Страница:
— Действительно слишком непонятно, — недовольно сказал Павлик. — Кто с кем?
— Да Очкарик со всеми. Зютек его очень не любит. Марки велел ему принести.., как вы сказали, Баранский? Может, и Баранский, где-то на Садыбе обретается, похоже, ясновидящий, потому как о тех марках знал все. Зютек его боится, но уже и раньше какие-то дела с ним проворачивал. Я вас предупреждал — тёмное это дело и туманное, а особо выпытывать нельзя, а то спохватится, тогда вообще рот на замок. Так что сами соображайте, что к чему.
— Да ты и так многое узнал, — похвалил Павлик. — Я и то удивляюсь, как тебе удалось.
Не отрывая глаз от брелочков, Збиня махнул в сторону окна, где, сидя на подоконнике, уже давно беспокойно вертелся его младший брат.
— Поспособствовал, — буркнул старший. — Расстарался, марки будет получать с телевидения, уже договорились таскать эту макулатуру.
На подоконник Стефек пристроился потому, что оттуда открывался самый лучший вид на Яночку. На неё он не смотрел, ясное дело, разве можно смотреть на солнце? Так и ослепнуть недолго. Мальчик смотрел на кресло в дальнем углу комнаты, переводил взгляд на стол с брелочками, потом опускал глаза на пол, разглядывая парке тины с одной стороны стола и с другой, иногда осмеливался поднимать глаза, чтобы уставиться на стену за спиной Яночки и так далее. И все время видел не кресло, не паркет, не стену, а сияющую собственным светом богиню. Стефек вроде бы ничем не занимался, и совершенно непонятно, когда же он успел оборвать почти все листья с огромной китайской розы, стоящей на том же подоконнике.
— Оставь в покое розу, — сурово произнесла богиня. — Цветок погибнет.
Слова девочки заставили Збиню оторвать взгляд от восхитительных брелочков, и он накинулся на младшего брата:
— Кретин, что ты сделал с цветком! Достанется тебе от матери!
Слетев с подоконника, Стефек неуклюже принялся собирать с него листья, вполголоса заверяя, что они все равно были засохшие.
— Собери все с подоконника и с пола, может, мать и не заметит, — по дружески посоветовал Павлик и обратился к Збине:
— Так вот, этот Баранский… Зютек не сказал, как он хотя бы выглядит?
— А вы не знаете? — удивился Збиня.
— Не везёт нам, — вздохнул Павлик. Збиня обрадовался. Все, что он сегодня сообщил Яночке и Павлику, было платой за предыдущий брелочек — лошадиную голову, который он получил под честное слово. Что ж, он и weqrmn за него рассчитался. А вот эти, новые, эти потрясающие, что сияли на столе, ещё требовалось заслужить. Он, Збиня, уже успел к ним как-то привыкнуть, и отказаться от них было свыше его сил. Спасибо таинственному негодяю Баранскому, благодаря ему появлялись шансы заполучить сокровища.
Яночка объяснила Збине, что от него требуется на сей раз:
— Нам надо точно знать, у кого находятся марки, которые успел подменить Очкарик. У Баранского или кого другого. Кое-какого успеха мы достигли, потому что отыскали немного марок, которые дедушка разыскивал долгие годы. Так, знаешь, он даже расплакался от счастья и не спал всю ночь. Но это только часть успеха…
— А брелочки? — спросил Збиня, накрыв ладонью сокровища на столе.
— Эти брелочки будут твоими, когда ты все разузнаешь о Баранском и о дальнейших планах Зютека. А пока можешь их забрать условно.
Окрылённый Збиня преисполнился решимости как можно скорее выполнить задание. В случае чего нужные сведения выдерет из Зютека вместе с кишками!
— А твоя задача — по-прежнему присматривать за Зютеком, — обратился Павлик к Стефеку. — Не спускай с него глаз! Нам все может пригодиться. И если у него опять что не получится — очень хорошо. А где он в данный момент?
Вопрос не застал Стефека врасплох. Нет, он не опозорился перед своим кумиром. Затолкав в карман пригоршню листьев — не идти же в самом деле за веником и совком, — он дал исчерпывающий ответ:
— Дома. Сидит и вырезает марки. Я разрешил взять ему домой весь мешок с телевизионными письмами. И сказал — дело срочное, пани редактор ждёт. Ему надо было куда-то идти, он на части разрывался, ногами сучил от нетерпения, но я сказал — срочно! И он остался дома.
— И ты уверен, что он засел за марки?
— Уверен, собственными глазами видел. Приволок мешок в комнату и по всей квартире метался, ножницы искал. А там этих марок прорва! На сегодня Зютек пристроен!
— Очень хорошо, — сдержанно похвалила Яночка, и мальчик расцвёл от счастья. Наверное, он бы ещё долго пребывал в неподвижности, если бы Павлик не дёрнул его за рукав, вставая со стула.
— Пошли, проводишь нас. Заодно поговорим, дело есть.
И гости ушли, оставив Збиню наслаждаться новыми экспонатами коллекции.
Дело, с которым Павлик по дороге ознакомил друга, привело Стефека в полный восторг. Ещё бы, ему предложили принять участие во взломе каких-то помещений, он не совсем понял каких, зато очень хорошо понял, что вместе с ними будет во взломе участвовать и обожаемое существо. О большем счастье вряд ли можно мечтать!
— Кончай трепаться, — сурово, по-деловому, перебил он друга. — Принято и подписано. Когда и где?
— Вот именно — где? — раздражённо ответил Павлик. — В том-то и дело, что мы не знаем, где находится этот проклятый участок. Будем искать. И ты попробуй разузнать, поспрашивай.
— Лады, у моей тётки есть участок, с неё начну.
Яночка с Павликом даже приостановились, услышав это.
— В таком случае отправляйся к тёте ещё сегодня же, — сказала Яночка. — раз Зютек пристроен. Нет, никаких телефонов, пусть она тебе все как следует объяснит и на бумажке нарисует. И про правления се расспроси. Насчёт правлений можешь нам позвонить вечером…
Девочка ещё не успела договорить, как Стефека и след простыл. Со всех ног он кинулся выполнять новое задание.
А вечером сразу из двух источников поступили неутешительные сведения. Пан Левандовский получил их от какого-то дачевладельца на Жолибоже, Стефек от тёти, которая обрадовалась племяннику и угостила сто вкусным ужином. Оба информировали, что правления и в самом деле существуют, но они обычно собираются раз в не делю, по воскресеньям, и заседают где-то с двенадцати до двух. Как правило. Это единственные официальные органы, располагающие информацией о членах дачных кооперативов. И ни у одного из них нет официального телефона.
