Страница:
Я опомнилась и устыдилась. В самом деле, откуда гордыня?
"Это неизменный спутник человека", - "успокоил" меня телепат. - "Это нормально. А, если вспомнить, что ты у нас еще и дракон…"
"Я не могу предать Заповедник, а он не должен погибнуть! Это мое место на Земле. Кому я еще нужна? Такая вот. Оборотная…"
Рассвет шевельнулся на пятачке метр на метр - я уже забыла о нем, а он, оказывается, все это время был здесь.
"Я тебе потом скажу, Малыш. А пока просто знай: ты нужна мне".
"Спасибо, Рассвет". - На сердце было тяжело.
Наконец, перечень хлама в подземелье иссяк негодованием Зуба по поводу обнаруженных муляжей, один в один напомнивших ему о двух предателях, что покинули его шайку там, в избушке посреди леса.
– Вы представляете? - Возмущался уголовный авторитет. - Даже амулет истинности не мог их раскусить!
– Остынь, Матвей, - попросил его волхв невеселым голосом. - В свое время и я не смог пробиться сквозь подобную защиту, не то что какой-то там амулет.
– Как это? - Удивилась я.
– Помнишь командора Василия? - Вопросом на вопрос ответило Начальство. - Чтобы его разоблачить, понадобилась небольшая стая драконов.
– И что нам теперь делать, Иваныч? - Блестя глазами, осведомился Сан Саныч.
– Позови мне Теслу, - глухо ответил волхв.
– Что, настолько все плохо? - Побледнел бывший агент российских спецподразделений. - Но он в Аргентине… Устанавливает последнюю…
Сан Саныч, спохватившись, оглянулся по сторонам.
– Тут все свои, - махнул рукой Борис Иванович. - Расслабься. А Теслу ты мне все же найди. Хотя, какая с него, юного, польза?
– Старший не объявлялся?
– Нет, - помрачнел волхв. - Все сроки уже вышли, он уже не сможет появиться в течение еще недели, согласно его же собственной теории о сегментарности четырехмерного пространства. А я сомневаюсь, что он будет использовать какие-либо другие теории, кроме своих собственных.
– Так какой выбираем режим?
– Только защитный, к сожалению.
Сан Саныч кивнул, и, не сказав ни слова, покинул помещение. Все остальные, разом растеряв возбужденный вид, уставились на волхва. Тот был на редкость спокоен. Судя по всему, он принял решение.
– Матвей, - произнес он. - Если мы отзовем всех волхвов-оборонщиков из мало-мальски крупных городов…
– То ворье камня на камне не оставит, - блеснул золотым зубом преступный авторитет. - Обычные маги не справятся…
– Догадался, - поморщился Борис Иванович. - Ответь мне честно: сможешь ли повлиять на этот процесс?
– Чтобы ворье ходило по струнке и берегло имущество граждан? Только в одном случае.
– Каком? - Быстро спросил волхв.
– Если нашему миру будет угрожать…
– Уже угрожает.
– Не может быть!
– Может, поверь. Тебе нужны доказательства?
– Я честный и весьма известный вор, - грустно усмехнулся Матвей. - Мне поверят на слово, если в нем будет достаточно силы.
– Тот замок, от которого…
– Понятно, - изменился в лице Зуб. - Теперь я не только верю, но и знаю. Только, позвольте мне…
– "…умереть рядом с вами", - услышала я невысказанную мысль Матвея.
Волхв наклонил голову. А когда поднял, в его глазах не было печали, только желание биться.
– Как уж получится, Матвей. Но, поверь мне, если нам доведется умереть в эти дни, то мы это сделаем практически одномоментно и в рамках одного мира.
Преступный авторитет невесело усмехнулся. Борис Иванович проследил за его реакцией, глубоко вздохнул, и продолжил говорить уже совсем другим тоном:
– А теперь к делу: у вас есть возможность быстрого перемещения?
– Да, - выступил вперед Шуша. - У меня есть амулет работы самого Ярослава!
…И как это всегда случалось при упоминании имени мастера по талисманам, мне стало необыкновенно тепло на сердце.
– Только быстро! - Сказал. Строго так, а у самого в глазах поселилась лютая тоска.
Я не стала отходить далеко от "украинской хаты" перехода, оттуда "насладилась" зрелищем - благо, полу-драконье зрение позволяло. И почему-то не особенно удивилась, когда почувствовала рядом с собой металлиста. Только подумала - наверняка, начальство заметило, что я вышла "погулять", и направило за мной "охранничка".
Конечно, мне не хотелось находиться в компании бывшего друга сердца. Но я смирилась с неизбежным - во-первых, жить нам осталось все равно недолго - либо Заповедник погибнет, либо Земля, а с ней Заповедник. А, значит, можно поднапрячься, и прожить последние часы так, чтобы не было бесконечно стыдно в тот момент, когда настанет пора отправляться в иной мир.
– Лиса? - Послышался нейтрально-дружеский голос Ильи.
– Да?
– Смотри. - Указательный палец напарника дрожал. - Замок. На возвышении.
А посреди ранее абсолютно плоской Поляны Правосудия действительно находился покрытый жухлой травой холм. А на нем стоял замок Спасителей - три башни, окруженные крепостной стеной. Только на флагштоках не было трех флагов - Руси, Сибири и Российской Федерации. Там реяло что-то непонятное, и, похоже, даже не полотняное.
А еще Замок Спасителей, элемент изнанки, ее гордость, надежда и символ, казался сейчас чем-то предельно инородным. И дело было даже не в том вымпеле, что развевался на флагштоке. Дело было в том поле, что его окружало.
– Снег растаял, - произнесли за моей спиной.
Я оглянулась - за мной стоял Волк.
– Увидимся, друг большого брата. - Сверкнул хищник зелеными глазами, и, стелясь над уцелевшим настом, понесся быстрее стрелы: туда, где чернел лес.
– Я пошла.
Смотреть на чужеродный "нарост" совсем не хотелось. И, со слов Алхимика, знала, что скоро эта зараза должна поглотить нашу планету и ее изнанку. И поэтому я ушла - мне хотелось хоть немного, да побыть в Заповеднике.
У волхва кипела жизнь.
– Лука только-только очнулся, - негодующе выставив бородку вперед, ругался старший друид. - Я его никуда не буду ни переносить, ни телепортировать, ни… Привет, Лиса.
Судя по тому, что тон деда Макса практически не изменился, он был доведен чуть ли не до бешенства.
– А в чем, собственно, дело?
– Я велел всем покинуть Заповедник.
– Что?!
– Лиса, поговорим об этом позже. Мне еще надо разобраться с тем, что там пытается сказать нашему вспыльчивому другу твой бывший дворецкий.
– Я его никуда не потащу! Дай нам хотя бы часа четыре, Иваныч, - добавил друид совсем другим тоном.
