* * *
Завтрак состоялся довольно поздно, и Люитен к нему не вышел. Фалк заменил его и весьма успешно справился с созданием атмосферы непринужденности. Его заслуги были тем более высоки, учитывая, что Сэсс помалкивала и старалась держаться поближе к Санди, а Джейн явно чувствовала себя не в своей тарелке. Между волшебником из Тримальхиара и пианистом Господа явно намечалось что-то вроде дружбы. Фалку это делало честь, ведь существование Санди развеяло в прах его сокровенные надежды. - Я не хочу задерживаться, - сказал Санди Фалку.-Мне не очень-то хочется, чтобы повторилось что-нибудь вроде вчерашнего. Женщин я заберу. Фалк согласно кивнул, но тут дверь распахнулась, и в столовую размашистым шагом ворвался Люитен, взъерошенный, со следами бессонной ночи и отчаяния на лице. - На два слова, Клайгель, - бросил он. Санди и Фалк переглянулись и последовали за ним. Люитен недовольно оглянулся на своего компаньона. - Тебя не приглашали! - Я все же останусь, - тихим голосом сказал тот. - Бунт? - Да называй, как хочешь, - всплеснул руками Фалк и опустился на скамеечку во вновь возрожденном зимнем саду. Над райскими садами за окном крупными хлопьями валил придуманный снег. - Я тебя отпускаю, - резко сказал Люитен Санди.-Пока. Потом ты все равно вернешься сюда... И не надейся, что это будет нескоро. В следующей жизни я постараюсь найти для тебя применение поинтереснее. - Я буду весьма признателен, если мы с Сэсс и Джейн отправимся сию минуту. - Нет, - сказал Люитен.-Забирай блондинку, если хочешь. Я хочу, чтобы Сэсс осталась. Она мне нужна. - Ты хочешь отнять у меня не только свободу, но и женщину? - тихо спросил Санди.-Но я не отдам ее, даже если ты снова примешься вытряхивать из меня душу. Без нее в моем Тримальхиаре не будет радости. - Не глупи, - так же тихо и внушительно прошипел Люитен.-Куда ты ее поведешь? На солому? Видел я твою конуру. А ты видел, как она тут живет у меня? Все эти безделушки доставляют ей уйму удовольствия. Я придумаю для нее столько забав, что она очень скоро тебя забудет. - У нее слишком короткий век, чтобы его хватило хотя бы на долю твоих выдумок. - Кто говорит о коротком веке? - громко удивился Люитен.Разумеется, я дам ей бессмертие. Санди сделал шаг назад, и его глаза потухли. - Тут я пас, - глухо сказал он.-Что бы я ни предложил в этом торге со своей стороны, бессмертия мне не перебить. Даже любовь... - А я думаю наоборот, - раздвигая плющ, заявила Сэсс, и спорящие разом сообразили, что уже несколько минут Фалка не было на прежнем месте. Он, должно быть, и позвал ее.-Санди, я знаю, что ты постоянно норовишь устроить мою судьбу в обход заинтересованной стороны. Люитен... ну, как не стыдно? - А если я не отпущу тебя? - с мольбой в глазах и голосе спросил Люитен.-Вспомни, что здесь было до тебя! Ты-то самое совершенство, к которому я стремился с тех пор, пока существует мир. Ведь ты не такая глупенькая, чтобы отказываться от бессмертия? - Да ведь для меня две недели без него-кошмар, - опустив глаза и настойчиво взяв Санди под руку, призналась Сэсс.-Что уж там говорить о вечности! А если ты меня не отпустишь... Прости, Люитен, но тогда я возненавижу тебя. Он отступил на шаг. - Тогда улетай, - сдавленно сказал он... и не удержался, окинул придирчивым взглядом ее плохо сидящий костюм для путешествий.Позволь мне хотя бы подарить тебе дюжину платьев! Сэсс оглянулась на Санди. - Говорят, - застенчиво объяснила она, - там негде их носить. Мне бы не хотелось истрепать их попусту. - Да они же не снашиваются и не выходят из моды. Санди отвернулся, чтобы не видеть на ее лице мук внутренней борьбы. - А я могу отдать их дочке? - спросила Сэсс.-Когда Солли вырастет, Тримальхиар, наверное, будет большим и цветущим. Пусть щеголяет, а? - Ну, - Люитен засмеялся, - если она рыженькая...
Сэсс закивала, Создатель уставился в окно и через десять секунд сообщил: - Сундучок уже на шее у дракона. А сады я оставлю на память о тебе. Хотя надо кое-что подправить. Для классического английского парка там многовато пальм и обезьян. - А то прилетайте в гости, - предложил Фалк.-Под это дело я из него синтезатор музыки выбью... * * *
Смутная листва зимнего сада нависала над белым роялем, и ленивая музыка плыла в сумерках над Облачной Цитаделью. Люитен, скрестив руки, стоял у зарешеченного окна. - Вот мы и снова там, откуда начали, - сам себе сообщил он.Было? Или не было? Ах, как мимолетное виденье... - Займись чем-нибудь, - посоветовал из-за рояля суховатый, чуточку насмешливый голос невидимого в темноте собеседника.-Ну вот хоть звездами, например. Запылились они у нас. - В Хаос старье, - отозвался Люитен.-Я новые зажгу. Сыграй мне... ну... "падэм", что ли. Фалк кивнул и бросил руки в белозубую пасть рояля, закружив Цитадель в смерче страстного повторяющегося рефрена. Люитен зажег робкий лохматый огонек в ладонях, немного обкатал его и, размахнувшись, зашвырнул в ночь. Потом еще и еще, и улыбка воспоминания окрасила его лицо, словно небо-рассвет.
КОНЕЦ I ЧАСТИ
ЧАСТЬ II.
МАЛЬЧИК-НОЖ
ГЛАВА 11.
