Страница:
— Не волнуйся, — сказал ему шаман более добрым голосом. — Я постараюсь сделать так, чтобы к тебе больше никто не приставал и чтобы у тебя было достаточно пищи, чтобы ты не страдал от холода и голода. Будет лучше, если вы научитесь заботиться о себе, но ради безопасности соседей кому-то придется присматривать за вами.
— Да, — сказал Такс, не поднимая на него глаза.
— Когда Юммейк станет лучше, скажи ей, чтобы она зашла ко мне.
— Зачем?
— Не задавай мне вопросов.
— Ты не можешь ей помочь?
Трубач фыркнул, и его широкий рот с тонкими губами скривился.
— Я пытался это сделать и попытаюсь еще раз. А сейчас уходи. Мне нужно кое о чем подумать.
Такс поднялся. Трубач все еще смотрел вдаль. Его лицо не оправилось от гримасы, и его костлявые пальцы были сплетены вместе. Такс понимал, что тот размышлял о Юммейк. Он взял свою одежду и вышел в яркий зимний ветреный день.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Да, — сказал Такс, не поднимая на него глаза.
— Когда Юммейк станет лучше, скажи ей, чтобы она зашла ко мне.
— Зачем?
— Не задавай мне вопросов.
— Ты не можешь ей помочь?
Трубач фыркнул, и его широкий рот с тонкими губами скривился.
— Я пытался это сделать и попытаюсь еще раз. А сейчас уходи. Мне нужно кое о чем подумать.
Такс поднялся. Трубач все еще смотрел вдаль. Его лицо не оправилось от гримасы, и его костлявые пальцы были сплетены вместе. Такс понимал, что тот размышлял о Юммейк. Он взял свою одежду и вышел в яркий зимний ветреный день.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На базаре красные с желтым навесы трепетали над прилавками богатых купцов. Бедные продавцы сидели на земле, и их товары лежали перед ними на циновках, сплетенных из соломы. Въехав через ворота, Дитрик с любопытством посмотрел на двойной ряд прилавков. Такса тут не было, и Ардарик станет на него злиться за опоздание. Он повернулся, чтобы посмотреть на снежное укрепление. Там никого не было, и одна стена осела. Дитрик слез с коня и посмотрел на ворота, надеясь там застать Такса. Он не знал ни одного из двух караульных гуннов, сидевших на платформе у лебедки для приведения в движение ворот. Он не знал, куда ему еще заглянуть, чтобы разыскать Такса. Он может сейчас находиться в деревне гуннов. Или он может дежурить во дворце. Дитрик был внутри дворца один раз в жизни. Он оставил коня и медленно пошел к крыльцу.
Прислонив копье к стене, дежурный гунн сидел на корточках у дверей и кончиком маленького ножа что-то вырезал из полоски кожи. Когда Дитрик приблизился к нему, он посмотрел на него, но выражение его лица не изменилось. Дитрик его не узнал. Гунн повернулся, открыл дверь и что-то прокричал по-гуннски в прихожую. Не глядя на Дитрика, он снова занялся своим делом.
Дверь открылась пошире, и оттуда вышел Яя.
— Что хочешь? — спросил он холодным голосом.
— Мой отец король Ардарик прислал меня, чтобы я привез с собой Такса. Они должны поговорить.
Дитрик разозлился, что Яя так плохо говорит по-германски. Все гунны знали германский язык. Яя широко открыл глаза.
— Куда везти… туда?
Он кивнул в направлении деревни гепидов.
— Каган приказал…
— Такс не едет.
— Каган сказал, что он должен выполнять приказы моего отца.
Яя какое-то время смотрел на него, потом хлопнул в ладоши и что-то сказал караульному. Тот отложил в сторону свою работу и ответил ему. Яя подошел ближе к Дитрику.
— Такс там. — Он показал на другую сторону дворца. — Там, позади. Он не идет. Ты слушать.
Он развернулся и пошел в прихожую. Дверь за ним захлопнулась.
Дитрик пошел со своим конем за угол. Дворец кагана занимал столько же места, сколько и весь огороженный двор его отца. Вокруг дворца можно было ездить на коне. Повернув за угол, он вошел во двор, где росли три дуба. Несколько ребятишек играли в мяч, но Такса там не было видно. Держась ближе к дворцу и стараясь не проходить близко от детей, он дошел до конца этой стены и еще раз повернул за угол.
Там между стеной дворца и ограждением располагалась небольшая кузница. Дитрик слышал потрескивание мехов, и над пламенем тонкой струйкой поднимался дым. Вокруг кузницы стояли люди, и среди них был Такс. Дитрик поспешил вперед, таща за собой коня.
— Такс!
Такс повернулся и помахал ему рукой. Дитрик в ответ отдал ему салют. Он оставил лошадь и пошел к людям, улыбаясь Таксу.
— Мой отец сказал…
Внезапно он понял, что находится в присутствии кагана. У него перехватило горло. Он посмотрел в узкие глаза кагана, но не смог ни о чем подумать. Каган был такого же роста, как и Дитрик, но очень плотный и широкий, как дуб. Дитрик оторвал от него взгляд и уставился на землю.
— Продолжай, — на германском сказал ему каган. Дитрик осторожно посмотрел и увидел, что они все смотрят на что-то. Он подошел ближе.
Рядом с каганом и Таксом было еще четверо людей — молодой юноша, стоявший рядом с каганом, германец и двое гуннов. Дитрик не сводил с кагана взгляда. Он обнял плечи юноши, и тот ласково прислонился щекой к груди кагана. Это, видимо, был один из его принцев. Щеки мальчика были гладкими, без ритуальных шрамов. Может, к сыновьям кагана не относились так жестоко с самого рождения. Он тайком глянул на кагана и увидел на его щеках глубокие сморщенные старые шрамы. Потом Дитрик снова посмотрел в узкие черные глазки кагана.
— Такс, — сказал каган, — это сын Ардарика, не так ли?
— Да, Аттила, — подтвердил Такс.
— Ты мало похож на своего отца, — заметил каган. Он перевел взгляд на гунна у очага.
— Почему ты до сих пор не готов?
Гунн что-то ему ответил. Дитрик вытянул шею, чтобы лучше все рассмотреть. Одной рукой гунн раздувал меха. И угли горели ярко, как зимние ягоды рябины. Другой рукой он переворачивал лезвие меча, держа его в пламени. Дитрик подумал, если он перегреет лезвие, оно просто лопнет. Он был рад, что знает это. Ему так хотелось сказать это вслух. Гунн вытащил меч из пламени и плюнул на лезвие. Комок слюны с треском исчез, и гунн поднял глаза на кагана.
— Хрольд, ты видишь?
Германец кивнул, не изменив выражения лица. Каган зло посмотрел на него, и он дернулся.
