Хауэлл Ханна. Рождение любви

   Шторм шла, стиснув зубы от боли. Она не хотела показывать, как жестоко ее избили, опасаясь, что это приведет к неприятностям. Когда Тэвиш спросил, не обидели ли ее, по его тону она поняла, что он готов прямо сейчас броситься обратно в Хагалео, чтобы отомстить сэру Хью. Но столь настойчивое стремление Тэвиша защитить ее вовсе не являлось, по мнению Шторм, свидетельством каких-то глубоких чувств к ней. Она оказала Колину неоценимую услугу, поэтому Мак-Лаганы за нее и заступались. Ей очень хотелось как следует проучить сэра Хью, но она понимала: главное сейчас – скрыться побыстрее.
   Тэвиш усадил девушку на свою лошадь, сам сел сзади, и они поскакали в сторону Карайдленда. Езда верхом оказалась для Шторм настоящей пыткой. Мужчины нещадно подстегивали лошадей, опасаясь погони. В какой-то момент Шторм почувствовала, что все тело ее онемело. Боль, однако, при этом усилилась, и девушке казалось, что она вот-вот лишится чувств. От тряски ей стало совсем худо, и Шторм кусала губы, чтобы не закричать. С первыми лучами солнца они наконец въехали на внутренний двор замка Мак-Лаганов.
   Их тотчас же окружили люди. Тэвиш снял Шторм с седла и передал ее Шолто. Девушка почувствовала, что ноги не держат ее. Перед ней словно в тумане промелькнуло лицо Шолто, и она поняла, что теряет сознание. Шторм пыталась взять себя в руки, однако силы оставили, ее.
   – Прошу прощения… – пробормотала она. – Но боюсь… сейчас я грохнусь в обморок. Извините меня, пожалуйста.
   Шторм повисла на руках Шолто. Молодой человек покрепче обнял ее и, случайно коснувшись спины девушки, почувствовал, что ладонь его стала влажной. Тэвиш соскочил с лошади, и в этот момент Шолто поднес ладонь к глазам. Даже в сером рассветном свете было видно, что пальцы Шолто в крови.
   Не теряя времени, Тэвиш откинул волосы Шторм и разорвал на ней тунику. Из груди его вырвался леденящий душу рев, а руки воинов потянулись к мечам. Когда мужчины увидели исполосованную спину девушки, многие из них тут же поклялись, что впредь не поднимут руку на женщину. Все они привыкли к насилию и полагали, что избить женщину – дело самое обычное, но это зрелище – хрупкая девушка, избитая негодяем, – никого не оставило равнодушным. То, что она была из рода Элдонов, не имело значения. Ни один мужчина не смел так обращаться с женщиной.
   – Я убью его, – прохрипел Тэвиш, уставясь на окровавленную спину Шторм.
   Ян страдальчески морщился, осматривая несчастную.
   – Кровоточит открывшаяся рана, – сказал он. – А остальное – просто ссадины. Даже шрамов не останется.
   Тэвиш подхватил обмякшее тело девушки и не оборачиваясь понес ее к двери. Остальные последовали за ним. Колин увидел в окно, что Шторм несут на руках, и выскочил из комнаты, велев своей горничной сходить за лекаршей. Тэвиш уложил девушку на кровать и с помощью Яна осторожно раздел ее. Шолто суетился, собирая необходимые снадобья и мази.
   – Пресвятая Дева Мария! – пробормотал Колин, подходя к кровати и кладя руку на плечо бледного, молча всхлипывавшего Филана.
   На теле Шторм не было живого места. Колин читал по отметинам как по книге. Сначала девушку били кулаками, потом перешли на кнут. Оставалось только радоваться, что эти синяки и царапины в конце концов заживут, серьезных шрамов не будет.
   – Я не представляю, как она выдержала дорогу, – пробормотал Ян, отмывая тело девушки от запекшейся крови. – В пути она не проронила ни единого слова. Можно лишь догадываться, какие муки она терпела – сущая пытка. Кто же так избил малышку?
