Хакен Георг. Я вечности не приемлю (Цветаева)

   АХМАТОВА. Для себя я называю эту книгу "Плохо избранные стихотворения". Когда я в издательстве подписывала договор на неё, мне сказали: "Поразительно. Здесь есть стихи 909 года и 28 года, - вы за это время совсем не изменились". И вот что я ответила: "Если бы я не изменилась с 909 года, вы не только не заключили бы со мной договор, но неслыхали бы моей фамилии".
   Ты в Россию пришла ниоткуда,
   О моё белокурое чудо,
   Коломбина десятых годов!
   Что глядишь ты так смутно и зорко,
   Петербургская кукла, актёрка,
   Ты - один из моих двойников...
   В стенах лесенки скрыты витые,
   А на стенах лазурных святые
   Полукрадено это добро...
   Вся в цветах, как "Весна" Боттичелли,
   Ты друзей принимала в постели,
   И томился драгунский Пьеро...
   И с ухватками византийца
   С ними там Арлекин-убийца.
   А по-здешнему - мэтр и друг.
   Он глядит, как будто с картины,
   И под пальцами клавесины,
   И безмерный уют вокруг.
   Это строки из моей "Поэмы без названия", над которой я сейчас работаю.
   ЦВЕТАЕВА. Надо обладать большой смелостью, чтобы в 41 году писатьмирискусническую стилизацию об Арлекинах, Коломбинах и Пьеро. Зачем в такое время заниматься подобными вещами?!
   АХМАТОВА. Настоящему поэту надо иногда падать, чтобы подняться.
   ЦВЕТАЕВА. Я требую от жизни гораздо меньше, чем вы. Мне нужен лишь письменный стол, окно и дерево под этим окном.
   АХМАТОВА. Моя жизнь - это не Шекспир, этоСофокл. Я родила сына для каторги. Его арестовали в 38 году. Он сидит в Крестах в Ленинграде, и я должна ехать туда, чтобы нести свой крест.
   ЦВЕТАЕВА. Нет, это не Шекспир и неСофокл. Это страшнее. Это просто жизнь.
   АХМАТОВА. Невидимка, двойник, пересмешник,
   Что ты прячешься в чёрных кустах,
   То забьёшься в дырявый скворечник,
   То мелькнёшь на погибших крестах,
   То кричишь из Маринкиной башни:
   "Я сегодня вернулась домой,
   Полюбуйтесь, родимые пашни,
   Что за это случилось со мной.
   Поглотила любимых пучина,
   И разграблен родительский дом".
   Мы с тобою сегодня, Марина,
   По столице полночной идём,
   А за намитаких миллионы,
   И безмолвнее шествия нет,
   А вокруг погребальные звоны,
   Дамосковские дикие стоны
   Вьюги, наш заметающий след.
   ЦВЕТАЕВА. Я ходила вТрёхпрудный переулок, хотела увидеть дом, где прошло моё детство. Там всё снесли. По-прежнему лишь растёт моя любимая липа. Умоляю вас, Анна Андреевна, никому не открывать эту тайну. Иначе они узнают и срубят. От той России одна липа мне и осталась. Я ничего не понимаю в том, что тут происходит. Мужа забрали, дочь забрали. Я боюсь,что и я здесь не уцелею, меня раз-два и упекут. Меня все сторонятся, боятся общаться со мной. Я окружена пустотой.
   АХМАТОВА. Сейчас всем трудно понять, что здесь происходит. К сожалению, бдительность вырождается в неоправданную болезненную подозрительность. Все говорят шёпотом. Остаётся только надеяться, что, когда-нибудь, это пройдёт.
