Микки-Маус назначил сам себя главнокомандующим, верхом на драконе поднялся над площадью и стал командовать парадом, пардон, организацией обороны.
Маленькая Фея сформировала девочек в сандружины, а Три Медведя стали разворачивать походный госпиталь.
Все расчеты заняли свои места.
Белоснежка уселась в кресло оператора четырехствольного "Эрликона". А Семь Гномов, надев бронежилеты и опустив забрала на касках, окружили ее, загородив пластиковыми щитами и выставив дубинки наружу.
Волк и Заяц протирали и смазывали огромный огнемет.
Коза, мать энного количества козлят, мешала большой ложкой в огромном котле кипящую смолу, а козлята (энное число) подкидывали в огонь под котлом дровишки.
Супермен, Супербой, Супергерл, Линвинген, Робин и Капитан Америка неторопливо снимали цивильное (пиджаки и др.) и облачались в свои традиционные костюмы (причем Супермен одной рукой допечатывал на машинке статью в "Морнинг Стар", а Супергерл красила губы).
Маугли со сворой мартышек расчехлял ракетную установку, а остальные звери точили на кого надо когти (только Шер-Хан, сопя и вытирая время от времени пот со лба, старательно рисовал угольком камуфляжные полосы на спине у Багиры, а та решительно и томно мурлыкала).
Тарзан протягивал связь БОДО между штабом обороны (Бременской шестеркой) и Верховным главнокомандующим.
Для надежности он привязал конец провода к хвосту бедного дракона, предварительно напялив на одну из голов телефонный гарнитур.
Голова тут же стала орать в ларингофон команды, а на другом конце провода Пес залаял на Кота, крутившего не в ту сторону ручку полевого телефона. Но Петух так здорово долбанул его клювом по башке, что бедный Пес от боли и досады закукарекал (Петух был старше его по званию).
В ответ на это безобразие и фальшивое кудахтанье проснулся Осел и, разостлав карту-двухверстку, стал что-то на ней показывать Трубадуру. Тот согласно замахал свободной левой рукой, так как правая его рука обнимала Принцессу, с которой он на прощанье основательно целовался на всякий случай.
Приказом ГКО № 1 были назначены коменданты угловых башен. Это высокое доверие было оказано Винни-Пуху, Страшиле Мудрому, бравому солдату Швейку и Колобку, которые тут же приступили к обустройству своих владений.
Колобок наполнил закрома для Добровольческой армии сухим пайком в виде кукурузных хлопьев.
Страшила Мудрый заготовил фураж для травоядных и Дракона.
Бравый солдат Швейк велел рыть пожарный колодец. Через некоторое время из наскоро сооруженной артезианской скважины забило свежее Плзенское пиво.
Только один Винни-Пух сидел и ничего не делал, терпеливо дожидаясь возвращения посланных им фельдъегерей (Ослика Иа-Иа, Пятачка и Совы) с подкреплением в виде доброго горшка меда.
Уже приступила к работе Военная прокуратура в составе выездной Особой Тройки (Карабас-Барабас, Дуремар и Папа Карло) и двух штатных осведомителей, пардон - присяжных заседателей (Кота Базилио и Лисы Алисы), которая мгновенно произвела на свет дело двух злостных хулиганов (Карлсона и Пэппи Длинный Чулок), выловленных полевой жандармерией (во главе с Королевой Полевых мышей и жандармским ротмистром Его Высокоблагородием Тонконюхом XIV) в момент безобразной драки и беспредметного спора на тему, кто из них самый сильный, умный и красивый.
Влепив обоим по 15 суток дисциплинарного батальона, прокуратура занялась выводом на чистую воду вражеского лазутчика по кличке Пьяный Ежик, взятого по доносу бдительной Золушки. Она подала заявление, что не припомнит такого сказочного героя, а раз такого не существует, значит он лазутчик и диверсант.
В свою защиту Ежик что-то невнятно и подозрительно фыркал на непонятном вражеском языке и все норовил совершить умышленный побег, инстинктивно от страха сворачиваясь в клубок.
Не добившись от него ничего членораздельного (никак не хочет развернуться, собака паршивая, а может, у него иголки ядовитые!), Особая Тройка всенародно объявила его наркоманом и гадом ползучим и приговорила его по 58-й статье к 10 годам без права переписки.
Приговор был тут же приведен в исполнение Робин Гудом из подствольного гранатомета.
Репрессированного тут же реабилитировали (посмертно), выяснив, что это самый обыкновенный Ежик из Теремка, бригадир взвода саперов-проходчиков, выдавших на-гора артезианское пиво для Швейка.
Судебный исполнитель Ворона Кагги-Карр (по кличке Дурында) привела потомственного тюремного надзирателя - Старика Хоттабыча, который профессиональным движением руки окатил расстрелянного из замшелого кувшина живой водой.
Ежик ожил, но впал в тяжелое похмелье, за что был отправлен на лечение в вытрезвитель к Доктору Айболиту.
В это время Винни-Пух, уже совсем собравшийся с духом проверить, правильный ли мед ему доставили, подвергся тренировочному нападению воздушно-десантных войск (сержант Незнайка, ефрейтор Пончик, рядовой доктор Пилюлькин и другие нижние чины).
Отработав штатные приемы рукопашного боя на Пятачке, в знак боевой дружбы рядовой Пилюлькин предложил обменять неправильный мед на весь имеющийся у него запас касторки.
На данное деловое предложение Винни-Пух глубокомысленно ответил, что хотя у него в голове и опилки, но они получат у него только от мертвого осла уши.
В ответ на эту бестактность Ослик Иа-Иа сымитировал холостой выстрел, сев на любимого размера шарик, и притворился самоубийцей.
Все попытки оторвать у него уши (несмотря на советы Совы и ножовку Винтика) закончились неудачей, и грязным домогателям пришлось довольствоваться обрывком хвоста и рваной резинкой (орудием самострела).
По дороге в казарму сержант Незнайка дал хорошего пинка вольноопределяющемуся Хоббиту, отиравшемуся возле госпиталя.
На вопрос рядового Сиропчика, что этому недоноску надо от старшей медсестры Маленькой Феи, тот стал рассказывать байки про какую-то связь между ними и в доказательство демонстрировал Кольцо Властелина Мордора.
Стоило золоту сверкнуть, как Дурында (некая Кагги-Карр) выхватила его из рук растяпы и препроводила его в свое запасное гнездо в левом ухе правой головы Дракоши...
...и это только малая толика тех многочисленных событий, что произошли в осажденной крепости во время именин Томми Хаггарда...
