– Масло для тела? Я же не собираюсь соблазнять его прямо на стройплощадке! – завопила она.
– Нет, конечно. Во всяком случае, не при мне. Бр-р… – заверила я, содрогнувшись. – Но он должен поверить, что вы готовы на это, а в таком тонком деле аксессуары очень важны.
– Вы либо очень хороший человек, либо очень плохой. Не могу понять.
– Ни то ни другое. Созвонимся.
Попрощавшись и нажав на кнопку, я взглянула на Энни. На сей раз расспросов не последовало.
– Молчи. Ничего не хочу знать. Голова разболелась от одной твоей части разговора. К тому же нам нужно обсудить кое-что относительно Ника. А после расскажешь о парне, от знакомства с которым светишься…
Энни устраивалась на кушетке поудобнее, явно готовясь к длительной беседе. Наблюдая за ней, я вдруг поникла. Сначала Бен, потом Тони, теперь Ник. Почему приходится разбивать сердца хорошим людям?
И где все негодяи? Как бы они сейчас мне пригодились!
Когда, наконец, пришло время чистить зубы на ночь, я чувствовала себя так, будто меня переехал грузовик с продукцией компании «Дримглоу». Сначала я пыталась уговорить Энни не впутывать меня в ее отношения с Ником, но мои старания завершились позорным провалом. Потом пришлось до полуночи выслушивать вместе со всеми подробный рассказ Фаррена о его первом съемочном дне.
По-видимому, играть противного работника стоянки, бросающего плотоядные взгляды на симпатичных девушек (герой Фаррена имел традиционную сексуальную ориентацию), не такое бесперспективное занятие, как может показаться. Он надеялся, что впоследствии его персонажа сделают пропавшим и вновь найденным незаконным внуком самой влиятельной дамы города, рожденным от брата ее четвертого мужа. Или от дяди ее четвероюродного брата.
Или еще от какого-нибудь очень дальнего родственника. В течение первого часа рассказа я внимательно прислушалась лишь однажды – когда Фаррен невзначай упомянул, что один из гримеров был очень мил с ним. Мишель насторожился:
– Что значит «был очень мил»?
Фаррен, рассмеявшись, пожал плечами:
– Трудно сказать. Просто вел себя дружелюбно.
– Насколько дружелюбно? Как член команды, опекающий новичка? Или как человек, желающий твоего тела? – безжизненным голосом, без тени улыбки осведомился Мишель.
Лулу заскулила во сне, отвлекая на себя внимание. Воспользовавшись моментом, я поспешила выставить красавцев из комнаты, пока страсти не разгорелись, иначе спать бы мне наверняка не пришлось.
Энни пришла в ванную, когда я там чистила зубы.
– Молодец, что выпроводила их, пока не началась четырнадцатая серия мелодрамы «Ревность Мишеля», – сказала подруга.
Я вздохнула, откладывая зубную щетку, и взяла на руки Лулу, чтобы почистить ей зубы маленькой резиновой щеточкой, как велел ветеринар. Зубная паста для собак по виду была похожа на мусс из ливерной колбасы, однако Лулу ее обожала. Сунув ей в рот покрытый резиной палец, я обратилась к Энни:
– Хорошо бы ему избавиться от этого чувства. Ведь теперь, когда Фаррен наконец-то попал в шоу-бизнес, поводов станет еще больше.
Энни усмехнулась:
– Не уверена, что эпизодическую роль можно назвать участием в шоу-бизнесе. Однако ему все же удалось подобраться к этой сфере гораздо ближе, чем раньше.
– Уверена, за этой ролью последуют и другие, гораздо лучше, – рассеянно произнесла я, сосредоточившись на удалении зубного камня из собачьей пасти.
– Ты верная и искренняя подруга, Шейн. За это мы все тебя и любим, – сказала Энни, направляясь к себе в комнату.
Потом остановилась и оглянулась.
– Только не думай, что тебе удалось от меня отделаться. Завтра обязательно поговорим о твоем новом солнечном парне.
Я небрежно поцеловала шелковистые локоны на макушке Лулу и доверительно сообщила ей:
– Знаешь, у собак есть огромное преимущество перед людьми. Они никогда не пристают с дурацкими расспросами.
– Я все слышала! – рявкнула Энни.
А мои губы помимо воли растянулись в улыбке, которую я усердно сдерживала с того момента, как вернулась домой. «Бен Купер. Бен Купер, красавец с каштановыми волосами и зеленовато-карими глазами, попросил у меня номер телефона. Не буду дожидаться его звонка – сама приглашу его завтра на открытие галереи».
Я осеклась, поймав взглядом собственное отражение в зеркале. Энни была права. Я сияла.
Впрочем, само по себе это не означало ничего плохого.
На следующий день, усаживаясь в офисное кресло в подсобном помещении «Сенсьюэлити» и угрюмо созерцая стопку бумаг высотой около фута, я судорожно прилаживала к уху гарнитуру сотового телефона.
– Да, да, слышу. Ты. Я. Ник. Завтра. Хорошо. Уверена, что хочешь этого?
Судя по голосу, Энни совсем не была уверена, хоть и старалась словами доказать обратное.
– Да… То есть да, конечно! Он слишком хорош для меня. Разобью ему сердце, а потом совесть замучает. К тому же Мишель хочет познакомить меня с каким-то парнем из школы модельеров.
– Да ты что?!
– Шейн, в школе модельеров есть и гетеросексуалы. Не будь такой ограниченной. Я даже попросила Мишеля точно проверить. Не хочу, чтобы вышло, как с Рупертом.
– Он так и не объявился с тех пор? – Просмотр почты не вдохновил меня.
Ничего, кроме счетов и рекламной макулатуры – бумажной разновидности спама.
– И не объявится. Руперт просто хотел предъявить меня родителям… Но хватит об этом. Давай поговорим о солнечном парне.
Я непроизвольно рассмеялась.
– Смеешься надо мной? – возмутилась подруга.
– Нет. Просто… э-э… в общем… Энни, он великолепен! Веселый, интересный и… и интересуется мной. Ему не скучно было слушать мои идеи относительно обустройства нашего магазина. Это было так… м-м… интересно.
– Сдается мне… что тебе было интересно, – сухо резюмировала она.
Я взяла карандаш и стала нервно крутить в руках.
– Выбирай слова, а то обижусь. Он красив – я говорила об этом? Вид слегка растрепанный, как у Люка Уилсона. [17]Гетеросексуал. Холост. И сегодня вечером у нас свидание.
– Хм. Ну и скорость. Здесь что-то нечисто. У него, случайно, нет неизлечимой болезни?
– Энни!
– Мы ведь в Нью-Йорке! Вчера вечером встретила одинокого красавца нормальной сексуальной ориентации, сегодня уже отправляешься на свидание. А может, у него восемь незаконных отпрысков и он планирует вытянуть из тебя кучу денег на их содержание?
