Особую сложность при решении интертемпоральных коллизий вызывают длящиеся правоотношения (семейные, трудовые, наследственные), в которых взаимные права и обязанности постоянно возникают, изменяются и прекращаются. В этих сферах основными коллизионными привязками выступают право страны гражданства членов семьи, их места жительства, закон компетентности учреждения, право последнего места жительства наследодателя, право страны места работы. Здесь вряд ли можно утверждать, что перемена гражданства или места жительства не приведут к иному решению коллизионного вопроса. Выбор применимого права должен иметь в виду фактические изменения в составе правоотношения.
Проблема интертемпоральных коллизий достаточно серьезна для современной ФРГ. В соответствии с Приложением II к Договору о воссоединении Германии 1990 г. продолжают действовать некоторые положения права бывшей ГДР до истечения установленных временных ограничений. Право ГДР применяется в отношении «старых дел» (ст. 230 Вводного закона к ГГУ (в ред. 1990 г.). В немецкой доктрине господствует теория правового разделения во времени. Вопрос о том, какое МЧП (ФРГ или ГДР) следует применять к какому-либо событию, решается на основе определения момента, когда имело место данное действие (событие). Если правоотношения возникли до объединения Германии, то на землях бывшей ГДР к ним применяется «старое» МЧП ГДР («Закон о применимом праве»); на землях ФРГ действуют положения Вводного закона к ГГУ (Х. Кох).
Проблема интертемпоральных коллизий существует в России. Она решается следующим образом: существует перечень законов и подзаконнных актов бывшего СССР, которые продолжают действовать в современной России. С каждым годом их количество уменьшается, но пока интертемпоральные коллизии между «старым советским» и «новым российским» правом продолжают создавать трудности для определения применимого права в каждом конкретном случае.
3.6
3.6.1
3.6.2
3.6.3
3.6.4
Проблема интертемпоральных коллизий достаточно серьезна для современной ФРГ. В соответствии с Приложением II к Договору о воссоединении Германии 1990 г. продолжают действовать некоторые положения права бывшей ГДР до истечения установленных временных ограничений. Право ГДР применяется в отношении «старых дел» (ст. 230 Вводного закона к ГГУ (в ред. 1990 г.). В немецкой доктрине господствует теория правового разделения во времени. Вопрос о том, какое МЧП (ФРГ или ГДР) следует применять к какому-либо событию, решается на основе определения момента, когда имело место данное действие (событие). Если правоотношения возникли до объединения Германии, то на землях бывшей ГДР к ним применяется «старое» МЧП ГДР («Закон о применимом праве»); на землях ФРГ действуют положения Вводного закона к ГГУ (Х. Кох).
Проблема интертемпоральных коллизий существует в России. Она решается следующим образом: существует перечень законов и подзаконнных актов бывшего СССР, которые продолжают действовать в современной России. С каждым годом их количество уменьшается, но пока интертемпоральные коллизии между «старым советским» и «новым российским» правом продолжают создавать трудности для определения применимого права в каждом конкретном случае.
3.6
Основные типы коллизионных привязок
Типы коллизионных привязок (формул прикрепления) – это наиболее типичные, максимально обобщенные правила, чаще всего используемые для построения коллизионных норм (коллизионные критерии, коллизионные принципы). Система коллизионных принципов основана на общих коллизионных привязках.
Коллизионное регулирование предполагает деление правоотношения на статуты – комплекс взаимосвязанных вопросов, предполагающих применение определенного правопорядка. Статут можно определить и как применимое право: общий статут договора – право, регулирующее договор в целом; статут формы брака – право, определяющее порядок и форму заключения брака. Статуты подразделяются на:
– основные – личный, формальный, вещный, обязательственный, валютный, деликтный, наследственный, семейный;
– вспомогательные – статут общих последствий брака, завещательный статут, статут общего места жительства и т. п.
Коллизионное регулирование предполагает деление правоотношения на статуты – комплекс взаимосвязанных вопросов, предполагающих применение определенного правопорядка. Статут можно определить и как применимое право: общий статут договора – право, регулирующее договор в целом; статут формы брака – право, определяющее порядок и форму заключения брака. Статуты подразделяются на:
– основные – личный, формальный, вещный, обязательственный, валютный, деликтный, наследственный, семейный;
– вспомогательные – статут общих последствий брака, завещательный статут, статут общего места жительства и т. п.
3.6.1
Личный закон физического лица (lex personalis)
Личный закон физического лица в зависимости от принадлежности государства к определенной правовой системе понимается в двух вариантах.
Закон гражданства (lex patriae) – правовой статус лица определяется законодательством того государства, чье гражданство это лицо имеет. Данный коллизионный принцип имеет экстерриториальный характер – государство стремится подчинить своей юрисдикции всех своих граждан независимо от их места нахождения. Понимание личного закона как закона гражданства свойственно большинству стран континентального права (Франция, Бельгия, Испания, Германия, Япония). «Правоспособность физического лица определяется по праву государства, гражданином которого оно является» (ст. 5 ГК Греции).
