Страница:
– Теперь твоя очередь ждать. Я еще не насмотрелся, – сообщил он, отстранив жену. Ее кожа мерцала подобно редкостной жемчужине. И хотя она никогда раньше не была с мужчиной, все же не испытывала ни малейшего смущения.
Он запустил руки в тяжелую массу волос, поражаясь их блеску и шелковистости. Ощутив свежий тонкий аромат, Рурк поднес к губам длинный локон. Саммер почти бессознательно повторила его жест, целуя упавшую ему на плечо прядь. Рурк задрожал. Ее чуть раскосые глаза пылали желанием, и в это мгновение она казалась Рурку прекраснейшей из женщин.
– Святой Боже, ты так же неукротима и великолепна, как тропический ураган! – поклялся он, прижавшись губами к ее шее.
Кружевная сорочка Саммер с тихим шелестом упала на ковер. Только сейчас девушка немного пришла в себя и увидела массивную кровать под парчовым балдахином. На подушке лежал багряный цветок гибискуса, как символ утраченной невинности. В эту минуту Саммер поняла, что ее муж, как и она сама, – настоящий язычник в душе. Дикий и свободный.
Пока Рурк, стоя на коленях, снимал с Саммер кружевные чулки, она пристально вглядывалась в его лицо, словно хотела запомнить каждую черту. Веки Рурка отяжелели, губы упрямо сжались. Как она мечтает о его неистовых поцелуях!
Он слегка развел ее ноги, чтобы наконец увидеть таившееся между ними сокровище, и она осмелилась негромко спросить:
– А я? Оправдала твои ожидания?
– Абсолютно! Именно такой я тебя и представлял. Нет, неправда, ты в тысячу раз соблазнительнее!
Он нежно поцеловал узкую ступню и признался, не боясь испугать и шокировать девушку:
– И всякий раз, вспоминая о тебе, я воображал, что возлежу на твоем лоне.
Саммер тоже встала на колени.
– Посвяти меня в тайны плотской любви, – прошептала она, и Рурк понял, что любит эту женщину. Любит безумно, безрассудно и безоглядно.
Он приник истосковавшейся плотью к входу в ее пещерку, и Саммер вздохнула от удовольствия. Снова и снова он настойчиво скользил по сомкнутым створкам, срывая бессвязные стоны с губ девушки. Непонятные ощущения внизу живота росли, становясь все острее, и ей хотелось громко кричать от неизведанной доселе томительной боли-наслаждения.
– О Иисусе, как же долго я мечтал очутиться в тебе! Позволь мне уложить тебя на постель, чтобы ты смогла принять меня.
– Да ты шутишь, Рурк! Это просто невозможно! – засмеялась девушка, и Рурк смутился. Она, такая любящая и доверчивая, именно потому, что воображает, будто между ними больше не осталось секретов. – О, Ру, прошу тебя, не останавливайся, – взмолилась она, выгибаясь, и он попросил Бога лишь о том, чтобы Саммер всегда оставалась такой пылкой. Он должен сделать так, чтобы эта ночь запомнилась ей на всю жизнь. Пусть в памяти сохранится не боль, а экстаз, бесконечный, будоражащий, греховный. Но как этого добиться?..
Он положил Саммер на постель, раздвинул ей ноги и, склонившись над ними, положил ее бедра себе на колени. И только тогда нежно погладил крохотные складочки.
Вскрикнув, Саммер бессознательно выгнулась и раскинула ноги еще шире. Взяв в руку истомившуюся плоть, Рурк направил копье прямо в сердцевину цветка и прижался к нерасцветшему бутону ее женственности. Саммер, застонав, стала самозабвенно извиваться.
– Господи Боже, только не двигайся, – хрипло приказал он, и Саммер на мгновение замерла, но Рурку этого было достаточно, чтобы овладеть собой и сохранить неспешный восхитительно-чувственный ритм. Он неотрывно наблюдал за ней. Видел, как опускаются ее ресницы, как запрокидывается голова, как розовеют щеки и шея.
– Рурк, пожалуйста, – шептала она, сама не зная, чего просит. Зато, к счастью, знал он. Остановившись, он начал вращать бедрами в противоположном направлении, и Саммер вмиг затрепетала. Розовые лепестки стали судорожно сжиматься вокруг головки дерзкого «гостя». Она выкрикнула его имя, и Рурк жадно впился ей в губы.
– Тебе понравилось, любимая?
– О да, Ру, и, подумать только, ты действительно был во мне! – потрясенно пробормотала девушка. Рурк с трудом перевел дыхание.
– В следующий раз я проникну немного глубже, – пообещал он, не зная, чего ожидать от жены. Но та даже бровью не повела.
– О, у меня столько вопросов, – выдохнула она.
– Спрашивай о чем угодно, любимая, – кивнул Рурк, пытаясь унять бушующее пламя похоти.
– Мы можем… можем повторить это завтра утром или придется ждать до вечера?
– Кровь Христова, да нам не придется ждать даже пяти минут.
Он осыпал поцелуями внутреннюю поверхность ее бедер и снова развел ей ноги. На сей раз он осторожно раздвинул пухлые влажные складки большими пальцами и слегка нажал, пока створки не приоткрылись. Тогда Рурк вошел в нее и, едва почувствовав, что не может продвинуться дальше, мгновенно отстранился. Еще раз, еще и еще…
Душа Саммер возликовала. Вот что это такое – быть женщиной! Ее шелковистые ножны плотно обхватили грозный меч; раскаленные недра едва не обожгли его плоть.
Пальцы Рурка осторожно открывали ее все шире, так что он мог войти чуть глубже. Пока она не чувствовала боли, но главное испытание было впереди.
Саммер, потеряв голову, так билась и металась, что Рурк едва не поддался соблазну вонзиться в нее до основания, но любовь оказалась сильнее. Он понял, что должен принести в жертву собственное удовольствие, чтобы сначала подарить ей неземное блаженство. Саммер плакала, впивалась в его плечи острыми зубками и, когда ее вновь сотрясли конвульсии, приподнялась, чтобы насадить себя на его могучее копье. Но Рурк успел выйти из нее и тут же застонал, содрогаясь, словно от удара молнии. Опустив глаза, Саммер с удивлением заметила, что ее бедра покрыты вязким, горячим любовным медом. Рурк обмяк и придавил ее к постели своей тяжестью, и она крепко прижала его к себе. Он постарался поскорее откатиться, но Саммер, протестующе пробормотав что-то, прильнула к нему.
Острые соски опалили грудь Рурка, и его естество вмиг восстало.