Яночка очень расстроилась.
— Два часа заседают, и в разных концах Варшавы! И ждать до воскресенья! Придётся само;; отправляться на участки и там расспрашивать. Завтра же и отправлюсь. А ты по крайней мере проверни дело с подвалом, а то дырки меня малость беспокоят. И вообще, надо подумать…
— Одной работой меньше! — радостно известил Павлик на следующий день. — Дырки не нужны, открыли и без них. И побывали в чулане.
— Серьёзно? — тоже обрадовалась Я ночка. — Рассказывай же.
— Отмычки — золото, отперли и внутренний замок, и амбарный. Пан Доминик только рот раскрыл. Хабр сторожил, лишь один раз прибежал и сказал, что кто-то идёт. Пришлось войти в чулан пана Левандовского и делать вид, что там мастерим что-то. И напрасно, тот человек в другую сторону свернул. А потом уже все прошло спокойно. Свет внутри яркий, говорю тебе — устроили они малину первый сорт! Чего там только нет! Покрышки, насосы, рефлекторы, тормозные колодки… Если бы такое в наших магазинах увидеть! В «фиат» поместится, я ещё раз убедился. Если, конечно, и багажник забить. На всякий случай мы там ничего не трогали, чтобы воры не догадались, если случайно туда заглянут.
— А заперли аккуратно?
— А ты как думаешь! Мои отмычки в обе стороны действуют. Правильно ты не хотела, чтобы я сразу сверлил дырки. А что на участках?
— А вот там безнадёга. Я поехала на Одыньца, знаешь, где там участки? И как раз застала там кое-кого. Все правильно.
— Что правильно?
— Правильно нам сказали Стефек и пан Левандовский о правлениях. Действительно собираются только по воскресеньям и прочее. И если так искать, нам не меньше десяти лет потребуется.
— Так что же делать? — огорчился Павлик. Его удивляло, что сестра как-то не очень расстроена. Оказывается, у Яночки уже созрел план. Усевшись по-турецки на своей тахте, девочка стала его излагать:
— Я думала, думала, понимала, что так долго ждать мы не можем, и ничего придумать не могла. И поняла — придётся прямо спросить у пани Наховской.
— Ты что? Мы же решили — отпадает!
— Никаких «отпадает»! И не только узнать про участок, но и вообще обо всем ей рассказать.
— Ты что?! — опять пришёл в ужас Павлик. — И о кражах со взломом? Крыша поехала?
— Ещё неизвестно, у кого из нас она поехала. Молчи и слушай. Начнём с того, что о наших планах ей скажем не мы, а пан Левандовский. Он давно знает её сына, вот и скажет, что ему все известно о подлом шантаже, о кражах и махинациях, о том, что се сын невиновен, и о том, что есть способ ей помочь. В общих чертах только изложит, ей подробности ни к чему, в спасательной операции ей лично участвовать не придётся. Она потихоньку избавится от краденых вещей и привет! Не станут же воры жаловаться в милицию. Ей только надо будет привести в порядок помещения после того, как все из них вывезут. О нас тоже пан Левандовский ни слова не скажет, будто действует сам по себе, просто, мол, давно хочет помочь её сыну в рамках молодёжной психологии. И так далее. Что касается подвала, туда он с помощниками проникнет запросто, а вот где участок, пусть она сама скажет, они и оттуда все барахло вывезут.
Уже в середине Яночкиной речи брат перестал хмуриться и скептически улыбаться, а под конец и совсем расцвёл.
— Что же, придумано неплохо. Только вот ещё, я тут подумал… Надо бы все-таки вырвать с мясом амбарный замок. В чулане.
— Зачем?
— Чтобы думали — орудовали взломщики. Не сама же пани Наховская себя ограбила! А она пусть только крик поднимет — обокрали, мол.
— Правильно придумал! И знаешь… Пусть пан Левандовский тоже поднимет крик. Его чулан рядом, он пошёл в подвал и заметил на соседней двери такое безобразие… Пусть сначала побежит к дворнику.
Павлику идея понравилась, и он внёс свои дополнения:
— Пусть побежит к дворнику и сообщит о взломанной двери в чьём-то wsk»me, будто не знает, чей это. И пусть оба с дворником поднимут как можно больше шуму, и сбежится весь дом, и пани Наховская будет рвать на себе волосы — обокрали! Взломали дверь! А дворник вызовет слесаря, и они вставят новые замки. И все это пусть произойдёт ещё до того, как недоделанный Рышард Наховский вернётся со своей практики. Тогда пусть на него доносят сколько влезет, следов не останется, а пан Левандовский засвидетельствует, что выдранный с мясом замок видел собственными глазами. Уж я позабочусь о том, чтобы как следует увидел!
Яночка сорвалась с тахты.
— Бежим звонить пану Левандовскому! И может, ещё сегодня удастся все провернуть!
Павлик вслед за сестрой сорвался с кресла, да опомнился.
— Ничего не выйдет! Пан Левандовский будет дома только вечером. Позвоним и договоримся на завтра. Ничего не поделаешь, сегодняшний день потерян.
С этим Яночка никак не могла согласиться. Потерять даром день? Ну нет! И подумав, девочка нашла занятие и на сегодня.
— Очкарик. Файксат. Баранский. Пани Пекарская… — начала перечислять девочка и замолчала. Павлик напрасно дожидался продолжения.
— И зачем ты их вспомнила? — не выдержал он.
— А затем, что с ними всеми надо поработать.
— Ладно, начнём с пани Пекарской. Какая с ней работа?
— Ей надо сообщить о результатах дедушкиной экспертизы. О том, что часть её марок все-таки негодяям удалось подменить. В её кляссерах. Очкарик ведь этим занимался позавчера?
— Представляю, как этот Баранский обрадовался, когда он принёс им её марки! — расхохотался Павлик. — Надеюсь, свои кляссеры она тоже заполнила чем подешевле?
— Разумеется, современная массовка. И боюсь, они о чем-то начнут догадываться.
— И что?
— Ив неё вцепятся.
— А что они подумают?
— Пока не знаю. Давай подумаем вместе, что они могут подумать.
Павлику совсем не хотелось ломать голову над тем, что могут подумать бандиты. Он стал думать над тем, как уберечь от опасности пани Пекарскую.
— Мне кажется, что для начала надо ей обо всем рассказать и посоветовать доставить на Саскую Кемпу и четвёртый кляссер. Пусть у них хоть количество кляссеров сходится.