   ЦВЕТАЕВА. Я здесь оказалась ещёболее чужая, чем там. Там я была не нужна, здесь я - невозможна. Когда я была там, у меня хоть в мечтах была родина. Я считала, что мой настоящий читатель здесь, в России. Печатайся я здесь - каждый нашёл бысвоё. А когда я приехала в СССР, в это глухое, без гласных, в свистящую гущу, то у меня и мечту отняли. Здесь мне не только заткнули ротнепечатаньем моих стихов, здесь мне и писать их не дают. Всюду живём с сыном на птичьих правах. Попросила Асеева, близкого мне как поэта, чтобы он помог с жильём. Знаете, что сказал Асеев: "Это не в моих силах, если вы непротив, я позвоню Фадееву". Неужели он такой важный человек, любимец правительства, не в состоянии раздобыть для меня хоть какую-нибудь комнатёнку?
   АХМАТОВА. Нет, не в состоянии. Для жилищного управления Моссовета Асеев - ничто. Видимо, другого способа вам помочь у Асеева не было.
   ЦВЕТАЕВА. Уж разумнее было бы, в таком случае, не давать таким, как я, разрешения на въезд. А уж коли впустили, то нужнодать хотя б какой-то угол. И у дворовой собаки есть конура. Лучше б не впускали, если так...
   АХМАТОВА. Но за вас хлопочет Борис Леонидович!
   ЦВЕТАЕВА. Пастернак?! Он избегает встреч со мной, не хочет меня видеть! Мы с ним встретились там, в Париже. Он беспомощно искал платье для своей Зиночки. Сначала попросил меня мерить на себя, потом спохватился: "Не подойдёт, у Зины такой бюст! Ведь она "красавица моя, вся стать".
   АХМАТОВА. Зина часто говорила, что умеет удачно выходить замуж. Первый муж - Нейгауз, второй - Пастернак. Вы читали его последний сборник "Второе рождение"? Там он уговаривает свою первую жену Женю не огорчаться по поводу того, что он её бросил. И всё это как-то неуверенно:
   Не волнуйся, не плачь, не труди
   Сил иссякших и сердца не мучай.
   Ты жива, ты во мне, ты в груди,
   Как опора, как друг и как случай.
   Верой вбудущее не боюсь
   Показаться тебе краснобаем.
   Мы не жизнь, не душевный союз,
   Обоюдный обман разрубаем...
   Добрый путь. Добрый путь. Наша связь,
   Наша честь не под кровлею дома.
   Как росток на светураспрямясь,
   Ты посмотришь на всё по-другому.
   И, вообще, это ещё не достаточно бесстыдно, чтобы стать предметом поэзии.
   ЦВЕТАЕВА. И всё-таки он - великий поэт. Большинство изсущих - были, некоторые - есть, он один - будет.
   АХМАТОВА. Но как мог великий поэт о своей возлюбленной сказать в стихах: "Вошла со стулом"?
   ЦВЕТАЕВА. А как поэт может сказать: "Я надела узкую юбку"?
   АХМАТОВА. Но ведь я же девчонкой была, когда это писала. Надо понимать.
   ЦВЕТАЕВА. Мне пора уходить. Прощайте. Будьте счастливы.
   АХМАТОВА. Не прощайте, а до свидания, Марина Ивановна. Не забывайте меня. Христос с вами.
   ЦВЕТАЕВА. А всё-таки, Анна Андреевна, вы самая обыкновенная женщина! (Уходит.)
   АХМАТОВА. Марина сама себя придумала в своём эмигрантском облике. В сравнении с ней - я - тёлка. Двадцатипятилетняя любовь оказалась напрасной.
   Из радиоприемника звучит песня "Портрет" в исполнении Вадима Козина.
   КОЗИН. Я возвращаю ваш портрет,
   И о любви вас не молю.
   В моей душе упрека нет,
   Я вас по-прежнему люблю.
   Ахматова исчезает. И вновь мы возвращаемся в "Националь", где за столиком сидят Цветаева, молодой поэт и человек всером.
   ЦВЕТАЕВА. Я не люблю встреч в жизни:сшибаются лбом. У Анны Ахматовой свои настроения, у меня - свои. У нас разные читатели и ценители. Но мы оба - поэты. Разные - и одинаковые. Нам не о чём спорить.