Он принялся шептать Саммер непристойные любовные словечки, подробно описывая, что именно, как и сколько раз собирается сделать с ней. Руки шарили по ее телу, лаская потаенные местечки и изгибы, пока она вновь не начала метаться и не приоткрыла распухшие губы, моля о поцелуе. И Рурк, без слов поняв ее жажду, приник к ее губам. Их языки встретились, и хотя Саммер несколько мгновений сопротивлялась восхитительному вторжению, все же сдалась и позволила ему отведать хмельную влагу ее нежного рта. Поцелуй длился целую вечность. Наконец они разомкнули губы, но не объятия.
– Мне в голову пришла поистине дьявольская мысль! – с коварной улыбкой сообщил Рурк. – Пожалуй, стоит сохранить твою невинность до конца медового месяца и постоянно возбуждать тебя ласками, чтобы ты откликалась на мое легчайшее прикосновение. Когда я возьму тебя в Стоув, ты сведешь с ума всех мужчин голодным блеском в глазах. Они будут умирать от зависти, глядя, как ты льнешь к моей груди, стараешься дотронуться до меня.
Саммер недоверчиво взглянула на мужа:
– Хочешь сказать, я все еще девственница?
– Конечно, ведь на простынях нет крови.
– И ты в самом деле собираешься держать меня в напряжении весь наш медовый месяц?
– Нет, любимая, я пошутил.
– Но я ничуть не боюсь, Рурк, хотя считаю справедливым отплатить тебе той же монетой, – поддразнила она и, соскользнув по его телу, обвела ямку пупка розовым язычком. И тут терпение Рурка лопнуло. Его закружил водоворот любви и вожделения.
– Откровенно говоря, я не смог бы сдержаться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. И больше я не в силах ждать, – признался он, укладывая ее на спину. Кровь тяжело пульсировала в висках, чреслах и даже кончиках пальцев.
– Мне будет больно? – тихо, но без дрожи в голосе спросила она.
– Да, любимая, и тут ничего не поделать. Так всегда бывает в первый раз, но я стану любить тебя снова и снова, и вскоре ты почувствуешь безграничное наслаждение.
– Тогда я постараюсь забыть о боли и буду помнить только твои слова, – прошептала она.
Он вновь раскрыл нежные створки, коснулся чувствительного бугорка и, ощутив трепет пьянящей плоти, стал медленно входить в нее.
Обнаружив, что ей ничуть не больно, Саммер немного удивилась и, расслабившись, отдалась ласкам Рурка. Но тут его пальцы открыли ее для неизбежного вторжения, и он вонзился в нее быстрым рывком.
У Саммер зашлось сердце от непереносимой боли. Казалось, ее безжалостно разрывают. Еще чуть-чуть, и кровь брызнет фонтаном из растерзанного тела.
Несмотря на решимость выдержать все испытания, девушка пронзительно вскрикнула.
– Останься со мной, дорогая. Не сжимайся так, – запинаясь, упрашивал Рурк. Саммер глубоко вздохнула, но ничего не ответила. Рурк старался не двигаться, чтобы не причинять ей лишних страданий.
Постепенно ей стало легче. Новое, странное ощущение было не столь уж неприятным. Она чувствовала, как пульсирует, проникает все глубже, растягивает ее стальной стержень, и с удивлением ощутила биение его сердца. Но стоило Рурку осыпать ее поцелуями и начать двигаться, как Саммер забылась в любовной лихорадке. Через несколько минут произошло чудо. Она неожиданно подладилась под его ритм и позволила вознести себя на вершину блаженства. Они одновременно задрожали в пароксизме страсти, и Рурк с криком излился в ее глубины. Саммер трепетала в его объятиях. Что может быть прекраснее этого слияния двух тел, ставших единым целым!
Супруги уютно устроились в теплом гнездышке из одеял, наслаждаясь чудесными мгновениями близости. Оба сознавали: с этой ночи уже ничто не будет таким, как раньше. Саммер впервые в жизни чувствовала себя в полной безопасности. Все беды кончились. Муж, ее защитник и покровитель, не даст свою жену в обиду. Как она ошибалась, считая, будто все мужчины – негодяи и воплощение зла. Видно, судьба решила смилостивиться и послала ей одно из редких исключений.
– Ты все еще любишь меня после всего, что я сделал с тобой? – виновато прошептал Рурк.
– Больше, чем прежде. Сердцем, душой и плотью, – кивнула Саммер, едва заметно улыбаясь. Рурк мысленно поклялся беречь и лелеять эту женщину до конца дней своих. Столь редкостная драгоценность нуждается в прекрасной оправе!
– Ты, кажется, что-то сказал о Стоув? – сонно пробормотала Саммер.
– Меня ненадолго пригласили в Стоув, так что первые дни медового месяца мы проведем там, – сообщил Рурк, укладывая ее голову себе на плечо.
– Но ведь Стоув – огромный замок, где живут Гренвилы, самое знатное семейство в Корнуолле, – всполошилась Саммер.
– Верно. И самое богатое. Роскошный дворец. За стулом каждого гостя стоят два лакея. И это не считая бесчисленных горничных и служанок для каждой приглашенной дамы. Единственное место, где могут достойно разместиться король и двор, если не считать плимутского замка, который представляет собой не что иное, как груду развалин. Но, уверяю, Джек и Банни Гренвилы – люди сердечные и добрые. Ни малейшего чванства, никакой спеси.
– Слава Богу, – облегченно вздохнула Саммер, но тут до нее дошел истинный смысл его слов, и ей стало не до сна. – Король и двор?!
Рурк крепко обнял жену.
– Утром прикажешь горничной собрать вещи и принести сюда. Мы отправляемся в полдень. Все, в чем ты будешь нуждаться, купим в Плимуте.
– Я… я отпустила горничную. Она такая лентяйка, – заикаясь, солгала Саммер.
– Кажется, ты не очень ладишь со слугами? – снисходительно улыбнулся слегка удивленный такими странностями Рурк.
– Почему? Мне нравится мистер Берк, – честно призналась Саммер.
– И ты ему нравишься, любовь моя. По-моему, ты заняла в его душе место моей покойной матушки. Он приехал сюда из Ирландии вместе с ней. Он был предан ей, как верный пес.
– Ру, неужели нам обязательно ехать в Стоув? – нерешительно спросила она.
– Приказ короля, дорогая, и, согласись, не могу же я оставить тебя! Кроме того, ты уже видела и завоевала Карла, так что твои колебания совершенно неуместны. Не понимаю твоих треволнений.
Вот именно. Не понимает. Не знает, что она никогда не имела модных нарядов, не училась танцевать и, если не считать уроков тетушки Лил, не умеет вести себя за столом. И всего раз в жизни была на балу в обществе аристократов. И не представляет, как обращаться к графу или герцогу. Не может вынести мысли о том, что, пока она будет веселиться в Стоуве, бедному Спайдеру придется гнить в темнице.
Низкий звучный голос мужа вернул Саммер к действительности:
– Сердце мое, позволь полюбоваться тобой!