– Хорошо, - с опаской покосился на него волхв. - Тогда предоставь мне свою память.
– Пожалуйста, - уселся дед Макс на пол.
Даже не на пенек!
– Готово, - сказал разом постаревший волхв секунду спустя.
– Можно идти? - Было начал вести беседу в прежнем тоне друид, но осекся: - Что случилось, Иваныч?
– Записи Теслы. Дворецкий пытался тебе сказать о том, что гений так скоропостижно ушел, что ничего с собой не взял. И что, скорее всего, все его планы и чертежи остались в башне…
– Подумаешь, записки гения! - Снова приобрел сварливость дед. - Тут жизнь человеческая в опасности, а вы… Нашли из-за чего переживать! Новые напишет!
– Ошибаешься, Максим, - покачал головой волхв. - Это было очень и очень важно.
– Ладно. - Легко поднялся с пола старший друид. - Ситуация понятна. Но до тех пор, пока нам не придется бежать, словно крысам, я буду бороться за жизнь этого бедолаги!
И он ушел, сердито метя мантией пол.
Волхв укоризненно покачал головой.
– Заходи, друг мой Полоз, - уже в следующую секунду сказал он.
Хранитель вырос прямо из пола - в человеческом обличье, стильный, с огромной, тяжелой головой и горящими глазами.
– Какие новости?
– Чужеродное поле под замком распространилось на пять метров от нижней границы фундамента.
– Тогда как снаружи?
– Тридцать метров от стен. И так уже час, и без изменений.
– Будут изменения, доложи обязательно.
Так продолжалось до обеда. Хлопали двери, открывались телепорты, шкаф, ведущий на изнанку, даже не пытался встать на свое законное место. Волхвы, некроманты, оборотни-прародители, Хранители, даже лешие, водяные и домовые - тянулись нескончаемой вереницей. Начальство вело переговоры с каждым сказочным на наш, техногенный вкус, элементом, и они отправлялись занимать свой пост. Вскоре по всему периметру Поляны Правосудия встало оцепление. Его разномастные участники были настроены на одну волну - сдержать поле, уничтожающее наш мир. И им это удалось - замок
Посреди поляны перестал выделяться таким уж чужеродным пятном.
– Может, все обойдется? - Спросила я у начальства.
Мы с ним стояли на крылечке "украинской хаты" - портала, ведущей с изнанки в наш мир.
– Не хочу быть пессимистом, но…
– Приветствую, Борилий, - дохнуло свежестью океана. - Я пришел.
С верховным волхвом прибыло еще десять денебцев под предводительством Штирлица. На бывшего полковника было страшно смотреть, а, точнее, слушать. Его огонь все также пел песню о далеких мирах - грустную, героическую и пафосную одновременно.
"Приветствую, разведчик".
"Штирлиц! Что ты затеял?"
"Мне придется отдать долг нашему и вашему мирам".
"Нет!!"
Денебец сжался и расширился в размерах - вероятно, пожал плечами. Я оглянулась в поисках поддержки, и не нашла ее. В глазах у Бориса Ивановича стояли слезы.
– Иди к себе, Лиса. Собери свои вещи.
– Зачем? У нас есть еще три часа!
– Не спорь. - В голосе начальства прорезались металлические нотки. - Собирайся, и подходи получать задание. Я все сказал.
Я приготовилась спорить.
"В замке его соотечественники", - услышала я мысль волхва. - "И земляне. Помнишь Урск?"
Я помнила.
"Там многоденебцев, Лиса".
"Но, в таком случае, почему мы еще живы?"
"Им надо настроиться на одну волну, разведчик. Это требует времени".
Я посмотрела на Штирлица - тот был спокоен. Но песня его огня резанула меня по сердцу.
– Иди, собирайся, Лиса, - повторил волхв.
Я без слов повернулась, и пошла в переход.
– А я-то, дурища, старалась удрать отсюда, - покачала я головой. - Вот и доудиралась…
Хлопнула входная дверь - то пришел мой бывший друг сердца. Я поторопилась пройти на кухню… Замерла: здесь явно ощущалось чье-то присутствие. Следы вели в морозильник, и они несли в себе четкий отпечаток металла. И необычайно сильных негативных эмоций. Я уже хотела отвернуться - мало ли что мой бывший друг сердца мог засунуть (в сердцах) в морозильник? Но в следующий момент любопытство взяло вверх.
– Лиса, ты не видела, где моя…
Илья возник в дверях кухни. Смотрел на то, как я извлекаю бутылку газированной минералки из морозильника. Как ее открываю…
– Стой!!! Начальник Слит…
Было поздно: из открытой бутылки с громадной скоростью вылетали кусочки льда. На стены, на пальто Владычицы, в мою ошарашенную физиономию. Кажется, в открытый рот попало несколько капель…
А уже в следующий момент я поняла, что умру. И даже, помню, успела порадоваться, что не доживу до гибели Заповедника. А потом мое тело скрутила жуткая боль, перехватило дыхание, и я рухнула на пол, растеряв остатки мыслей в своей голове…
Уже потом я узнала, что Илюха, изменившись в лице, опустился на колени рядом со мной.
О том, как он тряс мое тело, стараясь не смотреть в лицо. Я не чувствовала ничего.
– Что это за запах? - Услышала я чей-то шепот.
Перед глазами маячило размытым пятном чье-то лицо. Этот кто-то был металлистом и мог мне помочь - что-то во мне (и отнюдь не мой человеческий ум) прекрасно знало, что со мной произошло. И кто может меня спасти. Сквозь адскую боль я постаралась открыть рот:
– Рассссвеее…
– Что?!!! - Яростный, сотрясший стены крик слышался, как шепот.
– Дддддррррааакккооооооооо…
И тут же поняла, что помощь не придет - Илья не подойдет к Рассвету на пушечный выстрел. Мне было хорошо. Боль отпустила, я умирала.
И было какое-то движение, возможно, мы куда-то летели. А, возможно, пронзали пространство. Один раз мелькнули заснеженные вершины. А дальше я погрузилась в беспамятство. И потому не помнила, как меня, практически уже мертвую, засунули целиком в какой-то источник. И то, как из меня начал выходить почему-то голубой яд…
Очнулась я оттого, что кто-то спорил. И шипел. Я открыла глаза, и увидела, что действительно нахожусь в горах. И поняла, что это Кавказ. И что рядом со мной… Не может быть! У него же Соглашение!
– Ты все равно не должен был этого делать! - Вклинилось в мои мозги.
Я повернула голову на звук, попутно радуясь тому, что мое тело снова мне подвластно. И похолодела:
На берегу водоема, в котором я, собственно, находилась, стоял Смотритель. А перед ним высился Рассвет. Он был заморожен - облеплен маленькими снеговыми "котятами". Но его глаза еще были живы, и он все еще мог говорить:
– Она бы умерла. Только в этом мире и только в этом месссте есссть это цццелебное озззеро.
