Страница:
— Запросто, сейчас что угодно может быть. Надо что-то делать.
— А что мы можем? Из пистолетиков пострелять? — Вадик хлопнул ладонью по кобуре и сплюнул.
— Что можем, что можем? Давай рассуждать логически. Если Сталин умрет, или его добьют, то шансы победу в будущей войне резко снижаются. Если смогут убрать и Берия, то тогда и вовсе хана придет. У них же в руках все нити. Кто бы там не пришел на их место, пока он разберется. Это еще в том случае, если заговорщики доморощенные, а не агенты иностранных разведок. А если агенты, то сам понимаешь…. Тогда и нам с тобой хана придет, уберут в момент. Соображаешь?
— А что тут соображать? — усмехнулся Вадик, — это и ребенку понятно. Ты посмотри на ребят. Видишь их испуганные морды? На каждой крупными буквами все это написано. Только толку? Что мы реально сделать можем? Конечно, если Кобулов все-таки прорвется, тогда глядишь…. У него петлицы повнушительнее, у него связи, у него авторитет. А мы с тобой кто?
— А если не прорвется? Если его перехватили? Если его тоже застрелили еще в кабинете? Тогда что?
— Что ты ко мне пристал? — скривился Вадик. — Если есть конкретные предложения, то давай обсудим. А задавать риторические вопросы я и сам умею.
— Предложения есть. Например, ты не знаешь что за ранение у товарища Сталина? Может этот врач из будущего, Алексей который, помочь сможет?
— Он же терапевт, а не хирург. А у товарища Сталина раздроблена лопатка, пуля застряла в правом легком.
— Вот видишь! А при таких ранениях самое опасное это послеоперационные осложнения, воспаления всякие. Помнишь, что у бухгалтерши в сумочке маленькая дорожная аптечка была?
— Точно была! Сейчас вспомню: свечи от геморроя, глазные капли, «Темпалгин» — обезболивающее, «Метронидазол» — от зубов, «фталазол» — от поноса, «Бисептол» — от ангины и бронхита, пластырь мозольный, пластырь бактерицидный…. Вроде все? Примерно треть мы отдали на анализ, остальное пока тут, в сейфе пылится. Только чем нам это поможет? Геморроя и поноса у товарища Сталина нет. Впрочем, я в медицине не спец. С врачом больше Игорь Жуков занимался.
— Я тоже не спец, но инженер говорил, что «Бисептол» хоть и не их хваленый антибиотик, но нечто вроде того. Им и воспаления легких лечат, и всякие другие воспаления.
— Здорово! А ты уверен?
— Уверен, не уверен, врач-то здесь. Сходи к этому Алексею да спроси, невелик труд.
— Схожу, — кивнул головой Вадик, — а нас потом пустят к товарищу Сталину с этими таблетками? Правды ведь не сказать. А ну как подумают, что мы его отравить хотим? Власик сейчас своей тени боится.
— Вот и придумай что соврать! Должен уже и поднатореть в составлении «легенд».
— Хорошо, попробую. А ты что делать будешь?
— Схожу с инженером посоветуюсь, может чего и подскажет.
— Пустая трата времени, мне кажется, ЭТИ в наших делах не разбираются. Прямо как дети малые.
— Возможно, ты и прав, но инженер потолковее других будет и многое помнит.
Когда Сергей зашел в комнату, инженер стоял у окна и видимо наблюдал за бойцами на улице. На стук двери обернулся с явно недовольным видом.
— Что вам надо? — кисло поинтересовался он, узнав Сергея.
— Бросьте товарищ Прутов, не надо из себя разыгрывать оскорбленную невинность. Не время сейчас для этого. Обидами потом посчитаемся, а пока надо кое-что обсудить.
— Неужели? Видимо здорово приперло? Хватай мешок вокзал отходит?
— Нечто вроде этого, — дипломатично сказал Сергей, испытывая сильное желание хорошенько взгреть наглого шпака.
— И что у вас случилось? Судя по этой суете, — инженер кивнул в сторону окна, — нечто экстраординарное. Очередной троцкистский заговор? Военный мятеж? Или просто война началась?
Сергей вздохнул, чтобы успокоиться, и изложил инженеру текущую ситуацию. Точнее, то, что об этой ситуации знал сам.
— Хм, похоже, что подкрадывается пушной северный зверек, — изрек инженер.
Сергей поморщился, с этой идиомой он уже был знаком. — Что ни будь более конструктивное, сказать можете?
— Могу. Я бы на вашем месте не питал особых иллюзий насчет «верного соратника Сталина» товарища Кагановича. Лазарь Моисеевич под контролем Сталина, и Лазарь Моисеевич без оного, как говорят в Одессе, это две большие разницы.
Если он встанет у руля, то дело швах. Человек он не только жестокий, но и крайне дремучий. На одном запугивании и расстрелах войны нам не выиграть, а по другому он не умеет. Кстати, вы знаете, что товарищ Каганович нежно и трепетно относится к своим многочисленным родственникам?
— Что-то такое слышал, — неопределенно ответил Сергей. — И как это относится к обсуждаемому делу?
— А вы слышали, что значительная часть его горячо любимых родственников в настоящее время проживает в Соединенных Штатах?
— Мало ли где у кого родственники проживают. Все знают, что если нужно для дела, то «железный Лазарь» не смотрит где родственники, где не родственники, где евреи, где не евреи.
— А вам не кажется, что теперь ситуация вполне может измениться? В смысле, без Сталина.
— Товарищ Сталин жив, — веско сказал Сергей. — Или вы считаете, что товарищ Каганович заговорщик? Что он стоит во главе этого мятежа?
— Поймите, Сергей. Ситуация сложная. Знаете, над чем я ломал голову все последние дни? А ломал я ее над тем, как бы нам подровнять себе шансы, путем вовлечения США в войну против Германии. А теперь попробуйте перевернуть шахматную доску и войти в положение наших геополитических соперников. Великобритания стоит на пороге страшной катастрофы. Планы американцев, надевшихся хорошенько подзаработать на новой мировой войне, летят ко всем чертям. Вместо того чтобы приобретать и зарабатывать, они будут вынуждены терять и тратить. Надежды и чаяния сионистов в Палестине тоже накрываются медным тазом. Как вы думаете? Все они так и будут спокойно смотреть, как мы нагло уклоняемся от заранее предписанной нам роли пушечного мяса? Я бы на их месте приложил все усилия, чтобы втравить СССР в войну против Гитлера. И знаете, опираясь на кого, я бы это сделал?
— Догадываюсь, — мрачно сказал Сергей.
— Вот и я догадываюсь. Что до Кагановича, то он лично может и не заговорщик. Но по факту, после Сталина и Молотова именно Каганович выдвигается на первую позицию. А это очень плохо, страну данный сапожник точно угробит. Хуже может быть разве только хунта из тупорылых вояк.
