Колам взял сигарету, прикурил ее от тлеющей в камине головешки.
– Мы знаем друг друга давно, Колам, слишком давно, чтобы испытывать какую-то неловкость в наших отношениях. О чем же ты хотел поговорить со мной?
– О простых вещах. У нас для тебя есть работа, Шон.
– У вас?
– У организации.
– Насколько я понимаю, она свернула свою деятельность после прекращения пограничной войны.
Колам О'Мор причмокнул.
– Сказки для простаков и старух. Просто мы столкнулись с трудностями, Шон. Теперь мы проводим крупномасштабную реорганизацию, и нам нужны деньги.
– А где мы их можем раздобыть?
Старик повернулся к столу, выдвинул ящик, вынул оттуда карту и разложил ее на полу. На ней давалась детальная схема озерного края. Свою палку он использовал в качестве указки.
– Почтовые поезда из Глазго в Лондон проходят через Карлайл и Пентрис. Обрати внимание, что Кендал остается в стороне. До Кендала идет местная ветка. И она вливается в основную колею на станции Ригг, в восьми милях к югу от Кендала.
– Ну и что?
– Каждую пятницу Ассоциация центральных банков отправляет из Пентриса бронированную машину. Она совершает своего рода круг между озерами и по морскому берегу, заезжает в Кесвик, Уайтхевен, Сискейл и другие места. Из Браутона, который ты проехал по дороге сюда, машина направляется в Эмблсайд, а потом мимо Уиндермера в сторону Кендала. Прибывает на станцию Ригг в три часа дня, к приходу лондонского экспресса.
– Какой груз они перевозят?
– Обычные наличные накопления к концу недели, главным образом старые купюры, чтобы их потом опять пустить в оборот. Ты знаешь, как работают банки. Они не хотят, чтобы деньги оставались в сельских филиалах. Обычно где-то четверть миллиона.
– Такие деньги вполне пригодились бы.
– И даже очень. Для организации.
Роган резко засмеялся.
– Упаси нас Боже, но это же сумасшествие! – Он подошел к окну, потом круто повернулся. – Так, значит, ради этого ты помог мне бежать после семи лет отсидки, Колам О'Мор?
– У тебя самая светлая голова во всей нашей организации, – спокойно отозвался О'Мор. – Гениальный организатор! Мы нуждались в тебе все эти годы.
– А если бы я вам не понадобился, то где бы я был сейчас, Колам О'Мор?
– Нам дорого стоило вызволить тебя, парень, и не только с точки зрения наличных денег. Я полагаюсь на тебя.
– Тогда я тебя сейчас разочарую. – Роган покачал головой и подошел к камину. – Я всем этим сыт по горло, Колам, неужели ты не понимаешь этого? Мне сорок лет, и двенадцать из них я провел в тюрьме. Что касается меня, то я выхожу из игры. Организация должна найти другой способ получить то, что ей требуется. Я уже накушался всего этого.
Старик кивнул.
– А чем же ты тогда займешься?
– В Керри имеется ферма, на которой теперь ждут меня, и ты, знаешь об этом прекрасно. Мой отец занимался на ней всеми делами с тех пор, как десять лет назад отошел от политической деятельности. Он все больше стареет. Колам, и я тоже.
– Разве это не относится ко всем остальным? – Старик вздохнул. – Пусть будет так. К северу отсюда есть местечко на морском берегу, которое называется Равенглас. Я дам тебе фамилию одного человека. За сто фунтов он перевезет тебя по воде. – Он опять выдвинул ящик, вынул оттуда пачку банкнотов и бросил ее на стол. – Удачи тебе, Шон Роган.
Роган взял кредитки, прикинул их на вес, лицо его нахмурилось.
– А как ты?
– Да храни нас Бог, парень. Меня ждут дела, и вон в тех горах находятся люди, готовые на все. Я сам постараюсь справиться со всем этим.
Роган постоял некоторое время, пристально смотря на него, потом, не говоря ни слова, повернулся, распахнул дверь и вышел на улицу.
Глава 6
Глава 7
– Мы знаем друг друга давно, Колам, слишком давно, чтобы испытывать какую-то неловкость в наших отношениях. О чем же ты хотел поговорить со мной?
– О простых вещах. У нас для тебя есть работа, Шон.
– У вас?
– У организации.
– Насколько я понимаю, она свернула свою деятельность после прекращения пограничной войны.
Колам О'Мор причмокнул.
– Сказки для простаков и старух. Просто мы столкнулись с трудностями, Шон. Теперь мы проводим крупномасштабную реорганизацию, и нам нужны деньги.
– А где мы их можем раздобыть?
Старик повернулся к столу, выдвинул ящик, вынул оттуда карту и разложил ее на полу. На ней давалась детальная схема озерного края. Свою палку он использовал в качестве указки.
– Почтовые поезда из Глазго в Лондон проходят через Карлайл и Пентрис. Обрати внимание, что Кендал остается в стороне. До Кендала идет местная ветка. И она вливается в основную колею на станции Ригг, в восьми милях к югу от Кендала.
– Ну и что?
– Каждую пятницу Ассоциация центральных банков отправляет из Пентриса бронированную машину. Она совершает своего рода круг между озерами и по морскому берегу, заезжает в Кесвик, Уайтхевен, Сискейл и другие места. Из Браутона, который ты проехал по дороге сюда, машина направляется в Эмблсайд, а потом мимо Уиндермера в сторону Кендала. Прибывает на станцию Ригг в три часа дня, к приходу лондонского экспресса.
– Какой груз они перевозят?
– Обычные наличные накопления к концу недели, главным образом старые купюры, чтобы их потом опять пустить в оборот. Ты знаешь, как работают банки. Они не хотят, чтобы деньги оставались в сельских филиалах. Обычно где-то четверть миллиона.
– Такие деньги вполне пригодились бы.
– И даже очень. Для организации.
Роган резко засмеялся.
– Упаси нас Боже, но это же сумасшествие! – Он подошел к окну, потом круто повернулся. – Так, значит, ради этого ты помог мне бежать после семи лет отсидки, Колам О'Мор?
– У тебя самая светлая голова во всей нашей организации, – спокойно отозвался О'Мор. – Гениальный организатор! Мы нуждались в тебе все эти годы.
– А если бы я вам не понадобился, то где бы я был сейчас, Колам О'Мор?
– Нам дорого стоило вызволить тебя, парень, и не только с точки зрения наличных денег. Я полагаюсь на тебя.
