Страница:
Вдруг Эллин поняла. Мэннерс держал ее на расстоянии сегодня днем, но это не мешало ей хотеть его безумно… Она захлопнула дверь воспоминаний перед этим ошеломляющим открытием. Больше ей не хотелось думать о Джошуа. Растянувшись на диване, Эллин представила Берта, ожидающего своего выхода из-за кулис ее совести. Она вспомнила их поездку в Дедвуд, их разговор и их согласованность, вспомнила цветы в вагоне и то, как он бранил ее на танцевальной площадке в Луизвилле. С разрывающимся сердцем она вспомнила о том, что больше никогда не увидит Берта. Эллин позволила себе минуту бесслезной скорби по своему усопшему другу и по своей невинности, которую она когда-то имела.
Глава 15
Глава 15
Без четверти три на следующий день карие глаза Джошуа смотрели в бездонную пропасть зеркала. Он не улыбался, его длинные пальцы неуклюже повязывали галстук. Недовольный первой попыткой, Мэннерс изверг проклятия и развязал узел. Узел легко поддался, и мужчина предпринял еще одну попытку. Новый результат соответствовал его требованиям, и Мэннерс занялся прической.
Копна непослушных русых волос оказалась на удивление податливой. Пригладив их сзади расческой, он нахмурился своему отражению в зеркале, чувствуя себя идиотом. Ему не потребовалось много времени, чтобы засомневаться в мудрости своего легкомысленного дополнения к контракту с мисс Кэмерон.
Поцелуй с Эллин показался ему блаженством. Мэннерс пожалел, что вчера вечером был таким жестоким в своих вопросах к ней.
Никогда раньше свадьбы особо не радовали его, и Джошуа не придавал им особого значения. Почему же он сам решил отправиться в это путешествие на ненадежном корабле, с женщиной, которая не только не любила его, но и, предположительно, не доверяла ему? Впервые Мэннерс начал задумываться, как далеко зашло его благородство. Конечно, не деньги заставили его склониться к мысли сделать Эллин Кэмерон своей женой. Тогда что?
Теория воплотилась в практику, и это терзало его мысли. Возможно ли было то, что в смешении чувств, которые вызывала в нем эта вспыльчивая и загадочная женщина, была любовь? Признав, что это маловероятно, Мэннерс отвернулся от зеркала, не желая больше видеть в нем свой ответ, который был отчетливо выгравирован на его лице. Почему вчера утром, глядя на спящую Эллин, его план казался ему таким разумным и рациональным? Печально, что женитьба будет… временной.
Мэннерс закончил одеваться, надев свое темно-серое пальто и черную фетровую шляпу. Он вышел из комнаты и мерным шагом отправился за своей упрямой невестой, бесстрастно думая о том, согласна ли она на эту женитьбу. Джошуа боялся, что Эллин исчезнет, забрав с собой Шейка. Он понял, что, испытав всю гамму чувств, его уже не удивит никакой результат, и постучал в дверь.
Джошуа застыл, забыв опустить руку и уставясь на свою невесту. Первоначальный шок прошел через минуту, и он вспомнил, что не до конца опустил руку.
– Мисс Кэмерон, я всегда ценил вашу пунктуальность, – небрежно бросил он с легким ироническим намеком, направленным на самого себя. – Вы выглядите потрясающе!
Эллин коротко улыбнулась. Как ему показалось, неохотно. Ее миндалевидные глаза не улыбались.
– Спасибо, – пробормотала она в ответ, и ее голос зазвучал лирически. Ему показалось, что Эллин специально выбрала одно из своих очаровательных платьев изумрудно-зеленого цвета с интригующим, однако весьма приличным разрезом. Платье удивительно шло к ее лицу и фигуре. На короткое мгновение улыбка вздернула уголки его губ, когда Джошуа позволил себе посмотреть на вырез ее платья. Их соглашение, вспомнил он, не оговаривало, на какую часть ее персоны можно наносить поцелуи.
Мэннерс поднял глаза. Ее богатые каштановые кудри были зачесаны назад, и только несколько непослушных локонов нежно ласкали ее щеку и шею. Эта белоснежная шея, как будто вылепленная из гипса, ожидала, когда его губы оставят на ней след… Джошуа нахмурился, потом снова широко открыл глаза, наконец, встретившись с ней взглядом. В ее холодных зеленых глазах было явное самодовольство, но она не могла знать, что была воплощением одной из его причудливых фантазий. Это откровение было парализующим. Джошуа быстро овладел собой.
– Вы опаздываете, – продолжала Эллин, поднимая руку, чтобы поправить один из локонов, имеющий счастье прильнуть к ее шее.
– Ты права, – наконец ответил Джошуа, вспомнив, что надо что-то говорить. – Пойдем?
– Мне надо надеть шляпу.
Мэннерс послушно шагнул к двери и смотрел, как его мечта прикалывает великолепную, но не слишком вычурную дамскую шляпку к своей женственной прическе. Он попытался сосредоточиться на своих тщательно разработанных планах, но к нему не пришло ни одной мысли, за исключением того, что Эллин Кэмерон Мэннерс была самой красивой, самой соблазнительной женщиной среди тех, на которых он когда-либо обращал внимание.
– Теперь я готова.
Когда Эллин снова повернулась к нему, она казалась какой-то другой. Как будто вместе со шляпкой появилась совершенно другая личность. Выражение ее лица было по-прежнему дерзким, а взгляд – вызывающим и непокорным. Но этот вызов, как показалось Мэннерсу, она бросала не ему. Скорее, вызов был обращен к ней самой.
Эллин не желала ничего чувствовать, и три штофа выпитого бурбона позволили ей эту роскошь, правда, весьма сомнительную. По дороге в здание суда она вела себя слишком осмотрительно, не вступала в разговор, а только кратко отвечала, если к ней обращался Джошуа Мэннерс. Выходя из экипажа в назначенном месте, Эллин была удивлена, даже сбита с толку, увидев трех мужчин, атаковавших кеб. Они набросились на нее с вопросами, которые она в своем состоянии легкого опьянения не могла понять. Повернувшись к Джошуа, который уже вышел и помогал ей сойти, Эллин с раздражением заметила, что он улыбался своей ненавистной вежливой улыбкой и давал краткий, но доходчивый ответ по поводу предстоящей свадьбы. Она тут же поняла, что эти досадливые существа – журналисты, без сомнения, представители каких-либо местных скандальных газетенок. Возможно, даже тех, с которыми угрожал связаться Райф. Будь проклят этот Джошуа, но он так умно сыграл! Это должно быть сделано публично и как можно скорее, говорил он. До того, как Райф сможет осуществить свою угрозу, поняла Эллин.