– Ты бы мог кому-то объяснить. Не нарушать Соглашение.
– Ей оссставалосссь жжжить меньшшше минуты.
Дальше я не слушала - взвилась из теплого источника, в котором находилась все это время. Встала между Смотрителем и драконом. И увидела в глазах деда твердый отказ. И грусть. И сожаление. И даже боль… Но все равно отказ.
И тогда я приготовилась биться - хотя прекрасно понимала, что это будет поражение.
– Уххходи, Малышшш.
– Нет.
– Я знал, что ты так ответишь, - грустно молвил Смотритель. - Мне очень жа…
Он не договорил, полыхнул надеждой - в метре от нас открылся радужный телепорт.
– Именем закона! - Протянул индульгенцию волхв.
Руки его дрожали.
И я с величайшим изумлением увидела облегчение в глазах Смотрителя.
– Отпустить ослушника! - Махнул он, не глядя, рукой.
"Котята" скатились с Рассвета. Тот повел крыльями, покрутил головой, дохнул пламенем…
– Жжжжиффф. Ссспассибо, Борилий. Можжжет, сстану и третье-рожжжденным. Лиссса, ты в порядке? Не зззамерзззла? А моззззгов у тебя по прежжжнему не прибавилосссь. Кто жжже вссступает в драку сссо Сссмотрителем?
Так меня, спасенную, и замершую до зубовного стука, отчитывал дракон на глазах у волхва и кавказского деда. Они стояли с отвисшими челюстями, не в силах вымолвить ни слова - видать, не так уж и часто им попадались молодые девицы, которых учил уму-разуму "папаша"-ящер.
– Кстати, - наконец, пришел в себя Борис Иванович. - У нас там…
И он принялся излагать кратчайшую версию последних событий, бросая на меня, отчитываемую, косые взгляды.
– И благодари Исссточччник, шшшто у тебя лицццо в норму вернулосссь.
– А что с ним было? - В первый раз за все время по-настоящему обеспокоилась я. Поднесла замерзшие пальцы к вышеуказанному объекту - они, понятное дело, ничего не почувствовали.
– Оно почччти исссчезло, - с нескрываемым ехидством в голосе ответил ящер. - Ужжжассснуласссь? То-то жжже!
– А как же тогда? - Продолжала я запоздало пугаться.
– Вода и мессссто. Единссственное в нашшшей Вссселенной.
– И? - Вкрадчиво спросила я. - Кто из нас герой? Тебе же сюда нельзя!
Ящер смутился. Борис Иванович мигом свернул беседу:
– Да-да, мы примем любую помощь. И мы пойдем, а то моя сотрудница уже совсем замерзла!
С этими словами волхв схватил меня в охапку, и "взлетел" на дракона.
– Ссссчассстливо осставатьссся, Сссмотритель, - прошипел ящер.
– Удачи, ребята! - Прокричал старый кавказец так грозно, что с ближайшей к нам вершины скатилась лавина. - Покажите этому Троллю! Иначе мне придется уничтожить планету…
Кавказская бурка мелькнула, и пропала в грохоте снега. Какое-то время на нас таращились снеговые "котята", но потом я моргнула, а когда открыла глаза, их уже не было. Время изменилось, стало тягу-у-чим и в-я-язким. Мы возвращались в Заповедник. Мне было спокойно на спине моего дракона, рядом со мной сидел волхв. Мне отчаянно хотелось, чтобы это уютное путешествие не кончалось никогда…
Когда перед нами появилось крыльцо начальской избушки, я чуть не взвыла.
"Держись, Лиса", - подумал волхв.
Он по-кошачьи мягко приземлился на землю, и снова стал сдержанным и сварливым:
– Сушись! Никакого задания, пока не предстанешь передо мной теплой, здоровой и в этом самом пальто.
Я усмехнулась через силу:
– Странный вы, однако. Заповедник и мир на краю гибели, а вы…
– Ты не рассуждай, - свирепо зыркнуло на меня начальство.
Я увидела знакомые переливы стали и багрянца. Спорить расхотелось. Волхв легко вбежал на крыльцо, и я еще долго смотрела ему вслед.
– Иди, ссушшшисссь.
– Как ты, Рассвет? Оттаял?
– Бывало и хххужжже. Иди, а то ты сссовсссем зззамерзззла.
Так я снова оказалась дома. Разделась, облачилась в тренировочный костюм, и села к камину - греться и сушить подарок Катерины. Обычным, не магическим путем - мне хотелось потянуть время. Было тепло, и необыкновенно уютно.
"В этом доме хорошо просто жить", - подумала я совершенно новую для себя мысль. - "Просто любить и быть любимой".
Мне вдруг стало безумно жаль, что наши отношения с металлистом подошли к концу. Все последнее время я бегала, спасала его, Велю, Козля, дракона… Тосковала, наконец. И у меня совершенно не было времени на то, чтобы побыть одной. И тогда бы я, наверное, поняла, как я его люблю. А теперь, когда мир был на краю гибели, я остановилась, чтобы понять, что между мной и Ильей встала непреодолимая стена. Он никогда не простит мне " измену". А мне, если честно, надоели измененияв его настроении, и что важнее, попытки воздействовать на мою жизнь. Слишком много обид во мне накопилось, и теперь лезло наружу…
– Поссстой. Откуда был яд? - Привлекло мое внимание шипение за окном.
И была пауза, в течение которой я не дышала.
– От моего бывшего руководства, - послышались металлические нотки.
– И впрямь, - послышалось удивление в тоне дракона. - Ну чччто жжже. Проххходи…
Бухнула дверь, в прихожей затопали - в избушку вошел металлист. Остановился молча в дверях. Стоял, смотрел на меня, и ничего не говорил. А я вдруг поняла, что моя стенка, воздвигнутая всего минуту назад, рушится под взглядом его практически черных глаз. Мне почему-то подумалось, что было бы здорово просто быть с ним рядом, не защищаясь от него и себя самой…
– Я не видела, где твоя… - Вспомнился мне вопрос, с которым вошел в кухню друг сердца всего какие-то полчаса тому назад. - Отвертка?
– В лаборатории, - усмехнулся бывший друг сердца.
Тепло так - точно солнышко осветило комнату. Я не вольно улыбнулась - уж и не чаяла дождаться этого события.
– А зачем ты тогда пришел?
– Как и в тот раз, за тобой! Неужели ты думаешь, что…
Я не думала. Я смотрела на него, и пыталась понять, что я чувствую. Радость? Или обиду?
А он был уже рядом: уселся на полусухое пальто. И говорил, говорил. Что пытался жить отдельно от меня, но понял, что не может. И то, что он - нужен мне. Что я - девчонка, а не монстр.
– Прости… - потрясла я головой. - Не кто?