   – Сэр Хью и эта английская сука, – ответил Филан, глотая слезы. В его голосе звучала ненависть. Издав судорожный вздох, он нежно коснулся пальцами избитого лица Шторм. – Я пришел слишком поздно.
   – Быстрее ты не мог, – сказал Колин, пытаясь утешить расстроенного мальчика.
   – Переломов нет, – тихо объявил Тэвиш, – и признаков изнасилования тоже.
   – Она говорила, что ее не насиловали, – отозвался мальчик, немного приободрившись.
   – Тот, кто это сделал, малыш, способен на любую гнусность. Я не думаю, что она оставалась в сознании все время, пока ее били, – Колин вздохнул, – но очень хотелось бы думать, что это так.
   В комнату влетела служанка, хрупкая девушка по имени Джинни. Ее Колин посылал за лекаршей. И следом за вострушкой в дверь вплыла дородная женщина неопределенного возраста, жена главного конюха. При виде Шторм на лице Джинни отразились страх и сочувствие, лицо же второй женщины хранило невозмутимость. С поразительной быстротой она освободила комнату от посторонних, обратив все свое внимание на больную. К сожалению, помочь Шторм было практически нечем. Оставалось только ждать, пока заживут синяки и ссадины.
   Мак-Лаганы и Филан, мрачные и встревоженные, ушли в зал. Тэвиш негодовал. Еще никогда ему не доводилось так глубоко переживать за свою любовницу. Для себя он объяснял это тем, что Шторм была очень хорошей любовницей да и просто не заслуживала подобной жестокости. Кто бы мог остаться равнодушным, глядя на ее нежную белую кожу, изуродованную кровоподтеками?
   Лекарша вышла наконец от Шторм и коротко сообщила Мак-Лаганам, что обработала открывшуюся ножевую рану, а больше ничего сделать нельзя. Через несколько дней боль утихнет, а пока, чтобы облегчить страдания девушки, надо поить ее лекарством, которое она оставила, и давать по глотку виски.
   – Не представляю, как можно было так жестоко обойтись с девушкой, – сказал Колин после того, как отослал Филана в постель. – Конечно, у нее острый язычок, но нельзя же так зверствовать!
   – Она ведь была свидетельницей его унижения, – сказал Тэвиш. – А когда сэр Хью отказался от ее заступничества, Шторм наговорила ему обидных вещей. И потом, она упорно отвергала его притязания на брак, а он очень рассчитывал на ее богатство! Хью произвел на меня впечатление человека жестокого и необузданного. Конечно, он впал в ярость.
   – Как-то все запуталось, – заметил Шолто, хмуро глядя в свою пивную кружку.
   – Что ты имеешь в виду? – спросил Колин, не дождавшись от младшего сына объяснений его слов.
   – Ну, вообще-то девушка – наша пленница, а мы, похоже, как-то забыли об этом. И взяли на себя роль отца Шторм, стали ее горячими защитниками.
   – Да, но я обязан малышке жизнью. Она могла и не спасать меня от козней Дженет. Умри я, у Элдонов одним врагом стало бы меньше. Однако именно она помогла мне выжить, и я никогда не забуду этого. Пусть Шторм родом англичанка, но когда я был на краю гибели, она храбро протянула мне руку.
   – Отец прав, – заговорил Ян, – сейчас не время вспоминать о ее происхождении. Девушка много для нас сделала. И потом, ее принадлежность к стану врагов еще не повод, чтобы смириться со зверством Хью. Я не успокоюсь, пока не сотру с лица земли этого английского мерзавца! И это не имеет никакого отношения к нашей давней вражде с Элдонами. Тут совсем другое. Шторм заслужила нашу защиту.
   Шолто кивнул:
   – Как вы думаете, этот человек явится за ней? Вступит наконец в открытую борьбу?
   – Трудно сказать, – задумчиво ответил Колин, – нам остается только ждать. Но девочку он не получит – клянусь, я приложу все силы, чтобы этого не допустить! – И это было сказано таким тоном, что никто не усомнился в крепости его клятвы.
