как ты отбрасываешь в сторону все, во что так долго верила.
   — Тогда убирайся!
   — Ты хочешь быть судьей и присяжными — кто же будет палачом? Или ты собираешься исполнять и эту обязанность тоже?
   Они какое-то время мерили друг друга яростными взглядами, затем Вики закрыла глаза. Стук ее сердца, отдававшийся в висках, превратился в ружейные выстрелы, а по другую сторону век она видела Дональда, истекающего кровью, затем по одному начали появляться другие члены стаи, распростершиеся там, где их настигли пули; их шкуры были забрызганы кровью, и только она одна осталась скорбеть по ним. Женщина с содроганием испустила длинный вздох, затем еще один и, наконец, открыла глаза.
   — Не знаю, — спокойно сказала она — Я буду делать то, что должна.
   — А если это включает убийство?
   — Оставь, Майк. Прошу тебя. Я же сказала, что не знаю.
   Селуччи с силой провел обеими руками по волосам и отложил на время все темы, кроме одной, о которой он хотел говорить. Ему даже удалось заставить голос звучать с приемлемым спокойствием.
   — Обычно ты знаешь.
   — Жизнь обычно оказывалась намного проще. Кроме того, — Вики отстегнула ремень безопасности и, издав какой-то дрожащий и совершенно неубедительный смешок, открыла дверь, — я еще даже не поймала сукина сына. Давай будем думать об этом дерьме, когда оно свалится нам на головы.
   Селуччи последовал за ней в дом, в котором жил Барри; беспокойство и гнев в равных пропорциях терзали его душу. «Жизнь обычно оказывалась намного проще». Естественно, с этим он спорить не мог.
 
   — Более всего вам необходим набор хороших ножей.
   — У меня они есть.
   — Ха! Новые ножи. Фабричная заточка — дерьмо!
   — Я заточу их сегодня днем.
   — Ха! — Пожилой человек вынул из груды бумаг, в беспорядке валявшихся на кухонном столе, вскрытый конверт и нацарапал на его оборотной стороне какой-то адрес. — Сходите туда, — предложил он, передавая его своему посетителю, — это единственное место в городе, где могут прилично выполнить такую работу.
   Марк Уильямс сложил клочок бумаги вдвое и положил в бумажник. Несколько вопросов, касающихся торговли мехом, привели его к этому старику. За двухчасовую лекцию он выложил полсотни долларов, учитывая, какой доход могут принести ему шкуры, он считал, что с толком потратил эти деньги.
   — Хорошо. Выслушайте меня — внимательно. Мы пробежимся через все еще раз, и, если вы не станете слишком торопиться, трудности возникнуть не должны. Первый разрез проходит вдоль всей длины брюха — почти как шов, а затем…
 
   — Проблема в том, что кроме меня таких стрелков в этих местах нет. А говоря по правде, я не так уж уверен и в том, что сам способен был совершить подобные выстрелы. По крайней мере ночью. — Барри высунул голову из спальни, где переодевался перед выходом на дежурство. — Я мало работал с оптическими прицелами.
   — А что ты можешь сказать о специальном оружии и о профессионалах?
   Его брови поползли вверх.
   — Вы имеете в виду полицейских?
   Селуччи вздохнул. По его мнению, молодые парни всегда выглядели вздорными, когда старались принять угрюмый вид.
   — А вы пытаетесь убедить меня, что в Лондоне не было и никогда не сможет оказаться продажного копа?
   — Ну… нет, конечно… но это совсем не так, как в Торонто или в каком-нибудь другом большом городе. — Барри снова исчез в спальне и появился мгновением позже, в форменной полицейской рубашке, расстегнутой на груди, и с башмаками в руках. — Думаю, что смогу порасспросить наших ребят, — продолжал он, усаживаясь на край единственного оставшегося незанятым стула. Мебели в квартире оказалось немного, но телевизор и стереосистема были высшего качества. — Но я тем не менее сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из наших парней способен на такое. — Барри глубоко вздохнул. — Вы подумаете, что я хвастаюсь, но даже несмотря на отсутствие у меня опыта работы с оптическим прицелом, ни один из наших не может со мной сравниться.