— Еще есть товарищ Берия, он тоже член Политбюро.
— Разумеется, я бы тоже предпочел видеть Берия в качестве первого лица. Он отличный управленец, соображает в технике, обладает гибким мышлением. Плохо, что у него нет такого авторитета, как у Сталина. И как политик он, похоже, слабоват, нет у него здоровой диктаторской паранойи. Либерал.
— Думаете?
— Думаю. Иначе не кончил бы жизнь так глупо в нашем 1953 году. Да и у вас тут…. В стране черт знает что происходит, а он в это время оказывается в Тмутаракани. Впрочем, паранойя дело наживное. А что на выздоровление товарища Сталина надежды нет?
— Надежда есть. Ранение хоть и серьезное, но медики обнадеживают.
— Дай-то бог, возвращение товарища Сталина в строй было бы весьма кстати.
Без него стране придется очень тяжело.
— Если его сегодня не убьют, что очень возможно. Да и нас с ним за кампанию.
— Тогда чего вы тут сидите и языком чешете? Действовать надо! Я очень сомневаюсь, что после всех чисток в руках у заговорщиков могут оказаться серьезные силы. Скорее всего, их немного. Нанесены точечные удары в нервные узлы, но пока их креатура не устроится в руководящем кресле, они уязвимы.
Если устранить Кагановича, то вся комбинация рассыплется.
— Как у вас все просто получается! Пойди да ликвидируй члена Политбюро! Вы знаете, чем это пахнет?!?
— Если будем сидеть и ждать, то все равно задница! А так остаются шансы, что Берия вернется и сумеет взять ситуацию под контроль. Кстати, одним Лазарем Моисеевичем не стоит ограничиваться. Лучше для гарантии пустить в расход и прочих членов Политбюро. А то по глупости соберутся, сляпают какой ни будь там идиотский триумвират. Страна потом с ним намается. Подобные схемы управления никогда до добра не доводили.
— Какой вы кровожадный! «Пустить в расход», «устранить», хорошенькое дельце. Тогда ведь мы становимся заговорщиками. Да и как?
— Станешь тут кровожадным, когда песец подкрадывается. Что до вашего последнего вопроса…. Кажется, товарищ Троцкий….
— Он мне не товарищ, — прервал инженера Сергей.
— Ладно, вам не товарищ Троцкий, кажется, говорил, что для революции ему не нужен народ. Хватит, мол, трехсот подготовленный боевиков.
— И где мы вам возьмем этих самых «подготовленных боевиков»?
— Боевики нужны не мне, а вам. Лично я из другого мира, и, считай, уже один раз умер. Во второй раз не страшно. Тем более тут у меня ни друзей, ни родни, только вот Россию жалко. В общем, вам лучше знать, где взять подготовленных боевиков. Есть же, наверное, в Подмосковье базы ОСНАЗа, десантники-парашютисты. Сгоняйте к ним, поговорите по душам. Если надо привезите сюда, покажите им раненного Сталина. Если и это не поможет, расскажите о нас, в смысле гостях их будущего. Покажите имеющиеся артефакты. Проинформируйте товарищей, как все происходило у нас, и чем эта заваруха может кончиться для страны у вас. Я со своей стороны готов помочь в уговорах. Действуйте, блин, пока возможность есть! Не ждите у моря погоды!
Из комнаты инженера Сергей вышел в задумчивости. Вспомнились слова одного хорошего знакомого, оперуполномоченного из 2-го отдела. Тот в изрядном подпитии утверждал, что всякие там «прекраснодушные интеллигенты» на самом деле и являются самыми страшными людьми. — Запомни, Серега, — говорил он заплетающимся языком. — Если какая интеллигентская сволочь начнет рассуждать о слезе ребенка и неизмеримой ценности человеческой жизни, то всегда подразумевается только слеза ее собственного ребенка и единственная и неповторимая жизнь именно этой сволочи. На всех остальных этой публике начхать, как бы красиво они не говорили. И когда эти слабенькие, несчастненькие гуманисты-интеллигентики дорываются до власти, то кровушка людская рекой льется.
Вот и инженер туда же. Сам-то, небось, в жизни и курицы не зарезал, а как легко о ликвидациях рассуждает. И насчет того, что ему ничего не страшно — наверняка вранье. Его бы на допрос к ежовским следователям, глядишь, пришел бы в разум.
Чем интересно ему товарищ Калинин не угодил? И товарищ Жданов и товарищ Ворошилов?
Впрочем, в чем-то инженер и прав. Скорее всего, за спиной заговорщиков именно Каганович. Как древние говорили: «Qui prodest?» — кому выгодно?
Значит нельзя допустить, чтобы он получил власть. Но сделать это нормальным путем непросто. Товарищ Каганович долго занимался «кадровыми вопросами», поэтому у него везде свои люди. Остается только тот путь, что предлагал инженер. Сергей перебрал в уме возможные кандидатуры на роль «подготовленных боевиков». В последнее время, с учетом полученной от «гостей» информации, части ОСНАЗа разных видов формировались и обучались очень активно. Данные об этом в ОИБ имелись. Пару тройку командиров Сергей неплохо знал. Лучше всего подошел бы Иван Березов, но он со своим отрядом в Белоруссии. Далековато, поэтому отпадает. Еще Олег Веселов, но тот вроде вообще на Дальнем востоке. А в Подмосковье кто? Сергей поморщился. В Подмосковье из знакомых был только Сансаныч, то есть Александр Александрович Берглезов. Его отдельный батальон ОСНАЗа, если верить Вадику, базировался километрах в двадцати от Усадьбы. Точнее батальон-то был не его, не дорос пока Сансаныч до таких командных высот, но роту ему доверили. А батальон подходящий, готовился специально для диверсионных действий в тылу врага. В числе прочего бойцов натаскивали на разгром вражеских штабов и гражданских учреждений, а так же на захват и ликвидацию высоких шишек оные возглавляющих. То есть, то, что в данной ситуации нужно. Проблема в том, что текущие отношения с Сансанычем были далеко не безоблачными. В лучшие времена они плотно корешились, но потом между приятелями пробежала черная кошка. Кошку звали Людмилой, и ее переход от Сансаныча к Сергею привел в итоге к неприятной сцене. До мордобоя дело тогда не дошло, но поссорились приятели основательно. Конечно, Людмилу он и сам уже полгода не видел. С тех самых пор, когда его в Кремле заперли. Только позвонил по телефону и сообщил, что, согласно приказу, отбывает далеко-далеко. Ну и пару писем написал для порядка, чтобы не обижать подругу. Она, кстати, на них не ответила. Так что вполне возможно, что сейчас снова с Сансанычем. Или еще с кем. Свято место, как известно, пусто не бывает, а Людочка девушка весьма раскованная.