Он откинул одеяла, упиваясь несказанной красотой новобрачной. Капли девственной крови багровели на простыне лепестками гибискуса. Рурка вновь захлестнуло желание.
Увидев, как растет и наливается его плоть, Саммер поняла, что обладает безмерной властью над этим человеком. Он ласкал руками и губами потаенные уголки ее обнаженного тела, обводя языком камешки сосков и гладя каждый изгиб и впадинку, пока кинжал сладострастия не пронзил девушку. Пряный манящий дух ее вожделения коснулся ноздрей Рурка, и он отозвался на безмолвный зов, войдя в жаркие тесные врата. Саммер отвечала с таким же пылом, сцепив ноги у него за спиной. Именно об этом он мечтал в бессонные ночи, но никогда и подумать не мог, что она будет такой тугой и раскаленной.
Они выпили до дна хмельное вино любви и наконец, не размыкая объятий, насытились и заснули. Эта ночь, казалось, навсегда соединила их. Поистине большая редкость, чтобы мужчина и женщина так идеально подходили друг другу, так горячо любили…
Глава 15
Он запустил руки в тяжелую массу волос, поражаясь их блеску и шелковистости. Ощутив свежий тонкий аромат, Рурк поднес к губам длинный локон. Саммер почти бессознательно повторила его жест, целуя упавшую ему на плечо прядь. Рурк задрожал. Ее чуть раскосые глаза пылали желанием, и в это мгновение она казалась Рурку прекраснейшей из женщин.
– Святой Боже, ты так же неукротима и великолепна, как тропический ураган! – поклялся он, прижавшись губами к ее шее.
Кружевная сорочка Саммер с тихим шелестом упала на ковер. Только сейчас девушка немного пришла в себя и увидела массивную кровать под парчовым балдахином. На подушке лежал багряный цветок гибискуса, как символ утраченной невинности. В эту минуту Саммер поняла, что ее муж, как и она сама, – настоящий язычник в душе. Дикий и свободный.
Пока Рурк, стоя на коленях, снимал с Саммер кружевные чулки, она пристально вглядывалась в его лицо, словно хотела запомнить каждую черту. Веки Рурка отяжелели, губы упрямо сжались. Как она мечтает о его неистовых поцелуях!
Он слегка развел ее ноги, чтобы наконец увидеть таившееся между ними сокровище, и она осмелилась негромко спросить:
– А я? Оправдала твои ожидания?
– Абсолютно! Именно такой я тебя и представлял. Нет, неправда, ты в тысячу раз соблазнительнее!
Он нежно поцеловал узкую ступню и признался, не боясь испугать и шокировать девушку:
– И всякий раз, вспоминая о тебе, я воображал, что возлежу на твоем лоне.
Саммер тоже встала на колени.
– Посвяти меня в тайны плотской любви, – прошептала она, и Рурк понял, что любит эту женщину. Любит безумно, безрассудно и безоглядно.
Он приник истосковавшейся плотью к входу в ее пещерку, и Саммер вздохнула от удовольствия. Снова и снова он настойчиво скользил по сомкнутым створкам, срывая бессвязные стоны с губ девушки. Непонятные ощущения внизу живота росли, становясь все острее, и ей хотелось громко кричать от неизведанной доселе томительной боли-наслаждения.
– О Иисусе, как же долго я мечтал очутиться в тебе! Позволь мне уложить тебя на постель, чтобы ты смогла принять меня.
– Да ты шутишь, Рурк! Это просто невозможно! – засмеялась девушка, и Рурк смутился. Она, такая любящая и доверчивая, именно потому, что воображает, будто между ними больше не осталось секретов. – О, Ру, прошу тебя, не останавливайся, – взмолилась она, выгибаясь, и он попросил Бога лишь о том, чтобы Саммер всегда оставалась такой пылкой. Он должен сделать так, чтобы эта ночь запомнилась ей на всю жизнь. Пусть в памяти сохранится не боль, а экстаз, бесконечный, будоражащий, греховный. Но как этого добиться?..
Он положил Саммер на постель, раздвинул ей ноги и, склонившись над ними, положил ее бедра себе на колени. И только тогда нежно погладил крохотные складочки.
Вскрикнув, Саммер бессознательно выгнулась и раскинула ноги еще шире. Взяв в руку истомившуюся плоть, Рурк направил копье прямо в сердцевину цветка и прижался к нерасцветшему бутону ее женственности. Саммер, застонав, стала самозабвенно извиваться.
– Господи Боже, только не двигайся, – хрипло приказал он, и Саммер на мгновение замерла, но Рурку этого было достаточно, чтобы овладеть собой и сохранить неспешный восхитительно-чувственный ритм. Он неотрывно наблюдал за ней. Видел, как опускаются ее ресницы, как запрокидывается голова, как розовеют щеки и шея.
– Рурк, пожалуйста, – шептала она, сама не зная, чего просит. Зато, к счастью, знал он. Остановившись, он начал вращать бедрами в противоположном направлении, и Саммер вмиг затрепетала. Розовые лепестки стали судорожно сжиматься вокруг головки дерзкого «гостя». Она выкрикнула его имя, и Рурк жадно впился ей в губы.
– Тебе понравилось, любимая?
– О да, Ру, и, подумать только, ты действительно был во мне! – потрясенно пробормотала девушка. Рурк с трудом перевел дыхание.
– В следующий раз я проникну немного глубже, – пообещал он, не зная, чего ожидать от жены. Но та даже бровью не повела.
– О, у меня столько вопросов, – выдохнула она.
– Спрашивай о чем угодно, любимая, – кивнул Рурк, пытаясь унять бушующее пламя похоти.
– Мы можем… можем повторить это завтра утром или придется ждать до вечера?
– Кровь Христова, да нам не придется ждать даже пяти минут.
Он осыпал поцелуями внутреннюю поверхность ее бедер и снова развел ей ноги. На сей раз он осторожно раздвинул пухлые влажные складки большими пальцами и слегка нажал, пока створки не приоткрылись. Тогда Рурк вошел в нее и, едва почувствовав, что не может продвинуться дальше, мгновенно отстранился. Еще раз, еще и еще…
Душа Саммер возликовала. Вот что это такое – быть женщиной! Ее шелковистые ножны плотно обхватили грозный меч; раскаленные недра едва не обожгли его плоть.
Пальцы Рурка осторожно открывали ее все шире, так что он мог войти чуть глубже. Пока она не чувствовала боли, но главное испытание было впереди.
