– Выходит, его мать – уроженка Средиземноморья? – вскинув брови, осторожно спросил он.
   – По-моему, это очевидно, – пожав плечами, сказал сэр Скотт. – Граф поступил благородно, признав его своим сыном. Он третий ребенок и вряд ли наследует титул. Я слышал, что после окончания университета он сам обеспечивает себя; отец не дает ему ни пенса и правильно поступает. Поговаривают, он время от времени исполняет поручения министерства иностранных дел. Что ж, остается только сожалеть, что среди членов кабинета находятся люди, не проявляющие должной щепетильности в вопросе генеалогии своих сотрудников.
   – Любопытно, – пробурчал Гюстав, думая о том, рассказал ли Адриан кому-либо о своей службе в качестве секретаря французского ученого. Это представлялось ему малоправдоподобным, поскольку не делало чести амбициозному юноше. Гюстав то и дело поглядывал в его сторону на протяжении всего обеда, решив покинуть это заведение одновременно с ним.
   Заметив Дюпре возле гардероба, Адриан удивился, но не подал виду, что они знакомы. Именно это и требовалось французу. Он догнал Адриана уже на улице и, поравнявшись с ним, спросил:
   – Вы считаете признаком хорошего тона игнорировать своего прежнего работодателя?
   – Нет, месье Дюпре, я просто онемел от удивления, увидев вас здесь. Надеюсь, вы довольны своим визитом в Лондон?
   – Честно говоря, мне совсем не до развлечений, слишком много работы. По-моему, я поторопился, рассчитав вас. Ваша помощь могла бы мне сейчас понадобиться.
   Адриан остановился и твердо заявил:
   – Я не нуждаюсь в дополнительном заработке, месье.
   – Но мы не станем это афишировать, – доверительно промолвил Дюпре. – Деньги вам не повредят, а наше сотрудничество останется в тайне. Я и сам не заинтересован в огласке подлинной цели своего пребывания в Англии. Ну, так вы согласны?
   – Увы, нет. Я ничем не смогу быть вам полезен. Впрочем, если ваши поручения не будут чересчур обременительными...
   – Разумеется, нет! И займут они у вас, как я надеюсь, не слишком много времени. Оплата за ваши труды будет та же, что и прежде. По-моему, это вполне резонно. Итак, по рукам?
   – Хорошо, вы меня уговорили, – неохотно сказал Адриан. – Но деньги прошу вперед, хотя бы в размере двухнедельного жалованья. Если это вас устраивает, тогда позвольте мне сделать вам свое первое одолжение. Возле дома напротив стоит подозрительный бородатый тип. Он не сводит с вас глаз, очевидно, распознав в вас иностранца. Как бы он не стащил у вас бумажник! Лондон кишит мошенниками.
   Гюстав испуганно обернулся. Перехватив его встревоженный взгляд, подозрительный субъект с бородой, одетый в потертый сюртук и старую шляпу, быстро удалился.
   – Вот видите, я был прав! – воскликнул Адриан. – Учтите, английские воры – лучшие в мире! Держите ушки на макушке.
 
   – Мисс Албрет? – окликнул кто-то Диану на улице. Обернувшись, она увидела в окошке кареты Верджила Дюклерка, чьи голубые глаза светились радостью, и сидящего с ним рядом хмурого Джулиана Хэмптона, молодого адвоката, делающего стремительную успешную карьеру. Его представила ей графиня на одной из вечеринок для узкого круга. Мистер Хэмптон проявил редкую выдержку и за весь вечер не проронил ни слова, хотя Диана и ждала, что он вот-вот заговорит стихами, Вот и сейчас его безупречный облик излучал завидное самообладание и невозмутимость. Диана горделиво вскинула подбородок и молча пошла дальше, все еще сердитая на Дэниела Сент-Джона, снова улизнувшего из дома с утра пораньше. Лошади за ее спиной недовольно фыркнули и забили копытами. Верджил выскочил из кареты и, догнав Диану, спросил:
   – Вы прогуливаетесь в одиночестве, мисс Албрет? А где же лакей Сент-Джона? Вы где-то его потеряли? Садитесь в карету, мы вместе его разыщем.