– Монссстр, - растопырил руки зловредный металлист. Дыхнул на меня "Орбитом". - Я боялся, что ты ссстанешшшь ссслишшшком мудрой и могучччей.
– Ага, - только и смогла сказать я. - Ага.
Подколки относительно "мужской природы", сильной на фоне женской слабости застряли где-то в горле. А друг, не ведая о нависшей над ним язвительной угрозе, продолжал откровенничать:
– Я, кажется, понял, где, когда и как надо быть сильным. Иди сюда. Буду тебя любить.
– Что, прямо тут?
– Нет, отныне и навсегда. Такой, какая ты у меня есть. Оборотная.
– Погоди, не клянись! - Пошла я на попятный.
– Что еще? - Встревожился Илья.
– Знаешь…
– Нет…
– Я не люблю японцев, - не выдержала я напряженности момента.
И, надо признать, слукавила - после снадобья Алхимика, я перестала испытывать к жителям островов какие-либо негативные чувства. Больше того, меня саму удивляло то, что еще недавно мои чувства к ним были отличными от нуля.
– Лиса…
– А? - Очнулась я от умствований.
– В чем дело, не скажешь? - Смотрел на меня друг сердца тревожными и одновременно проницательными глазами.
– У меня скверный характер.
– С кем не бывает? - покладисто ответил металлист. - Что-то ты темнишь, подруга…
– А Козел тебе не помеха? - Всплыла, наконец, моя обида во всей своей красе.
Металлист вздрогнул. Блеснули ногти:
– Этому парнокопытному растлителю, - заиграли желваки на его скулах, - я отрежу…
Мне почему-то стало жалко пастыря. Точнее, его голос. Хоть и говорят, что при кастрации взрослой особи голос не меняется, но проверять правдивость этого утверждения мне не хотелось.
– Оставь его в покое, - положила я руку на рукав косухи. - У меня с ним ничего такогоне было, можешь мне поверить.
– То есть? - Уставился на меня друг сердца - с таким изумлением, как будто впервые меня увидел.
А я, в свою очередь, во все глаза смотрела на него: он думал, что я, как бы это помягче выразиться, была неверна, и простил? Может, ему и впрямь нужна я, а не что там от меня?
– Лиса, ответь.
– Я спасла ему жизнь. Он даровал мне свой фрак со своего шерстяного плеча. Все.
Занавес. Друг сердца с открытым ртом. Или, все же не занавес?
– В таком случае, откуда ты знаешь, что у него шерстяное плечо? - Вид у металлиста был абсолютно идиотским.
– Видела его голым, - уже откровенно потешалась я. - По пояс. Тогда, когда он мне отдавал свой козлиный фрак.
– Ну я и…
– Нет, это он Козел, а тебя я…
Это был поцелуй - долгий-долгий и нежный-нежный. Сердце таяло, неминуемая гибель Заповедника и мира отошла на второй план. Было хорошо…
…Но, к сожалению, недолго.
– Не входи туда!
Антон…
Мы нехотя оторвались друг от друга.
"Вот черт!" - Подумалось мне. - "Ходят тут всякие, не дают напоследок насладиться жизнью".
– Лиса, к вам можно?
– Можно. Только, пожалуйста, без дочурки.
– Она спит, - влетела в комнату Жозефина. - Начальство велело дать ей снотворного.
– И побольше, побольше, - мрачно продолжил развивать мысль супруги друид. - Как вы?
– Порядок, - расправила я пальто от Катерины.
Оно было уже почти сухое.
– Тогда собирайтесь, и к нам.
– А что у вас?
– У нас избушка на курьих ножках, - отодвинула ежка супруга в сторону. - Мы в ней на изнанку поедем. С нами дедушка Макс и его бесценный подопечный Лука.
– А к чему такая спешка?
Жозефина потупилась.
– Так велел Борис Иванович, - отстранил ее в сторону супруг. - Ждем вас через пять минут, но уже на изнанке, за оцеплением.
Они вышли. На мои глаза навернулись слезы.
– Не плачь, - прижал меня к себе металлист.
Так мы стояли долгую-долгую минуту, прежде друг сердца отодвинулся от меня.
– Переодеться не хочешь? А то замерзнешь еще в спортивном костюме-то.
– Отвернись.
В последний раз переодевалась я перед этим зеркалом. Из него на меня глядела до смерти перепуганная девчонка. На нее с заботой и нежностью смотрел не молодой человек, но зрелый муж.
Я не стала ему напоминать о том, что подглядывать - нехорошо.
– Ты готова?
– Оделась. Но мои вещи…
– Я за тебя собрался.
– Ого!
– Не ерничай. Пошли.
Прощальный взгляд на камин. Последний скрип двери. Прощай, дом.
На поляне, окруженной корпусами стихийных магов, за время моей вынужденной сушки произошли изменения. Посреди нее высилась железная конструкция - точь-в-точь вышка ЛЭП, но раза в полтора выше. Домик начальства находился внутри.
– Все-таки, они решили поставить ее сюда, - покачал головой металлист.
– А что? - Удивилась я.
– Это сработает, но криво, - поморщился товарищ. - Все равно что телевизором гвозди забивать.
– А где она должна была стоять?
– Не знаем. Тесла-то так и не пришел…
– Илья, Лиса, что встали? - На крыльце спрятавшейся под конструкцией избушки появился волхв. - Проходите. Стойте. Заберите Гошу.
Посреди комнаты сидел домовой. Он даже не плакал - видать, совсем растерялся.
– Иди ко мне, чертенок, - протянула я ему руки.
Тот не сдвинулся с места.
– Не пойдешь? - Строго посмотрел на него хозяин избушки.
Гоша затряс головой.
– Идите, - махнул рукой Борис Иванович.
– Стойте! А как же вы?
"Помнишь, что я сказал Матвею?"
О том, что мы погибнем в одном мире и в одно и то же время? Помню.
Прощай, Заповедник.
Я отвернулась. Метрах в десяти от меня висели денебцы, ждали команды со стороны верховного волхва. Тот стоял рядом с ними, и, казалось, не реагировал ни на что вокруг. Я окликнула Штирлица. Тот не отозвался.
– Лиса, - потянул меня за рукав Илья. - Смотри, вон там стоят Никола и Сан Саныч. Пойдем, узнаем у них, как дела?
Я пожала плечами - какие у нас могут быть дела? Вся эта поляна со всеми на ней присутствующими напоминала островок, которую вот-вот зальет весенним паводком.
– Привет, - подошел к нам юный технарь.
"Это неизменный спутник человека", - "успокоил" меня телепат. - "Это нормально. А, если вспомнить, что ты у нас еще и дракон…"
"Я не могу предать Заповедник, а он не должен погибнуть! Это мое место на Земле. Кому я еще нужна? Такая вот. Оборотная…"
Рассвет шевельнулся на пятачке метр на метр - я уже забыла о нем, а он, оказывается, все это время был здесь.