Я едва не уронила карандаш.
– Энни! Можешь ты хоть раз в жизни отбросить свою подозрительность и порадоваться за меня?
Она вздохнула:
– Так и было, когда ты познакомилась с Китом. Помнишь? Впрочем, ладно уж, постараюсь… Порадоваться. Только не забудь – завтра ты встречаешься со мной и Ником; не назначай свиданий со своим расчудесным парнем. Кстати, как его зовут?
– Бен.
– Бен? Забавно… после случая с Ужасным Беном. Ты рассказывала ему?
Карандаш в моих пальцах с треском переломился.
– Ай! Нет, конечно. Ты действительно думаешь, что я готова выложить всю горькую правду о своей профессии красивому парню, с которым едва знакома?
Энни засмеялась:
– Да, ты права. О таких вещах лучше рассказывать внукам в старости. Лулу! Сгрызешь мою сумку от Кейт Спейд – отправишься в приют для бездомных собак! Мне пора бежать, Шейн. Пока.
Я нажала кнопку отбоя и выдернула наушник, исполненная решимости не вставать из-за стола, пока не разберу всю корреспонденцию.
– Шейн, – позвала с порога Солстис, – иди сюда. У нас покупатели.
С другой стороны, письма могли подождать.
Глава 16
Глава 17
– Нет, конечно. Во всяком случае, не при мне. Бр-р… – заверила я, содрогнувшись. – Но он должен поверить, что вы готовы на это, а в таком тонком деле аксессуары очень важны.
– Вы либо очень хороший человек, либо очень плохой. Не могу понять.
– Ни то ни другое. Созвонимся.
Попрощавшись и нажав на кнопку, я взглянула на Энни. На сей раз расспросов не последовало.
– Молчи. Ничего не хочу знать. Голова разболелась от одной твоей части разговора. К тому же нам нужно обсудить кое-что относительно Ника. А после расскажешь о парне, от знакомства с которым светишься…
Энни устраивалась на кушетке поудобнее, явно готовясь к длительной беседе. Наблюдая за ней, я вдруг поникла. Сначала Бен, потом Тони, теперь Ник. Почему приходится разбивать сердца хорошим людям?
И где все негодяи? Как бы они сейчас мне пригодились!
Когда, наконец, пришло время чистить зубы на ночь, я чувствовала себя так, будто меня переехал грузовик с продукцией компании «Дримглоу». Сначала я пыталась уговорить Энни не впутывать меня в ее отношения с Ником, но мои старания завершились позорным провалом. Потом пришлось до полуночи выслушивать вместе со всеми подробный рассказ Фаррена о его первом съемочном дне.
По-видимому, играть противного работника стоянки, бросающего плотоядные взгляды на симпатичных девушек (герой Фаррена имел традиционную сексуальную ориентацию), не такое бесперспективное занятие, как может показаться. Он надеялся, что впоследствии его персонажа сделают пропавшим и вновь найденным незаконным внуком самой влиятельной дамы города, рожденным от брата ее четвертого мужа. Или от дяди ее четвероюродного брата.
Или еще от какого-нибудь очень дальнего родственника. В течение первого часа рассказа я внимательно прислушалась лишь однажды – когда Фаррен невзначай упомянул, что один из гримеров был очень мил с ним. Мишель насторожился:
– Что значит «был очень мил»?
Фаррен, рассмеявшись, пожал плечами:
– Трудно сказать. Просто вел себя дружелюбно.
– Насколько дружелюбно? Как член команды, опекающий новичка? Или как человек, желающий твоего тела? – безжизненным голосом, без тени улыбки осведомился Мишель.
Лулу заскулила во сне, отвлекая на себя внимание. Воспользовавшись моментом, я поспешила выставить красавцев из комнаты, пока страсти не разгорелись, иначе спать бы мне наверняка не пришлось.
Энни пришла в ванную, когда я там чистила зубы.
– Молодец, что выпроводила их, пока не началась четырнадцатая серия мелодрамы «Ревность Мишеля», – сказала подруга.
Я вздохнула, откладывая зубную щетку, и взяла на руки Лулу, чтобы почистить ей зубы маленькой резиновой щеточкой, как велел ветеринар. Зубная паста для собак по виду была похожа на мусс из ливерной колбасы, однако Лулу ее обожала. Сунув ей в рот покрытый резиной палец, я обратилась к Энни:
– Хорошо бы ему избавиться от этого чувства. Ведь теперь, когда Фаррен наконец-то попал в шоу-бизнес, поводов станет еще больше.
Энни усмехнулась:
– Не уверена, что эпизодическую роль можно назвать участием в шоу-бизнесе. Однако ему все же удалось подобраться к этой сфере гораздо ближе, чем раньше.
– Уверена, за этой ролью последуют и другие, гораздо лучше, – рассеянно произнесла я, сосредоточившись на удалении зубного камня из собачьей пасти.
– Ты верная и искренняя подруга, Шейн. За это мы все тебя и любим, – сказала Энни, направляясь к себе в комнату.
Потом остановилась и оглянулась.
– Только не думай, что тебе удалось от меня отделаться. Завтра обязательно поговорим о твоем новом солнечном парне.
Я небрежно поцеловала шелковистые локоны на макушке Лулу и доверительно сообщила ей:
– Знаешь, у собак есть огромное преимущество перед людьми. Они никогда не пристают с дурацкими расспросами.
– Я все слышала! – рявкнула Энни.
А мои губы помимо воли растянулись в улыбке, которую я усердно сдерживала с того момента, как вернулась домой. «Бен Купер. Бен Купер, красавец с каштановыми волосами и зеленовато-карими глазами, попросил у меня номер телефона. Не буду дожидаться его звонка – сама приглашу его завтра на открытие галереи».
Я осеклась, поймав взглядом собственное отражение в зеркале. Энни была права. Я сияла.
Впрочем, само по себе это не означало ничего плохого.
На следующий день, усаживаясь в офисное кресло в подсобном помещении «Сенсьюэлити» и угрюмо созерцая стопку бумаг высотой около фута, я судорожно прилаживала к уху гарнитуру сотового телефона.
– Да, да, слышу. Ты. Я. Ник. Завтра. Хорошо. Уверена, что хочешь этого?
Судя по голосу, Энни совсем не была уверена, хоть и старалась словами доказать обратное.
– Да… То есть да, конечно! Он слишком хорош для меня. Разобью ему сердце, а потом совесть замучает. К тому же Мишель хочет познакомить меня с каким-то парнем из школы модельеров.
– Да ты что?!
– Шейн, в школе модельеров есть и гетеросексуалы. Не будь такой ограниченной. Я даже попросила Мишеля точно проверить. Не хочу, чтобы вышло, как с Рупертом.