   – Благодарю вас, но я не нуждаюсь в чьей-либо помощи. У меня есть кое-какие личные дела. До свидания! – не останавливаясь, ответила Диана и ускорила шаг.
   Однако молодой человек не отставал.
   – Но вам не следует ходить по городу одной, это опасно! – воскликнул он на ходу.
   – Я прогуливаюсь уже четверть часа одна, и пока еще со мной ничего не произошло. Прощайте!
   Верджил обогнал ее и встал, закрыв ей дорогу.
   – Уверяю вас, мисс Албрет, вам будет гораздо удобнее проделать остаток пути в моем экипаже, – настаивал он.
   Такой тон ей не понравился, она обожгла его взглядом и твердо заявила:
   – Мне хочется прогуляться пешком, но вы можете сопровождать меня, коль скоро вам это угодно. Вот только что подумает оперная певичка, которой вы очарованы в последнее время? Да и моему кузену вряд ли понравится, что вы меня преследуете.
   Верджил растерянно захлопал глазами, явно не ожидая от нее такой осведомленности.
   – Не слишком-то вы со мной любезны, мисс Албрет, – наконец произнес он.
   – Вас неприятно удивила моя откровенность? – в свою очередь спросила она. – Честно говоря, все эти светские условности за последние недели мне осточертели, и сегодня я решила не церемониться с прилипчивыми воздыхателями.
   Верджил молча отошел к своей карете, сказал что-то в окошко, и экипаж, быстро набирая скорость, укатил в сторону площади. Вернувшись к Диане, Верджил взял Диану под локоть и спросил:
   – Итак, куда мы с вами направляемся?
   – В страховую компанию Ллойда! Ее главная контора находится в центре города.
   – Прогулка займет у нас не менее получаса, – предупредил ее Верджил. – Дэниел мог бы и подвезти вас туда, – язвительно добавил он.
   Диана чуть не заскрежетала зубами от злости: «кузен» еще две недели назад обещал ей, что сделает это в ближайшие дни. Разумеется, ему незачем было торопиться, ведь его лично это не касалось! Ведь не он был бедным сиротой, без прошлого, без родственников и без собственного дома. Ему было неведомо ощущение пустоты в сердце, которую требовалось хоть чем-нибудь заполнить. Вот он и откладывал ее дела постоянно, предпочитая сначала решать собственные проблемы. И так могло продолжаться бесконечно...
   – А вот и мистер Сент-Джон собственной персоной, – внезапно произнес ее спутник. – Пожалуй, я лучше уйду.
   Резко обернувшись, Диана увидела на мостовой Дэниела, сидящего верхом на серой лошади. Он спешился и направился к ним. Верджил отвесил ему вежливый поклон и быстро удалился. Подойдя к Диане, Дэниел сердито спросил:
   – Ну и что мне с тобой делать?
   – Оставить меня в покое! – холодно ответила она. Дэниел взял за узду своего скакуна и пошел рядом, говоря при этом:
   – Женщинам не следует гулять одним по Лондону. Разве моя сестра тебе это не объяснила?
   – Но я видела на улице множество женщин, гуляющих без сопровождающих, – возразила Диана.
   – Это женщины определенного сорта; они ищут себе клиентов, – сказал Дэниел, помрачнев. – Они бедны и не имеют работы.
   – Но я тоже одинокая, бедная и безработная!
   – И куда же ты направляешься?
   – В главную контору страховой компании Ллойда. Я не намерена ждать до старости, пока вы соизволите мне помочь! Ради этого я и приехала в Лондон, а вовсе не для того, чтобы развлекать вас с сестрой, хотя я ее и люблю. И не задерживайте меня, пожалуйста, лучше уйдите! – в сердцах воскликнула Диана.
