Ира Андреева. Люби меня. Быстро!

   «Ах да, – говорит, – я сегодня задержусь, у коллеги день рождения будет». А сам так глазенки тупит, пятнами лжи покрывается. Ну, думаю, я тебе устрою праздник, тварь! Захлебнешься, падла, от радости! О романтических сюрпризах я как-то сразу забыла, в моем мозгу созрел план мести.
   Вечером я – фурия на крыльях ненависти – прилетаю в кафе «Березка» и нервно так поджидаю его у входа. Чтоб сразу по морде дать и еще ногой под дых. Щас вы, наверное, думаете, случится хеппи-энд, мы утонем в объятиях и проживем вместе остаток дней? Ни фига. Муженек приперся нарядный и чуть со ступенек не свалился, увидев МЕНЯ. То есть ждал он кого-то другого. Я устроила дикий скандал, побила дома всю посуду (она все равно мне не нравилась). А Новый год на носу! Не помню, как мы его встречали, но помню, что брак наш я действительно встряхнула. Унылых будней как не бывало. С тех пор я осознала еще одну свою нечеловеческую способность: умение создавать трудности на ровном месте. Чтоб было что вспомнить, твою мать!

[10 февраля]
Сашка

   Иногда совершенно неожиданно в жизнь врываются давно забытые люди из прошлого. Вчера впервые за последние три года позвонил Санек. Я называю его танцующим мальчиком. Но все зовут его Моно. Он одиночка по жизни. Невзрачный, но жутко обаятельный композитор, пишет депрессивную электронную музыку. Музыка, если между нами, – откровенное говно. Зато у Моно раздвоение личности. Он любит говорить, что в нем живут два человека: веселый, но дьявольский Саша и романтичный хлюпик Саня. Первый любит бухать и заниматься сексом, второй пишет стихи и все время пытается покончить с собой. Когда-то мне нравились оба. В нашей компании все знали, что Моно смертельно болен. Никто об этом не говорил и в общем-то не парился. Сашка любил смерть, ему нравилось страдать. Мы же любили Сашку за его безбашенность. Однажды он пришел к собственной матери и попросил денег на похороны жены. «Вера умерла», – рыдал он на пороге. Мать без лишних слов сбегала в банк и принесла накопленное. Деньги, естественно, были тут же пропиты и даже без Веры. Она узнала об этом лишь после развода. А потом он под кайфом поменял свой компьютер на букет роз в палатке, чтобы подарить прохожей девушке. Когда же Сашке исполнилось 28 лет, и уставшая содержать умирающего сына мать заставила его сдать анализы, выяснилось, что Сашка не болел никаким СПИДом. Он врал целых 5 лет! Мы демонстративно пили с ним из одного стакана и не боялись крови, когда он с кем-нибудь дрался. Таскали его в клубы, чтобы он танцевал и забывал про грусть. Он был нашей половинкой, перед которой мы словно замаливали грехи, ведь осталось так мало времени… Наверное, ему было очень смешно это наблюдать.
   Прошло столько лет, а он все еще звонит мне: «Привет, это Саня. Я еще жив, если тебе интересно». Но я говорю: «Нет, мой Саня умер, я вас не знаю», – и бросаю трубку.

