Она обдумала вопрос и почувствовала, что голодна, как волк.
- Да, я хочу есть.
Они ели быстро и молча, а Хуан все больше убеждался, что Рин избегает его. Она первой вылезла из люка кабины наружу и оставалась там долго. Когда она вернулась, то легла на свое кресло и притворилась, что спит.
"Ну и черт с ней", - подумал Хуан. Он вышел через люк и с силой его захлопнул.
Чен-Лу наклонился вперед и зашептал в ухо Рин.
- Ты очень хорошо вела себя ночью, дорогая.
Она заговорила, не открывая глаз:
- Пошел к черту!
- Но я не верю в черта.
- А я, что верю? - она открыла глаза и уставилась на него.
- Конечно.
- Каждый думает по-своему, - сказала она и закрыла глаза.
По какой-то причине он не смог понять интонацию. Ее слова и действия разозлили его, и он постарался привести ее в ярость тем, что знал о ее вере:
- Ты страшная язычница!
И снова она заговорила, не открывая глаз:
- Это же самое мне говорил кардинал Ньюман.
- Ты не веришь в первородный грех, - захихикал он.
- Я только верю в особого рода чертей, - сказала она и снова посмотрела на него, твердо, не отводя своих зеленых глаз.
- Каждому свое, разве не так?
- Вы сказали это, не я.
- Но ты действительно сказала это.
- Да неужели? - Да, ты сказала это!
- Вы кричите, - сказала она.
Он выждал момент, успокаиваясь, а затем сказал шепотом:
- А Джонни, он был хорош?
- Лучше, чем когда-либо удавалось вам.
Хуан открыл люк и вошел в кабину раньше, чем Чен-Лу смог ответить, и увидел, что Рин смотрит на него.
- Здравствуй, шеф, - сказала она. И она улыбнулась широкой, интимной и разделяющей чувства улыбкой.
Хуан улыбнулся в ответ и скользнул в свое сиденье.
- Нам сегодня предстоит преодолеть стремнины, - сказал он. - Я чувствую это. Что это вы там кричали, Трэвис?
- Так, ничего, - сказал Чен-Лу, но в голосе его все еще был гнев.
- Это идеологическая проблема, - сказала Рин. - Трэвис остается воинствующим атеистом до конца. А что касается меня, то я верю в небеса. Она погладила Хуана по щеке.
- Почему ты думаешь, что мы около стремнины? - спросил Чен-Лу. А сам подумал: "Я должен перевести разговор на другую тему! Это опасная игра, которую ты затеяла со мной, Рин".
- Во-первых, течение быстрее, - сказал Хуан.
Он пристально посмотрел в передние окна. Река выступала сейчас в новом свете, определенно ярко выраженная вертикальная качка. Горы подтянулись ближе к руслу. От линии берега отходит больше завихрений.
Группа длиннохвостых обезьян стала бегать по кабине. Они рычали и гримасничали с деревьев левого берега и оставили машину только у изгиба реки.
- Когда я вижу там какое-нибудь существо, я должна спрашивать себя: оно настоящее или только кажется таким? - сказала Рин.
- Это действительно обезьяны, - сказал Хуан. - Я думаю, есть вещи, которые наши друзья не в состоянии имитировать.
Сейчас река выпрямилась, а горы сжимали ее плотнее. Толстые побеги деревьев с твердой древесиной вдоль обоих берегов уступили место рядам саговых пальм на фоне поднимающихся волн вечнозеленых растений джунглей. Только редко эта зелень прерывалась гладкими стволами красных гуявил, склоненных над водой. За другим поворотом их удивила длинноногая розовая птица, находящая корм в тени. Она подняла тяжелые крылья и полетела вниз по течению.
- Пристегните ремни, - сказал Хуан.
- Ты так уверен в этом? - спросил Чен-Лу. - Да.
Хуан услышал, как захлопываются пряжки, и пристегнул свой ремень. Он посмотрел на доску приборов, чтобы вспомнить изменения в расположении контрольных приборов, сделанных Виеро. Зажигание... включение фар... переключение скоростей. Он повернул руль; он почувствовал, как он разболтан. Одна молчаливая молитва, чтобы выдержала заплата на правой стороне дна, и он сказал себе, что готов.
Как ветерок сквозь деревья пришел звук слабого рева. Они почувствовали еще одно ускорение течения, которое подхватило грузовик и понесло за широкий поворот, вращаясь в завихрении, пока не установило кабину прямо по течению; а там, не более, чем в километре от них, они увидели яростное кипение белой воды. Пена и брызги летели в воздух. Звук крушащего оглушающего рева нарастал с каждой секундой.
Хуан взвесил все обстоятельства - высокая стена деревьев с обеих сторон, сужающееся русло, высокие черные стены мокрых скал с обеих сторон быстрин. Был только один путь: пройти через него.
Течение и расстояние требовали тщательного расчета, края плывущей поверхности кабины должны касаться поперечных волн, чтобы помочь облегчить давление реки на плавающую поверхность.
"Вот это и будет то место, - подумал Чен-Лу. - Наши друзья будут здесь... ожидая нас". Он ухватился за ружье и пытался следить за берегом с обеих сторон.
Рин схватилась за края своего сиденья, прижалась спиной к спинке. Она чувствовала, что они попали в водоворот безо всякой надежды выбраться из него.
- Что-то на деревьях справа от нас, - сказал Чен-Лу. - Что-то над головой.
Тень накрыла воду вокруг них. Хлопающие крыльями белые фигуры начали закрывать обзор впереди.
Хуан включил зажигание, сосчитал - раз, два, три. Свет выключил включил скорость. Моторы взревели с огромным шумом, перерастая в рев, который заглушал звук стремнины. Кабина пробивалась сквозь заслон насекомых из закрывающей ее тени. Хуан вывернул машину, чтобы избежать линию пенящихся скал в верхнем течении. Он двигал переключатель скоростей, чувствуя спиной давление в баке.
"Ну, не взорвись, милый, - молил он. - Не взорвись".
- Сеть, - воскликнула Рин. - Они поставили сеть поперек реки.
Она поднималась над водой, над стремнинами, как извивающаяся змея.
Рефлекс двигал рукой Хуана к переключателю скоростей, с размаха нажал кнопку на приборной доске.
Кабина подпрыгнула, разбегаясь на зеркальной глади. Бурлящий поток тянул их в стороны к гладким черным скалам. Сеть выступала прямо впереди, когда кабина поднялась, плоскости оторвались от воды.
Вверх... вверх.
Хуан видел, что река за сетью ныряет вниз, вода прыгала с сумасшедшей яростью в том месте, как будто пытаясь избежать гладких черных стен скалы.
Что-то ударилось о плавающую поверхность кабины со скрежетом и звуком разрыва. Нос кабины нырнул, отскочил вверх, когда Хуан крепко держал руль. Катящееся стаккато тряхнуло судно. Струи заполнили все пространство вокруг.