   Однако Дэниел не внял ее просьбе и продолжал идти рядом, ведя в поводу своего скакуна. Люди стали обращать на них внимание.
   – К чему устраивать здесь спектакль? – с досадой проворчал Дэниел. – На нас смотрят! Ты в роскошном платье, я – с лошадью в поводу. Согласись, картина довольно нелепая!
   – В другой раз я надену свое старое школьное платье, – не оборачиваясь, ответила Диана. – Когда я ходила в нем по Парижу, на меня никто не обращал внимания.
   – Если бы ты пришла в таком платье в страховую компанию, с тобой бы там и разговаривать не стали, – усмехнувшись, сказал Дэниел. – Да и сегодня тебя там примут лишь потому, что ты со мной.
   Это прозвучало так, словно бы она без него была полным ничтожеством и всём ему обязана.
   – Ах вот как! Что ж, посмотрим! – с вызовом воскликнула Диана и стиснула зубы.
   Главная контора компании Ллойда, располагавшаяся в здании Королевской биржи, кишела посетителями. Дэниел взял свою растерявшуюся спутницу под руку, чтобы она не потерялась в толпе, и уверенно повел ее вверх по лестнице, говоря на ходу:
   – Я представлю тебя господину Томпсону, мы с ним старые знакомые. Держись с достоинством и ничего не бойся.
   Диана и не чувствовала никакой робости, она приблизилась к столу секретаря с видом знатной светской дамы и взглянула молодому человеку прямо в глаза. От смущения клерк покраснел и выронил перо. Диана наградила его улыбкой.
   Они прошли в кабинет мистера Томпсона, где встретили радушный прием, и Диана изложила суть своей просьбы.
   – Я разыскиваю своего родственника Джонатана Албрета, – обворожительно улыбнувшись, промолвила она, ласково глядя на покрасневшую лысину хозяина кабинета. – Он, возможно, пользовался услугами вашей компании лет пятнадцать назад. Нельзя ли поискать какие-то записи о нем в вашем архиве, сэр?
   – Разумеется, мы сделаем все, что возможно, – с любезной улыбкой ответил мистер Томпсон, поедая посетительницу масленым взглядом. – Я распоряжусь, чтобы кто-то из моих служащих просмотрел документы, тех лет и отправил вам с посыльным информацию.
   – А нельзя ли сделать это сейчас? Я была бы вам за это очень признательна, – сказала Диана, улыбнувшись. – Я веду поиски вот уже несколько месяцев, но, к сожалению, пока безрезультатно.
   – Мистер Томпсон очень занятой человек, – вмешался в разговор Дэниел, но хозяин кабинета перебил его, заявив, что при всей своей занятости он все же не оставит расстроенную девушку без внимания. По его приказу клерк стал приносить один за другим толстенные тома архивных документов. Дэниел издал тяжелый вздох.
   – Если у мистера Сент-Джона есть какие-то другие важные дела в городе, он может идти, – не оборачиваясь, сказала Диана и вновь ласково улыбнулась мистеру Томпсону. – Я уверена, что мне здесь помогут.
   – Да; мой дорогой Сент-Джон, ступайте, если вы торопитесь, – живо подхватил эту мысль хозяин кабинета.
   – Нет, я подожду свою кузину здесь, – твердо сказал Дэниел и сел в кресло возле окна, мрачный как туча.
   Два часа спустя Диана закрыла последний том и констатировала, что никаких записей, касающихся страхования судов ее отцом в компании Ллойда в течение шести лет до своего загадочного исчезновения, не обнаружено. Весь кураж, охвативший ее в момент прихода в эту компанию, улетучился вместе с надеждой продвинуться в поисках своего родителя.
   Заметив печаль на ее милом лице, господин Томпсон сказал:
   – Если хотите, мы можем проверить записи и за другие годы.
   – Благодарю вас, но в этом нет надобности, – сказала Диана упавшим голосом.
   Молодой клерк смотрел на нее так, словно готов был дать ампутировать себе ногу, если это хотя бы немного могло облегчить ее страдания.