– Он так и не объявился с тех пор? – Просмотр почты не вдохновил меня.
Ничего, кроме счетов и рекламной макулатуры – бумажной разновидности спама.
– И не объявится. Руперт просто хотел предъявить меня родителям… Но хватит об этом. Давай поговорим о солнечном парне.
Я непроизвольно рассмеялась.
– Смеешься надо мной? – возмутилась подруга.
– Нет. Просто… э-э… в общем… Энни, он великолепен! Веселый, интересный и… и интересуется мной. Ему не скучно было слушать мои идеи относительно обустройства нашего магазина. Это было так… м-м… интересно.
– Сдается мне… что тебе было интересно, – сухо резюмировала она.
Я взяла карандаш и стала нервно крутить в руках.
– Выбирай слова, а то обижусь. Он красив – я говорила об этом? Вид слегка растрепанный, как у Люка Уилсона. [17]Гетеросексуал. Холост. И сегодня вечером у нас свидание.
– Хм. Ну и скорость. Здесь что-то нечисто. У него, случайно, нет неизлечимой болезни?
– Энни!
– Мы ведь в Нью-Йорке! Вчера вечером встретила одинокого красавца нормальной сексуальной ориентации, сегодня уже отправляешься на свидание. А может, у него восемь незаконных отпрысков и он планирует вытянуть из тебя кучу денег на их содержание?
Я едва не уронила карандаш.
– Энни! Можешь ты хоть раз в жизни отбросить свою подозрительность и порадоваться за меня?
Она вздохнула:
– Так и было, когда ты познакомилась с Китом. Помнишь? Впрочем, ладно уж, постараюсь… Порадоваться. Только не забудь – завтра ты встречаешься со мной и Ником; не назначай свиданий со своим расчудесным парнем. Кстати, как его зовут?
– Бен.
– Бен? Забавно… после случая с Ужасным Беном. Ты рассказывала ему?
Карандаш в моих пальцах с треском переломился.
– Ай! Нет, конечно. Ты действительно думаешь, что я готова выложить всю горькую правду о своей профессии красивому парню, с которым едва знакома?
Энни засмеялась:
– Да, ты права. О таких вещах лучше рассказывать внукам в старости. Лулу! Сгрызешь мою сумку от Кейт Спейд – отправишься в приют для бездомных собак! Мне пора бежать, Шейн. Пока.
Я нажала кнопку отбоя и выдернула наушник, исполненная решимости не вставать из-за стола, пока не разберу всю корреспонденцию.
– Шейн, – позвала с порога Солстис, – иди сюда. У нас покупатели.
С другой стороны, письма могли подождать.
Глава 16
Спустя семь часов я старалась как можно дальше забиться в лифт, прижимая к груди поднос, уставленный индийскими блюдами.
– Э-э… Мелисса, не сочтите меня любительницей поныть… Но вы могли хотя бы предупредить, что стройплощадка находится на тридцатом этаже недостроенного небоскреба, – произнесла я истеричным тоном, обычно несвойственным мне.
Мелисса рассмеялась, умудрившись при этом, к моему удивлению, не вывалиться из своего маленького красного платья. Похоже, она со всей серьезностью отнеслась к моей рекомендации одеться сексуально.
– Да ладно, Шейн! Вы что, боитесь высоты?
Глядя сквозь дверной проем лифта, в котором пока еще отсутствовала дверь, на стремительно удалявшуюся улицу, я тупо кивнула:
– Да. Хотя раньше не знала об этом… Ой, мне срочно нужно домой… Погулять с овечкой. Написать завещание. Попросить у Господа прощения за грехи…
Лифт остановился, накренившись и издав причудливый громкий звук, похожий на стон.
– Плохой знак, – ляпнула я. – Лифты не должны стонать и шататься. Ни в коем случае. Если бы я была проверяющей, то…
– Что бы вы сделали? – спросил один из самых симпатичных мужчин, которых я когда-либо видела.
Может, не такой красавчик, как Бен, но, не будь я на волосок от ужасной смерти, могла бы всерьез им заинтересоваться. Смуглый, темноволосый, уверенный в себе, с крепкими мышцами строителя и скуластым лицом… высокий, красивый…
Да. Безумно красивый.
Я не сводила с него глаз, охваченная страхом и вожделением одновременно, и ни слова не могла вымолвить. Мужчина небрежно обнял Мелиссу, поцеловал в щеку… и удивленно взглянул на нее, приподняв бровь:
– Привет, детка. Что ты здесь делаешь? Всегда рад тебя видеть, но у меня через несколько минут важная встреча. Я думал, это они едут на…
– Смертоносном лифте? – пропищала я.
Красавец повернулся и теперь смотрел на меня, так и не опустив бровь. Я пыталась выдавить из себя еще что-нибудь – безрезультатно.
– Помогите… – Единственное слово, наконец, вырвалось из пересохшего горла.
Тони – а это, очевидно, был он, если, конечно, за Мелиссой не бегали целых два итальянских красавца, – улыбнулся, вошел в лифт и взял меня под руку.
– Не бойтесь. Вы, наверное, не привыкли к высоте. В такой ситуации лифт может вызвать ужас. Шагайте вот сюда, на пол. Смотрите – пол твердый…
Он попытался вывести меня из лифта. Я испуганно озиралась, потом согласилась, нерешительно делая шаг вперед:
– Да, пол твердый… Правда, стен нет. А я согласна находиться в здании лишь при условии, что у пего есть стены. Тем более на тридцатом этаже… Черт… – Едва не уронив поднос, я судорожно вцепилась в руку Мелиссы. – Стены, стены… Где стены?!
Я старалась не обращать внимания на голый цементный пол и валявшиеся повсюду доски и брезент. И на тряпки, развевавшиеся на ветру, который дул оттуда, где теоретически должны были быть стены.
Дыхание участилось.
Мелисса, хоть и улыбалась, тоже была немного напряжена.
Еще бы! Сложно оставаться спокойной, когда находишься на тридцатом этаже, а вокруг пустота.
– Тони, это девушка из ресторана, – громко сообщила моя клиентка, взглядом указывая на меня. – Она накроет стол для нашего праздничного ужина и тут же уйдет.
– Что? – спросила я, неохотно следуя за Мелиссой, которая тащила меня на середину комнаты, уводя от Тони на середину площадки без стен.
– Теперь ясно что пять тысяч – вполне разумная цена. Это даже дешево. – пробормотала я.
– Послушайте, Шейн, извините, что так вышло, но вам придется преодолеть в себе страх высоты. – прошипела Мелисса. – Племянница сестры моей бабушки сказала, что в ближайшие выходные Тони едет в ювелирный магазин «Фальзони». Понимаете, что это значит?
Я попыталась угадать, отрешенно глядя на нее:
– Что члены вашей семьи очень болтливы?
Она легонько дернула меня за локоть.