Саммер, потеряв голову, так билась и металась, что Рурк едва не поддался соблазну вонзиться в нее до основания, но любовь оказалась сильнее. Он понял, что должен принести в жертву собственное удовольствие, чтобы сначала подарить ей неземное блаженство. Саммер плакала, впивалась в его плечи острыми зубками и, когда ее вновь сотрясли конвульсии, приподнялась, чтобы насадить себя на его могучее копье. Но Рурк успел выйти из нее и тут же застонал, содрогаясь, словно от удара молнии. Опустив глаза, Саммер с удивлением заметила, что ее бедра покрыты вязким, горячим любовным медом. Рурк обмяк и придавил ее к постели своей тяжестью, и она крепко прижала его к себе. Он постарался поскорее откатиться, но Саммер, протестующе пробормотав что-то, прильнула к нему.
Острые соски опалили грудь Рурка, и его естество вмиг восстало.
Он принялся шептать Саммер непристойные любовные словечки, подробно описывая, что именно, как и сколько раз собирается сделать с ней. Руки шарили по ее телу, лаская потаенные местечки и изгибы, пока она вновь не начала метаться и не приоткрыла распухшие губы, моля о поцелуе. И Рурк, без слов поняв ее жажду, приник к ее губам. Их языки встретились, и хотя Саммер несколько мгновений сопротивлялась восхитительному вторжению, все же сдалась и позволила ему отведать хмельную влагу ее нежного рта. Поцелуй длился целую вечность. Наконец они разомкнули губы, но не объятия.
– Мне в голову пришла поистине дьявольская мысль! – с коварной улыбкой сообщил Рурк. – Пожалуй, стоит сохранить твою невинность до конца медового месяца и постоянно возбуждать тебя ласками, чтобы ты откликалась на мое легчайшее прикосновение. Когда я возьму тебя в Стоув, ты сведешь с ума всех мужчин голодным блеском в глазах. Они будут умирать от зависти, глядя, как ты льнешь к моей груди, стараешься дотронуться до меня.
Саммер недоверчиво взглянула на мужа:
– Хочешь сказать, я все еще девственница?
– Конечно, ведь на простынях нет крови.
– И ты в самом деле собираешься держать меня в напряжении весь наш медовый месяц?
– Нет, любимая, я пошутил.
– Но я ничуть не боюсь, Рурк, хотя считаю справедливым отплатить тебе той же монетой, – поддразнила она и, соскользнув по его телу, обвела ямку пупка розовым язычком. И тут терпение Рурка лопнуло. Его закружил водоворот любви и вожделения.
– Откровенно говоря, я не смог бы сдержаться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. И больше я не в силах ждать, – признался он, укладывая ее на спину. Кровь тяжело пульсировала в висках, чреслах и даже кончиках пальцев.
– Мне будет больно? – тихо, но без дрожи в голосе спросила она.
– Да, любимая, и тут ничего не поделать. Так всегда бывает в первый раз, но я стану любить тебя снова и снова, и вскоре ты почувствуешь безграничное наслаждение.
– Тогда я постараюсь забыть о боли и буду помнить только твои слова, – прошептала она.
Он вновь раскрыл нежные створки, коснулся чувствительного бугорка и, ощутив трепет пьянящей плоти, стал медленно входить в нее.
Обнаружив, что ей ничуть не больно, Саммер немного удивилась и, расслабившись, отдалась ласкам Рурка. Но тут его пальцы открыли ее для неизбежного вторжения, и он вонзился в нее быстрым рывком.
У Саммер зашлось сердце от непереносимой боли. Казалось, ее безжалостно разрывают. Еще чуть-чуть, и кровь брызнет фонтаном из растерзанного тела.
Несмотря на решимость выдержать все испытания, девушка пронзительно вскрикнула.
– Останься со мной, дорогая. Не сжимайся так, – запинаясь, упрашивал Рурк. Саммер глубоко вздохнула, но ничего не ответила. Рурк старался не двигаться, чтобы не причинять ей лишних страданий.
Постепенно ей стало легче. Новое, странное ощущение было не столь уж неприятным. Она чувствовала, как пульсирует, проникает все глубже, растягивает ее стальной стержень, и с удивлением ощутила биение его сердца. Но стоило Рурку осыпать ее поцелуями и начать двигаться, как Саммер забылась в любовной лихорадке. Через несколько минут произошло чудо. Она неожиданно подладилась под его ритм и позволила вознести себя на вершину блаженства. Они одновременно задрожали в пароксизме страсти, и Рурк с криком излился в ее глубины. Саммер трепетала в его объятиях. Что может быть прекраснее этого слияния двух тел, ставших единым целым!
Супруги уютно устроились в теплом гнездышке из одеял, наслаждаясь чудесными мгновениями близости. Оба сознавали: с этой ночи уже ничто не будет таким, как раньше. Саммер впервые в жизни чувствовала себя в полной безопасности. Все беды кончились. Муж, ее защитник и покровитель, не даст свою жену в обиду. Как она ошибалась, считая, будто все мужчины – негодяи и воплощение зла. Видно, судьба решила смилостивиться и послала ей одно из редких исключений.
– Ты все еще любишь меня после всего, что я сделал с тобой? – виновато прошептал Рурк.
– Больше, чем прежде. Сердцем, душой и плотью, – кивнула Саммер, едва заметно улыбаясь. Рурк мысленно поклялся беречь и лелеять эту женщину до конца дней своих. Столь редкостная драгоценность нуждается в прекрасной оправе!
– Ты, кажется, что-то сказал о Стоув? – сонно пробормотала Саммер.
– Меня ненадолго пригласили в Стоув, так что первые дни медового месяца мы проведем там, – сообщил Рурк, укладывая ее голову себе на плечо.
– Но ведь Стоув – огромный замок, где живут Гренвилы, самое знатное семейство в Корнуолле, – всполошилась Саммер.
– Верно. И самое богатое. Роскошный дворец. За стулом каждого гостя стоят два лакея. И это не считая бесчисленных горничных и служанок для каждой приглашенной дамы. Единственное место, где могут достойно разместиться король и двор, если не считать плимутского замка, который представляет собой не что иное, как груду развалин. Но, уверяю, Джек и Банни Гренвилы – люди сердечные и добрые. Ни малейшего чванства, никакой спеси.
– Слава Богу, – облегченно вздохнула Саммер, но тут до нее дошел истинный смысл его слов, и ей стало не до сна. – Король и двор?!
Рурк крепко обнял жену.
– Утром прикажешь горничной собрать вещи и принести сюда. Мы отправляемся в полдень. Все, в чем ты будешь нуждаться, купим в Плимуте.
– Я… я отпустила горничную. Она такая лентяйка, – заикаясь, солгала Саммер.
– Кажется, ты не очень ладишь со слугами? – снисходительно улыбнулся слегка удивленный такими странностями Рурк.
– Почему? Мне нравится мистер Берк, – честно призналась Саммер.
– И ты ему нравишься, любовь моя. По-моему, ты заняла в его душе место моей покойной матушки. Он приехал сюда из Ирландии вместе с ней. Он был предан ей, как верный пес.