В одно промелькнувшее мгновение Хуан увидел движение у кольца бездны. Линия камней там загремела вниз, обрушилась позади.
Значит они проскочили по воздуху, взбираясь, уходя в сторону, но взбираясь. Хуан оттянул руку назад.
Машина прогремела над линией деревьев, снова поперек реки. Под ними промелькнул еще один холм со шпилями крон деревьев. Длинный прямой отрезок воды открывался перед ними, как бурлящий коричневый мазут.
Хуан вдруг понял, что слышит голос Рин.
- Ай, да мы, прошли! Ай да мы, прошли!
- Это был вдохновенный полет, - сказал Чен-Лу.
Хуан попытался проглотить сухой комок в горле. Все контрольные приборы работали на пределе. Он увидел внизу по течению огромный изгиб реки, а за ним широкое озеро затопленной земли с выступающими то тут, то там островками.
"Коричневая река... затопленная земля", - думал он. Он выровнял кабину и бросил взгляд назад на запад. Там собирались коричневые облака с чернотой внизу, раскаты грома.
"Позади нас в горах дождь, - думал он. - Здесь наводнение. Должно быть, это случилось ночью".
И он проклинал себя, что не заметил цвета воды раньше.
- Что-то случилось, Джонни? - спросил Чен-Лу.
- Ничего такого, что зависело бы от нас.
Хуан отпустил ручку еще на одно деление, затем еще на одно. Моторы запыхтели и заглохли. Он перекрыл все горючее.
Вокруг них свистел ветер, когда Хуан поднял руль назад, пытаясь выиграть как можно больше расстояние. Кабина начала спотыкаться на краю критической скорости полета. Он опустил нос машины вниз, все еще пытаясь выиграть в расстоянии. Но грузовик летел, как все грузовики - скользя, как скала.
Ветер, поднимаемый полетом машины, все еще свистел, и звук его заполнял кабину.
Река сворачивала влево через более затопленные земли. Тонкий поток вихревой воды отмечал главное русло. Хуан мягко послал машину вниз, повернул, чтобы следовать этим руслом. Вода ринулась им навстречу. Кабина начала дергаться, а Хуан старался наладить контроль.
Плавательная поверхность коснулась воды, и ее потащило. Водоворот повернул кабину. Правое крыло начало опускаться - ниже, ниже.
Хуан направлял ее к коричневому песчаному берегу слева от них.
- Мы тонем, - сказала Рин, и голос ее выдал как удивление, так и ужас.
- Это правая сторона, - сказал Чен-Лу. - Я чувствовал, как она ударилась о сеть.
Левый борт зацепил песок, остановился, потащил за собой тонущий конец по дуге, пока он также не коснулся песка. Что-то бурлило под водой справа, и взрыв пузырей поднимался на поверхность. Менее шести миллиметров воздушного пространства между концом правого крыла и водой.
Рин закрыла лицо руками и вздрогнула.
- Ну, что еще? - спросил Чен-Лу. И его привело в шок уныние, которое он услышал в собственном голосе. "Ну вот, это конец, - подумал он. - Наши друзья отыщут нас здесь. Теперь уж точно конец".
- Сейчас будем чинить дно, - сказал Хуан.
Рин убрала руки от лица и посмотрела пристально на него.
- Здесь выходить? - спросил Чен-Лу. - Ой-ой, Джонни...
Рин прижала обратную сторону ладони левой руки ко рту и подумала: "Хуан - он только потому сказал это, чтобы отвлечь меня от отчаяния".
- Конечно, здесь, - рявкнул Хуан. - А сейчас заткнитесь, пока я думаю.
Рин опустила руку и сказала:
- А это возможно?
- Если они дадут нам достаточно времени, - сказал Хуан.
Он откинул балдахин герметичности, завернул его вперед. Звук бурлящей воды дошел до его сознания. Он отстегнул ремень, тем временем осматриваясь кругом, изучая воздух, джунгли, реку.
Никаких насекомых.
Хуан выбрался, спрыгнул на грязную поверхность левого крыла, рассмотрел джунгли за полосой береговой линии: смесь переплетенных ветвей, лоз, ползучих растений, больших папоротников.
- Здесь их может быть целая армия в тех джунглях, и мы их не сможем увидеть, - прошептал Чен-Лу.
Хуан взглянул вверх. Китаец стоял на внутреннем конце кабины.
- Как ты предлагаешь чинить это крыло? - спросил Чен-Лу.
Рядом с ним появилась Рин, ожидая его ответа.
- Я еще не знаю, - сказал Хуан. Он повернулся, посмотрел вниз на поток. Там вверх по реке двигалась полоса ряби, вызываемая ветром из котла топки. Рябь расходилась веером перед ветром и росла по мере того, как рос ветер. Затем ветер стих. Воздух и вода заколебались в сыром зное. Давление зноя исходило от металлических частей кабины и с береговой полосы.
Хуан спрыгнул в воду. На ощупь она была теплая и плотная.
- А как насчет рыб-людоедов? - спросила Рин. - Они не могут видеть меня, и я не могу видеть их, - сказал Хуан. - Обмен любезностями.
Он поднырнул под ракетные моторы. Там был сильный запах несгоревшего топлива, и маслянистая дорожка его уже начала показываться вниз по течению. Хуан вздрогнул, нагнулся и прошел мягко рукой по внешнему краю правого крыла, идя вперед по мере того, как он исследовал невидимую поверхность.
Как раз чуть сзади ведущего края пальцы его встретили искореженный край в металле и отошедшие остатки заплаты Виеро. Хуан изучил отверстие. Оно было отчаянно большим.
Металл заскрипел, когда Чен-Лу опустился на левое крыло, в руке у него было ружье распылитель.
- Насколько серьезно повреждение? - спросил он. Хуан выпрямился, отступил к берегу.
- Довольно серьезное.
- Ну, а заделать его можно? - спросил он.
Хуан оглянулся, посмотрел на человека, удивленный вызывающим тоном в голосе Чен-Лу.
"Ну и перепугался же, бедолага!" - подумал Хуан.
- Мы должны вытащить это крыло из воды прежде, чем наверняка что-то утверждать, - сказал Хуан. - Но думаю, что мы сможем поставить заплату.
- Как ты вытащишь его из воды?
- Лозы... испанские безветренные, ветви место роликов. Рин спросила из кабины:
- Сколько надо времени?
- К ночи, если все удачно, - сказал Хуан.
- Они нам столько не дадут, - сказал Чен-Лу.
- Мы их опередили на тридцать или сорок километров, - сказал Хуан.
- Но они тоже умеют летать, - сказал Чен-Лу. Он поднял ружье, целясь вверх по течению. - А вот и они.