М-р Хаггард приник к панорамному монитору, рассматривая в подробностях ряды готовых к бою врагов.
"Да, наш шабаш ничем не лучше их (Моррисоновского), - с тоской подумал м-р Хаггард, - Правда, в соусе мы не брызгались и вдрызг не надирались, но в остальном все то же самое. И какой, интересно, дурак задумал это "милитари" в детский день рождения? Ну ладно, досмотрим, а там и сделаем выводы!"
М-р Хаггард усилил увеличение монитора и полностью отдался открывшемуся зрелищу.
А зрелище, надо честно признаться, было впечатляющим.
В лучах прожекторов были видны мельчайшие детали экипировки вражеских воинов.
Кого там только не было!
Кровожадные завоеватели и узурпаторы, пиратские шайки и интеллектуальные разбойники были сформированы и расфасованы в пять колонн, развернутых сплошным фронтом вокруг замка.
В первую колонну входили представители античного мира и допотопные люди: атланты, персы, гунны, пещерные людоеды, данайцы, римляне, тольтеки, карфагеняне и другие воинственные племена стояли вперемежку со слонами, колесницами и катапультами, облокотившись на мечи, трезубцы и дубины.
Лики их были суровы и полны спокойной решительности.
Сразу было видно и понятно, что это занятие (война) им не впервой и означает для них всего лишь обыденную, тяжелую работу.
Вторая колонна была укомплектована жителями праматери Земли с пятисотого по тысяча пятисотый год рождения от рождества Христова.
Эта сборная состояла из викингов, татар, монгол, арабов, турок, сельджуков, самураев, псов-рыцарей, карибов, пиратов и активистов ордена преподобного Лойолы.
Они так же стояли и сидели на конях вперемежку с камнеметами, пушками и кочевыми повозками.
У этой группы завоевателей лица были просто зверские, так как все они, в основном, принадлежали к борцам за истинную веру, и видно, этим зверским выражением они изгоняли из себя дьявола и старались спустить его на противника.
Третья колонна была самая несуразная и стояла напротив центральных ворот.
Она состояла из шведов Карла XII, французов Наполеона Бонапарта, янычар султана и мамелюков султанши, английских и португальских колонизаторов, но основную массу войска составляли войска СС и НКВД под предводительством своих вождей.
На лицах этой шатии-братии был разброд, и каждый думал о своем.
Четвертая группа была самая живописная и состояла из космических негодяев всех времен и пространств, которых вы можете увидеть в сериале "Звездные войны" с 1 по 4985 серию включительно.
Что у них было на лицах, мы не знаем, ввиду отсутствия лиц как таковых.
Пятая колонна была, естественно, пятой колонной: опричники и хунвейбины, красные кхмеры и фалангисты, панки и рокеры, нарко-хиппи и любера, чернорубашечники и сионисты, стражи исламской революции и красные бригады, и другие "борцы" за правое (левое) дело.
У этих на лицах была нетерпимость.
"Да, Микки-Маусу придется туго, - м-р Хаггард разглядывал Голду Меер, вооруженную ножницами, под ручку с попом Гапоном, с топором за поясом и кадилом через плечо - "Союз Мойши с Архангелом - что может быть страшней?!"
Из пятой колонны выбежал долговязый Гарри с Толстяком и Малышом под мышками и трусцой побежал в сторону крепости.
На полпути он нечаянно споткнулся и упал.
Малыш с Толстяком стукнулись и взорвались, что и послужило сигналом к атаке.
Взревели моторы и слоны. Лавина нападающих покатилась вперед.
Во главе третьей - центральной - колонны лидировали Отец народов с Бесноватым Ефрейтором.
Гитлер восседал верхом на башне "Королевского Тигра" в окружении товарищей по партии - Геббельса, Геринга и Гиммлера. Все они выкинули правую руку вперед и дружно орали что-то о своем родном Фатерланде.
Сталин с комфортом трясся в буденовской тачанке тоже среди единомышленников - Берии, Лысенко и Вышинского. И тоже что-то говорил с сильным грузинским акцентом про их родную маму...
И тот и другой лидер так старались перегнать друг друга в достижении цели, что их возгласы слились в одну нескончаемую повторяющуюся фразу: "Фатер... маму... фатер... маму... ".
Но, видимо, "мама" имела большую магическую силу, тройка вырвалась вперед и некоторое время лидировала, пока коренной не споткнулся на ровном месте, и тачанка не перевернулась.
"Королевский Тигр" тоже не долго мучился, с разбегу влетел в ров с водой и с утробным урчанием утонул. Оба экипажа, однако, остались невредимыми. Только одни вымазались в иле и мазуте, а другие - в конском навозе.
Видя, что военные машины авторов "Пакта о ненападении" забуксовали, и, поняв, что решающий момент настал, Микки-Маус отдал приказ открыть огонь.
Храбрые защитники сказочного замка начали косить из всех орудий первые ряды нападавших. И те быстро заполнили своими телами крепостной ров.
Остальные ряды только этого и ждали, и по трупам своих однополчан кинулись к стенам и, словно обезьяны, стали на них карабкаться...
- М-р Хаггард, скажите, пожалуйста, где здесь туалет? - испуганно спросил сенатор Джексон и стал пятиться к винтовой лестнице.
Что происходило дальше, м-р Хаггард припоминал уже с трудом, засыпая дома, в постели, и только перед его глазами все виделась Белоснежка, сидящая верхом на дядюшке Джо и натягивающая ему по самые усы свой белоснежный чепчик...
...Сон м-ру Хаггарду приснился кошмарный.
Он висел на дыбе в мрачном средневековом подземелье, явно используемом для третьей формы устрашения.
Под его пятками тлели угли, которые медленно и со знанием дела перемешивал кочергой какой-то невзрачный, носастый и лупоглазый субъект, на щеках у которого были изумительные сивые пейсы.
Висеть м-ру Хаггарду было, естественно, не очень приятно - руки ломило, а пяткам было горячо.
Сквозь пот, застилающий глаза, м-р Хаггард рассмотрел шестерых, сидящих полукругом в глубоких креслах.
Их лица были очень знакомы. А через некоторое время он их узнал, хотя одежды на них были очень странные, даже несуразные.
Слева сидел Чингисхан.
Облачен он был в Шапку Мономаха и неплохую соболью шубу, из-под которой виднелся расшитый парчой и изумрудами кафтан с огромным, уникальной работы, серебряным крестом на груди.
Следующим сидел Иоанн IV по кличке "Грозный".
