Страница:
— Ох, придется пойти, — простонала Эстер. — Вчера я попыталась натянуть на себя мой прошлогодний купальник!..
Положив трубку, Вин подумала, позвонит ли Том, и решила, что, скорее всего, нет. Не такой он человек! Том всегда хочет и должен быть лидером. Даже мысль о том, чтобы позвонить и извиниться или даже просто утешить ее, в его глазах приравнивалась к поражению. Но почему? Разве они не на одной стороне? Наверное, Эстер права. Наверное, хорошо, что она теперь твердо знает, какие чувства Том испытывает к Чарли.
Скорее всего, ей не придется объяснять ему, что она не выйдет за него замуж. Том, конечно, не пойдет на открытый разрыв их отношений, он просто постарается искусно отдалиться от нее. Она только надеялась, что он не попросит ее уйти с работы. Она так много сил отдала тому, чтобы приобрести профессионализм и финансовую независимость, и так радовалась чувству собственного достоинства, приобретенному за время работы. Та девушка, которая когда-то не послушалась мудрых советов родителей и пожертвовала всем ради того, чтобы с обожанием повиснуть на шее у Джеймса, уже давным-давно осознала свою ошибку. И та женщина, которая заняла ее место, прекрасно понимала, как важно, чтобы люди уважали ее и обращались с ней как с равной, а не как с ребенком, как когда-то обращался с ней Джеймс.
Ее раздражала молчаливая пустота дома. Наверное, надо немного прибраться. Уже давно пора навести порядок в маленькой комнатке, которую она использовала как кладовку. Винтер знала по собственному опыту, что тяжелая физическая работа лучше всего отвлекает от дурных мыслей и воспоминаний.
Через полчаса, взмокшая и уставшая, она наконец села, удовлетворенно оглядывая кучу старых вещей, которую она выгребла из кладовки. Каким образом ей удалось накопить столько хлама? Например, эти старые школьные учебники. Зачем она их хранит? Или вот эти фотографии…
Из одного альбома, лежавшего на верху кучи, выпало несколько снимков. Винтер наклонилась, чтобы собрать их, и на одной из фотографий узнала себя. Она взяла снимок в руки и, наморщив лоб, вспоминала тот день, когда он был сделан. Ее сфотографировал брат, с усмешкой сказав при этом, что этот снимок будет всегда напоминать ей о том, что не надо быть дурой и случайно забеременеть. В то время его слова возмутили ее, но сейчас, рассматривая фотографию, она начала понимать его.
Ее круглое и опухшее лицо было лицом ребенка, а не женщины. Собранные в хвостик волосы еще больше подчеркивали ее юность. По контрасту с почти детским лицом огромный живот — а тогда она носила Чарли — выглядел почти гротескно.
Неужели она действительно была так похожа на подростка — или в этом виноват ракурс снимка? Она знала, что всегда выглядела моложе своих лет. Но все равно, в свои девятнадцать она просто не могла выглядеть так молодо. Ну да, фотография, конечно же, врет…
Неожиданно ее рука, державшая фотографию, дрогнула. Неудивительно, что Джеймс перестал желать ее… Удивительно было то, глядя на свое изображение, подумала Вин, что он вообще когда-то желал ее. Дрожащими руками она порвала фотографию и сунула ее в середину кучи. Вид этого старого снимка вконец расстроил ее. Может быть, потому, что теперь-то она понимала, почему Джеймс изменял ей.
Хотя ей-то не нужна была фотография, чтобы вспомнить, какой незрелой она была в те годы, какой избалованной, болезненно самолюбивой и глупой. Но не одна она виновата в этом. Джеймс распалял ее чувство к нему, все время утверждал, что и он тоже любит ее. Но как он мог любить такого капризного, требовательного ребенка? Иногда, наблюдая за Чарли, она вдруг с болью замечала, что его упрямство, скорее всего, унаследовано от нее. Может быть, поэтому она потакала ему больше, чем следовало.
Винтер устало поднялась и отряхнула джинсы. Когда Чарли вернется, они смогут устроить костер из этого старья. Давно пора было навести порядок в кладовке, подумала она, откладывая в сторону те вещи, которые решила оставить, и собирая все ненужное в пластиковые мешки.
Из этого закутка можно сделать маленький кабинетик для Чарли. Думая о том, как можно обставить эту комнатку, она заставляла себя заглушить внутренний голос, который издевательски уверял ее, что все это нужно лишь для того, чтобы побороть свои опасения. Весьма вероятно, что в дальнейшем Чарли будет учиться не в ее доме, а в доме своего отца…
Опять на глаза навернулись слезы — неизбежная реакция на невыносимую душевную боль.
Подняв руку, чтобы убрать волосы с лица, она удивилась — такой пыльной та была. На солнце сверкнуло стекло наручных часов. Взглянув на циферблат, она покачала головой, увидев, как долго пробыла здесь. Скоро вернутся Джеймс и Чарли. Чарли, без сомнения, будет голоден как волк.
Решительно загоняя свои страхи в глубину сознания, вновь и вновь повторяя себе, что если она выкажет их, то это только поможет Джеймсу в его грязной игре, она спустилась вниз, волоча полные мешки, и выставила их за дверь. Затем она быстро поднялась наверх, умылась и расчесала волосы.
Винтер слегка помассировала виски и пощипала щеки, чтобы вернуть им румянец. Взглянув на себя в зеркало, она ужаснулась, увидев, как измождено и напряжено ее лицо. Через десять минут, слегка припудрившись, подведя глаза и подкрасив губы, она отступила от зеркала, чтобы посмотреть на полученный результат, и с горечью убедилась, что некоторые изъяны не может скрыть даже косметика. Толстый свитер, который она надела, только подчеркивал ее хрупкость. Она не была тощей, но станет ею, если будет нервничать и дальше. Тощей, изможденной и совершенно непривлекательной!
Она опять подумала о Джеймсе. Конечно же, он сравнивал ее с теми девушками, которых встречал в Австралии. Винтер представляла их себе — молодых, беззаботных, чувственных, со сладострастными изгибами тела, уверенных в своем шарме и в своей привлекательности. И она когда-то чувствовала себя такой, в тот короткий, но такой прекрасный период, когда она умирала и воскресала в объятиях Джеймса, когда он гладил ее, прижимал к себе, любил ее, не уставая повторять, как он хочет ее, как хорошо ему с ней, как сильно его чувство, и неся всю ту любовную чепуху, которую испокон веков лепечут влюбленные.