   ЧЕЛОВЕК. И всё-таки, у неё есть одно важное преимущество, которого нет у вас. Её стихи не виртуозны.
   ЦВЕТАЕВА. Я не люблю стихов, которые льются. Рвутся - да!
   ЧЕЛОВЕК. Марина Ивановна, а как вы оцениваете международную обстановку, ведь сейчас в Европе неспокойно, и Гитлер рвётся к власти над миром?
   ЦВЕТАЕВА. Когда-то я написала:
   А Бог с вами!
   Будьте овцами!
   Ходите стадами, стаями
   Без меты, без мысли собственной
   Вслед Гитлеру или Сталину
   Являйте из тел распластанных
   Звезду илисвасты крюки.
   Это и есть мой ответ.
   ЧЕЛОВЕК. Извините, Марина Ивановна, я на минутку вас оставлю. (Быстро выходит.)
   МОЛОДОЙ ПОЭТ. Марина Ивановна, мы должны немедленно уйти отсюда.
   ЦВЕТАЕВА. Но почему?
   МОЛОДОЙ ПОЭТ. Этостукач, он давно следил за нами. Я еще обратил на него внимание, когда мы гуляли по Москве.
   ЦВЕТАЕВА. Он может быть из НКВД? Он может быть подослан? Я боюсь за себя иМура!
   МОЛОДОЙ ПОЭТ. Поэтому лучше уйти.
   Входит человек всером.
   ЧЕЛОВЕК. А вот и я.
   ЦВЕТАЕВА (подходя к человеку всером). Извините, нам пора уходить. Прощайте. Будьте счастливы.
   Цветаева и молодой поэт уходят.
   ЧЕЛОВЕК. Не прощайте, а до свидания, Марина Ивановна. Вы от нас никуда не уйдёте!
   Действие второе
   Кусково. Берег озера. Именно сюда в пригород Москвы решает старый поэт вывезти на отдых Марину Ивановну с сыном 18 июня 1941 года. Вместе с ними и юная поэтесса. День выдаетсясолнечным. Кругом полно отдыхающих, недалеко фотограф с большим фотоаппаратом на треноге. Из репродукторов несется песня "Корова" в исполнении Леонида иЭдит Утесовых.
   УТЕСОВЫ.- Ты не только съела цветы,
   В цветах мои ты съела мечты,
   И вот душа пуста,
   И вот молчат уста
   Трудно жить, мой друг Пеструха,
   В мире одному.
   Все туманно, все так сухо
   Сердцу и уму.
   Если б жизнь твою коровью
   Исковеркали б любовью,
   То тогда бы ты, Пеструха,
   Знала почему.
   - Есть в полях другие цветы,
   Опять вернутся в сердце мечты.
   О них грустить смешно,
   Пора простить давно.
   Бросьте ж хмуриться сурово,
   Видеть всюду тьму.
   - Что-то я тебя, корова,
   Толком не пойму.
   - Наклоните ближе ухо.
   - Утешай меня, Пеструха,
   Очень трудно без участья
   Сердцу моему.
   ЦВЕТАЕВА. Ну, слава тебе Господи, наконец-то миновали! Наконец-то выбрались из этого асфальтового ада. Я люблю чувствовать под ногой не асфальт, а землю и не шум слышать городской, а тишину загорода. (Юной поэтессе.) С вами удобно ходить, вы хорошо держите шаг. А мне казалось, что вы на своих высоких каблучках должны ходить неровно, с прискоком, по-дамски. По походке узнаёшь человека.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Марина Ивановна, вы рады, что вернулись в Россию?
   ЦВЕТАЕВА. Да, не смотря ни на что. Хотя в России всё теперь чужое. Ивраждебное мне. Даже люди. Я всем здесь чужая. Вот если бы я могла вернуться в Германию, в детство. Туда бы я хотела - там такие широкие площади и старинные готические здания. Без прошлого не может быть настоящего. История - это поэзия.