   – Пошли, Диана, – сказал Дэниел.
   Ей стыдно было смотреть ему в глаза, ведь она отняла у него напрасно столько драгоценного времени и вдобавок вела себя в кабинете непозволительно дерзко. Да и лошадь, оставленная им у входа в биржу, наверное, застоялась. Едва сдерживая слезы и внушая себе, что компания Ллойда не единственное лондонское страховое общество, обслуживающее судовладельцев, она с унылым видом спустилась по лестнице и вышла из здания. Пока Дэниел отвязывал своего коня от фонарного столба, ей удалось взглянуть на его лицо.
   Оно было суровым, но не раздраженным, хотя глаза его сверкали, словно раскаленные уголья. Дэниел хранил задумчивое молчание, и она была благодарна ему за то, что он избавил ее от насмешливых вопросов, как-то: довольна ли она теперь? угомонится ли хотя бы ненадолго? и вообще, зачем ей потребовалось заставлять трех джентльменов тратить свое время ради ее прихоти?
   Чем ближе они подходили к воротам на западной границе лондонского Сити, именуемым Темпл-Бар, тем явственнее становились тревожные перемены в атмосфере города. Люди стали двигаться заметно быстрее. Бедняки спешили к берегу реки, экипажи и одетые в дорогое платье переходы торопились в противоположную сторону. Дэниел остановился и прислушался.
   Порыв холодного ветра донес до них глухой гул толпы.
   – Очередное шествие, – сказал Дэниел, – кажется, напротив парламента. Что ж, это значит, что сессия уже идет. Надо быстрее убираться отсюда, пока еще не началась заварушка.
   Они свернули в безлюдный проулок. Двери лавок и ставни на окнах были заперты, бродячие коты и бездомные псы попрятались в подворотнях, притихли даже крысы на помойках. В воздухе Лондона запахло бедой. Дэниел подвел своего коня к тумбе и велел Диане встать на нее.
   – Нам лучше ехать дальше верхом, – пояснил он. – Поедешь у меня за спиной. Не бойся, это не страшно.
   – Но мне еще никогда не доводилось этого делать, – робко сказала она, с опаской оглядывая скакуна.
   Конь покосился на нее лиловым глазом и заржал.
   – Сегодня у тебя особенный день – многих смелых начинаний. Ты обворожила клерков страховой компании, а теперь вот попытайся понравиться моей лошади. Подтяни повыше подол юбки, и я тебя подхвачу.
   Он вскочил в седло, наклонился и рывком усадил ее на коня позади себя.
   – Обхвати меня руками и держись крепче, чтобы не упасть. Да нет же, не цепляйся за седло, обними меня за талию.
   Диана неохотно подчинилась.
   – Теперь весь город увидит твои голые ноги, – трогая коня с места, сказал Дэниел. – Это еще один твой отважный поступок. Так ты далеко пойдешь!
   Отголоски беспорядков на улицах становились все громче, слышались призывы к убийству и грабежу. Дэниел пришпорил свою лошадь, и она понеслась галопом.
   У Дианы перехватило дух от охвативших ее новых ощущений: никогда еще она не прижималась грудью к мужскому телу, тем более сидя верхом на лошади, с оголенными до коленок ногами. Что бы сказала мадам Леблан, если бы увидела свою воспитанницу в столь пикантном положении? Диане стало жарко. Она почувствовала, что готова скакать на коне с Дэниелом хоть на край света, забыв все свои тревоги и заботы. Ей уже не было одиноко и страшно, она чувствовала себя защищенной и почти умиротворенной.
   Вскоре она убедилась в верности принятого Дэниелом, решения. На улицах творилось нечто невообразимое, задерживаться хотя бы на миг было чрезвычайно опасно. Толпа бесновалась. Дэниел на всякий случай свернул, в ближайший тихий проулок, крикнув Диане:
   – Держись за меня крепче! Похоже, что возле парламента началось побоище. Демонстранты разбушевались, на нас могут напасть. Попытаемся прорваться вскачь.