Хуан резко повернулся, когда Чен-Лу выстрелил, как раз вовремя, чтобы увидеть, как широкий фронт струй сшиб летящую линию белых, красных и золотых насекомых, каждое из которых было длиной с большой палец человека. Но за ними шли еще... еще... и еще.
- И опять машина улетела, - бросил обвинение Мозг. Посланцы на потолке танцевали и жужжали, составляя сообщение, давали дорогу новой группе, влетающих, как ку-сочки золотистой слюды через залитое солнцем отверстие пещеры.
- Судно внизу и серьезно повреждено, - сообщили вновь прибывшие. - Оно больше не плывет по воде, а лежит частично под водой, человеческие существа очевидно не пострадали. Мы уже ведем группы действия на то место, но человеческие существа стреляют ядом по всему, что движется. Какие ваши инструкции?
Мозг работал, чтобы настроить себя на вычисление и решение. "Эмоции... эмоции, - думал он. - Эмоции являются проклятием логики".
Данные, данные, данные - он был загружен данными. Но всегда там присутствовал фактор сортировки. Новые события изменяли старые факты. Мозг знал много фактов о человеческих существах - факты наблюдения, некоторые из них получены дедуктивно и индуктивно, некоторые извлечены из библиотек микрофильмов, которые человеческие существа оставили в Красной зоне до своего возвращения.
Но так много пустых мест в данных.
Тогда Мозг стремился выработать способность двигаться самому, наблюдать с помощью своих сенсоров, то, что он мог собрать только от своих посланников. Желание вызывало бешеную цепь сигналов от скрытых и почти атрофированных центров мышечного контроля. Обслуживающие насекомые суетились на поверхности Мозга, подавая пищу туда, где вырастали необычные требования, подсчитывая гормональными придатками блокады неудач, которые на данный момент угрожали всей структуре.
"Атеизм, - думал Мозг, когда возвратилась химическая сбалансированность. - Они говорили об атеизме и небесах. Эти дела ставили Мозг в тупик. Разговор неоднократно выходил из аргументов и в основном сосредоточивался на интимных отношениях человеческих существ... по крайней мере, среди существ, находящихся в машине".
Насекомые на потолке прошлись еще раз через повторение собственного сообщения. - Какие ваши инструкции?
"Какие мои инструкции? Мои инструкции. Я... мне... мои..".
Опять обслуживающие насекомые засуетились.
К Мозгу возвратилось спокойствие, и он размышлял над тем фактом, что мысли - простые мысли - могут приносить такие огорчения. Казалось, что такие же вещи происходят с людьми.
- Человеческих существ в машине нужно захватить живыми, - скомандовал Мозг (Он осознавал, что эта команда является эгоистичной. Те трое могли отнестись к этой команде совсем по-другому.) - Задействуйте все свободные группы действия. Найдите удобное место ниже по течению реки. Лучше, чем было подобрано последнее, и пошлите туда половину групп действия. Другая половина должна атаковать как можно быстрее.
Мозг приостановился, не отпуская посланников, затем выдал в качестве запоздалой мысли:
- Если все попытки потерпят неудачу, убейте все, за исключением их голов. Спасите и сохраните их головы.
Сейчас посланники были отпущены. У них имелись свои инструкции, они вылетали из пещеры на яркий солнечный свет над ревущей водой.
На западе над солнцем прошло облако.
И Мозг отметил этот факт, заметив, что звук реки сегодня громче.
"Дожди на высокогорье", - думал он. Эта мысль вызвала его воспоминания: мокрые листья, ручьи на полу леса, сырой холодный воздух, ноги, поднимающие брызги на серой глине.
Казалось, что ноги образа были его собственными, и Мозг нашел этот факт странным. Но обслуживающие насекомые имели под рукой все необходимые химикалии, и Мозг продолжал рассматривать каждое данное, которое у него было, касающееся кардинала Ньюмана. Но нигде он не смог найти ссылки на штатного кардинала Ньюмана.
Заплата состояла из листьев, привязанных полосками палатки и лозами на внешней стороне и распыленных компонентов из разобранной пенной бомбы, которые Хуан использовал на внутренней части крыла. Кабина выпрямилась на плаву прямо на реке возле берега, пока он стоял по пояс в воде около нее, проверяя работу.
Шипение разрядов и разрывы ружей-распылителей и пенных бомб продолжались с редкими промежутками над его головой. Воздух был тяжелым и пропах горькими запахами ядов. Мимо него вниз по реке проплывали черные и оранжевые остатки, часть их оставалась лежать пухлыми валками на берегу среди остатков укрепленного лозой брашпиля. На каждом кусочке остатков располагалась целая коллекция мертвых или умирающих насекомых.
Во время затишья между атаками Рин высунулась и сказала:
- Во имя Всевышнего, вам долго там еще осталось?
- Кажется, она держит, - выдохнул Хуан.
Он потер руки и шею. Не все насекомые попадали под струи ружей-распылителей и бомб. Кожа его горела от укусов, огромного количества выпущенных в него жал. Когда он взглянул вверх на Рин, то увидел, что лоб ее был перевязан полоской.
- Если она держит, отталкивай нас, - сказал Чен-Лу. Он появился над Хуаном рядом с Рин, взглянул вниз, а затем обратил внимание на небЪ.
Хуан зашатался от внезапной слабости, чуть не упал. Все тело его ныло от усталости. Ему потребовалось значительное усилие, чтобы поднять голову и осмотреть небо вокруг них. Далекое небо. У них оставалось, пожалуй, лишь час дневного света.
- Ради всего святого, отправляемся! - закричала Рин. Хуан заметил, что пальба возобновилась. Он подтянулся на крыло и к берегу, и это действие оторвало машину от берега. Она перемахнула над ним, и он тупо уставился вверх на заклеенное дно бака, удивляясь, кто же сделал эту работу.
О, да - Виеро.
Машина продолжала отплывать дальше, подхваченная сейчас течением. Она была по крайней мере в двух метрах от Хуана, когда он понял, что должен подниматься на борт. Он сделал выпад вправо, схватился за задний край и перевалился, распластавшись на ней, отдав все оставшиеся силы.
Рука потянулась вниз из открытого люка, схватила его за ворот. С помощью этой руки он поднялся на колени и заполз в кабину. Только когда он был внутри, то увидел, что это рука Рин.
Они опустили балдахин и закрыли герметично кабину.
Чен-Лу метался внутри кабины и убивал насекомых рулоном чертежей.
Хуан почувствовал, что что-то ужалило его в правую ногу, посмотрел вниз и увидел, что Рин пристраивает к его ноге свежий энергетический пакет.
"Зачем она делает это? - удивился он. Затем вспомнил. - О, да, укусы, яды". - Разве у нас не разовьется иммунитет после последней битвы? спросил он и удивился, что голос его был способен только на шепот.
- Может быть, - сказала она. - Если они не кусали нас каким-то новым ядом.