— Я смотрю, мой каган. Он поклонился.
— Хорошо.
Каган положил руку на плечо другого гунна. Тот молча стоял между каганом и Таксом.
Мужчина шагнул ближе к кузнице, и Дитрик понял, что того ждет наказание. Этот молчаливый гунн что-то украл у германца Хрольда. У Дитрика желудок сжал спазм. Он быстро посмотрел на маленького принца. Тот прижался щекой к одежде кагана, зажав в руке полу отцовской одежды. Дитрик снова посмотрел на огонь.
Обвиняемый человек положил правую руку на дубовый стол, стоявший перед ним. Взяв меч обеими руками, кузнец отсек ему руку. Ему пришлось ударять несколько раз. После каждого удара кузнец прикладывал раскаленное лезвие к ране. Дитрик закашлялся — запах был ужасный!
Кузнец нанес сильный удар, и рука упала в грязь под ноги кагану. Пока кузнец очищал меч, виновный стоял у стола. Голова у него была опущена, и обугленная культя его руки оставалась на деревянном столе. Дитрик перекрестился. Гунн выпрямился и повернулся к кагану. Лицо у него посерело, и ресницы трепетали, как будто он был готов упасть в обморок. Он неловко преклонил колена в грязи и наклонил голову, прижав щеку к меховому сапогу кагана. Потом медленно поднялся на ноги и пошел прочь, постоянно спотыкаясь.
Каган что-то резко сказал по-гуннски своему сыну, указав ему вниз. Мальчик наклонился, поднял руку и побежал за наказанным гунном. Дитрик повернул голову, чтобы все видеть. Мальчик позвал его, и человек остановился и повернулся к нему. Мальчик подбежал к нему и отдал руку, и когда человек снова двинулся, он пошел вместе с ним. Дитрик перевел дух и увидел, что каган смотрит на него.
— Ты искал Такса?
— Мой отец хочет поговорить с ним, мой каган. — Иди!
Он жестом послал Такса с Дитриком. Такс сказал:
— В ваш лагерь? Но, я… Аттила, должен ли я ехать в их лагерь?
Каган повернулся.
— Да, если он так желает. О, я понимаю…
Он развернулся своим массивным торсом к Дитрику:
— Поезжайте на перекресток перед вашим лагерем, и пусть твой отец встретит его там. Хрольд, ты можешь идти.
Мальчик возвращался к ним, и каган его ждал и улыбался. Когда мальчик подошел к нему, он протянул руку и погладил гладкие щеки мальчика.
— Ты сделаешь так, как он сказал? — спросил Такс, подходя к Дитрику.
— Что?
Такс посмотрел в том направлении, откуда приехал Дитрик. Тот пошел за конем, глядя на солнце над стеной частокола. Он достал империал из кожаного мешочка, потер монетку между указательным и большим пальцами и отдал монету Таксу, когда тот приблизился к нему.
— Я забыл отдать тебе ее в тот день.
— Спасибо, — ответил пораженный Такс. — Спасибо.
Он спрятал монету в карман куртки из свалявшегося серого меха.
— Ты сможешь привезти Ардарика, чтобы мне не нужно было ехать в ваш лагерь?
Дитрик обиженно ответил:
— Ты считаешь, что это западня, не так ли? Ты думаешь, что я все рассказал отцу и он хочет, чтобы ты приехал в нашу деревню, чтобы он мог захватить тебя?!
— Ну…
Они повернули за угол дворца, и Такс посмотрел на него:
— Ты знаешь, что случится, если германец поймает хунну, который что-то у него украл. Хрольд сам поймал этого гунна, и кагану пришлось наказать его в соответствии с законом. Если бы ты был на моем месте, о чем бы ты подумал?
— Если бы я все рассказал отцу, он бы захотел поймать всех остальных, не только тебя. Ты же знаешь, что мне известны их имена.
Такс огляделся, потом приложил к губам два пальца и свистнул.
— Если ты говоришь, что там нет западни, я тебе верю. Но почему ты ничего не сказал ему?
Он сел на ступеньки крыльца и подтянул собранный мягкий верх сапог до колен.
— Но я верю тому, что ты мне сказал.
Яя вышел из входной двери дворца и пошел к Таксу. Он громко топал по деревянному полу. Такс посмотрел на него. Яя что-то ему сказал, но Такс ответил ему одним словом. Яя спрыгнул с крыльца, повернул за угол и пошел к кагану.
— Сколько времени ты охраняешь кагана? — спросил Такса Дитрик.
Такс наклонил голову набок.
— Один из моих братьев был караульным, потом он умер, и я занял его место.
Он посмотрел на черного мерина Дитрика и обошел его вокруг.
— Это твоя лошадь?
— Да, — ответил Дитрик, — что ты о ней думаешь?
Такс пригнулся и провел рукой по передней ноге коня. Его лошадка бежала к ним, держа голову очень высоко, чтобы не наступить на волочащиеся поводья. Такс выпрямился, осторожно подошел к лошадке и взобрался на нее. Дитрик тоже сел на лошадь.
— Так что ты думаешь о моей лошади? — повторил он. Такс ответил:
— Ты не должен ездить на ней по снегу. Голос у него был укоризненным.
— Конь может охрометь, но он может и выздороветь. У всех больших лошадей страдают малые берцовые кости. Не могу понять, почему германские лошади такие крупные.
Дитрик заметил:
— Но все гунны стараются ездить на больших лошадях германцев. Разве не так?
— Поэтому у богатых хунну больше хромых лошадей, чем у бедных хунну.
Такс снова посмотрел на коня Дитрика.
— И еще, у богатых хунну больше лошадей. Ты мне заплатил золотой, хотя мог и не делать этого. Я окажу тебе услугу — мы можем поменяться лошадьми, если хочешь.
— Поменяться конями?!
Дитрик облизал губы. Он начал думать, как ему вывернуться из подобного положения, не обидев Такса. Они выехали из ворот и миновали старый дуб. Снег занес все вокруг. Он отливал синим в тени, и на нем были бесчисленные следы птичьих лап.
Они проехали вниз по холму по направлению к броду. Внизу у болота, где ивы не давали снегу покрыться коркой, дети строили снежные крепости для снежных боев.
Дитрик, волнуясь, посмотрел на Такса.
— Тебе не стоит меняться своей чудесной лошадкой с моим старым мерином. Я не могу принять это.
Такс глянул на него и захохотал, и тогда Дитрик понял, что он его дразнил. У него загорелись уши, но он заставил себя улыбнуться. Такс попридержал лошадку и протянул руку вперед ладонью вверх.
— Я — бедный хунну с четырьмя конями. Два из них хромают, и они оба полукровки. Это вы, германцы, сделали меня нищим. Ты мне должен отдать своего коня. Если ты хорошо ко мне относишься, то я не стану заставлять тебя, чтобы ты взял у меня лошадку.