Но так как всю свою грозную царскую амуницию он одолжил Тимурчину, то вид у него был довольно легкомысленный. Этому способствовали оставшиеся на нем сатиновые семейные трусы, голубая майка не первой свежести и клетчатый носовой платок с четырьмя узелками на краях, одетый на царственную голову.
В отличие от первого Чингисида, жевавшего "гамму", Иоанн держал в руке эскимо и с чувством кушал его.
Далее сидел товарищ Сталин.
М-р Хаггард узнал его по усам и трубке. Но френч и галифе на нем были почему-то черного цвета и с гестаповскими регалиями.
Рядом с ним восседал Адик Шилькгрубер, более известный по партийной кличке - Гитлер. Тот в пику Йосику был в косоворотке, шароварах, красных сафьяновых сапогах и с тульской гармошкой.
Потом шел то ли Мао, то ли Пол-Пот. М-р Хаггард решил, что, скорее всего, это был и тот, и другой одновременно (все-таки это сон, а во сне все может быть).
На голове у него (них) была бескозырка с надписью "Гвардейский Ледокол Ленин Брежнев", на теле рваная тельняшка с пулеметными лентами крест-накрест и вареные штаны на босу ногу, из многочисленных карманов которых торчали наганы, гранаты и цитатники.
Шестой член инквизиционной комиссии имел много имен: себя он именовал Лучезарным, Луноподобным или, по крайней мере, на худой случай, Лучшим в мире. В народе его звали запанибратски Тухлым Лу, официально же он был известен как последний Тиран цивилизации из созвездия Геркулеса.
Цивилизация та была кошмарная, построенная на людоедстве и членовредительстве. Когда она сама себя уничтожила, то на помощь к ней не пришел никто (кстати, помощи они и не просили, а до последнего момента продолжали угрожать всем мирам подряд и подло рассылать корабли-призраки со всевозможными вирусами на борту, которые до сих пор попадаются на звездных тропинках).
Он не был гуманоидом. Сказать одет он был или нет не представляется возможным, так как поверхность его тела, скорее - туши, была вся в черных масляных складках. Ее покрывали круглые блестящие пластинки. Время от времени они отодвигались, и из-под них выливалась коричневая зловонная жидкость. Потому-то кресло Тухлого Лу стояло в огромном тазу, наполовину наполненном этой жидкостью.
Это чудовище было украшено белой люминесцентной татуировкой на груди: "Миру-Мир".
Было еще седьмое кресло, но оно пустовало.
Перед пустым креслом стояла на подставке табличка с надписью "Хомейни". А на ней на шнурке висела еще одна табличка: "Ушел на базу".
Шесть злодеев молчали. Тот, который был с кочергой в левой руке, меланхолично наигрывал на маленькой дудочке (которую он держал в правой руке) какой-то грустный восточный мотив, очень похожий на "Хала на гива", Гитлер подыгрывал ему на гармошке, а все остальные рассеянно притопывали им в такт, не отставал и Тухлый Лу, прихлопывая своими блестящими клапанами.
Первым нарушил молчание дядюшка Джо:
- Товарищ Хаггард, почему вы так не любите товарища Моррисона? - с сильным восточным акцентом произнес он, и начал прикуривать трубку.
- А за что мне любить эту азиатскую желтопузую обезьяну? - дерзко простонал м-р Хаггард и сплюнул на лысину кочегару с дудкой.
- Если следовать вашей логике, значит, я тоже, по-вашему, обезьяна? товарищ Сталин начал медленно прохаживаться вдоль кресел:
- Ведь я родился на Кавказе. А Кавказ, как вам наверняка известно, находится в Азии? Скажите, товарищ Хаггард, а наш китайский друг тоже, по-вашему, обезьяна? Не много ли вы на себя берете, товарищ Хаггард?
М-ру Хаггарду было тяжело говорить: ему в нос шибал едкий смрад от горелых пяток и тазика Тухлого Лу. Но он все же отвечал:
- Насчет вас, товарищ Сталин, я ничего не хочу сказать, а ваш так называемый друг не просто желтопузая обезьяна, но еще и кровавая!
Мао/Пол-Пот стащил с себя бескозырку и, засунув ее под мышку, сложил ладоши перед собой. Затем, с подобострастием глядя на Джо, начал согласно кланяться и гнусно лыбиться.
Тут вмешался неизвестный субъект:
- Я ничего не понимаю! К чему весь этот базар, Иосиф Виссарионович? Я же вас просил, только о деле, и никаких лирических отступлений. Вы так договоритесь до того, что и я тоже грязная волосатая еврейская обезьяна, о чем я прекрасно осведомлен еще с детства.
Сталин на секунду остановился, поигрался с трубкой и, как ни в чем не бывало, обратился к неизвестному:
- Товарищ Хаим Абрамович, мы хорошо помним ваши замечания. Спокойно играйте на своей дудке. Мы будем и дальше под нее вытанцовывать!
И как-то тихо так, по-отечески засмеялся.
Тут взорвался Иоанн, прослывший Грозным, и заорал высоким противным голосом:
- Нет, пусть он скажет, почто он Моррисонку обидел!!!
И затрясши своей козлиной бородой, швырнул эскимо в м-ра Хаггарда.
Эскимо не долетело до великомученика и попало на голову Хаиму Абрамовичу.
Тот тут же перестал играть и, соскоблив с головы мороженое, стал слизывать его уже с руки.
- Ну что пристали к человеку? Может, это жена науськала его на Моррисона? - неожиданно пришел на помощь Гитлер и заговорщически подмигнул м-ру Хаггарду из-под косой челки.
- Кстати, а жена-то у него еврейка! И сынок у него жиденок! - ехидно подсказал Хаим Абрамович, с аппетитом кушая чужое мороженое.
- При чем тут бедные евреи?! - отмахнулся от него Гитлер и заиграл на трехрядке вальс "На сопках Манчжурии".
- Как это, при чем? - возмутился мороженоед, - Да у него на фирме каждый второй начальник еврей! Сионистское гнездо!
- Ты еще скажи, что я еврей! - Гитлер плавно перешел на "Прощание славянки".
- И скажу!
- И Иосиф Виссарионович тоже еврей? И Чингис Теймуразович тоже? И Тухлого Лу с его планетой евреи погубили? Да?
- Да! И скажу! Кругом жидо-большевистский заговор!
- Да брось ты, Абрамыч, ваньку валять! - добродушно сказал Иван Васильевич, с сожалением наблюдая, как едят его мороженое:
- Тут же все свои! И все прекрасно знают, что за любым сионистским заговором стоит твоя несравненная жена Сара! Ты про Дело, про Дело и про Слово тоже давай, Иосиф!