При таком раскладе заявляться к Сансанычу с убойными (в прямом смысле слова) предложениями очень не хотелось. С другой стороны, Людочка это Людочка, а долг это долг. Ставки в этой игре так высоки, что всякие там гулящие Людочки на этом фоне смотрятся бледновато. Сансаныч должен понять. Хотя суть вопроса такова, что и безо всяких Людочек первым желанием нормального человека будет завернуть мне руки за спину, и препроводить куда следует. Опять же его комбат, того я совсем не знаю. Мало ли что за птица, а без его согласия, скорее всего ничего не получится.
Еще трудность — как покинуть расположение? Сделать это можно только через Власика, а он хрен кого отсюда выпустит. Перепуган, похоже, основательно. Заподозрит, что я сразу побегу к заговорщикам докладывать, где он товарища Сталина укрыл. Был бы Кобулов на его месте…. Да что теперь мечтать….
Сергей посмотрел на часы, уже около пяти утра. Время уходит, надо что-то решать.
В коридоре появился Вадик, быстро подошел.
— Медики вынули пулю. Говорят, что операция прошла удачно. Говорят, что состояние товарища Сталина стабильное.
— Это замечательно! — обрадовался Сергей. — Хоть какие-то хорошие новости. А как с нашими делами?
— С врачом поговорил. Ты прав, этот препарат, в самом деле, может здорово помочь. Таблетки у меня, — Вадик похлопал себя по нагрудному карману. — А что у тебя? Поговорил с инженером? Что-то путное он присоветовал?
— Поговорить-то я поговорил, и посоветовать-то он посоветовал. Только….
— Что «только»? Говори уж….
— Знаешь, Вадик, не буду я тебе ничего говорить. Больно дело тухлое. Лучше я сам, один за все отвечу. Меньше будешь знать — больше проживешь. А ты лучше придумай, как товарища Сталина этим лекарством обеспечить.
— Что? Так хреново? — помрачнел Вадик.
— Еще хуже, чем ты думаешь! Ладно, как говорится, не поминайте лихом. Пойду с Власиком говорить. Если после этого разговора меня выведут во двор и прислонят к стенке, то прошу считать погибшим на боевом посту.
— Хорошо, Серега. Давай, действуй, может еще обойдется. — Друзья обнялись. Сергей повернулся и пошел.
— Ни пуха, ни пера! — пожелал Вадик ему вслед.
— К черту! — не оборачиваясь, ответил Сергей.
Глава 7
— А что мы можем? Из пистолетиков пострелять? — Вадик хлопнул ладонью по кобуре и сплюнул.
— Что можем, что можем? Давай рассуждать логически. Если Сталин умрет, или его добьют, то шансы победу в будущей войне резко снижаются. Если смогут убрать и Берия, то тогда и вовсе хана придет. У них же в руках все нити. Кто бы там не пришел на их место, пока он разберется. Это еще в том случае, если заговорщики доморощенные, а не агенты иностранных разведок. А если агенты, то сам понимаешь…. Тогда и нам с тобой хана придет, уберут в момент. Соображаешь?
— А что тут соображать? — усмехнулся Вадик, — это и ребенку понятно. Ты посмотри на ребят. Видишь их испуганные морды? На каждой крупными буквами все это написано. Только толку? Что мы реально сделать можем? Конечно, если Кобулов все-таки прорвется, тогда глядишь…. У него петлицы повнушительнее, у него связи, у него авторитет. А мы с тобой кто?
— А если не прорвется? Если его перехватили? Если его тоже застрелили еще в кабинете? Тогда что?
— Что ты ко мне пристал? — скривился Вадик. — Если есть конкретные предложения, то давай обсудим. А задавать риторические вопросы я и сам умею.
— Предложения есть. Например, ты не знаешь что за ранение у товарища Сталина? Может этот врач из будущего, Алексей который, помочь сможет?
— Он же терапевт, а не хирург. А у товарища Сталина раздроблена лопатка, пуля застряла в правом легком.
— Вот видишь! А при таких ранениях самое опасное это послеоперационные осложнения, воспаления всякие. Помнишь, что у бухгалтерши в сумочке маленькая дорожная аптечка была?
— Точно была! Сейчас вспомню: свечи от геморроя, глазные капли, «Темпалгин» — обезболивающее, «Метронидазол» — от зубов, «фталазол» — от поноса, «Бисептол» — от ангины и бронхита, пластырь мозольный, пластырь бактерицидный…. Вроде все? Примерно треть мы отдали на анализ, остальное пока тут, в сейфе пылится. Только чем нам это поможет? Геморроя и поноса у товарища Сталина нет. Впрочем, я в медицине не спец. С врачом больше Игорь Жуков занимался.
— Я тоже не спец, но инженер говорил, что «Бисептол» хоть и не их хваленый антибиотик, но нечто вроде того. Им и воспаления легких лечат, и всякие другие воспаления.
— Здорово! А ты уверен?
— Уверен, не уверен, врач-то здесь. Сходи к этому Алексею да спроси, невелик труд.
— Схожу, — кивнул головой Вадик, — а нас потом пустят к товарищу Сталину с этими таблетками? Правды ведь не сказать. А ну как подумают, что мы его отравить хотим? Власик сейчас своей тени боится.
— Вот и придумай что соврать! Должен уже и поднатореть в составлении «легенд».
— Хорошо, попробую. А ты что делать будешь?
— Схожу с инженером посоветуюсь, может чего и подскажет.
— Пустая трата времени, мне кажется, ЭТИ в наших делах не разбираются. Прямо как дети малые.
— Возможно, ты и прав, но инженер потолковее других будет и многое помнит.
Когда Сергей зашел в комнату, инженер стоял у окна и видимо наблюдал за бойцами на улице. На стук двери обернулся с явно недовольным видом.
— Что вам надо? — кисло поинтересовался он, узнав Сергея.
— Бросьте товарищ Прутов, не надо из себя разыгрывать оскорбленную невинность. Не время сейчас для этого. Обидами потом посчитаемся, а пока надо кое-что обсудить.
— Неужели? Видимо здорово приперло? Хватай мешок вокзал отходит?
— Нечто вроде этого, — дипломатично сказал Сергей, испытывая сильное желание хорошенько взгреть наглого шпака.
— И что у вас случилось? Судя по этой суете, — инженер кивнул в сторону окна, — нечто экстраординарное. Очередной троцкистский заговор? Военный мятеж? Или просто война началась?
Сергей вздохнул, чтобы успокоиться, и изложил инженеру текущую ситуацию. Точнее, то, что об этой ситуации знал сам.
— Хм, похоже, что подкрадывается пушной северный зверек, — изрек инженер.
Сергей поморщился, с этой идиомой он уже был знаком. — Что ни будь более конструктивное, сказать можете?