Да, во всяком случае, тогда он действительно вел себя как любящий мужчина. Вин тряхнула головой и сжала в пальцах тюбик губной помады. Ее глаза внезапно потемнели от неожиданного прилива непрошеных чувств. Вырвавшиеся из глубины сознания воспоминания густой горячей волной прошли по телу. Она вспомнила, как раньше, когда Джеймс только слегка касался губами ее тонкой шеи — вот в этом месте, у основания, — по ее телу сразу пробегала тягучая судорога страстного желания.
Она зажмурилась и выронила тюбик с помадой из ослабевших рук. Ее трясущиеся пальцы неожиданно коснулись груди. Сжав зубы, Винтер старалась противостоять охватившему ее порыву. А перед закрытыми глазами в темноте с бешеной скоростью кружились в неистовой пляске давно забытые образы и картины, мучая Вин и издеваясь над ней. Вот Джеймс касается ее талии — вот так, а вот его руки проскальзывают под джемпер, и он нежно гладит ее грудь… Вот он, целуя ее, расстегивает бюстгальтер, а она начинает дрожать от страсти, чувствуя, как его пальцы легко массируют ее соски, и так еще напряженные после ночи любви… Вот он медленно стягивает с нее джемпер, а она, пылко прижимаясь к нему, наклоняет его голову к своему жаждущему любви телу… Вот она сливается с ним в одном горячем ритмичном движении, и у нее перехватывает дыхание, когда он страстно и долго целует ее сосок…
Захваченная волнующими воспоминаниями, Вин не замечала, что тихо стонет. Она не слышала ни звука захлопывающейся дверцы машины, ни шагов у дома, ни стука входной двери. — Мам, мы вернулись.
Скрип двери и голос Чарли, возвещавший об их возвращении, вмиг отрезвили ее. Она мгновенно открыла глаза и быстро взглянула на дверь. Краска смущения залила ей лицо, когда она увидела, что Джеймс стоит позади Чарли.
Сколько времени они находятся здесь? Что он видел? Неужели он все понял? Она поспешно опустила руку и спрятала ее за спину. Грудь болела и пульсировала под толстым свитером, соски были напряжены. Она бросила взгляд в зеркало. Раскрасневшееся лицо, блестящие глаза. Неужели Джеймс заметил ее возбуждение? Неужели все увидел, обо всем догадался? Растерявшись и совсем упав духом, она кляла себя за свою ослиную тупость. Ну надо же быть такой бестолковой! Сколько раз за все месяцы, даже годы, прошедшие после развода. Вин твердила себе, что нельзя ублажать свое непослушное тело, заново переживая минуты близости с Джеймсом, что это только заставит ее страдать!
Чарли радостно болтал обо всем, что они видели, о чудесной машине Джеймса, но Вин никак не могла сосредоточиться на его словах. Ее лицо все еще пылало — и не только от их неожиданного появления, расстроенно подумала она.
— Извини, если помешали.
Тихие слова Джеймса заставили ее вздрогнуть и испуганно взглянуть на него. В ее глазах со все еще расширенными зрачками мелькнуло виноватое выражение. Что он имеет в виду? Что хочет сказать? Съежившись от стыда, Вин отвела испуганный взгляд. Джеймс подошел и склонился перед ней. Она нервно наблюдала за ним. Вид его склоненной головы и жар, исходящий от его тела, отозвались резким спазмом в желудке. Винтер в ужасе отшатнулась от него.
— Ты уронила вот это, — донеслись до нее его слова. Заставив себя поднять глаза, она увидела, что он держит в руках ее губную помаду.
Сгорая от стыда. Винтер спрашивала себя, неужели это ее нечистая совесть заставляет ее думать, что Джеймс специально так долго смотрит на ее губы, словно бы намекая, что он совершенно точно знает, почему она уронила тюбик, совершенно точно представляет себе, о чем она мечтала и какие воспоминания мучили ее в этот момент.
— Я сейчас слона съем! — провозгласил Чарли. — А что у нас есть?
У нее еще оставался кусок тушеной баранины, который она собиралась разогреть к обеду. Она купила его в соседней лавке, хозяин которой продавал колбасу собственного производства. Это было сочное мясо молодого уэльского барашка, выращенного согласно всем правилам и традициям, но, подав его на стол, Вин поняла, что не в состоянии проглотить ни одного кусочка. Ее желудок все еще сжимал спазм, а лицо пылало от стыда и досады — так переживала она свое унижение. Винтер все бы отдала за то, чтобы Джеймс не вошел в ее комнату, когда она стояла там, увлеченная этими дурацкими любовными мечтаниями. Увлеченная до такой степени, что чуть ли не…
Она бросила на стол нож и вилку. Ее груди до сих пор ныли от сладкой истомы, особенно та, до которой она дотронулась, заново переживая тот момент, когда… К горлу подступила тошнота, и она оттолкнула от себя тарелку. Зачем она вновь окунулась в мечты? Зачем она позволила себе заново пережить эти чувства? Зачем она вновь захотела…
Вин вскочила на ноги. Джеймс внимательно следил за ней, но ей уже было безразлично.
В кухне Винтер открыла кран, налила полный стакан холодной воды и уже начала жадно глотать ее, когда появился Джеймс.
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Немного побаливает голова. Ничего, пройдет, — солгала она. Внутри нее все кипело от гнева. Какого черта он делает вид, что озабочен ее состоянием? Должен же он понимать, что она думает о его присутствии в ее доме, о его отношениях с Чарли, да и вообще… Винтер никак не хотела признаться себе, что больше всего ее мучает испытанное ею унижение. Вновь и вновь она вспоминала, как, открыв глаза, увидела его стоящим в ее комнате.
Она с ужасом задавала себе один и тот же вопрос: наблюдал ли он за ней, понял ли все?..
— Небольшая прогулка на свежем воздухе поможет больше, чем таблетки, — сухо произнес он.
Это был предел. Грохнув стаканом и резко повернувшись, она пристально посмотрела на него, ее глаза сверкали.
— Вот что, Джеймс. Ты смог обманом проникнуть сюда. Ты смог угрозами вынудить меня разрешить тебе поселиться здесь. Ты смог даже убедить Чарли, что ты — бог и супермен в одном лице. Но все это не дает тебе права учить меня, что мне нужно делать. Теперь я уже взрослая женщина, а не ребенок, и.., и…
— Я знаю, что ты в первую очередь женщина. — Его тихие слова заставили ее замолчать. — Даже слишком женщина.
Он смотрел на ее губы. Сердце Вин дало сбой и опять глухо забилось. Его неровные толчки отдавались по всему телу. У нее внезапно пересохло во рту. Куда девался ее гнев? Перед Джеймсом стояла слабая женщина.
Он не спеша перевел взгляд на ее грудь. Блеск его топазовых глаз был невыносим, завораживал Вин. Она хотела крикнуть, чтобы он не смел продолжать, но губы не слушались ее. Если он сейчас подойдет, если дотронется до нее…
Дверь кухни внезапно распахнулась, и вошел Чарли с пустой тарелкой в руках.