Тут подал голос Тухлый Лу:
- Он ему завидует! - и испражнился очередной порцией ядохимикатов, Завидно ему, что наш друг Моррисон самый честный и порядочный бизнесмен в Галактике!
- А куда он дел десять процентов? - не выдержал и проговорился м-р Хаггард.
А им этого только и надо! Все сразу заулыбались и начали друг друга поздравлять с успехом.
- Вот ты, братец, и раскололся! - сказал Чингисхан и стукнул посохом о каменный пол:
- Вот что тебя, оказывается, больше всего волнует! В чужой карман любишь заглядывать? На чужое добро заришься?!
Эстафету перекрестного допроса подхватил Мао/Пол-Пот:
- А может он бедным крестьянам помогает?! Может, у него о простых людях душа болит?!
- Да он лучше их в землю закопает и сгноит, чем бедным раздаст! - м-р Хаггард был непреклонен в своей правоте.
Тут Хаим Абрамович тихо так, как будто про себя, сказал:
- И ничего вы, любезный, не узнаете, а если и узнаете, то неправильные выводы сделаете. Как говорят у нас на Малой Арнаутской: "О зухен вэй, м-р Хаггард!" - и подал знак Гитлеру, а тот грянул во все меха "Раскинулось море широко".
И все запели, кто во что горазд.
Иван Васильевич фальшиво загорланил "Степь да степь кругом".
Чингисхан пустился вприсядку и загундосил "Москау, Москау, забросаем бомбами!"
Сталин на мотив "Сулико" затянул "Смело, товарищи, в ногу!".
Мао дуэтом с Пол-Потом загорланили "Хорст Вессель".
Тухлый Лу ничего не запел (на его планете не имели ни малейшего понятия о музыке), но из солидарности начал с шумом пить свои испражнения из тазика.
А Хаим Абрамович тихо так, по-партийному запел "Интернационал".
И вот в этот жуткий момент из темноты за спинами орущих злодеев появился м-р Пэтрофф.
М-р Хаггард мысленно потянул к нему руки и жалобно застонал:
- Помогите, ради Бога!
М-р Пэтрофф, недолго мешкая, взял за шиворот Мао вместе с Пол-Потом и дал им хорошего пинка, от которого они улетели пушечным ядром в дальний угол. Оттуда раздался жуткий треск, и вспыхнуло пламя.
Потом он проделал то же самое с Гитлером и Сталиным.
Услыхав, что гармонь больше не играет, Чингисхан и Тухлый Лу бочком-бочком уползли прочь, не дожидаясь, пока их настигнет рука Москвы.
Бедный Иван Васильевич растерялся и, не зная куда бежать, присел, вжав голову в плечи.
М-р Пэтрофф укоризненно покачал головой и сказал:
- Нехорошо, Иван Васильевич! В дурную компанию вы попали!
На что царь Иван начал истово креститься и клясться, что больше не будет.
Тут м-р Пэтрофф подошел к костру и, поставив ногу на спину упавшего на колени Хаима Абрамовича, обратился к м-ру Хаггарду:
- Что же вы так дали себя обмануть, м-р Хаггард? А если б я не поспел вовремя, что бы они с вами сделали?
Спазмы в горле м-ра Хаггарда не позволили ему ничего ответить. Лишь запоздалые слезы хлынули из его глаз. Тут подал голос Хаим Абрамович:
- Зря вы беспокоитесь, разлюбимый товарищ Петров! Я бы не позволил ничего плохого сделать нашему другу и верному торговому партнеру м-ру Хаггарду! Я знал, что вы скоро придете и разоблачите эту свору подлых предателей и убийц!
- Так я тебе и поверил! - усмехнулся м-р Пэтрофф и убрал ногу со спины Хаима Абрамовича.
Потом он этой же ногой, как будто сбивая прилипшую грязь, мыском постучал по тощему заду склонившегося:
- Ну-ка! Вечный Жид! Быстро освободи м-ра Хаггарда! - и пошел к выходу.
Однако перед тем как скрыться в темноте, обернулся и сказал:
- Вы, м-р Хаггард, впредь будьте осторожнее с этими! А то мы можем и не поспеть вовремя!
Как только м-р Пэтрофф удалился, Хаим Абрамович быстро вскочил и, радостно потерев руки, засуетился:
- Сейчас мы вас освободим, дорогой и любимый м-р Хаггард! - Быстрым движением он развязал веревку, на которой был подвешен бедняга.
М-р Хаггард почувствовал, что падает прямо на горящие угли и от страха тут же проснулся...
...Один мой очень хороший друг, которому я регулярно читаю только что написанные главы моего романа, по-доброму посоветовал мне изъять сон м-ра Хаггарда.
Мотивировал он это тем, что меня могут неправильно понять.
Я долго думал о его словах и все-таки решил оставить сон м-ра Хаггарда. И ничего не менять.
Во-первых, это все-таки сон м-ра Хаггарда, а не мой. Да мало ли что кому приснится?! Особенно такой Акуле Империализма, как м-р Хаггард. Я же ни коим образом не хотел обидеть ни одного еврея за то, что он еврей. Я людей люблю и готов уважать. (Моя первая учительница, мучавшаяся со мной с первого по седьмой класс, была еврейка.
Мой лучший друг детства был евреем.
Теперешний мой самый верный друг и компаньон (товарищ) по работе тоже еврей.
Так что это не просто слова, что я люблю и уважаю евреев.)
Во-вторых, ни для кого не секрет, что существует международный сионистский заговор (не еврейский, как хотели б величать его сионисты!). И этот заговор осужден в первую очередь самими евреями.
Также в свое оправдание я могу привести один текст, написанный мной в мае 1987 года (его читали некоторые товарищи, которые могут это подтвердить).
Это некоторые мои мысли о национальном вопросе.
Сейчас, в декабре 1988, этот вопрос стал, к сожалению, слишком актуальным для нашей страны, и так как я написал свои соображения за год до известных событий на Кавказе и в Прибалтике, то он может продемонстрировать, что мной двигали отнюдь не конъюнктурные соображения, а вполне законная тревога за нашу многонациональную Родину.
(В 1987г. произошли события в Казахстане, но эту вспышку нельзя рассматривать как серьезный факт национального кризиса, а лишь только как предвестник оного.)
На сегодня некоторые положения моих соображений немного устарели и потеряли актуальность, а некоторые слишком мягки и поверхностны, так как я не мог, естественно, предвидеть, чем обернутся для нас извращения в национальной политике, проводимые в Советской стране.