— Могу. Я бы на вашем месте не питал особых иллюзий насчет «верного соратника Сталина» товарища Кагановича. Лазарь Моисеевич под контролем Сталина, и Лазарь Моисеевич без оного, как говорят в Одессе, это две большие разницы.
Если он встанет у руля, то дело швах. Человек он не только жестокий, но и крайне дремучий. На одном запугивании и расстрелах войны нам не выиграть, а по другому он не умеет. Кстати, вы знаете, что товарищ Каганович нежно и трепетно относится к своим многочисленным родственникам?
— Что-то такое слышал, — неопределенно ответил Сергей. — И как это относится к обсуждаемому делу?
— А вы слышали, что значительная часть его горячо любимых родственников в настоящее время проживает в Соединенных Штатах?
— Мало ли где у кого родственники проживают. Все знают, что если нужно для дела, то «железный Лазарь» не смотрит где родственники, где не родственники, где евреи, где не евреи.
— А вам не кажется, что теперь ситуация вполне может измениться? В смысле, без Сталина.
— Товарищ Сталин жив, — веско сказал Сергей. — Или вы считаете, что товарищ Каганович заговорщик? Что он стоит во главе этого мятежа?
— Поймите, Сергей. Ситуация сложная. Знаете, над чем я ломал голову все последние дни? А ломал я ее над тем, как бы нам подровнять себе шансы, путем вовлечения США в войну против Германии. А теперь попробуйте перевернуть шахматную доску и войти в положение наших геополитических соперников. Великобритания стоит на пороге страшной катастрофы. Планы американцев, надевшихся хорошенько подзаработать на новой мировой войне, летят ко всем чертям. Вместо того чтобы приобретать и зарабатывать, они будут вынуждены терять и тратить. Надежды и чаяния сионистов в Палестине тоже накрываются медным тазом. Как вы думаете? Все они так и будут спокойно смотреть, как мы нагло уклоняемся от заранее предписанной нам роли пушечного мяса? Я бы на их месте приложил все усилия, чтобы втравить СССР в войну против Гитлера. И знаете, опираясь на кого, я бы это сделал?
— Догадываюсь, — мрачно сказал Сергей.
— Вот и я догадываюсь. Что до Кагановича, то он лично может и не заговорщик. Но по факту, после Сталина и Молотова именно Каганович выдвигается на первую позицию. А это очень плохо, страну данный сапожник точно угробит. Хуже может быть разве только хунта из тупорылых вояк.
— Еще есть товарищ Берия, он тоже член Политбюро.
— Разумеется, я бы тоже предпочел видеть Берия в качестве первого лица. Он отличный управленец, соображает в технике, обладает гибким мышлением. Плохо, что у него нет такого авторитета, как у Сталина. И как политик он, похоже, слабоват, нет у него здоровой диктаторской паранойи. Либерал.
— Думаете?
— Думаю. Иначе не кончил бы жизнь так глупо в нашем 1953 году. Да и у вас тут…. В стране черт знает что происходит, а он в это время оказывается в Тмутаракани. Впрочем, паранойя дело наживное. А что на выздоровление товарища Сталина надежды нет?
— Надежда есть. Ранение хоть и серьезное, но медики обнадеживают.
— Дай-то бог, возвращение товарища Сталина в строй было бы весьма кстати.
Без него стране придется очень тяжело.
— Если его сегодня не убьют, что очень возможно. Да и нас с ним за кампанию.
— Тогда чего вы тут сидите и языком чешете? Действовать надо! Я очень сомневаюсь, что после всех чисток в руках у заговорщиков могут оказаться серьезные силы. Скорее всего, их немного. Нанесены точечные удары в нервные узлы, но пока их креатура не устроится в руководящем кресле, они уязвимы.
Если устранить Кагановича, то вся комбинация рассыплется.
— Как у вас все просто получается! Пойди да ликвидируй члена Политбюро! Вы знаете, чем это пахнет?!?
— Если будем сидеть и ждать, то все равно задница! А так остаются шансы, что Берия вернется и сумеет взять ситуацию под контроль. Кстати, одним Лазарем Моисеевичем не стоит ограничиваться. Лучше для гарантии пустить в расход и прочих членов Политбюро. А то по глупости соберутся, сляпают какой ни будь там идиотский триумвират. Страна потом с ним намается. Подобные схемы управления никогда до добра не доводили.
— Какой вы кровожадный! «Пустить в расход», «устранить», хорошенькое дельце. Тогда ведь мы становимся заговорщиками. Да и как?
— Станешь тут кровожадным, когда песец подкрадывается. Что до вашего последнего вопроса…. Кажется, товарищ Троцкий….
— Он мне не товарищ, — прервал инженера Сергей.
— Ладно, вам не товарищ Троцкий, кажется, говорил, что для революции ему не нужен народ. Хватит, мол, трехсот подготовленный боевиков.
— И где мы вам возьмем этих самых «подготовленных боевиков»?
— Боевики нужны не мне, а вам. Лично я из другого мира, и, считай, уже один раз умер. Во второй раз не страшно. Тем более тут у меня ни друзей, ни родни, только вот Россию жалко. В общем, вам лучше знать, где взять подготовленных боевиков. Есть же, наверное, в Подмосковье базы ОСНАЗа, десантники-парашютисты. Сгоняйте к ним, поговорите по душам. Если надо привезите сюда, покажите им раненного Сталина. Если и это не поможет, расскажите о нас, в смысле гостях их будущего. Покажите имеющиеся артефакты. Проинформируйте товарищей, как все происходило у нас, и чем эта заваруха может кончиться для страны у вас. Я со своей стороны готов помочь в уговорах. Действуйте, блин, пока возможность есть! Не ждите у моря погоды!
Из комнаты инженера Сергей вышел в задумчивости. Вспомнились слова одного хорошего знакомого, оперуполномоченного из 2-го отдела. Тот в изрядном подпитии утверждал, что всякие там «прекраснодушные интеллигенты» на самом деле и являются самыми страшными людьми. — Запомни, Серега, — говорил он заплетающимся языком. — Если какая интеллигентская сволочь начнет рассуждать о слезе ребенка и неизмеримой ценности человеческой жизни, то всегда подразумевается только слеза ее собственного ребенка и единственная и неповторимая жизнь именно этой сволочи. На всех остальных этой публике начхать, как бы красиво они не говорили. И когда эти слабенькие, несчастненькие гуманисты-интеллигентики дорываются до власти, то кровушка людская рекой льется.
Вот и инженер туда же. Сам-то, небось, в жизни и курицы не зарезал, а как легко о ликвидациях рассуждает. И насчет того, что ему ничего не страшно — наверняка вранье. Его бы на допрос к ежовским следователям, глядишь, пришел бы в разум.
Чем интересно ему товарищ Калинин не угодил? И товарищ Жданов и товарищ Ворошилов?