[25 февраля]
Уходить красиво

   По утрам Макс – амеба. Он реагирует только на запах свежесваренного кофе и никак не на мою лучезарную улыбку. Первое время я сильно переживала: возможно, я ему просто надоела? Потом поняла: бессмысленно ждать, что человек станцует танго, если у него нет ног. Он холоден и флегматичен не потому, что я плохая. Просто в нем нет огня. А во мне есть. Мы как шипящая кобра и дождевой червяк. Форма похожа, но по сути – антиподы.
   – Слушай, почему мы никогда не трахались в ванной? – Я снимаю его трусы большим пальцем ноги.
   – Андреева, ты вообще думаешь о чем-то кроме секса? В жизни, между прочим, есть более интересные занятия…
   Я на минуту задумываюсь:
   – Например, какие?
   – Например, общение с людьми, доверие близким. Для меня гораздо важнее доверять человеку, который рядом, чем иметь с ним хороший секс.
   – Я подарю тебе надувную женщину. Она никогда не предаст. И будет молчать, если ей что-то не понравится. А к ней – самоклеющиеся лица Анджелины Джоли, Кейт Мосс и Димы Билана. И раз в месяц, когда у тебя возникнет желание, ты сможешь кого-то из них изнасиловать.
   – А ты?
   – А я тебя брошу! Я же бросила курить. Это, между прочим, было гораздо труднее.
   Вообще, уходить от парня надо красиво. Чтобы до конца своих дней он вспоминал, какой потрясающей ты была. Главное – сделать это первой, пока ему не пришла в голову та же мысль. Можно, например, дождаться, когда любимый забудет о годовщине вашего знакомства или не заберет тебя с температурой 39 с работы. Изобразить вселенскую скорбь, а потом просто исчезнуть из его жизни. Но лично мне по душе садистский вариант, когда после расставания вы остаетесь друзьями. Появляетесь в одной компании, вместе ходите в кино, созваниваетесь… При этом ты делаешь вид, что он тебя больше не волнует, а он изводится от ревности. Однажды я умудрилась познакомить своего бывшего мужчину с новым воздыхателем. Верх профессионализма, как вы считаете? Они вроде даже подружились.
   Поводов бросить Макса у меня было миллион. О чем говорить, если даже в День всех влюбленных он не просто не подарил мне цветка, а даже НЕ ПОЦЕЛОВАЛ. Сказал, это католический праздник, на фиг надо его отмечать. Я перестала обижаться на такие мелочи. День влюбленных ведь каждый год бывает! Зато через три дня Максик купил мне блестящий гофрированный рукав-воздухоотвод на строительном рынке. Такая футуристичная штуковина, я от радости чуть не расплакалась. А от постоянных обид, если их в себе копить, начинает болеть горло. Вы не знали?

* * *

   Честно говоря, вечная холодность моего парня просто феноменальна! У него не возникает желания постоянно обниматься, говорить ласковые слова, он может три дня просидеть у компьютера, не обращая на меня никакого внимания. Кажется, я нужна ему только для того, чтобы хвастаться перед друзьями, или вместо домашнего животного. «Моя телочка – редактор, у нее сиськи третьего размера», ну или что-то вроде того.
   Мне же Макс нужен для сукотерапии. Полезно, когда такую импульсивную эгоистку, как я, кто-то ставит на место. Рядом с ним я учусь быть смиренной и покладистой. Учусь НЕ быть сукой.
   Неделю назад он выбирал себе ботинки в магазине. Два часа ходил туда-сюда, снимал, надевал, кому-то звонил, дергал продавцов. Я говорю, мол, не на всю ведь жизнь ты их покупаешь! Удобные – бери, разонравятся – найдешь другие. Два часа я томилась рядом с любимым в этот ответственный момент его жизни. Приседала, делала дыхательную гимнастику, чтобы не случилась истерика… И что вы думаете? Он так и не купил их! Отложил, чтобы подумать дома.
   В такие минуты я понимаю, сколь велика сила моего терпения. Отношения с таким человеком – лучший тренажер для характера. Поэтому я решила испить эту чашу до дна. Чтобы потом по-настоящему ценить недушных, позитивных мужчин.

* * *

   – Макс, Макс! Я придумала себе новое имя!
   СОДЗУКЕМИС.
   – Это что-то вроде ДаЗдраПерМы?
   – СОДЗУКЕМИС – это Самая Офигенная Девушка Земли, У Которой Есть Мозг И Сиськи. А знаешь, какое имя я придумала тебе?
   – Боюсь предположить.
   – ИТУКИМНИС. Инфузория Туфелька, У Которой И Мозга Нет, И Сисек! Хи-хи!

