— Ничего не понимаю! — пробормотал растерявшийся подполковник. — Отдел в запарке… На каждом следователе по десять дел. Ничего не понимаю… — И пошел себе дальше. Вверх по лестнице.
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 4
Заместитель управляющего филиалом коммерческого банка «Стройсервис» Львов Михаил Сергеевич вышел на улицу. Ехать ему было некуда. Оставаться дома невозможно. Жена рыдала без перерыва уже вторые сутки. И сквозь слезы требовала предпринять хоть какие-то действия. Хоть что-то для спасения их дочери. А не сидеть при ней бесполезным истуканом.
Михаил Сергеевич кивнул сидящей на выходе консьержке и вышел на улицу. Перед домом в ряд стояли роскошные иномарки. Одна из них его.
Ехать было некуда. И значит, все равно куда. Хоть даже за ближайший угол. Где припарковаться и посидеть в тишине А может, даже вздремнуть после бессонной, со слезами, криками и взаимными обвинениями ночи.
Банкир прошел к машине, нажал кнопку дистанционного управления сигнализацией, открыл дверцу и упал на переднее сиденье.
А может, не за угол? Может, в ресторан? И надраться до потери сознания. Чтобы сбросить напряжение последних дней.
Может, действительно в ресторан?
Он захлопнул дверцу. Перехватил поудобнее ключи зажигания. И вдруг почувствовал, что в салоне кто-то есть. Кто-то кроме него. Кто-то еще…
Возможно, он услышал посторонний шорох. Или дыхание. Или почувствовал чужой запах. Не суть важно… Главное, он понял, что на заднем сиденье, прямо за его затылком, притаился человек… И что этот человек в любую секунду может ударить его чем-то тяжелым по голове. Или накинуть на шею проволочную удавку…
Больше всего на свете банкиру захотелось закричать и выскочить из машины. И отбежать от нее как можно дальше и как можно быстрее. Но он знал, что крик и суета в таких случаях равны самоубийству. Ему внушали это на курсах безопасности, проводившихся для работников банка. Бывший полковник КГБ внушал.
Поднявший шум человек своим поведением провоцирует нападение. Преступник попытается прервать привлекающий всеобщее внимание крик. Любой ценой прервать. Даже ценой жизни. Его жизни.
Нет, кричать нельзя! И бежать нельзя! Надо выехать на дорогу и максимально быстро разогнать автомобиль. На большой скорости, пока он держит в руках баранку, преступник напасть на него не посмеет. Чтобы не врезаться в ближайший бетонный забор. А потом… Потом можно будет подрулить к ближайшему посту ГАИ. И перепоручить злоумышленника блюстителям порядка. Или вступить в схватку. Используя газовый пистолет, что был у него в кобуре, болтавшейся под мышкой. Главное, не сбрасывать скорость! Чтобы все внимание врага было приковано к дороге, а не к нырнувшей под полу пиджака руке.
Так учили его на занятиях по личной безопасности.
Главное, стронуть машину с места и тем заполучить в руки мощное, в полтораста лошадиных сил, оружие…
Банкир вжал педаль газа в пол…
— Вы ключ забыли в замок вставить, — вежливо сказал сзади голос.
Банкир быстро оглянулся. На заднем сиденье сидел человек. Совершенно неизвестный ему человек. Который, по всей вероятности, пришел за его машиной. Или за его жизнью.
Теперь раздумывать о том, что делать, было поздно. Теперь надо было действовать. Как учили. Очень быстро и без сомнения.
Упасть на переднее правое сиденье, чтобы уйти из-под возможного удара по голове, выхватить пистолет, задержать дыхание и выстрелить. Десять раз подряд выстрелить. До полного опустошения обоймы. И сразу выпрыгнуть из машины, которая в это мгновение превратится в газовую, с нервно-паралитическим газом, камеру.
Инструктор говорил, что с такого расстояния его газовый пистолет способен уложить жертву наповал. Если попасть в висок или глаз. Из десяти пуль, может, хотя бы одна попадет…
Ну! Или пан, или пропал!
Банкир резко пригнулся, сунул правую руку под мышку, выдернул пистолет и направил его в сторону заднего сиденья.
— Вы предохранитель забыли снять, — сказал второй голос. И, ухватив пистолет за дуло, мягко выдернул его из рук банкира.
— Кто вы?!
— Те, встречи с кем вы искали.
— Где искал?
— В доме нашего общего знакомого. В доме генерала.
Банкир облегченно вздохнул.
Генерала! Значит, не зря они с женой ходили к нему в гости. По настоянию жены. Значит, это только его работники. А не убийцы и не грабители.
Банкир сел и инстинктивным движением поправил галстук.
— Григорьев, — представился один.
— Грибов, — представился второй.
— Очень приятно. Львов Михаил… Постойте, а как же вы попали в машину? У меня же американская суперсигнализация установлена…
— Вы дверцу забыли закрыть, — объяснил Григорьев, — эту.
— И эту тоже.
— Дверцу? Ах ну да. Конечно, — понятливо кивнул банкир.
— Мы вас слушаем.
— Дело в том, что несколько дней назад пропала моя дочь. Моя единственная дочь…
— Это мы уже знаем, — сказал Григорьев.
Банкир осекся.
— Он имеет в виду, потому мы и здесь, — попытался замять бестактность напарника Грибов, — чтобы попытаться вам помочь в вашей беде.
— Да нет, я понимаю, — сказал банкир, — вас интересуют факты, а не мои переживания. Я все понимаю. И готов ответить на ваши вопросы. Если смогу — без эмоций.
— Тогда поезжайте, — предложил Грибов.
— Куда?
— Куда угодно. Только не стойте на месте. Стоящая машина с пассажирами привлекает внимание.
Иномарка тронулась с места, вырулила на ближайшую улицу и слилась с потоком машин.
— Когда вы узнали о… о пропаже дочери?
— Позавчера. Поздним вечером. Когда пришло это письмо.
— Какое письмо?
— От похитителей. С требованиями. И с угрозами.
— Пришло по почте?
— Нет. Письмо, точнее, записка была подсунута под «дворник» на моей машине. Я спустился, чтобы ехать искать дочь, и увидел ее. Вот здесь. И прочитал.
— Где письмо находится сейчас?
— Дома.
— Нам необходимо будет его взять.
— Конечно. Я понимаю.
— Что вы сделали, когда прочли записку?