   Мужчины принялись обсуждать свои действия в случае нападения сэра Хью. Мысль о предстоящем сражении разгорячила мужественные сердца воинов, коими они были по рождению и призванию. После зимы Мак-Лаганы только один раз совершили налет на Хагалео, да и то по пустяковому поводу. Теперь же они, пылая праведным гневом, азартно готовились к страшной забаве. Если лорд Элдон все же вернется из Франции, он будет весьма удивлен, увидев, что старый враг избавил его от нового.
   Наконец Тэвиш отправился спать. Когда он раздевался, Шторм беспокойно заворочалась в постели – она стонала и морщилась от боли. Видимо, во сне ее мучили кошмары от недавно пережитого. Она скрывала свой страх, пока была в сознании, – теперь он прорывался наружу. Забравшись под одеяло, Тэвиш обнял девушку, не обращая внимания на ее сопротивление.
   – Тэвиш! – испуганно вскрикнула Шторм, сбрасывая с себя путы жуткого сна. – Это ты?
   Он почувствовал странное ликование оттого, что она пробудилась с его именем на устах и доверчиво прижалась к нему всем телом.
   – Да, девочка, это Тэвиш, – сказал он, ласково погладив ее по голове.
   – О Боже! – Она содрогнулась, ткнувшись лицом в его теплую грудь. – Мне показалось, что я…
   – Нет, забудь это, милая. Ты опять в Карайдленде. Он тебя больше не достанет.
   – Как больно! – простонала она, уже успокоенная ровным биением его сердца у своего уха.
   – Шрамов у тебя не останется, малышка. Ну, может, один-два мелких.
   – Об этом я не волнуюсь. Мне только хочется, чтобы прошла боль.
   – Она пройдет, Шторм. Подожди немножко. Засыпай. Сон – лучшее лекарство.
   Она крепко прижалась к нему, злясь на себя за свой страх, но не в силах от него избавиться.
   – Останься со мной, Тэвиш.
   – А я и не собирался никуда уходить. Чем же ты его так разозлила?
   – Хью решил меня наказать, и не важно, что я говорила и что делала. Конечно, он человек вспыльчивый, и мои слова, только подлили масла в огонь. Но я не могла покорно стерпеть побои, хоть и пыталась. – Шторм задрожала, и Тэвиш крепче обнял ее, стараясь не причинить боли. – Да, я говорила ему неприятные вещи, но это помогло мне сдержать рыдания. Я не доставила ему удовольствия услышать мольбы о пощаде.
   Тэвиш потребовал от Шторм подробного рассказа о ее коротком пребывании в стенах некогда родного дома. Он слушал, и в нем вскипала ярость. И все же он не сдержал веселого смеха, когда она пересказала ему свои слова, брошенные в лицо сэру Хью. Он с гордостью и восхищением лишний раз убеждался в смелости и жизненной стойкости девушки. Несмотря на все случившееся, она нашла в себе силы бежать.
   Рассказывая о событиях прошлой ночи, Шторм вспомнила вещи, о которых задумалась только сейчас. Во-первых, перед ней возникло лицо, с которым леди Мэри смотрела, как сэр Хью бьет ее падчерицу. И затем, уже впадая в забытье, Шторм видела еще нечто, но ее рассудок стыдливо отвергал эти воспоминания. Нет, они не могли вести себя так низко! Девушке было неловко, но она чувствовала потребность высказаться, в глубине души надеясь, что Тэвиш ее разубедит. Ведь он ее любовник, и, значит, они могут обсуждать подобные вещи.
   – Леди Мэри находилась там и все видела, – тихо сказала она, поглаживая его крепкую гладкую спину.
   – Выбрось все, что связано с этой сукой, из головы, – ласково посоветовал Тэвиш, целуя ее в лоб.
   – Выброшу, как только уясню для себя кое-что. Леди Мэри не просто смотрела, как сэр Хью меня бьет. Она наслаждалась зрелищем. У нее было такое лицо, как будто… как будто она… – Шторм почувствовала, что краснеет, – как будто она занималась любовью.