– Ру, неужели нам обязательно ехать в Стоув? – нерешительно спросила она.
– Приказ короля, дорогая, и, согласись, не могу же я оставить тебя! Кроме того, ты уже видела и завоевала Карла, так что твои колебания совершенно неуместны. Не понимаю твоих треволнений.
Вот именно. Не понимает. Не знает, что она никогда не имела модных нарядов, не училась танцевать и, если не считать уроков тетушки Лил, не умеет вести себя за столом. И всего раз в жизни была на балу в обществе аристократов. И не представляет, как обращаться к графу или герцогу. Не может вынести мысли о том, что, пока она будет веселиться в Стоуве, бедному Спайдеру придется гнить в темнице.
Низкий звучный голос мужа вернул Саммер к действительности:
– Сердце мое, позволь полюбоваться тобой!
Он откинул одеяла, упиваясь несказанной красотой новобрачной. Капли девственной крови багровели на простыне лепестками гибискуса. Рурка вновь захлестнуло желание.
Увидев, как растет и наливается его плоть, Саммер поняла, что обладает безмерной властью над этим человеком. Он ласкал руками и губами потаенные уголки ее обнаженного тела, обводя языком камешки сосков и гладя каждый изгиб и впадинку, пока кинжал сладострастия не пронзил девушку. Пряный манящий дух ее вожделения коснулся ноздрей Рурка, и он отозвался на безмолвный зов, войдя в жаркие тесные врата. Саммер отвечала с таким же пылом, сцепив ноги у него за спиной. Именно об этом он мечтал в бессонные ночи, но никогда и подумать не мог, что она будет такой тугой и раскаленной.
Они выпили до дна хмельное вино любви и наконец, не размыкая объятий, насытились и заснули. Эта ночь, казалось, навсегда соединила их. Поистине большая редкость, чтобы мужчина и женщина так идеально подходили друг другу, так горячо любили…
Глава 15
Когда Саммер открыла глаза, в комнате по-прежнему стоял непроглядный мрак. Неужели ночь еще не кончилась?
Но остатки сна мгновенно улетучились, стоило ей убедиться, что Рурка нет рядом. Она никогда не чувствовала себя такой бодрой и свежей. Вскочив с постели, Саммер решила приветствовать рассвет обычным языческим ритуалом, отпраздновать великое событие, поблагодарить богов за драгоценный дар.
В воздухе разливалось благоуханное тепло, столь редкое для этого уединенного уголка Корнуолла. Саммер взяла со стула тонкую белую рубашку Рурка и просунула руки в длинные рукава. Просторное одеяние доходило только до бедер, но для Саммер и этого было вполне достаточно. До нее донесся терпкий запах мужчины, и Саммер жадно раздула ноздри.
Осторожно ступая босыми ногами по мягким коврам, девушка вышла из дома и направилась к конюшне. Она на ощупь нашла стойло Эбони, вывела жеребца во двор и вскочила ему на спину, забыв о седле и поводьях. Чуть сжав коленями бока коня, она пустила его вниз по горной тропинке. Когда копыта Эбони коснулись песка, наездница вцепилась в густую гриву жеребца и ударила его голыми пятками.
Эбони полетел как стрела, наслаждаясь быстрой скачкой ничуть не меньше своей хозяйки.
На самом краю света, за морем едва протянулась светлая полоска. Саммер мчалась, сама не зная куда. Она словно заново родилась! И теперь всесильна! К ней пришла любовь!
Неожиданно из темноты возник силуэт всадника, скакавшего навстречу лихим галопом. Саммер насилу успела перевести дыхание. Поворачивать было поздно. Но незнакомец оказался настолько опытным, что остановился всего в нескольких дюймах от нее и, протянув руки, схватил Саммер и усадил ее перед собой.
– Рурк! – восторженно ахнула она.
– Я знал, что ты придешь! – торжествующе воскликнул он. – Наша встреча была неизбежной!
Прижавшись к мужу, она поняла, что он совершенно обнажен. Саммер с радостным криком сорвала с себя рубашку, швырнула на землю, и они полетели, как ветер, по пустынному берегу на свидание с солнцем и светом.
Обратно супруги возвращались, обгоняя прилив, лизавший копыта коней. Добравшись до подножия скалы, Рурк развернул привязанный к седлу плащ и укрыл себя и жену на случай, если кто-то из слуг слишком рано поднимется.
Они проскользнули через стеклянные двери, и не успели розово-сиреневые стрелы рассвета пронизать серое небо, как влюбленная парочка уже была в тишине и покое спальни. Оба весело смеялись, беззаботные, точно дети, счастливые возможностью улизнуть из-под присмотра взрослых.
– В самое первое утро после приезда я видел, как ты несешься на своем жеребце, прекрасная, недоступная язычница! Случайно поднялся на крышу и пал жертвой твоего колдовства.
– Я всегда буду помнить сегодняшнюю скачку, – призналась Саммер, жадно оглядывая великолепно сложенного мужчину, стоявшего перед ней. Рурк тотчас оказался рядом.
– Дорогая, пообещай, что не станешь кататься верхом в темноте и, конечно, больше не будешь выбегать из дома нагишом. Этот берег – настоящее гнездо пиратов и контрабандистов.
– Ерунда, опасность лишь горячит кровь, – улыбнулась Саммер, потянувшись к губам мужа. Рурк покрыл ее неистовыми поцелуями.
– Тот мастер, что вырезал фигуру женщины на носу моего корабля, наверное, скопировал ее с тебя!
Он понес Саммер к кровати, но едва отпустил, как она вскочила, прислонилась к кроватному столбику и, заложив руки за спину, приняла позу деревянной богини, красовавшейся на носу судна.
Рурка до глубины души потрясла ее безыскусная, естественная манера держаться с ним. Их любовные игры не омрачала даже тень смущения или застенчивости. Рурк обнял ее и, повалив на подушки, снова принялся целовать, а потом перекатился на спину, так что Саммер очутилась сверху.
– Давай любить друг друга, пока дух скачки еще не выветрился из нашей крови, – прошептал он.
Саммер не нуждалась в дальнейших просьбах. Притянув его голову к себе, она слилась с ним в поцелуе. Ноги ее сами собой раздвинулись, чтобы принять его. Он, казалось, пронзил ее в самое сердце своим раскаленным орудием страсти. Оба были возбуждены до такой степени, что никак не могли насытиться друг другом.
Рурк словно тонул в безбрежном океане и, ощутив теплую влагу ее естества, не сдержался. Они вместе достигли пика наслаждения. Саммер, дрожа, упала на мужа и громко зарыдала от счастья.
Рурк обнял ее и принялся укачивать, как ребенка.
– Моя крошка, моя сладкая, не плачь, жизнь и без того слишком короткая, не стоит ее омрачать.
Смахнув слезы со щек, Саммер одарила его ослепительной улыбкой.