– Нет, это значит, что сегодняшнее мероприятие должно увенчаться успехом. Иначе конец всему.
Каша, образовавшаяся от испуга в моем мозгу, вдруг улеглась. И я задумалась, что могло для меня означать слово «конец».
Должно сработать. Обязательно. Иначе я не получу свои пять тысяч.
И Мишелю не хватит денег на материалы для участия в конкурсе.
А мне придется распрощаться с возможностью выкупить долю бизнеса у миссис П.
Собравшись с силами, я стиснула в руках поднос и вежливо спросила:
– Куда это ставить, мисс Франжелли?
Она устало прикрыла глаза – лишь на мгновение, – а потом бодро улыбнулась мне:
– Сюда, пожалуйста. И зовите меня Мелиссой.
Тони подошел сзади, когда я размещала на столе блюда, а Мелисса расставляла свечи.
– Э-э… дорогая, что происходит?
С широкой улыбкой она повернулась к нему:
– Сегодня годовщина нашего знакомства. Ты разве забыл, мой котик?
Он удивленно зажмурился, будто от яркого света.
– Котик? Нуда, конечно… Годовщина? Какая еще… то есть я хотел спросить – мы будем ужинать? Прямо здесь? Сейчас?
– Да, дорогой. Mipiaci, mipassione, [18]– ворковала Мелисса.
Судя по выражению лица Тони, подобная манера разговора обычно была ей несвойственна.
Но ему, похоже, понравилось. Черт.
– Здорово. Только у меня уже назначена встреча с представителями технадзора. Надо было позвонить заранее, – рассудительным тоном произнес он.
Мелисса «пришла в ярость»:
– Что? Неужели какая-то глупая встреча с какими-то дурацкими представителями важнее меня? А я даже простыню захватила! – заявила она, вытаскивая из сумки алую шелковую простыню.
Я немного потопталась на месте, демонстративно шаркая ногами, и отвернулась, делая вид, будто ослепла и оглохла.
Мелисса повысила голос:
– Я мечтала о романтике, о безудержной страсти! А для тебя, оказывается, важнее твоя скучная работа и разговоры с занудными инспекторами! Отлично. Значит, у нас разные интересы.
«Ой, ой. Гонишь, Мелисса. Не спеши», – подумала я.
Он поднял руки, будто капитулируя:
– Эй, тише. Если тебе так захотелось устроить романтический вечер… я перенесу эту встречу. Черт, ради этого я вообще готов пожертвовать всем проектом! Да гори он огнем, этот дом! Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, Мел… – Тони подошел к Мелиссе и нежно взял ее за подбородок. – Сегодня ты, можно сказать, воплотила одну из моих фантазий. Останься, mia tesorina. [19]
С бесстыдным любопытством я наблюдала, как он наклоняется к ней для поцелуя. Когда руки Мелиссы страстно обвили его шею, стало ясно – она окончательно потеряла голову.
Я и сама бы не устояла на ее месте. «И с чего ей вздумалось расставаться с таким парнем, как Тони? – недоумевала я. – А может, мне удастся заполучить его, если затея Мелиссы сработает?»
Коротко попрощавшись, я покинула сладкую парочку. Впрочем, слившись в пламенном поцелуе, они вряд ли заметили мой уход. Я была так расстроена своим полным провалом, что почти не замечала ветра, свистевшего сквозь открытую кабину лифта. Правда, когда лифт, наконец, приземлился, еще две-три минуты не могла оторвать пальцы от поручня.
Предстоящее свидание с Беном было единственным, что сдерживало мой порыв помчаться домой заедать тоску чипсами «Читос». К тому же Мишель с Фарреном обещали «понянчиться» с Лулу. Моя собака была в хороших руках. Они даже обронили пару слов насчет покупки декоративного ошейника.
Конечно, не стоило заявляться в галерею Херона в костюме официантки, состоявшем из черных брюк и белой блузки. Заранее припасенный наряд ждал меня на рабочем месте. Мне очень хотелось произвести на Бена впечатление.
Не меньшее, чем он произвел на меня.
В помещении был приглушенный свет, играла мягкая, вкрадчивая восточная музыка в исполнении Йо-Йо Ма, [20]а запах канапе напомнил, что я еще не ужинала. Все бы хорошо, если бы не женщина в оранжевой виниловой юбке с английской булавкой. Она подошла к Бену дюймов на десять ближе, чем мне бы хотелось.
– Чудесный экспонат, не правда ли? – нараспев проговорила она. – Это воплощение разочарования художника коммерциализацией нашей современной культуры, насквозь пропитанное ироническим отношением к действительности. Вы не находите?
Стоя позади нее, я пренебрежительно возвела глаза к потолку при виде ярко освещенного изделия непонятной формы на акриловой подставке. Что за дребедень? Потом осмотрела на себе розовую шелковую кофту и черную хлопчатобумажную юбку. Кажется, эта девица в виниле с булавками меня перещеголяла. Еще одно поражение за сегодняшний день.
Бен повернул голову, посмотрел на мисс Застрявшую в Шестидесятых, и снова перевел взгляд на экспонат.
– Нет, не нахожу, – ответил он. – Эта штука больше смахивает на поплавковый клапан карбюратора моего «астон-мартина», если воткнуть к него страусовые перья..
Та выпучила глаза – казалось, они вот-вот выскочат из-под наклеенных ресниц, – и удалилась, бормоча себе под нос что-то о плебеях.
Бен улыбнулся:
– Простите. Не выношу кривляк, изображающих из себя тонких ценителей искусства. Надеюсь, я вас не огорчил?
Я одарила его ответной улыбкой:
– Нисколько. Хотя, подыграв немного, вы могли бы иметь успех. Под этим винилом скрывалось неплохое тело.
Он неопределенно пожал плечами. Этот жест ему очень шел – особенно когда он был в рубашке с коротким рукавом. (Я рассказывала, что мужские руки и плечи – моя слабость? М-м…)
– Я вполне доволен тем, что имею, – возразил Бен, отвлекая; меня от любования его грудью.
Мягко коснувшись ладонью моей спины, он повел меня сквозь толпу посетителей. Я замедлила шаг перед огромным холстом, висевшим в самом центре зала.
– Кажется, еще одно… как его там? Воплощение разочарования художника…
Бен долго и пристально смотрел на картину.
– Несомненно. Эта вещь определенно кое-кого разочаровала. Вероятно, меня. Не желаете перекусить?
– Определенно желаю. Вы не будете против, если мы сначала проведаем мою овечку?
– Кого?!
Я вздохнула:
– Долго рассказывать. Вы любите собак?
– Обожаю. А при чем здесь овечка?