Закон домицилия (lex domicilii – закон места жительства) – правовой статус лица определяется по законодательству государства, на территории которого данное лицо проживает. Этот коллизионный принцип имеет территориальный характер – государство подчиняет своей юрисдикции всех лиц, находящихся на его территории независимо от их гражданства. Понимание личного закона как закона домицилия свойственно в основном государствам общего права (США, Великобритания, Исландия). «Статус и дееспособность физического лица регулируются правом его домицилия» (ст. 3083 ГК Квебека). Эта коллизионная привязка закреплена и в праве многих континентальных стран (Швейцария, Норвегия, Дания). «Состояние и дееспособность физических лиц определяются правом места их жительства» (ст. 13 ГК Мексики).
В современном праве наблюдается стремление государств к максимальному расширению их юрисдикции: в большинстве правовых систем при определении личного закона индивида применяется сочетание законов гражданства и домицилия.
Единообразного понимания личного закона нет даже на региональном уровне: в Латинской Америке одни государства придерживаются принципа гражданства (Куба, Коста-Рика, Гондурас, Гаити), другие – принципа домицилия (Аргентина, Бразилия, Гватемала). В Кодексе Бустаманте зафиксировано: «Каждое из государств-участников будет применять в качестве личного закона закон домицилия, или закон гражданства, или те законы, которые уже приняты или будут приняты в его внутреннем законодательстве» (ст. 7).
Коллизионный принцип закон гражданства легче для практического применения, чем закон домицилия. Определение домицилия практически во всех государствах осуществляется непосредственно в суде. Например, в отношении британского подданного, родившегося от домицилированных в Англии родителей, действует почти неопровержимая презумпция, что такое лицо всегда сохраняет «британский домицилий происхождения», несмотря на длительное проживание за границей (Л. А. Лунц). Для того чтобы доказать, что лицо сменило «домицилий происхождения» на «домицилий по выбору», надо установить не только длительное проживание лица в новом месте, но и твердое намерение обосновать там «свой дом», и отсутствие «намерения вернуться на родину».
В странах континентального права закон домицилия устанавливается на основе критериев места жительства, обычного места пребывания, места делового обзаведения: «Личным законом лиц, имеющих гражданство нескольких государств… лиц без гражданства является право государства, на территории которого они имеют место жительства… Если… у лица не имеется места жительства, то личный закон определяется по обычному месту пребывания лица» (ст. 11 Указа Венгрии). Венгерский законодатель определяет понятия «место жительства» и «обычное место пребывания»: «Местом жительства является место, где какое-либо лицо проживает постоянно или с намерением поселиться. Обычным местом пребывания является место, где какое-либо лицо находится в течение продолжительного времени без намерения поселиться» (ст. 12).
По законодательству Швейцарии закон домицилия устанавливается на основе следующих критериев: «…Физическое лицо имеет:
а) место жительства в том государстве, в котором оно проживает, с намерением жить в нем постоянно;
б) место обычного пребывания в том государстве, в котором оно проживает в течение некоторого срока, даже если этот срок заранее органичен;
в) место делового обзаведения в том государстве, в котором сосредоточена его профессиональная или коммерческая деятельность.
Никто не может иметь одновременно несколько мест жительства» (ст. 20 Закона о МЧП Швейцарии).
В отечественной доктрине высказывается точка зрения – применение критерия места жительства проще и практичнее критерия гражданства, «недаром законодательства многих государств все более отдают предпочтение» территориальному принципу (Т. Шингирей).
Коллизионный принцип личного закона индивидов определяет личный статус физических лиц:
– начало и конец правоспособности, ее содержание и ограничения. Как правило, вопрос содержания правоспособности изымается из сферы действия коллизионного права и подчиняется императивному материально-правовому принципу национального режима;
– дееспособность лица;
– личные права (право на имя, фирму, честь, защиту деловой репутации);
– вопросы семейного права (внутренние условия заключения и расторжения брака);
– вопросы наследования движимого имущества.
В российском праве личный закон физических лиц определен в ст. 1195 ГК РФ. Генеральная коллизионная привязка – это закон гражданства. Отечественная трактовка личного закона учитывает современные тенденции развития МЧП: для разных категорий физических лиц применяется либо закон гражданства, либо закон домицилия. Личный закон определяет гражданскую и гражданско-процессуальную правосубъектность (статус) индивида (ст. 1195–1199 ГК РФ).
Отечественное понятие «место жительства» определено в специальных подзаконных актах: это место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма), социального найма, договору аренды либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством РФ, – жилой дом, квартира, служебное жилое помещение, специализированные дома (общежитие, гостиница-приют, специальный дом для одиноких и престарелых, доминтернат для инвалидов), иное жилое помещение. В ГК РФ понятие «место жительства» определено чрезвычайно формально (ст. 20), поэтому применение этого критерия может вызвать серьезные затруднения.
Закон гражданства (lex patriae) – правовой статус лица определяется законодательством того государства, чье гражданство это лицо имеет. Данный коллизионный принцип имеет экстерриториальный характер – государство стремится подчинить своей юрисдикции всех своих граждан независимо от их места нахождения. Понимание личного закона как закона гражданства свойственно большинству стран континентального права (Франция, Бельгия, Испания, Германия, Япония). «Правоспособность физического лица определяется по праву государства, гражданином которого оно является» (ст. 5 ГК Греции).