- Я думаю, что у меня больше всех укусов, - сказал Чен-Лу. - Рин, ты плотно закрыла люк?
- Да.
- Я распылял вручную под креслами и приборной доской. - Чен-Лу просунул руку под руку Хуана. - Давай пойдем, Джонни. На свое место, да-а?
- Да, - Хуан качнулся вперед, опустился в кресло. У него было такое ощущение, что голова его держится на слабой резине.
- Мы в течении? - выдохнул он.
- Похоже на то, - сказал Чен-Лу.
Хуан сидел там, отдуваясь. Он ощущал свой энергетический пакет, как будто целая армия где-то далеко устремилась внутрь его организма, чтобы бороться с крайней степенью его истощения. Пот заливал все тело, но во рту было сухо и жарко. Ветровой щиток над ним был заляпан оранжевыми и черными струями и пенным раствором.
- Они все еще с нами, - сказал Чен-Лу. - Вдоль берега вон там и какая-то группа вверху.
Хуан взглянул вокруг себя. Рин возвратилась на свое место. Она сидела на сиденье, а на коленях лежало ружье-распылитель, голова была откинута назад, глаза закрыты. Чен-Лу встал на колени на ящик и осматривал левый берег.
Хуану казалось, что внутри кабина заполнена серо-зелеными тенями. Мозг говорил ему, что здесь должны присутствовать другие цвета, но он видел только серо-зеленый - даже такой казалась ему кожа Чен-Лу... и Рин.
- Что-то... не так с цветом, - прошептал он.
- Цветовые заблуждения, - сказал Чен-Лу. - У меня это был один из симптомов.
Хуан выглянул в чистый кусок в правом окне, увидел сквозь деревья разбросанные вершины гор и серо-зеленое солнце, низко висящее над ними.
- Закрой глаза, откинься назад и расслабься, - сказала Рин. Хуан откинул голову на спинку сиденья, увидел, что она отложила в сторону ружье и склонилась над ним. Она начала массировать его лоб.
Она заговорила с Чен-Лу:
- У него горячая кожа.
Хуан закрыл глаза. Он ощутил такие мирные и прохладные ее руки. Чернота полнейшей усталости заволокла все вокруг него... и только где-то далеко на правой ноге он чувствовал ритмичную пульсацию: энергетический пакет.
- Постарайся уснуть, - зашептала Рин.
- Как ты себя чувствуешь, Рин? - спросил Чен-Лу.
- Я приложила пакет себе к ноге во время первой передышки, - сказала она. - Я думаю, что это частицы АКТХ - кажется, они дают немедленное облегчение, если тебя не слишком сильно покусали.
- А Джонни получил от наших друзей намного больше, чем мы!
- Там снаружи? Конечно.
Звуки речи расплывались где-то далеко от Хуана, но значение проникало к нему с необыкновенной ясностью, он, казалось, был зачарован полутонами голосов. Голос Чен-Лу был полон скрытости. В голосе Рин слышался скрытый страх и истинная забота о нем.
Рин последний раз ласково провела рукой по его лбу, опустилась снова в свое кресло. Она отбросила назад волосы, заглянула на запад. Там движение, да: белое порхание, а существа были крупнее. Она перевела взор вверх. Высокий хоровод облаков висел на расстоянии над деревьями. Солнечный свет пробивался через них, а пока она смотрела на них, облака стали волнами такими красными, как кровь.
Она отвела взор и посмотрела вниз на течение.
Течение несло кабину по дугообразному повороту, и они дрейфовали почти прямо на север в расширяющимся русле. Вдоль восточного берега вода текла с оттенками серебра, металлическая и отсвечивающая.
Глубокое воркование голубей звучало в джунглях с правого берега, но были ли это голуби... Рин посмотрела вокруг себя, почувствовала приглушенную тишину.
Солнце нырнуло за отдаленные вершины, и ночной патруль летучих мышей промелькнул над головой, то взмахивая крыльями, то паря. Звуки вечерних птиц поднялись и стихли, и их заменили ночные звуки - отдаленное кашляющее рычание ягуара, шелесты и шепоты, близкие всплески. И снова приглушенная тишина.
"Что-то есть там, чего все в джунглях боятся", - подумала Рин.
Янтарная луна начала подниматься над ними. Машина дрейфовала вниз по лунной дорожке, как огромный летающий дракон, посаженный на воду. Сквозь бледный свет в поле зрения промелькнул силуэт бабочки, она помахала филигранными призрачными крыльями на ветровом щитке кабины и улетела.
- Они ведут за нами тщательное наблюдение, - сказал Чен-Лу.
Хуан чувствовал, как из энергетического пакета струятся вверх теплотой кальций и ацетилхолин, частицы АКТХ. Но чувство дремоты не проходило, ощущение того, что в нем сразу было много лиц. Он открыл глаза, взглянул на смутное очертание залитых лунным светом гор. Он понял, что видит все это наяву, но часть его чувствовала, как будто она прилепилась к потолочной ткани кабины позади балдахина и действительно сидела там сгорбившись. А луна была тоже инопланетной луной, такой, какую ему никогда не приходилось раньше видеть, ее круг освещенной земли был слишком велик, ее дыневидный изгиб отражения солнца слишком ярким. Это была искусственная на нарисованном фоне, и она заставила его чувствовать себя маленьким, уносящимся прочь к крошечной искре, затерянной в бесконечной вселенной.
Он плотно зажмурил глаза, внушая себе: "Я не должен так думать, иначе я сойду с ума! О Боже! Что происходит со мной?"
Хуан физически ощущал давление тишины. Он напрягся, чтобы услышать хоть крохотные звуки - контролируемое дыхание Рин, покашливание Чен-Лу.
"Добро и зло - это противоположности, придуманные человеком. Существует только честь". - Хуан услышал мысль, как слова, отдающиеся эхом в мозгу, и узнал эти слова. Это были слова отца... его отца, сейчас мертвого и ставшего сымитированной фигурой, чтобы посещать его, стоя на берегу реки.
"Люди бросают якорь жизни на станции между добром и злом".
- Ты знаешь, Рин, это космическая река, - сказал Чен-Лу. - Все во вселенной течет, как эта река. Все постоянно изменяется, переходя из одной формы в другую. Диалектика. Этого не может изменить никто, и ничто не может остановить это. Все постоянно изменяется, ничто не может быть прежним дважды.
- Ой, заткнитесь, - пробормотала Рин.
- Вы, западные женщины, - сказал Чен-Лу. - Вы не понимаете диалектической реальности.
- Скажите это жукам, - сказала она.
- Как богата эта земля, - пробормотал Чен-Лу. - Как чрезвычайно богата. Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, сколько людей моей страны она могла бы прокормить. Люди при малейшем изменении - расчистка, террасы... В Китае мы научились, заставлять такую землю кормить миллионы людей.
Рин села прямо, повернулась к заднему сиденью и уставилась на Чен-Лу. - Ну, и как же?