   Крепче обняв его за талию, Диана со страхом наблюдала, как неистовствующая людская масса превращается в обезумевшее звериное стадо. Казалось, что вот-вот в ход пойдут ножи, спрятанные под лохмотьями, полетят булыжники и бутылки, зазвенят стекла в окнах, заполыхают дома. Но Дэниел, бормоча проклятия, лишь крепче сжимал поводья и гнал коня вперед под крики и улюлюканье хулиганов, норовивших преградить им путь.
   – Почему они злятся на нас? Чем мы перед ними провинились?
   – Они люто ненавидят всех сытых и добротно одетых, потому что сами голодны и бедны как церковные мыши, – ответил Дэниел и пришпорил скакуна.
   Однако одному из рассвирепевших дебоширов удалось-таки ухватиться за уздечку, другой оборванец дернул Диану за лодыжку. Она пнула его ногой в небритую физиономию – он отпустил ее щиколотку и, пошатнувшись, рухнул в канаву с нечистотами. Дэниел хлестнул коня плеткой, и тот вынес их на свободное место. Окольным путем они выбрались из беспокойного квартала и, убедившись, что опасность миновала, спешились.
   Диана долго не могла успокоиться и отдышаться. До самого дома ни она, ни Дэниел не проронили ни слова. Усталый конь беспокойно храпел, порывы ветра все еще доносили до них отголоски волнения. Темнело. Сырой холодный воздух и далекие раскаты грома предвещали грозу. Диана, зябко поеживаясь, куталась в плащ. Возле дома Дэниел остановился, окинул ее хмурым взглядом и, велев ей ждать его в библиотеке, повел коня в конюшню. Хлынул дождь.
   Диану пронзило чувство, что она снова стала школьницей, которую вызывают в кабинет директрисы, чтобы отчитать за какой-то проступок, а может быть, и выпороть.
   К счастью, Дэниел не уселся за письменный стол и не стал разглядывать ее, словно скверную девчонку, достойную розог, а по своему обыкновению уставился в окно. После продолжительного молчания он произнес:
   – Я понимаю, что сегодня тебе пришлось испытать сразу несколько неприятностей. Крепись, Диана, я тебе сочувствую.
   Дэниел старался говорить искренним тоном, однако чуткое ухо Дианы уловило в нем фальшивую ноту.
   – Может быть, уже и не стоит разыскивать своих пропавших родственников? – продолжал он вкрадчивым голосом.
   Диана вздрогнула и напряглась.
   – Ты молода и хороша собой, – говорил он, – тебе нужно строить свое будущее, а не топтаться на месте, скованной узами прошлого. Потерянных лет не вернешь, утраченных возможностей ничем не восполнишь.
   – Но еще труднее жить без крепких кровных уз, – возразила Диана. – Я хочу найти своих родственников, узнать историю нашей семьи, выяснить обстоятельства своего рождения. А вдруг найдется какой-нибудь кузен, который меня вспомнит и обрадуется нашей встрече?
   Дэниел обернулся и сурово сказал:
   – Так или иначе, но впредь не выходи одна из дома.
   – А как же наш уговор? Разве мы не условились еще в Париже, что мой образ жизни в Лондоне практически не изменится?
   Диана вызывающе подперла бока кулаками.
   – Я настаиваю, чтобы тебя кто-то сопровождал во время прогулок по городу, – нахмурив брови, произнес Дэниел.
   – Это все? – спросила Диана. – Если да, тогда я пойду.
   Капли дождя забарабанили в окно, сверкнула молния, ударил гром, эхо разнесло его гулкие отголоски по всему дому.
   – Нет, не все! – зловеще сверкнув глазами, произнес Дэниел. – Похоже, ты быстро овладеваешь искусством подчинять мужчин своей воле. Твое сегодняшнее поведение в страховом обществе вышло за рамки приличия. Ты откровенно кокетничала с господином Томпсоном и его служащими. Мне было стыдно присутствовать при этом, Диана!