Закон домицилия (lex domicilii – закон места жительства) – правовой статус лица определяется по законодательству государства, на территории которого данное лицо проживает. Этот коллизионный принцип имеет территориальный характер – государство подчиняет своей юрисдикции всех лиц, находящихся на его территории независимо от их гражданства. Понимание личного закона как закона домицилия свойственно в основном государствам общего права (США, Великобритания, Исландия). «Статус и дееспособность физического лица регулируются правом его домицилия» (ст. 3083 ГК Квебека). Эта коллизионная привязка закреплена и в праве многих континентальных стран (Швейцария, Норвегия, Дания). «Состояние и дееспособность физических лиц определяются правом места их жительства» (ст. 13 ГК Мексики).
В современном праве наблюдается стремление государств к максимальному расширению их юрисдикции: в большинстве правовых систем при определении личного закона индивида применяется сочетание законов гражданства и домицилия.
Единообразного понимания личного закона нет даже на региональном уровне: в Латинской Америке одни государства придерживаются принципа гражданства (Куба, Коста-Рика, Гондурас, Гаити), другие – принципа домицилия (Аргентина, Бразилия, Гватемала). В Кодексе Бустаманте зафиксировано: «Каждое из государств-участников будет применять в качестве личного закона закон домицилия, или закон гражданства, или те законы, которые уже приняты или будут приняты в его внутреннем законодательстве» (ст. 7).
Коллизионный принцип закон гражданства легче для практического применения, чем закон домицилия. Определение домицилия практически во всех государствах осуществляется непосредственно в суде. Например, в отношении британского подданного, родившегося от домицилированных в Англии родителей, действует почти неопровержимая презумпция, что такое лицо всегда сохраняет «британский домицилий происхождения», несмотря на длительное проживание за границей (Л. А. Лунц). Для того чтобы доказать, что лицо сменило «домицилий происхождения» на «домицилий по выбору», надо установить не только длительное проживание лица в новом месте, но и твердое намерение обосновать там «свой дом», и отсутствие «намерения вернуться на родину».
В странах континентального права закон домицилия устанавливается на основе критериев места жительства, обычного места пребывания, места делового обзаведения: «Личным законом лиц, имеющих гражданство нескольких государств… лиц без гражданства является право государства, на территории которого они имеют место жительства… Если… у лица не имеется места жительства, то личный закон определяется по обычному месту пребывания лица» (ст. 11 Указа Венгрии). Венгерский законодатель определяет понятия «место жительства» и «обычное место пребывания»: «Местом жительства является место, где какое-либо лицо проживает постоянно или с намерением поселиться. Обычным местом пребывания является место, где какое-либо лицо находится в течение продолжительного времени без намерения поселиться» (ст. 12).
По законодательству Швейцарии закон домицилия устанавливается на основе следующих критериев: «…Физическое лицо имеет:
а) место жительства в том государстве, в котором оно проживает, с намерением жить в нем постоянно;
б) место обычного пребывания в том государстве, в котором оно проживает в течение некоторого срока, даже если этот срок заранее органичен;
в) место делового обзаведения в том государстве, в котором сосредоточена его профессиональная или коммерческая деятельность.
Никто не может иметь одновременно несколько мест жительства» (ст. 20 Закона о МЧП Швейцарии).
В отечественной доктрине высказывается точка зрения – применение критерия места жительства проще и практичнее критерия гражданства, «недаром законодательства многих государств все более отдают предпочтение» территориальному принципу (Т. Шингирей).
Коллизионный принцип личного закона индивидов определяет личный статус физических лиц:
– начало и конец правоспособности, ее содержание и ограничения. Как правило, вопрос содержания правоспособности изымается из сферы действия коллизионного права и подчиняется императивному материально-правовому принципу национального режима;
– дееспособность лица;
– личные права (право на имя, фирму, честь, защиту деловой репутации);
– вопросы семейного права (внутренние условия заключения и расторжения брака);
– вопросы наследования движимого имущества.
В российском праве личный закон физических лиц определен в ст. 1195 ГК РФ. Генеральная коллизионная привязка – это закон гражданства. Отечественная трактовка личного закона учитывает современные тенденции развития МЧП: для разных категорий физических лиц применяется либо закон гражданства, либо закон домицилия. Личный закон определяет гражданскую и гражданско-процессуальную правосубъектность (статус) индивида (ст. 1195–1199 ГК РФ).
Отечественное понятие «место жительства» определено в специальных подзаконных актах: это место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника, по договору найма (поднайма), социального найма, договору аренды либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством РФ, – жилой дом, квартира, служебное жилое помещение, специализированные дома (общежитие, гостиница-приют, специальный дом для одиноких и престарелых, доминтернат для инвалидов), иное жилое помещение. В ГК РФ понятие «место жительства» определено чрезвычайно формально (ст. 20), поэтому применение этого критерия может вызвать серьезные затруднения.
3.6.2
Личный закон юридического лица (lex societatis)
Смысл данной формулы прикрепления – «правовой статус юридического лица определяется законом того государства, чью государственную принадлежность (национальность) имеет юридическое лицо» (Н. Ю. Ерпылева). Национальность указывает на принадлежность юридического лица к конкретному правопорядку, являющемуся личным статутом компании.