Не в состоянии что-либо сказать этим людям, она не слышала их вопросов. Эллин смогла выдержать защитившее ее от журналистов объятие Джошуа, пока он вел ее мимо них. Ей даже удалось выглядеть довольной.
– Ты был невыносим, – сказала она ему, когда эта свора сплетников оказалась позади.
– Так нужно, – напомнил он ей.
– Конечно, – фыркнула Эллин. – Тебе лучше знать. Джошуа всегда знает…
– Говори потише! – предупредил он шепотом, пока они поднимались по лестнице.
– Убери свои руки подальше от меня, – мило ответила она.
– С удовольствием.
Он убрал руки, и в этот предательский момент она закачалась, поняв, что выпила слишком много бурбона. Эллин надеялась, что Мэннерс не заметил этого, но ее надежды быстро рухнули, когда он добавил:
– Странное желание для женщины, которая явно не может скрыть, что пьяна.
– Я не удостою это замечание ответом, – сказала она с таким спокойствием, на которое только была способна.
– Можешь повторить это еще раз, – проворчал он, открывая для нее дверь.
Вдруг Эллин вспомнила неприятный сон из своего детства, в котором она стояла посреди комнаты с незнакомыми людьми, и они говорили с ней обычными словами, смысл которых она не могла понять. Эллин вспомнила миф о докторе Фаусте, который продал душу Дьяволу в обмен на дар, но какой? – она не могла вспомнить. Судья был деловым человеком, лишенным чувства юмора, заунывно говорившим неумолимо монотонным голосом. Двое людей были привлечены в свидетели, и они стояли рядом, как бездомные псы, надеющиеся, что их угостят объедками.
Рука Джошуа снова обнимала ее за талию, и он держал ее под правый локоть. Эллин уставилась на небольшую книжечку в руках судьи, неожиданно испугавшись. «Кто, в конце концов, такой Джошуа Мэннерс? И зачем он это делает? Не скажется ли что она, пробудившись от этого ночного кошмара, как говорится, попала из огня да в полымя?»
Тут в комнате все стихло. Судья смотрел на нее. Свидетели, молодые мужчина и женщина, тоже уставились на невесту, и Эллин почувствовала на себе взгляд Джошуа, хотя и не решалась взглянуть на него. Они все смотрели на нее и чего то ждали. Но чего? Эллин попыталась думать, но в голове не было ни одной мысли. Ее бросило в дрожь.
Джошуа осторожно пожал ей руку, и, как по волшебству, дрожь унялась. Эллин осенило, что Мэннерс послал ей ответ через пожатие руки.
– Да, – сказала она почти шепотом.
Через несколько минут, после многих слов, Эллин услышала, что мужчина рядом с ней дал тот же ответ сдержанным, но уверенным баритоном.
Потом у нее на пальце появилось кольцо, тоненький золотой обруч, заблестевший на солнце. Она не поняла, как оно там оказалось, и, наконец, удивленно взглянула на Джошуа.
Он улыбнулся ей, и на его красивом мужественном лице появилось выражение, которого она никогда не видела раньше. Ей захотелось подольше смотреть на Джошуа. Его темные глаза непреодолимо притягивали, и Эллин поняла, что он собирается ее поцеловать. Вдруг ее осенило, что она ждет этот поцелуй. Ошеломленная этим нежелательным чувством, она могла лишь беспомощно смотреть, как к ней приближается его лицо. Эллин закрыла глаза, пытаясь защититься от этого приближения, и подняла подбородок, застыв в сладком пронзительном ожидании…
Она упала духом, когда получила лишь целомудренный дружеский легкий поцелуй. Это было явное оскорбление. Ее глаза открылись, и она убийственным взглядом посмотрела на Джошуа. Темные глаза ответили ей демонической усмешкой, вдохновившей ее на некоторый комментарий. Эллин открыла рот и закрыла его – здравый смысл подсказал ей, что сейчас не время. Потом, пообещала она себе, и даже улыбнулась при мысли о своем отмщении.
– Ну, миссис Мэннерс, – обратился к ней Джошуа, когда дело было сделано и они вернулись в кеб, чтобы ехать назад.
Эллин бросила на него быстрый презрительный взгляд.
– Не смей называть меня так наедине, – предупредила она его, рассвирепев и почувствовав, что готова сотворить с ним все, что угодно. – Плохо, что придется терпеть это обращение на людях.
– Не вешай нос, моя дорогая жена. Это всего лишь на несколько недель.
Несколько недель. Эллин застонала про себя. Это было равносильно тому, как если бы он сказал: сто лет.
– Какие у тебя еще есть в запасе сюрпризы для меня, интересно знать? – продолжала она слащавым голосом. – Репортеры возле гостиницы? Может быть, грандиозный прием?
– Не такой уж грандиозный, – небрежно ответил Мэннерс. – Предвосхищая твой сдержанный юмор, я организовал небольшой свадебный обряд в нашем номере-люкс. Несомненно, что известный отель Хантингтон преподнесет несколько дополнений своего изобретения.
– Я ненавижу сюрпризы.
– Для меня это вовсе не сюрприз.
Эллин приподняла бровь и посмотрела на него с искренним возмущением. Его невыразительное лицо готово было выслушать большее, тем самым подзадоривая ее. Она сдержанно и тяжело вздохнула, почувствовав мучительное разочарование. Если бы только он обиделся или разозлился, или сделал бы что-нибудь, доказывающее, что она имеет над ним власть! Но Эллин знала, что Мэннерс никогда не доставит ей такого удовольствия. Негодяй!
Хантингтон, в самом деле, удивил ее. По возвращении в отель молодожены увидели, что на ступеньках собралось довольно много служащих, и когда Джошуа вышел и помог высадиться жене, улыбаясь, как чеширский кот, на них обрушился дождем стремительный поток риса.
«Чего можно было ожидать худшего», – думала Эллин, смеясь, когда ей в лицо попадали эти маленькие твердые крупинки, которые швыряли на их пути люди, абсолютно уверенные, что делают доброе дело. Эллин подхватила с двух сторон свою юбку из прозрачного зеленого шелка и позволила Джошуа взять себя под его защиту, в то время другой рукой он приподнял шляпу и держал ее против падающих зерен, как щит. Они прошли между выстроившихся в колонны доброжелателей и поднялись к своему номеру. Там Джошуа выпустил ее из-под своей опеки, и Эллин стала отряхивать цепкие зерна риса с одежды и с волос. Она все еще занималась этим, когда Джошуа нашел ключ и отпер дверь.