— А что у нас к пудингу?
Как во сне. Вин повернулась к нему и нетвердым голосом ответила:
— Есть компот, Чарли. Если хочешь, возьми йогурт.
Как обычны и привычны были ее слова, как по-домашнему плавны движения, когда она взяла у него тарелку и подошла к холодильнику. Но внутри нее все дрожало от этого странного взгляда Джеймса, а в неожиданно севшем голосе звучало возбуждение, охватившее все ее тело.
Позже она доказала себе, что сама виновата в случившемся. Если бы она не предоставила Джеймсу случая убедиться в своей уязвимости, то ему никогда бы не пришло в голову повернуть эту ее слабость против нее самой, использовать ее как оружие в борьбе за Чарли. Она не питала иллюзий относительно Джеймса. Она прекрасно понимала, зачем он все время пытается побольнее ранить ее. Его цель — разрушить их семейную жизнь, разделить их с сыном. И ему все равно, какими средствами он достигнет этого!
Глава 6
Положив трубку, Вин подумала, позвонит ли Том, и решила, что, скорее всего, нет. Не такой он человек! Том всегда хочет и должен быть лидером. Даже мысль о том, чтобы позвонить и извиниться или даже просто утешить ее, в его глазах приравнивалась к поражению. Но почему? Разве они не на одной стороне? Наверное, Эстер права. Наверное, хорошо, что она теперь твердо знает, какие чувства Том испытывает к Чарли.
Скорее всего, ей не придется объяснять ему, что она не выйдет за него замуж. Том, конечно, не пойдет на открытый разрыв их отношений, он просто постарается искусно отдалиться от нее. Она только надеялась, что он не попросит ее уйти с работы. Она так много сил отдала тому, чтобы приобрести профессионализм и финансовую независимость, и так радовалась чувству собственного достоинства, приобретенному за время работы. Та девушка, которая когда-то не послушалась мудрых советов родителей и пожертвовала всем ради того, чтобы с обожанием повиснуть на шее у Джеймса, уже давным-давно осознала свою ошибку. И та женщина, которая заняла ее место, прекрасно понимала, как важно, чтобы люди уважали ее и обращались с ней как с равной, а не как с ребенком, как когда-то обращался с ней Джеймс.
Ее раздражала молчаливая пустота дома. Наверное, надо немного прибраться. Уже давно пора навести порядок в маленькой комнатке, которую она использовала как кладовку. Винтер знала по собственному опыту, что тяжелая физическая работа лучше всего отвлекает от дурных мыслей и воспоминаний.
Через полчаса, взмокшая и уставшая, она наконец села, удовлетворенно оглядывая кучу старых вещей, которую она выгребла из кладовки. Каким образом ей удалось накопить столько хлама? Например, эти старые школьные учебники. Зачем она их хранит? Или вот эти фотографии…
Из одного альбома, лежавшего на верху кучи, выпало несколько снимков. Винтер наклонилась, чтобы собрать их, и на одной из фотографий узнала себя. Она взяла снимок в руки и, наморщив лоб, вспоминала тот день, когда он был сделан. Ее сфотографировал брат, с усмешкой сказав при этом, что этот снимок будет всегда напоминать ей о том, что не надо быть дурой и случайно забеременеть. В то время его слова возмутили ее, но сейчас, рассматривая фотографию, она начала понимать его.
Ее круглое и опухшее лицо было лицом ребенка, а не женщины. Собранные в хвостик волосы еще больше подчеркивали ее юность. По контрасту с почти детским лицом огромный живот — а тогда она носила Чарли — выглядел почти гротескно.
Неужели она действительно была так похожа на подростка — или в этом виноват ракурс снимка? Она знала, что всегда выглядела моложе своих лет. Но все равно, в свои девятнадцать она просто не могла выглядеть так молодо. Ну да, фотография, конечно же, врет…
Неожиданно ее рука, державшая фотографию, дрогнула. Неудивительно, что Джеймс перестал желать ее… Удивительно было то, глядя на свое изображение, подумала Вин, что он вообще когда-то желал ее. Дрожащими руками она порвала фотографию и сунула ее в середину кучи. Вид этого старого снимка вконец расстроил ее. Может быть, потому, что теперь-то она понимала, почему Джеймс изменял ей.
Хотя ей-то не нужна была фотография, чтобы вспомнить, какой незрелой она была в те годы, какой избалованной, болезненно самолюбивой и глупой. Но не одна она виновата в этом. Джеймс распалял ее чувство к нему, все время утверждал, что и он тоже любит ее. Но как он мог любить такого капризного, требовательного ребенка? Иногда, наблюдая за Чарли, она вдруг с болью замечала, что его упрямство, скорее всего, унаследовано от нее. Может быть, поэтому она потакала ему больше, чем следовало.
Винтер устало поднялась и отряхнула джинсы. Когда Чарли вернется, они смогут устроить костер из этого старья. Давно пора было навести порядок в кладовке, подумала она, откладывая в сторону те вещи, которые решила оставить, и собирая все ненужное в пластиковые мешки.
Из этого закутка можно сделать маленький кабинетик для Чарли. Думая о том, как можно обставить эту комнатку, она заставляла себя заглушить внутренний голос, который издевательски уверял ее, что все это нужно лишь для того, чтобы побороть свои опасения. Весьма вероятно, что в дальнейшем Чарли будет учиться не в ее доме, а в доме своего отца…
Опять на глаза навернулись слезы — неизбежная реакция на невыносимую душевную боль.
Подняв руку, чтобы убрать волосы с лица, она удивилась — такой пыльной та была. На солнце сверкнуло стекло наручных часов. Взглянув на циферблат, она покачала головой, увидев, как долго пробыла здесь. Скоро вернутся Джеймс и Чарли. Чарли, без сомнения, будет голоден как волк.
Решительно загоняя свои страхи в глубину сознания, вновь и вновь повторяя себе, что если она выкажет их, то это только поможет Джеймсу в его грязной игре, она спустилась вниз, волоча полные мешки, и выставила их за дверь. Затем она быстро поднялась наверх, умылась и расчесала волосы.
Винтер слегка помассировала виски и пощипала щеки, чтобы вернуть им румянец. Взглянув на себя в зеркало, она ужаснулась, увидев, как измождено и напряжено ее лицо. Через десять минут, слегка припудрившись, подведя глаза и подкрасив губы, она отступила от зеркала, чтобы посмотреть на полученный результат, и с горечью убедилась, что некоторые изъяны не может скрыть даже косметика. Толстый свитер, который она надела, только подчеркивал ее хрупкость. Она не была тощей, но станет ею, если будет нервничать и дальше. Тощей, изможденной и совершенно непривлекательной!