– Тогда я тебя сейчас разочарую. – Роган покачал головой и подошел к камину. – Я всем этим сыт по горло, Колам, неужели ты не понимаешь этого? Мне сорок лет, и двенадцать из них я провел в тюрьме. Что касается меня, то я выхожу из игры. Организация должна найти другой способ получить то, что ей требуется. Я уже накушался всего этого.
Старик кивнул.
– А чем же ты тогда займешься?
– В Керри имеется ферма, на которой теперь ждут меня, и ты, знаешь об этом прекрасно. Мой отец занимался на ней всеми делами с тех пор, как десять лет назад отошел от политической деятельности. Он все больше стареет. Колам, и я тоже.
– Разве это не относится ко всем остальным? – Старик вздохнул. – Пусть будет так. К северу отсюда есть местечко на морском берегу, которое называется Равенглас. Я дам тебе фамилию одного человека. За сто фунтов он перевезет тебя по воде. – Он опять выдвинул ящик, вынул оттуда пачку банкнотов и бросил ее на стол. – Удачи тебе, Шон Роган.
Роган взял кредитки, прикинул их на вес, лицо его нахмурилось.
– А как ты?
– Да храни нас Бог, парень. Меня ждут дела, и вон в тех горах находятся люди, готовые на все. Я сам постараюсь справиться со всем этим.
Роган постоял некоторое время, пристально смотря на него, потом, не говоря ни слова, повернулся, распахнул дверь и вышел на улицу.
Глава 6
Прилив гнал волну на берег, булькал в крабьих дырах; водная рябь накрывала грязные болотные лужи, превращаясь в гладкую, отливающую серебром поверхность, усеянную морскими астрами; где-то одиноко прокричала птица.
Роган прошел по узкой дамбе к тропинке, заросшей болотной травой и тростником в рост человека. Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, он свернул вправо, на более узкую тропинку, пролегшую через кустарник, и вышел по ней к узенькой бухточке, где обнаружил моторную лодку, стоявшую на якоре возле берега.
Вокруг – никого. Он прыгнул на палубу и прошел в рулевую рубку. Хотя посудина была явно старая, но в хорошем состоянии, и ее внутренние помещения, видно, только недавно подмели. Бронзовый компас и ручки управления двигателя отполированы до блеска. Он услышал на палубе за своей спиной какое-то движение, оглянулся и увидел Ханну Костелло, которая стояла и наблюдала за ним.
Он подошел к ней, и она бросила ему на руки плащ.
– Я подумала, тебе это может пригодиться.
Он надел его, поднял воротник, защищаясь от дождя, закурил очередную сигарету.
– Этот катер принадлежит Коламу?
Она кивнула.
– Он приплыл на нем из Равенгласа.
– Это его привычка – смываться тотчас, когда дело сделано?
Она снова кивнула, а Роган покачал головой.
– Ну, это не для меня. Я сматываю удочки теперь же!
– Тебя никто не держит.
Дождь неожиданно полил как из ведра, и он задумчиво остановил свой взгляд на бескрайней, казалось, болотистой равнине.
– Здесь какое-то странное место. Подобного я нигде не видел. Можно побожиться, что за нами подсматривают из-за каждого куста.
– Духи умерших, – отозвалась она. – Древние места. Равенглас был портом еще при римлянах. Они называли его Гланнавентой. Примерно сто лет назад здесь на рассвете в один из дней на илистых отмелях нашли залитый кровью баркас, а в нем двенадцать таможенников с перерезанными глотками. Контрабандисты использовали эту ферму в качестве своего пристанища.
– Ничто не меняется, – философски заметил Роган.
Она ответила кивком.
– Усвоить этот урок труднее всего. Всю жизнь я пытаюсь что-то изменить, да и сама пытаюсь измениться. Но из этого ничего не выходит.
– Как ты оказалась впутанной во все это?
– На этот вопрос ответить легко. Я живу со своим дядей, Педди Костелло, в местечке, которое называется Скардейл, в пустынной болотистой местности, к северу от Эмблсайда. В качестве прикрытия он использует овцеводческую ферму в этом месте, которая практически разорилась. А во время войны он вместе с моим отцом стал членом организации Большого Мужчины на севере Англии. Полгода назад он пронюхал об этом банковском фургоне и связался с Коламом.
– Зачем ему это?
– Потому что, будучи пьяным или трезвым – что случается довольно редко, – он живет в воображаемом мире действий и страстей, и, как театральный герой, восклицает: «Боже, храни Ирландию!» Он и себя все еще продолжает считать одним из героев, который продолжает вести благородную борьбу.
– А разве это плохо?
– Это глупое заблуждение, – сказала она, – что еще хуже. Эхо чего-то, что давно уже миновало. Мир изменился. В нем больше нет места людям типа моего дяди.
– Или меня?
– Если вы – два сапога пара. Собираешься ли ты уехать из Равенгласа на этом катере?
– Я был бы глупцом, если бы не сделал этого.
Она оперлась на палубные перила и будто мысленно заглянула в прошлое.
– Когда я была еще девчонкой, в Ливерпуле, мне все уши прожужжали о Шоне Рогане, великом Шоне Рогане. Мой престарелый родитель был, между прочим, твоим поклонником. Во всяком случае, так он громогласно заявлял у стойки бара на набережной. Но дальше слов дело не заходило. После смерти матери он совершенно спился.
– Знаком с такими случаями, – поддакнул Роган. – Скверная штука.
– Удивительно, как некоторые могут губить себя на твоих глазах, – продолжала она. – Такие в состоянии убить даже любовь к ним. До ненависти, правда, дело не дошло: мне стало просто на все наплевать. Когда он начал ошибаться спальнями и, шатаясь, вваливался в мою, я решила, что пора уходить. Он умер на следующий год.
– И что же ты сделала?
– Что делают все девушки в моем положении – уехала в Лондон.
– Сколько же тебе было тогда лет?
– Шестнадцать. Но это оказалось явным достоинством. Некоторых мужчин страшно тянет к девушкам такого возраста.
– Я слышал об этом, – мрачно заметил он.
– Я устроилась официанткой, но заработка не хватало на жилье и питание, и один из посетителей предложил мне работу в своем клубе. Я всегда отлично танцевала. – Она спокойно улыбнулась. – Они правы, когда говорят о серьезности мелких грехов – я имею в виду в церквах. Удивительно, как ты быстро скатываешься вниз и превращаешься в невыносимого человека.
– Похоже на какую-то нечистоплотную игру.
– Дальше – больше. Полиция устроила облаву, и оказалось, что хозяин выжимал все соки из своих наиболее уважаемых клиентов. Вместе с собой он утопил троих из нас.