[26 февраля]
Редакция

   Один странный американский фермер Уилсон Бентли всю свою жизнь фотографировал снежинки. Оказывается, у всех у них разное строение! Это был мегакрутой мужик, который точно знал, ради чего живет. Он наснимал около 5600 снежинок и умер абсолютно счастливым. Но вот лично я сошла бы с ума на первой сотне. Жизнь слишком коротка, чтобы не попробовать что-то другое. Хотя все зависит от того, кем ты родился.
   Если бы я была продуманной сучкой, то наверняка вышла бы замуж за своего богатого однокурсника и обзавелась уютным ресторанчиком с живыми нарциссами и бежевыми занавесками. А если бы родилась маньяком, стала бы убивать телок с торчащими из-под штанов трусиками-стрингами не первой свежести. Ну как можно выставлять напоказ такую гнусь? Я вот всегда надеваю красивое белье. На случай, если встречу умного парня с голубыми глазами или меня собьет машина, и ублюдки в морге станут рассматривать меня. Прежде чем достать свои окровавленные ножи, они должны непременно отметить, как я хороша в бирюзовом. Так что трусы – это главное! Если бы я родилась мужчиной, то никогда бы не говорила телкам, что у меня большой член и что в сексе я неутомим. Я бы просто брала их за руку, пристально глядя в глаза, и с хрипотцой говорила: «Я знаю о тебе все, детка. Сегодня ты поймешь, что такое настоящее счастье». Дальше не буду рассказывать. Я была бы стопроцентным соблазнителем. Если бы я родилась буддистом, я организовала бы коммуну в Крыму (там тепло и красиво) и занялась бы поиском ворот в следующую жизнь. Я была бы Ноем, точно! Собрала бы всех тварей вместе и вместе с ними ждала конца света. КОНЕЦ света, кстати, это очень сексуально. Еще я могла бы родиться крутым дизайнером. Ввела бы моду на прозрачные полиэтиленовые платья, чтобы девки ходили по улицам голыми. У меня был бы оглушительный успех!
   Но я родилась репортером. Чтобы иметь возможность побывать в шкуре маньяков, дизайнеров, буддистов и сексуальных гигантов за одну короткую жизнь. Думаю, мне повезло.