– Мадам, – торжественно произнес он, взмахнув рукой. – Проходите. Я должен был бы, как вы понимаете, взять вас на руки и занести в номер, но я не стану этого требовать, чтобы вы не страдали.
– О, тише, – предупредила Эллин, почувствовав, что краснеет от мысли про это. Она вошла в комнату, надеясь, что этот кошмар наконец-то закончился.
За ней с грохотом захлопнулась дверь. Эллин удивленно обернулась.
Ее супруг стал, небрежно прислонившись к двери, в позе, которую нельзя было назвать иначе, как надменной. Взгляд ее зеленых глаз медленно продвигался вверх по его поджарому мускулистому телу и на мгновение остановился на скрещенных на широкой груди, элегантно облаченных в серый шерстяной габардин, руках. Она неохотно посмотрела на его мужественное, гладко выбритое лицо. Уголки его губ опустились в иронической усмешке, а выступающие скулы напряглись, и темные ровные ресницы опустились на ненавистные карие глаза.
Казалось, что он выжидал. Эллин стерпела его пустой, оскорбительный взгляд и поняла, что одинока, как это и должно было быть. Мэннерс ждал, пока Эллин поймет, что связана с ним законными узами. Он ждал, пока она поймет, что теперь у нее то же имя, что и у него, ждал, пока краска, начавшая заливать ее щеки за дверью, полностью завладеет ее лицом.
Сдержанным изящным жестом Джошуа снял шляпу и расстегнул костюм.
Все еще владея ситуацией, Мэннерс встряхнулся от своей ленивой позы и сократил расстояние между ними.
– Я должен извиниться, моя дражайшая супруга, перед тобой, – начал он с некоторой прохладной учтивостью, – за мое поведение во время церемонии.
Эллин позволила себе, открыв рот, ошеломленно посмотреть на него, на мгновение забыв, что он подошел к ней совсем близко.
– Действительно, было непростительно с моей стороны, – продолжал Джошуа с улыбкой на лице, – проигнорировать тот факт, что ты ждала поцелуя. Я надеюсь, что ты сможешь простить меня и принять запоздалый знак… моего глубочайшего преклонения., перед твоей красотой… – он закончил шепотом, и Эллин почувствовала, что зачарована его словами.
Джошуа обнял ее, и все еще захваченная его взглядом, Эллин откинула голову. Она была беспомощна перед поцелуем, которым непременно должна была завершиться его речь.
Это не был поцелуй украдкой. Поцелуй не был и неопытным. Это был просто поцелуй. Поцелуй, который не вымаливал прощения. Поцелуй, который был положен ему и который она ждала на церемонии. Только теперь, в номере, они были наедине, и ничто не могло помешать этому поцелую перерасти в нечто большее…
Эллин закрыла глаза и ощутила знакомый трепет, сдаваясь на его милость, как это было вчера. Сегодня, однако, его руки вступили в сражение и свободно скользнули по мягкому податливому шифону на спине. Он бесстыдно массировал ее лопатки, даже скользнув одной рукой вниз к талии, где его большой палец погладил изгиб, переходящий в бедра. Его язык проник внутрь и осторожно и властно завладел ее ртом. Эллин ослабла и переполнилась восхитительным ощущением, почувствовав приятное возбуждение. Ее губы дрожали от волнения точно так же, как это было за день до этого в его комнате.
Как он смеет?
Эллин вырвалась из его объятий и отвесила жалкую слабую пощечину. Джошуа отступил на шаг, прикрыв рукой наказанную щеку. Его глаза расширились от удивления.
– Когда мне понадобятся комплименты, – выдохнула Эллин, дрожа всем телом, – будь уверен, я обращусь к тебе.
Она отвернулась, и не потеряв ни капли достоинства, которое только что находилось под страшной угрозой, удалилась и свою новую спальню, хлопнув дверью для большей выразительности.
«Несносный хам!» – думала Эллин, взбешенная, отказывающаяся понимать, что ее тело охватила неудержимая дрожь. Он застиг ее врасплох этим возмутительным проявлением симпатий. Чего он надеялся достичь, целуя ее таким вот образом? Конечно же, не извинения, которое просил. Извинения? Это больше походило на оскорбление.
Может быть, так оно и было. Может быть, таким способом он хотел напомнить ей, что она не девственница? Что он знал ее непристойное прошлое и поэтому решил устанавливать правила. Одним из которых является это нелепое, если не сказать опасное, условие поцелуя.
Ее щеки горели огнем, а сердце беспрерывным галопом громко стучало, как тревожный сигнал в груди. Что, если он войдет и потребует оплаты сразу за все дни вперед? От этой мысли у нее закружилась голова, и она глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой. Эллин села за небольшой письменный стол и дрожащими руками вытащила ручку, бумагу и чернила. Ей нужно было написать Мисси, как для того, чтобы рассказать обо всем, так и для своего успокоения.
Она набрала чернил в ручку и начала писать, уже рассматривая недавно произошедшие события в другом свете. Ни один мужчина, решила Эллин, описывая все прелести своей жизни, не стал бы целовать женщину, если бы не хотел ее. Если бы она не была для него желанной. Эллин, не обманывай себя! Она считала себя достаточно обаятельной, и у нее был опыт с другими мужчинами, и Эллин догадывалась, что обладает определенной притягательностью. Мысль о том, что она привлекательна для Джошуа Мэннерс одновременно пугала и в то же время приятно возбуждала ее. Хотелось бы, размышляла Эллин, использовать эту привлекательность в своих целях, имея дело с Мэннерсом.
Нет. Это не поможет. В том, чтобы использовать свою привлекательность как оружие было что-то низменное. Конечно, это ничуть не лучше, чем проституция. Может быть, даже намного хуже. По крайней мере проститутка и клиент точно знают, что они хотят получить друг от друга. Между ней и Джошуа были только недоверие и неприязнь.
Эллин остановилась и задумалась. Недоверие и неприязнь были только с ее стороны. Но как же Джошуа Мэннерс? Каковы были его истинные чувства к ней? Конечно, подумала Эллин, невольно представив его руки и губы, Джошуа хотел ее. Она содрогнулась: те типы, работавшие на Райфа, тоже этого хотели. Джошуа, вспомнила Эллин, говорил не раз, что она упряма, самонадеянна и малодушна.
И все же… и все же он рисковал собственной жизнью, чтобы спасти ее из рук наемников Райфа. Он защитил ее в дерби, не позволил оскорблять в Дедвуде.