"Я тебе потом скажу, Малыш. А пока просто знай: ты нужна мне".
"Спасибо, Рассвет". - На сердце было тяжело.
Наконец, перечень хлама в подземелье иссяк негодованием Зуба по поводу обнаруженных муляжей, один в один напомнивших ему о двух предателях, что покинули его шайку там, в избушке посреди леса.
– Вы представляете? - Возмущался уголовный авторитет. - Даже амулет истинности не мог их раскусить!
– Остынь, Матвей, - попросил его волхв невеселым голосом. - В свое время и я не смог пробиться сквозь подобную защиту, не то что какой-то там амулет.
– Как это? - Удивилась я.
– Помнишь командора Василия? - Вопросом на вопрос ответило Начальство. - Чтобы его разоблачить, понадобилась небольшая стая драконов.
– И что нам теперь делать, Иваныч? - Блестя глазами, осведомился Сан Саныч.
– Позови мне Теслу, - глухо ответил волхв.
– Что, настолько все плохо? - Побледнел бывший агент российских спецподразделений. - Но он в Аргентине… Устанавливает последнюю…
Сан Саныч, спохватившись, оглянулся по сторонам.
– Тут все свои, - махнул рукой Борис Иванович. - Расслабься. А Теслу ты мне все же найди. Хотя, какая с него, юного, польза?
– Старший не объявлялся?
– Нет, - помрачнел волхв. - Все сроки уже вышли, он уже не сможет появиться в течение еще недели, согласно его же собственной теории о сегментарности четырехмерного пространства. А я сомневаюсь, что он будет использовать какие-либо другие теории, кроме своих собственных.
– Так какой выбираем режим?
– Только защитный, к сожалению.
Сан Саныч кивнул, и, не сказав ни слова, покинул помещение. Все остальные, разом растеряв возбужденный вид, уставились на волхва. Тот был на редкость спокоен. Судя по всему, он принял решение.
– Матвей, - произнес он. - Если мы отзовем всех волхвов-оборонщиков из мало-мальски крупных городов…
– То ворье камня на камне не оставит, - блеснул золотым зубом преступный авторитет. - Обычные маги не справятся…
– Догадался, - поморщился Борис Иванович. - Ответь мне честно: сможешь ли повлиять на этот процесс?
– Чтобы ворье ходило по струнке и берегло имущество граждан? Только в одном случае.
– Каком? - Быстро спросил волхв.
– Если нашему миру будет угрожать…
– Уже угрожает.
– Не может быть!
– Может, поверь. Тебе нужны доказательства?
– Я честный и весьма известный вор, - грустно усмехнулся Матвей. - Мне поверят на слово, если в нем будет достаточно силы.
– Тот замок, от которого…
– Понятно, - изменился в лице Зуб. - Теперь я не только верю, но и знаю. Только, позвольте мне…
– "…умереть рядом с вами", - услышала я невысказанную мысль Матвея.
Волхв наклонил голову. А когда поднял, в его глазах не было печали, только желание биться.
– Как уж получится, Матвей. Но, поверь мне, если нам доведется умереть в эти дни, то мы это сделаем практически одномоментно и в рамках одного мира.
Преступный авторитет невесело усмехнулся. Борис Иванович проследил за его реакцией, глубоко вздохнул, и продолжил говорить уже совсем другим тоном:
– А теперь к делу: у вас есть возможность быстрого перемещения?
– Да, - выступил вперед Шуша. - У меня есть амулет работы самого Ярослава!
…И как это всегда случалось при упоминании имени мастера по талисманам, мне стало необыкновенно тепло на сердце.
* * *
Я все же не удержалась, и под шумок уговорила Гошу открыть мне дверь на изнанку - мол, гляну одним глазком на свой бывшийзамок, и вернусь. Тот покачал головой, но послушался:– Только быстро! - Сказал. Строго так, а у самого в глазах поселилась лютая тоска.
Я не стала отходить далеко от "украинской хаты" перехода, оттуда "насладилась" зрелищем - благо, полу-драконье зрение позволяло. И почему-то не особенно удивилась, когда почувствовала рядом с собой металлиста. Только подумала - наверняка, начальство заметило, что я вышла "погулять", и направило за мной "охранничка".
Конечно, мне не хотелось находиться в компании бывшего друга сердца. Но я смирилась с неизбежным - во-первых, жить нам осталось все равно недолго - либо Заповедник погибнет, либо Земля, а с ней Заповедник. А, значит, можно поднапрячься, и прожить последние часы так, чтобы не было бесконечно стыдно в тот момент, когда настанет пора отправляться в иной мир.
– Лиса? - Послышался нейтрально-дружеский голос Ильи.
– Да?
– Смотри. - Указательный палец напарника дрожал. - Замок. На возвышении.
А посреди ранее абсолютно плоской Поляны Правосудия действительно находился покрытый жухлой травой холм. А на нем стоял замок Спасителей - три башни, окруженные крепостной стеной. Только на флагштоках не было трех флагов - Руси, Сибири и Российской Федерации. Там реяло что-то непонятное, и, похоже, даже не полотняное.
А еще Замок Спасителей, элемент изнанки, ее гордость, надежда и символ, казался сейчас чем-то предельно инородным. И дело было даже не в том вымпеле, что развевался на флагштоке. Дело было в том поле, что его окружало.
– Снег растаял, - произнесли за моей спиной.
Я оглянулась - за мной стоял Волк.
– Увидимся, друг большого брата. - Сверкнул хищник зелеными глазами, и, стелясь над уцелевшим настом, понесся быстрее стрелы: туда, где чернел лес.
– Я пошла.
Смотреть на чужеродный "нарост" совсем не хотелось. И, со слов Алхимика, знала, что скоро эта зараза должна поглотить нашу планету и ее изнанку. И поэтому я ушла - мне хотелось хоть немного, да побыть в Заповеднике.
У волхва кипела жизнь.
– Лука только-только очнулся, - негодующе выставив бородку вперед, ругался старший друид. - Я его никуда не буду ни переносить, ни телепортировать, ни… Привет, Лиса.
Судя по тому, что тон деда Макса практически не изменился, он был доведен чуть ли не до бешенства.
– А в чем, собственно, дело?
– Я велел всем покинуть Заповедник.
– Что?!
– Лиса, поговорим об этом позже. Мне еще надо разобраться с тем, что там пытается сказать нашему вспыльчивому другу твой бывший дворецкий.
– Я его никуда не потащу! Дай нам хотя бы часа четыре, Иваныч, - добавил друид совсем другим тоном.
– Хорошо, - с опаской покосился на него волхв. - Тогда предоставь мне свою память.
– Пожалуйста, - уселся дед Макс на пол.
Даже не на пенек!
– Готово, - сказал разом постаревший волхв секунду спустя.