   Ты миру отдана на травлю,
   И счёта нет твоим врагам,
   Ну, как же я тебя оставлю?
   Ну, как же я тебя предам?
   И где возьму благоразумье:
   "За око - око, кровь - за кровь",
   Германия - моё безумье!
   Германия - моя любовь!
   Я довольна, что покинула Париж. Я его изжила. Его больше не существует для меня. Сколько горя, сколько бед я в нём перенесла. Нигде я не была так несчастна. Мне верилось, что я кому-то там - как хлеб - нужна. А оказалось не хлеб нужен, а пепельница с окурками. А когда-то в Праге - там я очень скучала - я мечтала, как хорошо будет в Париже. А в Париже Прага стала мне казаться чуть ли не потерянным раем. Я люблюЧехию: какая прелестная страна, какая чудесная Прага с её рыцарем, который стоит на страже Карлова Моста, с её башней, с которой видны черепичные красные крыши, с её тысячами труб, из которых вьются дымки, с её хорошим и добрым народом. А сейчас наВацлавской площади фашисты устраивают парады...
   О слёзы на глазах!
   Плач гнева и любви!
   О Чехия в слезах!
   Испания в крови!
   О чёрная гора,
   Затмившая - весь свет!
   Пора - пора - пора
   Творцу вернуть билет.
   Отказываюсь - быть.
   В Бедламенелюдей
   Отказываюсь - жить.
   С волками площадей
   Отказываюсь - выть.
   С акулами равнин
   Отказываюсь плыть
   Вниз по теченью спин.
   Не надо мне ни дыр
   Ушных, ни вещих глаз.
   На твой безумный мир
   Ответ один - отказ.
   Я не верю в долговечность фашизма. Очень уж яростно стараются фашисты выжечь из памяти народов прошлое. С какой ненавистью уничтожают они памятники искусства.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Ничего, пережило человечество татарское иго, переживёт и фашизм.
   ЦВЕТАЕВА. Что вы, девочка, фашизм гораздо страшнее татарского ига. Такой мерзости ещё не было в истории человечества. Может быть, я скажу трюизм, но не могу понять, как народ, создавший и породивший Гёте и Бетховена, может творить такое? Не дай бог, если война придёт в Россию.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Как-то не верится, что где-то там идёт война, и что война эта может настигнуть и нас. Какой чудный летний день, какая тишина, какой чистый воздух, какое ясное небо! Нет, нет, войны скоро не будет.
   ЦВЕТАЕВА. Посмотрите на эту красоту. Такое увидишь только в России.
   СТАРЫЙ ПОЭТ (заметив фотографа). Апочему бы нам не сфотографироваться?
   ФОТОГРАФ. Фотография без ретуши, без прикрас.
   СТАРЫЙ ПОЭТ. Что может быть интересней для истории?! (Обращаясь к фотографу.) Будьте любезны, щелкните нас. (Фотографируются.) А когда будет готово?
   ФОТОГРАФ. Через два часа.
   СТАРЫЙ ПОЭТ. Мы пока прогуляемся.
   ЦВЕТАЕВА. Какой покой. Посидим здесь.
   МУР. Марина Ивановна, я пойду, покатаюсь на лодках.
   ЦВЕТАЕВА. Нет, нет, ни в коем случае. Здесь можно утонуть, ведь ты не умеешь плавать!
   СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Да здесь так мелко, что и воробей пройдёт, не замочив хвоста. Видите, здесь катаются только на плоскодонках, иначе килем цепляешься за дно, и вёслами всегда загребаешь тину.
   ЦВЕТАЕВА. Ну вот, тем более, тина засосет.
   СТАРЫЙ ПОЭТ. Тогда мы можем покататься все вместе. Мы с Муромсядем за вёсла и будем грести.
   ЦВЕТАЕВА. Я не люблю воду.
   СТАРЫЙ ПОЭТ. Ну, тогда вы посидите, а мы покатаемся с Муром. Поверьте, я хорошо плаваю и в случае необходимости вытащуМура, хотяМур и сам по колено в воде сумеет добраться до берега.