Телефон пани Пекарской оказался занят. Тогда Павлик позвонил Стефеку, поинтересовался, как дела, узнал, что объект торчит у себя дома над марками, и велел больше не заниматься садовыми участками. Потом позвонил в квартиру пана Левандовского и попросил его маму передать пану Доминику, что Павлик Хабрович позвонит ему вечером по жутко важному делу. А телефон пани Пекарской все ещё был занят.
В прихожую, где стоял телефон, выглянула пани Кристина.
— Можно мне разочек позвонить по телефону? — робко поинтересовалась мама. — Я недолго.
— Хорошо, позвони, — разрешил сын. — Наш все равно занят.
Когда Павлик вошёл в комнату к сестре, та его встретила предположением:
— Знаешь, я вот тут думала, и у меня получается, что Очкарик обязательно попытается связаться с пани Пекарской. Из всех наследников только она имеет какое-никакое представление о марках.
— И они ей завещаны, — озабоченно добавил Павлик. — Выйдет на неё…
— Вот именно! Позвонит, скажет, у него к ней дело, связанное с наследством… Надо её немедленно предупредить!
— Минутку, там мать звонит.
С нетерпением дождались, когда пани Кристина окончит свой разговор, но не успели схватиться за трубку телефона, как он зазвонил.
— Езус-Мария, никак не могу до вас дозвониться, все занято! — взволнованно кричала в трубку пани Пекарская.
— Пани Пекарская! — обрадованно крикнул Павлик.
Яночка чуть было не выхватила у него трубку, да сообразила, что ведь есть вторая трубка параллельного телефона в комнате матери и, кивнув брату — «Пусть пока ничего не рассказывает!», со всех ног бросилась в комнату пани Кристины.
Павлик кричал в трубку:
— Очень хорошо, что вы позвонили! Мы и сами пытались дозвониться до вас! Минуточку, проше пани, пока ничего не рассказывайте, сестра помчалась к параллельному телефону, мы оба хотим с вами разговаривать!
— Я уже слушаю! — подключилась к разговору запыхавшаяся девочка. — Как хорошо, что вы позвонили!
— Сейчас я вам все расскажу, — взволнованно говорила пани Пекарская. — Знаете, это действительно одна шайка! Банда мошенников! Мне позвонил некий Фиксат…
— Файксат! — поправил Павлик.
— Не перебивай! — зашипела на него Яночка в другую трубку.
— Да, в самом деле, Файксат. И заявил, что во что бы то ни стало желает увидеться со мной в связи с марками пани Спайеровой. Я ответила ему — никаких таких марок у меня нет. Так ведь? — Так! — подтвердила Яночка. — Вы сказали правду. Я сама их от вас унесла.
— И что? — торопил Павлик. — Отцепился?
— Отцепился. Наверное, я хорошо притворилась выжившей из ума старухой. Сказал, что ещё позвонит. Но это не все. Ко мне приезжал тот самый противный адвокат!
— Очкарик! — констатировал Павлик, удивляясь, как верно с сестрой они все предвидели. — И шарил? Вынюхивал?
— А вы откуда знаете? — удивилась пани Пекарская. — Очень подходящее выражение — вынюхивал. А ваш дедушка…
— Дедушка чуть с ума не сошёл от радости и сидел над марками всю ночь. Но ещё не закончил. Сказал, как закончит, сам к вам приедет. Мы как раз звонили, чтобы вам об этом сообщить.
— Значит, там было что-то ценное? — обрадовалась пани Пекарская.
— Ещё бы! — воскликнул Павлик, но старушка перебила его:
— Расскажете, когда приедете. Но не сегодня, сегодня у нас сборище наследников, мы все собираемся в квартире покойной…
— Как это сегодня? Ведь на воскресенье назначено? — вырвалось у Яночки. Пани Пекарская подтвердила:
— Да, действительно, было намечено на воскресенье, но его перенесли на сегодня. Возможно, как раз в связи с марками. И это меня тревожит.
— Напрасно, — успокоила старушку Яночка. — Пусть это тревожит их.
— И они уже забеспокоились, — добавил Павлик.
Яночка сочла нужным пояснить:
— Мы и по этому вопросу хотели с вами поговорить. Но раз не встретимся — по телефону скажем. Они успели из марок пани Спайеровой коечто свистнуть.
— Боже мой!
— Да, к сожалению. Дедушка вам об этом сам расскажет. А потом украли следующую часть, уже из вашего кляссера, и сообразили — что-то тут не так. Вот и начали действовать.
— На всякий случай принесите четвёртый кляссер и подбросьте его им тихонько, — вмещался Павлик.
— Конечно, конечно, я так и сделаю. Слушайте, завтра мы должны обязательно встретиться.
— Только не с самого утра, — сказал Павлик. — С утра у нас намечен пан Левандовский.
— В пять вечера подходит? — предложила Яночка. — Раньше у нас не получится, намечено много страшно важных дел, тоже связанных с марками.
— Подходит, буду ждать вас к пяти.
— А на собрании наследников вы ничего не говорите! — предостерёг пани Пекарскую Павлик. — Ничего! Сделайте вид, что очень расстроены и слова вымолвить не можете.
— А почему? — встревожилась старушка. — Что-то случилось?
Яночка поддержала брата:
— Нет, ничего не случилось, но этот Очкарик очень подозрительный }kelemr. Он работает на одного уголовника, который как раз и заинтересовался вашими марками. Очень хорошо было бы выжать из него какуюнибудь информацию, но вряд ли это у вас получится.
— А я попробую! — отважно вскричала пани Пекарская, хотя в её голосе отчётливо прозвучал страх. — Попробую! Мне самой хотелось бы знать, откуда он взялся, помните, я говорила — не нравится он мне. Ладно, подкину ещё один кляссер, буду молчать, разузнавать, расстраиваться.., правильно я говорю?
— Все как надо! — похвалил бравую старушку Павлик.
— А завтра встретимся в пять… Закончив разговор с пани Пекарской, Павлик с невольным уважением сказал сестре:
— Надо же, как ты угадала! Они и в самом деле взялись за неё!
— Очень хочется надеяться, что пани Пекарская никогда не делала глупостей, которые позволили бы потом шантажистам припереть её к стенке, — холодно ответила Яночка. — Впрочем, у неё, к счастью, нет сына.
— Так, с Пекарской покончили. Теперь кто следующий на очереди? Баранский?
Яночка подумала немного и ответила отрицательно:
— Нет, к Баранскому отправимся после того, как побываем на участке. Тебе надо знать, сколько барахла привезёшь к нему во двор, так ведь? А пока займёмся уроками. И завтрашние сделаем, ведь завтра у нас очень трудный день…
— Разумеется, это надо делать один на один, без свидетелей. Пани Наховская меня знает и, смею думать, доверяет мне. Только вот надо выбрать подходящий момент…
— Некогда нам выбирать, — перебил решительный Павлик. — Времени в обрез, к операции приступаем немедленно.