ЛЕКАРСТВО ОТ МЕЛАНХОЛИИ
В Тримальхиаре шел дождь. Нудные тяжелые струи секли город уже две недели без малейшей надежды на просвет, и даже у тех, кто поначалу радовался ливню, на душе становилось тягостно и промозгло. По темным ночным улицам, перепрыгивая через пузырящиеся лужи и неразборчиво бранясь сквозь зубы, когда прыжок оказывался неудачным, пробирался высокий сильный человек, чье лицо украшала, а точнее, скрывала дремучая черная борода. Улицы были безлюдны, граждане Тримальхиара в этот ненастный вечер предпочитали находиться под крышей, в кругу семьи, обсуждая сплетни и похождения знакомых духов или просто благоустраивая изнутри новоприобретенное жилье. Радовались только хозяйки, посадившие капусту-этой культуре воды никогда не бывает много. Маяком, манившим презревшего простые радости бродягу, служили освещенные окна ничем не примечательного коттеджа на одной из улочек второго яруса. Он постучал в дверь, и когда та распахнулась и на пороге возникла стройная фигура высокой молодой женщины, обведенная по контуру золотистым светом от оставленной позади лампы, спросил: - Александр дома? - Входи, - женщина посторонилась.-Он ждет тебя. Он шагнул в прихожую, и хозяйка критически оглядела его сапоги, оставлявшие за собой если не грязь, то уж во всяком случае настоящие озерца воды. - Снимай сапоги и куртку, - распорядилась она.-Я повешу все это у огня. Он попробовал возражать, но в этом доме командовала она. Через минуту его мокрая одежда уже исходила густым белым паром, а сам он, с согретым у огня одеялом на плечах, прошел в комнатку, где, уставившись на тлеющие угли, ждал его хозяин. - Одно безусловно хорошо, - начал Бар.-Дожди показали, что дренажная система города в порядке. Канализация ревет и клокочет, но ничего не затопило. Уровень воды в реке повысился, но для складов первого яруса опасности пока нет. - Что бы я без тебя делал! - усмехнулся хозяин. - Сам влезал бы во все это.-Бар сел рядом и огляделся. Кабинет выглядел пустовато. Из мебели здесь был только грубой работы стол, заваленный картами, схемами и книгами, извлеченными из раскопанной библиотеки, да пара табуретов, оба из которых были на данный момент заняты. Бар отметил, что бумаги сложены так, будто к ним некоторое время никто не подходил. Одного этого достаточно было, чтобы встревожить его, но он замечал и прочие беспокоящие симптомы. - Что, черт возьми, с тобой происходит? - понизив голос, спросил он.-После этого твоего визита к богу ты завял, как маргаритка. Думаешь, это не заметно? - А что тебе заметно? - лицо Санди совсем не изменило выражения. - К моему огромному сожалению, твое состояние заметно не только мне. Выглядит так, будто ты потерял интерес к Тримальхиару. - Не городи вздор! - Но этой репликой, в момент которой у Бара ожидающе взблеснули глаза, вспышка негодования и завершилась. Бар, не мудрствуя лукаво, соорудил себе кресло, пододвинув табурет к стене и откинувшись на эту прочную спинку. - Ты работаешь, как бешеный, - продолжил Бар, - но это не от удовольствия, а от какого-то отчаяния, как будто ты чего-то боишься. Тримальхиар будто стал для тебя обязанностью, причем тягостной. Мне не нравится этот надрыв. В самом деле, чем лучше дела у города, тем хуже выглядишь ты. А между прочим, состояние твоего духа прямо влияет на состояние духа тех, кто с тобою работает. Поговаривают, что ты знаешь нечто такое, о чем не догадывается никто, и это что-то-очень плохого свойства. Санди пожал плечами. - Это плохое ничуть не касается никого из них. Просто после того визита к Люитену... у меня, выражаясь студенческим жаргоном, крыша поехала. Я всю жизнь считал, что все, что со мною может произойти, зависит только от меня. От моего ума, от порядочности, от правильности моих решений. И вдруг выходит, что все это ничего не значит, если вмешивается прихоть праздного бога. Я строю Тримальхиар, полагая, что это моя единственная сказка и моя сокровенная мечта, а может быть, это вовсе и не я? А я-всего лишь оловянный солдатик из коробки Люитена? Чего на самом деле хочет он, и чего на самом деле хочу я? Что я делаю потому, что хочу, а что-потому, что должен? Кто я, человек или птица? Держишь в руках меч, а он, оказывается, вовсе и не меч, а ангел, и он еще тобою распоряжается. И Могущество, которое на поверку вышло жалкими крохами со стола Люитена. Понимаешь... Я полностью утратил представление о собственной личности. И еще Люитен сказал, что мне не увидеть расцвета Тримальхиара. Он не даст мне много времени, вот почему я так стараюсь, чтобы процесс стал необратимым. Чтобы город не опустел, когда мне придется уйти; чтобы он стал самодостаточным. И все же... это ужасное чувство, Бар, когда знаешь, что работаешь не для себя. Может, Люитен кому-то и нужен, но не таким, как я. Его существование лишает меня свободы. - Парень, - сказал Бар, - самое лучшее, что ты можешь сделать, это выбросить все это из головы. Все, что от тебя требуется, это глядеть веселее. Ведь ничего же не изменилось, разве что в лучшую сторону. Водопровод пустили, порт функционирует, леди Джейн оснастила здесь уже три корабля и платит по-царски. - В ущерб себе. - Зато какая реклама! И в городе, если считать с гномами, уже тысяч пять взрослых жителей. А будет больше. И торговля по реке пошла. И это все-ты. - Центр города в кошмарном состоянии, - сказал Санди.