   – Бедная маленькая Шторм, – проговорил Тэвиш. Ему так хотелось защитить ее, от всей этой грязи, что он сам удивлялся силе своего порыва. – Это бывает, малышка. Есть люди, которые испытывают удовольствие, причиняя боль или глядя на чужие страдания.
   – О Господи! – Шторм уткнулась лицом ему в грудь. Теперь она сомневалась, что он разубедит ее в остальном. – Я видела еще кое-что, пока лежала в полузабытьи. Значит, это тоже могло быть на самом деле, – проговорила она упавшим голосом.» – Леди Мэри и сэр Хью занимались любовью. Прямо там, на кровати, рядом со мной, пока я лежала, истекая кровью и корчась от боли.
   – Подонки! – воскликнул Тэвиш. – Мне очень хотелось бы сказать тебе, что этого не было, но и такая грязь существует на свете. Скажи спасибо, что эти звери удовольствовались друг другом и не тронули тебя. А теперь спи, Шторм. Ты должна поскорей поправиться. Я не выдержу долго без твоей любви.
   – Я тоже, – честно призналась Шторм, закрывая глаза.
   Вскоре она заснула, а Тэвиш еще долго лежал, пытаясь осмыслить те эмоции, которые нахлынули на него в последние сорок восемь часов. Причина, которая сама собой шла на ум, безжалостно им отвергалась. Он не хотел даже думать об этом. Принимая во внимание их происхождение, вражду их родов, им не на что было надеяться.

Глава 14

   – Девочка, может быть, тебе легче станет, если ты расскажешь о том, что тебя печалит? А как заживают твои раны? Небось еще болят? – спрашивала Мэгги, с беспокойством всматриваясь в несчастное лицо Шторм.
   – Нет, раны меня вовсе не беспокоят, Мэгги. От них почти не осталось следа, – сказала Шторм, глубоко вздохнув.
   Она стояла в маленькой уютной кухне и смотрела, как Мэгги месит тесто. Дети уже спали или только что ушли спать – в зависимости от возраста. Шторм решила заглянуть сюда, к веселой, жизнерадостной кухарке, надеясь поднять настроение. Меланхолия была для нее непривычным состоянием, и девушка тяжело переносила ее. Однако визит к Мэгги, к сожалению, не избавил ее от хандры.
   – Ты тоскуешь по отцу и родным, девочка?
   – Да, тоскую и волнуюсь за них. Как бы я была счастлива узнать, что они вернулись в Хагалео целы и невредимы, а гнусный замысел леди Мэри сорвался!
   – Да, я знаю, как тяжело пребывать в неизвестности. Но тебя тревожит что-то еще, правда же?
   Шторм кивнула. Она знала, что кухарке можно во всем довериться, и решила излить перед ней душу, поведав доброй женщине свои страхи и печали. Оторвав взгляд от кухонного стола, девушка посмотрела на Мэгги, на губах ее играла рассеянная улыбка. Она уже не могла удержать в себе свою тайну, свою боль.
   – Да, ты права. Я совершила непростительную глупость – я безнадежно влюбилась в Тэвиша.
   – Так я и думала, девочка, – Мэгги покачала головой, – я заметила это, когда здесь были Мак-Дабы.
   – О, это случилось гораздо раньше. Как я ни пыталась избавиться от своих чувств, все напрасно. – Шторм пожала плечами.
   – Да, это непросто дается, если мужчина, в которого ты влюблена, каждую ночь проводит с тобой.
   – Ох, Мэгги, я, конечно, хочу, чтобы мой отец вернулся домой живым и здоровым. Но где-то в глубине души мне ненавистна сама мысль об этом. Когда он приедет, мне придется расстаться с Тэвишем. – Девушка вдруг почувствовала, что ее душат слезы. Она опять уперлась взглядом куда-то в стол, пытаясь успокоиться. – Мне кажется, я этого не переживу.
   – Не расстраивайся, девочка. Еще ничего не известно. Может быть, ты останешься здесь, – утешила ее Мэгги, хоть и понимала, что говорит неправду.
   Шторм тоже это понимала.