Короче говоря, Мэннерс исправлял ее малейшие ошибки. Зачем? Должно быть, он питает к ней какие-то нежные чувства. А если нет? Ну, были другие способы объяснения. Надо учиться использовать любое средство, которое есть у тебя, в своих целях. Так сказал об этом сам Джошуа.
Эллин тут же отбросила эту мысль. Это всего лишь фантазии школьниц, верящих в то, что что-то может заставить мужчину влюбиться в них. Райф Симмс преподнес ей хороший урок.
Кроме того, одному только Богу известно, на что был бы способен Джошуа, если бы действительно любил ее.
Эллин писала:
«В это трудно, почти невозможно поверить, но я себя связала узами супружества, как ты удивительно выразилась, с первоклассным Джошуа Мэннерсом. Я уже представляю твою улыбку, но спешу тебя успокоить: наш брак – чистая формальность без всяких романтических привязанностей и без супружеских отношений. Ты видишь, в какой омут бросилась я ради нашего жеребенка, которого, я уверена, никто так не может любить».
Дальше Эллин просила Мисси не рассказывать об этом событии Биллу Боланду, так как это только очень многое запутает, являясь на самом деле всего лишь временным мероприятием. Эллин посвятила этому два предложения, потом продолжила писать о Берте. О нем было тяжело писать, потому что он умер. Умер. Умер, и у него не будет могилы, которая отметила бы факт его смерти. Эллин подумала, что Мисси уже прочла телеграмму, которая была послана после смерти Берта. Без сомнения, Мисси обезумела от горя, и Эллин быстро помолилась о том, чтобы ее подруга нашла в себе силы пережить все это, и чтобы рядом с ней оказался кто-нибудь, хотя бы Билл, который мог бы ее утешить.
Билл Боланд. Милосердный Боже. Нет, она вовсе не станет думать о Билле, решила Эллин, отложив мысль о своем женихе на другой раз, и продолжила писать, находя утешение в потоке слов, вытекающих из-под пера. Писать письма было одним из немногих ее развлечений. Это давало ей возможность создать иллюзию жизни, реального участия в странных событиях последних дней.
Несколько страниц было написано, и прошло какое-то время, прежде чем ее усердие прервалось негромким почтительным стуком в дверь.
– Эллин? – голос Джошуа, в котором отсутствовал обычный насмешливый тон, донесся до нее из-за двери. – Обед подан.
Обед. Свадебный обед в тесном кругу, «который состоится в нашем номере-люкс», – ухом отозвались слова, которые он говорил раньше.
– Насколько тесном?
Эллин дописала предложение и отложила письмо. Выйдя из-за стола, она постояла перед зеркалом, чтобы утешить свое самолюбие. Подготовив себя к предстоящей встрече, она с напускной холодностью вышла в комнату.
Джошуа уже сидел за обеденным столом, когда Эллин вышла. Он снял пиджак, и его широкие плечи загораживал официант со свежевыбритым лицом, приготовясь их обслуживать. Эллин не понравилось, что за обедом будет присутствовать кто-то еще. Она была настроена наслаждаться трапезой в одиночестве, насколько это позволит ситуация.
Как избавиться от этого парня?
Эллин глубоко вздохнула и изобразила на своем лице улыбку, которая, она надеялась, очень походила на улыбку влюбленной женщины.
– Можете идти, – промямлила Эллин, подходя бочком к столу Джошуа. Она стала за его спиной и коснулась широких плеч. – Я хочу сама обслуживать своего мужа.
Официант, с изумлением заметила новоиспеченная жена, почувствовал себя неловко перед такой откровенной интимностью. Вдохновленная успехом, Эллин решила продемонстрировать свои чувства, поцеловав Джошуа в макушку. Ее заворожил свежий запах его "мягких черных локонов.
– Я… – молодой человек, стоящий перед ней, запнулся и проглотил комок в горле. – Конечно, миссис Мэннерс, – пролепетал он, сосредоточив свой взгляд на столовых серебряных приборах. – Я уверен, что вы найдете все необходимое…
– О, – наслаждаясь его смущением, сказала Эллин интимным голосом. – Я в этом не сомневаюсь.
Теперь она ласкала щеку Джошуа своей правой рукой. Неожиданно он взял ее руку, и Эллин испугалась, не заметит ли ее муж, как участился ее пульс. Официант закрыл за собой дверь, и Эллин быстро выдернула свои руки и села напротив Джошуа. Эллин стала по порядку снимать крышки с тарелок, стараясь не смотреть на Джошуа. Вскоре она подумала о том, что прошло несколько минут, а Джошуа Мэннерс не изрек ни единого слова. Она взглянула на него и с удивлением, даже с недоумением, заметила, что он, открыв рот, изумленно смотрел на нее.
– Ну, Джошуа, – сказала Эллин, наслаждаясь его явной раздосадованностью. – Кажется, ты сбит с толку. Я действительно доказала, что из меня получится лучшая актриса, чем жена?
Она не могла не уколоть его. Эллин сочувствовала, что за несколько минут преодолела значительную дистанцию, чтобы свести счеты, и собиралась насладиться этим.
– Я знаю, что ты – женщина, обладающая многими достоинствами, – спокойно и сдержанно ответил Мэннерс.
Будь он проклят! Он никогда не полезет в карман за словом. Эллин не ответила. Вместо этого она стала порциями накладывать разные блюда, в том числе и восхитительные блюда из крабов, которых в Балтиморе было в изобилии.
Джошуа открыл шампанское и наполнил этим золотистым прозрачным напитком два высоких фужера. Эллин поставила перед ним тарелку, а он, тем временем, поставил бутылку в ведро. Джошуа поднял свой фужер на длинной ножке и некоторое время смотрел на него. Эллин притворилась, будто бы занята обедом, но украдкой взглянула на мужа, сбитая с толку его мрачным настроением.
– За нас, моя дорогая жена, – наконец сказал Мэннерс, поднимая фужер в ее направлении. – Или за глупость в каждом из нас.
Он одним залпом осушил свой бокал.
У Эллин от такого тоста пропал аппетит. Его сменила дрожь в подложечной области, как будто она проглотила снежный ком. Эллин не собиралась вызывать его на словесный поединок. По сути, она чувствовала себя неловко – ей пришло время выразить свою признательность. Она держала свой бокал, не собираясь пить напиток и ощущая взгляд Джошуа. Ей трудно было заставить себя еще раз взглянуть на него.
– Пожалуйста, извини, – Эллин старалась говорить обычным голосом, но у нее получился лишь сдавленный шепот. – Я люблю уединение.
Его негромкий смешок заставил Эллин встретиться с ним взглядом.