Личный статут юридического лица (применимое право) представляет собой его личный закон, на основе которого определяются:
– статус организации в качестве юридического лица;
– его организационно-правовая форма;
– требования к наименованию юридического лица;
– вопросы создания, реорганизации и ликвидации юридического лица, вопросы правопреемства;
– содержание и объем правоспособности юридического лица;
– порядок приобретения прав и обязанностей;
– внутренние отношения, в том числе отношения юридического лица с его участниками;
– способность юридического лица отвечать по своим обязательствам.
Личный закон юридического лица и его государственная принадлежность (национальность) – категории различные. Личный закон – категория коллизионного права, право конкретного государства, компетентное ответить на вопросы, связанные с правосубъектностью юридического лица. Государственная принадлежность (национальность) – материально-правовая категория, «привязанность» юридического лица к определенному государству и его правопорядку.
Варианты определения национальности юридических лиц:
– теория инкорпорации: личным законом юридического лица считается право того государства, в котором данное лицо зарегистрировано (Великобритания, Россия, Китай, Чехия, Индия, США);
– теория оседлости: юридическое лицо принадлежит тому государству, на чьей территории находится его административный центр (Франция, Бельгия, Украина). Место нахождения основного органа управления обычно определяется в соответствии с уставными документами. Если в уставе отсутствует указание места нахождения основного органа управления, то им, как правило, является фактическое (эффективное) место нахождения такого органа;
– теория эффективного места деятельности: юридическое лицо имеет национальность того государства, на чьей территории оно ведет основную хозяйственную деятельность (Сирия, Алжир). Критерий эффективного места деятельности оптимален для определения национальной принадлежности офшорных компаний;
– теория контроля: юридическое лицо имеет национальность того государства, с территории которого контролируется и управляется его деятельность – законодательство подавляющего большинства развивающихся стран, Вашингтонская конвенция 1965 г., Договор к Энергетической хартии (1994 г.). Теория контроля – наилучший критерий для установления действительной национальности ТНК;
– «смешанный критерий»: как дополняющие друг друга устанавливаются привязки к праву государства инкорпорации, места нахождения и места осуществления деятельности (Италия, Канада, Египет, Польша). В законодательстве Лихтенштейна и Швейцарии закреплена возможность подчинения компании местному праву без ликвидации и новой регистрации, а также выход из сферы его действия.
Такие законодательные различия создают серьезные проблемы. Юридическое лицо, учрежденное в государстве, применяющем критерий оседлости (Франция), и переместившее свой административный центр в государство, применяющее критерий инкорпорации (Великобритания), будет признано английским во Франции и французским – в Великобритании, т. е. «теряет» национальность. Юридическое лицо, учрежденное в государстве, применяющем критерий инкорпорации (Россия), и имеющее административный центр в государстве, применяющем критерий оседлости (Украина), в России считается российским, а на Украине – украинским (двойная национальность). Юридическое лицо, учрежденное в государстве, применяющем критерий инкорпорации (Австрия), и перемещающее свой административный центр в государство, применяющее аналогичный критерий (Чехия), будет считаться австрийским и в Австрии, и в Чехии, т. е. приобретает одностороннюю (неполную) национальность (Н. Ю. Ерпылева).
В современном законодательстве большинства государств для определения личного закона юридических лиц применяется сочетание различных критериев (Великобритания и США – теории инкорпорации и контроля, Индия – инкорпорации и эффективного места деятельности, Венгрия – инкорпорации и оседлости). «Смешанный критерий» представляется наиболее удачным, но и его применение не может устранить всех возможных коллизий.
Оптимальный способ – унификация критериев определения национальности юридических лиц в рамках международных организаций и путем заключения международных договоров (Н. Г. Доронина). На международном уровне предпринята попытка синтезировать теории инкопорации и оседлости: Гаагская конвенция о признании прав юридического лица за иностранными компаниями, ассоциациями, учреждениями (1956 г.) исходит из того, что национальность юридического лица определяется по месту, где оно зарегистрировано и где по уставу находится его правление. В Договоре об учреждении Европейского Экономического Сообщества (г. Рим, 25 марта 1957 г.) закреплено унифицированное понятие «национальность юридического лица». Любая компания, учрежденная по национальным законам, даже если она контролируется иностранной компанией, имеет 100 %-ный иностранный капитал либо выполняет функции филиала зарубежной компании, в своей деятельности подчиняется режиму, предусмотренному для национальных компаний.
В отношении юридических лиц всегда возникают вопросы их личного статуса и их правоотношений с другими лицами. Эти категории вопросов взаимосвязаны, так как именно от статуса лица зависит, в какие правоотношения и с кем оно может вступать. Однако эта взаимосвязь не исключает самостоятельности указанных категорий, необходимости их отдельного рассмотрения в аспекте коллизионного регулирования. Каждое из правоотношений, в которое вступает юридическое лицо, имеет самостоятельную коллизионную привязку. Одновременно все вопросы правового статуса юридического лица имеют общую коллизионную привязку. Ранее в доктрине МЧП утверждалось, что принцип единого личного статута является непоколебимым: «Все вопросы статуса юридического лица… имеют в принципе общую коллизионную привязку, подчиняются одному и тому же законодательству, имеют общий личный статут» (Л. А. Лунц).