   – Какая же это дерзость? – передернув плечами, воскликнула она. – По сравнению с откровенным флиртом, который себе позволяют некоторые графини, это всего лишь невинное баловство.
   – Не надо сравнивать себя с сорокалетними аристократками!
   – Естественно! – фыркнула Диана. – Куда мне до них! Ведь я всего лишь нищая двадцатилетняя сиротка, не имеющая ни пенса за душой. Так что же дурного в том, что я сумела вскружить голову какому-то лысому толстяку из страховой конторы и заставить его отложить все другие дела и порыться в архиве? Кроме как улыбкой, мне было нечем ему отплатить.
   – Его вполне мог бы отблагодарить и я, – возразил ей Дэниел.
   – Предпочитаю платить за себя сама! – воскликнула Диана. – Скажите-ка мне лучше, месье, наш уговор уже принес вам какие-то плоды? Вы почувствовали результат моего присутствия в вашем доме? Расширился ли круг ваших полезных знакомств? Короче говоря, я хочу знать, оправдываются ли ваши расходы на меня.
   – Ну и вопросы ты порой задаешь! – покачав головой, промолвил обескураженный Сент-Джон. – Я не перестаю тебе удивляться.
   – Я предпочитаю вас изумлять, а не давать вам повод читать мне нотации. Коль скоро все идет гладко и вы получаете уже некоторые дивиденды, ваши лекции совершенно излишни. Лучше подсчитывайте барыши и дайте мне возможность спокойно заниматься своими личными проблемами.
   С этими словами Диана повернулась и вышла из библиотеки, чувствуя, как нарастает в ней ярость. Она еще никогда не испытывала столь сильного желания дать волю скопившейся злости. Взгляд ее случайно упал на две большие китайские вазы, стоявшие по обе стороны от лестницы. В отличие от тех, что украшали ее будуар в Париже, эти вазы были розовато-зеленого цвета и покрыты причудливой росписью.
   Диана задумчиво уставилась на цветочный орнамент глазурованного фарфора, призванного демонстрировать утонченный вкус его обладателя, взяла вазу в руки и замерла, проникаясь ощущением слияния с этим безупречным творением неизвестного мастера. Какими неизведанными путями попал этот шедевр древнекитайского гончарного искусства в Англию? Как он очутился в этом доме? И почему принадлежит мужчине, который в определенном смысле владеет и ею самой?
   Она разжала руки – и бесценное изделие разбилось вдребезги, упав на мраморный пол.
   Эхо разнесло звон череп ков по длинному коридору, двери комнат распахнулись, выбежали слуги и замерли в ужасе. Из библиотеки вышел Дэниел, привлеченный странным шумом.
   Диана застыла в грациозной позе, переполняемая головокружительным восторгом от содеянного.
   Дэниел с недоумением взглянул на осколки шедевра и промолвил:
   – Это ведь Мин!
   – Вы так любите свои безделицы, что даете им ласковые прозвища? – насмешливо поинтересовалась Диана.
   Потрясенные такой дерзостью, служанки и лакеи пораскрывали рты.
   – Это имя императора, в эпоху правления которого была создана эта прекрасная ваза! Ей, по меньшей мере, триста лет! В паре она была бесценна!
   – Что ж, вторую я расколочу в другой раз. Вы же сами посоветовали мне бить по одной вазе ежедневно, если мне этого захочется, – невозмутимо сказала Диана.
   – Тогда, в Париже, я имел в виду совсем другие вазы, те, что стояли в твоей спальне, – сухо заметил Дэниэл.
   – А какая разница? Мне все равно что разбивать!
   – Вот именно, – с мученическим лицом простонал Дэниел. – Но главное, что ты наконец-то решилась это сделать. То ли еще будет! – Он махнул рукой и уныло поплелся обратно в библиотеку.
   Победно взглянув на притихших слуг, Диана с гордым видом стала подниматься по ступенькам.