   Вики взяла фотографию выпускников полицейской школы с почетного места на телевизоре. Только одно из сдержанно улыбающихся лиц на фотографии несомненно принадлежало к представителю расовых меньшинств. Барри By. «Плюс пять женщин и вервольф. Великолепная компания!» Все женщины были белые. Фактически таким же был и оборотень. «А полиция удивляется, почему рвутся связи между национальными общинами». На самом деле, она должна была это признать, полиция знала, отчего эти связи приходят в негодность, но была не в состоянии быстро выработать и твердо претворить в жизнь решение, которого хотел каждый сознающий существование этой давней проблемы. К сожалению, «на это требуется время» — не слишком мудрый ответ, когда времени остается все меньше.
   — Удивляюсь, как это тебя еще не откопали парни из «Стрелковой ассоциации Торонто». — Она осторожно поставила фотографию на место. Для нее самой все еще было непривычно думать о себе и о полиции как об отдельных подразделениях.
   Барри улыбнулся несколько застенчиво.
   — Меня предупредили, что как только вернусь с олимпийским золотом, в ту же минуту стану их собственностью. — Улыбка сползла с его губ, когда он наклонился зашнуровать башмаки. — Я лучше сам проверю этих ребят, верно?
   — Да, если сможешь выяснить, что делали ваши лучшие снайперы в те ночи, когда совершались убийства — это бы нам очень помогло.
   — Понимаю. — Узкоглазый полицейский вздохнул, — Жаль, что у нас не было каких-нибудь кризисных ситуаций с захватом заложников в те ночи, — это помогло бы их выявить.
   — Жаль, — согласилась Вики, с трудом скрывая совершенно неуместную улыбку. Мальчик — молодой человек — оставался совершенно серьезным.
   — Я просто не могу поверить в то, что кто-то стрелял в одного из членов семьи Колина. — Барри сел и начал застегивать рубашку; пальцы его все еще дрожали от негодования. — Они, возможно, самые прекрасные люди из всех, кого я знаю.
   — И тебя вовсе не беспокоит, что эти люди могут обернуться животными? — спросил Селуччи.
   Барри оцепенел от неожиданности.
   — Они не обращаются в животных, — вспылил он. — Только потому, что принимают их обличье, животными они не становятся. И вообще, большинство животных, с которыми я сталкиваюсь за последнее время, ходят на двух ногах! А сверх того, Колин — превосходный коп! Как только он улавливает запах подозреваемого, можете считать, что он у нас в руках. Вы не найдете парня, который мог бы лучше защитить твою спину в трудной ситуации, и, что еще важнее, вервольфы разработали концепцию командной игры.
   — Я ведь только поинтересовался, не беспокоит и вас это обстоятельство, — мягко произнес Майк.
   — Нет. — Барри покраснел, с раздражением заталкивая рубашку в брюки. — Нет, никогда меня это не беспокоило. Я хочу сказать, как только узнаешь человека, уже не можешь ненавидеть его только потому, что он вервольф.
   «Мудрые слова, как раз для нашего времени», — подумала Вики.
   — Ладно, вернемся к стрельбе…
   — Да, я думаю, что знаю одного человека, который мог бы помочь. Берти Рейд. Она — настоящий знаток, знаете ли, одна из тех, кто может засыпать вас фактами и цифрами всего произошедшего за последние пять десятков лет. Если есть кто-то в наших краях, способный на такие выстрелы, будьте уверены, эта дама его знает. Или же найдет возможность разыскать его.
   — Она стреляет?
   — Временами, но теперь уже использует меньший калибр. Ей, должно быть, уже перевалило за семьдесят.
   — Вы знаете адрес этой Берти Рейд?
   — Нет, не знаю, и ее номер не включен в абонентский список — я слышал, как она упомянула однажды об этом на стрельбище, — но найти ее несложно. Она частенько появляется в спортивном клубе «Лесная дорога», как правило, после полудня, сидит там в комнате для гостей, выпивает по несколько чашек чая и критикует чью-нибудь стрельбу. — Барри взглянул поверх листа бумаги, на котором записывал, как доехать до клуба. — Берти всегда твердит, что мое предплечье слишком напряжено. — Сгибая руку, он прибавил: — Думаю, она права.