Яночка кивнула, подтверждая слова брата. И добавила:
— Ни одного из шантажистов сейчас у неё нет, так что можно приступать немедленно.
— Откуда вы знаете, что нет?
— В настоящий момент они в полном составе торчат в Клубе филателистов, мы проверили. Если вам удастся уговорить пани Наховскую, мы бы с Павликом прямо сейчас и двинулись на её участок, надо его осмотреть, пока не стемнело. Так что сами понимаете, времени терять нельзя.
Молодой учёный, уже овладевший навыками аналитического мышления, прикинул, что всю операцию они должны провести до возвращения сына пани Наховской, причём провести с шумом и треском. Этим энергичным детям предстоит преодолеть множество не только психологических, но и чисто организационных трудностей.
— Иду! — мужественно заявил он. — Вы меня дождётесь?
— Ясное дело! — обрадовался Павлик. Его сестра сочла нужным на всякий случай подкинуть пану Левандовскому идею, как вести себя, если неожиданно все-таки кто-то из шантажистов и заявится.
— Тогда сделайте вид, что зашли по-соседски одолжить у пани Наховской консервный нож или книгу о разведении комнатных цветов. Сами выберете, что вам ближе.
— Только бы пани Наховская оказалась дома! — вздохнул Павлик. — Ведь это сплошная нервотрёпка! Её сыночек может вернуться хоть завтра, я все боюсь…
— И давно боишься? — поинтересовалась сестра.
— Да с самого начала и боюсь, — признался брат.
— Действительно, сплошные нервы, — вздохнула и Яночка. — Да нет, вроде пан Доминик не возвращается, наверное, застал её дома.
Пан Доминик вернулся лишь через час. Он весь сиял.
— Все получилось! — уже с порога крикнул он. — Пани Мария буквально ожила! Ваша идея просто гениальная!
А затем, как и положено научному работнику, изложил материал в хронологическом порядке, чётко и ясно. Оказывается, сначала пани Наховская вообще не хотела говорить на эту тему, удивлялась — «какой такой шантаж»? Однако пан Доминик повёл мудрую политику. Он не требовал от неё никаких признаний, а сам стал рассказывать о том, что ему известно по этому поводу. И оказалось, знал он так много, что это просто обезоружило бедную женщину и она перестала отпираться. Сначала пани Наховская разрыдалась, потом в чем-то уточнила сведения соседа, а потом внимательно выслушала план спасательной операции. Его пану Доминику пришлось повторять три раза, причём каждый раз подчёркивалась полная секретность операции и тот момент, что проводиться она будет в отсутствие её сына. Наконец до пани Наховской дошло. Она оживилась, надежда буквально возвратила её к жизни, план операции она одобрила полностью и даже внесла некоторые творческие дополнения. Например, притвориться больной, не выходить из дому три дня, вызвать врача, а гостей принимать в ночной рубашке и халате. И даже специально пригласить кое-каких гостей, чтобы в случае чего могли подтвердить: она и в самом деле была больна. В пылу творческой импровизации пани Наховская решилась бы и вообще лечь в больницу, но, поразмыслив, от этой идеи отказалась. И даже пыталась всучить пану Доминику деньги на покупку новых замков, но тут он отказался, так как не имеет понятия, сколько они стоят.
— Какие замки! — возмутился Павлик. — Ещё кто пронюхает, что замки покупались до взлома…
— Вот и я говорю, — начал было пан Левандовский, но деловая Яночка прекратила ненужные разговоры:
— Нельзя терять времени! Адрес участка узнали?
— Узнал. На улицы Жвирки и Вигуры, совсем на окраине Варшавы, их участки расположены вдоль шоссе, ведущего к аэропорту. Участок № 248, угловой, — тоже по-деловому доложил пан Доминик. — Выяснил, там есть старая калитка, ключ от которой у бандитов имеется. Свой товар они завозят не через ворота, общие для всего садово-огородного кооператива, откуда дорога долго петляет по участкам, а прямо с шоссе подгоняют машину к этой калитке. Очень удобно.
— Калитка осложняет дело, — задумался Павлик. — Открыть откроем, потом надо сменить замок…
— Думаешь, ты один умеешь пользоваться отмычкой? — насмешливо возразила сестра. — Надо придумать такое, чтобы они раз и навсегда не смогли ею пользоваться.
Павлик задумался, глядя в окно, потом рассеянно зачерпнул варенье прямо из банки и съел. Потом опять задумался.
— А этой калиткой больше никто не пользуется? — уточнил он.
— Никто, — ответил хозяин. — Пани Наховской удобнее входить через главные ворота, там остановка автобуса. И потом по тропинке она идёт к своему участку. Участки не огорожены сеткой, сетка только вокруг всего массива. Ключ от калитки у неё есть, вернее, был, она дала его мне. И ключ от калиточки в низеньком штакетнике, который разделяет участки.
Пан Левандовский полез в карман и предъявил присутствующим два ключа — один побольше, другой поменьше.
Увидев интерес мальчика к варенью, хозяин подложил добавку в его розетку. Подкрепившись, мальчик заявил:
— Придумал! А «кристалл-цемент» на что? Тут уж никакая отмычка не поможет. Залью немного в замочную скважину, для верности с полчаса подождём, пока застынет. Камень-гранит!
— Замечательно! — одобрила сестра. — Кончай объедаться вареньем, имей же совесть! Нечего терять время. Вон как оперативно справился со своей задачей пан Левандовский! И нам надо успеть туда до темноты. Погода мерзкая, надеюсь, сейчас там немного народу, ни к чему, чтобы нас там кто увидел.
Молодой учёный расцвёл от похвалы и, вместо того чтобы тепло распрощаться со своими гостями, отправился вместе с ними за город.
Участок пани Наховской и в самом деле был последним в ряду, расположенном вдоль шоссе, и угловым. От шоссе его отгораживали ряды деревьев, стена густого кустарника и очень широкий, но мелкий ров-кювет. На участке стоял небольшой кирпичный домик с открытым крылечком. Дверь домика была заперта.
— Да Очкарик со всеми. Зютек его очень не любит. Марки велел ему принести.., как вы сказали, Баранский? Может, и Баранский, где-то на Садыбе обретается, похоже, ясновидящий, потому как о тех марках знал все. Зютек его боится, но уже и раньше какие-то дела с ним проворачивал. Я вас предупреждал — тёмное это дело и туманное, а особо выпытывать нельзя, а то спохватится, тогда вообще рот на замок. Так что сами соображайте, что к чему.