– И сколько же ты за это схлопотала?
– Полгода. Когда я вышла на свободу, то написала дяде Педди. У него умерла жена, и в доме ему нужна была женщина. Его сыну Брендану к тому времени исполнилось семнадцать. В детстве он переболел менингитом. – Она дотронулась до своей головы. – Нуждался в уходе.
– И как же ты увязла по уши во всем этом деле? Почему бы тебе было тогда же не собрать свои пожитки и укатить куда-нибудь?
Она пожала плечами, наблюдая, как с моря надвигается туман.
– Почему людей затягивает куда-то? Думаю, иногда попадаешь в ситуацию, как рыба в сеть. Можешь сколько угодно трепыхаться – выхода все равно нет. – Она взглянула на его совершенно спокойное лицо. – В такой ситуации я и оказалась, мистер Роган. Попала в невидимую сеть, из которой невозможно выпутаться.
В ней было какое-то странное спокойствие, задумчивая умиротворенность, и ее зеленые глаза не отрываясь смотрели в его глаза. Будто она ждала, чтобы он ей что-то сказал, но он не мог сказать ей ничего стоящего.
– Всю жизнь и до сих пор мне хотелось с треском вырваться откуда-то, а ведь мне уже сорок лет.
Она неторопливо кивнула.
– Думаю, что ты человек, который слишком привержен старым привязанностям.
Это было удивительно прозорливым наблюдением. Роган закурил еще одну сигарету и переменил тему разговора:
– Что Колам подготовил там в горах?
– В Скардейле? Ничего особенного. Нанял пару бродяг из Манчестера. Законченных мошенников! Они там уже две недели.
– Что это за люди?
– Они из тех, кто врывается со взломом, потом с грохотом дают тягу, и Боже упаси оказаться у них на пути. Ты наверняка знаешь подобных типов. Один из них действительно опасный человек. Некто Морган – Гарри Морган. Ему не откажешь в своеобразной смекалке. А Флетчер – просто тупой исполнитель.
– Ничего себе парочка, с которой связался Колам О'Мор!
Она пожала плечами.
– Для такого рода дел нужны специалисты, а Морган и Флетчер заслуженно считаются таковыми.
– Как он их отыскал?
– Думаю, их для него нашел Соамс.
– Ты сама-то видела их?
Она покачала головой.
– Колам их видел, да и то один раз. В Ливерпуле. Потом мы связались через подставной адрес второразрядного газетного агента в Кендале. Обычно я сама ездила туда за письмами.
– Значит, Соамс не знает об этом месте?
– О Марш-Энде? – Она отрицательно покачала головой. – Там не бывал даже мой дядя. Морган, правда, несколько раз пытался выследить меня, но мне всегда удавалось ускользнуть от него.
– Есть один мужчина по имени Поуп – Джек Поуп. Он дожидался меня, когда я бежал из тюрьмы. Каким образом он связан со всем этим?
– Насколько мне известно, ему платят за определенную работу, и на этом все кончается. Все переговоры на другом конце ведет Соамс.
– Сколько же заплатили Соамсу?
– Пятьсот плюс расходы.
Роган покачал головой.
– Не жирно. Такие, как он, сидят под корягой. Он потребует еще.
Она нахмурилась.
– Мало ли что потребует, получит ли?
– Не знаю, но мне кажется, они с Поупом что-то замышляют. И что бы это ни было, это не принесет Коламу добра. – Он стрельнул окурок в воду. – Ну что же, надо возвращаться.
Она удержала его за рукав.
– Что ты собираешься делать?
– Одному Господу известно. Но Колам уже старик. Я не могу допустить, чтобы он положил голову на плаху, и ничего не сделать, чтобы помешать этому. Верно?
Он повернулся, перелез через перила и пошел по сырой траве назад, к фермерскому дому.
– Одного не могу понять. Колам. Почему этим занимаешься ты? Где же молодые и активные ребята? Нежатся в постелях?
Старик пожал плечами.
– Впервые я услышал о банковском фургоне от старого товарища Педди Костелло. Это дядя Ханны. Она рассказала мне о нем. Потом я изложил эту идею в нашем руководящем центре в Уотерфорде. Мне сказали, что это невозможно: слишком рискованно. – Он громко причмокнул. – И я решил показать им, что в старом волке еще сохранилась жизнь.
– Где ты взял деньги, чтобы помочь мне освободиться? – спросил Роган.
– Какое это имеет значение?
– Может иметь самое непосредственное.
Колам О'Мор пожал плечами.
– У меня были некоторые сбережения. А также закладные на мой дом в Лисморе.
– Никого не бывает глупее старых ослов! – Роган тряхнул головой.
– Ах, да не волнуйся ты за меня! Я покрою свои расходы из поступлений после завершения этой операции. Роган с сомнением покачал головой.
– Не пойдет, Колам. Ты слишком стар.
Колам побледнел, глаза засверкали, как раскаленные угли. Он взмахнул палкой, будто хотел ударить ею по физиономии Рогана. И тут же приступ боли до неузнаваемости исказил его лицо. Он не успел прикрыть рот рукою, и на пол вылетело некоторое количество коричневой рвоты.
У двери прозвучал тревожный возглас, и когда Роган обернулся, то увидел, что там стоит Ханна.
– Тряпку! – крикнул он ей. – И воды. Живо.
Он придерживал голову старика, приподняв ее, пока не возвратилась девушка. Она не брезгуя подтерла влажной тряпкой пол. Роган подхватил старика под мышки и приподнял.
– Ему лучше прилечь.
Спальня располагалась на первом этаже, в задней части дома. Он посадил старика на край кровати, снял с него куртку, расстегнул воротник рубашки. Колам О'Мор со вздохом лег на спину. Роган поднял его ноги и накрыл пледом.
Вместе с девушкой он направился к двери.
– Случалось ли у него такое прежде?
Она кивнула.
– Один раз. Точно так же. Через полчаса он оправился.
На кровати послышалось нечеткое чмоканье. Роган обернулся. О'Мор смотрел на него полуоткрытыми глазами.
– Три месяца назад лучший врач Дублина поставил мне диагноз, парень. Еще два, может быть, три года, – и общий привет.
Роган подошел к кровати и посмотрел на него.
– Как ты?
– Ничего. Через полчаса буду в полном порядке. У меня и прежде бывали такие приступы.
– Ну и хорошо, – сказал Роган. – Тогда не волнуйся и ни о чем не беспокойся.
Притворив за собой дверь, он увидел, что девушка стоит рядом с озадаченным выражением на лице.