Дитрик сказал, не изменяя выражения лица.
— Если все кони германцев становятся хромыми, то я смогу тебе помочь тем, что не стану тебе отдавать бесполезное животное, чтобы тебе пришлось его кормить.
Такс разулыбался от уха до уха.
— Я тебе сказал, что у богатых хунну может быть много хромых лошадей. Мне нужно много хромых лошадей, чтобы я стал богатым.
Он начал хохотать, даже не закончив говорить. Дитрик присоединился к нему. Такс легко стукнул его по руке.
— Это был сын кагана? — спросил его Дитрик. — Тот мальчик, что стоял с ним рядом?
— Это был Эрнач, брат Эллака, наследника кагана.
— Он — очень красивый и совсем не похож на кагана.
Такс откинул голову назад и захохотал. Дитрик вдруг почувствовал, будто они были друзьями с Таксом очень давно. Он обратил внимание на глубокие шрамы на щеках Такса.
— У Эрнача нет…
Он засмущался и решил, что не стоит задавать этот вопрос. Но Такс ждал.
— Шрамы… Я думал, что у всех гуннов есть шрамы на щеках.
— Кто? Эрнач? — Такс смотрел на Дитрика, склонив голову набок. — Он еще не мужчина, а ребенок. Тебе режут лицо только тогда, когда ты становишься мужчиной. Это очень длинная церемония. Она продолжается три дня, и каждый день шаман наносит тебе рану. Когда ты становишься мужчиной, ты должен уметь переносить боль, не давая сдачи. Вот так.
Он поднес руку к щеке.
— Они дают тебе Белого Брата, чтобы ты не сильно все ощущал. Я кричал очень громко. Старикам это нравится. Им нравится, когда шаман делает все хорошо и тщательно. И тогда все дарят тебе подарки.
— О!
Дитрик подумал, как можно жить рядом друг с другом и не понимать ничего. Они подъехали к броду. Снег там был сметен, и на льду лежали доски и камни. Он сказал Таксу:
— Я привезу отца на перекресток у нашего холма.
— Хорошо. Он может взять с собой солдат, но я их увижу заранее, и они не поймают меня, — кивнул головой Такс.
— Я знаю, что он не приведет с собой солдат.
— Может, когда-нибудь я поеду в ваш лагерь. Я никогда там не был.
Дитрик посмотрел на него.
— Я всегда хотел посмотреть вашу деревню. Если ты приедешь в наш лагерь, могу я потом приехать к вам?
Такс радостно кивнул головой.
— Да. Хорошо. Мы можем быть… товарищами.
Он сказал это слово неуверенно и посмотрел на Дитрика.
— Если у тебя будут неприятности в моем лагере, я смогу прийти тебе на помощь, а ты мне поможешь в своем лагере.
— Хорошо, — согласился Дитрик.
Они уже почти доехали до перекрестка. Над ними на застывшем холме возвышалось ограждение Ардарика, как уменьшенная копия дворца кагана. Навстречу им ехали два гепида. Они с подозрением оглядели Такса, и хотя один ответил на приветствие Дитрика, другой не обратил на него никакого внимания.
Прислонив копье к стене, дежурный гунн сидел на корточках у дверей и кончиком маленького ножа что-то вырезал из полоски кожи. Когда Дитрик приблизился к нему, он посмотрел на него, но выражение его лица не изменилось. Дитрик его не узнал. Гунн повернулся, открыл дверь и что-то прокричал по-гуннски в прихожую. Не глядя на Дитрика, он снова занялся своим делом.
Дверь открылась пошире, и оттуда вышел Яя.
— Что хочешь? — спросил он холодным голосом.
— Мой отец король Ардарик прислал меня, чтобы я привез с собой Такса. Они должны поговорить.
Дитрик разозлился, что Яя так плохо говорит по-германски. Все гунны знали германский язык. Яя широко открыл глаза.
— Куда везти… туда?
Он кивнул в направлении деревни гепидов.
— Каган приказал…
— Такс не едет.
— Каган сказал, что он должен выполнять приказы моего отца.
Яя какое-то время смотрел на него, потом хлопнул в ладоши и что-то сказал караульному. Тот отложил в сторону свою работу и ответил ему. Яя подошел ближе к Дитрику.
— Такс там. — Он показал на другую сторону дворца. — Там, позади. Он не идет. Ты слушать.
Он развернулся и пошел в прихожую. Дверь за ним захлопнулась.
Дитрик пошел со своим конем за угол. Дворец кагана занимал столько же места, сколько и весь огороженный двор его отца. Вокруг дворца можно было ездить на коне. Повернув за угол, он вошел во двор, где росли три дуба. Несколько ребятишек играли в мяч, но Такса там не было видно. Держась ближе к дворцу и стараясь не проходить близко от детей, он дошел до конца этой стены и еще раз повернул за угол.
Там между стеной дворца и ограждением располагалась небольшая кузница. Дитрик слышал потрескивание мехов, и над пламенем тонкой струйкой поднимался дым. Вокруг кузницы стояли люди, и среди них был Такс. Дитрик поспешил вперед, таща за собой коня.
— Такс!
Такс повернулся и помахал ему рукой. Дитрик в ответ отдал ему салют. Он оставил лошадь и пошел к людям, улыбаясь Таксу.
— Мой отец сказал…
Внезапно он понял, что находится в присутствии кагана. У него перехватило горло. Он посмотрел в узкие глаза кагана, но не смог ни о чем подумать. Каган был такого же роста, как и Дитрик, но очень плотный и широкий, как дуб. Дитрик оторвал от него взгляд и уставился на землю.
— Продолжай, — на германском сказал ему каган. Дитрик осторожно посмотрел и увидел, что они все смотрят на что-то. Он подошел ближе.
Рядом с каганом и Таксом было еще четверо людей — молодой юноша, стоявший рядом с каганом, германец и двое гуннов. Дитрик не сводил с кагана взгляда. Он обнял плечи юноши, и тот ласково прислонился щекой к груди кагана. Это, видимо, был один из его принцев. Щеки мальчика были гладкими, без ритуальных шрамов. Может, к сыновьям кагана не относились так жестоко с самого рождения. Он тайком глянул на кагана и увидел на его щеках глубокие сморщенные старые шрамы. Потом Дитрик снова посмотрел в узкие черные глазки кагана.
— Такс, — сказал каган, — это сын Ардарика, не так ли?
— Да, Аттила, — подтвердил Такс.
— Ты мало похож на своего отца, — заметил каган. Он перевел взгляд на гунна у очага.
— Почему ты до сих пор не готов?