Она опять подумала о Джеймсе. Конечно же, он сравнивал ее с теми девушками, которых встречал в Австралии. Винтер представляла их себе — молодых, беззаботных, чувственных, со сладострастными изгибами тела, уверенных в своем шарме и в своей привлекательности. И она когда-то чувствовала себя такой, в тот короткий, но такой прекрасный период, когда она умирала и воскресала в объятиях Джеймса, когда он гладил ее, прижимал к себе, любил ее, не уставая повторять, как он хочет ее, как хорошо ему с ней, как сильно его чувство, и неся всю ту любовную чепуху, которую испокон веков лепечут влюбленные.
Да, во всяком случае, тогда он действительно вел себя как любящий мужчина. Вин тряхнула головой и сжала в пальцах тюбик губной помады. Ее глаза внезапно потемнели от неожиданного прилива непрошеных чувств. Вырвавшиеся из глубины сознания воспоминания густой горячей волной прошли по телу. Она вспомнила, как раньше, когда Джеймс только слегка касался губами ее тонкой шеи — вот в этом месте, у основания, — по ее телу сразу пробегала тягучая судорога страстного желания.
Она зажмурилась и выронила тюбик с помадой из ослабевших рук. Ее трясущиеся пальцы неожиданно коснулись груди. Сжав зубы, Винтер старалась противостоять охватившему ее порыву. А перед закрытыми глазами в темноте с бешеной скоростью кружились в неистовой пляске давно забытые образы и картины, мучая Вин и издеваясь над ней. Вот Джеймс касается ее талии — вот так, а вот его руки проскальзывают под джемпер, и он нежно гладит ее грудь… Вот он, целуя ее, расстегивает бюстгальтер, а она начинает дрожать от страсти, чувствуя, как его пальцы легко массируют ее соски, и так еще напряженные после ночи любви… Вот он медленно стягивает с нее джемпер, а она, пылко прижимаясь к нему, наклоняет его голову к своему жаждущему любви телу… Вот она сливается с ним в одном горячем ритмичном движении, и у нее перехватывает дыхание, когда он страстно и долго целует ее сосок…
Захваченная волнующими воспоминаниями, Вин не замечала, что тихо стонет. Она не слышала ни звука захлопывающейся дверцы машины, ни шагов у дома, ни стука входной двери. — Мам, мы вернулись.
Скрип двери и голос Чарли, возвещавший об их возвращении, вмиг отрезвили ее. Она мгновенно открыла глаза и быстро взглянула на дверь. Краска смущения залила ей лицо, когда она увидела, что Джеймс стоит позади Чарли.
Сколько времени они находятся здесь? Что он видел? Неужели он все понял? Она поспешно опустила руку и спрятала ее за спину. Грудь болела и пульсировала под толстым свитером, соски были напряжены. Она бросила взгляд в зеркало. Раскрасневшееся лицо, блестящие глаза. Неужели Джеймс заметил ее возбуждение? Неужели все увидел, обо всем догадался? Растерявшись и совсем упав духом, она кляла себя за свою ослиную тупость. Ну надо же быть такой бестолковой! Сколько раз за все месяцы, даже годы, прошедшие после развода. Вин твердила себе, что нельзя ублажать свое непослушное тело, заново переживая минуты близости с Джеймсом, что это только заставит ее страдать!
Чарли радостно болтал обо всем, что они видели, о чудесной машине Джеймса, но Вин никак не могла сосредоточиться на его словах. Ее лицо все еще пылало — и не только от их неожиданного появления, расстроенно подумала она.
— Извини, если помешали.
Тихие слова Джеймса заставили ее вздрогнуть и испуганно взглянуть на него. В ее глазах со все еще расширенными зрачками мелькнуло виноватое выражение. Что он имеет в виду? Что хочет сказать? Съежившись от стыда, Вин отвела испуганный взгляд. Джеймс подошел и склонился перед ней. Она нервно наблюдала за ним. Вид его склоненной головы и жар, исходящий от его тела, отозвались резким спазмом в желудке. Винтер в ужасе отшатнулась от него.
— Ты уронила вот это, — донеслись до нее его слова. Заставив себя поднять глаза, она увидела, что он держит в руках ее губную помаду.
Сгорая от стыда. Винтер спрашивала себя, неужели это ее нечистая совесть заставляет ее думать, что Джеймс специально так долго смотрит на ее губы, словно бы намекая, что он совершенно точно знает, почему она уронила тюбик, совершенно точно представляет себе, о чем она мечтала и какие воспоминания мучили ее в этот момент.
— Я сейчас слона съем! — провозгласил Чарли. — А что у нас есть?
У нее еще оставался кусок тушеной баранины, который она собиралась разогреть к обеду. Она купила его в соседней лавке, хозяин которой продавал колбасу собственного производства. Это было сочное мясо молодого уэльского барашка, выращенного согласно всем правилам и традициям, но, подав его на стол, Вин поняла, что не в состоянии проглотить ни одного кусочка. Ее желудок все еще сжимал спазм, а лицо пылало от стыда и досады — так переживала она свое унижение. Винтер все бы отдала за то, чтобы Джеймс не вошел в ее комнату, когда она стояла там, увлеченная этими дурацкими любовными мечтаниями. Увлеченная до такой степени, что чуть ли не…
Она бросила на стол нож и вилку. Ее груди до сих пор ныли от сладкой истомы, особенно та, до которой она дотронулась, заново переживая тот момент, когда… К горлу подступила тошнота, и она оттолкнула от себя тарелку. Зачем она вновь окунулась в мечты? Зачем она позволила себе заново пережить эти чувства? Зачем она вновь захотела…
Вин вскочила на ноги. Джеймс внимательно следил за ней, но ей уже было безразлично.
В кухне Винтер открыла кран, налила полный стакан холодной воды и уже начала жадно глотать ее, когда появился Джеймс.
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Немного побаливает голова. Ничего, пройдет, — солгала она. Внутри нее все кипело от гнева. Какого черта он делает вид, что озабочен ее состоянием? Должен же он понимать, что она думает о его присутствии в ее доме, о его отношениях с Чарли, да и вообще… Винтер никак не хотела признаться себе, что больше всего ее мучает испытанное ею унижение. Вновь и вновь она вспоминала, как, открыв глаза, увидела его стоящим в ее комнате.
Она с ужасом задавала себе один и тот же вопрос: наблюдал ли он за ней, понял ли все?..
— Небольшая прогулка на свежем воздухе поможет больше, чем таблетки, — сухо произнес он.
Это был предел. Грохнув стаканом и резко повернувшись, она пристально посмотрела на него, ее глаза сверкали.