– Ну, в общем… Однажды, выходя: из дома, я увидела в коридоре маленькую овцу-мутанта…
Я пересказала ему историю появления в моей жизни Лулу, зашла домой – убедиться, что с ней все в порядке (она находилась в собачьем раю – кажется, благодаря говяжьему филе), и мы отправились в ресторан. Над входом в заведение виднелась красно-черная вывеска.
– «Сакэ Нуар»?
Бен галантно открыл передо мной дверь.
– Доверьтесь мне. Это отличное место. Потрясающий сплав французской и азиатской культур. Музыка в галерее навела меня на мысль пойти сюда.
– М-м… Йо-Йо Ма. Да, он великолепен, – согласилась я.
Мы проследовали за старшей официанткой и уселись у стены, украшенной изображениями летающих драконов. Бен поблагодарил девушку за меню и протянул мне одно из них.
– Я однажды видел его живьем, – сообщил он. – В «Карнеги-холл». Йо-Йо Ма настоящий волшебник. Мне тогда показалось, что я попал в рай и слышу голоса ангелов, – продолжал Бен с отрешенным взглядом.
Затем взглянул на меня и усмехнулся:
– Извините, это, наверное, звучит странно.
– Нисколько, – сказала я, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость.
Скажем, не рухнуть в обморок прямо к его ногам. Со мной ужинал мужчина, с которым можно было говорить не только о бейсболе. Это, без сомнения, значило, что жизнь прекрасна.
– Мне остается лишь догадываться, как прекрасна его музыка в живом исполнении. Однако я приятно удивлена… Вы находите время для культурной жизни. Моим последним «выходом в свет» было посещение мюзикла «Авеню Кью», где куклы пели о том, что смотреть порнографию в Интернете не самое высокоинтеллектуальное развлечение, – продолжала я, внезапно почувствовав себя дурой.
Бен улыбнулся:
– А спектакль был смешной?
– Очень! Там была девочка, которой снилась школа для монстров…
В конце ужина, за чашкой зеленого чая (пошлого печенья с предсказаниями в «Сакэ Нуар» не подавали), мне стало казаться, что я знаю Бена давным-давно. Вероятно, решением небесных инстанций нашим душам был уготован совместный путь.
Кроме того, мне хотелось переспать с ним. Ужасно хотелось.
По-видимому, все дело было именно в этом. Нельзя же влюбиться в человека за один вечер, как бы ни были вкусны мясные шарики из мраморной говядины с тонко нарезанным авокадо, острым соусом айоли и икрой летучей рыбы.
Подписав счет и подняв на меня взгляд, Бен поинтересовался:
– Как насчет мороженого с горячим шоколадом?
«Боже, мне конец», – подумала я.
– Э-э… Мелисса, не сочтите меня любительницей поныть… Но вы могли хотя бы предупредить, что стройплощадка находится на тридцатом этаже недостроенного небоскреба, – произнесла я истеричным тоном, обычно несвойственным мне.
Мелисса рассмеялась, умудрившись при этом, к моему удивлению, не вывалиться из своего маленького красного платья. Похоже, она со всей серьезностью отнеслась к моей рекомендации одеться сексуально.
– Да ладно, Шейн! Вы что, боитесь высоты?
Глядя сквозь дверной проем лифта, в котором пока еще отсутствовала дверь, на стремительно удалявшуюся улицу, я тупо кивнула:
– Да. Хотя раньше не знала об этом… Ой, мне срочно нужно домой… Погулять с овечкой. Написать завещание. Попросить у Господа прощения за грехи…
Лифт остановился, накренившись и издав причудливый громкий звук, похожий на стон.
– Плохой знак, – ляпнула я. – Лифты не должны стонать и шататься. Ни в коем случае. Если бы я была проверяющей, то…
– Что бы вы сделали? – спросил один из самых симпатичных мужчин, которых я когда-либо видела.
Может, не такой красавчик, как Бен, но, не будь я на волосок от ужасной смерти, могла бы всерьез им заинтересоваться. Смуглый, темноволосый, уверенный в себе, с крепкими мышцами строителя и скуластым лицом… высокий, красивый…
Да. Безумно красивый.
Я не сводила с него глаз, охваченная страхом и вожделением одновременно, и ни слова не могла вымолвить. Мужчина небрежно обнял Мелиссу, поцеловал в щеку… и удивленно взглянул на нее, приподняв бровь:
– Привет, детка. Что ты здесь делаешь? Всегда рад тебя видеть, но у меня через несколько минут важная встреча. Я думал, это они едут на…
– Смертоносном лифте? – пропищала я.
Красавец повернулся и теперь смотрел на меня, так и не опустив бровь. Я пыталась выдавить из себя еще что-нибудь – безрезультатно.
– Помогите… – Единственное слово, наконец, вырвалось из пересохшего горла.
Тони – а это, очевидно, был он, если, конечно, за Мелиссой не бегали целых два итальянских красавца, – улыбнулся, вошел в лифт и взял меня под руку.
– Не бойтесь. Вы, наверное, не привыкли к высоте. В такой ситуации лифт может вызвать ужас. Шагайте вот сюда, на пол. Смотрите – пол твердый…
Он попытался вывести меня из лифта. Я испуганно озиралась, потом согласилась, нерешительно делая шаг вперед:
– Да, пол твердый… Правда, стен нет. А я согласна находиться в здании лишь при условии, что у пего есть стены. Тем более на тридцатом этаже… Черт… – Едва не уронив поднос, я судорожно вцепилась в руку Мелиссы. – Стены, стены… Где стены?!
Я старалась не обращать внимания на голый цементный пол и валявшиеся повсюду доски и брезент. И на тряпки, развевавшиеся на ветру, который дул оттуда, где теоретически должны были быть стены.
Дыхание участилось.
Мелисса, хоть и улыбалась, тоже была немного напряжена.
Еще бы! Сложно оставаться спокойной, когда находишься на тридцатом этаже, а вокруг пустота.
– Тони, это девушка из ресторана, – громко сообщила моя клиентка, взглядом указывая на меня. – Она накроет стол для нашего праздничного ужина и тут же уйдет.
– Что? – спросила я, неохотно следуя за Мелиссой, которая тащила меня на середину комнаты, уводя от Тони на середину площадки без стен.
– Теперь ясно что пять тысяч – вполне разумная цена. Это даже дешево. – пробормотала я.
– Послушайте, Шейн, извините, что так вышло, но вам придется преодолеть в себе страх высоты. – прошипела Мелисса. – Племянница сестры моей бабушки сказала, что в ближайшие выходные Тони едет в ювелирный магазин «Фальзони». Понимаете, что это значит?
Я попыталась угадать, отрешенно глядя на нее:
– Что члены вашей семьи очень болтливы?
Она легонько дернула меня за локоть.
– Нет, это значит, что сегодняшнее мероприятие должно увенчаться успехом. Иначе конец всему.
Каша, образовавшаяся от испуга в моем мозгу, вдруг улеглась. И я задумалась, что могло для меня означать слово «конец».