– Что происходит – я не понимаю.
Он мог бы сказать ей о старой своей привязанности, о том, как он обязан человеку, который с гордостью хвастался тем, что никогда в жизни не подведет друга, даже если провалится земля или все затопит водою. Но и это все равно не объяснило бы всего.
С момента, когда он спрыгнул со стены тюрьмы там, среди болот, оказался в потоке, из которого выбраться было невозможно, пока не будет достигнута предопределенная цель.
– Приготовь ему стакан чая и плесни туда виски, а я некоторое время посижу возле него.
Он подтолкнул ее к двери, отворил ее и вошел в спальню. Присел на край кровати, вынул пачку сигарет, закурил.
– Ладно, – сказал он О'Мору. – Берусь за это дело. Назови имена, кто что делает и когда.
– Шон, ты соглашаешься? – оживляясь, спросил старик возбужденно. – Ты провернешь это ради меня?
– Я посмотрю, – отозвался Роган. – Поеду к Костелло и посмотрю, как там все организовано. Пока большего не обещаю.
Колам О'Мор сделал продолжительный выдох.
– Меня это вполне устраивает.
Роган прошел по узкой дамбе к тропинке, заросшей болотной травой и тростником в рост человека. Повинуясь какому-то неосознанному импульсу, он свернул вправо, на более узкую тропинку, пролегшую через кустарник, и вышел по ней к узенькой бухточке, где обнаружил моторную лодку, стоявшую на якоре возле берега.
Вокруг – никого. Он прыгнул на палубу и прошел в рулевую рубку. Хотя посудина была явно старая, но в хорошем состоянии, и ее внутренние помещения, видно, только недавно подмели. Бронзовый компас и ручки управления двигателя отполированы до блеска. Он услышал на палубе за своей спиной какое-то движение, оглянулся и увидел Ханну Костелло, которая стояла и наблюдала за ним.
Он подошел к ней, и она бросила ему на руки плащ.
– Я подумала, тебе это может пригодиться.
Он надел его, поднял воротник, защищаясь от дождя, закурил очередную сигарету.
– Этот катер принадлежит Коламу?
Она кивнула.
– Он приплыл на нем из Равенгласа.
– Это его привычка – смываться тотчас, когда дело сделано?
Она снова кивнула, а Роган покачал головой.
– Ну, это не для меня. Я сматываю удочки теперь же!
– Тебя никто не держит.
Дождь неожиданно полил как из ведра, и он задумчиво остановил свой взгляд на бескрайней, казалось, болотистой равнине.
– Здесь какое-то странное место. Подобного я нигде не видел. Можно побожиться, что за нами подсматривают из-за каждого куста.
– Духи умерших, – отозвалась она. – Древние места. Равенглас был портом еще при римлянах. Они называли его Гланнавентой. Примерно сто лет назад здесь на рассвете в один из дней на илистых отмелях нашли залитый кровью баркас, а в нем двенадцать таможенников с перерезанными глотками. Контрабандисты использовали эту ферму в качестве своего пристанища.
– Ничто не меняется, – философски заметил Роган.
Она ответила кивком.
– Усвоить этот урок труднее всего. Всю жизнь я пытаюсь что-то изменить, да и сама пытаюсь измениться. Но из этого ничего не выходит.
– Как ты оказалась впутанной во все это?
– На этот вопрос ответить легко. Я живу со своим дядей, Педди Костелло, в местечке, которое называется Скардейл, в пустынной болотистой местности, к северу от Эмблсайда. В качестве прикрытия он использует овцеводческую ферму в этом месте, которая практически разорилась. А во время войны он вместе с моим отцом стал членом организации Большого Мужчины на севере Англии. Полгода назад он пронюхал об этом банковском фургоне и связался с Коламом.
– Зачем ему это?
– Потому что, будучи пьяным или трезвым – что случается довольно редко, – он живет в воображаемом мире действий и страстей, и, как театральный герой, восклицает: «Боже, храни Ирландию!» Он и себя все еще продолжает считать одним из героев, который продолжает вести благородную борьбу.
– А разве это плохо?
– Это глупое заблуждение, – сказала она, – что еще хуже. Эхо чего-то, что давно уже миновало. Мир изменился. В нем больше нет места людям типа моего дяди.
– Или меня?
– Если вы – два сапога пара. Собираешься ли ты уехать из Равенгласа на этом катере?
– Я был бы глупцом, если бы не сделал этого.
Она оперлась на палубные перила и будто мысленно заглянула в прошлое.
– Когда я была еще девчонкой, в Ливерпуле, мне все уши прожужжали о Шоне Рогане, великом Шоне Рогане. Мой престарелый родитель был, между прочим, твоим поклонником. Во всяком случае, так он громогласно заявлял у стойки бара на набережной. Но дальше слов дело не заходило. После смерти матери он совершенно спился.
– Знаком с такими случаями, – поддакнул Роган. – Скверная штука.
– Удивительно, как некоторые могут губить себя на твоих глазах, – продолжала она. – Такие в состоянии убить даже любовь к ним. До ненависти, правда, дело не дошло: мне стало просто на все наплевать. Когда он начал ошибаться спальнями и, шатаясь, вваливался в мою, я решила, что пора уходить. Он умер на следующий год.
– И что же ты сделала?
– Что делают все девушки в моем положении – уехала в Лондон.
– Сколько же тебе было тогда лет?
– Шестнадцать. Но это оказалось явным достоинством. Некоторых мужчин страшно тянет к девушкам такого возраста.
– Я слышал об этом, – мрачно заметил он.
– Я устроилась официанткой, но заработка не хватало на жилье и питание, и один из посетителей предложил мне работу в своем клубе. Я всегда отлично танцевала. – Она спокойно улыбнулась. – Они правы, когда говорят о серьезности мелких грехов – я имею в виду в церквах. Удивительно, как ты быстро скатываешься вниз и превращаешься в невыносимого человека.
– Похоже на какую-то нечистоплотную игру.
– Дальше – больше. Полиция устроила облаву, и оказалось, что хозяин выжимал все соки из своих наиболее уважаемых клиентов. Вместе с собой он утопил троих из нас.
– И сколько же ты за это схлопотала?
– Полгода. Когда я вышла на свободу, то написала дяде Педди. У него умерла жена, и в доме ему нужна была женщина. Его сыну Брендану к тому времени исполнилось семнадцать. В детстве он переболел менингитом. – Она дотронулась до своей головы. – Нуждался в уходе.