— Вот что, Джеймс. Ты смог обманом проникнуть сюда. Ты смог угрозами вынудить меня разрешить тебе поселиться здесь. Ты смог даже убедить Чарли, что ты — бог и супермен в одном лице. Но все это не дает тебе права учить меня, что мне нужно делать. Теперь я уже взрослая женщина, а не ребенок, и.., и…
— Я знаю, что ты в первую очередь женщина. — Его тихие слова заставили ее замолчать. — Даже слишком женщина.
Он смотрел на ее губы. Сердце Вин дало сбой и опять глухо забилось. Его неровные толчки отдавались по всему телу. У нее внезапно пересохло во рту. Куда девался ее гнев? Перед Джеймсом стояла слабая женщина.
Он не спеша перевел взгляд на ее грудь. Блеск его топазовых глаз был невыносим, завораживал Вин. Она хотела крикнуть, чтобы он не смел продолжать, но губы не слушались ее. Если он сейчас подойдет, если дотронется до нее…
Дверь кухни внезапно распахнулась, и вошел Чарли с пустой тарелкой в руках.
— А что у нас к пудингу?
Как во сне. Вин повернулась к нему и нетвердым голосом ответила:
— Есть компот, Чарли. Если хочешь, возьми йогурт.
Как обычны и привычны были ее слова, как по-домашнему плавны движения, когда она взяла у него тарелку и подошла к холодильнику. Но внутри нее все дрожало от этого странного взгляда Джеймса, а в неожиданно севшем голосе звучало возбуждение, охватившее все ее тело.
Позже она доказала себе, что сама виновата в случившемся. Если бы она не предоставила Джеймсу случая убедиться в своей уязвимости, то ему никогда бы не пришло в голову повернуть эту ее слабость против нее самой, использовать ее как оружие в борьбе за Чарли. Она не питала иллюзий относительно Джеймса. Она прекрасно понимала, зачем он все время пытается побольнее ранить ее. Его цель — разрушить их семейную жизнь, разделить их с сыном. И ему все равно, какими средствами он достигнет этого!
Глава 6
С трудом поднимаясь утром с постели. Вин устало подумала, что двух бессонных ночей вполне достаточно, чтобы уложить человека в гроб. Вздохнув, она вспомнила, что сегодня, вдобавок ко всему, понедельник и ей надо быть в гостинице ровно в девять утра. Но сначала ей придется подвезти Чарли в школу. Бросив взгляд на часы, она увидела, что время уже поджимает.
Схватив халат, Винтер побежала в ванную, по дороге скосив глаза на комнату Джеймса. Дверь была закрыта, и за ней не было слышно ни звука.
Конечно, ему-то зачем так рано вставать, раздраженно фыркнула она, входя в ванную и запирая дверь. Потом Вин быстро приняла душ, вымыла волосы, вытерлась, почистила зубы. Затем разбудила Чарли и направилась в свою комнату, чтобы одеться.
Спустившись вниз и включив радио, она села завтракать, вполуха слушая программу новостей и изредка поглядывая на часы. День вроде бы начинался как обычно, но сердце ныло, а нервы были так напряжены от семейных неурядиц, что Вин вздрагивала от каждого шороха.
Это все из-за Джеймса. Зачем он приехал, зачем поселился с ними?
Тоненько запикали часы, и она опять поднялась в комнату сына, чтобы поторопить его.
Ее собственный завтрак обычно состоял из овощного или фруктового салата с кусочком подсушенного хлеба и по меньшей мере двух чашек крепчайшего черного кофе. Но Чарли она всегда подавала более плотную еду — кашу с молоком, хлеб и свежий апельсиновый сок.
По-прежнему посматривая на часы, Вин быстро собрала для сына школьный завтрак. Не одобряя его выбора, она все же положила в судок холодную пиццу, добавила несколько кусков домашнего фруктового бисквита, пакетик с фруктовым соком. Чарли не всегда записывался на завтраки в столовой, иногда он предпочитал брать что-нибудь с собой. Правда, он никогда не требовал, чтобы она разрешила ему питаться в городе, в одном из кафе быстрого обслуживания — по крайней мере с этим у нее не было проблем. В школе были строгие правила, и ученикам младших классов, до пятого включительно, не разрешалось покидать территорию школы во время занятий.
Когда Чарли спустился на кухню, она поднялась к себе, чтобы причесаться и подкраситься. Чарли не закрыл за собой дверь ванной, и она увидела валяющееся ;на полу мокрое полотенце. Винтер громко позвала его:
— Чарли, убери за собой! Ты знаешь, где корзинка для белья!
Конечно, она понимала, что гораздо легче все сделать самой, но не хотела поощрять в мальчике лень и небрежность. Поэтому, твердо решив выдержать характер. Вин опять спустилась вниз.
Поспешно допив кофе, она напомнила Чарли, чтобы тот не забыл спортивный костюм.
— После работы я заберу тебя от Эстер, как обычно, — сказала Вин и опять побежала наверх, чтобы вновь почистить зубы и заново накрасить губы.
Комната Джеймса все еще была закрыта, и, проходя мимо, она заколебалась. В кофеварке осталось еще много кофе. Наверное, ей следует постучать в дверь и предложить ему чашечку? Но Вин тут же одернула себя — ведь она не приглашала его в гости. Если он хочет кофе — пусть сварит себе сам.
Она гладко зачесала назад волосы и схватила их бантом. Ей нравилась такая прическа — простая, деловая и вместе с тем не слишком строгая.
Полотенце все еще валялось на полу.
— Чарли! — крикнула она, выходя из себя.
— Ну сейчас, сейчас…
Она уже почти спустилась вниз, как вдруг входная дверь открылась и в холл вошел Джеймс. Было видно, что он только что совершил утреннюю пробежку: его волосы спадали на лоб влажными прядями, а футболка вымокла от пота. Вин уставилась на него с таким изумлением, как будто увидела перед собой призрак. Он тоже остановился и с удивлением посмотрел на нее. Затем, словно заинтересовавшись ее внешним видом, он еще раз внимательно осмотрел ее с головы до ног. Она ответила ему презрительным взглядом, но ее сердце забилось быстрее, а руки задрожали.
— Ну Чарли, — позвала она сына. — Ты же знаешь, что в девять я должна быть в гостинице! Если ты не будешь готов ровно через две минуты, тебе придется идти пешком!
Это была обычная угроза, которую она никогда не выполняла. Но, услышав ее слова, Джеймс нахмурился.
— Послушай, давай я подвезу его, — предложил он.
Проклиная свою несдержанность, Вин уже открыла рот, чтобы отказаться от его услуг, но в этот момент Чарли, с улыбкой до ушей, шумно скатился вниз, волоча за собой школьную сумку.