— Поднялся в квартиру. И показал жене.
— Почему вы не обратились в соответствующие органы? Почему отказались от официальной помощи?
— Потому что в письме было сказано, что если я сообщу о происшествии в милицию, то мне… то мне на тот же «дворник» насадят ее голову… — ответил банкир, и голос его завибрировал.
— Что еще было написано в письме? Постарайтесь вспомнить дословно, — попросил Грибов. Не столько ради того, чтобы узнать о содержании послания, с которым скоро можно будет познакомиться в первоисточнике, сколько для того, чтобы отвлечь потерпевшего от кошмарных фантазий.
— Что еще? Ну чтобы я приготовил деньги. Если хочу увидеть дочь живой.
— Много приготовить?
— Много. Гораздо больше, чем у меня есть.
— Сколько?
— Миллион долларов.
— Солидно! — присвистнул Григорьев. И подумал, что дети банкиров, похоже, нынче в цене. И что если похитители назначают ее родителям в качестве выкупа такую сумму, то, вполне вероятно, они в курсе их материального положения. Неужели он располагает миллионом долларов?
— Не знаю, почему они решили требовать миллион, — словно прочитав его мысли, сказал банкир. — Если бы речь шла о десятках тысяч или даже сотне тысяч долларов, я бы, наверное, их нашел. Продал бы машину, квартиру, обстановку. Но миллиона у меня не будет, даже если распродать носильные вещи. Миллиона у меня не будет…
— На что же они рассчитывали?
— Не знаю. Наверное, на заем в банке. Где я работаю.
— А в банке миллион найдется?
— Для банка миллион долларов не сумма. По крайней мере для нашего банка.
— В последующее после получения письма время вас никто больше не тревожил?
— Нет. Кроме обычных знакомых, никто. А кто меня должен потревожить?
— Например, тот, кто написал письмо.
Банкир покачал головой.
— Нет. Никто.
— А писем больше не было?
— Нет. Ни писем, ни звонков. Больше никаких сообщений. Поэтому мы… поэтому мы и обратились за помощью. К Семену Петровичу. К генералу. И к вам.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— В смысле?
— Вы подозреваете кого-нибудь из сослуживцев, родственников, друзей, соседей? — повторил вопрос Григорьев.
— В чем?
— В соучастии в преступлении.
— Я не понимаю вас.
— Он имеет в виду, что в подобного рода преступлениях похитители редко выбирают жертву произвольно. Обычно на нее выводят люди из его ближнего окружения. Те, кто знает финансовые возможности, образ жизни потерпевшего…
— Нет. Я не могу никого подозревать.
— Ну, может быть, дальние родственники жены, вхожие в дом друзья, подруги дочери. Которые вам завидовали. Или испытывали к вам неприязнь. Или рассказали какому-нибудь третьему лицу о вашем материальном благополучии и о вашей любви к дочери, чем, сами того не желая, натолкнули это лицо на мысль…
— Я уже сказал — я никого не могу подозревать! У меня прекрасные родственники и друзья и абсолютно порядочные коллеги по работе! Вы ищете не там…
— Мы ищем везде. Чтобы найти.
— Хорошо. Извините. Чем я еще могу вам помочь? — спросил банкир, обращаясь к Грибову. Подчеркнуто обращаясь. Второго, чересчур настырного и плохо воспитанного, следователя он игнорировал. В принципе это было не страшно. И в чем-то даже на руку сыщикам. Если работать в паре. И если работать не с уголовниками, а с относительно интеллигентной публикой, для которой форма зачастую важнее содержания. И которая неприязнь к одному следователю подчеркивает доверительностью, демонстрируемой другому. В результате чего можно узнать гораздо больше, чем если работать и тому и другому в одном и том же амплуа.
— Средствами связи. Нам необходима пара мобильных телефонов.
— Это не проблема. Что еще?
— Кое-какая специальная техника. Для обеспечения охраны и слежения.
— У меня нет специальной техники.
— У меня есть. Вернее, есть где взять ее напрокат.
— Подготовьте список и смету. Все?
— Нет, не все. Есть еще одна просьба нематериального характера. Заранее прошу прощения, но еще нам необходимо побывать в вашем доме. И еще в банке. В интересах дела, — извиняющимся тоном произнес Грибов. — Такая служба.
— Хорошо. Я распоряжусь, — мгновение посомневавшись, согласился банкир.
— Нет. Вы не так поняли. Нам нужно побывать там так, чтобы никто не догадался, кто мы и с какой целью прибыли. По крайней мере, рядовые работники не догадались.
— Вы думаете, что это мог сделать кто-то из работников банка?
— Мы ничего не думаем. Но предполагаем, что выкуп может требовать только тот, кто осведомлен о финансовом положении потерпевшей стороны. Или о его богатых, способных раскошелиться родственниках. Или месте, где он работает. Тот, кто уверен, что может названную сумму получить. Потому что она есть.
И именно поэтому нам придется познакомиться в том числе и с вашими сослуживцами. А вам нам в том помочь. Если вы, конечно, заинтересованы в результате…
Банкир внимательно посмотрел на работающие, на мечущиеся из стороны в сторону и размазывающие, растирающие по стеклу дождевые капли «дворники».
— Я заинтересован в результате, — ответил он, — и сделаю все от меня зависящее. Хотя, честно говоря, не очень представляю, как можно запустить в банк посторонних людей, не сообщая о цели их визита.
— Что, такие строгие порядки?
— Очень строгие. Мы имеем дело с деньгами. С очень большими деньгами. И с конфиденциальной информацией, касающейся наших клиентов. Которая зачастую даже ценнее, чем деньги. И поэтому в служебные помещения допускаются только проверенные службой безопасности штатные работники.
— И больше никто?
— Больше никто. Кроме разве представителей органов правопорядка. По предварительному согласованию. Но вы, как я понимаю, в данной ситуации к ним не относитесь?
— В данной — не относимся. В данной ситуации мы являемся частными лицами. Выполняющими заказ другого частного лица. По личной просьбе третьего частного лица.
— Понятно, — сказал банкир. — Но в таком случае второе частное лицо имеет очень мало шансов помочь первым частным лицам в их желании проникнуть в место, где он работает.
— А клиенты? — вдруг спросил Григорьев.
— Что клиенты?
— Клиенты тоже не вхожи в банк, где располагают свои средства?