Но я привожу этот текст без изменений, так как считаю его определенном роде документом.
Итак, текст, написанный мной в мае 1987 года.
...Кстати, о национальном вопросе.
Этот вопрос не совсем так прост, как кажется.
Это у Гитлера он был прост: этот - человек, а этот - недочеловек с соответствующим к ним отношением.
Все намного сложнее и трагичнее.
Нет плохих наций, а есть нации, у которых есть нерешенные вопросы.
Эти вопросы могли быть заданы много веков назад, а их решения и сейчас нет.
Тем более что существует так называемая национальная гордость и те пережитки, очевидные для любого мало-мальски грамотного человека, которые давно пора уже изжить, так нет, не трожь их, это мое родное, национальное!
Гордость, видите ли, не позволяет, а ведь гордость бывает и ложной.
И чем меньше нация, тем больше в ней сопротивления, тем она консервативней.
Правда, это уменьшение возможно до некоего предела, ниже которого уже не нация, а народность быстро ассимилирует с более могучим соседом, и лишь одна надежда, что сосед находится на более высокой ступени культуры, тогда это не так страшно.
Маленькая Фея сформировала девочек в сандружины, а Три Медведя стали разворачивать походный госпиталь.
Все расчеты заняли свои места.
Белоснежка уселась в кресло оператора четырехствольного "Эрликона". А Семь Гномов, надев бронежилеты и опустив забрала на касках, окружили ее, загородив пластиковыми щитами и выставив дубинки наружу.
Волк и Заяц протирали и смазывали огромный огнемет.
Коза, мать энного количества козлят, мешала большой ложкой в огромном котле кипящую смолу, а козлята (энное число) подкидывали в огонь под котлом дровишки.
Супермен, Супербой, Супергерл, Линвинген, Робин и Капитан Америка неторопливо снимали цивильное (пиджаки и др.) и облачались в свои традиционные костюмы (причем Супермен одной рукой допечатывал на машинке статью в "Морнинг Стар", а Супергерл красила губы).
Маугли со сворой мартышек расчехлял ракетную установку, а остальные звери точили на кого надо когти (только Шер-Хан, сопя и вытирая время от времени пот со лба, старательно рисовал угольком камуфляжные полосы на спине у Багиры, а та решительно и томно мурлыкала).
Тарзан протягивал связь БОДО между штабом обороны (Бременской шестеркой) и Верховным главнокомандующим.
Для надежности он привязал конец провода к хвосту бедного дракона, предварительно напялив на одну из голов телефонный гарнитур.
Голова тут же стала орать в ларингофон команды, а на другом конце провода Пес залаял на Кота, крутившего не в ту сторону ручку полевого телефона. Но Петух так здорово долбанул его клювом по башке, что бедный Пес от боли и досады закукарекал (Петух был старше его по званию).
В ответ на это безобразие и фальшивое кудахтанье проснулся Осел и, разостлав карту-двухверстку, стал что-то на ней показывать Трубадуру. Тот согласно замахал свободной левой рукой, так как правая его рука обнимала Принцессу, с которой он на прощанье основательно целовался на всякий случай.
Приказом ГКО № 1 были назначены коменданты угловых башен. Это высокое доверие было оказано Винни-Пуху, Страшиле Мудрому, бравому солдату Швейку и Колобку, которые тут же приступили к обустройству своих владений.
Колобок наполнил закрома для Добровольческой армии сухим пайком в виде кукурузных хлопьев.
Страшила Мудрый заготовил фураж для травоядных и Дракона.
Бравый солдат Швейк велел рыть пожарный колодец. Через некоторое время из наскоро сооруженной артезианской скважины забило свежее Плзенское пиво.
Только один Винни-Пух сидел и ничего не делал, терпеливо дожидаясь возвращения посланных им фельдъегерей (Ослика Иа-Иа, Пятачка и Совы) с подкреплением в виде доброго горшка меда.
Уже приступила к работе Военная прокуратура в составе выездной Особой Тройки (Карабас-Барабас, Дуремар и Папа Карло) и двух штатных осведомителей, пардон - присяжных заседателей (Кота Базилио и Лисы Алисы), которая мгновенно произвела на свет дело двух злостных хулиганов (Карлсона и Пэппи Длинный Чулок), выловленных полевой жандармерией (во главе с Королевой Полевых мышей и жандармским ротмистром Его Высокоблагородием Тонконюхом XIV) в момент безобразной драки и беспредметного спора на тему, кто из них самый сильный, умный и красивый.
Влепив обоим по 15 суток дисциплинарного батальона, прокуратура занялась выводом на чистую воду вражеского лазутчика по кличке Пьяный Ежик, взятого по доносу бдительной Золушки. Она подала заявление, что не припомнит такого сказочного героя, а раз такого не существует, значит он лазутчик и диверсант.
В свою защиту Ежик что-то невнятно и подозрительно фыркал на непонятном вражеском языке и все норовил совершить умышленный побег, инстинктивно от страха сворачиваясь в клубок.
Не добившись от него ничего членораздельного (никак не хочет развернуться, собака паршивая, а может, у него иголки ядовитые!), Особая Тройка всенародно объявила его наркоманом и гадом ползучим и приговорила его по 58-й статье к 10 годам без права переписки.
Приговор был тут же приведен в исполнение Робин Гудом из подствольного гранатомета.
Репрессированного тут же реабилитировали (посмертно), выяснив, что это самый обыкновенный Ежик из Теремка, бригадир взвода саперов-проходчиков, выдавших на-гора артезианское пиво для Швейка.
Судебный исполнитель Ворона Кагги-Карр (по кличке Дурында) привела потомственного тюремного надзирателя - Старика Хоттабыча, который профессиональным движением руки окатил расстрелянного из замшелого кувшина живой водой.
Ежик ожил, но впал в тяжелое похмелье, за что был отправлен на лечение в вытрезвитель к Доктору Айболиту.
В это время Винни-Пух, уже совсем собравшийся с духом проверить, правильный ли мед ему доставили, подвергся тренировочному нападению воздушно-десантных войск (сержант Незнайка, ефрейтор Пончик, рядовой доктор Пилюлькин и другие нижние чины).
Отработав штатные приемы рукопашного боя на Пятачке, в знак боевой дружбы рядовой Пилюлькин предложил обменять неправильный мед на весь имеющийся у него запас касторки.
На данное деловое предложение Винни-Пух глубокомысленно ответил, что хотя у него в голове и опилки, но они получат у него только от мертвого осла уши.
В ответ на эту бестактность Ослик Иа-Иа сымитировал холостой выстрел, сев на любимого размера шарик, и притворился самоубийцей.