Глава 12

   – Господа еще не освободились, миледи, – сообщил им в окошко кареты лакей. – Осмелюсь предположить, что они будут заняты еще час. – Он отвесил дамам поклон и ушел.
   – Надеюсь, что вы не против того, чтобы немного их подождать? – с виноватым видом спросила Пенелопа.
   – Разумеется, нет! – поспешила заверить ее Диана, смущенная предупредительностью и вежливостью графини, обращавшейся с ней, сомнительной кузиной судовладельца, как со знатной аристократкой. – Вот только я еще никогда не бывала в таком изысканном английском обществе.
   Они направлялись в Эссекс для участия в торжествах в доме леди Пеннелл и по дороге заехали в Хэмпстед за братом Пенелопы Верджилом. На прием был приглашен и бывший супруг Пенелопы граф Гласбери, поэтому она предусмотрительно заручилась поддержкой двух своих братьев – старший из них, виконт Леклер, обещал подъехать несколько позже.
   – Если желаете, мы можем войти внутрь и взглянуть на поединки, – сказала Пенелопа. – Этот спортивный клуб принадлежит шевалье Луи Корбе, снискавшему славу лучшего фехтовальщика Англии. Бытует мнение, что своих учеников он обучает искусству побеждать как в бою, так и на дуэли.
   – Вы меня заинтриговали! – воскликнула Диана. – Но разве дам допускают в подобные заведения? Я слышала, что в лондонский фехтовальный клуб «Анджело» вход женщинам категорически запрещен.
   – Для нас здесь сделают исключение, – с лукавой улыбкой сказала Пенелопа. – Уйдя от мужа, вскоре я убедилась, что вряд ли сумею чем-то еще шокировать высшее общество.
   Диана успела заметить, что графиня регулярно испытывает терпение высшего света. Но делала она это весьма самобытно: не обзаводилась множеством любовников, как поступили бы на ее месте другие свободные дамы, а заводила знакомство с людьми из низших сословий. Жанетта предсказывала, что скоро чаша терпения знатных аристократов переполнится, и двери их домов для сумасбродной отщепенки навсегда закроются.
   Пенелопа вышла из кареты и, толкнув дверь, сделала Диане знак следовать за ней. Они на цыпочках прокрались по коридору к двери зала и, приоткрыв ее, припали глазом к щелке, как шаловливые дети, подглядывающие за взрослыми на балу. Их взорам предстали три пары фехтовальщиков, оттачивающих свое боевое мастерство. Это было завораживающее зрелище. У Дианы перехватило дух. Пенелопа прошептала:
   – Они страшно рискуют, фехтуя без защитных фуфаек. Одно неловкое движение – и прольется кровь.
   Об этом Диана как-то не успела подумать, она была слишком потрясена видом шестерых мускулистых мужчин, обнаженных выше пояса. Голое мужское тело она видела впервые в жизни. Во рту у нее пересохло, в груди вспыхнул огонь.
   – Оказывается, ваш кузен тоже здесь, – сказала графиня. – Он фехтует с шевалье Корбе, владельцем клуба. Пожалуй, эти двое превосходят всех остальных в этом искусстве. Мой брат предпочитает действовать более осторожно и продуманно, ему недостает смелости и фантазии.
   Диане сейчас было не до всех этих тонкостей, она поедала глазами Дэниела, который держался хладнокровно и уверенно, отражая атаки седоволосого тренера. Красота его тела потрясла Диану, – прекрасно сложенное, оно походило на скульптурное изваяние. Любая принятая им в поединке поза, всякое его движение таили в себе смертельную угрозу для противника, недюжинную силу и грациозность кровожадного хищника.
   Вид его мощного торса, блестящего от испарины, стройных бедер и сильных ног настолько поразил Диану, что она покраснела и даже слегка вспотела, как тогда в его карете, в пылу поцелуев и ласк. Ей вдруг захотелось пощупать его волосатую грудь, погладить ладонью живот, дотронуться пальчиком до пупка...