— Клиенты вхожи. Но большинство не далее окошечек касс. А те, кто дальше, — имеют счета с семизначными цифрами.
— Так, может, и нам с семизначными? — предложил Григорьев. — На время. Чтобы только войти.
— Я имел в виду доллары, — холодно пояснил банкир. — Если бы я имел возможность положить на ваш счет такую сумму, я бы лучше отдал ее похитителям.
— Ну ясно, что не нам, — согласился Григорьев. Банкир промолчал.
— А как у вас в банке обстоит дело с оргтехникой? — вдруг спросил Григорьев.
— В каком смысле?
— Я имею в виду, как часто она обновляется?
— Как везде.
— А надо бы чуть чаще…
Михаил Сергеевич кивнул сидящей на выходе консьержке и вышел на улицу. Перед домом в ряд стояли роскошные иномарки. Одна из них его.
Ехать было некуда. И значит, все равно куда. Хоть даже за ближайший угол. Где припарковаться и посидеть в тишине А может, даже вздремнуть после бессонной, со слезами, криками и взаимными обвинениями ночи.
Банкир прошел к машине, нажал кнопку дистанционного управления сигнализацией, открыл дверцу и упал на переднее сиденье.
А может, не за угол? Может, в ресторан? И надраться до потери сознания. Чтобы сбросить напряжение последних дней.
Может, действительно в ресторан?
Он захлопнул дверцу. Перехватил поудобнее ключи зажигания. И вдруг почувствовал, что в салоне кто-то есть. Кто-то кроме него. Кто-то еще…
Возможно, он услышал посторонний шорох. Или дыхание. Или почувствовал чужой запах. Не суть важно… Главное, он понял, что на заднем сиденье, прямо за его затылком, притаился человек… И что этот человек в любую секунду может ударить его чем-то тяжелым по голове. Или накинуть на шею проволочную удавку…
Больше всего на свете банкиру захотелось закричать и выскочить из машины. И отбежать от нее как можно дальше и как можно быстрее. Но он знал, что крик и суета в таких случаях равны самоубийству. Ему внушали это на курсах безопасности, проводившихся для работников банка. Бывший полковник КГБ внушал.
Поднявший шум человек своим поведением провоцирует нападение. Преступник попытается прервать привлекающий всеобщее внимание крик. Любой ценой прервать. Даже ценой жизни. Его жизни.
Нет, кричать нельзя! И бежать нельзя! Надо выехать на дорогу и максимально быстро разогнать автомобиль. На большой скорости, пока он держит в руках баранку, преступник напасть на него не посмеет. Чтобы не врезаться в ближайший бетонный забор. А потом… Потом можно будет подрулить к ближайшему посту ГАИ. И перепоручить злоумышленника блюстителям порядка. Или вступить в схватку. Используя газовый пистолет, что был у него в кобуре, болтавшейся под мышкой. Главное, не сбрасывать скорость! Чтобы все внимание врага было приковано к дороге, а не к нырнувшей под полу пиджака руке.
Так учили его на занятиях по личной безопасности.
Главное, стронуть машину с места и тем заполучить в руки мощное, в полтораста лошадиных сил, оружие…
Банкир вжал педаль газа в пол…
— Вы ключ забыли в замок вставить, — вежливо сказал сзади голос.
Банкир быстро оглянулся. На заднем сиденье сидел человек. Совершенно неизвестный ему человек. Который, по всей вероятности, пришел за его машиной. Или за его жизнью.
Теперь раздумывать о том, что делать, было поздно. Теперь надо было действовать. Как учили. Очень быстро и без сомнения.
Упасть на переднее правое сиденье, чтобы уйти из-под возможного удара по голове, выхватить пистолет, задержать дыхание и выстрелить. Десять раз подряд выстрелить. До полного опустошения обоймы. И сразу выпрыгнуть из машины, которая в это мгновение превратится в газовую, с нервно-паралитическим газом, камеру.
Инструктор говорил, что с такого расстояния его газовый пистолет способен уложить жертву наповал. Если попасть в висок или глаз. Из десяти пуль, может, хотя бы одна попадет…
Ну! Или пан, или пропал!
Банкир резко пригнулся, сунул правую руку под мышку, выдернул пистолет и направил его в сторону заднего сиденья.
— Вы предохранитель забыли снять, — сказал второй голос. И, ухватив пистолет за дуло, мягко выдернул его из рук банкира.
— Кто вы?!
— Те, встречи с кем вы искали.
— Где искал?
— В доме нашего общего знакомого. В доме генерала.
Банкир облегченно вздохнул.
Генерала! Значит, не зря они с женой ходили к нему в гости. По настоянию жены. Значит, это только его работники. А не убийцы и не грабители.
Банкир сел и инстинктивным движением поправил галстук.
— Григорьев, — представился один.
— Грибов, — представился второй.
— Очень приятно. Львов Михаил… Постойте, а как же вы попали в машину? У меня же американская суперсигнализация установлена…
— Вы дверцу забыли закрыть, — объяснил Григорьев, — эту.
— И эту тоже.
— Дверцу? Ах ну да. Конечно, — понятливо кивнул банкир.
— Мы вас слушаем.
— Дело в том, что несколько дней назад пропала моя дочь. Моя единственная дочь…
— Это мы уже знаем, — сказал Григорьев.
Банкир осекся.
— Он имеет в виду, потому мы и здесь, — попытался замять бестактность напарника Грибов, — чтобы попытаться вам помочь в вашей беде.
— Да нет, я понимаю, — сказал банкир, — вас интересуют факты, а не мои переживания. Я все понимаю. И готов ответить на ваши вопросы. Если смогу — без эмоций.
— Тогда поезжайте, — предложил Грибов.
— Куда?
— Куда угодно. Только не стойте на месте. Стоящая машина с пассажирами привлекает внимание.
Иномарка тронулась с места, вырулила на ближайшую улицу и слилась с потоком машин.
— Когда вы узнали о… о пропаже дочери?
— Позавчера. Поздним вечером. Когда пришло это письмо.
— Какое письмо?
— От похитителей. С требованиями. И с угрозами.
— Пришло по почте?
— Нет. Письмо, точнее, записка была подсунута под «дворник» на моей машине. Я спустился, чтобы ехать искать дочь, и увидел ее. Вот здесь. И прочитал.
— Где письмо находится сейчас?
— Дома.
— Нам необходимо будет его взять.