-Я же не могу заставлять людей работать на строительстве общественных и культурных сооружений, пока бюджет как следует не сформирован, и я не могу с ними расплатиться. Они должны работать, чтобы выжить. Да и... я не могу себе представить, как вести работы на такой высоте. Пенолит хоть и легче камня, но все равно достаточно тяжел. - Вот об этом и думай, - посоветовал Бар.-А Люитен... Хорошо бы стравить его с каким-нибудь равномогучим конкурентом из другой сказки. Только непонятно, что из этого для всех нас может получиться. Могу порекомендовать привлечь к делу драконов. Я думаю, штук пятьдесят будет достаточно. - Пятьдесят? - ахнул Санди.-У меня есть только один, и я вовсе не хочу, чтобы он жертвовал для нас здоровьем и личной жизнью. Бар сидел за пределами освещенного лампой круга, и Санди не мог видеть его легкой хитрой улыбки, отлично маскируемой густой растительностью. - У Райана, - сказал он, - помнится, были драконьи питомники. После твоей победы нечисть разбежалась, драконы улетели к своим диким сородичам на Драконьи Холмы, а их свистки... Как ты думаешь, где они? - А куда они могли деться? Наверное, все там же, в Черном Замке. - Наверное. По праву силы имущество побежденного принадлежит тебе. - Ох, как не люблю я это право силы! - Парень, а ты знаешь лучшее лекарство от меланхолии? - Ну? - Добротное, полновесное Приключение. - Путешествие за драконами? - А почему бы и нет? Со стаей в пятьдесят голов ты тут все отгрохаешь и расчистишь за пару месяцев, они даже проголодаться как следует не успеют. Знай отливай пенолитовые блоки. - Заманчиво, - сказал Санди.-Ах, как заманчиво. Но что я скажу Сэсс? Она терпеть не может отпускать меня, а я не хочу ввязывать ее в переделки. Люитен настолько изломал меня, что я, наверное, не сумею настоять на своем. - Я переговорю с ней, - предложил Бар.-Это дело, разумеется, не для хрупких дам. - Был бы тебе признателен. Они обменялись тонкими улыбками, и Бар, встав бесшумно и легко, направился к выходу. Саския уже встречала его у дверей кухни. - Я не хотела подслушивать...-начала она с некоторой агрессивной ноткой. - Ага, но это получилось само собой, - поддразнил ее Бар.-Это всегда выходит случайно. - Ты хотя бы вечером оставил его в покое. Он возвращается совершенно измочаленный, ест не глядя, недосыпает... - Законные претензии любящей жены. Послушай, Сэсс, покой-это именно то, что абсолютно ему противопоказано. Он урабатывается до полусмерти именно потому, что работа не позволяет ему оставаться наедине с невеселыми мыслями, выпивающими из него жизнь. - Какими такими мыслями? - не на шутку разозлилась Сэсс. - Сэсс, ему нужно прогуляться. - Та затея, что вы обсуждали, - спросила Сэсс, - она опасна? Бар помолчал, разглядывая ее. - Абсолютно безопасных Приключений не бывает, - наконец сказал он.-Но это же Санди. Он выкарабкается. - Бар, ты должен понять меня. Не знаю, почему ты помогаешь Санди, но, по-видимому, ты искренне желаешь ему добра. Он не в том состоянии, когда за него можно не беспокоиться. Когда он веселый, азартный, уверенный в себе-да, конечно, тогда я тоже беспокоюсь, но беспокойство мое жутковатое и радостное, потому что тогда я верю в него, в его Силу и его везение. Тогда он-как стрела в полете. А теперь... я не понимаю, что с ним происходит, мне его страшно жаль, и я боюсь, что счастье может изменить ему. - Предпочитаешь, чтобы он зачах на твоих глазах? - Что ты несешь?! Я просто не уверена, что ты придумал верное лекарство. - Хорошо, - сказал Бар с преувеличенным спокойствием.-У кого, как не у тебя, больше всего средств, чтобы заставить его повеселеть? Или ты не очень стараешься? Сэсс мгновенно покраснела до самых локтей. - Постараешься тут, - с вызовом ответила она, - когда ты на строительстве выжимаешь его, как тряпку. - Что для тебя важнее: его душевное, а значит, и физическое здоровье на всю оставшуюся жизнь, или твое душевное спокойствие в течение нескольких недель? Сэсс, видимо, истощила запасы своего гнева. - Ты что, - спросила она, видя, как Бар берется за сапоги, собираешься возвращаться в свою палатку? Она же, наверное, мокрая насквозь. Оставайся! Бар, усмехаясь, отрицательно покачал головой. - Я этого не понимаю, - сказала Сэсс.-Зачем так издеваться над собой? - Для меня это не имеет особого значения, - сказал он. - А может, я грехи замаливаю? Сэсс недоверчиво улыбнулась. - Палатка не промокает, - сжалившись, объяснил Бар.-И потом, вдруг мне у вас понравится? Он выскочил за дверь и рысцой, пригибаясь под дождем, побежал обратно, на самый верх, на четвертый ярус, к подножию Замка Клайгель.
* * *
- Ты не хочешь, - спросила Сэсс у Санди, паковавшего вещевой мешок, чтобы на этот раз я сопровождала тебя? Санди покачал головой, не отрываясь от своего занятия. - Из всех моих знакомых, - пояснил он, - ты наиболее способна рассеять мое внимание. - Это упрек или комплимент? Санди поцелуем объяснил смысл сказанного. - У нас в семье очень интересно получается, - продолжила через минуту неумолимая Сэсс.-Ты-в одном месте, я-в другом, Солли-в третьем. Случись что-нибудь, и некому прийти на помощь. Санди, только было вновь склонившийся над мешком, снова поднял голову. - Разве когда-нибудь я не пришел тебе на выручку? Если у меня получится кое-что из того, что я затеваю, я вернусь вместе с Солли. Я страшно по ней соскучился и считаю, что с нами ей будет и лучше, и веселее. При всей моей привязанности к Брику и Дигэ, она не получит у них воспитания и образования, положенных ей как принцессе Волшебной Страны. - Эй, - обиделась Сэсс, - она и моя дочь. - Я помню. Сэсс, я очень хочу собрать все, что мне дорого, в одном месте. Это Тримальхиар, ты и Солли. Если позволишь, я сделаю это.