– У леди Хелфорд столько дел сегодня утром! Если, конечно, ее выпустят из этой постели.
– Выпущу, но при условии, что позволишь мне смотреть, как ты моешься.
– Только смотреть? Или вместе примем ванну? – лукаво осведомилась она.
Рурк кивнул и отправился за большим чаном.
– Ру, я пошутила, – спохватилась Саммер.
– А я вполне серьезен, – заверил Рурк, – но если желаешь, можем и порезвиться.
Впервые за все это время Саммер покраснела.
Рурк велел горничным принести горячей воды и подкинул дров в камин. Хотя было еще очень рано, за окнами уже посветлело, и когда Самер поняла, что их наготу не скроют ни полумрак, ни тени, по спине пробежал озноб. Рурк так восхищался ее красотой, что Саммер почувствовала себя единственной женщиной на земле. Неужели так будет вечно?
С сомнением оглядев своего великана мужа, она покачала головой.
– Разве мы вдвоем поместимся сюда?
– Придется тебе сесть ко мне на колени.
Он с плотоядной ухмылкой поставил Саммер в воду, а сам устроился сзади и, притянув ее к себе, чмокнул в тугую попку:
– Никто ни разу не говорил, какие у тебя пышные булочки?
– Кто, спрашивается, мог их видеть? – поджала губы Саммер, побагровев еще сильнее. Сердце Рурка растаяло. Сжав хрупкие плечи жены, он приник губами к ее нежной шейке.
– Прости, милая, что так обращаюсь с тобой. Большинство дам было бы шокировано теми непристойными вещами, что я успел проделать со своей женой! Какой я счастливец, что ни в чем не знаю от тебя отказа!
Закрыв глаза, он зарылся лицом в ее волосы, пахнувшие морем. Господь действительно благословил его, если послал такое счастье. Она его вторая половина, родственная душа, та, которую он искал всю жизнь.
Саммер застенчиво вручила ему тряпочку и попросила намылить спину, но Рурк тихо прошептал, почти не отнимая губ от ее шеи:
– Я сам вымою тебя.
Его ладони приподняли упругие груди, пальцы принялись рисовать на покрытых пеной холмиках круги и замысловатые узоры. Потом, под тем предлогом, что ищет выскользнувшее мыло, он опустил руки в воду и стал ласкать ее промежность, пока Саммер, взвизгнув, не вырвалась. Оба резвились подобно дельфинам, не замечая, что вода плещется на пол и подтекает под ковер. Саммер настояла на том, чтобы оказать мужу такую же услугу, и когда он поднял руки, начала немилосердно его щекотать. И, внезапно став серьезной, поцеловала его подмышку – жест настолько интимный, что Рурк перестал смеяться. Они долго смотрели в глаза друг другу, прежде чем Рурк опомнился и покрыл нежными поцелуями каждую частичку ее тела.
Заверив мистера Берка, что ей не потребуется помощь, Саммер вернулась в Роузленд якобы для того, чтобы собрать вещи. Но вместо этого быстро переоделась в старое платье, накинула шаль и поехала верхом на пони в Фалмут. К счастью, на сей раз сержанта Освалда нигде не было видно. Поэтому она беспрепятственно пробралась к общей камере. Спайдер выглядел совсем не так уж плохо и вел себя по-прежнему жизнерадостно и задиристо.
– Какого черта ты здесь делаешь, Кэт? Я, кажется, запретил тебе появляться в тюрьме!
– Хотела своими глазами убедиться, что с тобой все в порядке.
– Еще бы, – подмигнул Спайдер, – здесь по крайней мере кормят! Не то что дома, где у меня по целым дням крошки во рту не было!
– Спайдер, вчера вечером мы с лордом Хелфордом обвенчались, – тихо сообщила Саммер. – Но я еще не улучила подходящей минуты, чтобы поговорить с ним о тебе и проклятой закладной.
Спайдер, казалось, принял как должное удачу сестры. Он, вероятно, искренне считал, что достойнее невесты Хелфорду не сыскать.
– Ради Бога, Кэт, придержи пока язык. Прежде чем выложить все начистоту, сделай так, чтобы он начал лизать тебе руки и вилять хвостом.
– Согласна, – кивнула девушка. – Рурк увозит меня в Стоув на несколько дней, но обещаю, он все узнает до заседания суда по вашему делу. Будь спокоен, Спайдер. Он чудесный человек. И сделает все, что я ни попрошу.
– Тем более, – ухмыльнулся Спайдер, – поезжай и ни о чем не тревожься.
Саммер выглядела весенним цветком в своей желтой амазонке, и глаза Рурка загорелись при виде жены:
– Ты восхитительна, дорогая. Так и хочется тебя съесть! Но как, во имя Бога, тебе удалось столь быстро переправить все вещи?
– Пустяки, – отмахнулась девушка, – просто я почти ничего с собой не взяла. У меня слишком мало подобающих случаю нарядов. Поистине стыдно предстать перед королем и придворными в таких обносках. Боюсь, дорогой, я тебя опозорю.
Рурк, смеясь, оглядел жену.
– И ты еще говоришь о лохмотьях? Если все твои платья такие же элегантные, как этот совершенно непрактичный костюм, остальные женщины рядом с тобой будут выглядеть настоящими пугалами! Однако завтра же я повезу тебя в Плимут, чтобы ты смогла выбрать в тамошних лавках все, что душе угодно, – великодушно пообещал Рурк.
– О, благодарю тебя, дорогой! Я уже готова, только сбегаю наверх за рубинами.
Войдя в спальню, Саммер с удивлением увидела собравшихся у кровати горничных во главе с самой экономкой. Заслышав ее шаги, они сразу замолчали, а две самые молоденькие опустили глаза и залились краской. И тут Саммер потрясенно поднесла к губам руку, сообразив, что они пришли сюда, желая убедиться, есть ли кровь на простынях и была ли невеста девственной. Вероятно, завтра об этом узнает вся округа.
В дверях неожиданно появился мистер Берк со стопкой свежего белья. Мгновенно поняв, что здесь нужно назойливым сплетницам, он ледяным тоном объявил:
– Сегодня я сам приберу хозяйские покои. Займитесь своими делами, леди.
Пристыженные, женщины немедленно удалились. Саммер взяла бархатные футляры и тихо сказала:
– Спасибо, мистер Берк. У меня даже не было времени как следует рассмотреть дом.
– По возвращении, миледи, я лично проведу вас по всем комнатам.
– Очень рада, что, возвратившись, я найду в вас опору и поддержку.
Они обменялись улыбками и расстались в полной уверенности, что стали настоящими друзьями и союзниками.
Почти все корнуолльские дороги крутые и ухабистые. Кроме того, они, как правило, узкие, каменистые и крайне опасные, особенно для экипажей, запряженных четверкой. Жизнь седоков зависела от выносливости лошадей и умения опытного кучера.