- Да, я хочу есть.
Они ели быстро и молча, а Хуан все больше убеждался, что Рин избегает его. Она первой вылезла из люка кабины наружу и оставалась там долго. Когда она вернулась, то легла на свое кресло и притворилась, что спит.
"Ну и черт с ней", - подумал Хуан. Он вышел через люк и с силой его захлопнул.
Чен-Лу наклонился вперед и зашептал в ухо Рин.
- Ты очень хорошо вела себя ночью, дорогая.
Она заговорила, не открывая глаз:
- Пошел к черту!
- Но я не верю в черта.
- А я, что верю? - она открыла глаза и уставилась на него.
- Конечно.
- Каждый думает по-своему, - сказала она и закрыла глаза.
По какой-то причине он не смог понять интонацию. Ее слова и действия разозлили его, и он постарался привести ее в ярость тем, что знал о ее вере:
- Ты страшная язычница!
И снова она заговорила, не открывая глаз:
- Это же самое мне говорил кардинал Ньюман.
- Ты не веришь в первородный грех, - захихикал он.
- Я только верю в особого рода чертей, - сказала она и снова посмотрела на него, твердо, не отводя своих зеленых глаз.
- Каждому свое, разве не так?
- Вы сказали это, не я.
- Но ты действительно сказала это.
- Да неужели? - Да, ты сказала это!
- Вы кричите, - сказала она.
Он выждал момент, успокаиваясь, а затем сказал шепотом:
- А Джонни, он был хорош?
- Лучше, чем когда-либо удавалось вам.
Хуан открыл люк и вошел в кабину раньше, чем Чен-Лу смог ответить, и увидел, что Рин смотрит на него.
- Здравствуй, шеф, - сказала она. И она улыбнулась широкой, интимной и разделяющей чувства улыбкой.
Хуан улыбнулся в ответ и скользнул в свое сиденье.
- Нам сегодня предстоит преодолеть стремнины, - сказал он. - Я чувствую это. Что это вы там кричали, Трэвис?
- Так, ничего, - сказал Чен-Лу, но в голосе его все еще был гнев.
- Это идеологическая проблема, - сказала Рин. - Трэвис остается воинствующим атеистом до конца. А что касается меня, то я верю в небеса. Она погладила Хуана по щеке.
- Почему ты думаешь, что мы около стремнины? - спросил Чен-Лу. А сам подумал: "Я должен перевести разговор на другую тему! Это опасная игра, которую ты затеяла со мной, Рин".
- Во-первых, течение быстрее, - сказал Хуан.
Он пристально посмотрел в передние окна. Река выступала сейчас в новом свете, определенно ярко выраженная вертикальная качка. Горы подтянулись ближе к руслу. От линии берега отходит больше завихрений.
Группа длиннохвостых обезьян стала бегать по кабине. Они рычали и гримасничали с деревьев левого берега и оставили машину только у изгиба реки.
- Когда я вижу там какое-нибудь существо, я должна спрашивать себя: оно настоящее или только кажется таким? - сказала Рин.
- Это действительно обезьяны, - сказал Хуан. - Я думаю, есть вещи, которые наши друзья не в состоянии имитировать.
Сейчас река выпрямилась, а горы сжимали ее плотнее. Толстые побеги деревьев с твердой древесиной вдоль обоих берегов уступили место рядам саговых пальм на фоне поднимающихся волн вечнозеленых растений джунглей. Только редко эта зелень прерывалась гладкими стволами красных гуявил, склоненных над водой. За другим поворотом их удивила длинноногая розовая птица, находящая корм в тени. Она подняла тяжелые крылья и полетела вниз по течению.
- Пристегните ремни, - сказал Хуан.
- Ты так уверен в этом? - спросил Чен-Лу. - Да.
Хуан услышал, как захлопываются пряжки, и пристегнул свой ремень. Он посмотрел на доску приборов, чтобы вспомнить изменения в расположении контрольных приборов, сделанных Виеро. Зажигание... включение фар... переключение скоростей. Он повернул руль; он почувствовал, как он разболтан. Одна молчаливая молитва, чтобы выдержала заплата на правой стороне дна, и он сказал себе, что готов.
Как ветерок сквозь деревья пришел звук слабого рева. Они почувствовали еще одно ускорение течения, которое подхватило грузовик и понесло за широкий поворот, вращаясь в завихрении, пока не установило кабину прямо по течению; а там, не более, чем в километре от них, они увидели яростное кипение белой воды. Пена и брызги летели в воздух. Звук крушащего оглушающего рева нарастал с каждой секундой.
Хуан взвесил все обстоятельства - высокая стена деревьев с обеих сторон, сужающееся русло, высокие черные стены мокрых скал с обеих сторон быстрин. Был только один путь: пройти через него.
Течение и расстояние требовали тщательного расчета, края плывущей поверхности кабины должны касаться поперечных волн, чтобы помочь облегчить давление реки на плавающую поверхность.
"Вот это и будет то место, - подумал Чен-Лу. - Наши друзья будут здесь... ожидая нас". Он ухватился за ружье и пытался следить за берегом с обеих сторон.
Рин схватилась за края своего сиденья, прижалась спиной к спинке. Она чувствовала, что они попали в водоворот безо всякой надежды выбраться из него.
- Что-то на деревьях справа от нас, - сказал Чен-Лу. - Что-то над головой.
Тень накрыла воду вокруг них. Хлопающие крыльями белые фигуры начали закрывать обзор впереди.
Хуан включил зажигание, сосчитал - раз, два, три. Свет выключил включил скорость. Моторы взревели с огромным шумом, перерастая в рев, который заглушал звук стремнины. Кабина пробивалась сквозь заслон насекомых из закрывающей ее тени. Хуан вывернул машину, чтобы избежать линию пенящихся скал в верхнем течении. Он двигал переключатель скоростей, чувствуя спиной давление в баке.
"Ну, не взорвись, милый, - молил он. - Не взорвись".
- Сеть, - воскликнула Рин. - Они поставили сеть поперек реки.
Она поднималась над водой, над стремнинами, как извивающаяся змея.
Рефлекс двигал рукой Хуана к переключателю скоростей, с размаха нажал кнопку на приборной доске.
Кабина подпрыгнула, разбегаясь на зеркальной глади. Бурлящий поток тянул их в стороны к гладким черным скалам. Сеть выступала прямо впереди, когда кабина поднялась, плоскости оторвались от воды.
Вверх... вверх.
Хуан видел, что река за сетью ныряет вниз, вода прыгала с сумасшедшей яростью в том месте, как будто пытаясь избежать гладких черных стен скалы.
Что-то ударилось о плавающую поверхность кабины со скрежетом и звуком разрыва. Нос кабины нырнул, отскочил вверх, когда Хуан крепко держал руль. Катящееся стаккато тряхнуло судно. Струи заполнили все пространство вокруг.