* * *
Поутру дождь кончился, и проглянуло несмелое солнышко. Санди сошел с крыльца, заспанная Сэсс проводила его взглядом, пока он не скрылся за поворотом, и только после этого закрыла дверь. Она знала, что он выйдет за город, выберет просторную лужайку и позовет Сверчка, уже несколько лет обитавшего на своей исторической родине, на Драконьих Холмах. Кое-кто из горожан, привыкших просыпаться рано, заметит, как принц покинул город, но никто по этому поводу не обеспокоится: идет-значит так надо по его волшебным причинам. Люди охотно пользовались плодами его волшебства, но избегали вникать в его суть. Никто, однако, не заметил другой отлучки. На рассвете Бар скатал свою палатку, уложил мешок, прицепил к поясу меч и быстрым шагом исчез в обращенной к холмам части города. Некоторое время он решительно продирался сквозь непролазные заросли, стремясь уйти как можно дальше. Через час он достиг заводи Лорелей и опустился на колени перед омутком, неодобрительно разглядывая свое отражение. - Что ты собираешься делать? - спросила русалка, всплывая из глубины белым лицом вверх, что было, надо сказать, жутковатым зрелищем, но бородач имел завидные нервы. - Бриться, - коротко ответил он, доставая из мешка соответствующий инструмент и без лишних разговоров принимаясь за дело. Русалка, устроившись на камне, с неподдельным интересом следила за преображением его лица. С каждым следующим движением оно становилось выразительнее и тоньше. - Почему ты уходишь из города? - спросила она. - У меня не тот цвет, рыбка, какой там приветствуется, - объяснил человек, которого уже никак нельзя было назвать Баром.- Стоит там появиться дракону, как меня тут же разоблачат. Я нелепость, рыбка. Я парадокс сказки. Я не могу поступать по-иному, но у меня нет достаточных моральных сил, чтобы открыто это признать. Я не хочу, чтобы они шептались за моей спиной, даже если Санди не вышвырнет меня из Тримальхиара. Вот счастливчик, он ничем не запятнан и может делать добро под собственным именем. - Не понимаю, - губки ее надулись. - Тебе и не нужно, - успокоил ее Бертран, заканчивая умыванием процедуру бритья.-Передай привет Санди, если увидишь. Он вскинул на плечо мешок со своим снаряжением и исчез в ближайших кустах.
ГЛАВА 12.
ЖАРКОЕ ИЗ ЕДИНОРОГА
- Здесь спускайся и ссади меня, - попросил Санди Сверчка. Дракон вопросительно повернул к нему длинную узкую морду. - Не слишком ли рано? Тут еще придется пешком идти. - В самый раз. Я не хотел бы афишировать свое появление. Кто знает, что творится сейчас в Черном Замке? Сперва я хотел бы наведаться к источнику живой воды и на всякий случай наполнить фляжку. - Разумно, - согласился Сверчок, - но мне кажется, что года четыре назад это тебе не пришло бы в голову. Мне не хотелось бы тревожить тебя попусту, но... Санди, друг мой, ты меняешь цвет. - Что? - Санди был ошарашен.-Серым, что ли, становлюсь? - Нет-нет! Не серым. Раньше ты сверкал так, что смотреть на тебя было больно, а сейчас сияние почти исчезло, цвет стал туманным, молочным, зимним, каким-то... седым, что ли? Для меня-то эти годы - не годы, ты же знаешь, дракон живет тысячу лет, а вот ты... Санди, что с тобой? - Я старею, Сверчок. - Что? Но ведь четыре года-не срок и для тебя? - Теперь я буду очень быстро стареть, потому что хозяин наших сказок хочет так. Поэтому, чтобы многое успеть, я должен много работать. Но хватит об этом, Сверчок, наша сказка еще не закончена. Скажи, где ты меня высадишь? - Я высажу тебя в предгорьях, милях в десяти к западу от источника Жизни. Оттуда еще примерно столько же до Черного Замка. Там довольно безлюдно, эльфы объявили ту зону запретной и установили нечто вроде карантина. Я слыхал, что Амальрик опасается: вдруг какой-нибудь непоседа позарится на какие-то игрушки Черных, станет могуч и превратится в угрозу Светлым Силам. Там ведь осталось немало разных интересных штучек, которые могут принести значительный вред в умелых руках. Дракон спланировал на небольшую укромную полянку. Санди соскользнул с его шеи. - Сверчок, - спросил он, - ты будешь оскорблен тем, что я собираюсь привлечь на строительство драконов? Ведь фактически, если в моих руках оказываются их свистки, я лишаю их свободы. Это похоже на рабский труд. - Нет, - сказал дракон, - если ты сумеешь дать им что-то более ценное, чем несколько недель монотонного труда. Для нас это не срок. Маленький секрет: драконы, особенно старые драконы, любят, чтобы сильные говорили с ними уважительно. Так что, Санди, имей дело со старыми драконами, потому что молодые нигилистически настроены; будь сильным и уважай мнение стариков. А если что не так, не жди развития ситуации, а сразу свисти. Я тебя откуда угодно вытащу. Они простились, дракон взмыл в небо и растаял в нем, как воспоминание. Санди бодро зашагал по лесу. Тут царила поздняя осень. Черные узловатые ветви уже освободились от груза листвы, пружинившей под его ногами и игравшей всеми цветами благородного увядания. Сквозь редкие стволы чахлых берез и осин проглядывало серебристое зеркало узкого озера. Несмотря на пасмурность, воздух был прозрачным, и Санди видел далеко и четко, и всюду было одно и то же: страдальчески искривленные черные ветви и роскошный упругий ковер под ногами, сплошь покрывавший коряги, похожие на изувеченных животных. Снега не было, его запретил Светлый Совет, но предзимьем пахло в воздухе; казалось, что снег должен пойти завтра. Хотя Санди знал, что не пойдет. Вдруг это решение Совета показалось ему отвратительным. Ведь если бы снег пошел, он рано или поздно стаял бы, и все эти замерзшие деревья зазеленели бы, и здесь вновь объявилась бы жизнь. Бессмертие этой поры очень напоминало смерть, и он ускорил шаг, чтобы миновать эти рощи и выйти к своей цели. Через три часа он стоял посреди обширной поляны, покрытой бурой травой, и узнавал ее. Он узнал даже тот пригорок, на котором некогда стоял крест. Только сейчас здесь не было ни души. Понижавшийся край поляны утопал в густом тумане того цвета, какого, по утверждению Сверчка, теперь стал он сам. Он очень быстро нашел источник, обложенный в знак почтения большими камнями. Странно, но к нему не было никакой очереди. Во всем этом опустевшем месте было нечто мистическое, жутковатое, и в то же время страшно притягательное. Ему захотелось сесть, расслабиться, закрыть глаза. Он встряхнулся, встал на колени и погрузил флягу в источник, следя, как из ее горлышка вылетают стремительные пузырьки. - По какому праву, сударь, вы берете воду из этого источника?