   – Нет, Мэгги, я не хочу себя обманывать, Я прекрасно знаю, чем все это кончится. То, что я англичанка, уже безнадежно само по себе, но гораздо хуже то, что я из рода Элдонов. Если бы, кроме меня, у папы были еще дочери, наверное, он не стал бы так сильно волноваться о моей судьбе. Но я его единственная дочь, к тому же первенец. Он помог мне появиться на свет, приняв меня в свои руки и шлепком заставив издать первый крик. Далеко не каждый отец присутствует при рождении собственного ребенка. Я очень похожа на свою мать, а она была первой и, возможно, самой большой любовью в его жизни. Когда она умерла, он долго не мог оправиться от потери. Наверное, это случилось только после встречи с Элейн, его возлюбленной. Нет, мой отец никогда не оставит меня в постели Тэвиша Мак-Лагана.
   – А что… что, если ты выйдешь замуж за Тэвиша? – спросила Мэгги, в голосе ее звучало сомнение, но и надежда.
   – О замужестве нечего и думать. Тэвиш говорил мне немало красивых слов, но никогда даже не заикался о любви, о нашем будущем. Если он и заглядывал вперед, то речь шла о времени моего возвращения в Хагалео. Но даже если бы Тэвиш хотел на мне жениться, что бы это меняло? Мой отец – человек сговорчивый во многих других вещах, но он никогда не позволит своей единственной дочери выйти замуж за Мак-Лагана.
   – Тогда, девочка, тебе остается только одно: пользуйся моментом и получай как можно больше удовольствия.
   – Я говорю себе то же самое и изо всех сил пытаюсь следовать собственному совету. Но часто по ночам меня гложет тоска. Я лежу без сна, смотрю на него и думаю, что это счастье скоро кончится. Я не могу признаться ему в своих чувствах, потому что не уверена, что он испытывает ко мне хоть что-то похожее. А во мне еще осталась гордость. В сердце моем живет надежда, что в конце концов он полюбит меня и придумает, как нам остаться вместе. Но пока нет никакой надежды. Подумай, что меня ждет впереди? Пустота и боль. Он стал частью моей жизни, без него я не мыслю своего существования. Мне невыносима сама мысль о разлуке, и это меня путает и гнетет. Я не безнадежно глупа и понимаю, что не умру без него… но что это будет за жизнь?
   Шторм залилась слезами. Мэгги была готова и к этому. Она еще раньше уловила в голосе девушки срывающиеся нотки. Отряхнув руки от муки, пухлая кухарка по-матерински обняла маленькую хрупкую девушку, прижав ее к себе. Мэгги не думала сейчас ни о знатности Шторм, ни о своем низком положении. Перед ней была испуганная и расстроенная девочка, которая нуждалась в утешении, а утешать Мэгги умела.
   – Вообще-то я никогда не плачу, – пробормотала Шторм, уткнувшись в необъятную грудь кухарки, отчего ее голос прозвучал приглушенно.
   – Тем горше твои слезы. Значит, сейчас ты очень сильно расстроена. – Мэгги протянула девушке носовой платок и плеснула ей в кружку пива, смешав его с виски. – Выпей, девочка, станет полегче. Мне бы очень хотелось сказать тебе что-то в утешение, дать какую-то надежду, совет, но…
   – Но надежды нет, – Шторм пригубила крепкий пенистый напиток, и он показался ей приятным, – я это знаю, только в последнее время я что-то стала не такой стойкой, как раньше. Чуть что – сразу в слезы.
   Услышав это, Мэгги внимательно посмотрела на девушку. Тэвиш спал с ней уже довольно долгое время, и мысль о беременности была вполне логичной. То, что эта догадка еще не посещала саму Шторм, тоже было очевидно. Мэгги решила держать при себе свои подозрения. Зачем еще больше расстраивать девушку? Если она и в самом деле беременна, с этим все равно уже нельзя ничего поделать.
   Кухарка налила Шторм еще одну кружку пива с виски, и обе женщины заговорили о сходствах и различиях английской и шотландской кухни. Выходя от Мэгги, девушка чувствовала себя уже не такой подавленной и решила, что все-таки не зря побывала на кухне. В дверях замка она столкнулась с Тэви-шем и, весело поздоровавшись, собиралась пройти мимо, но он схватил ее за руку и потащил обратно – во двор.