— Да ты и так многое узнал, — похвалил Павлик. — Я и то удивляюсь, как тебе удалось.
Не отрывая глаз от брелочков, Збиня махнул в сторону окна, где, сидя на подоконнике, уже давно беспокойно вертелся его младший брат.
— Поспособствовал, — буркнул старший. — Расстарался, марки будет получать с телевидения, уже договорились таскать эту макулатуру.
На подоконник Стефек пристроился потому, что оттуда открывался самый лучший вид на Яночку. На неё он не смотрел, ясное дело, разве можно смотреть на солнце? Так и ослепнуть недолго. Мальчик смотрел на кресло в дальнем углу комнаты, переводил взгляд на стол с брелочками, потом опускал глаза на пол, разглядывая парке тины с одной стороны стола и с другой, иногда осмеливался поднимать глаза, чтобы уставиться на стену за спиной Яночки и так далее. И все время видел не кресло, не паркет, не стену, а сияющую собственным светом богиню. Стефек вроде бы ничем не занимался, и совершенно непонятно, когда же он успел оборвать почти все листья с огромной китайской розы, стоящей на том же подоконнике.
— Оставь в покое розу, — сурово произнесла богиня. — Цветок погибнет.
Слова девочки заставили Збиню оторвать взгляд от восхитительных брелочков, и он накинулся на младшего брата:
— Кретин, что ты сделал с цветком! Достанется тебе от матери!
Слетев с подоконника, Стефек неуклюже принялся собирать с него листья, вполголоса заверяя, что они все равно были засохшие.
— Собери все с подоконника и с пола, может, мать и не заметит, — по дружески посоветовал Павлик и обратился к Збине:
— Так вот, этот Баранский… Зютек не сказал, как он хотя бы выглядит?
— А вы не знаете? — удивился Збиня.
— Не везёт нам, — вздохнул Павлик. Збиня обрадовался. Все, что он сегодня сообщил Яночке и Павлику, было платой за предыдущий брелочек — лошадиную голову, который он получил под честное слово. Что ж, он и weqrmn за него рассчитался. А вот эти, новые, эти потрясающие, что сияли на столе, ещё требовалось заслужить. Он, Збиня, уже успел к ним как-то привыкнуть, и отказаться от них было свыше его сил. Спасибо таинственному негодяю Баранскому, благодаря ему появлялись шансы заполучить сокровища.
Яночка объяснила Збине, что от него требуется на сей раз:
— Нам надо точно знать, у кого находятся марки, которые успел подменить Очкарик. У Баранского или кого другого. Кое-какого успеха мы достигли, потому что отыскали немного марок, которые дедушка разыскивал долгие годы. Так, знаешь, он даже расплакался от счастья и не спал всю ночь. Но это только часть успеха…
— А брелочки? — спросил Збиня, накрыв ладонью сокровища на столе.
— Эти брелочки будут твоими, когда ты все разузнаешь о Баранском и о дальнейших планах Зютека. А пока можешь их забрать условно.
Окрылённый Збиня преисполнился решимости как можно скорее выполнить задание. В случае чего нужные сведения выдерет из Зютека вместе с кишками!
— А твоя задача — по-прежнему присматривать за Зютеком, — обратился Павлик к Стефеку. — Не спускай с него глаз! Нам все может пригодиться. И если у него опять что не получится — очень хорошо. А где он в данный момент?
Вопрос не застал Стефека врасплох. Нет, он не опозорился перед своим кумиром. Затолкав в карман пригоршню листьев — не идти же в самом деле за веником и совком, — он дал исчерпывающий ответ:
— Дома. Сидит и вырезает марки. Я разрешил взять ему домой весь мешок с телевизионными письмами. И сказал — дело срочное, пани редактор ждёт. Ему надо было куда-то идти, он на части разрывался, ногами сучил от нетерпения, но я сказал — срочно! И он остался дома.
— И ты уверен, что он засел за марки?
— Уверен, собственными глазами видел. Приволок мешок в комнату и по всей квартире метался, ножницы искал. А там этих марок прорва! На сегодня Зютек пристроен!
— Очень хорошо, — сдержанно похвалила Яночка, и мальчик расцвёл от счастья. Наверное, он бы ещё долго пребывал в неподвижности, если бы Павлик не дёрнул его за рукав, вставая со стула.
— Пошли, проводишь нас. Заодно поговорим, дело есть.
И гости ушли, оставив Збиню наслаждаться новыми экспонатами коллекции.
Дело, с которым Павлик по дороге ознакомил друга, привело Стефека в полный восторг. Ещё бы, ему предложили принять участие во взломе каких-то помещений, он не совсем понял каких, зато очень хорошо понял, что вместе с ними будет во взломе участвовать и обожаемое существо. О большем счастье вряд ли можно мечтать!
— Кончай трепаться, — сурово, по-деловому, перебил он друга. — Принято и подписано. Когда и где?
— Вот именно — где? — раздражённо ответил Павлик. — В том-то и дело, что мы не знаем, где находится этот проклятый участок. Будем искать. И ты попробуй разузнать, поспрашивай.
— Лады, у моей тётки есть участок, с неё начну.
Яночка с Павликом даже приостановились, услышав это.
— В таком случае отправляйся к тёте ещё сегодня же, — сказала Яночка. — раз Зютек пристроен. Нет, никаких телефонов, пусть она тебе все как следует объяснит и на бумажке нарисует. И про правления се расспроси. Насчёт правлений можешь нам позвонить вечером…
Девочка ещё не успела договорить, как Стефека и след простыл. Со всех ног он кинулся выполнять новое задание.
А вечером сразу из двух источников поступили неутешительные сведения. Пан Левандовский получил их от какого-то дачевладельца на Жолибоже, Стефек от тёти, которая обрадовалась племяннику и угостила сто вкусным ужином. Оба информировали, что правления и в самом деле существуют, но они обычно собираются раз в не делю, по воскресеньям, и заседают где-то с двенадцати до двух. Как правило. Это единственные официальные органы, располагающие информацией о членах дачных кооперативов. И ни у одного из них нет официального телефона.
Яночка очень расстроилась.
— Два часа заседают, и в разных концах Варшавы! И ждать до воскресенья! Придётся само;; отправляться на участки и там расспрашивать. Завтра же и отправлюсь. А ты по крайней мере проверни дело с подвалом, а то дырки меня малость беспокоят. И вообще, надо подумать…
— Одной работой меньше! — радостно известил Павлик на следующий день. — Дырки не нужны, открыли и без них. И побывали в чулане.