– Я бы о тебе этого не сказал, – слегка насмешливым тоном произнес Мэннерс. Он поднялся, буравя ее черными глазами, и ей захотелось выбежать из комнаты.
– Спокойной ночи, – пробормотала Эллин, понимая, что ждет от него какого-то знака, позволяющего ей уйти. Возможно, поцелуя. Он просто кивнул, и на его лице появилась скука, даже отвращение. Эллин подавила в себе желание убежать и робкими шажками дебютантки пошла к дверям своей комнаты. Очутившись внутри, она лишь секунду колебалась, потом закрыла дверь. Громкий лязг замка вызвал за дверью смех, который она с трудом стерпела.
Копна непослушных русых волос оказалась на удивление податливой. Пригладив их сзади расческой, он нахмурился своему отражению в зеркале, чувствуя себя идиотом. Ему не потребовалось много времени, чтобы засомневаться в мудрости своего легкомысленного дополнения к контракту с мисс Кэмерон.
Поцелуй с Эллин показался ему блаженством. Мэннерс пожалел, что вчера вечером был таким жестоким в своих вопросах к ней.
Никогда раньше свадьбы особо не радовали его, и Джошуа не придавал им особого значения. Почему же он сам решил отправиться в это путешествие на ненадежном корабле, с женщиной, которая не только не любила его, но и, предположительно, не доверяла ему? Впервые Мэннерс начал задумываться, как далеко зашло его благородство. Конечно, не деньги заставили его склониться к мысли сделать Эллин Кэмерон своей женой. Тогда что?
Теория воплотилась в практику, и это терзало его мысли. Возможно ли было то, что в смешении чувств, которые вызывала в нем эта вспыльчивая и загадочная женщина, была любовь? Признав, что это маловероятно, Мэннерс отвернулся от зеркала, не желая больше видеть в нем свой ответ, который был отчетливо выгравирован на его лице. Почему вчера утром, глядя на спящую Эллин, его план казался ему таким разумным и рациональным? Печально, что женитьба будет… временной.
Мэннерс закончил одеваться, надев свое темно-серое пальто и черную фетровую шляпу. Он вышел из комнаты и мерным шагом отправился за своей упрямой невестой, бесстрастно думая о том, согласна ли она на эту женитьбу. Джошуа боялся, что Эллин исчезнет, забрав с собой Шейка. Он понял, что, испытав всю гамму чувств, его уже не удивит никакой результат, и постучал в дверь.
Джошуа застыл, забыв опустить руку и уставясь на свою невесту. Первоначальный шок прошел через минуту, и он вспомнил, что не до конца опустил руку.
– Мисс Кэмерон, я всегда ценил вашу пунктуальность, – небрежно бросил он с легким ироническим намеком, направленным на самого себя. – Вы выглядите потрясающе!
Эллин коротко улыбнулась. Как ему показалось, неохотно. Ее миндалевидные глаза не улыбались.
– Спасибо, – пробормотала она в ответ, и ее голос зазвучал лирически. Ему показалось, что Эллин специально выбрала одно из своих очаровательных платьев изумрудно-зеленого цвета с интригующим, однако весьма приличным разрезом. Платье удивительно шло к ее лицу и фигуре. На короткое мгновение улыбка вздернула уголки его губ, когда Джошуа позволил себе посмотреть на вырез ее платья. Их соглашение, вспомнил он, не оговаривало, на какую часть ее персоны можно наносить поцелуи.
Мэннерс поднял глаза. Ее богатые каштановые кудри были зачесаны назад, и только несколько непослушных локонов нежно ласкали ее щеку и шею. Эта белоснежная шея, как будто вылепленная из гипса, ожидала, когда его губы оставят на ней след… Джошуа нахмурился, потом снова широко открыл глаза, наконец, встретившись с ней взглядом. В ее холодных зеленых глазах было явное самодовольство, но она не могла знать, что была воплощением одной из его причудливых фантазий. Это откровение было парализующим. Джошуа быстро овладел собой.
– Вы опаздываете, – продолжала Эллин, поднимая руку, чтобы поправить один из локонов, имеющий счастье прильнуть к ее шее.
– Ты права, – наконец ответил Джошуа, вспомнив, что надо что-то говорить. – Пойдем?
– Мне надо надеть шляпу.
Мэннерс послушно шагнул к двери и смотрел, как его мечта прикалывает великолепную, но не слишком вычурную дамскую шляпку к своей женственной прическе. Он попытался сосредоточиться на своих тщательно разработанных планах, но к нему не пришло ни одной мысли, за исключением того, что Эллин Кэмерон Мэннерс была самой красивой, самой соблазнительной женщиной среди тех, на которых он когда-либо обращал внимание.
– Теперь я готова.
Когда Эллин снова повернулась к нему, она казалась какой-то другой. Как будто вместе со шляпкой появилась совершенно другая личность. Выражение ее лица было по-прежнему дерзким, а взгляд – вызывающим и непокорным. Но этот вызов, как показалось Мэннерсу, она бросала не ему. Скорее, вызов был обращен к ней самой.
Эллин не желала ничего чувствовать, и три штофа выпитого бурбона позволили ей эту роскошь, правда, весьма сомнительную. По дороге в здание суда она вела себя слишком осмотрительно, не вступала в разговор, а только кратко отвечала, если к ней обращался Джошуа Мэннерс. Выходя из экипажа в назначенном месте, Эллин была удивлена, даже сбита с толку, увидев трех мужчин, атаковавших кеб. Они набросились на нее с вопросами, которые она в своем состоянии легкого опьянения не могла понять. Повернувшись к Джошуа, который уже вышел и помогал ей сойти, Эллин с раздражением заметила, что он улыбался своей ненавистной вежливой улыбкой и давал краткий, но доходчивый ответ по поводу предстоящей свадьбы. Она тут же поняла, что эти досадливые существа – журналисты, без сомнения, представители каких-либо местных скандальных газетенок. Возможно, даже тех, с которыми угрожал связаться Райф. Будь проклят этот Джошуа, но он так умно сыграл! Это должно быть сделано публично и как можно скорее, говорил он. До того, как Райф сможет осуществить свою угрозу, поняла Эллин.
Не в состоянии что-либо сказать этим людям, она не слышала их вопросов. Эллин смогла выдержать защитившее ее от журналистов объятие Джошуа, пока он вел ее мимо них. Ей даже удалось выглядеть довольной.
– Ты был невыносим, – сказала она ему, когда эта свора сплетников оказалась позади.
– Так нужно, – напомнил он ей.
– Конечно, – фыркнула Эллин. – Тебе лучше знать. Джошуа всегда знает…
– Говори потише! – предупредил он шепотом, пока они поднимались по лестнице.