– Можно идти? - Было начал вести беседу в прежнем тоне друид, но осекся: - Что случилось, Иваныч?
– Записи Теслы. Дворецкий пытался тебе сказать о том, что гений так скоропостижно ушел, что ничего с собой не взял. И что, скорее всего, все его планы и чертежи остались в башне…
– Подумаешь, записки гения! - Снова приобрел сварливость дед. - Тут жизнь человеческая в опасности, а вы… Нашли из-за чего переживать! Новые напишет!
– Ошибаешься, Максим, - покачал головой волхв. - Это было очень и очень важно.
– Ладно. - Легко поднялся с пола старший друид. - Ситуация понятна. Но до тех пор, пока нам не придется бежать, словно крысам, я буду бороться за жизнь этого бедолаги!
И он ушел, сердито метя мантией пол.
Волхв укоризненно покачал головой.
– Заходи, друг мой Полоз, - уже в следующую секунду сказал он.
Хранитель вырос прямо из пола - в человеческом обличье, стильный, с огромной, тяжелой головой и горящими глазами.
– Какие новости?
– Чужеродное поле под замком распространилось на пять метров от нижней границы фундамента.
– Тогда как снаружи?
– Тридцать метров от стен. И так уже час, и без изменений.
– Будут изменения, доложи обязательно.
Так продолжалось до обеда. Хлопали двери, открывались телепорты, шкаф, ведущий на изнанку, даже не пытался встать на свое законное место. Волхвы, некроманты, оборотни-прародители, Хранители, даже лешие, водяные и домовые - тянулись нескончаемой вереницей. Начальство вело переговоры с каждым сказочным на наш, техногенный вкус, элементом, и они отправлялись занимать свой пост. Вскоре по всему периметру Поляны Правосудия встало оцепление. Его разномастные участники были настроены на одну волну - сдержать поле, уничтожающее наш мир. И им это удалось - замок
Посреди поляны перестал выделяться таким уж чужеродным пятном.
– Может, все обойдется? - Спросила я у начальства.
Мы с ним стояли на крылечке "украинской хаты" - портала, ведущей с изнанки в наш мир.
– Не хочу быть пессимистом, но…
– Приветствую, Борилий, - дохнуло свежестью океана. - Я пришел.
С верховным волхвом прибыло еще десять денебцев под предводительством Штирлица. На бывшего полковника было страшно смотреть, а, точнее, слушать. Его огонь все также пел песню о далеких мирах - грустную, героическую и пафосную одновременно.
"Приветствую, разведчик".
"Штирлиц! Что ты затеял?"
"Мне придется отдать долг нашему и вашему мирам".
"Нет!!"
Денебец сжался и расширился в размерах - вероятно, пожал плечами. Я оглянулась в поисках поддержки, и не нашла ее. В глазах у Бориса Ивановича стояли слезы.
– Иди к себе, Лиса. Собери свои вещи.
– Зачем? У нас есть еще три часа!
– Не спорь. - В голосе начальства прорезались металлические нотки. - Собирайся, и подходи получать задание. Я все сказал.
Я приготовилась спорить.
"В замке его соотечественники", - услышала я мысль волхва. - "И земляне. Помнишь Урск?"
Я помнила.
"Там многоденебцев, Лиса".
"Но, в таком случае, почему мы еще живы?"
"Им надо настроиться на одну волну, разведчик. Это требует времени".
Я посмотрела на Штирлица - тот был спокоен. Но песня его огня резанула меня по сердцу.
– Иди, собирайся, Лиса, - повторил волхв.
Я без слов повернулась, и пошла в переход.
* * *
Так в разгар суеты я оказалась у себя. Снаружи не долетало ни звука, избушка все еще хранила отпечаток комфорта и уюта - огонь в камине пел тихую песню о вое бури за окном, зеркало показывало время: половину третьего. Мох был, как никогда, ласков, а в душе меня наверняка ожидал целебный бальзам…– А я-то, дурища, старалась удрать отсюда, - покачала я головой. - Вот и доудиралась…
Хлопнула входная дверь - то пришел мой бывший друг сердца. Я поторопилась пройти на кухню… Замерла: здесь явно ощущалось чье-то присутствие. Следы вели в морозильник, и они несли в себе четкий отпечаток металла. И необычайно сильных негативных эмоций. Я уже хотела отвернуться - мало ли что мой бывший друг сердца мог засунуть (в сердцах) в морозильник? Но в следующий момент любопытство взяло вверх.
– Лиса, ты не видела, где моя…
Илья возник в дверях кухни. Смотрел на то, как я извлекаю бутылку газированной минералки из морозильника. Как ее открываю…
– Стой!!! Начальник Слит…
Было поздно: из открытой бутылки с громадной скоростью вылетали кусочки льда. На стены, на пальто Владычицы, в мою ошарашенную физиономию. Кажется, в открытый рот попало несколько капель…
А уже в следующий момент я поняла, что умру. И даже, помню, успела порадоваться, что не доживу до гибели Заповедника. А потом мое тело скрутила жуткая боль, перехватило дыхание, и я рухнула на пол, растеряв остатки мыслей в своей голове…
Уже потом я узнала, что Илюха, изменившись в лице, опустился на колени рядом со мной.
О том, как он тряс мое тело, стараясь не смотреть в лицо. Я не чувствовала ничего.
– Что это за запах? - Услышала я чей-то шепот.
Перед глазами маячило размытым пятном чье-то лицо. Этот кто-то был металлистом и мог мне помочь - что-то во мне (и отнюдь не мой человеческий ум) прекрасно знало, что со мной произошло. И кто может меня спасти. Сквозь адскую боль я постаралась открыть рот:
– Рассссвеее…
– Что?!!! - Яростный, сотрясший стены крик слышался, как шепот.
– Дддддррррааакккооооооооо…
И тут же поняла, что помощь не придет - Илья не подойдет к Рассвету на пушечный выстрел. Мне было хорошо. Боль отпустила, я умирала.
И было какое-то движение, возможно, мы куда-то летели. А, возможно, пронзали пространство. Один раз мелькнули заснеженные вершины. А дальше я погрузилась в беспамятство. И потому не помнила, как меня, практически уже мертвую, засунули целиком в какой-то источник. И то, как из меня начал выходить почему-то голубой яд…
Очнулась я оттого, что кто-то спорил. И шипел. Я открыла глаза, и увидела, что действительно нахожусь в горах. И поняла, что это Кавказ. И что рядом со мной… Не может быть! У него же Соглашение!
– Ты все равно не должен был этого делать! - Вклинилось в мои мозги.
Я повернула голову на звук, попутно радуясь тому, что мое тело снова мне подвластно. И похолодела:
На берегу водоема, в котором я, собственно, находилась, стоял Смотритель. А перед ним высился Рассвет. Он был заморожен - облеплен маленькими снеговыми "котятами". Но его глаза еще были живы, и он все еще мог говорить:
– Она бы умерла. Только в этом мире и только в этом месссте есссть это цццелебное озззеро.