Завтрак состоялся довольно поздно, и Люитен к нему не вышел. Фалк заменил его и весьма успешно справился с созданием атмосферы непринужденности. Его заслуги были тем более высоки, учитывая, что Сэсс помалкивала и старалась держаться поближе к Санди, а Джейн явно чувствовала себя не в своей тарелке. Между волшебником из Тримальхиара и пианистом Господа явно намечалось что-то вроде дружбы. Фалку это делало честь, ведь существование Санди развеяло в прах его сокровенные надежды. - Я не хочу задерживаться, - сказал Санди Фалку.-Мне не очень-то хочется, чтобы повторилось что-нибудь вроде вчерашнего. Женщин я заберу. Фалк согласно кивнул, но тут дверь распахнулась, и в столовую размашистым шагом ворвался Люитен, взъерошенный, со следами бессонной ночи и отчаяния на лице. - На два слова, Клайгель, - бросил он. Санди и Фалк переглянулись и последовали за ним. Люитен недовольно оглянулся на своего компаньона. - Тебя не приглашали! - Я все же останусь, - тихим голосом сказал тот. - Бунт? - Да называй, как хочешь, - всплеснул руками Фалк и опустился на скамеечку во вновь возрожденном зимнем саду. Над райскими садами за окном крупными хлопьями валил придуманный снег. - Я тебя отпускаю, - резко сказал Люитен Санди.-Пока. Потом ты все равно вернешься сюда... И не надейся, что это будет нескоро. В следующей жизни я постараюсь найти для тебя применение поинтереснее. - Я буду весьма признателен, если мы с Сэсс и Джейн отправимся сию минуту. - Нет, - сказал Люитен.-Забирай блондинку, если хочешь. Я хочу, чтобы Сэсс осталась. Она мне нужна. - Ты хочешь отнять у меня не только свободу, но и женщину? - тихо спросил Санди.-Но я не отдам ее, даже если ты снова примешься вытряхивать из меня душу. Без нее в моем Тримальхиаре не будет радости. - Не глупи, - так же тихо и внушительно прошипел Люитен.-Куда ты ее поведешь? На солому? Видел я твою конуру. А ты видел, как она тут живет у меня? Все эти безделушки доставляют ей уйму удовольствия. Я придумаю для нее столько забав, что она очень скоро тебя забудет. - У нее слишком короткий век, чтобы его хватило хотя бы на долю твоих выдумок. - Кто говорит о коротком веке? - громко удивился Люитен.Разумеется, я дам ей бессмертие. Санди сделал шаг назад, и его глаза потухли. - Тут я пас, - глухо сказал он.-Что бы я ни предложил в этом торге со своей стороны, бессмертия мне не перебить. Даже любовь... - А я думаю наоборот, - раздвигая плющ, заявила Сэсс, и спорящие разом сообразили, что уже несколько минут Фалка не было на прежнем месте. Он, должно быть, и позвал ее.-Санди, я знаю, что ты постоянно норовишь устроить мою судьбу в обход заинтересованной стороны. Люитен... ну, как не стыдно? - А если я не отпущу тебя? - с мольбой в глазах и голосе спросил Люитен.-Вспомни, что здесь было до тебя! Ты-то самое совершенство, к которому я стремился с тех пор, пока существует мир. Ведь ты не такая глупенькая, чтобы отказываться от бессмертия? - Да ведь для меня две недели без него-кошмар, - опустив глаза и настойчиво взяв Санди под руку, призналась Сэсс.-Что уж там говорить о вечности! А если ты меня не отпустишь... Прости, Люитен, но тогда я возненавижу тебя. Он отступил на шаг. - Тогда улетай, - сдавленно сказал он... и не удержался, окинул придирчивым взглядом ее плохо сидящий костюм для путешествий.Позволь мне хотя бы подарить тебе дюжину платьев! Сэсс оглянулась на Санди. - Говорят, - застенчиво объяснила она, - там негде их носить. Мне бы не хотелось истрепать их попусту. - Да они же не снашиваются и не выходят из моды. Санди отвернулся, чтобы не видеть на ее лице мук внутренней борьбы. - А я могу отдать их дочке? - спросила Сэсс.-Когда Солли вырастет, Тримальхиар, наверное, будет большим и цветущим. Пусть щеголяет, а? - Ну, - Люитен засмеялся, - если она рыженькая...
Сэсс закивала, Создатель уставился в окно и через десять секунд сообщил: - Сундучок уже на шее у дракона. А сады я оставлю на память о тебе. Хотя надо кое-что подправить. Для классического английского парка там многовато пальм и обезьян. - А то прилетайте в гости, - предложил Фалк.-Под это дело я из него синтезатор музыки выбью... * * *
Смутная листва зимнего сада нависала над белым роялем, и ленивая музыка плыла в сумерках над Облачной Цитаделью. Люитен, скрестив руки, стоял у зарешеченного окна. - Вот мы и снова там, откуда начали, - сам себе сообщил он.Было? Или не было? Ах, как мимолетное виденье... - Займись чем-нибудь, - посоветовал из-за рояля суховатый, чуточку насмешливый голос невидимого в темноте собеседника.-Ну вот хоть звездами, например. Запылились они у нас. - В Хаос старье, - отозвался Люитен.-Я новые зажгу. Сыграй мне... ну... "падэм", что ли. Фалк кивнул и бросил руки в белозубую пасть рояля, закружив Цитадель в смерче страстного повторяющегося рефрена. Люитен зажег робкий лохматый огонек в ладонях, немного обкатал его и, размахнувшись, зашвырнул в ночь. Потом еще и еще, и улыбка воспоминания окрасила его лицо, словно небо-рассвет.
КОНЕЦ I ЧАСТИ
ЧАСТЬ II.
МАЛЬЧИК-НОЖ
ГЛАВА 11.