Гунн что-то ему ответил. Дитрик вытянул шею, чтобы лучше все рассмотреть. Одной рукой гунн раздувал меха. И угли горели ярко, как зимние ягоды рябины. Другой рукой он переворачивал лезвие меча, держа его в пламени. Дитрик подумал, если он перегреет лезвие, оно просто лопнет. Он был рад, что знает это. Ему так хотелось сказать это вслух. Гунн вытащил меч из пламени и плюнул на лезвие. Комок слюны с треском исчез, и гунн поднял глаза на кагана.
— Хрольд, ты видишь?
Германец кивнул, не изменив выражения лица. Каган зло посмотрел на него, и он дернулся.
— Я смотрю, мой каган. Он поклонился.
— Хорошо.
Каган положил руку на плечо другого гунна. Тот молча стоял между каганом и Таксом.
Мужчина шагнул ближе к кузнице, и Дитрик понял, что того ждет наказание. Этот молчаливый гунн что-то украл у германца Хрольда. У Дитрика желудок сжал спазм. Он быстро посмотрел на маленького принца. Тот прижался щекой к одежде кагана, зажав в руке полу отцовской одежды. Дитрик снова посмотрел на огонь.
Обвиняемый человек положил правую руку на дубовый стол, стоявший перед ним. Взяв меч обеими руками, кузнец отсек ему руку. Ему пришлось ударять несколько раз. После каждого удара кузнец прикладывал раскаленное лезвие к ране. Дитрик закашлялся — запах был ужасный!
Кузнец нанес сильный удар, и рука упала в грязь под ноги кагану. Пока кузнец очищал меч, виновный стоял у стола. Голова у него была опущена, и обугленная культя его руки оставалась на деревянном столе. Дитрик перекрестился. Гунн выпрямился и повернулся к кагану. Лицо у него посерело, и ресницы трепетали, как будто он был готов упасть в обморок. Он неловко преклонил колена в грязи и наклонил голову, прижав щеку к меховому сапогу кагана. Потом медленно поднялся на ноги и пошел прочь, постоянно спотыкаясь.
Каган что-то резко сказал по-гуннски своему сыну, указав ему вниз. Мальчик наклонился, поднял руку и побежал за наказанным гунном. Дитрик повернул голову, чтобы все видеть. Мальчик позвал его, и человек остановился и повернулся к нему. Мальчик подбежал к нему и отдал руку, и когда человек снова двинулся, он пошел вместе с ним. Дитрик перевел дух и увидел, что каган смотрит на него.
— Ты искал Такса?
— Мой отец хочет поговорить с ним, мой каган. — Иди!
Он жестом послал Такса с Дитриком. Такс сказал:
— В ваш лагерь? Но, я… Аттила, должен ли я ехать в их лагерь?
Каган повернулся.
— Да, если он так желает. О, я понимаю…
Он развернулся своим массивным торсом к Дитрику:
— Поезжайте на перекресток перед вашим лагерем, и пусть твой отец встретит его там. Хрольд, ты можешь идти.
Мальчик возвращался к ним, и каган его ждал и улыбался. Когда мальчик подошел к нему, он протянул руку и погладил гладкие щеки мальчика.
— Ты сделаешь так, как он сказал? — спросил Такс, подходя к Дитрику.
— Что?
Такс посмотрел в том направлении, откуда приехал Дитрик. Тот пошел за конем, глядя на солнце над стеной частокола. Он достал империал из кожаного мешочка, потер монетку между указательным и большим пальцами и отдал монету Таксу, когда тот приблизился к нему.
— Я забыл отдать тебе ее в тот день.
— Спасибо, — ответил пораженный Такс. — Спасибо.
Он спрятал монету в карман куртки из свалявшегося серого меха.
— Ты сможешь привезти Ардарика, чтобы мне не нужно было ехать в ваш лагерь?
Дитрик обиженно ответил:
— Ты считаешь, что это западня, не так ли? Ты думаешь, что я все рассказал отцу и он хочет, чтобы ты приехал в нашу деревню, чтобы он мог захватить тебя?!
— Ну…
Они повернули за угол дворца, и Такс посмотрел на него:
— Ты знаешь, что случится, если германец поймает хунну, который что-то у него украл. Хрольд сам поймал этого гунна, и кагану пришлось наказать его в соответствии с законом. Если бы ты был на моем месте, о чем бы ты подумал?
— Если бы я все рассказал отцу, он бы захотел поймать всех остальных, не только тебя. Ты же знаешь, что мне известны их имена.
Такс огляделся, потом приложил к губам два пальца и свистнул.
— Если ты говоришь, что там нет западни, я тебе верю. Но почему ты ничего не сказал ему?
Он сел на ступеньки крыльца и подтянул собранный мягкий верх сапог до колен.
— Но я верю тому, что ты мне сказал.
Яя вышел из входной двери дворца и пошел к Таксу. Он громко топал по деревянному полу. Такс посмотрел на него. Яя что-то ему сказал, но Такс ответил ему одним словом. Яя спрыгнул с крыльца, повернул за угол и пошел к кагану.
— Сколько времени ты охраняешь кагана? — спросил Такса Дитрик.
Такс наклонил голову набок.
— Один из моих братьев был караульным, потом он умер, и я занял его место.
Он посмотрел на черного мерина Дитрика и обошел его вокруг.
— Это твоя лошадь?
— Да, — ответил Дитрик, — что ты о ней думаешь?
Такс пригнулся и провел рукой по передней ноге коня. Его лошадка бежала к ним, держа голову очень высоко, чтобы не наступить на волочащиеся поводья. Такс выпрямился, осторожно подошел к лошадке и взобрался на нее. Дитрик тоже сел на лошадь.
— Так что ты думаешь о моей лошади? — повторил он. Такс ответил:
— Ты не должен ездить на ней по снегу. Голос у него был укоризненным.
— Конь может охрометь, но он может и выздороветь. У всех больших лошадей страдают малые берцовые кости. Не могу понять, почему германские лошади такие крупные.
Дитрик заметил:
— Но все гунны стараются ездить на больших лошадях германцев. Разве не так?
— Поэтому у богатых хунну больше хромых лошадей, чем у бедных хунну.
Такс снова посмотрел на коня Дитрика.
— И еще, у богатых хунну больше лошадей. Ты мне заплатил золотой, хотя мог и не делать этого. Я окажу тебе услугу — мы можем поменяться лошадьми, если хочешь.
— Поменяться конями?!
Дитрик облизал губы. Он начал думать, как ему вывернуться из подобного положения, не обидев Такса. Они выехали из ворот и миновали старый дуб. Снег занес все вокруг. Он отливал синим в тени, и на нем были бесчисленные следы птичьих лап.
Они проехали вниз по холму по направлению к броду. Внизу у болота, где ивы не давали снегу покрыться коркой, дети строили снежные крепости для снежных боев.