– Ты бы мог кому-то объяснить. Не нарушать Соглашение.
– Ей оссставалосссь жжжить меньшшше минуты.
Дальше я не слушала - взвилась из теплого источника, в котором находилась все это время. Встала между Смотрителем и драконом. И увидела в глазах деда твердый отказ. И грусть. И сожаление. И даже боль… Но все равно отказ.
И тогда я приготовилась биться - хотя прекрасно понимала, что это будет поражение.
– Уххходи, Малышшш.
– Нет.
– Я знал, что ты так ответишь, - грустно молвил Смотритель. - Мне очень жа…
Он не договорил, полыхнул надеждой - в метре от нас открылся радужный телепорт.
– Именем закона! - Протянул индульгенцию волхв.
Руки его дрожали.
И я с величайшим изумлением увидела облегчение в глазах Смотрителя.
– Отпустить ослушника! - Махнул он, не глядя, рукой.
"Котята" скатились с Рассвета. Тот повел крыльями, покрутил головой, дохнул пламенем…
– Жжжжиффф. Ссспассибо, Борилий. Можжжет, сстану и третье-рожжжденным. Лиссса, ты в порядке? Не зззамерзззла? А моззззгов у тебя по прежжжнему не прибавилосссь. Кто жжже вссступает в драку сссо Сссмотрителем?
Так меня, спасенную, и замершую до зубовного стука, отчитывал дракон на глазах у волхва и кавказского деда. Они стояли с отвисшими челюстями, не в силах вымолвить ни слова - видать, не так уж и часто им попадались молодые девицы, которых учил уму-разуму "папаша"-ящер.
– Кстати, - наконец, пришел в себя Борис Иванович. - У нас там…
И он принялся излагать кратчайшую версию последних событий, бросая на меня, отчитываемую, косые взгляды.
– И благодари Исссточччник, шшшто у тебя лицццо в норму вернулосссь.
– А что с ним было? - В первый раз за все время по-настоящему обеспокоилась я. Поднесла замерзшие пальцы к вышеуказанному объекту - они, понятное дело, ничего не почувствовали.
– Оно почччти исссчезло, - с нескрываемым ехидством в голосе ответил ящер. - Ужжжассснуласссь? То-то жжже!
– А как же тогда? - Продолжала я запоздало пугаться.
– Вода и мессссто. Единссственное в нашшшей Вссселенной.
– И? - Вкрадчиво спросила я. - Кто из нас герой? Тебе же сюда нельзя!
Ящер смутился. Борис Иванович мигом свернул беседу:
– Да-да, мы примем любую помощь. И мы пойдем, а то моя сотрудница уже совсем замерзла!
С этими словами волхв схватил меня в охапку, и "взлетел" на дракона.
– Ссссчассстливо осставатьссся, Сссмотритель, - прошипел ящер.
– Удачи, ребята! - Прокричал старый кавказец так грозно, что с ближайшей к нам вершины скатилась лавина. - Покажите этому Троллю! Иначе мне придется уничтожить планету…
Кавказская бурка мелькнула, и пропала в грохоте снега. Какое-то время на нас таращились снеговые "котята", но потом я моргнула, а когда открыла глаза, их уже не было. Время изменилось, стало тягу-у-чим и в-я-язким. Мы возвращались в Заповедник. Мне было спокойно на спине моего дракона, рядом со мной сидел волхв. Мне отчаянно хотелось, чтобы это уютное путешествие не кончалось никогда…
Когда перед нами появилось крыльцо начальской избушки, я чуть не взвыла.
"Держись, Лиса", - подумал волхв.
Он по-кошачьи мягко приземлился на землю, и снова стал сдержанным и сварливым:
– Сушись! Никакого задания, пока не предстанешь передо мной теплой, здоровой и в этом самом пальто.
Я усмехнулась через силу:
– Странный вы, однако. Заповедник и мир на краю гибели, а вы…
– Ты не рассуждай, - свирепо зыркнуло на меня начальство.
Я увидела знакомые переливы стали и багрянца. Спорить расхотелось. Волхв легко вбежал на крыльцо, и я еще долго смотрела ему вслед.
– Иди, ссушшшисссь.
– Как ты, Рассвет? Оттаял?
– Бывало и хххужжже. Иди, а то ты сссовсссем зззамерзззла.
Так я снова оказалась дома. Разделась, облачилась в тренировочный костюм, и села к камину - греться и сушить подарок Катерины. Обычным, не магическим путем - мне хотелось потянуть время. Было тепло, и необыкновенно уютно.
"В этом доме хорошо просто жить", - подумала я совершенно новую для себя мысль. - "Просто любить и быть любимой".
Мне вдруг стало безумно жаль, что наши отношения с металлистом подошли к концу. Все последнее время я бегала, спасала его, Велю, Козля, дракона… Тосковала, наконец. И у меня совершенно не было времени на то, чтобы побыть одной. И тогда бы я, наверное, поняла, как я его люблю. А теперь, когда мир был на краю гибели, я остановилась, чтобы понять, что между мной и Ильей встала непреодолимая стена. Он никогда не простит мне " измену". А мне, если честно, надоели измененияв его настроении, и что важнее, попытки воздействовать на мою жизнь. Слишком много обид во мне накопилось, и теперь лезло наружу…
– Поссстой. Откуда был яд? - Привлекло мое внимание шипение за окном.
И была пауза, в течение которой я не дышала.
– От моего бывшего руководства, - послышались металлические нотки.
– И впрямь, - послышалось удивление в тоне дракона. - Ну чччто жжже. Проххходи…
Бухнула дверь, в прихожей затопали - в избушку вошел металлист. Остановился молча в дверях. Стоял, смотрел на меня, и ничего не говорил. А я вдруг поняла, что моя стенка, воздвигнутая всего минуту назад, рушится под взглядом его практически черных глаз. Мне почему-то подумалось, что было бы здорово просто быть с ним рядом, не защищаясь от него и себя самой…
– Я не видела, где твоя… - Вспомнился мне вопрос, с которым вошел в кухню друг сердца всего какие-то полчаса тому назад. - Отвертка?
– В лаборатории, - усмехнулся бывший друг сердца.
Тепло так - точно солнышко осветило комнату. Я не вольно улыбнулась - уж и не чаяла дождаться этого события.
– А зачем ты тогда пришел?
– Как и в тот раз, за тобой! Неужели ты думаешь, что…
Я не думала. Я смотрела на него, и пыталась понять, что я чувствую. Радость? Или обиду?
А он был уже рядом: уселся на полусухое пальто. И говорил, говорил. Что пытался жить отдельно от меня, но понял, что не может. И то, что он - нужен мне. Что я - девчонка, а не монстр.