   ЦВЕТАЕВА.Мур сначала должен научиться плавать, а потом уже садиться в лодку.
   МУР. Как я же я могу научиться плавать, когда мне не разрешают даже подойти к воде? Марина Ивановна, я надеюсь, что хотя бы вдоль берега я могу прогуляться?
   ЦВЕТАЕВА. Конечно, только не ходи по траве, ты промочишь ноги!
   МУР. Не говорите ерунды, мои башмаки на толстой подошве! (Уходит.)
   СТАРЫЙ ПОЭТ. Марина Ивановна,Муру надо давать больше свободы. Будет гораздо хуже, если он начнёт вас обманывать. Ведь он может, идя из школы, кататься на лодке с друзьями и вам об этом не сказать.
   ЦВЕТАЕВА. Я смотрю на часы и знаю, когда кончаются уроки и сколько времени отнимает путь от школы до дома. К тому жеуМура нет друзей.
   СТАРЫЙ ПОЭТ (видя беспокойство Цветаевой). Я тоже прогуляюсь по берегу и понаблюдаю за Муром. (Юной поэтессе.) А ты почитай Марине Ивановне свои стихи. (Уходит.)
   ЦВЕТАЕВА. Что же вы? Хотите, я научу вас писать стихи?
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Да, конечно. А разве этому можно научить?
   ЦВЕТАЕВА. Всё это очень просто, надо только отыскать такой перпендикуляр. И, как монтёр на кошках, карабкаться по нему до самого верха...
   Солнцем жилки налиты - не кровью
   На руке, коричневой уже.
   Я одна с моей большой любовью
   К собственной моей душе.
   Жду кузнечика, считаю до ста,
   Стебелек срываю и жую...
   - Странно чувствовать так сильно и так просто
   Мимолетность жизни - и свою.
   Эти мои юношеские стихи, я их написала, когда была такой же, как вы. В свое время они не были напечатаны, а нынче и подавно... А теперь читайте вы, если не понравится - я скажу.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА (собравшись с духом). Я прочту вам свои стихи о коте.
   Комок из пуха, сердца и хвоста
   Поднимет ухо на прозванье кисы
   И снова спит. У моего кота
   Глаза подведены, как у актрисы.
   Зрачки лучатся из раскосых скважин
   Фосфоресценцией болотной полосы.
   Солиден кот. В шагу отменноважен.
   Невозмутима морда, как часы.
   У печки умывается обильно,
   Ценя зевком еды последний гнёт.
   На голову поставишь, он вздохнёт:
   Что ж, измывайся, дескать, я бессилен.
   Но где кошачьей родословной лавры
   От тигра или, может, динозавра.
   ЦВЕТАЕВА. Сколько строф?
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Четыре.
   ЦВЕТАЕВА. На такого зверя, как кот, трёх хватит. Последняя строфа о котином происхождении не нужна. Забавно, но уводит в сторону. Ваше стихотворение - портрет. Можно сказать, портрет кота. У вас есть строчка: "Невозмутима морда, как часы". Вот ею и надо кончать стихотворение. Так вот. Последнюю строфу мы выкинем, а вторую сделаем третьей. Теперь читайте по-новому.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Комок из пуха, сердца и хвоста
   Поднимет ухо на прозванье кисы
   И снова спит. У моего кота
   Глаза подведены, как у актрисы.
   У печки умывается обильно,
   Ценя зевком еды последний гнёт.
   На голову поставишь, он вздохнёт:
   Что ж, измывайся, дескать, я бессилен.
   Зрачки лучатся из раскосых скважин
   Фосфоресценцией болотной полосы.
   Солиден кот. В шагу отменноважен.
   Невозмутимаморда, как часы.