Должно сработать. Обязательно. Иначе я не получу свои пять тысяч.
И Мишелю не хватит денег на материалы для участия в конкурсе.
А мне придется распрощаться с возможностью выкупить долю бизнеса у миссис П.
Собравшись с силами, я стиснула в руках поднос и вежливо спросила:
– Куда это ставить, мисс Франжелли?
Она устало прикрыла глаза – лишь на мгновение, – а потом бодро улыбнулась мне:
– Сюда, пожалуйста. И зовите меня Мелиссой.
Тони подошел сзади, когда я размещала на столе блюда, а Мелисса расставляла свечи.
– Э-э… дорогая, что происходит?
С широкой улыбкой она повернулась к нему:
– Сегодня годовщина нашего знакомства. Ты разве забыл, мой котик?
Он удивленно зажмурился, будто от яркого света.
– Котик? Нуда, конечно… Годовщина? Какая еще… то есть я хотел спросить – мы будем ужинать? Прямо здесь? Сейчас?
– Да, дорогой. Mipiaci, mipassione, [18]– ворковала Мелисса.
Судя по выражению лица Тони, подобная манера разговора обычно была ей несвойственна.
Но ему, похоже, понравилось. Черт.
– Здорово. Только у меня уже назначена встреча с представителями технадзора. Надо было позвонить заранее, – рассудительным тоном произнес он.
Мелисса «пришла в ярость»:
– Что? Неужели какая-то глупая встреча с какими-то дурацкими представителями важнее меня? А я даже простыню захватила! – заявила она, вытаскивая из сумки алую шелковую простыню.
Я немного потопталась на месте, демонстративно шаркая ногами, и отвернулась, делая вид, будто ослепла и оглохла.
Мелисса повысила голос:
– Я мечтала о романтике, о безудержной страсти! А для тебя, оказывается, важнее твоя скучная работа и разговоры с занудными инспекторами! Отлично. Значит, у нас разные интересы.
«Ой, ой. Гонишь, Мелисса. Не спеши», – подумала я.
Он поднял руки, будто капитулируя:
– Эй, тише. Если тебе так захотелось устроить романтический вечер… я перенесу эту встречу. Черт, ради этого я вообще готов пожертвовать всем проектом! Да гори он огнем, этот дом! Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, Мел… – Тони подошел к Мелиссе и нежно взял ее за подбородок. – Сегодня ты, можно сказать, воплотила одну из моих фантазий. Останься, mia tesorina. [19]
С бесстыдным любопытством я наблюдала, как он наклоняется к ней для поцелуя. Когда руки Мелиссы страстно обвили его шею, стало ясно – она окончательно потеряла голову.
Я и сама бы не устояла на ее месте. «И с чего ей вздумалось расставаться с таким парнем, как Тони? – недоумевала я. – А может, мне удастся заполучить его, если затея Мелиссы сработает?»
Коротко попрощавшись, я покинула сладкую парочку. Впрочем, слившись в пламенном поцелуе, они вряд ли заметили мой уход. Я была так расстроена своим полным провалом, что почти не замечала ветра, свистевшего сквозь открытую кабину лифта. Правда, когда лифт, наконец, приземлился, еще две-три минуты не могла оторвать пальцы от поручня.
Предстоящее свидание с Беном было единственным, что сдерживало мой порыв помчаться домой заедать тоску чипсами «Читос». К тому же Мишель с Фарреном обещали «понянчиться» с Лулу. Моя собака была в хороших руках. Они даже обронили пару слов насчет покупки декоративного ошейника.
Конечно, не стоило заявляться в галерею Херона в костюме официантки, состоявшем из черных брюк и белой блузки. Заранее припасенный наряд ждал меня на рабочем месте. Мне очень хотелось произвести на Бена впечатление.
Не меньшее, чем он произвел на меня.
В помещении был приглушенный свет, играла мягкая, вкрадчивая восточная музыка в исполнении Йо-Йо Ма, [20]а запах канапе напомнил, что я еще не ужинала. Все бы хорошо, если бы не женщина в оранжевой виниловой юбке с английской булавкой. Она подошла к Бену дюймов на десять ближе, чем мне бы хотелось.
– Чудесный экспонат, не правда ли? – нараспев проговорила она. – Это воплощение разочарования художника коммерциализацией нашей современной культуры, насквозь пропитанное ироническим отношением к действительности. Вы не находите?
Стоя позади нее, я пренебрежительно возвела глаза к потолку при виде ярко освещенного изделия непонятной формы на акриловой подставке. Что за дребедень? Потом осмотрела на себе розовую шелковую кофту и черную хлопчатобумажную юбку. Кажется, эта девица в виниле с булавками меня перещеголяла. Еще одно поражение за сегодняшний день.
Бен повернул голову, посмотрел на мисс Застрявшую в Шестидесятых, и снова перевел взгляд на экспонат.
– Нет, не нахожу, – ответил он. – Эта штука больше смахивает на поплавковый клапан карбюратора моего «астон-мартина», если воткнуть к него страусовые перья..
Та выпучила глаза – казалось, они вот-вот выскочат из-под наклеенных ресниц, – и удалилась, бормоча себе под нос что-то о плебеях.
Бен улыбнулся:
– Простите. Не выношу кривляк, изображающих из себя тонких ценителей искусства. Надеюсь, я вас не огорчил?
Я одарила его ответной улыбкой:
– Нисколько. Хотя, подыграв немного, вы могли бы иметь успех. Под этим винилом скрывалось неплохое тело.
Он неопределенно пожал плечами. Этот жест ему очень шел – особенно когда он был в рубашке с коротким рукавом. (Я рассказывала, что мужские руки и плечи – моя слабость? М-м…)
– Я вполне доволен тем, что имею, – возразил Бен, отвлекая; меня от любования его грудью.
Мягко коснувшись ладонью моей спины, он повел меня сквозь толпу посетителей. Я замедлила шаг перед огромным холстом, висевшим в самом центре зала.
– Кажется, еще одно… как его там? Воплощение разочарования художника…
Бен долго и пристально смотрел на картину.
– Несомненно. Эта вещь определенно кое-кого разочаровала. Вероятно, меня. Не желаете перекусить?
– Определенно желаю. Вы не будете против, если мы сначала проведаем мою овечку?
– Кого?!
Я вздохнула:
– Долго рассказывать. Вы любите собак?
– Обожаю. А при чем здесь овечка?
– Ну, в общем… Однажды, выходя: из дома, я увидела в коридоре маленькую овцу-мутанта…
Я пересказала ему историю появления в моей жизни Лулу, зашла домой – убедиться, что с ней все в порядке (она находилась в собачьем раю – кажется, благодаря говяжьему филе), и мы отправились в ресторан. Над входом в заведение виднелась красно-черная вывеска.