— Конечно. Я понимаю.
— Что вы сделали, когда прочли записку?
— Поднялся в квартиру. И показал жене.
— Почему вы не обратились в соответствующие органы? Почему отказались от официальной помощи?
— Потому что в письме было сказано, что если я сообщу о происшествии в милицию, то мне… то мне на тот же «дворник» насадят ее голову… — ответил банкир, и голос его завибрировал.
— Что еще было написано в письме? Постарайтесь вспомнить дословно, — попросил Грибов. Не столько ради того, чтобы узнать о содержании послания, с которым скоро можно будет познакомиться в первоисточнике, сколько для того, чтобы отвлечь потерпевшего от кошмарных фантазий.
— Что еще? Ну чтобы я приготовил деньги. Если хочу увидеть дочь живой.
— Много приготовить?
— Много. Гораздо больше, чем у меня есть.
— Сколько?
— Миллион долларов.
— Солидно! — присвистнул Григорьев. И подумал, что дети банкиров, похоже, нынче в цене. И что если похитители назначают ее родителям в качестве выкупа такую сумму, то, вполне вероятно, они в курсе их материального положения. Неужели он располагает миллионом долларов?
— Не знаю, почему они решили требовать миллион, — словно прочитав его мысли, сказал банкир. — Если бы речь шла о десятках тысяч или даже сотне тысяч долларов, я бы, наверное, их нашел. Продал бы машину, квартиру, обстановку. Но миллиона у меня не будет, даже если распродать носильные вещи. Миллиона у меня не будет…
— На что же они рассчитывали?
— Не знаю. Наверное, на заем в банке. Где я работаю.
— А в банке миллион найдется?
— Для банка миллион долларов не сумма. По крайней мере для нашего банка.
— В последующее после получения письма время вас никто больше не тревожил?
— Нет. Кроме обычных знакомых, никто. А кто меня должен потревожить?
— Например, тот, кто написал письмо.
Банкир покачал головой.
— Нет. Никто.
— А писем больше не было?
— Нет. Ни писем, ни звонков. Больше никаких сообщений. Поэтому мы… поэтому мы и обратились за помощью. К Семену Петровичу. К генералу. И к вам.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— В смысле?
— Вы подозреваете кого-нибудь из сослуживцев, родственников, друзей, соседей? — повторил вопрос Григорьев.
— В чем?
— В соучастии в преступлении.
— Я не понимаю вас.
— Он имеет в виду, что в подобного рода преступлениях похитители редко выбирают жертву произвольно. Обычно на нее выводят люди из его ближнего окружения. Те, кто знает финансовые возможности, образ жизни потерпевшего…
— Нет. Я не могу никого подозревать.
— Ну, может быть, дальние родственники жены, вхожие в дом друзья, подруги дочери. Которые вам завидовали. Или испытывали к вам неприязнь. Или рассказали какому-нибудь третьему лицу о вашем материальном благополучии и о вашей любви к дочери, чем, сами того не желая, натолкнули это лицо на мысль…
— Я уже сказал — я никого не могу подозревать! У меня прекрасные родственники и друзья и абсолютно порядочные коллеги по работе! Вы ищете не там…
— Мы ищем везде. Чтобы найти.
— Хорошо. Извините. Чем я еще могу вам помочь? — спросил банкир, обращаясь к Грибову. Подчеркнуто обращаясь. Второго, чересчур настырного и плохо воспитанного, следователя он игнорировал. В принципе это было не страшно. И в чем-то даже на руку сыщикам. Если работать в паре. И если работать не с уголовниками, а с относительно интеллигентной публикой, для которой форма зачастую важнее содержания. И которая неприязнь к одному следователю подчеркивает доверительностью, демонстрируемой другому. В результате чего можно узнать гораздо больше, чем если работать и тому и другому в одном и том же амплуа.
— Средствами связи. Нам необходима пара мобильных телефонов.
— Это не проблема. Что еще?
— Кое-какая специальная техника. Для обеспечения охраны и слежения.
— У меня нет специальной техники.
— У меня есть. Вернее, есть где взять ее напрокат.
— Подготовьте список и смету. Все?
— Нет, не все. Есть еще одна просьба нематериального характера. Заранее прошу прощения, но еще нам необходимо побывать в вашем доме. И еще в банке. В интересах дела, — извиняющимся тоном произнес Грибов. — Такая служба.
— Хорошо. Я распоряжусь, — мгновение посомневавшись, согласился банкир.
— Нет. Вы не так поняли. Нам нужно побывать там так, чтобы никто не догадался, кто мы и с какой целью прибыли. По крайней мере, рядовые работники не догадались.
— Вы думаете, что это мог сделать кто-то из работников банка?
— Мы ничего не думаем. Но предполагаем, что выкуп может требовать только тот, кто осведомлен о финансовом положении потерпевшей стороны. Или о его богатых, способных раскошелиться родственниках. Или месте, где он работает. Тот, кто уверен, что может названную сумму получить. Потому что она есть.
И именно поэтому нам придется познакомиться в том числе и с вашими сослуживцами. А вам нам в том помочь. Если вы, конечно, заинтересованы в результате…
Банкир внимательно посмотрел на работающие, на мечущиеся из стороны в сторону и размазывающие, растирающие по стеклу дождевые капли «дворники».
— Я заинтересован в результате, — ответил он, — и сделаю все от меня зависящее. Хотя, честно говоря, не очень представляю, как можно запустить в банк посторонних людей, не сообщая о цели их визита.
— Что, такие строгие порядки?
— Очень строгие. Мы имеем дело с деньгами. С очень большими деньгами. И с конфиденциальной информацией, касающейся наших клиентов. Которая зачастую даже ценнее, чем деньги. И поэтому в служебные помещения допускаются только проверенные службой безопасности штатные работники.
— И больше никто?
— Больше никто. Кроме разве представителей органов правопорядка. По предварительному согласованию. Но вы, как я понимаю, в данной ситуации к ним не относитесь?
— В данной — не относимся. В данной ситуации мы являемся частными лицами. Выполняющими заказ другого частного лица. По личной просьбе третьего частного лица.
— Понятно, — сказал банкир. — Но в таком случае второе частное лицо имеет очень мало шансов помочь первым частным лицам в их желании проникнуть в место, где он работает.
— А клиенты? — вдруг спросил Григорьев.
— Что клиенты?