– Убери свои руки подальше от меня, – мило ответила она.
– С удовольствием.
Он убрал руки, и в этот предательский момент она закачалась, поняв, что выпила слишком много бурбона. Эллин надеялась, что Мэннерс не заметил этого, но ее надежды быстро рухнули, когда он добавил:
– Странное желание для женщины, которая явно не может скрыть, что пьяна.
– Я не удостою это замечание ответом, – сказала она с таким спокойствием, на которое только была способна.
– Можешь повторить это еще раз, – проворчал он, открывая для нее дверь.
Вдруг Эллин вспомнила неприятный сон из своего детства, в котором она стояла посреди комнаты с незнакомыми людьми, и они говорили с ней обычными словами, смысл которых она не могла понять. Эллин вспомнила миф о докторе Фаусте, который продал душу Дьяволу в обмен на дар, но какой? – она не могла вспомнить. Судья был деловым человеком, лишенным чувства юмора, заунывно говорившим неумолимо монотонным голосом. Двое людей были привлечены в свидетели, и они стояли рядом, как бездомные псы, надеющиеся, что их угостят объедками.
Рука Джошуа снова обнимала ее за талию, и он держал ее под правый локоть. Эллин уставилась на небольшую книжечку в руках судьи, неожиданно испугавшись. «Кто, в конце концов, такой Джошуа Мэннерс? И зачем он это делает? Не скажется ли что она, пробудившись от этого ночного кошмара, как говорится, попала из огня да в полымя?»
Тут в комнате все стихло. Судья смотрел на нее. Свидетели, молодые мужчина и женщина, тоже уставились на невесту, и Эллин почувствовала на себе взгляд Джошуа, хотя и не решалась взглянуть на него. Они все смотрели на нее и чего то ждали. Но чего? Эллин попыталась думать, но в голове не было ни одной мысли. Ее бросило в дрожь.
Джошуа осторожно пожал ей руку, и, как по волшебству, дрожь унялась. Эллин осенило, что Мэннерс послал ей ответ через пожатие руки.
– Да, – сказала она почти шепотом.
Через несколько минут, после многих слов, Эллин услышала, что мужчина рядом с ней дал тот же ответ сдержанным, но уверенным баритоном.
Потом у нее на пальце появилось кольцо, тоненький золотой обруч, заблестевший на солнце. Она не поняла, как оно там оказалось, и, наконец, удивленно взглянула на Джошуа.
Он улыбнулся ей, и на его красивом мужественном лице появилось выражение, которого она никогда не видела раньше. Ей захотелось подольше смотреть на Джошуа. Его темные глаза непреодолимо притягивали, и Эллин поняла, что он собирается ее поцеловать. Вдруг ее осенило, что она ждет этот поцелуй. Ошеломленная этим нежелательным чувством, она могла лишь беспомощно смотреть, как к ней приближается его лицо. Эллин закрыла глаза, пытаясь защититься от этого приближения, и подняла подбородок, застыв в сладком пронзительном ожидании…
Она упала духом, когда получила лишь целомудренный дружеский легкий поцелуй. Это было явное оскорбление. Ее глаза открылись, и она убийственным взглядом посмотрела на Джошуа. Темные глаза ответили ей демонической усмешкой, вдохновившей ее на некоторый комментарий. Эллин открыла рот и закрыла его – здравый смысл подсказал ей, что сейчас не время. Потом, пообещала она себе, и даже улыбнулась при мысли о своем отмщении.
– Ну, миссис Мэннерс, – обратился к ней Джошуа, когда дело было сделано и они вернулись в кеб, чтобы ехать назад.
Эллин бросила на него быстрый презрительный взгляд.
– Не смей называть меня так наедине, – предупредила она его, рассвирепев и почувствовав, что готова сотворить с ним все, что угодно. – Плохо, что придется терпеть это обращение на людях.
– Не вешай нос, моя дорогая жена. Это всего лишь на несколько недель.
Несколько недель. Эллин застонала про себя. Это было равносильно тому, как если бы он сказал: сто лет.
– Какие у тебя еще есть в запасе сюрпризы для меня, интересно знать? – продолжала она слащавым голосом. – Репортеры возле гостиницы? Может быть, грандиозный прием?
– Не такой уж грандиозный, – небрежно ответил Мэннерс. – Предвосхищая твой сдержанный юмор, я организовал небольшой свадебный обряд в нашем номере-люкс. Несомненно, что известный отель Хантингтон преподнесет несколько дополнений своего изобретения.
– Я ненавижу сюрпризы.
– Для меня это вовсе не сюрприз.
Эллин приподняла бровь и посмотрела на него с искренним возмущением. Его невыразительное лицо готово было выслушать большее, тем самым подзадоривая ее. Она сдержанно и тяжело вздохнула, почувствовав мучительное разочарование. Если бы только он обиделся или разозлился, или сделал бы что-нибудь, доказывающее, что она имеет над ним власть! Но Эллин знала, что Мэннерс никогда не доставит ей такого удовольствия. Негодяй!
Хантингтон, в самом деле, удивил ее. По возвращении в отель молодожены увидели, что на ступеньках собралось довольно много служащих, и когда Джошуа вышел и помог высадиться жене, улыбаясь, как чеширский кот, на них обрушился дождем стремительный поток риса.
«Чего можно было ожидать худшего», – думала Эллин, смеясь, когда ей в лицо попадали эти маленькие твердые крупинки, которые швыряли на их пути люди, абсолютно уверенные, что делают доброе дело. Эллин подхватила с двух сторон свою юбку из прозрачного зеленого шелка и позволила Джошуа взять себя под его защиту, в то время другой рукой он приподнял шляпу и держал ее против падающих зерен, как щит. Они прошли между выстроившихся в колонны доброжелателей и поднялись к своему номеру. Там Джошуа выпустил ее из-под своей опеки, и Эллин стала отряхивать цепкие зерна риса с одежды и с волос. Она все еще занималась этим, когда Джошуа нашел ключ и отпер дверь.
– Мадам, – торжественно произнес он, взмахнув рукой. – Проходите. Я должен был бы, как вы понимаете, взять вас на руки и занести в номер, но я не стану этого требовать, чтобы вы не страдали.
– О, тише, – предупредила Эллин, почувствовав, что краснеет от мысли про это. Она вошла в комнату, надеясь, что этот кошмар наконец-то закончился.
За ней с грохотом захлопнулась дверь. Эллин удивленно обернулась.