– «Сакэ Нуар»?
Бен галантно открыл передо мной дверь.
– Доверьтесь мне. Это отличное место. Потрясающий сплав французской и азиатской культур. Музыка в галерее навела меня на мысль пойти сюда.
– М-м… Йо-Йо Ма. Да, он великолепен, – согласилась я.
Мы проследовали за старшей официанткой и уселись у стены, украшенной изображениями летающих драконов. Бен поблагодарил девушку за меню и протянул мне одно из них.
– Я однажды видел его живьем, – сообщил он. – В «Карнеги-холл». Йо-Йо Ма настоящий волшебник. Мне тогда показалось, что я попал в рай и слышу голоса ангелов, – продолжал Бен с отрешенным взглядом.
Затем взглянул на меня и усмехнулся:
– Извините, это, наверное, звучит странно.
– Нисколько, – сказала я, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость.
Скажем, не рухнуть в обморок прямо к его ногам. Со мной ужинал мужчина, с которым можно было говорить не только о бейсболе. Это, без сомнения, значило, что жизнь прекрасна.
– Мне остается лишь догадываться, как прекрасна его музыка в живом исполнении. Однако я приятно удивлена… Вы находите время для культурной жизни. Моим последним «выходом в свет» было посещение мюзикла «Авеню Кью», где куклы пели о том, что смотреть порнографию в Интернете не самое высокоинтеллектуальное развлечение, – продолжала я, внезапно почувствовав себя дурой.
Бен улыбнулся:
– А спектакль был смешной?
– Очень! Там была девочка, которой снилась школа для монстров…
В конце ужина, за чашкой зеленого чая (пошлого печенья с предсказаниями в «Сакэ Нуар» не подавали), мне стало казаться, что я знаю Бена давным-давно. Вероятно, решением небесных инстанций нашим душам был уготован совместный путь.
Кроме того, мне хотелось переспать с ним. Ужасно хотелось.
По-видимому, все дело было именно в этом. Нельзя же влюбиться в человека за один вечер, как бы ни были вкусны мясные шарики из мраморной говядины с тонко нарезанным авокадо, острым соусом айоли и икрой летучей рыбы.
Подписав счет и подняв на меня взгляд, Бен поинтересовался:
– Как насчет мороженого с горячим шоколадом?
«Боже, мне конец», – подумала я.
Глава 17
С утра пораньше Лулу уютно устроилась у меня на коленях, нахально требуя почесать ей пузо. Результатом нашей совместной утренней прогулки были три удивленных взгляда, два вопроса «что это?» и одна изумительно вонючая кучка.
– Чем они тебя вчера накормили, Лулу? – озадачилась я. – Надо бы устроить ребятам разнос, чтобы больше не давали собаке острой еды.
Лулу сильно вывернула шею, обращая на меня свой взор; мордочка с высунутым набок языком выражала блаженный экстаз. Услышав шаги Энни, я подняла взгляд. Одетая в потрепанную футболку с надписью «Лед Зеппелин», подруга имела изможденный вид.
– У меня открылся талант к поглаживанию собачьих животов, – похвалилась я.
– Что весьма кстати, ведь талант к разлучению влюбленных у тебя, кажется, отсутствует, – парировала Энни, откидывая с лица пышные кудри. – Кофе будешь?
– Да, после утреннего наезда Мелиссы порция кофе мне просто необходима. Ты, наверное, слышала мою часть разговора? – морщась, спросила я.
– Угу. Значит, попытка Мелиссы соблазнить его прямо на рабочем месте не оттолкнула Тони?
– Скорее наоборот… Мелисса сказала – он отменил встречу с проверяющими и целых два часа не отпускал ее.
Энни присвистнула:
– Два часа? Может, Мелисса уступит мне этого парня, раз уж он ей совсем не нужен?
– Проблема в том, что он горит желанием жениться, а Мелисса дорожит свободой. К тому же Тони, видимо, по натуре собственник, и ее это бесит.
Энни засмеялась:
– Тогда понятно… Но два часа! Ради такого я бы согласилась примириться с парочкой недостатков.
Спрыгнув с моих колен, Лулу потрусила на кухню.
– Не поддавайся чарам ее несчастных глаз, – предупредила я подругу. – Она уже позавтракала.
– Ничего страшного, милая. Правда, Лулу? Не слушай злую Шейн, – ворковала Энни противным сюсюкающим тоном, – Энни угостит тебя кусочком кекса.
– Что происходит? – удивилась я. – Сначала ты брезгливо морщилась от одного вида моей собаки, а теперь сюсюкаешь и делишься с ней кексом?
Лулу возмущённо гавкнула.
– Впрочем, у меня нет возражений, – поправилась я. – Но все же – что случилось?
Энни встала и выглянула из кухни.
– Наверное, прозвучит глупо, – промямлила она, – но тебе никогда не казалось, что собаки обладают каким-то… ну, шестым чувством, что ли?
– Возможно, – с опаской согласилась я.
– А поконкретнее?
– Просто вчера вечером зазвонил телефон. Домашний. Я собиралась взять трубку, не глядя на определитель. А Лулу стала на него лаять. По-настоящему – шерсть дыбом, и все такое. Впрочем, это полный бред… – смешалась она, краснея. – Забудь.
– Нет уж, говори, – настаивала я. – Звонил… кто-нибудь, кого ты терпеть не можешь?
– Вовсе нет! Это была мама. Но я сейчас стараюсь не отвечать на ее звонки… А то она попросит меня поводить по магазинам приехавшую в Нью-Йорк дочку ее подруги. – Энни налила кофе и вернулась с двумя кружками в руках. – Если бы я взяла трубку, пришлось бы согласиться. А если продержусь еще пару дней, она успеет уехать к себе во Флориду.
Я засмеялась:
– Какая ты нехорошая. Неужели это было бы так тяжело?
Нахмурившись, Энни протянула мне кружку с кофе.
– Кошмар. Она спрашивала, есть ли у нас в городе дешевые сувенирные лавки. Пришлось бы целый день выбирать брелки в виде «Большого яблока», потому что они, видите ли, «очень милые».
– Фу, – произнесла я с гримасой отвращения.
Энни ненавидела сувениры, как и вообще все связанное с туризмом. А также туристов. Иногда нарочно указывала неверный путь – просто развлечения ради, – когда у нее спрашивали дорогу.
– Значит, Лулу спасла тебя от перспективы провести целый день за покупкой вульгарных сувениров?
Энни вновь залилась краской.
– Знаю, знаю. Звучит неубедительно. Но, как бы там ни было, она заслужила кусочек кекса.
Лулу уселась передо мной. Крошки кекса прилипли к ее усам.
– Ладно, только не давай шоколада. Ветеринар, то есть бывшая девушка Волосатого Монстра, говорит, собакам он очень вреден, – распорядилась я и одним глотком выхлебала почти полкружки кофе.