* * *

   Свою журналистскую карьеру я начала в одной маленькой провинциальной газетке. Несмотря на то что пили мы почти ежедневно, а иногда начиная прямо с обеда, номера наши смело можно было считать шедеврами печатной прессы. Я не шучу. За неимением бурной культурной и политической жизни местного масштаба, мы непостижимым образом умудрялись находить сенсации на ровном месте. За пару лет работы мы открыли миру стольких чудиков, собирающих самолеты на дому, стольких волшебников и кровавых маньяков, что хватило бы на целую книгу рекордов Гиннесса. Чего стоила одна только семейка, считавшая себя родней Дэвида Копперфилда! Или студент, разводивший в квартире огромных мадагаскарских тараканов, которые периодически убегали к соседям. Или пенсионер, десять лет подряд спавший в пирамиде, чтобы омолодиться.
   Так вот в газете этой был очень забавный редактор.
   Наши серые рабочие будни разбавляли примерно такие диалоги:
   – Иринушка, что же вы мне тут за херню написали?
   – Сашечка Васильевич, а не пойти ли вам в жопу со своими придирками, а мне – в магазин, чтобы купить коньяка.
   – Заметь, Иринушка, не я это предложил и денег у меня нету. Так что дуй быстро, я сам текст поправлю. Кто здесь, вообще, редактор?
   Жена редактора работала в газете корректором и сидела в соседнем кабинете. Она точно знала, когда ее муж выпил, даже если он мог пройти по одной доске и перилам в коридоре. На руке редактора был след от сведенной когда-то бородавки. В нормальном состоянии пятнышко это было розового цвета, а во хмелю становилось ярко-красным. «Не пил, говоришь? А ну индикатор покажи». И этот гад всех нас палил. Мы получали от жены еще больших пи%лей за то, что принесли коньяк.
   Еще у нас в газете была чудная рубрика «Астролог Тамара». Фотку этой мистической женщины мы сосканировали с этикетки китайских носков. А самим астрологом был запойный мужик Колян. Обычно он отвечал на письма читателей с глубокого бодуна, входил в транс и предсказывал всем будущее. «Скажите, Тамара, я выйду замуж в этом году? Элеонора, 50 лет». «Возможно и такое», – писал «Тамара». Что удивительно, многие предсказания сбывались, ему приходили благодарности и даже деньги в конвертах.
   Наш фотограф Юрик никогда не купался, потому что хранил в ванной… старые книги. Удивительно, но книг этих он тоже не читал и, кстати, не пил, как многие одинокие мужики его возраста, поэтому, в чем прикол его зловонной жизни, я не понимала.
   Другим не менее колоритным членом редакции был бывший мент Санек. 45-летний коренастый мужик ходил в строгом костюме и с авоськой, в которой лежали блокнот и диктофон. Периодически он с «астрологом Тамарой» дико нажирался и брал интервью у несуществующих людей. Придумывал должности каких-то чиновников из областной администрации… Иногда мы заставали его в кабинете за разговором с книжным шкафом. Это была реальная «белочка». А все потому, что в глубине души Санек мечтал стать великим и в перерывах между пьянками писал книгу. Начиналась она так: «Первый оргазм я испытал, когда увидел свою мать мастурбирующей перед зеркалом». Дальше я читать не стала. Страшно все же. А потом Санек сошел с ума, объявил себя сыном Шамиля Басаева, взял посох и стал ходить по городским рынкам. В чалме и с бородой!
   Я всегда выслушивала его при встрече и удивлялась, насколько красочен его выдуманный безумный мир…
   А потом я уволилась.

[27 февраля]
Рома

   Что ни говорите, а ради собственного счастья женщины способны на все. Одна моя изобретательная подруга, чтобы оставить любовника на ночь, облила его вином и быстренько закинула брюки в стиральную машину. Мужик, не будь дураком, надел ее розовую пижаму и сел в такси. А жене сказал, что поспорил с другом на всю зарплату. Сохранность зарплаты оказалась важнее, и подозрения в измене были сняты. Да и какой дурак стал бы так палиться?
   Другая мудрая женщина не давала мужу денег на обед, чтобы он быстрее возвращался с работы домой. Расчет оказался не верным. Мужик не просто научился делать заначки, стал вовсю кутить с коллегами в ресторанах, но и вообще ушел к другой. Ко мне.

* * *

   Рома работал дизайнером. Я из жалости подкармливала его пирожками, а он, в знак благодарности, учил меня работать в графических программах. Потом случился корпоратив, на котором мы слились в жарком поцелуе и поняли, что созданы друг для друга. Между нами так искрило, что первое время я, кроме секса, думать ни о чем не могла. Мы трахались в туалете и на столе главного редактора, на скамейках парка и ночью на городском стадионе. Однажды даже забрались под сцену во время какого-то музыкального фестиваля, ну и… Секс под звуки рок-н-ролла – это, знаете ли! Только спустя год в редакции узнали, что мы снимаем квартиру и живем вместе.
   Я звала его Крыса, Крысь, а потом – просто Рысь. За восемь лет совместной жизни мы ни разу не поссорились. Рысь обожал меня настолько, что перестал общаться со своими друзьями, ни разу не задерживался после работы, делал всю женскую работу по дому и даже пуговицы на рубашках мне пришивал. Я не готовила ужины, не мыла пол, не стирала собственные колготки и даже спину себе в ванне не терла. Восемь лет я была принцессой, а он жил моей жизнью. Каждая женщина мечтает о таком подарке судьбы. А мне вдруг стало скучно. Вот тогда жизнь и подкинула мне испытание в виде Макса.