   ЦВЕТАЕВА. Вот видите, стихотворение стало гораздо стройнее. А знаете, я люблю кошек, и кошки любят меня. Это единственная уготованная мне на земле взаимность. Но, впрочем, кошки поступают, как и люди, и тоже уходят. Не так давно у меня был роман с одной бродячей кошкой, которая приходила ко мне регулярно на свидания, а я кормила её и разговаривала с ней. Тогда мне не с кем было больше говорить, и кошка меня понимала...
   Входят старый поэт иМур
   СТАРЫЙ ПОЭТ. А вот и мы. (Подходит к фотографу.) Фотографии уже готовы?
   ФОТОГРАФ. Да, пожалуйста, получите.
   Старый поэт получает снимки и раздает их.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Марина Ивановна, подпишитемою, пожалуйста!
   ЦВЕТАЕВА. Что вам написать? (Пишет.) "На память о коте".
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Спасибо.
   СТАРЫЙ ПОЭТ. Тогда и мне, для истории.
   ЦВЕТАЕВА (подписывает). "С благодарностью за первую красоту здесь. В день двухлетия моего въезда. 18 июня 1941 года". (Тихо, для себя.) Поздравляю себя, тьфу, тьфу, тьфу, суцелением!
   И в памяти Цветаевой воскресает эпизод "въезда" в столицу. Москва. Вокзал.
   18 июня 1939 года. Толпы отъезжающих и приехавших снуют по перрону.
   Репродукторы разносят по вокзалу песню Леонида Утесова "Девушка".
   ПЕСНЯ. На просторах родины чудесной,
   Закаляясь в битвах и труде,
   Мы сложили радостную песню
   О великом друге и вожде.
   Сталин - наша слава боевая,
   Сталин - нашей юности полет.
   С песнями, борясь и побеждая,
   Наш народ за Сталиным идет...
   На перроне появляются Цветаева иМур. Их окликает дочь Цветаевой Аля.
   АЛЯ. Мама!Мур!
   Они обернулись и увидели Алю. Цветаева кинулась в объятия дочери.
   ЦВЕТАЕВА. Аля, здравствуй! (Обнимает её.)
   АЛЯ. Здравствуйте! (Аля нежно прижимается к матери, а потом протягивает брату руку для мужского рукопожатия.) Привет,Мурище!
   МУР. Привет,Алища!
   АЛЯ. Да, это я вашаАлища, та самая с обмороками, капризами, голодовками и аптеками, я ваша несносная, и так хорошо вами любимая - ваша!
   МУР. А ты совсем не повзрослела! И всё такая же красивая!
   АЛЯ. Зато ты вырос! Возмужал. Как вы добрались?
   МУР. Прекрасно.
   ЦВЕТАЕВА. А как тебе здесь, в Москве?
   АЛЯ. Я здесь счастлива. Я нигде не чувствовала себя такой счастливой. Только в Москве. Здесь так много магазинов, не хуже парижских - факт! А таких булочных и кондитерских как здесь, - нет в Париже...
   ЦВЕТАЕВА. Аля, погоди! Почему ты одна? Где папа? Почему Серёжа не приехал нас встречать?
   АЛЯ. Папа?.. Он по-прежнему нездоров, хотя режим не постельный.  Мама, не переживай, он ходит и, может быть, даже встретит нас наболшевском перроне. Он ждёт нас на даче.
   ЦВЕТАЕВА. На какой даче?
   АЛЯ. ВБолшево, под Москвой.
   ЦВЕТАЕВА. Но ведь он мне писал о том, что когда мы сюда вернемся, то у нас будет постоянное жилье.
   АЛЯ. Да, когда он ждал вас с Муром, то хлопотал о постоянном жилье. Но тут такая забавная ситуация получилась! Папа обратился к какому-то высокому начальству, а они ему сказали: "Живите там, где ваша дочь". Он возразил: "Да, но моя дочь сама живёт в алькове". "Альков? - переспросило начальство. - Это что, Московская область?" Представляете, они даже не знают, что такое альков! Смешно!
   ЦВЕТАЕВА. Аля, а где же Ася? Почему ее нет с тобой? Почему она не приехала? Она тоже нездорова?