В одно промелькнувшее мгновение Хуан увидел движение у кольца бездны. Линия камней там загремела вниз, обрушилась позади.
Значит они проскочили по воздуху, взбираясь, уходя в сторону, но взбираясь. Хуан оттянул руку назад.
Машина прогремела над линией деревьев, снова поперек реки. Под ними промелькнул еще один холм со шпилями крон деревьев. Длинный прямой отрезок воды открывался перед ними, как бурлящий коричневый мазут.
Хуан вдруг понял, что слышит голос Рин.
- Ай, да мы, прошли! Ай да мы, прошли!
- Это был вдохновенный полет, - сказал Чен-Лу.
Хуан попытался проглотить сухой комок в горле. Все контрольные приборы работали на пределе. Он увидел внизу по течению огромный изгиб реки, а за ним широкое озеро затопленной земли с выступающими то тут, то там островками.
"Коричневая река... затопленная земля", - думал он. Он выровнял кабину и бросил взгляд назад на запад. Там собирались коричневые облака с чернотой внизу, раскаты грома.
"Позади нас в горах дождь, - думал он. - Здесь наводнение. Должно быть, это случилось ночью".
И он проклинал себя, что не заметил цвета воды раньше.
- Что-то случилось, Джонни? - спросил Чен-Лу.
- Ничего такого, что зависело бы от нас.
Хуан отпустил ручку еще на одно деление, затем еще на одно. Моторы запыхтели и заглохли. Он перекрыл все горючее.
Вокруг них свистел ветер, когда Хуан поднял руль назад, пытаясь выиграть как можно больше расстояние. Кабина начала спотыкаться на краю критической скорости полета. Он опустил нос машины вниз, все еще пытаясь выиграть в расстоянии. Но грузовик летел, как все грузовики - скользя, как скала.
Ветер, поднимаемый полетом машины, все еще свистел, и звук его заполнял кабину.
Река сворачивала влево через более затопленные земли. Тонкий поток вихревой воды отмечал главное русло. Хуан мягко послал машину вниз, повернул, чтобы следовать этим руслом. Вода ринулась им навстречу. Кабина начала дергаться, а Хуан старался наладить контроль.
Плавательная поверхность коснулась воды, и ее потащило. Водоворот повернул кабину. Правое крыло начало опускаться - ниже, ниже.
Хуан направлял ее к коричневому песчаному берегу слева от них.
- Мы тонем, - сказала Рин, и голос ее выдал как удивление, так и ужас.
- Это правая сторона, - сказал Чен-Лу. - Я чувствовал, как она ударилась о сеть.
Левый борт зацепил песок, остановился, потащил за собой тонущий конец по дуге, пока он также не коснулся песка. Что-то бурлило под водой справа, и взрыв пузырей поднимался на поверхность. Менее шести миллиметров воздушного пространства между концом правого крыла и водой.
Рин закрыла лицо руками и вздрогнула.
- Ну, что еще? - спросил Чен-Лу. И его привело в шок уныние, которое он услышал в собственном голосе. "Ну вот, это конец, - подумал он. - Наши друзья отыщут нас здесь. Теперь уж точно конец".
- Сейчас будем чинить дно, - сказал Хуан.
Рин убрала руки от лица и посмотрела пристально на него.
- Здесь выходить? - спросил Чен-Лу. - Ой-ой, Джонни...
Рин прижала обратную сторону ладони левой руки ко рту и подумала: "Хуан - он только потому сказал это, чтобы отвлечь меня от отчаяния".
- Конечно, здесь, - рявкнул Хуан. - А сейчас заткнитесь, пока я думаю.
Рин опустила руку и сказала:
- А это возможно?
- Если они дадут нам достаточно времени, - сказал Хуан.
Он откинул балдахин герметичности, завернул его вперед. Звук бурлящей воды дошел до его сознания. Он отстегнул ремень, тем временем осматриваясь кругом, изучая воздух, джунгли, реку.
Никаких насекомых.
Хуан выбрался, спрыгнул на грязную поверхность левого крыла, рассмотрел джунгли за полосой береговой линии: смесь переплетенных ветвей, лоз, ползучих растений, больших папоротников.
- Здесь их может быть целая армия в тех джунглях, и мы их не сможем увидеть, - прошептал Чен-Лу.
Хуан взглянул вверх. Китаец стоял на внутреннем конце кабины.
- Как ты предлагаешь чинить это крыло? - спросил Чен-Лу.
Рядом с ним появилась Рин, ожидая его ответа.
- Я еще не знаю, - сказал Хуан. Он повернулся, посмотрел вниз на поток. Там вверх по реке двигалась полоса ряби, вызываемая ветром из котла топки. Рябь расходилась веером перед ветром и росла по мере того, как рос ветер. Затем ветер стих. Воздух и вода заколебались в сыром зное. Давление зноя исходило от металлических частей кабины и с береговой полосы.
Хуан спрыгнул в воду. На ощупь она была теплая и плотная.
- А как насчет рыб-людоедов? - спросила Рин. - Они не могут видеть меня, и я не могу видеть их, - сказал Хуан. - Обмен любезностями.
Он поднырнул под ракетные моторы. Там был сильный запах несгоревшего топлива, и маслянистая дорожка его уже начала показываться вниз по течению. Хуан вздрогнул, нагнулся и прошел мягко рукой по внешнему краю правого крыла, идя вперед по мере того, как он исследовал невидимую поверхность.
Как раз чуть сзади ведущего края пальцы его встретили искореженный край в металле и отошедшие остатки заплаты Виеро. Хуан изучил отверстие. Оно было отчаянно большим.
Металл заскрипел, когда Чен-Лу опустился на левое крыло, в руке у него было ружье распылитель.
- Насколько серьезно повреждение? - спросил он. Хуан выпрямился, отступил к берегу.
- Довольно серьезное.
- Ну, а заделать его можно? - спросил он.
Хуан оглянулся, посмотрел на человека, удивленный вызывающим тоном в голосе Чен-Лу.
"Ну и перепугался же, бедолага!" - подумал Хуан.
- Мы должны вытащить это крыло из воды прежде, чем наверняка что-то утверждать, - сказал Хуан. - Но думаю, что мы сможем поставить заплату.
- Как ты вытащишь его из воды?
- Лозы... испанские безветренные, ветви место роликов. Рин спросила из кабины:
- Сколько надо времени?
- К ночи, если все удачно, - сказал Хуан.
- Они нам столько не дадут, - сказал Чен-Лу.
- Мы их опередили на тридцать или сорок километров, - сказал Хуан.
- Но они тоже умеют летать, - сказал Чен-Лу. Он поднял ружье, целясь вверх по течению. - А вот и они.