Дитрик, волнуясь, посмотрел на Такса.
— Тебе не стоит меняться своей чудесной лошадкой с моим старым мерином. Я не могу принять это.
Такс глянул на него и захохотал, и тогда Дитрик понял, что он его дразнил. У него загорелись уши, но он заставил себя улыбнуться. Такс попридержал лошадку и протянул руку вперед ладонью вверх.
— Я — бедный хунну с четырьмя конями. Два из них хромают, и они оба полукровки. Это вы, германцы, сделали меня нищим. Ты мне должен отдать своего коня. Если ты хорошо ко мне относишься, то я не стану заставлять тебя, чтобы ты взял у меня лошадку.
Дитрик сказал, не изменяя выражения лица.
— Если все кони германцев становятся хромыми, то я смогу тебе помочь тем, что не стану тебе отдавать бесполезное животное, чтобы тебе пришлось его кормить.
Такс разулыбался от уха до уха.
— Я тебе сказал, что у богатых хунну может быть много хромых лошадей. Мне нужно много хромых лошадей, чтобы я стал богатым.
Он начал хохотать, даже не закончив говорить. Дитрик присоединился к нему. Такс легко стукнул его по руке.
— Это был сын кагана? — спросил его Дитрик. — Тот мальчик, что стоял с ним рядом?
— Это был Эрнач, брат Эллака, наследника кагана.
— Он — очень красивый и совсем не похож на кагана.
Такс откинул голову назад и захохотал. Дитрик вдруг почувствовал, будто они были друзьями с Таксом очень давно. Он обратил внимание на глубокие шрамы на щеках Такса.
— У Эрнача нет…
Он засмущался и решил, что не стоит задавать этот вопрос. Но Такс ждал.
— Шрамы… Я думал, что у всех гуннов есть шрамы на щеках.
— Кто? Эрнач? — Такс смотрел на Дитрика, склонив голову набок. — Он еще не мужчина, а ребенок. Тебе режут лицо только тогда, когда ты становишься мужчиной. Это очень длинная церемония. Она продолжается три дня, и каждый день шаман наносит тебе рану. Когда ты становишься мужчиной, ты должен уметь переносить боль, не давая сдачи. Вот так.
Он поднес руку к щеке.
— Они дают тебе Белого Брата, чтобы ты не сильно все ощущал. Я кричал очень громко. Старикам это нравится. Им нравится, когда шаман делает все хорошо и тщательно. И тогда все дарят тебе подарки.
— О!
Дитрик подумал, как можно жить рядом друг с другом и не понимать ничего. Они подъехали к броду. Снег там был сметен, и на льду лежали доски и камни. Он сказал Таксу:
— Я привезу отца на перекресток у нашего холма.
— Хорошо. Он может взять с собой солдат, но я их увижу заранее, и они не поймают меня, — кивнул головой Такс.
— Я знаю, что он не приведет с собой солдат.
— Может, когда-нибудь я поеду в ваш лагерь. Я никогда там не был.
Дитрик посмотрел на него.
— Я всегда хотел посмотреть вашу деревню. Если ты приедешь в наш лагерь, могу я потом приехать к вам?
Такс радостно кивнул головой.
— Да. Хорошо. Мы можем быть… товарищами.
Он сказал это слово неуверенно и посмотрел на Дитрика.
— Если у тебя будут неприятности в моем лагере, я смогу прийти тебе на помощь, а ты мне поможешь в своем лагере.
— Хорошо, — согласился Дитрик.
Они уже почти доехали до перекрестка. Над ними на застывшем холме возвышалось ограждение Ардарика, как уменьшенная копия дворца кагана. Навстречу им ехали два гепида. Они с подозрением оглядели Такса, и хотя один ответил на приветствие Дитрика, другой не обратил на него никакого внимания.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вдоль северной и западной стен частокола кагана расположилась в беспорядке деревня гуннов. Дитрик вел свою лошадь за лошадкой Такса по берегу реки, который ограничивал южный конец лагеря. С высоты он разглядывал круглые юрты и кучи отбросов, ряды стоек, на которых сохло мясо, детей, собак, непривязанных лошадей и взрослых людей, занимавшихся работой или отдыхавших. Он подумал, как они могут ориентироваться во всем этом.
Такс приказал лошадке спускаться вниз. Дитрик следовал за ними, стараясь держаться поближе к Таксу, хотя он чувствовал себя довольно странно, потому что был намного выше Такса.
Когда они приблизились к деревне, показалось, что в нее невозможно проникнуть, как в плотные заросли терновника, без путей и дорожек. Сильная вонь вымачиваемых шкур и лошадиного помета смешивались с запахами готовящейся пищи. Котлы висели над каждым костром, мимо которого они проходили. Дитрик отпустил поводья — его конь сам последует за лошадкой Такса, а ему хотелось оглядеться. Между домиками были загоны для лошадей, сделанные из ивовых прутьев. В большинстве из них находилось две или три лошади. Сами юрты были похожи на чаши, поставленные вверх дном. На деревянных дверях и даже на кожаном покрытии, везде были нарисованы символы гуннов.
В его деревне мужчины уходили с рассветом на работу, здесь же они стояли, сидели или даже лежали на земле перед домами и ничего не делали. Они все смотрели на него. Он ощущал их любопытные пристальные взгляды. Он смотрел на них, и они не отводили глаз, как это делали германцы. Дитрик подумал, что было бы, если бы он не был с Таксом. Он чувствовал себя, как в огне и во льду одновременно.
Такс заговорил с кем-то проходившим мимо, и ему ответили. Они проехали через всю деревню. Собаки лаяли и рычали на них и даже бросались на ноги лошадей. Некоторые из женщин, которых он видел, — это были старухи — делали хлеб. Они придавали форму хлебным буханкам, размером не больше руки. Ребенок, завернутый в одеяло и перевязанный веревкой, висел на шесте перед домом. Его темные глаза спокойно смотрели на Дитрика, так же, как и глаза других детей и взрослых. Где-то звучала странная музыка без ясно выраженной мелодии, исполняемая на инструменте, который был неизвестен Дитрику. Это были резкие гнусавые и свистящие звуки.
— Эй! — крикнул Такс. Дитрик оглянулся и напрягся. Его конь соскользнул вниз по насыпи в нижнюю деревню. Здесь дома стояли дальше друг от друга. Ребятишки висели вниз головой на ветках невысокого деревца. Мальчишка выкрикнул название германца по-гуннски и насмешливо захохотал. Такс приветствовал мужчину, сидевшего у юрты. Тот поднял руку в приветствии, но ничего не ответил. Перед огнем на земле лежала куча медвежьих шкур. На них лежал старый человек. Дитрик не мог разобрать, кто это был — мужчина или женщина. Фигура у этого создания была настолько согнута, что нос почти касался колен. Руки беспорядочно двигались на коленях, но черные глаза не моргая следовали за Дитриком.