Ее супруг стал, небрежно прислонившись к двери, в позе, которую нельзя было назвать иначе, как надменной. Взгляд ее зеленых глаз медленно продвигался вверх по его поджарому мускулистому телу и на мгновение остановился на скрещенных на широкой груди, элегантно облаченных в серый шерстяной габардин, руках. Она неохотно посмотрела на его мужественное, гладко выбритое лицо. Уголки его губ опустились в иронической усмешке, а выступающие скулы напряглись, и темные ровные ресницы опустились на ненавистные карие глаза.
Казалось, что он выжидал. Эллин стерпела его пустой, оскорбительный взгляд и поняла, что одинока, как это и должно было быть. Мэннерс ждал, пока Эллин поймет, что связана с ним законными узами. Он ждал, пока она поймет, что теперь у нее то же имя, что и у него, ждал, пока краска, начавшая заливать ее щеки за дверью, полностью завладеет ее лицом.
Сдержанным изящным жестом Джошуа снял шляпу и расстегнул костюм.
Все еще владея ситуацией, Мэннерс встряхнулся от своей ленивой позы и сократил расстояние между ними.
– Я должен извиниться, моя дражайшая супруга, перед тобой, – начал он с некоторой прохладной учтивостью, – за мое поведение во время церемонии.
Эллин позволила себе, открыв рот, ошеломленно посмотреть на него, на мгновение забыв, что он подошел к ней совсем близко.
– Действительно, было непростительно с моей стороны, – продолжал Джошуа с улыбкой на лице, – проигнорировать тот факт, что ты ждала поцелуя. Я надеюсь, что ты сможешь простить меня и принять запоздалый знак… моего глубочайшего преклонения., перед твоей красотой… – он закончил шепотом, и Эллин почувствовала, что зачарована его словами.
Джошуа обнял ее, и все еще захваченная его взглядом, Эллин откинула голову. Она была беспомощна перед поцелуем, которым непременно должна была завершиться его речь.
Это не был поцелуй украдкой. Поцелуй не был и неопытным. Это был просто поцелуй. Поцелуй, который не вымаливал прощения. Поцелуй, который был положен ему и который она ждала на церемонии. Только теперь, в номере, они были наедине, и ничто не могло помешать этому поцелую перерасти в нечто большее…
Эллин закрыла глаза и ощутила знакомый трепет, сдаваясь на его милость, как это было вчера. Сегодня, однако, его руки вступили в сражение и свободно скользнули по мягкому податливому шифону на спине. Он бесстыдно массировал ее лопатки, даже скользнув одной рукой вниз к талии, где его большой палец погладил изгиб, переходящий в бедра. Его язык проник внутрь и осторожно и властно завладел ее ртом. Эллин ослабла и переполнилась восхитительным ощущением, почувствовав приятное возбуждение. Ее губы дрожали от волнения точно так же, как это было за день до этого в его комнате.
Как он смеет?
Эллин вырвалась из его объятий и отвесила жалкую слабую пощечину. Джошуа отступил на шаг, прикрыв рукой наказанную щеку. Его глаза расширились от удивления.
– Когда мне понадобятся комплименты, – выдохнула Эллин, дрожа всем телом, – будь уверен, я обращусь к тебе.
Она отвернулась, и не потеряв ни капли достоинства, которое только что находилось под страшной угрозой, удалилась и свою новую спальню, хлопнув дверью для большей выразительности.
«Несносный хам!» – думала Эллин, взбешенная, отказывающаяся понимать, что ее тело охватила неудержимая дрожь. Он застиг ее врасплох этим возмутительным проявлением симпатий. Чего он надеялся достичь, целуя ее таким вот образом? Конечно же, не извинения, которое просил. Извинения? Это больше походило на оскорбление.
Может быть, так оно и было. Может быть, таким способом он хотел напомнить ей, что она не девственница? Что он знал ее непристойное прошлое и поэтому решил устанавливать правила. Одним из которых является это нелепое, если не сказать опасное, условие поцелуя.
Ее щеки горели огнем, а сердце беспрерывным галопом громко стучало, как тревожный сигнал в груди. Что, если он войдет и потребует оплаты сразу за все дни вперед? От этой мысли у нее закружилась голова, и она глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой. Эллин села за небольшой письменный стол и дрожащими руками вытащила ручку, бумагу и чернила. Ей нужно было написать Мисси, как для того, чтобы рассказать обо всем, так и для своего успокоения.
Она набрала чернил в ручку и начала писать, уже рассматривая недавно произошедшие события в другом свете. Ни один мужчина, решила Эллин, описывая все прелести своей жизни, не стал бы целовать женщину, если бы не хотел ее. Если бы она не была для него желанной. Эллин, не обманывай себя! Она считала себя достаточно обаятельной, и у нее был опыт с другими мужчинами, и Эллин догадывалась, что обладает определенной притягательностью. Мысль о том, что она привлекательна для Джошуа Мэннерс одновременно пугала и в то же время приятно возбуждала ее. Хотелось бы, размышляла Эллин, использовать эту привлекательность в своих целях, имея дело с Мэннерсом.
Нет. Это не поможет. В том, чтобы использовать свою привлекательность как оружие было что-то низменное. Конечно, это ничуть не лучше, чем проституция. Может быть, даже намного хуже. По крайней мере проститутка и клиент точно знают, что они хотят получить друг от друга. Между ней и Джошуа были только недоверие и неприязнь.
Эллин остановилась и задумалась. Недоверие и неприязнь были только с ее стороны. Но как же Джошуа Мэннерс? Каковы были его истинные чувства к ней? Конечно, подумала Эллин, невольно представив его руки и губы, Джошуа хотел ее. Она содрогнулась: те типы, работавшие на Райфа, тоже этого хотели. Джошуа, вспомнила Эллин, говорил не раз, что она упряма, самонадеянна и малодушна.
И все же… и все же он рисковал собственной жизнью, чтобы спасти ее из рук наемников Райфа. Он защитил ее в дерби, не позволил оскорблять в Дедвуде.
Короче говоря, Мэннерс исправлял ее малейшие ошибки. Зачем? Должно быть, он питает к ней какие-то нежные чувства. А если нет? Ну, были другие способы объяснения. Надо учиться использовать любое средство, которое есть у тебя, в своих целях. Так сказал об этом сам Джошуа.
Эллин тут же отбросила эту мысль. Это всего лишь фантазии школьниц, верящих в то, что что-то может заставить мужчину влюбиться в них. Райф Симмс преподнес ей хороший урок.
Кроме того, одному только Богу известно, на что был бы способен Джошуа, если бы действительно любил ее.