– А как ее зовут? Доктор… как ее там?
Этот вопрос ввел меня в замешательство.
– Знаешь, понятия не имею, Я была так сосредоточена на попытках не воображать ее в постели с Волосатым Монстром, что почти все пропустила мимо ушей.
Энни вздрогнула, услышав мои слова, и вновь пошла на кухню.
– Налить еще кофе? – спросила она.
– Нет, мне пора. У нас сегодня событие – прибудет новая коллекция бархатных пиджаков. Нужно будет переделать главную витрину под… знойную зиму.
Энни рассмеялась:
– На улице девяносто градусов, Шейн.
– Да, но я ведь работник торговли. Сказали – зима, значит, должна быть зима. Придется вообразить, будто на улице холодно. И рано смеркается…
Лулу тявкнула и сделала кувырок.
– Нет, Лулу, я сказала «смеркается», а не велела тебе кувыркаться!
Лулу снова гавкнула, кувырнулась и уставилась на меня, виляя хвостом. Прибежала Энни:
– Шейн, ты видела это? У тебя гениальная собака!
– Ага. Гениальная, только малость глуховата, – ответила я, поднимаясь и стряхивая с ляжек собачью шерсть. – Увидимся.
– Чем они тебя вчера накормили, Лулу? – озадачилась я. – Надо бы устроить ребятам разнос, чтобы больше не давали собаке острой еды.
Лулу сильно вывернула шею, обращая на меня свой взор; мордочка с высунутым набок языком выражала блаженный экстаз. Услышав шаги Энни, я подняла взгляд. Одетая в потрепанную футболку с надписью «Лед Зеппелин», подруга имела изможденный вид.
– У меня открылся талант к поглаживанию собачьих животов, – похвалилась я.
– Что весьма кстати, ведь талант к разлучению влюбленных у тебя, кажется, отсутствует, – парировала Энни, откидывая с лица пышные кудри. – Кофе будешь?
– Да, после утреннего наезда Мелиссы порция кофе мне просто необходима. Ты, наверное, слышала мою часть разговора? – морщась, спросила я.
– Угу. Значит, попытка Мелиссы соблазнить его прямо на рабочем месте не оттолкнула Тони?
– Скорее наоборот… Мелисса сказала – он отменил встречу с проверяющими и целых два часа не отпускал ее.
Энни присвистнула:
– Два часа? Может, Мелисса уступит мне этого парня, раз уж он ей совсем не нужен?
– Проблема в том, что он горит желанием жениться, а Мелисса дорожит свободой. К тому же Тони, видимо, по натуре собственник, и ее это бесит.
Энни засмеялась:
– Тогда понятно… Но два часа! Ради такого я бы согласилась примириться с парочкой недостатков.
Спрыгнув с моих колен, Лулу потрусила на кухню.
– Не поддавайся чарам ее несчастных глаз, – предупредила я подругу. – Она уже позавтракала.
– Ничего страшного, милая. Правда, Лулу? Не слушай злую Шейн, – ворковала Энни противным сюсюкающим тоном, – Энни угостит тебя кусочком кекса.
– Что происходит? – удивилась я. – Сначала ты брезгливо морщилась от одного вида моей собаки, а теперь сюсюкаешь и делишься с ней кексом?
Лулу возмущённо гавкнула.
– Впрочем, у меня нет возражений, – поправилась я. – Но все же – что случилось?
Энни встала и выглянула из кухни.
– Наверное, прозвучит глупо, – промямлила она, – но тебе никогда не казалось, что собаки обладают каким-то… ну, шестым чувством, что ли?
– Возможно, – с опаской согласилась я.
– А поконкретнее?
– Просто вчера вечером зазвонил телефон. Домашний. Я собиралась взять трубку, не глядя на определитель. А Лулу стала на него лаять. По-настоящему – шерсть дыбом, и все такое. Впрочем, это полный бред… – смешалась она, краснея. – Забудь.
– Нет уж, говори, – настаивала я. – Звонил… кто-нибудь, кого ты терпеть не можешь?
– Вовсе нет! Это была мама. Но я сейчас стараюсь не отвечать на ее звонки… А то она попросит меня поводить по магазинам приехавшую в Нью-Йорк дочку ее подруги. – Энни налила кофе и вернулась с двумя кружками в руках. – Если бы я взяла трубку, пришлось бы согласиться. А если продержусь еще пару дней, она успеет уехать к себе во Флориду.
Я засмеялась:
– Какая ты нехорошая. Неужели это было бы так тяжело?
Нахмурившись, Энни протянула мне кружку с кофе.
– Кошмар. Она спрашивала, есть ли у нас в городе дешевые сувенирные лавки. Пришлось бы целый день выбирать брелки в виде «Большого яблока», потому что они, видите ли, «очень милые».
– Фу, – произнесла я с гримасой отвращения.
Энни ненавидела сувениры, как и вообще все связанное с туризмом. А также туристов. Иногда нарочно указывала неверный путь – просто развлечения ради, – когда у нее спрашивали дорогу.
– Значит, Лулу спасла тебя от перспективы провести целый день за покупкой вульгарных сувениров?
Энни вновь залилась краской.
– Знаю, знаю. Звучит неубедительно. Но, как бы там ни было, она заслужила кусочек кекса.
Лулу уселась передо мной. Крошки кекса прилипли к ее усам.
– Ладно, только не давай шоколада. Ветеринар, то есть бывшая девушка Волосатого Монстра, говорит, собакам он очень вреден, – распорядилась я и одним глотком выхлебала почти полкружки кофе.
– А как ее зовут? Доктор… как ее там?
Этот вопрос ввел меня в замешательство.
– Знаешь, понятия не имею, Я была так сосредоточена на попытках не воображать ее в постели с Волосатым Монстром, что почти все пропустила мимо ушей.
Энни вздрогнула, услышав мои слова, и вновь пошла на кухню.
– Налить еще кофе? – спросила она.
– Нет, мне пора. У нас сегодня событие – прибудет новая коллекция бархатных пиджаков. Нужно будет переделать главную витрину под… знойную зиму.
Энни рассмеялась:
– На улице девяносто градусов, Шейн.
– Да, но я ведь работник торговли. Сказали – зима, значит, должна быть зима. Придется вообразить, будто на улице холодно. И рано смеркается…
Лулу тявкнула и сделала кувырок.
– Нет, Лулу, я сказала «смеркается», а не велела тебе кувыркаться!
Лулу снова гавкнула, кувырнулась и уставилась на меня, виляя хвостом. Прибежала Энни:
– Шейн, ты видела это? У тебя гениальная собака!
– Ага. Гениальная, только малость глуховата, – ответила я, поднимаясь и стряхивая с ляжек собачью шерсть. – Увидимся.