— Клиенты тоже не вхожи в банк, где располагают свои средства?
— Клиенты вхожи. Но большинство не далее окошечек касс. А те, кто дальше, — имеют счета с семизначными цифрами.
— Так, может, и нам с семизначными? — предложил Григорьев. — На время. Чтобы только войти.
— Я имел в виду доллары, — холодно пояснил банкир. — Если бы я имел возможность положить на ваш счет такую сумму, я бы лучше отдал ее похитителям.
— Ну ясно, что не нам, — согласился Григорьев. Банкир промолчал.
— А как у вас в банке обстоит дело с оргтехникой? — вдруг спросил Григорьев.
— В каком смысле?
— Я имею в виду, как часто она обновляется?
— Как везде.
— А надо бы чуть чаще…
Глава 5
Возле банков всегда царит суета. Но всегда малозаметная для глаз постороннего человека. Наверное, потому, что клиентуру банков составляют люди солидные, мало склонные к привлечению к своим персонам лишнего внимания. В результате даже очень значительный поток банковских клиентов создает меньше шума и бестолкового движения, чем три рядовых гражданина, образовавших живую очередь в овощной или газетный киоск.
Шумят возле банков лишь люди, не имеющие к нему прямого отношения.
— Этот, что ли? — показал пальцем на вывеску человек в униформе, высунувшийся из окна подъехавшего к парадному входу банка микроавтобуса.
— А хрен его знает.
— Не, ну, наверное, этот. Если верить названию.
Человек вылез из автобуса и лениво прошел к двери. Навстречу ему выдвинулся охранник.
— Это вы, что ли, банк «СтройсервИз»?
— Сервис, — поправил охранник.
— Ну ладно, сервис, — легко согласился человек в униформе.
— А в чем, собственно, дело?
— Дело в том, что мы вас искали чуть не полдня. Потому что адрес указали не правильно.
— Зачем искали?
— Затем, что технику вам привезли.
— Какую?
— Ту, которую заказывали.
— Кому заказывали?
— Нам. Сервисному центру «Внедрение В», — представился человек.
— Какое внедрение? В какое в В? — не поняв, переспросил охранник.
— Просто В. «Внедрение В»… Аббревиатура.
— Ладно. Сейчас начальство позову…
— Кто такие? — спросил вышедший на крыльцо начальник дежурной смены охранников и далее слово в слово повторил все вопросы, до того заданные охранником.
— А куда в В?
— Просто "В". Аббревиатура.
— А документы у вас какие-нибудь при себе имеются?
— Документы имеются. Вот бланк-заказ. Вот складские накладные. Вот путевой лист. Компьютеры мы вам привезли. Которые вы заказали и оплатили.
— Странно, — еще раз сказал начальник охраны, — странно, что я об этом ничего не знаю.
— Ну так созвонитесь с начальством. Которое знает. Например, с теми, кто подписывал документы. Роспись знакомая?
Главный охранник взглянул на роспись. И набрал номер на мобильном телефоне.
— Михаил Сергеевич. Тут с какими-то компьютерами. Сервисный центр «Внедрение В».
— Во что в В?
— Да нет, просто В. Название такое. И заказ. За вашей подписью.
— Ах «Внедрение»! Тогда знаю. Пропустите.
— Куда их направить?
— Куда? Ладно, пусть пока поднимаются ко мне…
Начальник охраны молча отошел в сторону.
В кабинете люди в униформе слегка расслабились.
— Сервисный центр «Внедрение В». Вернее, уже в В. Наладчики аппаратуры Грибов и Григорьев…
— Бросьте вы, — вяло махнул рукой заместитель управляющего банком. — Здесь-то чего комедию ломать. «Внедрение»… Не могли что-нибудь попроще придумать?
— Куда компьютеры девать?
Банкир посмотрел на втащенные «наладчиками» коробки. Которые стоили ему несколько тысяч долларов.
— Куда угодно. У нас этого добра…
Следователи вскрыли коробки и вытащили из них бесполезные компьютеры. И полезную аппаратуру. Для затеваемого ими дела полезную.
В кабинет вошел управляющий банком.
— Эти? — спросил он, кивая на распаковывающих коробки людей в униформе.
— Нет, вот эти, — показал на компьютеры Грибов.
Управляющий слегка смутился.
— Добрый день.
— Добрый. Когда работаешь в банке.
Управляющий быстро переглянулся со своим замом.
«Согласен — невоспитанное быдло. Но что поделать? Приходится терпеть», — ответил тот глазами на немой вопрос.
— Чем вам может помочь наш банк? — спросил управляющий.
— Деньгами, — ответил Григорьев, не отрываясь от работы.
— Нам надо проверить помещения на предмет наличия в них подслушивающих устройств, — сказал Грибов, — распорядитесь о доступе в кабинеты.
— У нас не может быть подслушивающих устройств. Нас недавно проверяли.
— О домашних клопах в аристократических домах говорят так же. А потом приходится всю ночь чесаться, — тихо прокомментировал Григорьев.
Ну не понравился ему управляющий. Своими подчеркнуто снобистскими, характерными для аристократов в первом поколении манерами. И он управляющему не понравился. Тем, что не умел держать соответствующую его должности и положению в новом обществе дистанцию. Что пытался общаться запанибрата. Не будучи тому пану братом.
— И все же мы должны быть уверены… — повторил свою просьбу Грибов, — или быть свободны… — и внимательно взглянул на Львова.
Львов посмотрел на управляющего.
— Хорошо, — согласно кивнул управляющий.
— Кроме того, нам необходимо установить кое-какую аппаратуру.
— Подслушивания?
— Прослушивания, — поправил Грибов. — Мы не исключаем косвенного участия в преступлении кого-нибудь из ваших работников. Возможно, невольного участия.
— Но у банка есть свои коммерческие тайны, которые не предназначены для посторонних ушей…
— А вы пару дней не говорите об украденных деньгах, — снова прокомментировал Григорьев, — и мы ничего не услышим.
Управляющий красноречиво скосился на Григорьева. Но опускаться до ответа не стал. На дурно воспитанных простолюдинов внимания не обращают. Их либо порют розгами на конюшне, либо в упор не замечают.
— За свои секреты банк может не опасаться, — успокоил Грибов, — центральный пульт будет установлен в указанном вами помещении. Вы сможете прослушивать записи перед тем, как отдавать их нам. Ваши секреты нам не нужны. У нас своих хватает. И предупредите вашу службу безопасности, чтобы она несколько дней не глушила «жуков».