На современном этапе некоторые представители доктрины (в основном в ФРГ) отвергают одну единую привязку личного закона юридического лица. Правоотношения юридического лица не могут оцениваться по единому личному статуту. Нетрадиционные теории определения личного статута юридического лица базируются на принципе расщепления единого статута юридического лица и подчинения вопросов, входящих в сферу его регулирования, разным коллизионным привязкам. В доктрине ФРГ разработаны теории оговорок, наложения (суперпозиции), дифференцированности, формирования групп случаев, комбинации, ограниченная теория инкорпорации. Эти модифицированные теории в некоторой степени позволяют решить проблему совмещения внутренних интересов государства и интересов интернационализации экономики. Однако расщепление единого личного статута, подчинение его различным коллизионным привязкам, смешение норм различных правопорядков приводят к неопределенности правового регулирования, к дестабилизации правоприменения (А. Я. Аухатов).
В российском праве понятие личного статута юридического лица дано в ст. 1202 ГК РФ в виде коллизионной нормы. Россия – одна из немногих стран мира, в чьем праве установлен только один критерий определения личного закона юридического лица – критерий инкорпорации (п. 1 ст. 1202).
В отечественной доктрине указывается, что согласно Федеральному закону от 8 августа 2001 г. № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» под местом учреждения юридического лица понимается место нахождения постоянно действующего исполнительного органа или место нахождения иного органа или лица, имеющего право действовать от имени юридического лица без доверенности. Поэтому при определении юридического лица как российского критерий инкорпорации дополняется критерием оседлости (Г. К. Дмитриева, В. Н. Ануров). Судебная практика идет именно по этому пути.
Личный статут юридического лица (применимое право) представляет собой его личный закон, на основе которого определяются:
– статус организации в качестве юридического лица;
– его организационно-правовая форма;
– требования к наименованию юридического лица;
– вопросы создания, реорганизации и ликвидации юридического лица, вопросы правопреемства;
– содержание и объем правоспособности юридического лица;
– порядок приобретения прав и обязанностей;
– внутренние отношения, в том числе отношения юридического лица с его участниками;
– способность юридического лица отвечать по своим обязательствам.
Личный закон юридического лица и его государственная принадлежность (национальность) – категории различные. Личный закон – категория коллизионного права, право конкретного государства, компетентное ответить на вопросы, связанные с правосубъектностью юридического лица. Государственная принадлежность (национальность) – материально-правовая категория, «привязанность» юридического лица к определенному государству и его правопорядку.
Варианты определения национальности юридических лиц:
– теория инкорпорации: личным законом юридического лица считается право того государства, в котором данное лицо зарегистрировано (Великобритания, Россия, Китай, Чехия, Индия, США);
– теория оседлости: юридическое лицо принадлежит тому государству, на чьей территории находится его административный центр (Франция, Бельгия, Украина). Место нахождения основного органа управления обычно определяется в соответствии с уставными документами. Если в уставе отсутствует указание места нахождения основного органа управления, то им, как правило, является фактическое (эффективное) место нахождения такого органа;
– теория эффективного места деятельности: юридическое лицо имеет национальность того государства, на чьей территории оно ведет основную хозяйственную деятельность (Сирия, Алжир). Критерий эффективного места деятельности оптимален для определения национальной принадлежности офшорных компаний;
– теория контроля: юридическое лицо имеет национальность того государства, с территории которого контролируется и управляется его деятельность – законодательство подавляющего большинства развивающихся стран, Вашингтонская конвенция 1965 г., Договор к Энергетической хартии (1994 г.). Теория контроля – наилучший критерий для установления действительной национальности ТНК;
– «смешанный критерий»: как дополняющие друг друга устанавливаются привязки к праву государства инкорпорации, места нахождения и места осуществления деятельности (Италия, Канада, Египет, Польша). В законодательстве Лихтенштейна и Швейцарии закреплена возможность подчинения компании местному праву без ликвидации и новой регистрации, а также выход из сферы его действия.
Такие законодательные различия создают серьезные проблемы. Юридическое лицо, учрежденное в государстве, применяющем критерий оседлости (Франция), и переместившее свой административный центр в государство, применяющее критерий инкорпорации (Великобритания), будет признано английским во Франции и французским – в Великобритании, т. е. «теряет» национальность. Юридическое лицо, учрежденное в государстве, применяющем критерий инкорпорации (Россия), и имеющее административный центр в государстве, применяющем критерий оседлости (Украина), в России считается российским, а на Украине – украинским (двойная национальность). Юридическое лицо, учрежденное в государстве, применяющем критерий инкорпорации (Австрия), и перемещающее свой административный центр в государство, применяющее аналогичный критерий (Чехия), будет считаться австрийским и в Австрии, и в Чехии, т. е. приобретает одностороннюю (неполную) национальность (Н. Ю. Ерпылева).