Если две кареты встречались на такой тропинке, одной приходилось медленно катиться назад до более широкого участка, где кони могли бы разъехаться. Иногда по одной стороне тянулись бесконечные обрывистые скалы; временами валуны и булыжники сменялись низким кустарником и россыпями полевых цветов.
Выглянув из окна экипажа, можно было увидеть извилистую линию побережья, изрезанную пещерами и маленькими заливчиками. Беспрестанно бьющиеся о рифы волны наполняли душу истинных корнуолльцев жаждой свободы и приключений. Рурк и Саммер молча любовались диким первозданным пейзажем.
– Подумать только, триста миль сплошных пещер и укромных уголков, – покачал головой Рурк. – Идеальное место для контрабандистов! Никто и никогда не помешает этим одержимым людям.
Но остатки сна мгновенно улетучились, стоило ей убедиться, что Рурка нет рядом. Она никогда не чувствовала себя такой бодрой и свежей. Вскочив с постели, Саммер решила приветствовать рассвет обычным языческим ритуалом, отпраздновать великое событие, поблагодарить богов за драгоценный дар.
В воздухе разливалось благоуханное тепло, столь редкое для этого уединенного уголка Корнуолла. Саммер взяла со стула тонкую белую рубашку Рурка и просунула руки в длинные рукава. Просторное одеяние доходило только до бедер, но для Саммер и этого было вполне достаточно. До нее донесся терпкий запах мужчины, и Саммер жадно раздула ноздри.
Осторожно ступая босыми ногами по мягким коврам, девушка вышла из дома и направилась к конюшне. Она на ощупь нашла стойло Эбони, вывела жеребца во двор и вскочила ему на спину, забыв о седле и поводьях. Чуть сжав коленями бока коня, она пустила его вниз по горной тропинке. Когда копыта Эбони коснулись песка, наездница вцепилась в густую гриву жеребца и ударила его голыми пятками.
Эбони полетел как стрела, наслаждаясь быстрой скачкой ничуть не меньше своей хозяйки.
На самом краю света, за морем едва протянулась светлая полоска. Саммер мчалась, сама не зная куда. Она словно заново родилась! И теперь всесильна! К ней пришла любовь!
Неожиданно из темноты возник силуэт всадника, скакавшего навстречу лихим галопом. Саммер насилу успела перевести дыхание. Поворачивать было поздно. Но незнакомец оказался настолько опытным, что остановился всего в нескольких дюймах от нее и, протянув руки, схватил Саммер и усадил ее перед собой.
– Рурк! – восторженно ахнула она.
– Я знал, что ты придешь! – торжествующе воскликнул он. – Наша встреча была неизбежной!
Прижавшись к мужу, она поняла, что он совершенно обнажен. Саммер с радостным криком сорвала с себя рубашку, швырнула на землю, и они полетели, как ветер, по пустынному берегу на свидание с солнцем и светом.
Обратно супруги возвращались, обгоняя прилив, лизавший копыта коней. Добравшись до подножия скалы, Рурк развернул привязанный к седлу плащ и укрыл себя и жену на случай, если кто-то из слуг слишком рано поднимется.
Они проскользнули через стеклянные двери, и не успели розово-сиреневые стрелы рассвета пронизать серое небо, как влюбленная парочка уже была в тишине и покое спальни. Оба весело смеялись, беззаботные, точно дети, счастливые возможностью улизнуть из-под присмотра взрослых.
– В самое первое утро после приезда я видел, как ты несешься на своем жеребце, прекрасная, недоступная язычница! Случайно поднялся на крышу и пал жертвой твоего колдовства.
– Я всегда буду помнить сегодняшнюю скачку, – призналась Саммер, жадно оглядывая великолепно сложенного мужчину, стоявшего перед ней. Рурк тотчас оказался рядом.
– Дорогая, пообещай, что не станешь кататься верхом в темноте и, конечно, больше не будешь выбегать из дома нагишом. Этот берег – настоящее гнездо пиратов и контрабандистов.
– Ерунда, опасность лишь горячит кровь, – улыбнулась Саммер, потянувшись к губам мужа. Рурк покрыл ее неистовыми поцелуями.
– Тот мастер, что вырезал фигуру женщины на носу моего корабля, наверное, скопировал ее с тебя!
Он понес Саммер к кровати, но едва отпустил, как она вскочила, прислонилась к кроватному столбику и, заложив руки за спину, приняла позу деревянной богини, красовавшейся на носу судна.
Рурка до глубины души потрясла ее безыскусная, естественная манера держаться с ним. Их любовные игры не омрачала даже тень смущения или застенчивости. Рурк обнял ее и, повалив на подушки, снова принялся целовать, а потом перекатился на спину, так что Саммер очутилась сверху.
– Давай любить друг друга, пока дух скачки еще не выветрился из нашей крови, – прошептал он.
Саммер не нуждалась в дальнейших просьбах. Притянув его голову к себе, она слилась с ним в поцелуе. Ноги ее сами собой раздвинулись, чтобы принять его. Он, казалось, пронзил ее в самое сердце своим раскаленным орудием страсти. Оба были возбуждены до такой степени, что никак не могли насытиться друг другом.
Рурк словно тонул в безбрежном океане и, ощутив теплую влагу ее естества, не сдержался. Они вместе достигли пика наслаждения. Саммер, дрожа, упала на мужа и громко зарыдала от счастья.
Рурк обнял ее и принялся укачивать, как ребенка.
– Моя крошка, моя сладкая, не плачь, жизнь и без того слишком короткая, не стоит ее омрачать.
Смахнув слезы со щек, Саммер одарила его ослепительной улыбкой.
– У леди Хелфорд столько дел сегодня утром! Если, конечно, ее выпустят из этой постели.
– Выпущу, но при условии, что позволишь мне смотреть, как ты моешься.
– Только смотреть? Или вместе примем ванну? – лукаво осведомилась она.
Рурк кивнул и отправился за большим чаном.
– Ру, я пошутила, – спохватилась Саммер.
– А я вполне серьезен, – заверил Рурк, – но если желаешь, можем и порезвиться.
Впервые за все это время Саммер покраснела.
Рурк велел горничным принести горячей воды и подкинул дров в камин. Хотя было еще очень рано, за окнами уже посветлело, и когда Самер поняла, что их наготу не скроют ни полумрак, ни тени, по спине пробежал озноб. Рурк так восхищался ее красотой, что Саммер почувствовала себя единственной женщиной на земле. Неужели так будет вечно?
С сомнением оглядев своего великана мужа, она покачала головой.
– Разве мы вдвоем поместимся сюда?
– Придется тебе сесть ко мне на колени.