Все попытки оторвать у него уши (несмотря на советы Совы и ножовку Винтика) закончились неудачей, и грязным домогателям пришлось довольствоваться обрывком хвоста и рваной резинкой (орудием самострела).
По дороге в казарму сержант Незнайка дал хорошего пинка вольноопределяющемуся Хоббиту, отиравшемуся возле госпиталя.
На вопрос рядового Сиропчика, что этому недоноску надо от старшей медсестры Маленькой Феи, тот стал рассказывать байки про какую-то связь между ними и в доказательство демонстрировал Кольцо Властелина Мордора.
Стоило золоту сверкнуть, как Дурында (некая Кагги-Карр) выхватила его из рук растяпы и препроводила его в свое запасное гнездо в левом ухе правой головы Дракоши...
...и это только малая толика тех многочисленных событий, что произошли в осажденной крепости во время именин Томми Хаггарда...
М-р Хаггард приник к панорамному монитору, рассматривая в подробностях ряды готовых к бою врагов.
"Да, наш шабаш ничем не лучше их (Моррисоновского), - с тоской подумал м-р Хаггард, - Правда, в соусе мы не брызгались и вдрызг не надирались, но в остальном все то же самое. И какой, интересно, дурак задумал это "милитари" в детский день рождения? Ну ладно, досмотрим, а там и сделаем выводы!"
М-р Хаггард усилил увеличение монитора и полностью отдался открывшемуся зрелищу.
А зрелище, надо честно признаться, было впечатляющим.
В лучах прожекторов были видны мельчайшие детали экипировки вражеских воинов.
Кого там только не было!
Кровожадные завоеватели и узурпаторы, пиратские шайки и интеллектуальные разбойники были сформированы и расфасованы в пять колонн, развернутых сплошным фронтом вокруг замка.
В первую колонну входили представители античного мира и допотопные люди: атланты, персы, гунны, пещерные людоеды, данайцы, римляне, тольтеки, карфагеняне и другие воинственные племена стояли вперемежку со слонами, колесницами и катапультами, облокотившись на мечи, трезубцы и дубины.
Лики их были суровы и полны спокойной решительности.
Сразу было видно и понятно, что это занятие (война) им не впервой и означает для них всего лишь обыденную, тяжелую работу.
Вторая колонна была укомплектована жителями праматери Земли с пятисотого по тысяча пятисотый год рождения от рождества Христова.
Эта сборная состояла из викингов, татар, монгол, арабов, турок, сельджуков, самураев, псов-рыцарей, карибов, пиратов и активистов ордена преподобного Лойолы.
Они так же стояли и сидели на конях вперемежку с камнеметами, пушками и кочевыми повозками.
У этой группы завоевателей лица были просто зверские, так как все они, в основном, принадлежали к борцам за истинную веру, и видно, этим зверским выражением они изгоняли из себя дьявола и старались спустить его на противника.
Третья колонна была самая несуразная и стояла напротив центральных ворот.
Она состояла из шведов Карла XII, французов Наполеона Бонапарта, янычар султана и мамелюков султанши, английских и португальских колонизаторов, но основную массу войска составляли войска СС и НКВД под предводительством своих вождей.
На лицах этой шатии-братии был разброд, и каждый думал о своем.
Четвертая группа была самая живописная и состояла из космических негодяев всех времен и пространств, которых вы можете увидеть в сериале "Звездные войны" с 1 по 4985 серию включительно.
Что у них было на лицах, мы не знаем, ввиду отсутствия лиц как таковых.
Пятая колонна была, естественно, пятой колонной: опричники и хунвейбины, красные кхмеры и фалангисты, панки и рокеры, нарко-хиппи и любера, чернорубашечники и сионисты, стражи исламской революции и красные бригады, и другие "борцы" за правое (левое) дело.
У этих на лицах была нетерпимость.
"Да, Микки-Маусу придется туго, - м-р Хаггард разглядывал Голду Меер, вооруженную ножницами, под ручку с попом Гапоном, с топором за поясом и кадилом через плечо - "Союз Мойши с Архангелом - что может быть страшней?!"
Из пятой колонны выбежал долговязый Гарри с Толстяком и Малышом под мышками и трусцой побежал в сторону крепости.
На полпути он нечаянно споткнулся и упал.
Малыш с Толстяком стукнулись и взорвались, что и послужило сигналом к атаке.
Взревели моторы и слоны. Лавина нападающих покатилась вперед.
Во главе третьей - центральной - колонны лидировали Отец народов с Бесноватым Ефрейтором.
Гитлер восседал верхом на башне "Королевского Тигра" в окружении товарищей по партии - Геббельса, Геринга и Гиммлера. Все они выкинули правую руку вперед и дружно орали что-то о своем родном Фатерланде.
Сталин с комфортом трясся в буденовской тачанке тоже среди единомышленников - Берии, Лысенко и Вышинского. И тоже что-то говорил с сильным грузинским акцентом про их родную маму...
И тот и другой лидер так старались перегнать друг друга в достижении цели, что их возгласы слились в одну нескончаемую повторяющуюся фразу: "Фатер... маму... фатер... маму... ".
Но, видимо, "мама" имела большую магическую силу, тройка вырвалась вперед и некоторое время лидировала, пока коренной не споткнулся на ровном месте, и тачанка не перевернулась.
"Королевский Тигр" тоже не долго мучился, с разбегу влетел в ров с водой и с утробным урчанием утонул. Оба экипажа, однако, остались невредимыми. Только одни вымазались в иле и мазуте, а другие - в конском навозе.
Видя, что военные машины авторов "Пакта о ненападении" забуксовали, и, поняв, что решающий момент настал, Микки-Маус отдал приказ открыть огонь.
Храбрые защитники сказочного замка начали косить из всех орудий первые ряды нападавших. И те быстро заполнили своими телами крепостной ров.
Остальные ряды только этого и ждали, и по трупам своих однополчан кинулись к стенам и, словно обезьяны, стали на них карабкаться...
- М-р Хаггард, скажите, пожалуйста, где здесь туалет? - испуганно спросил сенатор Джексон и стал пятиться к винтовой лестнице.
Что происходило дальше, м-р Хаггард припоминал уже с трудом, засыпая дома, в постели, и только перед его глазами все виделась Белоснежка, сидящая верхом на дядюшке Джо и натягивающая ему по самые усы свой белоснежный чепчик...
...Сон м-ру Хаггарду приснился кошмарный.
Он висел на дыбе в мрачном средневековом подземелье, явно используемом для третьей формы устрашения.