В современном законодательстве большинства государств для определения личного закона юридических лиц применяется сочетание различных критериев (Великобритания и США – теории инкорпорации и контроля, Индия – инкорпорации и эффективного места деятельности, Венгрия – инкорпорации и оседлости). «Смешанный критерий» представляется наиболее удачным, но и его применение не может устранить всех возможных коллизий.
Оптимальный способ – унификация критериев определения национальности юридических лиц в рамках международных организаций и путем заключения международных договоров (Н. Г. Доронина). На международном уровне предпринята попытка синтезировать теории инкопорации и оседлости: Гаагская конвенция о признании прав юридического лица за иностранными компаниями, ассоциациями, учреждениями (1956 г.) исходит из того, что национальность юридического лица определяется по месту, где оно зарегистрировано и где по уставу находится его правление. В Договоре об учреждении Европейского Экономического Сообщества (г. Рим, 25 марта 1957 г.) закреплено унифицированное понятие «национальность юридического лица». Любая компания, учрежденная по национальным законам, даже если она контролируется иностранной компанией, имеет 100 %-ный иностранный капитал либо выполняет функции филиала зарубежной компании, в своей деятельности подчиняется режиму, предусмотренному для национальных компаний.
В отношении юридических лиц всегда возникают вопросы их личного статуса и их правоотношений с другими лицами. Эти категории вопросов взаимосвязаны, так как именно от статуса лица зависит, в какие правоотношения и с кем оно может вступать. Однако эта взаимосвязь не исключает самостоятельности указанных категорий, необходимости их отдельного рассмотрения в аспекте коллизионного регулирования. Каждое из правоотношений, в которое вступает юридическое лицо, имеет самостоятельную коллизионную привязку. Одновременно все вопросы правового статуса юридического лица имеют общую коллизионную привязку. Ранее в доктрине МЧП утверждалось, что принцип единого личного статута является непоколебимым: «Все вопросы статуса юридического лица… имеют в принципе общую коллизионную привязку, подчиняются одному и тому же законодательству, имеют общий личный статут» (Л. А. Лунц).
На современном этапе некоторые представители доктрины (в основном в ФРГ) отвергают одну единую привязку личного закона юридического лица. Правоотношения юридического лица не могут оцениваться по единому личному статуту. Нетрадиционные теории определения личного статута юридического лица базируются на принципе расщепления единого статута юридического лица и подчинения вопросов, входящих в сферу его регулирования, разным коллизионным привязкам. В доктрине ФРГ разработаны теории оговорок, наложения (суперпозиции), дифференцированности, формирования групп случаев, комбинации, ограниченная теория инкорпорации. Эти модифицированные теории в некоторой степени позволяют решить проблему совмещения внутренних интересов государства и интересов интернационализации экономики. Однако расщепление единого личного статута, подчинение его различным коллизионным привязкам, смешение норм различных правопорядков приводят к неопределенности правового регулирования, к дестабилизации правоприменения (А. Я. Аухатов).
В российском праве понятие личного статута юридического лица дано в ст. 1202 ГК РФ в виде коллизионной нормы. Россия – одна из немногих стран мира, в чьем праве установлен только один критерий определения личного закона юридического лица – критерий инкорпорации (п. 1 ст. 1202).
В отечественной доктрине указывается, что согласно Федеральному закону от 8 августа 2001 г. № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» под местом учреждения юридического лица понимается место нахождения постоянно действующего исполнительного органа или место нахождения иного органа или лица, имеющего право действовать от имени юридического лица без доверенности. Поэтому при определении юридического лица как российского критерий инкорпорации дополняется критерием оседлости (Г. К. Дмитриева, В. Н. Ануров). Судебная практика идет именно по этому пути.
3.6.3
Закон места нахождения вещи (lex rei sitae)
Закон места нахождения вещи – это «принцип коллизионного права», одна из старейших коллизионных привязок, определяющая вещно-правовой статут правоотношения, в который включаются:
– вопросы деления вещей, их юридическая квалификация (вещи оборотные и необоротные, движимые и недвижимые, родовые и индивидуально-определенные) – «правовое подразделение вещей… определяется согласно праву того государства, в котором вещи находятся» (ст. 31.2 Закона о МЧП Австрии);
– содержание, осуществление и защита права собственности и иных вещных прав. «Содержание права собственности и иных вещных прав, их осуществление и защита определяются по праву страны, где это имущество находится» (п. 1 ст. 1205 ГК РФ);
– возникновение, изменение и прекращение права собственности и иных вещных прав «на имущество определяются по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием возникновения либо прекращения права собственности и иных вещных прав, если иное не предусмотрено законом» (п. 1 ст. 1206 ГК РФ);
– правовой статус недвижимого имущества. «При отсутствии соглашения сторон о праве, подлежащем применению к договору в отношении недвижимого имущества, применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан. Правом страны, с которой такой договор наиболее тесно связан, считается, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, где находится недвижимое имущество» (п. 1 ст. 1213 ГК РФ).
До середины XIX в. разрешение коллизионных вопросов права собственности по закону места нахождения вещи применялось только в отношении недвижимости. Права на движимые вещи определялись по личному закону собственника (согласно принципу «движимость следует за лицом»). В современном праве формула прикрепления «закон места нахождения вещи» применяется и к движимому имуществу. Так, Закон о МЧП Румынии применительно к регулированию отношений международного частного права гласит: «Возникновение, переход или прекращение вещных прав на имущество, место нахождения которого изменилось, регулируется законом места, где оно находилось на момент, когда имел место юридический факт, создавший, изменивший или прекративший соответствующее право» (ст. 52).