Хуан резко повернулся, когда Чен-Лу выстрелил, как раз вовремя, чтобы увидеть, как широкий фронт струй сшиб летящую линию белых, красных и золотых насекомых, каждое из которых было длиной с большой палец человека. Но за ними шли еще... еще... и еще.
- И опять машина улетела, - бросил обвинение Мозг. Посланцы на потолке танцевали и жужжали, составляя сообщение, давали дорогу новой группе, влетающих, как ку-сочки золотистой слюды через залитое солнцем отверстие пещеры.
- Судно внизу и серьезно повреждено, - сообщили вновь прибывшие. - Оно больше не плывет по воде, а лежит частично под водой, человеческие существа очевидно не пострадали. Мы уже ведем группы действия на то место, но человеческие существа стреляют ядом по всему, что движется. Какие ваши инструкции?
Мозг работал, чтобы настроить себя на вычисление и решение. "Эмоции... эмоции, - думал он. - Эмоции являются проклятием логики".
Данные, данные, данные - он был загружен данными. Но всегда там присутствовал фактор сортировки. Новые события изменяли старые факты. Мозг знал много фактов о человеческих существах - факты наблюдения, некоторые из них получены дедуктивно и индуктивно, некоторые извлечены из библиотек микрофильмов, которые человеческие существа оставили в Красной зоне до своего возвращения.
Но так много пустых мест в данных.
Тогда Мозг стремился выработать способность двигаться самому, наблюдать с помощью своих сенсоров, то, что он мог собрать только от своих посланников. Желание вызывало бешеную цепь сигналов от скрытых и почти атрофированных центров мышечного контроля. Обслуживающие насекомые суетились на поверхности Мозга, подавая пищу туда, где вырастали необычные требования, подсчитывая гормональными придатками блокады неудач, которые на данный момент угрожали всей структуре.
"Атеизм, - думал Мозг, когда возвратилась химическая сбалансированность. - Они говорили об атеизме и небесах. Эти дела ставили Мозг в тупик. Разговор неоднократно выходил из аргументов и в основном сосредоточивался на интимных отношениях человеческих существ... по крайней мере, среди существ, находящихся в машине".
Насекомые на потолке прошлись еще раз через повторение собственного сообщения. - Какие ваши инструкции?
"Какие мои инструкции? Мои инструкции. Я... мне... мои..".
Опять обслуживающие насекомые засуетились.
К Мозгу возвратилось спокойствие, и он размышлял над тем фактом, что мысли - простые мысли - могут приносить такие огорчения. Казалось, что такие же вещи происходят с людьми.
- Человеческих существ в машине нужно захватить живыми, - скомандовал Мозг (Он осознавал, что эта команда является эгоистичной. Те трое могли отнестись к этой команде совсем по-другому.) - Задействуйте все свободные группы действия. Найдите удобное место ниже по течению реки. Лучше, чем было подобрано последнее, и пошлите туда половину групп действия. Другая половина должна атаковать как можно быстрее.
Мозг приостановился, не отпуская посланников, затем выдал в качестве запоздалой мысли:
- Если все попытки потерпят неудачу, убейте все, за исключением их голов. Спасите и сохраните их головы.
Сейчас посланники были отпущены. У них имелись свои инструкции, они вылетали из пещеры на яркий солнечный свет над ревущей водой.
На западе над солнцем прошло облако.
И Мозг отметил этот факт, заметив, что звук реки сегодня громче.
"Дожди на высокогорье", - думал он. Эта мысль вызвала его воспоминания: мокрые листья, ручьи на полу леса, сырой холодный воздух, ноги, поднимающие брызги на серой глине.
Казалось, что ноги образа были его собственными, и Мозг нашел этот факт странным. Но обслуживающие насекомые имели под рукой все необходимые химикалии, и Мозг продолжал рассматривать каждое данное, которое у него было, касающееся кардинала Ньюмана. Но нигде он не смог найти ссылки на штатного кардинала Ньюмана.
Заплата состояла из листьев, привязанных полосками палатки и лозами на внешней стороне и распыленных компонентов из разобранной пенной бомбы, которые Хуан использовал на внутренней части крыла. Кабина выпрямилась на плаву прямо на реке возле берега, пока он стоял по пояс в воде около нее, проверяя работу.
Шипение разрядов и разрывы ружей-распылителей и пенных бомб продолжались с редкими промежутками над его головой. Воздух был тяжелым и пропах горькими запахами ядов. Мимо него вниз по реке проплывали черные и оранжевые остатки, часть их оставалась лежать пухлыми валками на берегу среди остатков укрепленного лозой брашпиля. На каждом кусочке остатков располагалась целая коллекция мертвых или умирающих насекомых.
Во время затишья между атаками Рин высунулась и сказала:
- Во имя Всевышнего, вам долго там еще осталось?
- Кажется, она держит, - выдохнул Хуан.
Он потер руки и шею. Не все насекомые попадали под струи ружей-распылителей и бомб. Кожа его горела от укусов, огромного количества выпущенных в него жал. Когда он взглянул вверх на Рин, то увидел, что лоб ее был перевязан полоской.
- Если она держит, отталкивай нас, - сказал Чен-Лу. Он появился над Хуаном рядом с Рин, взглянул вниз, а затем обратил внимание на небЪ.
Хуан зашатался от внезапной слабости, чуть не упал. Все тело его ныло от усталости. Ему потребовалось значительное усилие, чтобы поднять голову и осмотреть небо вокруг них. Далекое небо. У них оставалось, пожалуй, лишь час дневного света.
- Ради всего святого, отправляемся! - закричала Рин. Хуан заметил, что пальба возобновилась. Он подтянулся на крыло и к берегу, и это действие оторвало машину от берега. Она перемахнула над ним, и он тупо уставился вверх на заклеенное дно бака, удивляясь, кто же сделал эту работу.
О, да - Виеро.
Машина продолжала отплывать дальше, подхваченная сейчас течением. Она была по крайней мере в двух метрах от Хуана, когда он понял, что должен подниматься на борт. Он сделал выпад вправо, схватился за задний край и перевалился, распластавшись на ней, отдав все оставшиеся силы.
Рука потянулась вниз из открытого люка, схватила его за ворот. С помощью этой руки он поднялся на колени и заполз в кабину. Только когда он был внутри, то увидел, что это рука Рин.
Они опустили балдахин и закрыли герметично кабину.
Чен-Лу метался внутри кабины и убивал насекомых рулоном чертежей.
Хуан почувствовал, что что-то ужалило его в правую ногу, посмотрел вниз и увидел, что Рин пристраивает к его ноге свежий энергетический пакет.
"Зачем она делает это? - удивился он. Затем вспомнил. - О, да, укусы, яды". - Разве у нас не разовьется иммунитет после последней битвы? спросил он и удивился, что голос его был способен только на шепот.
- Может быть, - сказала она. - Если они не кусали нас каким-то новым ядом.
- Я думаю, что у меня больше всех укусов, - сказал Чен-Лу. - Рин, ты плотно закрыла люк?