Под его пятками тлели угли, которые медленно и со знанием дела перемешивал кочергой какой-то невзрачный, носастый и лупоглазый субъект, на щеках у которого были изумительные сивые пейсы.
Висеть м-ру Хаггарду было, естественно, не очень приятно - руки ломило, а пяткам было горячо.
Сквозь пот, застилающий глаза, м-р Хаггард рассмотрел шестерых, сидящих полукругом в глубоких креслах.
Их лица были очень знакомы. А через некоторое время он их узнал, хотя одежды на них были очень странные, даже несуразные.
Слева сидел Чингисхан.
Облачен он был в Шапку Мономаха и неплохую соболью шубу, из-под которой виднелся расшитый парчой и изумрудами кафтан с огромным, уникальной работы, серебряным крестом на груди.
Следующим сидел Иоанн IV по кличке "Грозный".
Но так как всю свою грозную царскую амуницию он одолжил Тимурчину, то вид у него был довольно легкомысленный. Этому способствовали оставшиеся на нем сатиновые семейные трусы, голубая майка не первой свежести и клетчатый носовой платок с четырьмя узелками на краях, одетый на царственную голову.
В отличие от первого Чингисида, жевавшего "гамму", Иоанн держал в руке эскимо и с чувством кушал его.
Далее сидел товарищ Сталин.
М-р Хаггард узнал его по усам и трубке. Но френч и галифе на нем были почему-то черного цвета и с гестаповскими регалиями.
Рядом с ним восседал Адик Шилькгрубер, более известный по партийной кличке - Гитлер. Тот в пику Йосику был в косоворотке, шароварах, красных сафьяновых сапогах и с тульской гармошкой.
Потом шел то ли Мао, то ли Пол-Пот. М-р Хаггард решил, что, скорее всего, это был и тот, и другой одновременно (все-таки это сон, а во сне все может быть).
На голове у него (них) была бескозырка с надписью "Гвардейский Ледокол Ленин Брежнев", на теле рваная тельняшка с пулеметными лентами крест-накрест и вареные штаны на босу ногу, из многочисленных карманов которых торчали наганы, гранаты и цитатники.
Шестой член инквизиционной комиссии имел много имен: себя он именовал Лучезарным, Луноподобным или, по крайней мере, на худой случай, Лучшим в мире. В народе его звали запанибратски Тухлым Лу, официально же он был известен как последний Тиран цивилизации из созвездия Геркулеса.
Цивилизация та была кошмарная, построенная на людоедстве и членовредительстве. Когда она сама себя уничтожила, то на помощь к ней не пришел никто (кстати, помощи они и не просили, а до последнего момента продолжали угрожать всем мирам подряд и подло рассылать корабли-призраки со всевозможными вирусами на борту, которые до сих пор попадаются на звездных тропинках).
Он не был гуманоидом. Сказать одет он был или нет не представляется возможным, так как поверхность его тела, скорее - туши, была вся в черных масляных складках. Ее покрывали круглые блестящие пластинки. Время от времени они отодвигались, и из-под них выливалась коричневая зловонная жидкость. Потому-то кресло Тухлого Лу стояло в огромном тазу, наполовину наполненном этой жидкостью.
Это чудовище было украшено белой люминесцентной татуировкой на груди: "Миру-Мир".
Было еще седьмое кресло, но оно пустовало.
Перед пустым креслом стояла на подставке табличка с надписью "Хомейни". А на ней на шнурке висела еще одна табличка: "Ушел на базу".
Шесть злодеев молчали. Тот, который был с кочергой в левой руке, меланхолично наигрывал на маленькой дудочке (которую он держал в правой руке) какой-то грустный восточный мотив, очень похожий на "Хала на гива", Гитлер подыгрывал ему на гармошке, а все остальные рассеянно притопывали им в такт, не отставал и Тухлый Лу, прихлопывая своими блестящими клапанами.
Первым нарушил молчание дядюшка Джо:
- Товарищ Хаггард, почему вы так не любите товарища Моррисона? - с сильным восточным акцентом произнес он, и начал прикуривать трубку.
- А за что мне любить эту азиатскую желтопузую обезьяну? - дерзко простонал м-р Хаггард и сплюнул на лысину кочегару с дудкой.
- Если следовать вашей логике, значит, я тоже, по-вашему, обезьяна? товарищ Сталин начал медленно прохаживаться вдоль кресел:
- Ведь я родился на Кавказе. А Кавказ, как вам наверняка известно, находится в Азии? Скажите, товарищ Хаггард, а наш китайский друг тоже, по-вашему, обезьяна? Не много ли вы на себя берете, товарищ Хаггард?
М-ру Хаггарду было тяжело говорить: ему в нос шибал едкий смрад от горелых пяток и тазика Тухлого Лу. Но он все же отвечал:
- Насчет вас, товарищ Сталин, я ничего не хочу сказать, а ваш так называемый друг не просто желтопузая обезьяна, но еще и кровавая!
Мао/Пол-Пот стащил с себя бескозырку и, засунув ее под мышку, сложил ладоши перед собой. Затем, с подобострастием глядя на Джо, начал согласно кланяться и гнусно лыбиться.
Тут вмешался неизвестный субъект:
- Я ничего не понимаю! К чему весь этот базар, Иосиф Виссарионович? Я же вас просил, только о деле, и никаких лирических отступлений. Вы так договоритесь до того, что и я тоже грязная волосатая еврейская обезьяна, о чем я прекрасно осведомлен еще с детства.
Сталин на секунду остановился, поигрался с трубкой и, как ни в чем не бывало, обратился к неизвестному:
- Товарищ Хаим Абрамович, мы хорошо помним ваши замечания. Спокойно играйте на своей дудке. Мы будем и дальше под нее вытанцовывать!
И как-то тихо так, по-отечески засмеялся.
Тут взорвался Иоанн, прослывший Грозным, и заорал высоким противным голосом:
- Нет, пусть он скажет, почто он Моррисонку обидел!!!
И затрясши своей козлиной бородой, швырнул эскимо в м-ра Хаггарда.
Эскимо не долетело до великомученика и попало на голову Хаиму Абрамовичу.
Тот тут же перестал играть и, соскоблив с головы мороженое, стал слизывать его уже с руки.
- Ну что пристали к человеку? Может, это жена науськала его на Моррисона? - неожиданно пришел на помощь Гитлер и заговорщически подмигнул м-ру Хаггарду из-под косой челки.
- Кстати, а жена-то у него еврейка! И сынок у него жиденок! - ехидно подсказал Хаим Абрамович, с аппетитом кушая чужое мороженое.