Такс протянул руку, чтобы остановить Дитрика.
— Смотри, ты здесь можешь заблудиться, если не станешь запоминать, куда идешь. Входи внутрь.
Такс привел его к лачуге. Ее дверь была разукрашена красным и желтым рисунком. Дитрик слез с коня и посмотрел, куда бы ему повесить поводья, ничего не нашел и потому просто кинул их наземь. Такс вошел в дверь, Дитрик наклонил голову, согнулся и последовал за ним.
Они вползли в темноту и тепло. Внутри можно было еле-еле видеть при свете маленького красного светильника. Дитрик почувствовал, что там находится еще примерно человек шесть. Хотя никто не двигался и не говорил ни слова. Что-то прошло между ним и красным светильником, и он испугался, но это был Такс, который нагнулся над светильником. Красное пламя касалось его лба, щек и носа. Он увеличил свет и вернулся к Дитрику.
— Садись.
Такс потащил его назад, и протянутые руки Дитрика коснулись густого и длинного меха. Он сел, пытаясь присмотреться к полумраку.
— Ты их знаешь, — сказал Такс, указывая рукой на людей. — Это — Монидяк, Яя и Бряк.
Из-за светильника послышалось бормотание. Он был здесь лишний. Дитрику стало неприятно. Он полагал, что будет забавным, если придет сюда, и Такс был тоже рад этому. Потом он вспомнил рассказы о том, что случалось с незнакомыми людьми, которые оказывались среди гуннов.
Из темноты справа от него появился кувшин, освещенный красным светом, и низкий голос сказал:
— Эй, здесь есть выпивка. Такс, где ты был?
Когда Дитрик взял кувшин и поднес его к губам, он вдруг понял, что это говорила женщина. Такс перегнулся через него, чтобы ответить ей.
— Я был в лагере гепидов, чтобы снова поговорить с королем Ардариком. О, все было так интересно. Раза два я даже подумал, что уже не вернусь сюда. Дитрик, ты что, собираешься забрать кувшин к себе домой?
— О, прости.
Дитрик отдал ему кувшин. Он сделал всего один глоток, помня о горьком вкусе, но поразительно, на этот раз было весьма приятно. По телу разлилось тепло, и казалось, что красный огонек стал ласково подмигивать ему.
— Ты мне должен был сказать заранее, — сказала девушка. — Это была твоя очередь идти к Трубачу, а вместо этого мне пришлось идти к нему. Он . меня пугает и задает слишком много вопросов. Что случилось в лагере гепидов? Ты не ходил туда один, так?
— Меня отвел туда Дитрик. Они просто смотрели на меня. Я могу сказать, что они ненавидели меня и там много больших собак. Дитрик, это — Юммейк, жена Яя.
— Привет, — сказал Дитрик.
— Там сильно все отличается от нашей деревни? — спросила Юммейк. Она не смотрела на Дитрика. Он подумал, что не нравится ей, и отполз от нее подальше.
— О, все сильно отличается. Я бы не смог один выбраться оттуда, и все дома похожи друг на друга.
Дитрик поразился.
— Но как ты находишь дорогу здесь, хижины стоят без всякого плана и нет никаких тропинок.
Юммейк засмеялась, и Такс сказал ему:
— Но здесь легко найти дорогу, только посмотри на рисунки на дверях.
— Это очень легко, если ты знаешь, что они обозначают, — сказала Юммейк.
Что-то теплое и мягкое коснулось руки Дитрика. В темноте от этого легкого прикосновения он чуть не вскрикнул. Это была Юммейк.
— Такс не думает о таких вещах. Тебе здесь страшно?
— Не здесь, снаружи.
— Ну, не бойся. Никто не причинит тебе зла. Слишком много потом будет волнений. Почему ты пришел сюда?
— Мне всегда хотелось посмотреть вашу деревню.
Она снова засмеялась и опять коснулась руки, но потом в темноте она отползла от него, и Дитрик услышал, как она разговаривала с Яя. Ему стало интересно, как она выглядит. Голос у нее был тише и глубже, чем у остальных женщин. Ему хотелось, чтобы она снова коснулась его и заговорила с ним. Но она продолжала разговаривать с Яя, чей грубый пьяный голос заглушал ее слова. Он вдруг разозлился, и ему стало жарко.
— Возьми, — сказал ему Такс и подал кувшин с Белым Братом. — Хорошо относитесь к нему. Ты хочешь есть? Ты голоден?
— Нет, спасибо.
— Твой отец дал мне еды. Вот, возьми.
Дитрик начал снова отказываться, но потом вспомнил, что отец говорил ему по поводу обычаев гуннов. Он подумал, обидится ли Такс, если он начнет снова отказываться. Он положил ломоть хлеба на ладонь. Хлеб был теплый, и на нем лежало мясо.
Он засунул хлеб и мясо в рот, и почувствовал на языке кровь. Мясо было почти несваренное. Они ели его полусырым. У него подкатило к горлу, но он протолкнул еду дальше в желудок, кто-то подал ему вина, и он выпил его все, чтобы заглушить вкус крови во рту.
Монидяк и Такс разговаривали по-гуннски. Дитрик услышал, как Такс произнес его имя, и еще ему показалось, что он слышал название Сирмиум. Он старался что-то понять. Справа от него засмеялась Юммейк. Ее смех был таким же красивым и низким, как и ее голос, и у Дитрика по коже пробежали мурашки. Слева Такс снова произнес его имя.
— Вы говорите обо мне?
Такс откинулся назад на локтях, ногами к красному светильнику. Темные блики лежали у него на лице, как краска.
— Каган посылает Яя и меня и еще некоторых других людей в Сирмиум, чтобы встретить там Эдеко. Эдеко — это наш начальник караула. Он был в Новом Риме и вел переговоры с императором. Мы должны привезти Эдеко домой. С ним едут и римляне. Я подумал, может, ты хочешь поехать с нами. Сердце Дитрика подпрыгнуло.
— В Сирмиум? Но… могу ли я туда поехать? Разрешит ли мне это каган?
Он представил себе узкие глазки кагана, жестокие, как у орла.
— Конечно, почему бы и нет? А твой отец позволит тебе туда поехать?
— Я…
Нет, он ему это не позволит. У него сильно сжалось в груди.
— Я спрошу его.
Но Ардарик скажет ему «нет». Он мечтал о том, чтобы поехать с ними. Казалось, что он умрет, если не увидит Сирмиум.
— Если он не позволит, все равно поезжай, — сказал Монидяк, — или вообще не спрашивай его. Я так делал, когда был молодым, и когда я возвращался, мой отец думал, что это была забавная шутка.