   АЛЯ (смутившись). Нет... Анастасия Ивановна... Мама, она в лагере.
   ЦВЕТАЕВА. В лагере. В каком лагере?
   АЛЯ. Мама, ее арестовали.
   ЦВЕТАЕВА. Арестовали? Когда?
   АЛЯ. Два года назад. Еще в тридцать седьмом, в начале осени, в Тарусе. За полтора месяца до приезда папы.
   ЦВЕТАЕВА. Но почему, за что?
   АЛЯ. Этого никто не знает.
   ЦВЕТАЕВА. Как это - не знает? Как можно не знать! И Сережа не узнал, в чем дело?
   АЛЯ, Папа пытался, но не смог.
   ЦВЕТАЕВА. Два года назад? И вы не сообщили мне об аресте сестры, на которую я надеялась опереться, в помощи которой не сомневалась?! Идите.
   Аля иМур медленно уходят.
   Энигматическая Аля, её накладное веселье!
   К Цветаевой подходит Серый Человек.
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. О чём вы сейчас подумали, Марина Ивановна?
   ЦВЕТАЕВА. Вас это не касается.
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Нет, касается. Вы подумали: Моя подлая дочь! Это она уговорила меня вернуться!
   ЦВЕТАЕВА. Если бы она дала мне знать, что здесь творится.
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Но сообщить вам подобное было бы невозможно. У нас все письма читаются, и такие - не пропускаются цензурой.
   ЦВЕТАЕВА. Как только я вступила на сходни парохода, увозившего меня на родину, я почувствовала, что погибла, что это - конец.
   Не штык - так клык, так сугроб, так шквал,
   В Бессмертье, что час - то поезд!
   Пришла и знала одно: вокзал.
   Раскладываться не стоит.
   Площадка. - Шпалы. - И крайний куст
   В руке. - Отпускаю. - Поздно
   Держаться. - Шпалы. - От стольких уст
   Устала. - Гляжу на звёзды.
   Так через радугу всех планет
   Пропавших - считал-то кто их?
   Гляжу и вижу одно: конец.
   Раскаиваться не стоит.
   (Успокаивая себя.) Но зато мы снова вместе под одной крышей.
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. 69 дней продлится это "вместе". Июнь. Июль. Август. Помните: ночь на 27-е.
   ЦВЕТАЕВА. Разворачиваю рану. Живое мясо.
   Слышится скрип тормозов.Болшево. Дача. Ночь ареста Али. 27 августа 1939
   года. Входит Аля.
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Вы - Ариадна Сергеевна Эфрон?
   АЛЯ. Да, а в чём дело?
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. В том, что вы арестованы. Вот ордер на ваш арест.
   ЦВЕТАЕВА. За что?
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. За антисоветскую деятельность и сотрудничество с иностранными разведками.
   АЛЯ. Это неправда. Ничего подобного за мной нет!
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Ни за что у нас не сажают. Пройдите в машину. Там разберутся.
   ЦВЕТАЕВА. Где там?
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК (грубо). Где, где? В Караганде! (Але.) Идите!
   Аля медленно идет.
   ЦВЕТАЕВА. Что же ты, Аля, так ни с кем не простившись?
   СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Так - лучше. Долгие проводы - лишние слёзы. Идите.
   АЛЯ (останавливаясь, через плечо). Мама, скажи папе иМуру, что я ни в чём не виновата. Произошла какая-то нелепая ошибка. Меня скоро отпустят. (Уходит в сопровождении Серого Человека.)
   ЦВЕТАЕВА. Аля! - Маленькая тень
   На огромном горизонте
   Тщетно говорю: не троньте!..
   Где-то далеко сквозь ночную тишину звучит Утесов.
   УТЕСОВ.Девушка, девушка, вечер начнется,
   Где ты добудешь огня?
   Девушка, девушка, солнце вернется,
   Если полюбишь меня.
   Солнце дано, чтобы греть и светить,
   Песни, чтоб их распевать,
   Сердце дано, чтобы милых любить,
   Губы, чтоб их целовать.