ЛЕКАРСТВО ОТ МЕЛАНХОЛИИ
В Тримальхиаре шел дождь. Нудные тяжелые струи секли город уже две недели без малейшей надежды на просвет, и даже у тех, кто поначалу радовался ливню, на душе становилось тягостно и промозгло. По темным ночным улицам, перепрыгивая через пузырящиеся лужи и неразборчиво бранясь сквозь зубы, когда прыжок оказывался неудачным, пробирался высокий сильный человек, чье лицо украшала, а точнее, скрывала дремучая черная борода. Улицы были безлюдны, граждане Тримальхиара в этот ненастный вечер предпочитали находиться под крышей, в кругу семьи, обсуждая сплетни и похождения знакомых духов или просто благоустраивая изнутри новоприобретенное жилье. Радовались только хозяйки, посадившие капусту-этой культуре воды никогда не бывает много. Маяком, манившим презревшего простые радости бродягу, служили освещенные окна ничем не примечательного коттеджа на одной из улочек второго яруса. Он постучал в дверь, и когда та распахнулась и на пороге возникла стройная фигура высокой молодой женщины, обведенная по контуру золотистым светом от оставленной позади лампы, спросил: - Александр дома? - Входи, - женщина посторонилась.-Он ждет тебя. Он шагнул в прихожую, и хозяйка критически оглядела его сапоги, оставлявшие за собой если не грязь, то уж во всяком случае настоящие озерца воды. - Снимай сапоги и куртку, - распорядилась она.-Я повешу все это у огня. Он попробовал возражать, но в этом доме командовала она. Через минуту его мокрая одежда уже исходила густым белым паром, а сам он, с согретым у огня одеялом на плечах, прошел в комнатку, где, уставившись на тлеющие угли, ждал его хозяин. - Одно безусловно хорошо, - начал Бар.-Дожди показали, что дренажная система города в порядке. Канализация ревет и клокочет, но ничего не затопило. Уровень воды в реке повысился, но для складов первого яруса опасности пока нет. - Что бы я без тебя делал! - усмехнулся хозяин. - Сам влезал бы во все это.-Бар сел рядом и огляделся. Кабинет выглядел пустовато. Из мебели здесь был только грубой работы стол, заваленный картами, схемами и книгами, извлеченными из раскопанной библиотеки, да пара табуретов, оба из которых были на данный момент заняты. Бар отметил, что бумаги сложены так, будто к ним некоторое время никто не подходил. Одного этого достаточно было, чтобы встревожить его, но он замечал и прочие беспокоящие симптомы. - Что, черт возьми, с тобой происходит? - понизив голос, спросил он.-После этого твоего визита к богу ты завял, как маргаритка. Думаешь, это не заметно? - А что тебе заметно? - лицо Санди совсем не изменило выражения. - К моему огромному сожалению, твое состояние заметно не только мне. Выглядит так, будто ты потерял интерес к Тримальхиару. - Не городи вздор! - Но этой репликой, в момент которой у Бара ожидающе взблеснули глаза, вспышка негодования и завершилась. Бар, не мудрствуя лукаво, соорудил себе кресло, пододвинув табурет к стене и откинувшись на эту прочную спинку. - Ты работаешь, как бешеный, - продолжил Бар, - но это не от удовольствия, а от какого-то отчаяния, как будто ты чего-то боишься. Тримальхиар будто стал для тебя обязанностью, причем тягостной. Мне не нравится этот надрыв. В самом деле, чем лучше дела у города, тем хуже выглядишь ты. А между прочим, состояние твоего духа прямо влияет на состояние духа тех, кто с тобою работает. Поговаривают, что ты знаешь нечто такое, о чем не догадывается никто, и это что-то-очень плохого свойства. Санди пожал плечами. - Это плохое ничуть не касается никого из них. Просто после того визита к Люитену... у меня, выражаясь студенческим жаргоном, крыша поехала. Я всю жизнь считал, что все, что со мною может произойти, зависит только от меня. От моего ума, от порядочности, от правильности моих решений. И вдруг выходит, что все это ничего не значит, если вмешивается прихоть праздного бога. Я строю Тримальхиар, полагая, что это моя единственная сказка и моя сокровенная мечта, а может быть, это вовсе и не я? А я-всего лишь оловянный солдатик из коробки Люитена? Чего на самом деле хочет он, и чего на самом деле хочу я? Что я делаю потому, что хочу, а что-потому, что должен? Кто я, человек или птица? Держишь в руках меч, а он, оказывается, вовсе и не меч, а ангел, и он еще тобою распоряжается. И Могущество, которое на поверку вышло жалкими крохами со стола Люитена. Понимаешь... Я полностью утратил представление о собственной личности. И еще Люитен сказал, что мне не увидеть расцвета Тримальхиара. Он не даст мне много времени, вот почему я так стараюсь, чтобы процесс стал необратимым. Чтобы город не опустел, когда мне придется уйти; чтобы он стал самодостаточным. И все же... это ужасное чувство, Бар, когда знаешь, что работаешь не для себя. Может, Люитен кому-то и нужен, но не таким, как я. Его существование лишает меня свободы. - Парень, - сказал Бар, - самое лучшее, что ты можешь сделать, это выбросить все это из головы. Все, что от тебя требуется, это глядеть веселее. Ведь ничего же не изменилось, разве что в лучшую сторону. Водопровод пустили, порт функционирует, леди Джейн оснастила здесь уже три корабля и платит по-царски. - В ущерб себе. - Зато какая реклама! И в городе, если считать с гномами, уже тысяч пять взрослых жителей. А будет больше. И торговля по реке пошла. И это все-ты. - Центр города в кошмарном состоянии, - сказал Санди.