– И как же ты увязла по уши во всем этом деле? Почему бы тебе было тогда же не собрать свои пожитки и укатить куда-нибудь?
Она пожала плечами, наблюдая, как с моря надвигается туман.
– Почему людей затягивает куда-то? Думаю, иногда попадаешь в ситуацию, как рыба в сеть. Можешь сколько угодно трепыхаться – выхода все равно нет. – Она взглянула на его совершенно спокойное лицо. – В такой ситуации я и оказалась, мистер Роган. Попала в невидимую сеть, из которой невозможно выпутаться.
В ней было какое-то странное спокойствие, задумчивая умиротворенность, и ее зеленые глаза не отрываясь смотрели в его глаза. Будто она ждала, чтобы он ей что-то сказал, но он не мог сказать ей ничего стоящего.
– Всю жизнь и до сих пор мне хотелось с треском вырваться откуда-то, а ведь мне уже сорок лет.
Она неторопливо кивнула.
– Думаю, что ты человек, который слишком привержен старым привязанностям.
Это было удивительно прозорливым наблюдением. Роган закурил еще одну сигарету и переменил тему разговора:
– Что Колам подготовил там в горах?
– В Скардейле? Ничего особенного. Нанял пару бродяг из Манчестера. Законченных мошенников! Они там уже две недели.
– Что это за люди?
– Они из тех, кто врывается со взломом, потом с грохотом дают тягу, и Боже упаси оказаться у них на пути. Ты наверняка знаешь подобных типов. Один из них действительно опасный человек. Некто Морган – Гарри Морган. Ему не откажешь в своеобразной смекалке. А Флетчер – просто тупой исполнитель.
– Ничего себе парочка, с которой связался Колам О'Мор!
Она пожала плечами.
– Для такого рода дел нужны специалисты, а Морган и Флетчер заслуженно считаются таковыми.
– Как он их отыскал?
– Думаю, их для него нашел Соамс.
– Ты сама-то видела их?
Она покачала головой.
– Колам их видел, да и то один раз. В Ливерпуле. Потом мы связались через подставной адрес второразрядного газетного агента в Кендале. Обычно я сама ездила туда за письмами.
– Значит, Соамс не знает об этом месте?
– О Марш-Энде? – Она отрицательно покачала головой. – Там не бывал даже мой дядя. Морган, правда, несколько раз пытался выследить меня, но мне всегда удавалось ускользнуть от него.
– Есть один мужчина по имени Поуп – Джек Поуп. Он дожидался меня, когда я бежал из тюрьмы. Каким образом он связан со всем этим?
– Насколько мне известно, ему платят за определенную работу, и на этом все кончается. Все переговоры на другом конце ведет Соамс.
– Сколько же заплатили Соамсу?
– Пятьсот плюс расходы.
Роган покачал головой.
– Не жирно. Такие, как он, сидят под корягой. Он потребует еще.
Она нахмурилась.
– Мало ли что потребует, получит ли?
– Не знаю, но мне кажется, они с Поупом что-то замышляют. И что бы это ни было, это не принесет Коламу добра. – Он стрельнул окурок в воду. – Ну что же, надо возвращаться.
Она удержала его за рукав.
– Что ты собираешься делать?
– Одному Господу известно. Но Колам уже старик. Я не могу допустить, чтобы он положил голову на плаху, и ничего не сделать, чтобы помешать этому. Верно?
Он повернулся, перелез через перила и пошел по сырой траве назад, к фермерскому дому.
* * *
Колам О'Мор сидел за столом перед развернутой картой озерного края. Когда щелкнула открывшаяся дверь, он не потрудился даже шевельнуться. Роган подошел и присел на край стола. Слегка нахмурясь, посмотрел карту.– Одного не могу понять. Колам. Почему этим занимаешься ты? Где же молодые и активные ребята? Нежатся в постелях?
Старик пожал плечами.
– Впервые я услышал о банковском фургоне от старого товарища Педди Костелло. Это дядя Ханны. Она рассказала мне о нем. Потом я изложил эту идею в нашем руководящем центре в Уотерфорде. Мне сказали, что это невозможно: слишком рискованно. – Он громко причмокнул. – И я решил показать им, что в старом волке еще сохранилась жизнь.
– Где ты взял деньги, чтобы помочь мне освободиться? – спросил Роган.
– Какое это имеет значение?
– Может иметь самое непосредственное.
Колам О'Мор пожал плечами.
– У меня были некоторые сбережения. А также закладные на мой дом в Лисморе.
– Никого не бывает глупее старых ослов! – Роган тряхнул головой.
– Ах, да не волнуйся ты за меня! Я покрою свои расходы из поступлений после завершения этой операции. Роган с сомнением покачал головой.
– Не пойдет, Колам. Ты слишком стар.
Колам побледнел, глаза засверкали, как раскаленные угли. Он взмахнул палкой, будто хотел ударить ею по физиономии Рогана. И тут же приступ боли до неузнаваемости исказил его лицо. Он не успел прикрыть рот рукою, и на пол вылетело некоторое количество коричневой рвоты.
У двери прозвучал тревожный возглас, и когда Роган обернулся, то увидел, что там стоит Ханна.
– Тряпку! – крикнул он ей. – И воды. Живо.
Он придерживал голову старика, приподняв ее, пока не возвратилась девушка. Она не брезгуя подтерла влажной тряпкой пол. Роган подхватил старика под мышки и приподнял.
– Ему лучше прилечь.
Спальня располагалась на первом этаже, в задней части дома. Он посадил старика на край кровати, снял с него куртку, расстегнул воротник рубашки. Колам О'Мор со вздохом лег на спину. Роган поднял его ноги и накрыл пледом.
Вместе с девушкой он направился к двери.
– Случалось ли у него такое прежде?
Она кивнула.
– Один раз. Точно так же. Через полчаса он оправился.
На кровати послышалось нечеткое чмоканье. Роган обернулся. О'Мор смотрел на него полуоткрытыми глазами.
– Три месяца назад лучший врач Дублина поставил мне диагноз, парень. Еще два, может быть, три года, – и общий привет.
Роган подошел к кровати и посмотрел на него.
– Как ты?
– Ничего. Через полчаса буду в полном порядке. У меня и прежде бывали такие приступы.
– Ну и хорошо, – сказал Роган. – Тогда не волнуйся и ни о чем не беспокойся.
Притворив за собой дверь, он увидел, что девушка стоит рядом с озадаченным выражением на лице.
– Что происходит – я не понимаю.