— Правда, пап? Вот здорово! Теперь все увидят твою машину!
Злясь на Джеймса, она рассерженно выговорила сыну:
— Как некрасиво, Чарли! Человек важен сам по себе, а не по тому, чем он обладает.
— Да знаю, знаю, — проворчал Чарли себе под нос, проходя на кухню.
— Не слишком ли еще рано для чтения подобных лекций, — усмехнулся Джеймс. Винтер сердито отвернулась, а он тихо добавил:
— Между прочим, Вин, если это камешек в мой огород, должен тебе заметить, что я никогда не использую деньги или подарки, чтобы добиться чьей-либо любви. Особенно если речь идет о моем сыне…
"Ну что же это такое — что она ни скажет, на все у него есть ответ!” — вздыхая, подумала Вин, садясь в машину вместе с Чарли.
С этого момента день шел все хуже и хуже. Да, сегодня ей решительно не везло.
Том дулся на нее за то, что произошло в субботу. Он мучил ее придирками по поводу организации конференции, которая должна была начаться в конце недели. Хотя ей было очень обидно — ведь она так тщательно готовилась к ней, — Винтер сдерживала себя и терпеливо выслушивала его упреки. Во время учиненного Томом разноса она все время напоминала себе, что не хочет терять свое место. Они с ним еще раньше договорились, что на работе их отношения должны быть чисто деловыми, и поэтому Вин не очень удивилась, когда Том не стал напрямую напоминать об их субботней встрече. Однако ее расстроило, что он все-таки не удержался и несколько раз ядовито намекнул на присутствие Джеймса в ее доме.
За выходные у нее скопилось много дел, и Винтер не пошла на обед. Когда наконец она справилась со всеми бумагами и смогла уйти с работы — почти на час позже обычного, — то почувствовала, что умирает с голоду.
Ей надо было еще заехать к Эстер за Чарли, вернуться вместе с ним домой, приготовить что-нибудь на ужин и собираться на аэробику. Позвонив в дверь к подруге. Винтер уже приготовилась извиняться за опоздание, но, увидев ее, Эстер удивилась.
— А Чарли у нас нет. — На ее лице отразилось недоумение. — Он сказал Денни, что отец заберет его из школы.
Проклиная Джеймса, Винтер рванулась к машине. Она в бешенстве захлопнула дверцу, срывая на ней свой гнев, однако это не помогло ей прийти в себя. Вин резко включила мотор, но он, как назло, заглох. Она громко выругалась. Какой-то прохожий с таким удивлением посмотрел на нее, что она покраснела. “Ну-ка, успокойся! — приказала она себе, повторно включая зажигание. — Сейчас же успокойся!” Но это было легче сказать, чем сделать.
Ее охватило еще большее бешенство, когда она, войдя в кухню, увидела, что Джеймс и Чарли, удобно устроившись, с аппетитом уничтожают нечто подозрительно напоминающее последнюю порцию домашней лапши, которую она оставила себе на ужин.
— Ну что, вкусно? — разгневанно спросила она, срывая с себя жакет.
Чарли удивленно посмотрел на мать, и Вин мгновенно пришла в себя.
— Прости, пожалуйста, — извинилась она, ероша его волосы. — Я немного раздражена.
Она остановилась, заметив, что Джеймс внимательно смотрит на нее. Почти против своей воли она повернулась к нему.
— Что, трудный день? — тихо спросил он. Ей показалось, что в глазах Джеймса промелькнули искреннее участие и забота, но она не поверила себе. Очередные силки для глупой птички!
— Да, тяжелый, — коротко ответила она. — И он не стал легче, когда после работы мне пришлось ехать к Эстер только затем, чтобы узнать, что отец забрал его из школы. — Она опять повернулась к Чарли:
— Ты мог бы позвонить мне, дорогой.
Винтер всегда старалась ненавязчиво воспитать в сыне чувство ответственности и заботливое отношение к другим людям. Чарли знал, что, если его планы меняются, он должен позвонить ей на работу и сообщить об этом. Она постоянно напоминала ему, что хорошо воспитанный человек должен быть внимателен к окружающим и не заставлять их волноваться. “Поступай с окружающими так, как ты хочешь, чтобы они поступали с тобой”, — неустанно повторяла она мальчику. И теперь почувствовала жалость, увидев, как он, повесив голову и возя ногой по полу, извиняется за свое поведение.
— Прости, мам. “Нет, он не виноват, это все Джеймс”, — сказала она себе, отворачиваясь от стола. Как будто прочитав ее мысли, Джеймс твердо произнес:
— Я виноват. Вин. Мне хотелось сообщить тебе, но я вспомнил о нашем субботнем разговоре и решил, что тебе будет неприятно, если я позвоню в гостиницу и попрошу тебя к телефону. А вдруг подойдет твой приятель?
Вспыхнув от гнева, Вин резко ответила:
— Том — не телефонистка, но даже если бы это было так, то, исходя из обстоятельств, он бы понял, почему ты хочешь поговорить со мной. Я уверена в этом!
Произнося эти сердитые слова. Винтер понимала, что сейчас она лжет. Том никогда бы не понял, да и не захотел бы ничего понимать. Но какое это имеет теперь значение? Ведь Том ясно показал ей, что дальнейшие отношения между ними невозможны…
— Ты сегодня опять уходишь, — прервал Чарли ее невеселые мысли. — А мы с папой достали ту кассету…
— Опять встреча с ухажером? — тихо спросил Джеймс, рисуя что-то ложкой по столу. — Интересно! Странное поведение для заботливой матери, каковой ты себя мнишь. Тебе не кажется, что ты уж слишком полагаешься на других? Я смотрю, ты не особенно обременяешь себя обязанностями. Ну и что запланировано для Чарли на сегодня? Очередная ночевка у соседей?
Вин была в ярости. Назревал скандал. Но в кухне был ребенок, с большим интересом наблюдавший за развитием событий, и Вин приходилось сдерживаться. Она спокойно отослала Чарли почистить зубы и только тогда дала выход своим чувствам.
— Хочу сообщить тебе, что сегодня я не встречаюсь с Томом, а иду на аэробику. Что касается Чарли, то обычно он ходит со мной.
После небольшой паузы Джеймс с кривой усмешкой произнес:
— Он обожает аэробику, не так ли? Вин заскрипела зубами.
— Чарли плавает там вместе со своим приятелем. В спортивном центре есть бассейн. Чтобы больше не было вопросов, также сообщаю тебе, что у него есть целых три диплома: об окончании курсов по плаванью, по нырянию и спасанию на воде. Должна еще добавить, что в бассейне постоянно дежурит квалифицированный тренер и спасатель. Как видишь, я-то не поощряю его сиднем сидеть у телевизора. — Она разгневанно посмотрела на него. — И тебе, между прочим, следовало бы посоветоваться со мной, прежде чем покупать ему эту кассету. Я одна отвечала за Чарли всю жизнь, Джеймс, — горько добавила она. — И если ты считаешь, что можешь являться сюда и учить меня, как обращаться с моим собственным ребенком…
— Нашим ребенком, — поправил ее Джеймс странно ровным голосом.