В настоящее время коллизионный принцип «закон места нахождения вещи» пользуется повсеместным признанием как начало, определяющее действие в пространстве законов, регулирующих вещные права и на движимое, и на недвижимое имущество. Например, в Законе Южной Кореи о коллизиях законов (1962 г.) говорится: «Вещные права… касающиеся движимостей и недвижимостей… регулируются законом места нахождения объекта таких прав» (ст. 12).
Закон места нахождения вещи понимается как реальная, физическая категория, т. е. как право того государства, на чьей территории находится вещь. Исключения из этого правила составляет следующее:
– вещные права возникли на территории одного государства, вещь впоследствии была перемещена на территорию другого – возникновение права собственности определяется по закону места приобретения имущества, а не по закону его реального места нахождения. Однако вещные права «не могут осуществляться в противоречии с правопорядком» государства места нахождения вещи (ст. 43 Вводного закона к ГГУ);
– правовой статус вещей, внесенных в государственный реестр («условные недвижимости»), определяется правом этого государства независимо от реального места нахождения вещи (ст. 1207 ГК РФ, ст. 45 Вводного закона к ГГУ).
Момент перехода права собственности и момент риска случайной гибели вещи различно определяются в законодательстве разных государств. В настоящее время момент перехода права собственности отделяется от момента перехода риска случайной гибели вещи. Определение момента перехода риска случайной гибели и порчи вещи при переходе прав на движимое имущество производится при помощи привязок обязательственного статута. В области международной торговли значение имеет вопрос перехода риска с продавца на покупателя, а момент перехода права собственности не играет существенной роли (Инкотермс-2000, Закон о МЧП Чехии).
Современное МЧП демонстрирует тенденцию к сужению применения вещно-правового статута за счет расширения применения привязок личного и обязательственного статутов, что отражают следующие примеры из зарубежного законодательства.
1. Приобретение вещных прав в порядке наследования по отношению к движимому имуществу (в ряде случаев – и к недвижимому) регулируется личным законом наследодателя, а не законом места нахождения вещи (ст. 968 ГК Ирана, ст. 34 Закона о МЧП Польши). Государство, на территории которого находится недвижимость, может заявить о своей исключительной компетенции (ст. 86 Закона о МЧП Швейцарии).
2. Вопросы дееспособности лиц при совершении сделок по поводу вещных прав регулируются личным законом субъекта сделки.
3. Судьба имущества иностранного юридического лица определяется по национальному закону этого юридического лица. Вопросы права собственности на имущество филиала иностранного предприятия регулируются правом государства, которому принадлежит данное юридическое лицо (ст. 9.11 ГК Испании, ст. 23.4 Указа Венгрии).
4. Закон места нахождения вещи регулирует вопросы распределения имущества прекратившего существование юридического лица только в том случае, если договором или законом не предусмотрено иное (ст. 35 Кодекса Бустаманте).
5. Права в отношении движимых вещей, которые лицо «имеет при себе» («личный или каютный багаж»), определяются по личному закону их собственника или владельца (ст. 110 Кодекса Бустаманте, ст. 8 Вводного закона к ГК Бразилии).
6. В особом порядке определяется вещно-правовой статут движимых вещей, находящихся в процессе международной перевозки («груз в пути»). Для решения этого вопроса применяются привязки обязательственного статута: право страны места отправления груза (ст. 10.1 ГК Испании), места назначения груза (ст. 833.2 ГК Вьетнама). В отдельных юрисдикциях используется закон места нахождения вещи (ст. 60 Кодекса Туниса).
7. Правовое положение вещей, приобретенных в силу приобретательной давности, регулируется правом страны, где имущество находилось в момент окончания срока приобретательной давности (ст. 53 Закона о реформе МЧП Италии).
К договору в отношении вещных прав возможно применение автономии воли – стороны могут сами избрать применимое право независимо от того, где именно находится данное имущество. Это положение представляет собой новеллу современного МЧП и связано с расширением применения автономии воли ко всем договорным отношениям. Ранее считалось, что применение автономии воли к вещным правам в принципе невозможно вследствие замкнутого характера круга вещных прав. В настоящее время применение автономии воли возможно в отношении и движимого, и недвижимого имущества.
– вопросы деления вещей, их юридическая квалификация (вещи оборотные и необоротные, движимые и недвижимые, родовые и индивидуально-определенные) – «правовое подразделение вещей… определяется согласно праву того государства, в котором вещи находятся» (ст. 31.2 Закона о МЧП Австрии);
– содержание, осуществление и защита права собственности и иных вещных прав. «Содержание права собственности и иных вещных прав, их осуществление и защита определяются по праву страны, где это имущество находится» (п. 1 ст. 1205 ГК РФ);
– возникновение, изменение и прекращение права собственности и иных вещных прав «на имущество определяются по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием возникновения либо прекращения права собственности и иных вещных прав, если иное не предусмотрено законом» (п. 1 ст. 1206 ГК РФ);
– правовой статус недвижимого имущества. «При отсутствии соглашения сторон о праве, подлежащем применению к договору в отношении недвижимого имущества, применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан. Правом страны, с которой такой договор наиболее тесно связан, считается, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, где находится недвижимое имущество» (п. 1 ст. 1213 ГК РФ).