Впрочем, в чем-то инженер и прав. Скорее всего, за спиной заговорщиков именно Каганович. Как древние говорили: «Qui prodest?» — кому выгодно?
Значит нельзя допустить, чтобы он получил власть. Но сделать это нормальным путем непросто. Товарищ Каганович долго занимался «кадровыми вопросами», поэтому у него везде свои люди. Остается только тот путь, что предлагал инженер. Сергей перебрал в уме возможные кандидатуры на роль «подготовленных боевиков». В последнее время, с учетом полученной от «гостей» информации, части ОСНАЗа разных видов формировались и обучались очень активно. Данные об этом в ОИБ имелись. Пару тройку командиров Сергей неплохо знал. Лучше всего подошел бы Иван Березов, но он со своим отрядом в Белоруссии. Далековато, поэтому отпадает. Еще Олег Веселов, но тот вроде вообще на Дальнем востоке. А в Подмосковье кто? Сергей поморщился. В Подмосковье из знакомых был только Сансаныч, то есть Александр Александрович Берглезов. Его отдельный батальон ОСНАЗа, если верить Вадику, базировался километрах в двадцати от Усадьбы. Точнее батальон-то был не его, не дорос пока Сансаныч до таких командных высот, но роту ему доверили. А батальон подходящий, готовился специально для диверсионных действий в тылу врага. В числе прочего бойцов натаскивали на разгром вражеских штабов и гражданских учреждений, а так же на захват и ликвидацию высоких шишек оные возглавляющих. То есть, то, что в данной ситуации нужно. Проблема в том, что текущие отношения с Сансанычем были далеко не безоблачными. В лучшие времена они плотно корешились, но потом между приятелями пробежала черная кошка. Кошку звали Людмилой, и ее переход от Сансаныча к Сергею привел в итоге к неприятной сцене. До мордобоя дело тогда не дошло, но поссорились приятели основательно. Конечно, Людмилу он и сам уже полгода не видел. С тех самых пор, когда его в Кремле заперли. Только позвонил по телефону и сообщил, что, согласно приказу, отбывает далеко-далеко. Ну и пару писем написал для порядка, чтобы не обижать подругу. Она, кстати, на них не ответила. Так что вполне возможно, что сейчас снова с Сансанычем. Или еще с кем. Свято место, как известно, пусто не бывает, а Людочка девушка весьма раскованная.
При таком раскладе заявляться к Сансанычу с убойными (в прямом смысле слова) предложениями очень не хотелось. С другой стороны, Людочка это Людочка, а долг это долг. Ставки в этой игре так высоки, что всякие там гулящие Людочки на этом фоне смотрятся бледновато. Сансаныч должен понять. Хотя суть вопроса такова, что и безо всяких Людочек первым желанием нормального человека будет завернуть мне руки за спину, и препроводить куда следует. Опять же его комбат, того я совсем не знаю. Мало ли что за птица, а без его согласия, скорее всего ничего не получится.
Еще трудность — как покинуть расположение? Сделать это можно только через Власика, а он хрен кого отсюда выпустит. Перепуган, похоже, основательно. Заподозрит, что я сразу побегу к заговорщикам докладывать, где он товарища Сталина укрыл. Был бы Кобулов на его месте…. Да что теперь мечтать….
Сергей посмотрел на часы, уже около пяти утра. Время уходит, надо что-то решать.
В коридоре появился Вадик, быстро подошел.
— Медики вынули пулю. Говорят, что операция прошла удачно. Говорят, что состояние товарища Сталина стабильное.
— Это замечательно! — обрадовался Сергей. — Хоть какие-то хорошие новости. А как с нашими делами?
— С врачом поговорил. Ты прав, этот препарат, в самом деле, может здорово помочь. Таблетки у меня, — Вадик похлопал себя по нагрудному карману. — А что у тебя? Поговорил с инженером? Что-то путное он присоветовал?
— Поговорить-то я поговорил, и посоветовать-то он посоветовал. Только….
— Что «только»? Говори уж….
— Знаешь, Вадик, не буду я тебе ничего говорить. Больно дело тухлое. Лучше я сам, один за все отвечу. Меньше будешь знать — больше проживешь. А ты лучше придумай, как товарища Сталина этим лекарством обеспечить.
— Что? Так хреново? — помрачнел Вадик.
— Еще хуже, чем ты думаешь! Ладно, как говорится, не поминайте лихом. Пойду с Власиком говорить. Если после этого разговора меня выведут во двор и прислонят к стенке, то прошу считать погибшим на боевом посту.
— Хорошо, Серега. Давай, действуй, может еще обойдется. — Друзья обнялись. Сергей повернулся и пошел.
— Ни пуха, ни пера! — пожелал Вадик ему вслед.
— К черту! — не оборачиваясь, ответил Сергей.
Глава 7
Вырваться из Усадьбы Сергею все же удалось. Правда, бока ему в машине теперь грели люди Власика, что порядком омрачало радость победы.
Разговор с начальником 1-го отдела ГУГБ оказался непростым. Сначала Сергея просто не пускала охрана. Потом пустила, но, матюгающий по телефону какого-то там комиссара Власик, отмахивался и не хотел говорить. Потом все же начал слушать, но не успел Сергей изложить свои предложения даже на треть, как его приказали арестовать. Так что вместо продолжения разговора он оказался в камере, без оружия, зато с полудюжиной синяков на теле. Впрочем, просидел он там меньше часа. Минут через сорок Сергея снова предстал пред светлы очи начальника сталинской охраны. Как выяснилось позже, столь резкая перемена была вызвана тем, что в шесть утра по радио было передано правительственное сообщение. Зачитал сообщение товарищ Микоян по поручению Советского правительства и его нового главы товарища Кагановича. Как следовало из сообщения, новый глава государства был назначен на экстренном совместном заседании Политбюро ЦК ВКП (б) и Президиума Верховного Совета СССР.
В сообщении говорилось о злодейском убийстве троцкистскими заговорщиками любимого Вождя Советского народа товарища Сталина, зампреда СНК товарища Молотова и еще нескольких ответственных товарищей. Так же была сказано, что, несмотря на подлые убийства, попытка заговорщиков захватить власть в стране полностью провалилась. Обезглавить народ и партию им не удалось, ибо у Вождя остались достойные соратники. Эти соратники уверенной рукой поведут Советский народ по пути Ленина-Сталина, а уцелевшие заговорщики понесут суровую кару.
Но в тот момент Сергей этого еще не знал и с удивлением смотрел на Власика. За прошедший неполный час Власик очень изменился. Прямо как-то поник за столом, по лицу катился пот. Не поднимая глаз, он глухо сказал, — По радио объявили, что Сталин мертв. Они думают, что убили его. У охраны был приказ драться насмерть и поджечь дачу, если дело обернется плохо. Но скоро разберутся. Я многим звонил….