- Да.
- Я распылял вручную под креслами и приборной доской. - Чен-Лу просунул руку под руку Хуана. - Давай пойдем, Джонни. На свое место, да-а?
- Да, - Хуан качнулся вперед, опустился в кресло. У него было такое ощущение, что голова его держится на слабой резине.
- Мы в течении? - выдохнул он.
- Похоже на то, - сказал Чен-Лу.
Хуан сидел там, отдуваясь. Он ощущал свой энергетический пакет, как будто целая армия где-то далеко устремилась внутрь его организма, чтобы бороться с крайней степенью его истощения. Пот заливал все тело, но во рту было сухо и жарко. Ветровой щиток над ним был заляпан оранжевыми и черными струями и пенным раствором.
- Они все еще с нами, - сказал Чен-Лу. - Вдоль берега вон там и какая-то группа вверху.
Хуан взглянул вокруг себя. Рин возвратилась на свое место. Она сидела на сиденье, а на коленях лежало ружье-распылитель, голова была откинута назад, глаза закрыты. Чен-Лу встал на колени на ящик и осматривал левый берег.
Хуану казалось, что внутри кабина заполнена серо-зелеными тенями. Мозг говорил ему, что здесь должны присутствовать другие цвета, но он видел только серо-зеленый - даже такой казалась ему кожа Чен-Лу... и Рин.
- Что-то... не так с цветом, - прошептал он.
- Цветовые заблуждения, - сказал Чен-Лу. - У меня это был один из симптомов.
Хуан выглянул в чистый кусок в правом окне, увидел сквозь деревья разбросанные вершины гор и серо-зеленое солнце, низко висящее над ними.
- Закрой глаза, откинься назад и расслабься, - сказала Рин. Хуан откинул голову на спинку сиденья, увидел, что она отложила в сторону ружье и склонилась над ним. Она начала массировать его лоб.
Она заговорила с Чен-Лу:
- У него горячая кожа.
Хуан закрыл глаза. Он ощутил такие мирные и прохладные ее руки. Чернота полнейшей усталости заволокла все вокруг него... и только где-то далеко на правой ноге он чувствовал ритмичную пульсацию: энергетический пакет.
- Постарайся уснуть, - зашептала Рин.
- Как ты себя чувствуешь, Рин? - спросил Чен-Лу.
- Я приложила пакет себе к ноге во время первой передышки, - сказала она. - Я думаю, что это частицы АКТХ - кажется, они дают немедленное облегчение, если тебя не слишком сильно покусали.
- А Джонни получил от наших друзей намного больше, чем мы!
- Там снаружи? Конечно.
Звуки речи расплывались где-то далеко от Хуана, но значение проникало к нему с необыкновенной ясностью, он, казалось, был зачарован полутонами голосов. Голос Чен-Лу был полон скрытости. В голосе Рин слышался скрытый страх и истинная забота о нем.
Рин последний раз ласково провела рукой по его лбу, опустилась снова в свое кресло. Она отбросила назад волосы, заглянула на запад. Там движение, да: белое порхание, а существа были крупнее. Она перевела взор вверх. Высокий хоровод облаков висел на расстоянии над деревьями. Солнечный свет пробивался через них, а пока она смотрела на них, облака стали волнами такими красными, как кровь.
Она отвела взор и посмотрела вниз на течение.
Течение несло кабину по дугообразному повороту, и они дрейфовали почти прямо на север в расширяющимся русле. Вдоль восточного берега вода текла с оттенками серебра, металлическая и отсвечивающая.
Глубокое воркование голубей звучало в джунглях с правого берега, но были ли это голуби... Рин посмотрела вокруг себя, почувствовала приглушенную тишину.
Солнце нырнуло за отдаленные вершины, и ночной патруль летучих мышей промелькнул над головой, то взмахивая крыльями, то паря. Звуки вечерних птиц поднялись и стихли, и их заменили ночные звуки - отдаленное кашляющее рычание ягуара, шелесты и шепоты, близкие всплески. И снова приглушенная тишина.
"Что-то есть там, чего все в джунглях боятся", - подумала Рин.
Янтарная луна начала подниматься над ними. Машина дрейфовала вниз по лунной дорожке, как огромный летающий дракон, посаженный на воду. Сквозь бледный свет в поле зрения промелькнул силуэт бабочки, она помахала филигранными призрачными крыльями на ветровом щитке кабины и улетела.
- Они ведут за нами тщательное наблюдение, - сказал Чен-Лу.
Хуан чувствовал, как из энергетического пакета струятся вверх теплотой кальций и ацетилхолин, частицы АКТХ. Но чувство дремоты не проходило, ощущение того, что в нем сразу было много лиц. Он открыл глаза, взглянул на смутное очертание залитых лунным светом гор. Он понял, что видит все это наяву, но часть его чувствовала, как будто она прилепилась к потолочной ткани кабины позади балдахина и действительно сидела там сгорбившись. А луна была тоже инопланетной луной, такой, какую ему никогда не приходилось раньше видеть, ее круг освещенной земли был слишком велик, ее дыневидный изгиб отражения солнца слишком ярким. Это была искусственная на нарисованном фоне, и она заставила его чувствовать себя маленьким, уносящимся прочь к крошечной искре, затерянной в бесконечной вселенной.
Он плотно зажмурил глаза, внушая себе: "Я не должен так думать, иначе я сойду с ума! О Боже! Что происходит со мной?"
Хуан физически ощущал давление тишины. Он напрягся, чтобы услышать хоть крохотные звуки - контролируемое дыхание Рин, покашливание Чен-Лу.
"Добро и зло - это противоположности, придуманные человеком. Существует только честь". - Хуан услышал мысль, как слова, отдающиеся эхом в мозгу, и узнал эти слова. Это были слова отца... его отца, сейчас мертвого и ставшего сымитированной фигурой, чтобы посещать его, стоя на берегу реки.
"Люди бросают якорь жизни на станции между добром и злом".
- Ты знаешь, Рин, это космическая река, - сказал Чен-Лу. - Все во вселенной течет, как эта река. Все постоянно изменяется, переходя из одной формы в другую. Диалектика. Этого не может изменить никто, и ничто не может остановить это. Все постоянно изменяется, ничто не может быть прежним дважды.
- Ой, заткнитесь, - пробормотала Рин.
- Вы, западные женщины, - сказал Чен-Лу. - Вы не понимаете диалектической реальности.
- Скажите это жукам, - сказала она.
- Как богата эта земля, - пробормотал Чен-Лу. - Как чрезвычайно богата. Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, сколько людей моей страны она могла бы прокормить. Люди при малейшем изменении - расчистка, террасы... В Китае мы научились, заставлять такую землю кормить миллионы людей.
Рин села прямо, повернулась к заднему сиденью и уставилась на Чен-Лу. - Ну, и как же?