Эллин писала:
«В это трудно, почти невозможно поверить, но я себя связала узами супружества, как ты удивительно выразилась, с первоклассным Джошуа Мэннерсом. Я уже представляю твою улыбку, но спешу тебя успокоить: наш брак – чистая формальность без всяких романтических привязанностей и без супружеских отношений. Ты видишь, в какой омут бросилась я ради нашего жеребенка, которого, я уверена, никто так не может любить».
Дальше Эллин просила Мисси не рассказывать об этом событии Биллу Боланду, так как это только очень многое запутает, являясь на самом деле всего лишь временным мероприятием. Эллин посвятила этому два предложения, потом продолжила писать о Берте. О нем было тяжело писать, потому что он умер. Умер. Умер, и у него не будет могилы, которая отметила бы факт его смерти. Эллин подумала, что Мисси уже прочла телеграмму, которая была послана после смерти Берта. Без сомнения, Мисси обезумела от горя, и Эллин быстро помолилась о том, чтобы ее подруга нашла в себе силы пережить все это, и чтобы рядом с ней оказался кто-нибудь, хотя бы Билл, который мог бы ее утешить.
Билл Боланд. Милосердный Боже. Нет, она вовсе не станет думать о Билле, решила Эллин, отложив мысль о своем женихе на другой раз, и продолжила писать, находя утешение в потоке слов, вытекающих из-под пера. Писать письма было одним из немногих ее развлечений. Это давало ей возможность создать иллюзию жизни, реального участия в странных событиях последних дней.
Несколько страниц было написано, и прошло какое-то время, прежде чем ее усердие прервалось негромким почтительным стуком в дверь.
– Эллин? – голос Джошуа, в котором отсутствовал обычный насмешливый тон, донесся до нее из-за двери. – Обед подан.
Обед. Свадебный обед в тесном кругу, «который состоится в нашем номере-люкс», – ухом отозвались слова, которые он говорил раньше.
– Насколько тесном?
Эллин дописала предложение и отложила письмо. Выйдя из-за стола, она постояла перед зеркалом, чтобы утешить свое самолюбие. Подготовив себя к предстоящей встрече, она с напускной холодностью вышла в комнату.
Джошуа уже сидел за обеденным столом, когда Эллин вышла. Он снял пиджак, и его широкие плечи загораживал официант со свежевыбритым лицом, приготовясь их обслуживать. Эллин не понравилось, что за обедом будет присутствовать кто-то еще. Она была настроена наслаждаться трапезой в одиночестве, насколько это позволит ситуация.
Как избавиться от этого парня?
Эллин глубоко вздохнула и изобразила на своем лице улыбку, которая, она надеялась, очень походила на улыбку влюбленной женщины.
– Можете идти, – промямлила Эллин, подходя бочком к столу Джошуа. Она стала за его спиной и коснулась широких плеч. – Я хочу сама обслуживать своего мужа.
Официант, с изумлением заметила новоиспеченная жена, почувствовал себя неловко перед такой откровенной интимностью. Вдохновленная успехом, Эллин решила продемонстрировать свои чувства, поцеловав Джошуа в макушку. Ее заворожил свежий запах его "мягких черных локонов.
– Я… – молодой человек, стоящий перед ней, запнулся и проглотил комок в горле. – Конечно, миссис Мэннерс, – пролепетал он, сосредоточив свой взгляд на столовых серебряных приборах. – Я уверен, что вы найдете все необходимое…
– О, – наслаждаясь его смущением, сказала Эллин интимным голосом. – Я в этом не сомневаюсь.
Теперь она ласкала щеку Джошуа своей правой рукой. Неожиданно он взял ее руку, и Эллин испугалась, не заметит ли ее муж, как участился ее пульс. Официант закрыл за собой дверь, и Эллин быстро выдернула свои руки и села напротив Джошуа. Эллин стала по порядку снимать крышки с тарелок, стараясь не смотреть на Джошуа. Вскоре она подумала о том, что прошло несколько минут, а Джошуа Мэннерс не изрек ни единого слова. Она взглянула на него и с удивлением, даже с недоумением, заметила, что он, открыв рот, изумленно смотрел на нее.
– Ну, Джошуа, – сказала Эллин, наслаждаясь его явной раздосадованностью. – Кажется, ты сбит с толку. Я действительно доказала, что из меня получится лучшая актриса, чем жена?
Она не могла не уколоть его. Эллин сочувствовала, что за несколько минут преодолела значительную дистанцию, чтобы свести счеты, и собиралась насладиться этим.
– Я знаю, что ты – женщина, обладающая многими достоинствами, – спокойно и сдержанно ответил Мэннерс.
Будь он проклят! Он никогда не полезет в карман за словом. Эллин не ответила. Вместо этого она стала порциями накладывать разные блюда, в том числе и восхитительные блюда из крабов, которых в Балтиморе было в изобилии.
Джошуа открыл шампанское и наполнил этим золотистым прозрачным напитком два высоких фужера. Эллин поставила перед ним тарелку, а он, тем временем, поставил бутылку в ведро. Джошуа поднял свой фужер на длинной ножке и некоторое время смотрел на него. Эллин притворилась, будто бы занята обедом, но украдкой взглянула на мужа, сбитая с толку его мрачным настроением.
– За нас, моя дорогая жена, – наконец сказал Мэннерс, поднимая фужер в ее направлении. – Или за глупость в каждом из нас.
Он одним залпом осушил свой бокал.
У Эллин от такого тоста пропал аппетит. Его сменила дрожь в подложечной области, как будто она проглотила снежный ком. Эллин не собиралась вызывать его на словесный поединок. По сути, она чувствовала себя неловко – ей пришло время выразить свою признательность. Она держала свой бокал, не собираясь пить напиток и ощущая взгляд Джошуа. Ей трудно было заставить себя еще раз взглянуть на него.
– Пожалуйста, извини, – Эллин старалась говорить обычным голосом, но у нее получился лишь сдавленный шепот. – Я люблю уединение.
Его негромкий смешок заставил Эллин встретиться с ним взглядом.
– Я бы о тебе этого не сказал, – слегка насмешливым тоном произнес Мэннерс. Он поднялся, буравя ее черными глазами, и ей захотелось выбежать из комнаты.
– Спокойной ночи, – пробормотала Эллин, понимая, что ждет от него какого-то знака, позволяющего ей уйти. Возможно, поцелуя. Он просто кивнул, и на его лице появилась скука, даже отвращение. Эллин подавила в себе желание убежать и робкими шажками дебютантки пошла к дверям своей комнаты. Очутившись внутри, она лишь секунду колебалась, потом закрыла дверь. Громкий лязг замка вызвал за дверью смех, который она с трудом стерпела.