— Серьёзно? — тоже обрадовалась Я ночка. — Рассказывай же.
— Отмычки — золото, отперли и внутренний замок, и амбарный. Пан Доминик только рот раскрыл. Хабр сторожил, лишь один раз прибежал и сказал, что кто-то идёт. Пришлось войти в чулан пана Левандовского и делать вид, что там мастерим что-то. И напрасно, тот человек в другую сторону свернул. А потом уже все прошло спокойно. Свет внутри яркий, говорю тебе — устроили они малину первый сорт! Чего там только нет! Покрышки, насосы, рефлекторы, тормозные колодки… Если бы такое в наших магазинах увидеть! В «фиат» поместится, я ещё раз убедился. Если, конечно, и багажник забить. На всякий случай мы там ничего не трогали, чтобы воры не догадались, если случайно туда заглянут.
— А заперли аккуратно?
— А ты как думаешь! Мои отмычки в обе стороны действуют. Правильно ты не хотела, чтобы я сразу сверлил дырки. А что на участках?
— А вот там безнадёга. Я поехала на Одыньца, знаешь, где там участки? И как раз застала там кое-кого. Все правильно.
— Что правильно?
— Правильно нам сказали Стефек и пан Левандовский о правлениях. Действительно собираются только по воскресеньям и прочее. И если так искать, нам не меньше десяти лет потребуется.
— Так что же делать? — огорчился Павлик. Его удивляло, что сестра как-то не очень расстроена. Оказывается, у Яночки уже созрел план. Усевшись по-турецки на своей тахте, девочка стала его излагать:
— Я думала, думала, понимала, что так долго ждать мы не можем, и ничего придумать не могла. И поняла — придётся прямо спросить у пани Наховской.
— Ты что? Мы же решили — отпадает!
— Никаких «отпадает»! И не только узнать про участок, но и вообще обо всем ей рассказать.
— Ты что?! — опять пришёл в ужас Павлик. — И о кражах со взломом? Крыша поехала?
— Ещё неизвестно, у кого из нас она поехала. Молчи и слушай. Начнём с того, что о наших планах ей скажем не мы, а пан Левандовский. Он давно знает её сына, вот и скажет, что ему все известно о подлом шантаже, о кражах и махинациях, о том, что се сын невиновен, и о том, что есть способ ей помочь. В общих чертах только изложит, ей подробности ни к чему, в спасательной операции ей лично участвовать не придётся. Она потихоньку избавится от краденых вещей и привет! Не станут же воры жаловаться в милицию. Ей только надо будет привести в порядок помещения после того, как все из них вывезут. О нас тоже пан Левандовский ни слова не скажет, будто действует сам по себе, просто, мол, давно хочет помочь её сыну в рамках молодёжной психологии. И так далее. Что касается подвала, туда он с помощниками проникнет запросто, а вот где участок, пусть она сама скажет, они и оттуда все барахло вывезут.
Уже в середине Яночкиной речи брат перестал хмуриться и скептически улыбаться, а под конец и совсем расцвёл.
— Что же, придумано неплохо. Только вот ещё, я тут подумал… Надо бы все-таки вырвать с мясом амбарный замок. В чулане.
— Зачем?
— Чтобы думали — орудовали взломщики. Не сама же пани Наховская себя ограбила! А она пусть только крик поднимет — обокрали, мол.
— Правильно придумал! И знаешь… Пусть пан Левандовский тоже поднимет крик. Его чулан рядом, он пошёл в подвал и заметил на соседней двери такое безобразие… Пусть сначала побежит к дворнику.
Павлику идея понравилась, и он внёс свои дополнения:
— Пусть побежит к дворнику и сообщит о взломанной двери в чьём-то wsk»me, будто не знает, чей это. И пусть оба с дворником поднимут как можно больше шуму, и сбежится весь дом, и пани Наховская будет рвать на себе волосы — обокрали! Взломали дверь! А дворник вызовет слесаря, и они вставят новые замки. И все это пусть произойдёт ещё до того, как недоделанный Рышард Наховский вернётся со своей практики. Тогда пусть на него доносят сколько влезет, следов не останется, а пан Левандовский засвидетельствует, что выдранный с мясом замок видел собственными глазами. Уж я позабочусь о том, чтобы как следует увидел!
Яночка сорвалась с тахты.
— Бежим звонить пану Левандовскому! И может, ещё сегодня удастся все провернуть!
Павлик вслед за сестрой сорвался с кресла, да опомнился.
— Ничего не выйдет! Пан Левандовский будет дома только вечером. Позвоним и договоримся на завтра. Ничего не поделаешь, сегодняшний день потерян.
С этим Яночка никак не могла согласиться. Потерять даром день? Ну нет! И подумав, девочка нашла занятие и на сегодня.
— Очкарик. Файксат. Баранский. Пани Пекарская… — начала перечислять девочка и замолчала. Павлик напрасно дожидался продолжения.
— И зачем ты их вспомнила? — не выдержал он.
— А затем, что с ними всеми надо поработать.
— Ладно, начнём с пани Пекарской. Какая с ней работа?
— Ей надо сообщить о результатах дедушкиной экспертизы. О том, что часть её марок все-таки негодяям удалось подменить. В её кляссерах. Очкарик ведь этим занимался позавчера?
— Представляю, как этот Баранский обрадовался, когда он принёс им её марки! — расхохотался Павлик. — Надеюсь, свои кляссеры она тоже заполнила чем подешевле?
— Разумеется, современная массовка. И боюсь, они о чем-то начнут догадываться.
— И что?
— Ив неё вцепятся.
— А что они подумают?
— Пока не знаю. Давай подумаем вместе, что они могут подумать.
Павлику совсем не хотелось ломать голову над тем, что могут подумать бандиты. Он стал думать над тем, как уберечь от опасности пани Пекарскую.
— Мне кажется, что для начала надо ей обо всем рассказать и посоветовать доставить на Саскую Кемпу и четвёртый кляссер. Пусть у них хоть количество кляссеров сходится.
Телефон пани Пекарской оказался занят. Тогда Павлик позвонил Стефеку, поинтересовался, как дела, узнал, что объект торчит у себя дома над марками, и велел больше не заниматься садовыми участками. Потом позвонил в квартиру пана Левандовского и попросил его маму передать пану Доминику, что Павлик Хабрович позвонит ему вечером по жутко важному делу. А телефон пани Пекарской все ещё был занят.
В прихожую, где стоял телефон, выглянула пани Кристина.