— Сволочи! — Власик стукнул по столу кулаком. — Они успели сообщить чуть ли не всей Москве, что это я заговорщик, что это лично я убил товарища Сталина и сбежал. Мне никто не верит!
— Кто «они»? — тихо спросил Сергей. Дальнейший разговор протекал в более конструктивном духе, чем состоявшийся час назад. В итоге удалось достичь определенного соглашения, что сделало возможным дальнейшие действия. Хотя своих людей в попутчики Власик ему все-таки навязал. Сергей прекрасно понимал, что только отчаянное положение заставило Власика согласиться на эту авантюру. Честно говоря, шансы на успех и самому ему представлялись мизерными. Но попробовать все же стоило, ибо терять на самом деле было нечего. Живых свидетелей убийства товарища Сталина заговорщики все равно не оставят. Радовало только то, что перед самым выездом к Сергею подбежал Вадик и сунул в руки пакет.
— Держи, мы успели сделать и отпечатать несколько снимков товарища Сталина: в кровати, перевязанного, в окружении врачей. Может пригодиться. Только карточки еще мокрые, смотри, чтобы не слиплись.
— Спасибо, — искренне поблагодарил друга Сергей, — а я и не додумался!
В расположение батальона ОСНАЗ их машину не пустили, но согласились вызвать Сансаныча к КПП. Ждать пришлось четверть часа. Все это время Сергей дергался, как на иголках, чувствуя, как уходят драгоценные минуты.
— Вот уж не ожидал тебя тут увидеть, — с неприязнью сказал Сансаныч, покосившись на сопровождающих Сергея сержантов. — Чего надо? Быстро говори и канай отсюда, не до тебя сейчас. Слышал, небось, что в стране творится?
— Слушай, Сансаныч, мне на твою надутую рожу тоже смотреть не слишком приятно. Но, как ты верно заметил, сейчас не до того. Поэтому засунь свои обиды в задницу и слушай, что я тебе скажу.
— Говори, — хмыкнул Сансаныч.
— Все что болтали по радио — вранье. Товарищ Сталин жив. Его раненного привезли нам на Объект. Сделали операцию, вынули пулю. Медики говорят, что его жизнь вне опасности.
— Не врешь? — с подозрением спросил Сансаныч. — А где Власик? Тут слушок прошел, что это он Сталина и завалил.
— Тоже вранье! Он его к нам и привез. Говорит, боялся, что Кремле добьют. И, судя по всему, был прав.
— А чем докажешь?
— А вот! — Сергей достал фото, которые по дороге сушили на коленях. — Если и этому не поверишь, то можешь сам съездить и посмотреть. Или послать кого для экономии времени. Оно сейчас дорого.
— Допустим, — сказал Сансаныч, внимательно рассмотрев фото. Лицо у него было на редкость кислое. — А от меня чего надо?
— Надо с твоим комбатом переговорить. Он надеюсь на месте? Воскресенье все-таки.
— Туточки! А ты не боишься, что он тебя повязать прикажет?
— А плевать! Мне особо терять нечего, а так есть шанс.
— Ну, ну, тогды поехали. Вот только оружие соколики сдайте.
Сергей оглянулся на сопровождающих, те синхронно помотали головами.
— Что не хотите? — лениво поинтересовался Сансаныч. — А чего так? Что это, кстати, за фраеры с тобой?
— Люди Власика, — сообщил Сергей. — У них приказ пристрелить меня, если вдруг рвану к заговорщикам, дабы выдать место, где товарища Сталина прячут. А без оружия, как ты понимаешь, сделать это будет сложно.
— Люди Власика, говоришь? — переспросил Сансаныч, спокойно оглядев сержантов, положивших руки на кобуры. — Из личной охраны Вождя? Серьезные, надо думать, ребята. Подготовленные.
Ответить Сергей не успел, ибо земля неожиданно ушла из-под его ног. Когда он со стоном сумел подняться, двое бойцов с КПП деловито вязали руки валявшимся на земле людям Власика, а Сансаныч подталкивал в шею уже связанного водителя машины. Сергей бросил взгляд на свою кобуру — пистолета там естественно не было.
— Слабаки! — констатировал Сансаныч, подойдя ближе. — Понабрали олухов с чистыми анкетами, понятно, почему вождей стреляют все кому не лень. Или они не из охраны?
Сансаныч полез в карман к одному из сержантов и вытянул оттуда удостоверение.
— Гляди-ка ты, в самом деле, не соврал.
— Ну что? — повернулся он к Сергею. — Теперь поедем, поговорим? Надеюсь, ты на меня не в обиде? Сам понимаешь, дело такое….
— Чего уж тут, — морщась от боли, сказал Сергей. — Понимаю. А ты и рад стараться.
— На том стоим! — усмехнулся Сансаныч.
В штабе батальона Сергею опять же пришлось прождать минут десять под охраной бойца, пока Сансаныч говорил с комбатом наедине. Потом его завели в помещение. Комбат сидел за столом, и рассматривал те самые фотографии, Сансаныч устроился рядом на стуле.
— Ты садись, капитан, — поднял комбат худое, с нездоровой желтизной лицо.
— Любопытную историю мне тут рассказали. В общем-то, я в нее почти верю…. Вот только «почти» не считается. Я должен быть точно уверен.
Сергей пожал плечами, — никто и не ждал, что вы так сразу поверите. Съездите и сами убедитесь. Это предусмотрено. Только вот время. Лучше пошлите человека, которому вполне доверяете, а с ним радиста с рацией. Если все правда, то он передаст вам условный сигнал. Если не передаст, значит, я соврал. Тогда можете хоть расстрелять.
— Неплохая идея, — кивнул комбат, — только вот рация в батальоне пока только одна. По штату должно быть три, но пока не получили.
— А радист у вас тоже один? На Объекте есть пара сильных радиопередатчиков. Можно воспользоваться ими.
— Добро. Комбат повернулся к Сансанычу, — вызови мне быстро лейтенанта Скворцова и Володьку-радиста. — Сансаныч кивнул и вышел.
— А теперь, сынок, давай побеседуем о главном. Скажи-ка мне с чувством, с толком, с расстановкой какого черта ты от нас хочешь? Чтобы мой батальон усилил охрану Сталина? Так это ерунда! В такой ситуации, что один батальон, что два — один хрен.
— Нет, вообще-то у меня был другой план. Сергей быстро изложил комбату свои мысли на этот счет. Тот с непроницаемым лицом выслушал, потом захохотал.
— И эту хренотень ты называешь «планом»? Так я тебе сразу скажу — глупая затея. Прорываться к Кремлю придется с боем, ибо сейчас в Москве все настороже. А в самом Кремле, как ты должен знать, приличный гарнизон. И он будет готов к обороне.
— Но вы же ОСНАЗ!