-Я же не могу заставлять людей работать на строительстве общественных и культурных сооружений, пока бюджет как следует не сформирован, и я не могу с ними расплатиться. Они должны работать, чтобы выжить. Да и... я не могу себе представить, как вести работы на такой высоте. Пенолит хоть и легче камня, но все равно достаточно тяжел. - Вот об этом и думай, - посоветовал Бар.-А Люитен... Хорошо бы стравить его с каким-нибудь равномогучим конкурентом из другой сказки. Только непонятно, что из этого для всех нас может получиться. Могу порекомендовать привлечь к делу драконов. Я думаю, штук пятьдесят будет достаточно. - Пятьдесят? - ахнул Санди.-У меня есть только один, и я вовсе не хочу, чтобы он жертвовал для нас здоровьем и личной жизнью. Бар сидел за пределами освещенного лампой круга, и Санди не мог видеть его легкой хитрой улыбки, отлично маскируемой густой растительностью. - У Райана, - сказал он, - помнится, были драконьи питомники. После твоей победы нечисть разбежалась, драконы улетели к своим диким сородичам на Драконьи Холмы, а их свистки... Как ты думаешь, где они? - А куда они могли деться? Наверное, все там же, в Черном Замке. - Наверное. По праву силы имущество побежденного принадлежит тебе. - Ох, как не люблю я это право силы! - Парень, а ты знаешь лучшее лекарство от меланхолии? - Ну? - Добротное, полновесное Приключение. - Путешествие за драконами? - А почему бы и нет? Со стаей в пятьдесят голов ты тут все отгрохаешь и расчистишь за пару месяцев, они даже проголодаться как следует не успеют. Знай отливай пенолитовые блоки. - Заманчиво, - сказал Санди.-Ах, как заманчиво. Но что я скажу Сэсс? Она терпеть не может отпускать меня, а я не хочу ввязывать ее в переделки. Люитен настолько изломал меня, что я, наверное, не сумею настоять на своем. - Я переговорю с ней, - предложил Бар.-Это дело, разумеется, не для хрупких дам. - Был бы тебе признателен. Они обменялись тонкими улыбками, и Бар, встав бесшумно и легко, направился к выходу. Саския уже встречала его у дверей кухни. - Я не хотела подслушивать...-начала она с некоторой агрессивной ноткой. - Ага, но это получилось само собой, - поддразнил ее Бар.-Это всегда выходит случайно. - Ты хотя бы вечером оставил его в покое. Он возвращается совершенно измочаленный, ест не глядя, недосыпает... - Законные претензии любящей жены. Послушай, Сэсс, покой-это именно то, что абсолютно ему противопоказано. Он урабатывается до полусмерти именно потому, что работа не позволяет ему оставаться наедине с невеселыми мыслями, выпивающими из него жизнь. - Какими такими мыслями? - не на шутку разозлилась Сэсс. - Сэсс, ему нужно прогуляться. - Та затея, что вы обсуждали, - спросила Сэсс, - она опасна? Бар помолчал, разглядывая ее. - Абсолютно безопасных Приключений не бывает, - наконец сказал он.-Но это же Санди. Он выкарабкается. - Бар, ты должен понять меня. Не знаю, почему ты помогаешь Санди, но, по-видимому, ты искренне желаешь ему добра. Он не в том состоянии, когда за него можно не беспокоиться. Когда он веселый, азартный, уверенный в себе-да, конечно, тогда я тоже беспокоюсь, но беспокойство мое жутковатое и радостное, потому что тогда я верю в него, в его Силу и его везение. Тогда он-как стрела в полете. А теперь... я не понимаю, что с ним происходит, мне его страшно жаль, и я боюсь, что счастье может изменить ему. - Предпочитаешь, чтобы он зачах на твоих глазах? - Что ты несешь?! Я просто не уверена, что ты придумал верное лекарство. - Хорошо, - сказал Бар с преувеличенным спокойствием.-У кого, как не у тебя, больше всего средств, чтобы заставить его повеселеть? Или ты не очень стараешься? Сэсс мгновенно покраснела до самых локтей. - Постараешься тут, - с вызовом ответила она, - когда ты на строительстве выжимаешь его, как тряпку. - Что для тебя важнее: его душевное, а значит, и физическое здоровье на всю оставшуюся жизнь, или твое душевное спокойствие в течение нескольких недель? Сэсс, видимо, истощила запасы своего гнева. - Ты что, - спросила она, видя, как Бар берется за сапоги, собираешься возвращаться в свою палатку? Она же, наверное, мокрая насквозь. Оставайся! Бар, усмехаясь, отрицательно покачал головой. - Я этого не понимаю, - сказала Сэсс.-Зачем так издеваться над собой? - Для меня это не имеет особого значения, - сказал он. - А может, я грехи замаливаю? Сэсс недоверчиво улыбнулась. - Палатка не промокает, - сжалившись, объяснил Бар.-И потом, вдруг мне у вас понравится? Он выскочил за дверь и рысцой, пригибаясь под дождем, побежал обратно, на самый верх, на четвертый ярус, к подножию Замка Клайгель.
* * *
- Ты не хочешь, - спросила Сэсс у Санди, паковавшего вещевой мешок, чтобы на этот раз я сопровождала тебя? Санди покачал головой, не отрываясь от своего занятия. - Из всех моих знакомых, - пояснил он, - ты наиболее способна рассеять мое внимание. - Это упрек или комплимент? Санди поцелуем объяснил смысл сказанного. - У нас в семье очень интересно получается, - продолжила через минуту неумолимая Сэсс.-Ты-в одном месте, я-в другом, Солли-в третьем. Случись что-нибудь, и некому прийти на помощь. Санди, только было вновь склонившийся над мешком, снова поднял голову. - Разве когда-нибудь я не пришел тебе на выручку? Если у меня получится кое-что из того, что я затеваю, я вернусь вместе с Солли. Я страшно по ней соскучился и считаю, что с нами ей будет и лучше, и веселее. При всей моей привязанности к Брику и Дигэ, она не получит у них воспитания и образования, положенных ей как принцессе Волшебной Страны. - Эй, - обиделась Сэсс, - она и моя дочь. - Я помню. Сэсс, я очень хочу собрать все, что мне дорого, в одном месте. Это Тримальхиар, ты и Солли. Если позволишь, я сделаю это.