   Воспоминания исчезают. И вновь перед намиКусково. На берегу озера Цветаева и
   юная поэтесса.
   ЦВЕТАЕВА. Аля тоже писала стихи. Некоторые из них я включила в свою поэму "Психея", они так и назывались - "Стихи дочери". Но все почему-то думают, что это стихи "К дочери"... Какие языки вы знаете?
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. В детстве училанемецкий.
   ЦВЕТАЕВА. Что ж, сейчас это язык воинствующего фашизма, но не надо забывать, что читать в подлиннике Гёте и Гейне - счастье. А французский?
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Нет, к сожалению.
   ЦВЕТАЕВА. Обязательно надо знать. Хотите, я буду с вами заниматься? Конечно, совершенно безвозмездно. А для меня практика.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Марина Ивановна, я была бы очень рада этому.
   ЦВЕТАЕВА. Так, нынче среда, в воскресенье позвоните, и мы сговоримся о часе, когда начнём наши уроки.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. В воскресенье! До воскресенья ждать целых три дня!
   ЦВЕТАЕВА. Мой телефон К-7-96-23. Позвоните мне - лучше утром. Я до 12 часов всегда дома. (Она начинает игру перебрасывания поэтическими строчками.)
   Здесь пресеклись рельсы городских трамваев.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Дальше служат сосны. Дальше им нельзя.
   ЦВЕТАЕВА. Дальше - воскресенье. Ветки отрывая
   ВМЕСТЕ. Разбежится просек, по траве скользя.
   Начавшаяся через три дня война уничтожает все планы. Раздается звук сирены. Звучит голос: "Граждане, воздушная тревога!" Слышится свист и взрывы бомб. Москва. Комната в доме у Покровских ворот. 7 августа 1941 года. Цветаева лихорадочно упаковывает вещи в мешки. Входит юная поэтесса.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Марина Ивановна, дорогая, что вы делаете?
   ЦВЕТАЕВА. Я должна уехать! Уехать немедленно! Завтра Союз писателей отправляет в эвакуацию первую партию писательских семей.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Куда они уезжают?
   ЦВЕТАЕВА. ВЧистополь и Елабугу. Мне всё равно куда. Куда угодно, только бежать из Москвы, из этого ада! Послушайте, пока вы ещё не эвакуировались, всё записывайте, ничего не упускайте, каждый день и час, ведь должно же хоть что-то остаться от этих страшных дней. Ведь не по лживым же газетным фельетонам потомки будут узнавать о том, что творилось на земле... Я умоляю вас мне помочь. Сходите в домоуправление и возьмите на меня иМура справку, что мы здесь проживаем. Мне необходима эта справка.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Конечно же, я возьму вам эту справку.
   ЦВЕТАЕВА. А вы не боитесь? А я боюсь идти за ней туда одна. Вдруг меня там заберут. А вы сходите?
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Конечно, я схожу сама за справкой, но сейчас у них обед.
   ЦВЕТАЕВА. Обед? Уже обед?! Знаете, я хотела сваритьМурику курицу, он скоро должен вернуться. У соседки это всегда торжественная церемония, а я брошу ее в кипяток: "Варись!". Но что с ней делают? Ведь она не потрошёная, а я раньше никогдатаких не покупала.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Мама зажигает бумагу и сначала палит перья, у нас нет газа, наверное, это можно сделать и на газу. Потом она всегда боится раздавить желчь.
   ЦВЕТАЕВА. Вы счастливая, у вас есть мама. Берегите ее. А я одна.
   ЮНАЯ ПОЭТЕССА. Но ведь у вас есть сын?
   ЦВЕТАЕВА. Это совсем другое. Важно, чтобы рядом был кто-то старше вас или тот с кем вы вместе росли, с кем связывают общие воспоминания. Когда теряешь таких людей, уже некому сказать: "А помнишь?.." Это все равно, что утратить свое прошлое, еще страшнее, чем умереть.