— Мы ОСНАЗ, но не волшебники. К тому же батальон сформирован только два месяца назад. Есть, конечно, неплохой костяк, но большая часть бойцов — необученная зелень.
Сергей задумался. — А если с воздуха, в смысле, с парашютами?
— Ты бы еще Кремль артиллерией накрыть предложил, это куда реальнее. У тебя есть свободные самолеты на примете? Вот и у меня нет. Их придется захватывать, что непросто. А если и захватим, то шум будет, предупредят ПВО. Истребители собьют нас, как нефиг делать. А если и прорвемся, то большую часть десанта перестреляют в воздухе. Остальных без особых усилий добьет гарнизон. Они там дома и все ходы-выходы знают. Но главное не это. С чего ты вообще взял, что объекты акции находятся в Кремле?
— А где им еще быть? — удивленно спросил Сергей.
— Ну, уж всяко не в Кремле. Разве только у них есть возможность полностью заменить всю его охрану, но это вряд ли. Без этого они в Кремль не сунутся.
— Но Власик…
— Власик паникер! Ему не стоило вывозить товарища Сталина из Кремля. Если сомневался в тамошних медиках, то мог привезти со стороны. Сам рассуди, если бы кремлевская охрана была под контролем заговорщиков, то их бы из Кремля вообще не выпустили. А Власик запаниковал. Теперь охрана гадает, что именно произошло. То ли товарищ Сталин ранен, то ли убит, где его тело, где Власик, кому верить? Сплошные вопросы. Но если мы атакуем, то они будут защищать Кремль в любом случае.
— И что делать?
— Нам нужны сведения о дислокации объектов, нам нужно время на планирование, нам нужно время на подготовку.
— Времени нет, — заметил Сергей, — если заговорщики закрепятся у власти, то потом ничего не поможет.
— Это верно. Надо их придержать. Надо ввести в сомнение на их счет командиров военных частей и органов. Есть у меня одна мыслишка. Тут неподалеку, у станции Чкаловская стоит радиостанция ВЦСПС. Был я там пару раз, охрана плевая. Даже убивать никого не придется, просто повяжем. Сигнал туда идет по специальному кабелю из Радиокомитета, но есть маленькая резервная студия на самой станции.
— Вы хотите выйти в эфир с сообщением, что товарищ Сталин жив? Да, это вариант. Только поверят ли люди? У заговорщиков все серьезно: выступал Микоян от имени Политбюро и Президиума. А мы от чьего имени вещать будем?
Разговор с начальником 1-го отдела ГУГБ оказался непростым. Сначала Сергея просто не пускала охрана. Потом пустила, но, матюгающий по телефону какого-то там комиссара Власик, отмахивался и не хотел говорить. Потом все же начал слушать, но не успел Сергей изложить свои предложения даже на треть, как его приказали арестовать. Так что вместо продолжения разговора он оказался в камере, без оружия, зато с полудюжиной синяков на теле. Впрочем, просидел он там меньше часа. Минут через сорок Сергея снова предстал пред светлы очи начальника сталинской охраны. Как выяснилось позже, столь резкая перемена была вызвана тем, что в шесть утра по радио было передано правительственное сообщение. Зачитал сообщение товарищ Микоян по поручению Советского правительства и его нового главы товарища Кагановича. Как следовало из сообщения, новый глава государства был назначен на экстренном совместном заседании Политбюро ЦК ВКП (б) и Президиума Верховного Совета СССР.
В сообщении говорилось о злодейском убийстве троцкистскими заговорщиками любимого Вождя Советского народа товарища Сталина, зампреда СНК товарища Молотова и еще нескольких ответственных товарищей. Так же была сказано, что, несмотря на подлые убийства, попытка заговорщиков захватить власть в стране полностью провалилась. Обезглавить народ и партию им не удалось, ибо у Вождя остались достойные соратники. Эти соратники уверенной рукой поведут Советский народ по пути Ленина-Сталина, а уцелевшие заговорщики понесут суровую кару.
Но в тот момент Сергей этого еще не знал и с удивлением смотрел на Власика. За прошедший неполный час Власик очень изменился. Прямо как-то поник за столом, по лицу катился пот. Не поднимая глаз, он глухо сказал, — По радио объявили, что Сталин мертв. Они думают, что убили его. У охраны был приказ драться насмерть и поджечь дачу, если дело обернется плохо. Но скоро разберутся. Я многим звонил….
— Сволочи! — Власик стукнул по столу кулаком. — Они успели сообщить чуть ли не всей Москве, что это я заговорщик, что это лично я убил товарища Сталина и сбежал. Мне никто не верит!
— Кто «они»? — тихо спросил Сергей. Дальнейший разговор протекал в более конструктивном духе, чем состоявшийся час назад. В итоге удалось достичь определенного соглашения, что сделало возможным дальнейшие действия. Хотя своих людей в попутчики Власик ему все-таки навязал. Сергей прекрасно понимал, что только отчаянное положение заставило Власика согласиться на эту авантюру. Честно говоря, шансы на успех и самому ему представлялись мизерными. Но попробовать все же стоило, ибо терять на самом деле было нечего. Живых свидетелей убийства товарища Сталина заговорщики все равно не оставят. Радовало только то, что перед самым выездом к Сергею подбежал Вадик и сунул в руки пакет.
— Держи, мы успели сделать и отпечатать несколько снимков товарища Сталина: в кровати, перевязанного, в окружении врачей. Может пригодиться. Только карточки еще мокрые, смотри, чтобы не слиплись.
— Спасибо, — искренне поблагодарил друга Сергей, — а я и не додумался!
В расположение батальона ОСНАЗ их машину не пустили, но согласились вызвать Сансаныча к КПП. Ждать пришлось четверть часа. Все это время Сергей дергался, как на иголках, чувствуя, как уходят драгоценные минуты.
— Вот уж не ожидал тебя тут увидеть, — с неприязнью сказал Сансаныч, покосившись на сопровождающих Сергея сержантов. — Чего надо? Быстро говори и канай отсюда, не до тебя сейчас. Слышал, небось, что в стране творится?
— Слушай, Сансаныч, мне на твою надутую рожу тоже смотреть не слишком приятно. Но, как ты верно заметил, сейчас не до того. Поэтому засунь свои обиды в задницу и слушай, что я тебе скажу.
— Говори, — хмыкнул Сансаныч.
— Все что болтали по радио — вранье. Товарищ Сталин жив. Его раненного привезли нам на Объект. Сделали операцию, вынули пулю. Медики говорят, что его жизнь вне опасности.
— Не врешь? — с подозрением спросил Сансаныч. — А где Власик? Тут слушок прошел, что это он Сталина и завалил.
— Тоже вранье! Он его к нам и привез. Говорит, боялся, что Кремле добьют. И, судя по всему, был прав.