Такс стукнул Монидяка по груди.
— Твой отец был Теса, а его отец — Ардарик.
Справа от Дитрика раздался тихий и низкий голос Юммейк.
— Ты — гепид? Какие у вас тотемы?
— Я… Мы… У гепидов теперь нет тотемов. Мы стали христианами.
— Нет тотемов, — поразилась девушка, как будто он ей сказал, что у них нет глаз.
Ему придется просить разрешения у Ардарика, чтобы поехать в Сирмиум. Иначе не может быть. Сирмиум был римским городом, когда-то он был даже столицей империи. Такс сказал, что там будут римляне. Ардарик должен понять, что это для него будет делом чести. Ардарик позволит ему поехать. Каган…
Кувшин с Белым Братом снова оказался у него в руках, и он отпил из него. В темно-красном свете перед глазами заплясали разные огни, какие-то круги красные с синим. В ушах снова и снова звучало название Сирмиум. Такс и Монидяк разговаривали и смеялись. И Яя разговаривал с Юммейк своим грубым неприятным голосом. Как она его терпит? Звук ее мягкого смеха и низкий голос наполнили его желанием. Потом он вспомнил о Сирмиуме, и желание стало сильнее. Он откинулся назад на меха, поглаживая мягкий ворс. Смех Юммейк ласкал его, как нежный мех. В Сирмиуме он обязательно найдет себе… что-нибудь… Сладкий запах Белого Брата донесся до него, и у него потекли слюнки. Он все допил из кувшина. Но почти сразу появился другой полный кувшин. Он закрыл глаза. У него кружилась голова, и он был полон желаний.
— Дитрик, — сказал Такс. — А?
— Я повезу тебя из деревни. Ты можешь заблудиться в темноте.
— Темноте?
Он сел и подумал, неужели он заснул?
— Уже темно?
Он непонимающе огляделся, но в помещении было всегда темно.
— Да, пошли.
Ардарик будет злиться. Дитрик поднялся. От него пахло мясом и пищей гуннов, и Юммейк ушла. Спотыкаясь на тряпках, разбросанных по полу, он вышел на улицу вслед за Таксом.
Такс приказал лошадке спускаться вниз. Дитрик следовал за ними, стараясь держаться поближе к Таксу, хотя он чувствовал себя довольно странно, потому что был намного выше Такса.
Когда они приблизились к деревне, показалось, что в нее невозможно проникнуть, как в плотные заросли терновника, без путей и дорожек. Сильная вонь вымачиваемых шкур и лошадиного помета смешивались с запахами готовящейся пищи. Котлы висели над каждым костром, мимо которого они проходили. Дитрик отпустил поводья — его конь сам последует за лошадкой Такса, а ему хотелось оглядеться. Между домиками были загоны для лошадей, сделанные из ивовых прутьев. В большинстве из них находилось две или три лошади. Сами юрты были похожи на чаши, поставленные вверх дном. На деревянных дверях и даже на кожаном покрытии, везде были нарисованы символы гуннов.
В его деревне мужчины уходили с рассветом на работу, здесь же они стояли, сидели или даже лежали на земле перед домами и ничего не делали. Они все смотрели на него. Он ощущал их любопытные пристальные взгляды. Он смотрел на них, и они не отводили глаз, как это делали германцы. Дитрик подумал, что было бы, если бы он не был с Таксом. Он чувствовал себя, как в огне и во льду одновременно.
Такс заговорил с кем-то проходившим мимо, и ему ответили. Они проехали через всю деревню. Собаки лаяли и рычали на них и даже бросались на ноги лошадей. Некоторые из женщин, которых он видел, — это были старухи — делали хлеб. Они придавали форму хлебным буханкам, размером не больше руки. Ребенок, завернутый в одеяло и перевязанный веревкой, висел на шесте перед домом. Его темные глаза спокойно смотрели на Дитрика, так же, как и глаза других детей и взрослых. Где-то звучала странная музыка без ясно выраженной мелодии, исполняемая на инструменте, который был неизвестен Дитрику. Это были резкие гнусавые и свистящие звуки.
— Эй! — крикнул Такс. Дитрик оглянулся и напрягся. Его конь соскользнул вниз по насыпи в нижнюю деревню. Здесь дома стояли дальше друг от друга. Ребятишки висели вниз головой на ветках невысокого деревца. Мальчишка выкрикнул название германца по-гуннски и насмешливо захохотал. Такс приветствовал мужчину, сидевшего у юрты. Тот поднял руку в приветствии, но ничего не ответил. Перед огнем на земле лежала куча медвежьих шкур. На них лежал старый человек. Дитрик не мог разобрать, кто это был — мужчина или женщина. Фигура у этого создания была настолько согнута, что нос почти касался колен. Руки беспорядочно двигались на коленях, но черные глаза не моргая следовали за Дитриком.
Такс протянул руку, чтобы остановить Дитрика.
— Смотри, ты здесь можешь заблудиться, если не станешь запоминать, куда идешь. Входи внутрь.
Такс привел его к лачуге. Ее дверь была разукрашена красным и желтым рисунком. Дитрик слез с коня и посмотрел, куда бы ему повесить поводья, ничего не нашел и потому просто кинул их наземь. Такс вошел в дверь, Дитрик наклонил голову, согнулся и последовал за ним.
Они вползли в темноту и тепло. Внутри можно было еле-еле видеть при свете маленького красного светильника. Дитрик почувствовал, что там находится еще примерно человек шесть. Хотя никто не двигался и не говорил ни слова. Что-то прошло между ним и красным светильником, и он испугался, но это был Такс, который нагнулся над светильником. Красное пламя касалось его лба, щек и носа. Он увеличил свет и вернулся к Дитрику.
— Садись.
Такс потащил его назад, и протянутые руки Дитрика коснулись густого и длинного меха. Он сел, пытаясь присмотреться к полумраку.
— Ты их знаешь, — сказал Такс, указывая рукой на людей. — Это — Монидяк, Яя и Бряк.
Из-за светильника послышалось бормотание. Он был здесь лишний. Дитрику стало неприятно. Он полагал, что будет забавным, если придет сюда, и Такс был тоже рад этому. Потом он вспомнил рассказы о том, что случалось с незнакомыми людьми, которые оказывались среди гуннов.
Из темноты справа от него появился кувшин, освещенный красным светом, и низкий голос сказал:
— Эй, здесь есть выпивка. Такс, где ты был?
Когда Дитрик взял кувшин и поднес его к губам, он вдруг понял, что это говорила женщина. Такс перегнулся через него, чтобы ответить ей.
— Я был в лагере гепидов, чтобы снова поговорить с королем Ардариком. О, все было так интересно. Раза два я даже подумал, что уже не вернусь сюда. Дитрик, ты что, собираешься забрать кувшин к себе домой?