* * *
Поутру дождь кончился, и проглянуло несмелое солнышко. Санди сошел с крыльца, заспанная Сэсс проводила его взглядом, пока он не скрылся за поворотом, и только после этого закрыла дверь. Она знала, что он выйдет за город, выберет просторную лужайку и позовет Сверчка, уже несколько лет обитавшего на своей исторической родине, на Драконьих Холмах. Кое-кто из горожан, привыкших просыпаться рано, заметит, как принц покинул город, но никто по этому поводу не обеспокоится: идет-значит так надо по его волшебным причинам. Люди охотно пользовались плодами его волшебства, но избегали вникать в его суть. Никто, однако, не заметил другой отлучки. На рассвете Бар скатал свою палатку, уложил мешок, прицепил к поясу меч и быстрым шагом исчез в обращенной к холмам части города. Некоторое время он решительно продирался сквозь непролазные заросли, стремясь уйти как можно дальше. Через час он достиг заводи Лорелей и опустился на колени перед омутком, неодобрительно разглядывая свое отражение. - Что ты собираешься делать? - спросила русалка, всплывая из глубины белым лицом вверх, что было, надо сказать, жутковатым зрелищем, но бородач имел завидные нервы. - Бриться, - коротко ответил он, доставая из мешка соответствующий инструмент и без лишних разговоров принимаясь за дело. Русалка, устроившись на камне, с неподдельным интересом следила за преображением его лица. С каждым следующим движением оно становилось выразительнее и тоньше. - Почему ты уходишь из города? - спросила она. - У меня не тот цвет, рыбка, какой там приветствуется, - объяснил человек, которого уже никак нельзя было назвать Баром.- Стоит там появиться дракону, как меня тут же разоблачат. Я нелепость, рыбка. Я парадокс сказки. Я не могу поступать по-иному, но у меня нет достаточных моральных сил, чтобы открыто это признать. Я не хочу, чтобы они шептались за моей спиной, даже если Санди не вышвырнет меня из Тримальхиара. Вот счастливчик, он ничем не запятнан и может делать добро под собственным именем. - Не понимаю, - губки ее надулись. - Тебе и не нужно, - успокоил ее Бертран, заканчивая умыванием процедуру бритья.-Передай привет Санди, если увидишь. Он вскинул на плечо мешок со своим снаряжением и исчез в ближайших кустах.
ГЛАВА 12.
ЖАРКОЕ ИЗ ЕДИНОРОГА
- Здесь спускайся и ссади меня, - попросил Санди Сверчка. Дракон вопросительно повернул к нему длинную узкую морду. - Не слишком ли рано? Тут еще придется пешком идти. - В самый раз. Я не хотел бы афишировать свое появление. Кто знает, что творится сейчас в Черном Замке? Сперва я хотел бы наведаться к источнику живой воды и на всякий случай наполнить фляжку. - Разумно, - согласился Сверчок, - но мне кажется, что года четыре назад это тебе не пришло бы в голову. Мне не хотелось бы тревожить тебя попусту, но... Санди, друг мой, ты меняешь цвет. - Что? - Санди был ошарашен.-Серым, что ли, становлюсь? - Нет-нет! Не серым. Раньше ты сверкал так, что смотреть на тебя было больно, а сейчас сияние почти исчезло, цвет стал туманным, молочным, зимним, каким-то... седым, что ли? Для меня-то эти годы - не годы, ты же знаешь, дракон живет тысячу лет, а вот ты... Санди, что с тобой? - Я старею, Сверчок. - Что? Но ведь четыре года-не срок и для тебя? - Теперь я буду очень быстро стареть, потому что хозяин наших сказок хочет так. Поэтому, чтобы многое успеть, я должен много работать. Но хватит об этом, Сверчок, наша сказка еще не закончена. Скажи, где ты меня высадишь? - Я высажу тебя в предгорьях, милях в десяти к западу от источника Жизни. Оттуда еще примерно столько же до Черного Замка. Там довольно безлюдно, эльфы объявили ту зону запретной и установили нечто вроде карантина. Я слыхал, что Амальрик опасается: вдруг какой-нибудь непоседа позарится на какие-то игрушки Черных, станет могуч и превратится в угрозу Светлым Силам. Там ведь осталось немало разных интересных штучек, которые могут принести значительный вред в умелых руках. Дракон спланировал на небольшую укромную полянку. Санди соскользнул с его шеи. - Сверчок, - спросил он, - ты будешь оскорблен тем, что я собираюсь привлечь на строительство драконов? Ведь фактически, если в моих руках оказываются их свистки, я лишаю их свободы. Это похоже на рабский труд. - Нет, - сказал дракон, - если ты сумеешь дать им что-то более ценное, чем несколько недель монотонного труда. Для нас это не срок. Маленький секрет: драконы, особенно старые драконы, любят, чтобы сильные говорили с ними уважительно. Так что, Санди, имей дело со старыми драконами, потому что молодые нигилистически настроены; будь сильным и уважай мнение стариков. А если что не так, не жди развития ситуации, а сразу свисти. Я тебя откуда угодно вытащу. Они простились, дракон взмыл в небо и растаял в нем, как воспоминание. Санди бодро зашагал по лесу. Тут царила поздняя осень. Черные узловатые ветви уже освободились от груза листвы, пружинившей под его ногами и игравшей всеми цветами благородного увядания. Сквозь редкие стволы чахлых берез и осин проглядывало серебристое зеркало узкого озера. Несмотря на пасмурность, воздух был прозрачным, и Санди видел далеко и четко, и всюду было одно и то же: страдальчески искривленные черные ветви и роскошный упругий ковер под ногами, сплошь покрывавший коряги, похожие на изувеченных животных. Снега не было, его запретил Светлый Совет, но предзимьем пахло в воздухе; казалось, что снег должен пойти завтра. Хотя Санди знал, что не пойдет. Вдруг это решение Совета показалось ему отвратительным. Ведь если бы снег пошел, он рано или поздно стаял бы, и все эти замерзшие деревья зазеленели бы, и здесь вновь объявилась бы жизнь. Бессмертие этой поры очень напоминало смерть, и он ускорил шаг, чтобы миновать эти рощи и выйти к своей цели. Через три часа он стоял посреди обширной поляны, покрытой бурой травой, и узнавал ее. Он узнал даже тот пригорок, на котором некогда стоял крест. Только сейчас здесь не было ни души. Понижавшийся край поляны утопал в густом тумане того цвета, какого, по утверждению Сверчка, теперь стал он сам. Он очень быстро нашел источник, обложенный в знак почтения большими камнями. Странно, но к нему не было никакой очереди. Во всем этом опустевшем месте было нечто мистическое, жутковатое, и в то же время страшно притягательное. Ему захотелось сесть, расслабиться, закрыть глаза. Он встряхнулся, встал на колени и погрузил флягу в источник, следя, как из ее горлышка вылетают стремительные пузырьки. - По какому праву, сударь, вы берете воду из этого источника?