Он с плотоядной ухмылкой поставил Саммер в воду, а сам устроился сзади и, притянув ее к себе, чмокнул в тугую попку:
– Никто ни разу не говорил, какие у тебя пышные булочки?
– Кто, спрашивается, мог их видеть? – поджала губы Саммер, побагровев еще сильнее. Сердце Рурка растаяло. Сжав хрупкие плечи жены, он приник губами к ее нежной шейке.
– Прости, милая, что так обращаюсь с тобой. Большинство дам было бы шокировано теми непристойными вещами, что я успел проделать со своей женой! Какой я счастливец, что ни в чем не знаю от тебя отказа!
Закрыв глаза, он зарылся лицом в ее волосы, пахнувшие морем. Господь действительно благословил его, если послал такое счастье. Она его вторая половина, родственная душа, та, которую он искал всю жизнь.
Саммер застенчиво вручила ему тряпочку и попросила намылить спину, но Рурк тихо прошептал, почти не отнимая губ от ее шеи:
– Я сам вымою тебя.
Его ладони приподняли упругие груди, пальцы принялись рисовать на покрытых пеной холмиках круги и замысловатые узоры. Потом, под тем предлогом, что ищет выскользнувшее мыло, он опустил руки в воду и стал ласкать ее промежность, пока Саммер, взвизгнув, не вырвалась. Оба резвились подобно дельфинам, не замечая, что вода плещется на пол и подтекает под ковер. Саммер настояла на том, чтобы оказать мужу такую же услугу, и когда он поднял руки, начала немилосердно его щекотать. И, внезапно став серьезной, поцеловала его подмышку – жест настолько интимный, что Рурк перестал смеяться. Они долго смотрели в глаза друг другу, прежде чем Рурк опомнился и покрыл нежными поцелуями каждую частичку ее тела.
Заверив мистера Берка, что ей не потребуется помощь, Саммер вернулась в Роузленд якобы для того, чтобы собрать вещи. Но вместо этого быстро переоделась в старое платье, накинула шаль и поехала верхом на пони в Фалмут. К счастью, на сей раз сержанта Освалда нигде не было видно. Поэтому она беспрепятственно пробралась к общей камере. Спайдер выглядел совсем не так уж плохо и вел себя по-прежнему жизнерадостно и задиристо.
– Какого черта ты здесь делаешь, Кэт? Я, кажется, запретил тебе появляться в тюрьме!
– Хотела своими глазами убедиться, что с тобой все в порядке.
– Еще бы, – подмигнул Спайдер, – здесь по крайней мере кормят! Не то что дома, где у меня по целым дням крошки во рту не было!
– Спайдер, вчера вечером мы с лордом Хелфордом обвенчались, – тихо сообщила Саммер. – Но я еще не улучила подходящей минуты, чтобы поговорить с ним о тебе и проклятой закладной.
Спайдер, казалось, принял как должное удачу сестры. Он, вероятно, искренне считал, что достойнее невесты Хелфорду не сыскать.
– Ради Бога, Кэт, придержи пока язык. Прежде чем выложить все начистоту, сделай так, чтобы он начал лизать тебе руки и вилять хвостом.
– Согласна, – кивнула девушка. – Рурк увозит меня в Стоув на несколько дней, но обещаю, он все узнает до заседания суда по вашему делу. Будь спокоен, Спайдер. Он чудесный человек. И сделает все, что я ни попрошу.
– Тем более, – ухмыльнулся Спайдер, – поезжай и ни о чем не тревожься.
* * *
Два часа спустя тележка, запряженная пони, остановилась у крыльца Хелфорд-Холла. Саммер тщательно сложила все привезенные из Лондона наряды в два маленьких сундучка и велела лакею отнести их в дорожную карету, стоявшую наготове.Саммер выглядела весенним цветком в своей желтой амазонке, и глаза Рурка загорелись при виде жены:
– Ты восхитительна, дорогая. Так и хочется тебя съесть! Но как, во имя Бога, тебе удалось столь быстро переправить все вещи?
– Пустяки, – отмахнулась девушка, – просто я почти ничего с собой не взяла. У меня слишком мало подобающих случаю нарядов. Поистине стыдно предстать перед королем и придворными в таких обносках. Боюсь, дорогой, я тебя опозорю.
Рурк, смеясь, оглядел жену.
– И ты еще говоришь о лохмотьях? Если все твои платья такие же элегантные, как этот совершенно непрактичный костюм, остальные женщины рядом с тобой будут выглядеть настоящими пугалами! Однако завтра же я повезу тебя в Плимут, чтобы ты смогла выбрать в тамошних лавках все, что душе угодно, – великодушно пообещал Рурк.
– О, благодарю тебя, дорогой! Я уже готова, только сбегаю наверх за рубинами.
Войдя в спальню, Саммер с удивлением увидела собравшихся у кровати горничных во главе с самой экономкой. Заслышав ее шаги, они сразу замолчали, а две самые молоденькие опустили глаза и залились краской. И тут Саммер потрясенно поднесла к губам руку, сообразив, что они пришли сюда, желая убедиться, есть ли кровь на простынях и была ли невеста девственной. Вероятно, завтра об этом узнает вся округа.
В дверях неожиданно появился мистер Берк со стопкой свежего белья. Мгновенно поняв, что здесь нужно назойливым сплетницам, он ледяным тоном объявил:
– Сегодня я сам приберу хозяйские покои. Займитесь своими делами, леди.
Пристыженные, женщины немедленно удалились. Саммер взяла бархатные футляры и тихо сказала:
– Спасибо, мистер Берк. У меня даже не было времени как следует рассмотреть дом.
– По возвращении, миледи, я лично проведу вас по всем комнатам.
– Очень рада, что, возвратившись, я найду в вас опору и поддержку.
Они обменялись улыбками и расстались в полной уверенности, что стали настоящими друзьями и союзниками.
Почти все корнуолльские дороги крутые и ухабистые. Кроме того, они, как правило, узкие, каменистые и крайне опасные, особенно для экипажей, запряженных четверкой. Жизнь седоков зависела от выносливости лошадей и умения опытного кучера.
Если две кареты встречались на такой тропинке, одной приходилось медленно катиться назад до более широкого участка, где кони могли бы разъехаться. Иногда по одной стороне тянулись бесконечные обрывистые скалы; временами валуны и булыжники сменялись низким кустарником и россыпями полевых цветов.
Выглянув из окна экипажа, можно было увидеть извилистую линию побережья, изрезанную пещерами и маленькими заливчиками. Беспрестанно бьющиеся о рифы волны наполняли душу истинных корнуолльцев жаждой свободы и приключений. Рурк и Саммер молча любовались диким первозданным пейзажем.
– Подумать только, триста миль сплошных пещер и укромных уголков, – покачал головой Рурк. – Идеальное место для контрабандистов! Никто и никогда не помешает этим одержимым людям.