— Что еще?
— Миллион долларов. Наличными, — скромно попросил Грибов. Управляющий приподнял бровь.
— Банк должен собрать требуемую для выкупа сумму. По крайней мере, начать ее собирать. И так, чтобы все работники об этом знали.
— Зачем?
— Затем, что шантажистов легче всего поймать при передаче денег. И еще затем, что он должен быть уверен, что эти деньги есть.
— Миллион наличных долларов — это серьезная сумма. Это очень серьезная сумма…
— Но эта та сумма, которую запросил вымогатель…
Теперь все, о чем нужно было спросить, было спрошено. Теперь последнее слово оставалось за главным человеком банка.
Следователи выжидающе молчали. Львов напряженно всматривался в лицо управляющего. Словно пытался понять, что происходит у него в голове. Словно пытался повлиять на то, что происходит у него в голове.
На самом деле миллион долларов для преуспевающего банка было не много. Но это был прецедент. После которого всякий работник мог потребовать аналогичную сумму. В аналогичной ситуации. Или меньшую. В менее серьезной. Но что суммарно могло уже быть не так безболезненно для бюджета банка, как эта первая запрашиваемая сумма.
— Хорошо. Мы постараемся сделать все возможное.
Шумят возле банков лишь люди, не имеющие к нему прямого отношения.
— Этот, что ли? — показал пальцем на вывеску человек в униформе, высунувшийся из окна подъехавшего к парадному входу банка микроавтобуса.
— А хрен его знает.
— Не, ну, наверное, этот. Если верить названию.
Человек вылез из автобуса и лениво прошел к двери. Навстречу ему выдвинулся охранник.
— Это вы, что ли, банк «СтройсервИз»?
— Сервис, — поправил охранник.
— Ну ладно, сервис, — легко согласился человек в униформе.
— А в чем, собственно, дело?
— Дело в том, что мы вас искали чуть не полдня. Потому что адрес указали не правильно.
— Зачем искали?
— Затем, что технику вам привезли.
— Какую?
— Ту, которую заказывали.
— Кому заказывали?
— Нам. Сервисному центру «Внедрение В», — представился человек.
— Какое внедрение? В какое в В? — не поняв, переспросил охранник.
— Просто В. «Внедрение В»… Аббревиатура.
— Ладно. Сейчас начальство позову…
— Кто такие? — спросил вышедший на крыльцо начальник дежурной смены охранников и далее слово в слово повторил все вопросы, до того заданные охранником.
— А куда в В?
— Просто "В". Аббревиатура.
— А документы у вас какие-нибудь при себе имеются?
— Документы имеются. Вот бланк-заказ. Вот складские накладные. Вот путевой лист. Компьютеры мы вам привезли. Которые вы заказали и оплатили.
— Странно, — еще раз сказал начальник охраны, — странно, что я об этом ничего не знаю.
— Ну так созвонитесь с начальством. Которое знает. Например, с теми, кто подписывал документы. Роспись знакомая?
Главный охранник взглянул на роспись. И набрал номер на мобильном телефоне.
— Михаил Сергеевич. Тут с какими-то компьютерами. Сервисный центр «Внедрение В».
— Во что в В?
— Да нет, просто В. Название такое. И заказ. За вашей подписью.
— Ах «Внедрение»! Тогда знаю. Пропустите.
— Куда их направить?
— Куда? Ладно, пусть пока поднимаются ко мне…
Начальник охраны молча отошел в сторону.
В кабинете люди в униформе слегка расслабились.
— Сервисный центр «Внедрение В». Вернее, уже в В. Наладчики аппаратуры Грибов и Григорьев…
— Бросьте вы, — вяло махнул рукой заместитель управляющего банком. — Здесь-то чего комедию ломать. «Внедрение»… Не могли что-нибудь попроще придумать?
— Куда компьютеры девать?
Банкир посмотрел на втащенные «наладчиками» коробки. Которые стоили ему несколько тысяч долларов.
— Куда угодно. У нас этого добра…
Следователи вскрыли коробки и вытащили из них бесполезные компьютеры. И полезную аппаратуру. Для затеваемого ими дела полезную.
В кабинет вошел управляющий банком.
— Эти? — спросил он, кивая на распаковывающих коробки людей в униформе.
— Нет, вот эти, — показал на компьютеры Грибов.
Управляющий слегка смутился.
— Добрый день.
— Добрый. Когда работаешь в банке.
Управляющий быстро переглянулся со своим замом.
«Согласен — невоспитанное быдло. Но что поделать? Приходится терпеть», — ответил тот глазами на немой вопрос.
— Чем вам может помочь наш банк? — спросил управляющий.
— Деньгами, — ответил Григорьев, не отрываясь от работы.
— Нам надо проверить помещения на предмет наличия в них подслушивающих устройств, — сказал Грибов, — распорядитесь о доступе в кабинеты.
— У нас не может быть подслушивающих устройств. Нас недавно проверяли.
— О домашних клопах в аристократических домах говорят так же. А потом приходится всю ночь чесаться, — тихо прокомментировал Григорьев.
Ну не понравился ему управляющий. Своими подчеркнуто снобистскими, характерными для аристократов в первом поколении манерами. И он управляющему не понравился. Тем, что не умел держать соответствующую его должности и положению в новом обществе дистанцию. Что пытался общаться запанибрата. Не будучи тому пану братом.
— И все же мы должны быть уверены… — повторил свою просьбу Грибов, — или быть свободны… — и внимательно взглянул на Львова.
Львов посмотрел на управляющего.
— Хорошо, — согласно кивнул управляющий.
— Кроме того, нам необходимо установить кое-какую аппаратуру.
— Подслушивания?
— Прослушивания, — поправил Грибов. — Мы не исключаем косвенного участия в преступлении кого-нибудь из ваших работников. Возможно, невольного участия.
— Но у банка есть свои коммерческие тайны, которые не предназначены для посторонних ушей…
— А вы пару дней не говорите об украденных деньгах, — снова прокомментировал Григорьев, — и мы ничего не услышим.
Управляющий красноречиво скосился на Григорьева. Но опускаться до ответа не стал. На дурно воспитанных простолюдинов внимания не обращают. Их либо порют розгами на конюшне, либо в упор не замечают.