   — Почему вы не тренируетесь на полицейском стрельбище? — поинтересовался Селуччи.
   Барри By выглядел слегка застенчивым, когда передавал адрес клуба.
   — Я бываю там иногда. Но там всегда слишком много зрителей, ну и, кроме того, мишени в виде людей. Мне это не нравится.
   — Меня это никогда не заботило, — сказала ему Вики, бросая сложенный лист бумаги к себе в сумку. По правде говоря, она слегка слукавила. Это было прагматично, разумеется, — то, во что стреляет коп, должно иметь вид человеческой фигуры, но ежегодные квалификационные стрельбища всегда оставляли в ней легкое ощущение стыда за собственное искусство.
   Они проводили Барри вниз до автостоянки, наблюдая, как он натягивает кожаную куртку — «предпочитаю слегка попотеть, чем оставить кожу с локтей на тротуаре» — и надевает шлем с оранжевой люминесцентной полоской на затылке, тщательно укладывает форменную фуражку под сиденье своего мотоцикла и с ревом уносится прочь.
   Вики вздохнула, осторожно прислонившись к горячему металлу машины Селуччи.
   — Пожалуйста, скажи мне, что я никогда не была столь преисполнена энтузиазма.
   — Ну да, — фыркнул Майк, — бывало и хуже.
   Он открыл дверь машины и опустился на виниловое сиденье. На стоянке не было ни одного тенистого уголка, где можно было припарковаться, не принес никакого облегчения и разговор, ради которого они сюда прибыли. Еле слышно проклиная все на свете, прикоснувшись локтем к раскаленному сиденью, он открыл дверь для Вики и занялся кондиционером, пока она втискивалась в эту душегубку.
   Эхо их ссоры словно повисло в раскаленном воздухе. Ни один из двоих не заговорил, опасаясь, что все может начаться сызнова.
   У Селуччи не было желания произносить монолог об опасностях моральных суждений, и он знал, что, насколько это касается Вики, тема закрыта. «Но если она воображает, что я уеду прежде, чем дело закончится, ей придется подумать еще раз». На работу ему не нужно было возвращаться до четверга. Теперь дело было серьезнее, чем проблема идентификации Генри Фицроя, надо было спасать от самой себя Вики. Примерно с минуту оба они молчали.
   — Уже почти половина первого, и я умираю с голоду. Как ты смотришь на то, чтобы остановиться и перекусить слегка?
   Вики взглянула на листок с каракулями Барри и с благодарностью приняла предложенное перемирие.
   — Только если мы поедим по дороге, не выходя из машины.
   — Прекрасно. — Майк выехал на улицу. — Только если это не будут цыплята. В этакой жаре салон буквально пропитывается их запахом, и я потом никак не могу от него избавиться.
   Они остановились возле первой же закусочной, оказавшейся по пути. Сидя в машине, Селуччи поглощал жареный картофель, ожидая, пока Вики выйдет из туалетной комнаты. Его внимание привлек черный с золотом джип, припаркованный на другой стороне улицы. Он знал, что где-то уже видел его, но не помнил где, в памяти сохранились только не слишком приятные ощущения.
   Водитель затормозил перед захудалой на вид сапожной мастерской. Выцветшая надпись на одной половине окна, которую смог рассмотреть Майк, гласила: «Вы не сможете выглядеть опрятно, если на ваши ботинки смотреть неприятно». Он попытался вспомнить, где видел эту машину, пока ответ сам не вышел из мастерской.
   «Марк Уильяме Неудивительно, что у меня возникло неприятное ощущение». Под поверхностной любезностью этого типа скрывалась вызывающая спесь, которая была столь ненавистна Селуччи. Он ухмыльнулся, хотя рот его был набит гамбургером. «Что, разумеется, объясняет мои взаимоотношения с Вики».
   Жизнерадостно насвистывая, Уильяме подошел к джипу, открыл дверь и швырнул на пассажирское сиденье массивный пакет в коричневой обертке.