Он мог бы сказать ей о старой своей привязанности, о том, как он обязан человеку, который с гордостью хвастался тем, что никогда в жизни не подведет друга, даже если провалится земля или все затопит водою. Но и это все равно не объяснило бы всего.
С момента, когда он спрыгнул со стены тюрьмы там, среди болот, оказался в потоке, из которого выбраться было невозможно, пока не будет достигнута предопределенная цель.
– Приготовь ему стакан чая и плесни туда виски, а я некоторое время посижу возле него.
Он подтолкнул ее к двери, отворил ее и вошел в спальню. Присел на край кровати, вынул пачку сигарет, закурил.
– Ладно, – сказал он О'Мору. – Берусь за это дело. Назови имена, кто что делает и когда.
– Шон, ты соглашаешься? – оживляясь, спросил старик возбужденно. – Ты провернешь это ради меня?
– Я посмотрю, – отозвался Роган. – Поеду к Костелло и посмотрю, как там все организовано. Пока большего не обещаю.
Колам О'Мор сделал продолжительный выдох.
– Меня это вполне устраивает.
Глава 7
Гарри Морган пробудился ото сна и уставился на облезлый, весь в пятнах потолок. Если на него долго пялить глаза, то потолок почти превращался в карту Лондона. И он с чувством печали вспомнил небольшой бар на улице Дин в Сохо, который в прежние дни был его любимым местом времяпрепровождения. Вспомнил и гречанку, работавшую там. Это была такая женщина...
В горле пересохло, во рту стало противно. Он приподнялся на локте и рукой нашарил под кроватью бутылку. Она оказалась пустая, и он, отшвырнув ее, встал. Худощавый смуглый мужчина с рыжими волосами, черноглазый, с язвительно опустившимися уголками рта.
Натянув старый свитер, направился к двери. Раздался чей-то возмущенный вопль. В прихожей на Моргана наткнулся полоумный сын Костелло с открытым от ужаса ртом, за которым гнался Флетчер.
Похожий на вола Флетчер хотел было схватить мальчишку, но Морган, вытянув руку, помешал этому.
– Что такое?
– Этот мерзкий поросенок потаскал все мои сигареты! Под подушкой у меня лежали три пачки. Не осталось ни одной.
– Ты вчера проиграл мне их в споре, – напомнил Морган. – Ты так напился, что теперь ничего не помнишь.
– Рассказывай кому-нибудь другому свои сказки!
Флетчер грубо оттолкнул его в сторону и кинулся за мальчишкой, который пробежал прихожую и уже успел распахнуть дверь. Потом все произошло так быстро и суматошно, что впоследствии Флетчеру было трудно в деталях вспомнить о случившемся.
Он уже почти схватил мальца за шиворот, как вдруг плашмя свалился на замощенный булыжником двор. Захотел повернуться, но кто-то крепко прижал его ногой к земле. Флетчер чуть не задохнулся, но потом давление ослабло. Постепенно он отдышался, повернулся и увидел перед собой суровое и неумолимое лицо крупного мужчины.
Джесс Флетчер за всю свою жизнь еще никогда и ничего не пугался. Не испугался и теперь, лишь проявил естественную в таких обстоятельствах осторожность прирожденного драчуна, почувствовав такие же качества в противнике.
– Вставай! – приказал Шон Роган.
За его спиной у машины стояла Ханна Костелло, обняв мальчика за плечи, а в дверях негромко смеялся Морган.
– Трогательная сценка! – Он подошел ближе, когда Флетчер с трудом поднялся на ноги. – Я – Гарри Морган, мистер Роган. Вам придется извинить его за плохие манеры: в день его рождения мозги новорожденным не раздавались.
– Как-нибудь я заткну твою пасть грязью! – злобно огрызнулся Флетчер и, повернувшись ко всем спиной, вошел в дом.
– А где же мой дядя? – спросила Ханна.
– Он на грузовике поехал за покупками в Эмблсайд. И я очень удивлюсь, если он возвратится до закрытия трактиров.
Морган отодвинулся в сторону, насмешливо ухмыляясь, и Роган прошел мимо него к дому. Войдя в большую гостиную с полом из каменных плит, он увидел Флетчера, сидящего в кресле у окна. В одной руке тот держал бутылку, в другой стакан.
Роган не обратил на него внимания, обернулся к Ханне и Моргану, которые шли следом.
– А где же мальчик?
– Убежал в поле, – ответила она. – Теперь не возвратится дотемна. Он часто так делает.
– А где мы разместимся?
– Наверху две комнаты, одна моя, в другой спит мой дядя и Брендан.
– Мы с Джессом занимаем комнату за прихожей. – Флетчер фыркнул. – Может быть, ты хочешь выставить нас оттуда?
Роган спокойно взглянул на него.
– Когда решу так поступить, то скажу об этом.
Он прошел мимо Моргана и последовал за Ханной на кухню. Флетчер хлебнул виски и выругался.
– Великий Шон Роган – курам на смех! Просто здоровый болотный ирландец. Один удар в нужное место – и он переломится надвое.
– Почему бы тебе не сказать ему об этом самому, Джесс?
– Может быть, еще и скажу.
Морган хмыкнул.
– Предупреди меня, когда на это решишься. Мне хочется присутствовать при этом.
На кухне Роган присел на край стола и закурил сигарету. Ханна сняла плащ, повесила его за дверью.
– Яичница с ветчиной подойдет?
– Вполне, – ответил он и подошел к окну.
Ветер раскачивал старые березы, окружавшие дом, срывая с сучьев оставшиеся листья и высоко поднимая их над крышей дома, унося на поросшие вереском холмы и дальше в горы.
– Ну и местечко! Заглядывает ли кто сюда?
– Только туристы, любители бродить по полям и горам, но это случается только весной или летом. В четверти мили отсюда заканчивается дорога. Полтора столетия назад здесь добывали олово, но потом рудная жила иссякла. До сих пор сохранились следы этих шахт. Брендан может многое рассказать об этом.
– Похоже, он славный мальчуган.
Она кивнула.
– Немного запаздывает в развитии по сравнению с другими, вот и все. Дядя Педди третирует его, вот в чем беда.
– Хороша компашка, которую сколотил вокруг себя Колам.
– Что ты думаешь об этих двоих?
– Флетчер просто никудышный бродяга. Бывает, наверно, силен в драке, когда пускает в ход железные трубы или когда присваивает добычу. Морган – другое дело. У него, как я понял, хотя бы мозги в порядке.
– Не заблуждайся на этот счет, – возразила она. – Флетчера я еще могу понять. Он слишком невежественный, чтобы быть иным. Но Морган сознательно стал негодяем. За ним надо присматривать. Похоже, он больше всего любит затевать скандалы, а потом смотреть со стороны на потасовку и злорадствовать.