— Можно мне разочек позвонить по телефону? — робко поинтересовалась мама. — Я недолго.
— Хорошо, позвони, — разрешил сын. — Наш все равно занят.
Когда Павлик вошёл в комнату к сестре, та его встретила предположением:
— Знаешь, я вот тут думала, и у меня получается, что Очкарик обязательно попытается связаться с пани Пекарской. Из всех наследников только она имеет какое-никакое представление о марках.
— И они ей завещаны, — озабоченно добавил Павлик. — Выйдет на неё…
— Вот именно! Позвонит, скажет, у него к ней дело, связанное с наследством… Надо её немедленно предупредить!
— Минутку, там мать звонит.
С нетерпением дождались, когда пани Кристина окончит свой разговор, но не успели схватиться за трубку телефона, как он зазвонил.
— Езус-Мария, никак не могу до вас дозвониться, все занято! — взволнованно кричала в трубку пани Пекарская.
— Пани Пекарская! — обрадованно крикнул Павлик.
Яночка чуть было не выхватила у него трубку, да сообразила, что ведь есть вторая трубка параллельного телефона в комнате матери и, кивнув брату — «Пусть пока ничего не рассказывает!», со всех ног бросилась в комнату пани Кристины.
Павлик кричал в трубку:
— Очень хорошо, что вы позвонили! Мы и сами пытались дозвониться до вас! Минуточку, проше пани, пока ничего не рассказывайте, сестра помчалась к параллельному телефону, мы оба хотим с вами разговаривать!
— Я уже слушаю! — подключилась к разговору запыхавшаяся девочка. — Как хорошо, что вы позвонили!
— Сейчас я вам все расскажу, — взволнованно говорила пани Пекарская. — Знаете, это действительно одна шайка! Банда мошенников! Мне позвонил некий Фиксат…
— Файксат! — поправил Павлик.
— Не перебивай! — зашипела на него Яночка в другую трубку.
— Да, в самом деле, Файксат. И заявил, что во что бы то ни стало желает увидеться со мной в связи с марками пани Спайеровой. Я ответила ему — никаких таких марок у меня нет. Так ведь? — Так! — подтвердила Яночка. — Вы сказали правду. Я сама их от вас унесла.
— И что? — торопил Павлик. — Отцепился?
— Отцепился. Наверное, я хорошо притворилась выжившей из ума старухой. Сказал, что ещё позвонит. Но это не все. Ко мне приезжал тот самый противный адвокат!
— Очкарик! — констатировал Павлик, удивляясь, как верно с сестрой они все предвидели. — И шарил? Вынюхивал?
— А вы откуда знаете? — удивилась пани Пекарская. — Очень подходящее выражение — вынюхивал. А ваш дедушка…
— Дедушка чуть с ума не сошёл от радости и сидел над марками всю ночь. Но ещё не закончил. Сказал, как закончит, сам к вам приедет. Мы как раз звонили, чтобы вам об этом сообщить.
— Значит, там было что-то ценное? — обрадовалась пани Пекарская.
— Ещё бы! — воскликнул Павлик, но старушка перебила его:
— Расскажете, когда приедете. Но не сегодня, сегодня у нас сборище наследников, мы все собираемся в квартире покойной…
— Как это сегодня? Ведь на воскресенье назначено? — вырвалось у Яночки. Пани Пекарская подтвердила:
— Да, действительно, было намечено на воскресенье, но его перенесли на сегодня. Возможно, как раз в связи с марками. И это меня тревожит.
— Напрасно, — успокоила старушку Яночка. — Пусть это тревожит их.
— И они уже забеспокоились, — добавил Павлик.
Яночка сочла нужным пояснить:
— Мы и по этому вопросу хотели с вами поговорить. Но раз не встретимся — по телефону скажем. Они успели из марок пани Спайеровой коечто свистнуть.
— Боже мой!
— Да, к сожалению. Дедушка вам об этом сам расскажет. А потом украли следующую часть, уже из вашего кляссера, и сообразили — что-то тут не так. Вот и начали действовать.
— На всякий случай принесите четвёртый кляссер и подбросьте его им тихонько, — вмещался Павлик.
— Конечно, конечно, я так и сделаю. Слушайте, завтра мы должны обязательно встретиться.
— Только не с самого утра, — сказал Павлик. — С утра у нас намечен пан Левандовский.
— В пять вечера подходит? — предложила Яночка. — Раньше у нас не получится, намечено много страшно важных дел, тоже связанных с марками.
— Подходит, буду ждать вас к пяти.
— А на собрании наследников вы ничего не говорите! — предостерёг пани Пекарскую Павлик. — Ничего! Сделайте вид, что очень расстроены и слова вымолвить не можете.
— А почему? — встревожилась старушка. — Что-то случилось?
Яночка поддержала брата:
— Нет, ничего не случилось, но этот Очкарик очень подозрительный }kelemr. Он работает на одного уголовника, который как раз и заинтересовался вашими марками. Очень хорошо было бы выжать из него какуюнибудь информацию, но вряд ли это у вас получится.
— А я попробую! — отважно вскричала пани Пекарская, хотя в её голосе отчётливо прозвучал страх. — Попробую! Мне самой хотелось бы знать, откуда он взялся, помните, я говорила — не нравится он мне. Ладно, подкину ещё один кляссер, буду молчать, разузнавать, расстраиваться.., правильно я говорю?
— Все как надо! — похвалил бравую старушку Павлик.
— А завтра встретимся в пять… Закончив разговор с пани Пекарской, Павлик с невольным уважением сказал сестре:
— Надо же, как ты угадала! Они и в самом деле взялись за неё!
— Очень хочется надеяться, что пани Пекарская никогда не делала глупостей, которые позволили бы потом шантажистам припереть её к стенке, — холодно ответила Яночка. — Впрочем, у неё, к счастью, нет сына.
— Так, с Пекарской покончили. Теперь кто следующий на очереди? Баранский?
Яночка подумала немного и ответила отрицательно:
— Нет, к Баранскому отправимся после того, как побываем на участке. Тебе надо знать, сколько барахла привезёшь к нему во двор, так ведь? А пока займёмся уроками. И завтрашние сделаем, ведь завтра у нас очень трудный день…
* * *
Яночка ещё не кончила агитировать, а пан Левандовский уже полностью был согласен с её планом действий. Да, он готов участвовать в кражах со взломом с согласия владельца (признаться, в глубине души он созрел к участию и без согласия). Да, он готов, в свою очередь, сагитировать пани Наховскую, растолковав ей все как следует.— Разумеется, это надо делать один на один, без свидетелей. Пани Наховская меня знает и, смею думать, доверяет мне. Только вот надо выбрать подходящий момент…
— Некогда нам выбирать, — перебил решительный Павлик. — Времени в обрез, к операции приступаем немедленно.