— А чем докажешь?
— А вот! — Сергей достал фото, которые по дороге сушили на коленях. — Если и этому не поверишь, то можешь сам съездить и посмотреть. Или послать кого для экономии времени. Оно сейчас дорого.
— Допустим, — сказал Сансаныч, внимательно рассмотрев фото. Лицо у него было на редкость кислое. — А от меня чего надо?
— Надо с твоим комбатом переговорить. Он надеюсь на месте? Воскресенье все-таки.
— Туточки! А ты не боишься, что он тебя повязать прикажет?
— А плевать! Мне особо терять нечего, а так есть шанс.
— Ну, ну, тогды поехали. Вот только оружие соколики сдайте.
Сергей оглянулся на сопровождающих, те синхронно помотали головами.
— Что не хотите? — лениво поинтересовался Сансаныч. — А чего так? Что это, кстати, за фраеры с тобой?
— Люди Власика, — сообщил Сергей. — У них приказ пристрелить меня, если вдруг рвану к заговорщикам, дабы выдать место, где товарища Сталина прячут. А без оружия, как ты понимаешь, сделать это будет сложно.
— Люди Власика, говоришь? — переспросил Сансаныч, спокойно оглядев сержантов, положивших руки на кобуры. — Из личной охраны Вождя? Серьезные, надо думать, ребята. Подготовленные.
Ответить Сергей не успел, ибо земля неожиданно ушла из-под его ног. Когда он со стоном сумел подняться, двое бойцов с КПП деловито вязали руки валявшимся на земле людям Власика, а Сансаныч подталкивал в шею уже связанного водителя машины. Сергей бросил взгляд на свою кобуру — пистолета там естественно не было.
— Слабаки! — констатировал Сансаныч, подойдя ближе. — Понабрали олухов с чистыми анкетами, понятно, почему вождей стреляют все кому не лень. Или они не из охраны?
Сансаныч полез в карман к одному из сержантов и вытянул оттуда удостоверение.
— Гляди-ка ты, в самом деле, не соврал.
— Ну что? — повернулся он к Сергею. — Теперь поедем, поговорим? Надеюсь, ты на меня не в обиде? Сам понимаешь, дело такое….
— Чего уж тут, — морщась от боли, сказал Сергей. — Понимаю. А ты и рад стараться.
— На том стоим! — усмехнулся Сансаныч.
В штабе батальона Сергею опять же пришлось прождать минут десять под охраной бойца, пока Сансаныч говорил с комбатом наедине. Потом его завели в помещение. Комбат сидел за столом, и рассматривал те самые фотографии, Сансаныч устроился рядом на стуле.
— Ты садись, капитан, — поднял комбат худое, с нездоровой желтизной лицо.
— Любопытную историю мне тут рассказали. В общем-то, я в нее почти верю…. Вот только «почти» не считается. Я должен быть точно уверен.
Сергей пожал плечами, — никто и не ждал, что вы так сразу поверите. Съездите и сами убедитесь. Это предусмотрено. Только вот время. Лучше пошлите человека, которому вполне доверяете, а с ним радиста с рацией. Если все правда, то он передаст вам условный сигнал. Если не передаст, значит, я соврал. Тогда можете хоть расстрелять.
— Неплохая идея, — кивнул комбат, — только вот рация в батальоне пока только одна. По штату должно быть три, но пока не получили.
— А радист у вас тоже один? На Объекте есть пара сильных радиопередатчиков. Можно воспользоваться ими.
— Добро. Комбат повернулся к Сансанычу, — вызови мне быстро лейтенанта Скворцова и Володьку-радиста. — Сансаныч кивнул и вышел.
— А теперь, сынок, давай побеседуем о главном. Скажи-ка мне с чувством, с толком, с расстановкой какого черта ты от нас хочешь? Чтобы мой батальон усилил охрану Сталина? Так это ерунда! В такой ситуации, что один батальон, что два — один хрен.
— Нет, вообще-то у меня был другой план. Сергей быстро изложил комбату свои мысли на этот счет. Тот с непроницаемым лицом выслушал, потом захохотал.
— И эту хренотень ты называешь «планом»? Так я тебе сразу скажу — глупая затея. Прорываться к Кремлю придется с боем, ибо сейчас в Москве все настороже. А в самом Кремле, как ты должен знать, приличный гарнизон. И он будет готов к обороне.
— Но вы же ОСНАЗ!
— Мы ОСНАЗ, но не волшебники. К тому же батальон сформирован только два месяца назад. Есть, конечно, неплохой костяк, но большая часть бойцов — необученная зелень.
Сергей задумался. — А если с воздуха, в смысле, с парашютами?
— Ты бы еще Кремль артиллерией накрыть предложил, это куда реальнее. У тебя есть свободные самолеты на примете? Вот и у меня нет. Их придется захватывать, что непросто. А если и захватим, то шум будет, предупредят ПВО. Истребители собьют нас, как нефиг делать. А если и прорвемся, то большую часть десанта перестреляют в воздухе. Остальных без особых усилий добьет гарнизон. Они там дома и все ходы-выходы знают. Но главное не это. С чего ты вообще взял, что объекты акции находятся в Кремле?
— А где им еще быть? — удивленно спросил Сергей.
— Ну, уж всяко не в Кремле. Разве только у них есть возможность полностью заменить всю его охрану, но это вряд ли. Без этого они в Кремль не сунутся.
— Но Власик…
— Власик паникер! Ему не стоило вывозить товарища Сталина из Кремля. Если сомневался в тамошних медиках, то мог привезти со стороны. Сам рассуди, если бы кремлевская охрана была под контролем заговорщиков, то их бы из Кремля вообще не выпустили. А Власик запаниковал. Теперь охрана гадает, что именно произошло. То ли товарищ Сталин ранен, то ли убит, где его тело, где Власик, кому верить? Сплошные вопросы. Но если мы атакуем, то они будут защищать Кремль в любом случае.
— И что делать?
— Нам нужны сведения о дислокации объектов, нам нужно время на планирование, нам нужно время на подготовку.
— Времени нет, — заметил Сергей, — если заговорщики закрепятся у власти, то потом ничего не поможет.
— Это верно. Надо их придержать. Надо ввести в сомнение на их счет командиров военных частей и органов. Есть у меня одна мыслишка. Тут неподалеку, у станции Чкаловская стоит радиостанция ВЦСПС. Был я там пару раз, охрана плевая. Даже убивать никого не придется, просто повяжем. Сигнал туда идет по специальному кабелю из Радиокомитета, но есть маленькая резервная студия на самой станции.
— Вы хотите выйти в эфир с сообщением, что товарищ Сталин жив? Да, это вариант. Только поверят ли люди? У заговорщиков все серьезно: выступал Микоян от имени Политбюро и Президиума. А мы от чьего имени вещать будем?