До середины XIX в. разрешение коллизионных вопросов права собственности по закону места нахождения вещи применялось только в отношении недвижимости. Права на движимые вещи определялись по личному закону собственника (согласно принципу «движимость следует за лицом»). В современном праве формула прикрепления «закон места нахождения вещи» применяется и к движимому имуществу. Так, Закон о МЧП Румынии применительно к регулированию отношений международного частного права гласит: «Возникновение, переход или прекращение вещных прав на имущество, место нахождения которого изменилось, регулируется законом места, где оно находилось на момент, когда имел место юридический факт, создавший, изменивший или прекративший соответствующее право» (ст. 52).
В настоящее время коллизионный принцип «закон места нахождения вещи» пользуется повсеместным признанием как начало, определяющее действие в пространстве законов, регулирующих вещные права и на движимое, и на недвижимое имущество. Например, в Законе Южной Кореи о коллизиях законов (1962 г.) говорится: «Вещные права… касающиеся движимостей и недвижимостей… регулируются законом места нахождения объекта таких прав» (ст. 12).
Закон места нахождения вещи понимается как реальная, физическая категория, т. е. как право того государства, на чьей территории находится вещь. Исключения из этого правила составляет следующее:
– вещные права возникли на территории одного государства, вещь впоследствии была перемещена на территорию другого – возникновение права собственности определяется по закону места приобретения имущества, а не по закону его реального места нахождения. Однако вещные права «не могут осуществляться в противоречии с правопорядком» государства места нахождения вещи (ст. 43 Вводного закона к ГГУ);
– правовой статус вещей, внесенных в государственный реестр («условные недвижимости»), определяется правом этого государства независимо от реального места нахождения вещи (ст. 1207 ГК РФ, ст. 45 Вводного закона к ГГУ).
Момент перехода права собственности и момент риска случайной гибели вещи различно определяются в законодательстве разных государств. В настоящее время момент перехода права собственности отделяется от момента перехода риска случайной гибели вещи. Определение момента перехода риска случайной гибели и порчи вещи при переходе прав на движимое имущество производится при помощи привязок обязательственного статута. В области международной торговли значение имеет вопрос перехода риска с продавца на покупателя, а момент перехода права собственности не играет существенной роли (Инкотермс-2000, Закон о МЧП Чехии).
Современное МЧП демонстрирует тенденцию к сужению применения вещно-правового статута за счет расширения применения привязок личного и обязательственного статутов, что отражают следующие примеры из зарубежного законодательства.
1. Приобретение вещных прав в порядке наследования по отношению к движимому имуществу (в ряде случаев – и к недвижимому) регулируется личным законом наследодателя, а не законом места нахождения вещи (ст. 968 ГК Ирана, ст. 34 Закона о МЧП Польши). Государство, на территории которого находится недвижимость, может заявить о своей исключительной компетенции (ст. 86 Закона о МЧП Швейцарии).
2. Вопросы дееспособности лиц при совершении сделок по поводу вещных прав регулируются личным законом субъекта сделки.
3. Судьба имущества иностранного юридического лица определяется по национальному закону этого юридического лица. Вопросы права собственности на имущество филиала иностранного предприятия регулируются правом государства, которому принадлежит данное юридическое лицо (ст. 9.11 ГК Испании, ст. 23.4 Указа Венгрии).
4. Закон места нахождения вещи регулирует вопросы распределения имущества прекратившего существование юридического лица только в том случае, если договором или законом не предусмотрено иное (ст. 35 Кодекса Бустаманте).
5. Права в отношении движимых вещей, которые лицо «имеет при себе» («личный или каютный багаж»), определяются по личному закону их собственника или владельца (ст. 110 Кодекса Бустаманте, ст. 8 Вводного закона к ГК Бразилии).
6. В особом порядке определяется вещно-правовой статут движимых вещей, находящихся в процессе международной перевозки («груз в пути»). Для решения этого вопроса применяются привязки обязательственного статута: право страны места отправления груза (ст. 10.1 ГК Испании), места назначения груза (ст. 833.2 ГК Вьетнама). В отдельных юрисдикциях используется закон места нахождения вещи (ст. 60 Кодекса Туниса).
7. Правовое положение вещей, приобретенных в силу приобретательной давности, регулируется правом страны, где имущество находилось в момент окончания срока приобретательной давности (ст. 53 Закона о реформе МЧП Италии).
К договору в отношении вещных прав возможно применение автономии воли – стороны могут сами избрать применимое право независимо от того, где именно находится данное имущество. Это положение представляет собой новеллу современного МЧП и связано с расширением применения автономии воли ко всем договорным отношениям. Ранее считалось, что применение автономии воли к вещным правам в принципе невозможно вследствие замкнутого характера круга вещных прав. В настоящее время применение автономии воли возможно в отношении и движимого, и недвижимого имущества.