Он поджал губы, и вдруг Вин поняла, что, хотя Джеймс и старается сдерживать свои эмоции, он тоже разгневан. Винтер застыла, прислушиваясь к тяжелому биению своего сердца. Атмосфера в кухне была накалена до предела. Ей стало душно, как это бывает перед грозой в жаркий летний день, когда туча тяжелой зловещей громадой зависает над головой. На мгновение она напряглась, пытаясь придумать язвительный ответ, но тут гнев внезапно оставил ее, забрав последние силы. Язык больше не слушался ее. Не было и речи о дальнейшем споре.
Она устало прошла мимо Джеймса и вышла из кухни.
В классе аэробики Вин невнимательно выполняла упражнения, все время думая о словах Джеймса. После занятия она сразу же схватила свою сумку, даже не приняв душ и не переодевшись.
Схватив халат, Винтер побежала в ванную, по дороге скосив глаза на комнату Джеймса. Дверь была закрыта, и за ней не было слышно ни звука.
Конечно, ему-то зачем так рано вставать, раздраженно фыркнула она, входя в ванную и запирая дверь. Потом Вин быстро приняла душ, вымыла волосы, вытерлась, почистила зубы. Затем разбудила Чарли и направилась в свою комнату, чтобы одеться.
Спустившись вниз и включив радио, она села завтракать, вполуха слушая программу новостей и изредка поглядывая на часы. День вроде бы начинался как обычно, но сердце ныло, а нервы были так напряжены от семейных неурядиц, что Вин вздрагивала от каждого шороха.
Это все из-за Джеймса. Зачем он приехал, зачем поселился с ними?
Тоненько запикали часы, и она опять поднялась в комнату сына, чтобы поторопить его.
Ее собственный завтрак обычно состоял из овощного или фруктового салата с кусочком подсушенного хлеба и по меньшей мере двух чашек крепчайшего черного кофе. Но Чарли она всегда подавала более плотную еду — кашу с молоком, хлеб и свежий апельсиновый сок.
По-прежнему посматривая на часы, Вин быстро собрала для сына школьный завтрак. Не одобряя его выбора, она все же положила в судок холодную пиццу, добавила несколько кусков домашнего фруктового бисквита, пакетик с фруктовым соком. Чарли не всегда записывался на завтраки в столовой, иногда он предпочитал брать что-нибудь с собой. Правда, он никогда не требовал, чтобы она разрешила ему питаться в городе, в одном из кафе быстрого обслуживания — по крайней мере с этим у нее не было проблем. В школе были строгие правила, и ученикам младших классов, до пятого включительно, не разрешалось покидать территорию школы во время занятий.
Когда Чарли спустился на кухню, она поднялась к себе, чтобы причесаться и подкраситься. Чарли не закрыл за собой дверь ванной, и она увидела валяющееся ;на полу мокрое полотенце. Винтер громко позвала его:
— Чарли, убери за собой! Ты знаешь, где корзинка для белья!
Конечно, она понимала, что гораздо легче все сделать самой, но не хотела поощрять в мальчике лень и небрежность. Поэтому, твердо решив выдержать характер. Вин опять спустилась вниз.
Поспешно допив кофе, она напомнила Чарли, чтобы тот не забыл спортивный костюм.
— После работы я заберу тебя от Эстер, как обычно, — сказала Вин и опять побежала наверх, чтобы вновь почистить зубы и заново накрасить губы.
Комната Джеймса все еще была закрыта, и, проходя мимо, она заколебалась. В кофеварке осталось еще много кофе. Наверное, ей следует постучать в дверь и предложить ему чашечку? Но Вин тут же одернула себя — ведь она не приглашала его в гости. Если он хочет кофе — пусть сварит себе сам.
Она гладко зачесала назад волосы и схватила их бантом. Ей нравилась такая прическа — простая, деловая и вместе с тем не слишком строгая.
Полотенце все еще валялось на полу.
— Чарли! — крикнула она, выходя из себя.
— Ну сейчас, сейчас…
Она уже почти спустилась вниз, как вдруг входная дверь открылась и в холл вошел Джеймс. Было видно, что он только что совершил утреннюю пробежку: его волосы спадали на лоб влажными прядями, а футболка вымокла от пота. Вин уставилась на него с таким изумлением, как будто увидела перед собой призрак. Он тоже остановился и с удивлением посмотрел на нее. Затем, словно заинтересовавшись ее внешним видом, он еще раз внимательно осмотрел ее с головы до ног. Она ответила ему презрительным взглядом, но ее сердце забилось быстрее, а руки задрожали.
— Ну Чарли, — позвала она сына. — Ты же знаешь, что в девять я должна быть в гостинице! Если ты не будешь готов ровно через две минуты, тебе придется идти пешком!
Это была обычная угроза, которую она никогда не выполняла. Но, услышав ее слова, Джеймс нахмурился.
— Послушай, давай я подвезу его, — предложил он.
Проклиная свою несдержанность, Вин уже открыла рот, чтобы отказаться от его услуг, но в этот момент Чарли, с улыбкой до ушей, шумно скатился вниз, волоча за собой школьную сумку.
— Правда, пап? Вот здорово! Теперь все увидят твою машину!
Злясь на Джеймса, она рассерженно выговорила сыну:
— Как некрасиво, Чарли! Человек важен сам по себе, а не по тому, чем он обладает.
— Да знаю, знаю, — проворчал Чарли себе под нос, проходя на кухню.
— Не слишком ли еще рано для чтения подобных лекций, — усмехнулся Джеймс. Винтер сердито отвернулась, а он тихо добавил:
— Между прочим, Вин, если это камешек в мой огород, должен тебе заметить, что я никогда не использую деньги или подарки, чтобы добиться чьей-либо любви. Особенно если речь идет о моем сыне…
"Ну что же это такое — что она ни скажет, на все у него есть ответ!” — вздыхая, подумала Вин, садясь в машину вместе с Чарли.
С этого момента день шел все хуже и хуже. Да, сегодня ей решительно не везло.