   – Но, Тэвиш, – возмутилась Шторм, – я хотела немного перекусить.
   Он приподнял накрытую полотенцем корзинку.
   – Как удачно, миледи! У меня как раз оказались с собой продукты для отличного пикника. Я решил найти какое-нибудь укромное местечко, где бы мы с тобой могли покушать и… – он многозначительно взглянул на девушку, – и поговорить.
   – Давно мы не разговаривали, – сдержанно произнесла Шторм, когда он подсадил ее на свою лошадь.
   – Да, давненько, – протянул Тэвиш, устраиваясь сзади в седле, – но теперь ты выздоровела, и я настроен на очень долгую беседу.
   Прижавшись к нему спиной, девушка подняла голову.
   – Как здорово! – проворковала она, хлопая длинными ресницами. – Обожаю долгие беседы! Это намного лучше, чем короткие разговоры на бегу.
   Тэвиш засмеялся и пустил свою лошадь вскачь. Во дворе стояли его родные, глядя вслед уезжавшей парочке. Конечно, думали они, хорошо, что Тэвиш избавился от того мрачного настроения, которое было его неизменным спутником на протяжении последних лет.. Но было бы куда лучше, если бы причиной этого стала какая-нибудь другая юная красавица! Он мчится по дороге, в конце которой его ждут страдания.
   Шторм сидела, привалившись к крепкой груди Тэвиша, она наслаждалась поездкой. Пейзаж дышал нетронутой красотой этих диких мест, которые Шторм успела полюбить. Она уже невольно думала о Карайдленде как о доме. Эта мысль вновь навеяла тоску, но девушка легко выбросила ее из головы – взбадривающее средство Мэгги еще действовало. Тэвиш остановился на полянке у ручья. Это место, скрытое от посторонних глаз деревьями и пологими склонами холмов, и впрямь оказалось довольно укромным. Шторм подумала, что живописная полянка как нельзя лучше подходит для «пикника», задуманного Тэвишем, и взглянула на него с подозрением.
   – Не смотри на меня так, малышка. Я нашел это место, когда был маленьким, и только сейчас мне пришло в голову использовать его для… э… для разговора с красивой девушкой, – протянул Тэвиш, привязывая лошадь к дереву. – Наверное, в Хагалео у тебя тоже есть уголок, где можно уединиться и подумать?
   – Да, был. Там, где вы нашли меня с сэром Хью. Теперь, конечно, это место уже не назовешь укромным.
   Пока он возился с лошадью, Шторм сняла туфли, чулки, приподняла юбки и окунула ноги в чистую холодную воду. Тэвиш неторопливо направился к девушке. В такой позе она казалась совсем ребенком. Интересно, избавится ли она когда-нибудь от своей беспечности или навсегда сохранит столь притягательный налет детской невинности?
   – Ты умеешь плавать, Шторм? – спросил он, искоса взглянув на нее.
   – Да, – ответила Шторм, искоса взглянув на Тэвиша. Она поняла, что он предлагает искупаться нагишом.
   Тэвиш лишь приподнял бровь, зная, что Шторм догадалась о его намерении. Это был вызов, и Шторм приняла его. Она посмотрела на воду, потом на Тэвиша и начала развязывать шнуровку на платье. У нее зарделись щеки от собственной смелости, но она решительно настроилась следовать совету Мэгги. Время так скоротечно, и надо насладиться драгоценными мгновениями, отпущенными судьбой им с Тэвишем. Надо наполнить каждый день их общими впечатлениями, радостями, переживаниями. Пусть она не добьется ничего иного, но по крайней мере можно надеяться, что Тэвиш ее никогда не забудет.