— За свои секреты банк может не опасаться, — успокоил Грибов, — центральный пульт будет установлен в указанном вами помещении. Вы сможете прослушивать записи перед тем, как отдавать их нам. Ваши секреты нам не нужны. У нас своих хватает. И предупредите вашу службу безопасности, чтобы она несколько дней не глушила «жуков».
— Что еще?
— Миллион долларов. Наличными, — скромно попросил Грибов. Управляющий приподнял бровь.
— Банк должен собрать требуемую для выкупа сумму. По крайней мере, начать ее собирать. И так, чтобы все работники об этом знали.
— Зачем?
— Затем, что шантажистов легче всего поймать при передаче денег. И еще затем, что он должен быть уверен, что эти деньги есть.
— Миллион наличных долларов — это серьезная сумма. Это очень серьезная сумма…
— Но эта та сумма, которую запросил вымогатель…
Теперь все, о чем нужно было спросить, было спрошено. Теперь последнее слово оставалось за главным человеком банка.
Следователи выжидающе молчали. Львов напряженно всматривался в лицо управляющего. Словно пытался понять, что происходит у него в голове. Словно пытался повлиять на то, что происходит у него в голове.
На самом деле миллион долларов для преуспевающего банка было не много. Но это был прецедент. После которого всякий работник мог потребовать аналогичную сумму. В аналогичной ситуации. Или меньшую. В менее серьезной. Но что суммарно могло уже быть не так безболезненно для бюджета банка, как эта первая запрашиваемая сумма.
— Хорошо. Мы постараемся сделать все возможное.
Глава 6
По коридору банка бродил человек в рабочей спецовке. В очень хорошей спецовке. Вроде тех, в которых в их сортирах трудятся западные сантехники, а на наших дачах наши преуспевающие бизнесмены.
Человек в спецовке очень внимательно осматривал потолок. И делал какие-то записи в блокноте.
«Четыре, точка, двенадцать, — писал он. — Минус три, точка, шестьдесят две…» Задумчиво кивал и шел дальше.
Цифры были произвольные. Что называется, взятые с потолка. На который глазел человек в спецовке.
Периодически он останавливался возле наглухо запертых дверей и негромко стучал в отделанный лаком дуб. Носком правого ботинка.
— Откройте.
— Зачем?
— Затем…
И снова стучал. Уже громче.
Дверь приоткрывалась.
— Что надо? — еще раз спрашивал хозяин кабинета.
— Распоряжение управляющего, — отвечал человек в спецовке и показывал бумагу с известной всем росписью. — Проверка СВЧ-излучения в помещениях.
— Но у нас все нормально.
— А вы жену свою спрашивали?
— А при чем здесь моя жена?
— При том, что излучаемые электроприборами токи высокой частоты негативно сказываются на мужской потенции.
— Да вы что?!
— Конечно, если их не экранировать.
— А разве их можно экранировать?
— Что? Компьютеры?
— Компьютеры? Ах ну да, компьютеры…
— Можно. Для чего мы и ходим. И составляем соответствующую дефектную ведомость.
— Тогда проходите. Составляйте. Я вот здесь сижу.
Человек в спецовке вытаскивал какой-то прибор с расчерченной на мелкие деления шкалой, нацеплял на уши плейерные наушники, щелкал тумблером, крутил настройку и направлял некое подобие антенны на стены, на пол, на стоящий на столе компьютер и на хозяина кабинета.
— Н-да! — говорил он и качал головой.
— Что?! — с тревогой в голосе спрашивал наблюдавший за его действиями банковский служащий. И почему-то смотрел на свои брюки.
— Превышает. Где у вас телефон?
— Здесь. А на сколько превышает?
— Намного превышает. И телефон, кстати, тоже.
— А разве телефон может излучать?
— Телефон в первую очередь. Но вы не беспокойтесь. Теперь не беспокойтесь.
Человек в спецовке вытаскивал отвертку, зачем-то раскручивал телефон, подносил его к аппарату и снова закручивал.
— Пока я его подрегулировал, но потом будем менять на экранированную модель. Здоровье персонала прежде всего.
— Извините, а вы бы не могли…
— Что не мог?
— Не могли бы у меня дома проверить. У меня дома тоже компьютер. И радиотелефон. Две штуки. В коридоре. И еще в спальне. Возле кровати. Я буду очень благодарен. И жена тоже…
— Посмотреть? Посмотреть можно. Когда здесь закончим. Вы оставьте мне телефончик. Я позвоню… А пока напомните — какой у вас кабинет?
— Двадцать третий. Но вы позвоните? Не забудете?
— Двадцать третий? Значит, двадцать третий закончен…
— Тебя понял. Двадцать третий закончен. Слышимость хорошая, — отвечал голос в наушниках, — работай двадцать пятый.
— Ну тогда здесь все. Я пошел. В двадцать пятый.
— Давай…
— Но вы не забудете? Насчет спальни…
— Не забуду. Будьте спокойны.
Человек в спецовке выходил в коридор и, не снимая наушников, шел в двадцать пятый кабинет. На предмет «замерения влияющего на мужскую потенцию СВЧ-излучения».
— Ты там не переигрывай, в рамках держись, — ворчал в плейерные наушники голос. — Они люди образованные. Могут что-нибудь заподозрить…
— Они в финансах образованные. А в этом деле полные дубы. И похоже, неврастеники, — отвечал прибору измеритель СВЧ-излучения. — Погоди-ка…
Навстречу человеку в спецовке по коридору двигалась девушка из отдела кассового обслуживания. Очень симпатичная во всех отношениях девушка. Особенно в близких отношениях. Она шла по коридору и слегка пританцовывала и покачивала из стороны в сторону юбкой, как видно, в такт звучащей в нацепленных на уши плейерных наушниках музыке. У девушки было очень хорошее настроение. И очень хорошая фигура.
Глядя на нее, человек в спецовке тоже стал подтанцовывать. Хотя в его наушниках никакой музыки слышно не было. Кроме недовольно отчитывающего его голоса.
— Что слушаем? — спросил измеритель СВЧ-излучения, поравнявшись с девушкой.
— Вы меня? — переспросила она, приподнимая наушники.
— Вас. Что слушаем, спрашиваю?
— Майкла Джексона. А вы?
— А я муру всякую. Безголосую фанеру.
— Не повезло.
— Это точно, что не повезло. Может, махнем?