Яночка кивнула, подтверждая слова брата. И добавила:
— Ни одного из шантажистов сейчас у неё нет, так что можно приступать немедленно.
— Откуда вы знаете, что нет?
— В настоящий момент они в полном составе торчат в Клубе филателистов, мы проверили. Если вам удастся уговорить пани Наховскую, мы бы с Павликом прямо сейчас и двинулись на её участок, надо его осмотреть, пока не стемнело. Так что сами понимаете, времени терять нельзя.
Молодой учёный, уже овладевший навыками аналитического мышления, прикинул, что всю операцию они должны провести до возвращения сына пани Наховской, причём провести с шумом и треском. Этим энергичным детям предстоит преодолеть множество не только психологических, но и чисто организационных трудностей.
— Иду! — мужественно заявил он. — Вы меня дождётесь?
— Ясное дело! — обрадовался Павлик. Его сестра сочла нужным на всякий случай подкинуть пану Левандовскому идею, как вести себя, если неожиданно все-таки кто-то из шантажистов и заявится.
— Тогда сделайте вид, что зашли по-соседски одолжить у пани Наховской консервный нож или книгу о разведении комнатных цветов. Сами выберете, что вам ближе.
— Только бы пани Наховская оказалась дома! — вздохнул Павлик. — Ведь это сплошная нервотрёпка! Её сыночек может вернуться хоть завтра, я все боюсь…
— И давно боишься? — поинтересовалась сестра.
— Да с самого начала и боюсь, — признался брат.
— Действительно, сплошные нервы, — вздохнула и Яночка. — Да нет, вроде пан Доминик не возвращается, наверное, застал её дома.
Пан Доминик вернулся лишь через час. Он весь сиял.
— Все получилось! — уже с порога крикнул он. — Пани Мария буквально ожила! Ваша идея просто гениальная!
А затем, как и положено научному работнику, изложил материал в хронологическом порядке, чётко и ясно. Оказывается, сначала пани Наховская вообще не хотела говорить на эту тему, удивлялась — «какой такой шантаж»? Однако пан Доминик повёл мудрую политику. Он не требовал от неё никаких признаний, а сам стал рассказывать о том, что ему известно по этому поводу. И оказалось, знал он так много, что это просто обезоружило бедную женщину и она перестала отпираться. Сначала пани Наховская разрыдалась, потом в чем-то уточнила сведения соседа, а потом внимательно выслушала план спасательной операции. Его пану Доминику пришлось повторять три раза, причём каждый раз подчёркивалась полная секретность операции и тот момент, что проводиться она будет в отсутствие её сына. Наконец до пани Наховской дошло. Она оживилась, надежда буквально возвратила её к жизни, план операции она одобрила полностью и даже внесла некоторые творческие дополнения. Например, притвориться больной, не выходить из дому три дня, вызвать врача, а гостей принимать в ночной рубашке и халате. И даже специально пригласить кое-каких гостей, чтобы в случае чего могли подтвердить: она и в самом деле была больна. В пылу творческой импровизации пани Наховская решилась бы и вообще лечь в больницу, но, поразмыслив, от этой идеи отказалась. И даже пыталась всучить пану Доминику деньги на покупку новых замков, но тут он отказался, так как не имеет понятия, сколько они стоят.
— Какие замки! — возмутился Павлик. — Ещё кто пронюхает, что замки покупались до взлома…
— Вот и я говорю, — начал было пан Левандовский, но деловая Яночка прекратила ненужные разговоры:
— Нельзя терять времени! Адрес участка узнали?
— Узнал. На улицы Жвирки и Вигуры, совсем на окраине Варшавы, их участки расположены вдоль шоссе, ведущего к аэропорту. Участок № 248, угловой, — тоже по-деловому доложил пан Доминик. — Выяснил, там есть старая калитка, ключ от которой у бандитов имеется. Свой товар они завозят не через ворота, общие для всего садово-огородного кооператива, откуда дорога долго петляет по участкам, а прямо с шоссе подгоняют машину к этой калитке. Очень удобно.
— Калитка осложняет дело, — задумался Павлик. — Открыть откроем, потом надо сменить замок…
— Думаешь, ты один умеешь пользоваться отмычкой? — насмешливо возразила сестра. — Надо придумать такое, чтобы они раз и навсегда не смогли ею пользоваться.
Павлик задумался, глядя в окно, потом рассеянно зачерпнул варенье прямо из банки и съел. Потом опять задумался.
— А этой калиткой больше никто не пользуется? — уточнил он.
— Никто, — ответил хозяин. — Пани Наховской удобнее входить через главные ворота, там остановка автобуса. И потом по тропинке она идёт к своему участку. Участки не огорожены сеткой, сетка только вокруг всего массива. Ключ от калитки у неё есть, вернее, был, она дала его мне. И ключ от калиточки в низеньком штакетнике, который разделяет участки.
Пан Левандовский полез в карман и предъявил присутствующим два ключа — один побольше, другой поменьше.
Увидев интерес мальчика к варенью, хозяин подложил добавку в его розетку. Подкрепившись, мальчик заявил:
— Придумал! А «кристалл-цемент» на что? Тут уж никакая отмычка не поможет. Залью немного в замочную скважину, для верности с полчаса подождём, пока застынет. Камень-гранит!
— Замечательно! — одобрила сестра. — Кончай объедаться вареньем, имей же совесть! Нечего терять время. Вон как оперативно справился со своей задачей пан Левандовский! И нам надо успеть туда до темноты. Погода мерзкая, надеюсь, сейчас там немного народу, ни к чему, чтобы нас там кто увидел.
Молодой учёный расцвёл от похвалы и, вместо того чтобы тепло распрощаться со своими гостями, отправился вместе с ними за город.
* * *
Погода и в самом деле была отвратительная — сильный ветер и дождь. В такую погоду неприятно возиться в земле, а костра не разожжёшь, вот почему участки были пустынны. На всякий случай брат с сестрой и паном Левандовским до участка № 248 добирались поодиночке. Предупреждённый о необходимости соблюдать конспирацию, Хабр незаметно прокрадывался по аллейкам, прячась под живым изгородями.Участок пани Наховской и в самом деле был последним в ряду, расположенном вдоль шоссе, и угловым. От шоссе его отгораживали ряды деревьев, стена густого кустарника и очень широкий, но мелкий ров-кювет. На участке стоял небольшой кирпичный домик с открытым крылечком. Дверь домика была заперта.