– Так и обжечься недолго, – заметил Роган. – Кто-нибудь должен сказать ему об этом.
Ханна поставила перед ним яичницу, масло и целую тарелку свеженарезанного хлеба; сама села за стол напротив, налила себе чашку чая, стала смотреть, как он ест.
– Ты здорово проголодался, – заметила она, когда он со вздохом отодвинул от себя пустую тарелку.
Он едва заметно улыбнулся.
– Я все съел не потому, что был очень голоден. Это получилось автоматически. Дело даже не в том, что в тюрьме кормят очень плохо, а в том, что на воле еда гораздо вкуснее.
Они закурили по сигарете, пуская дым в непринужденной тишине. По стеклам окна по-прежнему негромко барабанил дождь. Немного спустя на кухню зашел Морган, налил себе чаю, присел на край буфета.
– Как чувствует себя О'Мор?
– Он в хорошей форме, – ответил Роган.
Морган резко хохотнул.
– От меня можете не скрывать, важный человек! Когда мы с Джессом встречались с ним в Манчестере две недели назад, он еле держался на ногах.
– Ну и что?
– Насколько я понимаю, он долго не протянет. А таким делом должен руководить крепкий, сильный человек.
– Согласен, – спокойно ответил Роган. – Поэтому-то я и приехал сюда.
– Кто, черт возьми, приказал это? – Огромная фигура Джесса Флетчера загородила весь дверной проем, отвратительное лицо со шрамами побагровело от злости. – Кто сказал, что мы вообще нуждаемся в вас? Может быть, у нас с Морганом есть свои собственные планы.
– О'Мор сообщил мне, что вас наняли за плату, – сказал Роган. – По пять кусков каждому, правильно?
– Да, такова договоренность.
– Тогда пусть нанятые люди заткнут свою пасть.
Флетчер конвульсивно дернулся вперед, но Морган резко остановил его.
– Не кипятись, Джесс. Драчки среди своих к хорошему никогда не приводят. – Потом повернулся к Рогану и пожал плечами. – Джесс легко вспыхивает. Это и понятно. После той встречи в Манчестере мы и в глаза не видели О'Мора. Поддерживаем с ним связь только через Ханну. Даже ее дядя не знает, где он теперь находится.
– Осторожность – вторая натура, – заявил Роган. – Для вас в этом смысле нет ничего плохого. Когда надо, вы его увидите. – Он поднялся из-за стола. – Так какой у вас, говорите, план?
– В соседней комнате есть карта, – объяснил Морган. – Давайте перейдем туда.
– Вот здесь обозначен Скардейл, – начал объяснять он. – В пяти милях от Эмблсайда, ниже Скардейл-Фелл. От Эмблсайда до Уиндермера пять миль, потом прямая дорога до Кендала. Станция Ригг в пяти милях к югу. Общая протяженность двадцать пять миль.
– Правильно. Ригг – это всего лишь промежуточная станция. Такого типа, где работает только станционный смотритель. Во время летнего сезона он очень занят, потому что в озерный край через эту станцию идут все поезда с отдыхающими. А в это время года там могильная тишина.
– А что можно сказать о вечернем почтовом поезде в пятницу? Может ли пассажир сесть на него в Ригге?
Морган покачал головой.
– Там он больше не делает остановки по расписанию. За последние два года на железных дорогах прошла основательная реорганизация, и станция Ригг оказалась именно таким местом, которого это особенно коснулось. Фактически станционный смотритель, если его все еще можно так называть, превратился в рядового служащего, не больше. Он теперь даже не живет на этой станции и каждый день приезжает из Кендала.
– А что можно сказать о бронированном фургоне? Со слов Колама, можно подумать, что это крепкий орешек.
В горле пересохло, во рту стало противно. Он приподнялся на локте и рукой нашарил под кроватью бутылку. Она оказалась пустая, и он, отшвырнув ее, встал. Худощавый смуглый мужчина с рыжими волосами, черноглазый, с язвительно опустившимися уголками рта.
Натянув старый свитер, направился к двери. Раздался чей-то возмущенный вопль. В прихожей на Моргана наткнулся полоумный сын Костелло с открытым от ужаса ртом, за которым гнался Флетчер.
Похожий на вола Флетчер хотел было схватить мальчишку, но Морган, вытянув руку, помешал этому.
– Что такое?
– Этот мерзкий поросенок потаскал все мои сигареты! Под подушкой у меня лежали три пачки. Не осталось ни одной.
– Ты вчера проиграл мне их в споре, – напомнил Морган. – Ты так напился, что теперь ничего не помнишь.
– Рассказывай кому-нибудь другому свои сказки!
Флетчер грубо оттолкнул его в сторону и кинулся за мальчишкой, который пробежал прихожую и уже успел распахнуть дверь. Потом все произошло так быстро и суматошно, что впоследствии Флетчеру было трудно в деталях вспомнить о случившемся.
Он уже почти схватил мальца за шиворот, как вдруг плашмя свалился на замощенный булыжником двор. Захотел повернуться, но кто-то крепко прижал его ногой к земле. Флетчер чуть не задохнулся, но потом давление ослабло. Постепенно он отдышался, повернулся и увидел перед собой суровое и неумолимое лицо крупного мужчины.
Джесс Флетчер за всю свою жизнь еще никогда и ничего не пугался. Не испугался и теперь, лишь проявил естественную в таких обстоятельствах осторожность прирожденного драчуна, почувствовав такие же качества в противнике.
– Вставай! – приказал Шон Роган.
За его спиной у машины стояла Ханна Костелло, обняв мальчика за плечи, а в дверях негромко смеялся Морган.
– Трогательная сценка! – Он подошел ближе, когда Флетчер с трудом поднялся на ноги. – Я – Гарри Морган, мистер Роган. Вам придется извинить его за плохие манеры: в день его рождения мозги новорожденным не раздавались.
– Как-нибудь я заткну твою пасть грязью! – злобно огрызнулся Флетчер и, повернувшись ко всем спиной, вошел в дом.
– А где же мой дядя? – спросила Ханна.
– Он на грузовике поехал за покупками в Эмблсайд. И я очень удивлюсь, если он возвратится до закрытия трактиров.
Морган отодвинулся в сторону, насмешливо ухмыляясь, и Роган прошел мимо него к дому. Войдя в большую гостиную с полом из каменных плит, он увидел Флетчера, сидящего в кресле у окна. В одной руке тот держал бутылку, в другой стакан.