   Он медленно разделся, не сводя глаз с прекрасного юного тела. Тэвишу нравилось смотреть на нее, а она так редко бывала смела, что теперь он упивался счастливым моментом, боясь пропустить самую малость. Наконец раздевшись, она встала перед ним – прекрасная в своей наготе – и принялась медленно расплетать волосы. От этого зрелища у Тэвиша перехватило дыхание. Он знал, что она пытается казаться соблазнительной и даже не догадывается, как здорово это у нее получается. Когда девушка исчезла в чистых струях реки, он сбросил с себя одежду и поплыл за ней.
   Как двое детей, они шумно барахтались в прохладной воде, весело плескались и гонялись друг за другом. Шторм уже хотела выйти на берег, но Тэвиш поймал ее в свои крепкие объятия и поцеловал в ложбинку между грудями, оторвав от дна.
   – Ты плаваешь как рыба, ты просто нимфа, – промычал он, целуя ее шею.
   – Отец научил этому всех своих детей. Ох, Тэвиш! – простонала она, когда его губы вновь коснулись ее груди.
   – Я никогда не занимался любовью в воде, – проговорил он, дразня губами ее затвердевший сосок.
   – Мы утонем, – задыхаясь сказала Шторм, чувствуя его нежное касание, – здесь сильное течение.
   – Ты уже должна бы знать, малышка, что тебе совсем не обязательно ложиться на спину. Обними меня руками за шею и обхвати талию своими дивными ножками, – хрипло попросил Тэвиш. Желание вознеслось в нем волной.
   Он вошел в нее, и оба охнули от восторженного ошеломления. Какое-то время они стояли неподвижно и целовались – сначала нежно, потом все более страстно. Держа руки на ее бедрах, Тэвиш начал медленно двигаться, постепенно убыстряя темп. Наконец они вместе достигли пика наслаждения и действительно едва не упали в воду.
   – Мы могли утонуть, – сказала Шторм, пытаясь сдержать стыдливый румянец. Они уже сидели на берегу, завернувшись в полотенца. – Холодновато, я оденусь.
   – Нет, – тихо произнес Тэвиш, протягивая ей кружку, – выпей и согреешься. – Он коснулся ее мокрых волос. – Солнце скоро высушит тебя, и дрожь пройдет.
   Шторм глотнула виски и сразу почувствовала тепло. Они с аппетитом принялись за еду, кормя друг друга из ладоней и отчаянно хохоча. Свобода, пусть временная и призрачная, в сочетании с виски радостно пьянила. Насытившись, Тэвиш лег на спину, скрестив руки под головой. Он наслаждался солнцем и смотрел на Шторм, собиравшую остатки еды в корзинку.
   Девушка села рядом и, прихлебывая виски, взглянула на Тэвиша. Он лежал полностью обнаженный, если не считать обмотанного вокруг бедер полотенца, но отчего-то не казался смешным. Это был мужчина, которого ей безумно хотелось любить. Руки сами тянулись к его стройному крепкому телу. Девушка сделала еще глоток, размышляя, не будет ли это слишком смело. Все-таки леди не подобает так себя вести. Однако сидеть в чем мать родила и пить виски рядом с таким же обнаженным мужчиной, пожалуй, тоже не очень прилично для леди.
   Покраснев, Шторм вспомнила тот единственный случай, когда она взяла на себя инициативу. Ему тогда это явно понравилось. Потом она вспомнила, что леди Мэри делала с сэром Хью. Они занимались любовью точно так же, как Шторм с Тэвишем, но их действия, подумалось Шторм, казались грязными оттого, что оба были отпетыми негодяями. Тогда Тэвишу были приятны ее ласки, и девушка задумалась. Конечно, леди Мэри гнусная и подлая женщина, но одного у нее не отнять – она знает, как доставить мужчине удовольствие. Почему бы и ей, Шторм, не доставить удовольствие Тэвишу – мужчине, которого она любит?
   Тэвиш открыл глаза, встретился с ее теплым задумчивым взглядом и понял, что она о чем-то размышляет. Он скользнул взглядом по нежным округлостям грудей, вздымавшимся над полотенцем, по стройным бедрам и решил, что выяснит потом, о чем она думает. Протянув руку, Тэвиш размотал полотенце, и оно упало на одеяло, лишив девушку последнего оплота стыдливости.