Том дулся на нее за то, что произошло в субботу. Он мучил ее придирками по поводу организации конференции, которая должна была начаться в конце недели. Хотя ей было очень обидно — ведь она так тщательно готовилась к ней, — Винтер сдерживала себя и терпеливо выслушивала его упреки. Во время учиненного Томом разноса она все время напоминала себе, что не хочет терять свое место. Они с ним еще раньше договорились, что на работе их отношения должны быть чисто деловыми, и поэтому Вин не очень удивилась, когда Том не стал напрямую напоминать об их субботней встрече. Однако ее расстроило, что он все-таки не удержался и несколько раз ядовито намекнул на присутствие Джеймса в ее доме.
За выходные у нее скопилось много дел, и Винтер не пошла на обед. Когда наконец она справилась со всеми бумагами и смогла уйти с работы — почти на час позже обычного, — то почувствовала, что умирает с голоду.
Ей надо было еще заехать к Эстер за Чарли, вернуться вместе с ним домой, приготовить что-нибудь на ужин и собираться на аэробику. Позвонив в дверь к подруге. Винтер уже приготовилась извиняться за опоздание, но, увидев ее, Эстер удивилась.
— А Чарли у нас нет. — На ее лице отразилось недоумение. — Он сказал Денни, что отец заберет его из школы.
Проклиная Джеймса, Винтер рванулась к машине. Она в бешенстве захлопнула дверцу, срывая на ней свой гнев, однако это не помогло ей прийти в себя. Вин резко включила мотор, но он, как назло, заглох. Она громко выругалась. Какой-то прохожий с таким удивлением посмотрел на нее, что она покраснела. “Ну-ка, успокойся! — приказала она себе, повторно включая зажигание. — Сейчас же успокойся!” Но это было легче сказать, чем сделать.
Ее охватило еще большее бешенство, когда она, войдя в кухню, увидела, что Джеймс и Чарли, удобно устроившись, с аппетитом уничтожают нечто подозрительно напоминающее последнюю порцию домашней лапши, которую она оставила себе на ужин.
— Ну что, вкусно? — разгневанно спросила она, срывая с себя жакет.
Чарли удивленно посмотрел на мать, и Вин мгновенно пришла в себя.
— Прости, пожалуйста, — извинилась она, ероша его волосы. — Я немного раздражена.
Она остановилась, заметив, что Джеймс внимательно смотрит на нее. Почти против своей воли она повернулась к нему.
— Что, трудный день? — тихо спросил он. Ей показалось, что в глазах Джеймса промелькнули искреннее участие и забота, но она не поверила себе. Очередные силки для глупой птички!
— Да, тяжелый, — коротко ответила она. — И он не стал легче, когда после работы мне пришлось ехать к Эстер только затем, чтобы узнать, что отец забрал его из школы. — Она опять повернулась к Чарли:
— Ты мог бы позвонить мне, дорогой.
Винтер всегда старалась ненавязчиво воспитать в сыне чувство ответственности и заботливое отношение к другим людям. Чарли знал, что, если его планы меняются, он должен позвонить ей на работу и сообщить об этом. Она постоянно напоминала ему, что хорошо воспитанный человек должен быть внимателен к окружающим и не заставлять их волноваться. “Поступай с окружающими так, как ты хочешь, чтобы они поступали с тобой”, — неустанно повторяла она мальчику. И теперь почувствовала жалость, увидев, как он, повесив голову и возя ногой по полу, извиняется за свое поведение.
— Прости, мам. “Нет, он не виноват, это все Джеймс”, — сказала она себе, отворачиваясь от стола. Как будто прочитав ее мысли, Джеймс твердо произнес:
— Я виноват. Вин. Мне хотелось сообщить тебе, но я вспомнил о нашем субботнем разговоре и решил, что тебе будет неприятно, если я позвоню в гостиницу и попрошу тебя к телефону. А вдруг подойдет твой приятель?
Вспыхнув от гнева, Вин резко ответила:
— Том — не телефонистка, но даже если бы это было так, то, исходя из обстоятельств, он бы понял, почему ты хочешь поговорить со мной. Я уверена в этом!
Произнося эти сердитые слова. Винтер понимала, что сейчас она лжет. Том никогда бы не понял, да и не захотел бы ничего понимать. Но какое это имеет теперь значение? Ведь Том ясно показал ей, что дальнейшие отношения между ними невозможны…
— Ты сегодня опять уходишь, — прервал Чарли ее невеселые мысли. — А мы с папой достали ту кассету…
— Опять встреча с ухажером? — тихо спросил Джеймс, рисуя что-то ложкой по столу. — Интересно! Странное поведение для заботливой матери, каковой ты себя мнишь. Тебе не кажется, что ты уж слишком полагаешься на других? Я смотрю, ты не особенно обременяешь себя обязанностями. Ну и что запланировано для Чарли на сегодня? Очередная ночевка у соседей?
Вин была в ярости. Назревал скандал. Но в кухне был ребенок, с большим интересом наблюдавший за развитием событий, и Вин приходилось сдерживаться. Она спокойно отослала Чарли почистить зубы и только тогда дала выход своим чувствам.
— Хочу сообщить тебе, что сегодня я не встречаюсь с Томом, а иду на аэробику. Что касается Чарли, то обычно он ходит со мной.
После небольшой паузы Джеймс с кривой усмешкой произнес:
— Он обожает аэробику, не так ли? Вин заскрипела зубами.
— Чарли плавает там вместе со своим приятелем. В спортивном центре есть бассейн. Чтобы больше не было вопросов, также сообщаю тебе, что у него есть целых три диплома: об окончании курсов по плаванью, по нырянию и спасанию на воде. Должна еще добавить, что в бассейне постоянно дежурит квалифицированный тренер и спасатель. Как видишь, я-то не поощряю его сиднем сидеть у телевизора. — Она разгневанно посмотрела на него. — И тебе, между прочим, следовало бы посоветоваться со мной, прежде чем покупать ему эту кассету. Я одна отвечала за Чарли всю жизнь, Джеймс, — горько добавила она. — И если ты считаешь, что можешь являться сюда и учить меня, как обращаться с моим собственным ребенком…
— Нашим ребенком, — поправил ее Джеймс странно ровным голосом.
Он поджал губы, и вдруг Вин поняла, что, хотя Джеймс и старается сдерживать свои эмоции, он тоже разгневан. Винтер застыла, прислушиваясь к тяжелому биению своего сердца. Атмосфера в кухне была накалена до предела. Ей стало душно, как это бывает перед грозой в жаркий летний день, когда туча тяжелой зловещей громадой зависает над головой. На мгновение она напряглась, пытаясь придумать язвительный ответ, но тут гнев внезапно оставил ее, забрав последние силы. Язык больше не слушался ее. Не было и речи о дальнейшем споре.
Она устало прошла мимо Джеймса и вышла из кухни.
В классе аэробики Вин невнимательно выполняла упражнения, все время думая о словах Джеймса. После занятия она сразу же схватила свою сумку, даже не приняв душ и не переодевшись.