— О, прости.
Дитрик отдал ему кувшин. Он сделал всего один глоток, помня о горьком вкусе, но поразительно, на этот раз было весьма приятно. По телу разлилось тепло, и казалось, что красный огонек стал ласково подмигивать ему.
— Ты мне должен был сказать заранее, — сказала девушка. — Это была твоя очередь идти к Трубачу, а вместо этого мне пришлось идти к нему. Он . меня пугает и задает слишком много вопросов. Что случилось в лагере гепидов? Ты не ходил туда один, так?
— Меня отвел туда Дитрик. Они просто смотрели на меня. Я могу сказать, что они ненавидели меня и там много больших собак. Дитрик, это — Юммейк, жена Яя.
— Привет, — сказал Дитрик.
— Там сильно все отличается от нашей деревни? — спросила Юммейк. Она не смотрела на Дитрика. Он подумал, что не нравится ей, и отполз от нее подальше.
— О, все сильно отличается. Я бы не смог один выбраться оттуда, и все дома похожи друг на друга.
Дитрик поразился.
— Но как ты находишь дорогу здесь, хижины стоят без всякого плана и нет никаких тропинок.
Юммейк засмеялась, и Такс сказал ему:
— Но здесь легко найти дорогу, только посмотри на рисунки на дверях.
— Это очень легко, если ты знаешь, что они обозначают, — сказала Юммейк.
Что-то теплое и мягкое коснулось руки Дитрика. В темноте от этого легкого прикосновения он чуть не вскрикнул. Это была Юммейк.
— Такс не думает о таких вещах. Тебе здесь страшно?
— Не здесь, снаружи.
— Ну, не бойся. Никто не причинит тебе зла. Слишком много потом будет волнений. Почему ты пришел сюда?
— Мне всегда хотелось посмотреть вашу деревню.
Она снова засмеялась и опять коснулась руки, но потом в темноте она отползла от него, и Дитрик услышал, как она разговаривала с Яя. Ему стало интересно, как она выглядит. Голос у нее был тише и глубже, чем у остальных женщин. Ему хотелось, чтобы она снова коснулась его и заговорила с ним. Но она продолжала разговаривать с Яя, чей грубый пьяный голос заглушал ее слова. Он вдруг разозлился, и ему стало жарко.
— Возьми, — сказал ему Такс и подал кувшин с Белым Братом. — Хорошо относитесь к нему. Ты хочешь есть? Ты голоден?
— Нет, спасибо.
— Твой отец дал мне еды. Вот, возьми.
Дитрик начал снова отказываться, но потом вспомнил, что отец говорил ему по поводу обычаев гуннов. Он подумал, обидится ли Такс, если он начнет снова отказываться. Он положил ломоть хлеба на ладонь. Хлеб был теплый, и на нем лежало мясо.
Он засунул хлеб и мясо в рот, и почувствовал на языке кровь. Мясо было почти несваренное. Они ели его полусырым. У него подкатило к горлу, но он протолкнул еду дальше в желудок, кто-то подал ему вина, и он выпил его все, чтобы заглушить вкус крови во рту.
Монидяк и Такс разговаривали по-гуннски. Дитрик услышал, как Такс произнес его имя, и еще ему показалось, что он слышал название Сирмиум. Он старался что-то понять. Справа от него засмеялась Юммейк. Ее смех был таким же красивым и низким, как и ее голос, и у Дитрика по коже пробежали мурашки. Слева Такс снова произнес его имя.
— Вы говорите обо мне?
Такс откинулся назад на локтях, ногами к красному светильнику. Темные блики лежали у него на лице, как краска.
— Каган посылает Яя и меня и еще некоторых других людей в Сирмиум, чтобы встретить там Эдеко. Эдеко — это наш начальник караула. Он был в Новом Риме и вел переговоры с императором. Мы должны привезти Эдеко домой. С ним едут и римляне. Я подумал, может, ты хочешь поехать с нами. Сердце Дитрика подпрыгнуло.
— В Сирмиум? Но… могу ли я туда поехать? Разрешит ли мне это каган?
Он представил себе узкие глазки кагана, жестокие, как у орла.
— Конечно, почему бы и нет? А твой отец позволит тебе туда поехать?
— Я…
Нет, он ему это не позволит. У него сильно сжалось в груди.
— Я спрошу его.
Но Ардарик скажет ему «нет». Он мечтал о том, чтобы поехать с ними. Казалось, что он умрет, если не увидит Сирмиум.
— Если он не позволит, все равно поезжай, — сказал Монидяк, — или вообще не спрашивай его. Я так делал, когда был молодым, и когда я возвращался, мой отец думал, что это была забавная шутка.
Такс стукнул Монидяка по груди.
— Твой отец был Теса, а его отец — Ардарик.
Справа от Дитрика раздался тихий и низкий голос Юммейк.
— Ты — гепид? Какие у вас тотемы?
— Я… Мы… У гепидов теперь нет тотемов. Мы стали христианами.
— Нет тотемов, — поразилась девушка, как будто он ей сказал, что у них нет глаз.
Ему придется просить разрешения у Ардарика, чтобы поехать в Сирмиум. Иначе не может быть. Сирмиум был римским городом, когда-то он был даже столицей империи. Такс сказал, что там будут римляне. Ардарик должен понять, что это для него будет делом чести. Ардарик позволит ему поехать. Каган…
Кувшин с Белым Братом снова оказался у него в руках, и он отпил из него. В темно-красном свете перед глазами заплясали разные огни, какие-то круги красные с синим. В ушах снова и снова звучало название Сирмиум. Такс и Монидяк разговаривали и смеялись. И Яя разговаривал с Юммейк своим грубым неприятным голосом. Как она его терпит? Звук ее мягкого смеха и низкий голос наполнили его желанием. Потом он вспомнил о Сирмиуме, и желание стало сильнее. Он откинулся назад на меха, поглаживая мягкий ворс. Смех Юммейк ласкал его, как нежный мех. В Сирмиуме он обязательно найдет себе… что-нибудь… Сладкий запах Белого Брата донесся до него, и у него потекли слюнки. Он все допил из кувшина. Но почти сразу появился другой полный кувшин. Он закрыл глаза. У него кружилась голова, и он был полон желаний.
— Дитрик, — сказал Такс. — А?
— Я повезу тебя из деревни. Ты можешь заблудиться в темноте.
— Темноте?
Он сел и подумал, неужели он заснул?
— Уже темно?
Он непонимающе огляделся, но в помещении было всегда темно.
— Да, пошли.
Ардарик будет злиться. Дитрик поднялся. От него пахло мясом и пищей гуннов, и Юммейк ушла. Спотыкаясь на тряпках, разбросанных по полу, он вышел на улицу вслед за Таксом.