– Прости… - потрясла я головой. - Не кто?
– Монссстр, - растопырил руки зловредный металлист. Дыхнул на меня "Орбитом". - Я боялся, что ты ссстанешшшь ссслишшшком мудрой и могучччей.
– Ага, - только и смогла сказать я. - Ага.
Подколки относительно "мужской природы", сильной на фоне женской слабости застряли где-то в горле. А друг, не ведая о нависшей над ним язвительной угрозе, продолжал откровенничать:
– Я, кажется, понял, где, когда и как надо быть сильным. Иди сюда. Буду тебя любить.
– Что, прямо тут?
– Нет, отныне и навсегда. Такой, какая ты у меня есть. Оборотная.
– Погоди, не клянись! - Пошла я на попятный.
– Что еще? - Встревожился Илья.
– Знаешь…
– Нет…
– Я не люблю японцев, - не выдержала я напряженности момента.
И, надо признать, слукавила - после снадобья Алхимика, я перестала испытывать к жителям островов какие-либо негативные чувства. Больше того, меня саму удивляло то, что еще недавно мои чувства к ним были отличными от нуля.
– Лиса…
– А? - Очнулась я от умствований.
– В чем дело, не скажешь? - Смотрел на меня друг сердца тревожными и одновременно проницательными глазами.
– У меня скверный характер.
– С кем не бывает? - покладисто ответил металлист. - Что-то ты темнишь, подруга…
– А Козел тебе не помеха? - Всплыла, наконец, моя обида во всей своей красе.
Металлист вздрогнул. Блеснули ногти:
– Этому парнокопытному растлителю, - заиграли желваки на его скулах, - я отрежу…
Мне почему-то стало жалко пастыря. Точнее, его голос. Хоть и говорят, что при кастрации взрослой особи голос не меняется, но проверять правдивость этого утверждения мне не хотелось.
– Оставь его в покое, - положила я руку на рукав косухи. - У меня с ним ничего такогоне было, можешь мне поверить.
– То есть? - Уставился на меня друг сердца - с таким изумлением, как будто впервые меня увидел.
А я, в свою очередь, во все глаза смотрела на него: он думал, что я, как бы это помягче выразиться, была неверна, и простил? Может, ему и впрямь нужна я, а не что там от меня?
– Лиса, ответь.
– Я спасла ему жизнь. Он даровал мне свой фрак со своего шерстяного плеча. Все.
Занавес. Друг сердца с открытым ртом. Или, все же не занавес?
– В таком случае, откуда ты знаешь, что у него шерстяное плечо? - Вид у металлиста был абсолютно идиотским.
– Видела его голым, - уже откровенно потешалась я. - По пояс. Тогда, когда он мне отдавал свой козлиный фрак.
– Ну я и…
– Нет, это он Козел, а тебя я…
Это был поцелуй - долгий-долгий и нежный-нежный. Сердце таяло, неминуемая гибель Заповедника и мира отошла на второй план. Было хорошо…
…Но, к сожалению, недолго.
– Не входи туда!
Антон…
Мы нехотя оторвались друг от друга.
"Вот черт!" - Подумалось мне. - "Ходят тут всякие, не дают напоследок насладиться жизнью".
– Лиса, к вам можно?
– Можно. Только, пожалуйста, без дочурки.
– Она спит, - влетела в комнату Жозефина. - Начальство велело дать ей снотворного.
– И побольше, побольше, - мрачно продолжил развивать мысль супруги друид. - Как вы?
– Порядок, - расправила я пальто от Катерины.
Оно было уже почти сухое.
– Тогда собирайтесь, и к нам.
– А что у вас?
– У нас избушка на курьих ножках, - отодвинула ежка супруга в сторону. - Мы в ней на изнанку поедем. С нами дедушка Макс и его бесценный подопечный Лука.
– А к чему такая спешка?
Жозефина потупилась.
– Так велел Борис Иванович, - отстранил ее в сторону супруг. - Ждем вас через пять минут, но уже на изнанке, за оцеплением.
Они вышли. На мои глаза навернулись слезы.
– Не плачь, - прижал меня к себе металлист.
Так мы стояли долгую-долгую минуту, прежде друг сердца отодвинулся от меня.
– Переодеться не хочешь? А то замерзнешь еще в спортивном костюме-то.
– Отвернись.
В последний раз переодевалась я перед этим зеркалом. Из него на меня глядела до смерти перепуганная девчонка. На нее с заботой и нежностью смотрел не молодой человек, но зрелый муж.
Я не стала ему напоминать о том, что подглядывать - нехорошо.
– Ты готова?
– Оделась. Но мои вещи…
– Я за тебя собрался.
– Ого!
– Не ерничай. Пошли.
Прощальный взгляд на камин. Последний скрип двери. Прощай, дом.
На поляне, окруженной корпусами стихийных магов, за время моей вынужденной сушки произошли изменения. Посреди нее высилась железная конструкция - точь-в-точь вышка ЛЭП, но раза в полтора выше. Домик начальства находился внутри.
– Все-таки, они решили поставить ее сюда, - покачал головой металлист.
– А что? - Удивилась я.
– Это сработает, но криво, - поморщился товарищ. - Все равно что телевизором гвозди забивать.
– А где она должна была стоять?
– Не знаем. Тесла-то так и не пришел…
– Илья, Лиса, что встали? - На крыльце спрятавшейся под конструкцией избушки появился волхв. - Проходите. Стойте. Заберите Гошу.
Посреди комнаты сидел домовой. Он даже не плакал - видать, совсем растерялся.
– Иди ко мне, чертенок, - протянула я ему руки.
Тот не сдвинулся с места.
– Не пойдешь? - Строго посмотрел на него хозяин избушки.
Гоша затряс головой.
– Идите, - махнул рукой Борис Иванович.
– Стойте! А как же вы?
"Помнишь, что я сказал Матвею?"
О том, что мы погибнем в одном мире и в одно и то же время? Помню.
Прощай, Заповедник.
* * *
По краю Поляны Правосудия стояло уже тройное оцепление. Выделялись темными рясами волхвы. Серели и белели меховые островки оборотней. Мне показалось, что я узнала Полоза и Рудника. А вон там, сбоку слева - уж не медведи ли? Неужели этот мир погибнет?Я отвернулась. Метрах в десяти от меня висели денебцы, ждали команды со стороны верховного волхва. Тот стоял рядом с ними, и, казалось, не реагировал ни на что вокруг. Я окликнула Штирлица. Тот не отозвался.
– Лиса, - потянул меня за рукав Илья. - Смотри, вон там стоят Никола и Сан Саныч. Пойдем, узнаем у них, как дела?
Я пожала плечами - какие у нас могут быть дела? Вся эта поляна со всеми на ней присутствующими напоминала островок, которую вот-вот зальет весенним паводком.
– Привет, - подошел к нам юный технарь.