Роган не обратил на него внимания, обернулся к Ханне и Моргану, которые шли следом.
– А где же мальчик?
– Убежал в поле, – ответила она. – Теперь не возвратится дотемна. Он часто так делает.
– А где мы разместимся?
– Наверху две комнаты, одна моя, в другой спит мой дядя и Брендан.
– Мы с Джессом занимаем комнату за прихожей. – Флетчер фыркнул. – Может быть, ты хочешь выставить нас оттуда?
Роган спокойно взглянул на него.
– Когда решу так поступить, то скажу об этом.
Он прошел мимо Моргана и последовал за Ханной на кухню. Флетчер хлебнул виски и выругался.
– Великий Шон Роган – курам на смех! Просто здоровый болотный ирландец. Один удар в нужное место – и он переломится надвое.
– Почему бы тебе не сказать ему об этом самому, Джесс?
– Может быть, еще и скажу.
Морган хмыкнул.
– Предупреди меня, когда на это решишься. Мне хочется присутствовать при этом.
На кухне Роган присел на край стола и закурил сигарету. Ханна сняла плащ, повесила его за дверью.
– Яичница с ветчиной подойдет?
– Вполне, – ответил он и подошел к окну.
Ветер раскачивал старые березы, окружавшие дом, срывая с сучьев оставшиеся листья и высоко поднимая их над крышей дома, унося на поросшие вереском холмы и дальше в горы.
– Ну и местечко! Заглядывает ли кто сюда?
– Только туристы, любители бродить по полям и горам, но это случается только весной или летом. В четверти мили отсюда заканчивается дорога. Полтора столетия назад здесь добывали олово, но потом рудная жила иссякла. До сих пор сохранились следы этих шахт. Брендан может многое рассказать об этом.
– Похоже, он славный мальчуган.
Она кивнула.
– Немного запаздывает в развитии по сравнению с другими, вот и все. Дядя Педди третирует его, вот в чем беда.
– Хороша компашка, которую сколотил вокруг себя Колам.
– Что ты думаешь об этих двоих?
– Флетчер просто никудышный бродяга. Бывает, наверно, силен в драке, когда пускает в ход железные трубы или когда присваивает добычу. Морган – другое дело. У него, как я понял, хотя бы мозги в порядке.
– Не заблуждайся на этот счет, – возразила она. – Флетчера я еще могу понять. Он слишком невежественный, чтобы быть иным. Но Морган сознательно стал негодяем. За ним надо присматривать. Похоже, он больше всего любит затевать скандалы, а потом смотреть со стороны на потасовку и злорадствовать.
– Так и обжечься недолго, – заметил Роган. – Кто-нибудь должен сказать ему об этом.
Ханна поставила перед ним яичницу, масло и целую тарелку свеженарезанного хлеба; сама села за стол напротив, налила себе чашку чая, стала смотреть, как он ест.
– Ты здорово проголодался, – заметила она, когда он со вздохом отодвинул от себя пустую тарелку.
Он едва заметно улыбнулся.
– Я все съел не потому, что был очень голоден. Это получилось автоматически. Дело даже не в том, что в тюрьме кормят очень плохо, а в том, что на воле еда гораздо вкуснее.
Они закурили по сигарете, пуская дым в непринужденной тишине. По стеклам окна по-прежнему негромко барабанил дождь. Немного спустя на кухню зашел Морган, налил себе чаю, присел на край буфета.
– Как чувствует себя О'Мор?
– Он в хорошей форме, – ответил Роган.
Морган резко хохотнул.
– От меня можете не скрывать, важный человек! Когда мы с Джессом встречались с ним в Манчестере две недели назад, он еле держался на ногах.
– Ну и что?
– Насколько я понимаю, он долго не протянет. А таким делом должен руководить крепкий, сильный человек.
– Согласен, – спокойно ответил Роган. – Поэтому-то я и приехал сюда.
– Кто, черт возьми, приказал это? – Огромная фигура Джесса Флетчера загородила весь дверной проем, отвратительное лицо со шрамами побагровело от злости. – Кто сказал, что мы вообще нуждаемся в вас? Может быть, у нас с Морганом есть свои собственные планы.
– О'Мор сообщил мне, что вас наняли за плату, – сказал Роган. – По пять кусков каждому, правильно?
– Да, такова договоренность.
– Тогда пусть нанятые люди заткнут свою пасть.
Флетчер конвульсивно дернулся вперед, но Морган резко остановил его.
– Не кипятись, Джесс. Драчки среди своих к хорошему никогда не приводят. – Потом повернулся к Рогану и пожал плечами. – Джесс легко вспыхивает. Это и понятно. После той встречи в Манчестере мы и в глаза не видели О'Мора. Поддерживаем с ним связь только через Ханну. Даже ее дядя не знает, где он теперь находится.
– Осторожность – вторая натура, – заявил Роган. – Для вас в этом смысле нет ничего плохого. Когда надо, вы его увидите. – Он поднялся из-за стола. – Так какой у вас, говорите, план?
– В соседней комнате есть карта, – объяснил Морган. – Давайте перейдем туда.
* * *
Дождь прекратился, небо немного прояснилось над горами, приближался вечер. В гостиной было темно, особенно по углам. Ханна зажгла керосиновую лампу, поставила ее на середину стола красного дерева. Морган вынул из ящика мелкомасштабную карту и развернул ее.– Вот здесь обозначен Скардейл, – начал объяснять он. – В пяти милях от Эмблсайда, ниже Скардейл-Фелл. От Эмблсайда до Уиндермера пять миль, потом прямая дорога до Кендала. Станция Ригг в пяти милях к югу. Общая протяженность двадцать пять миль.
– Правильно. Ригг – это всего лишь промежуточная станция. Такого типа, где работает только станционный смотритель. Во время летнего сезона он очень занят, потому что в озерный край через эту станцию идут все поезда с отдыхающими. А в это время года там могильная тишина.
– А что можно сказать о вечернем почтовом поезде в пятницу? Может ли пассажир сесть на него в Ригге?
Морган покачал головой.
– Там он больше не делает остановки по расписанию. За последние два года на железных дорогах прошла основательная реорганизация, и станция Ригг оказалась именно таким местом, которого это особенно коснулось. Фактически станционный смотритель, если его все еще можно так называть, превратился в рядового служащего, не больше. Он теперь даже не живет на этой станции и каждый день приезжает из Кендала.
– А что можно сказать о бронированном фургоне? Со слов Колама, можно подумать, что это крепкий орешек.