— Куда? — игриво спросила девушка, оценивая внешность и новую, с иголочки спецовку встреченного ею неудачливого меломана.
— Наушниками махнем. Мне Джексона. А вам муру.
— Я не люблю муру.
— Я тоже…
— Эй, — возмутился голос в наушниках, — кончай шуры-муры разводить. Тебе в двадцать пятый кабинет!
— У меня перекур, — сказал человек в спецовке.
— Что? — переспросила девушка.
— Я говорю, что, согласно одной из статей Конституции, граждане России имеют право на отдых. По причине чего я объявляю положенный мне перекур. А вы?
— А я уже курила.
— Но не мои. И не со мной…
Сидящий у центрального пульта Грибов стянул с головы наушники. И досадливо бросил их на стол. Работы по установке в помещениях банка микрофонов откладывались на неопределенное время. По причинам, связанным с закрепленным Конституцией правом граждан России на отдых.
Человек в спецовке очень внимательно осматривал потолок. И делал какие-то записи в блокноте.
«Четыре, точка, двенадцать, — писал он. — Минус три, точка, шестьдесят две…» Задумчиво кивал и шел дальше.
Цифры были произвольные. Что называется, взятые с потолка. На который глазел человек в спецовке.
Периодически он останавливался возле наглухо запертых дверей и негромко стучал в отделанный лаком дуб. Носком правого ботинка.
— Откройте.
— Зачем?
— Затем…
И снова стучал. Уже громче.
Дверь приоткрывалась.
— Что надо? — еще раз спрашивал хозяин кабинета.
— Распоряжение управляющего, — отвечал человек в спецовке и показывал бумагу с известной всем росписью. — Проверка СВЧ-излучения в помещениях.
— Но у нас все нормально.
— А вы жену свою спрашивали?
— А при чем здесь моя жена?
— При том, что излучаемые электроприборами токи высокой частоты негативно сказываются на мужской потенции.
— Да вы что?!
— Конечно, если их не экранировать.
— А разве их можно экранировать?
— Что? Компьютеры?
— Компьютеры? Ах ну да, компьютеры…
— Можно. Для чего мы и ходим. И составляем соответствующую дефектную ведомость.
— Тогда проходите. Составляйте. Я вот здесь сижу.
Человек в спецовке вытаскивал какой-то прибор с расчерченной на мелкие деления шкалой, нацеплял на уши плейерные наушники, щелкал тумблером, крутил настройку и направлял некое подобие антенны на стены, на пол, на стоящий на столе компьютер и на хозяина кабинета.
— Н-да! — говорил он и качал головой.
— Что?! — с тревогой в голосе спрашивал наблюдавший за его действиями банковский служащий. И почему-то смотрел на свои брюки.
— Превышает. Где у вас телефон?
— Здесь. А на сколько превышает?
— Намного превышает. И телефон, кстати, тоже.
— А разве телефон может излучать?
— Телефон в первую очередь. Но вы не беспокойтесь. Теперь не беспокойтесь.
Человек в спецовке вытаскивал отвертку, зачем-то раскручивал телефон, подносил его к аппарату и снова закручивал.
— Пока я его подрегулировал, но потом будем менять на экранированную модель. Здоровье персонала прежде всего.
— Извините, а вы бы не могли…
— Что не мог?
— Не могли бы у меня дома проверить. У меня дома тоже компьютер. И радиотелефон. Две штуки. В коридоре. И еще в спальне. Возле кровати. Я буду очень благодарен. И жена тоже…
— Посмотреть? Посмотреть можно. Когда здесь закончим. Вы оставьте мне телефончик. Я позвоню… А пока напомните — какой у вас кабинет?
— Двадцать третий. Но вы позвоните? Не забудете?
— Двадцать третий? Значит, двадцать третий закончен…
— Тебя понял. Двадцать третий закончен. Слышимость хорошая, — отвечал голос в наушниках, — работай двадцать пятый.
— Ну тогда здесь все. Я пошел. В двадцать пятый.
— Давай…
— Но вы не забудете? Насчет спальни…
— Не забуду. Будьте спокойны.
Человек в спецовке выходил в коридор и, не снимая наушников, шел в двадцать пятый кабинет. На предмет «замерения влияющего на мужскую потенцию СВЧ-излучения».
— Ты там не переигрывай, в рамках держись, — ворчал в плейерные наушники голос. — Они люди образованные. Могут что-нибудь заподозрить…
— Они в финансах образованные. А в этом деле полные дубы. И похоже, неврастеники, — отвечал прибору измеритель СВЧ-излучения. — Погоди-ка…
Навстречу человеку в спецовке по коридору двигалась девушка из отдела кассового обслуживания. Очень симпатичная во всех отношениях девушка. Особенно в близких отношениях. Она шла по коридору и слегка пританцовывала и покачивала из стороны в сторону юбкой, как видно, в такт звучащей в нацепленных на уши плейерных наушниках музыке. У девушки было очень хорошее настроение. И очень хорошая фигура.
Глядя на нее, человек в спецовке тоже стал подтанцовывать. Хотя в его наушниках никакой музыки слышно не было. Кроме недовольно отчитывающего его голоса.
— Что слушаем? — спросил измеритель СВЧ-излучения, поравнявшись с девушкой.
— Вы меня? — переспросила она, приподнимая наушники.
— Вас. Что слушаем, спрашиваю?
— Майкла Джексона. А вы?
— А я муру всякую. Безголосую фанеру.
— Не повезло.
— Это точно, что не повезло. Может, махнем?
— Куда? — игриво спросила девушка, оценивая внешность и новую, с иголочки спецовку встреченного ею неудачливого меломана.
— Наушниками махнем. Мне Джексона. А вам муру.
— Я не люблю муру.
— Я тоже…
— Эй, — возмутился голос в наушниках, — кончай шуры-муры разводить. Тебе в двадцать пятый кабинет!
— У меня перекур, — сказал человек в спецовке.
— Что? — переспросила девушка.
— Я говорю, что, согласно одной из статей Конституции, граждане России имеют право на отдых. По причине чего я объявляю положенный мне перекур. А вы?
— А я уже курила.
— Но не мои. И не со мной…
Сидящий у центрального пульта Грибов стянул с головы наушники. И досадливо бросил их на стол. Работы по установке в помещениях банка микрофонов откладывались на неопределенное время. По причинам, связанным с закрепленным Конституцией правом граждан России на отдых.