- При чем тут бедные евреи?! - отмахнулся от него Гитлер и заиграл на трехрядке вальс "На сопках Манчжурии".
- Как это, при чем? - возмутился мороженоед, - Да у него на фирме каждый второй начальник еврей! Сионистское гнездо!
- Ты еще скажи, что я еврей! - Гитлер плавно перешел на "Прощание славянки".
- И скажу!
- И Иосиф Виссарионович тоже еврей? И Чингис Теймуразович тоже? И Тухлого Лу с его планетой евреи погубили? Да?
- Да! И скажу! Кругом жидо-большевистский заговор!
- Да брось ты, Абрамыч, ваньку валять! - добродушно сказал Иван Васильевич, с сожалением наблюдая, как едят его мороженое:
- Тут же все свои! И все прекрасно знают, что за любым сионистским заговором стоит твоя несравненная жена Сара! Ты про Дело, про Дело и про Слово тоже давай, Иосиф!
Тут подал голос Тухлый Лу:
- Он ему завидует! - и испражнился очередной порцией ядохимикатов, Завидно ему, что наш друг Моррисон самый честный и порядочный бизнесмен в Галактике!
- А куда он дел десять процентов? - не выдержал и проговорился м-р Хаггард.
А им этого только и надо! Все сразу заулыбались и начали друг друга поздравлять с успехом.
- Вот ты, братец, и раскололся! - сказал Чингисхан и стукнул посохом о каменный пол:
- Вот что тебя, оказывается, больше всего волнует! В чужой карман любишь заглядывать? На чужое добро заришься?!
Эстафету перекрестного допроса подхватил Мао/Пол-Пот:
- А может он бедным крестьянам помогает?! Может, у него о простых людях душа болит?!
- Да он лучше их в землю закопает и сгноит, чем бедным раздаст! - м-р Хаггард был непреклонен в своей правоте.
Тут Хаим Абрамович тихо так, как будто про себя, сказал:
- И ничего вы, любезный, не узнаете, а если и узнаете, то неправильные выводы сделаете. Как говорят у нас на Малой Арнаутской: "О зухен вэй, м-р Хаггард!" - и подал знак Гитлеру, а тот грянул во все меха "Раскинулось море широко".
И все запели, кто во что горазд.
Иван Васильевич фальшиво загорланил "Степь да степь кругом".
Чингисхан пустился вприсядку и загундосил "Москау, Москау, забросаем бомбами!"
Сталин на мотив "Сулико" затянул "Смело, товарищи, в ногу!".
Мао дуэтом с Пол-Потом загорланили "Хорст Вессель".
Тухлый Лу ничего не запел (на его планете не имели ни малейшего понятия о музыке), но из солидарности начал с шумом пить свои испражнения из тазика.
А Хаим Абрамович тихо так, по-партийному запел "Интернационал".
И вот в этот жуткий момент из темноты за спинами орущих злодеев появился м-р Пэтрофф.
М-р Хаггард мысленно потянул к нему руки и жалобно застонал:
- Помогите, ради Бога!
М-р Пэтрофф, недолго мешкая, взял за шиворот Мао вместе с Пол-Потом и дал им хорошего пинка, от которого они улетели пушечным ядром в дальний угол. Оттуда раздался жуткий треск, и вспыхнуло пламя.
Потом он проделал то же самое с Гитлером и Сталиным.
Услыхав, что гармонь больше не играет, Чингисхан и Тухлый Лу бочком-бочком уползли прочь, не дожидаясь, пока их настигнет рука Москвы.
Бедный Иван Васильевич растерялся и, не зная куда бежать, присел, вжав голову в плечи.
М-р Пэтрофф укоризненно покачал головой и сказал:
- Нехорошо, Иван Васильевич! В дурную компанию вы попали!
На что царь Иван начал истово креститься и клясться, что больше не будет.
Тут м-р Пэтрофф подошел к костру и, поставив ногу на спину упавшего на колени Хаима Абрамовича, обратился к м-ру Хаггарду:
- Что же вы так дали себя обмануть, м-р Хаггард? А если б я не поспел вовремя, что бы они с вами сделали?
Спазмы в горле м-ра Хаггарда не позволили ему ничего ответить. Лишь запоздалые слезы хлынули из его глаз. Тут подал голос Хаим Абрамович:
- Зря вы беспокоитесь, разлюбимый товарищ Петров! Я бы не позволил ничего плохого сделать нашему другу и верному торговому партнеру м-ру Хаггарду! Я знал, что вы скоро придете и разоблачите эту свору подлых предателей и убийц!
- Так я тебе и поверил! - усмехнулся м-р Пэтрофф и убрал ногу со спины Хаима Абрамовича.
Потом он этой же ногой, как будто сбивая прилипшую грязь, мыском постучал по тощему заду склонившегося:
- Ну-ка! Вечный Жид! Быстро освободи м-ра Хаггарда! - и пошел к выходу.
Однако перед тем как скрыться в темноте, обернулся и сказал:
- Вы, м-р Хаггард, впредь будьте осторожнее с этими! А то мы можем и не поспеть вовремя!
Как только м-р Пэтрофф удалился, Хаим Абрамович быстро вскочил и, радостно потерев руки, засуетился:
- Сейчас мы вас освободим, дорогой и любимый м-р Хаггард! - Быстрым движением он развязал веревку, на которой был подвешен бедняга.
М-р Хаггард почувствовал, что падает прямо на горящие угли и от страха тут же проснулся...
...Один мой очень хороший друг, которому я регулярно читаю только что написанные главы моего романа, по-доброму посоветовал мне изъять сон м-ра Хаггарда.
Мотивировал он это тем, что меня могут неправильно понять.
Я долго думал о его словах и все-таки решил оставить сон м-ра Хаггарда. И ничего не менять.
Во-первых, это все-таки сон м-ра Хаггарда, а не мой. Да мало ли что кому приснится?! Особенно такой Акуле Империализма, как м-р Хаггард. Я же ни коим образом не хотел обидеть ни одного еврея за то, что он еврей. Я людей люблю и готов уважать. (Моя первая учительница, мучавшаяся со мной с первого по седьмой класс, была еврейка.
Мой лучший друг детства был евреем.
Теперешний мой самый верный друг и компаньон (товарищ) по работе тоже еврей.
Так что это не просто слова, что я люблю и уважаю евреев.)
Во-вторых, ни для кого не секрет, что существует международный сионистский заговор (не еврейский, как хотели б величать его сионисты!). И этот заговор осужден в первую очередь самими евреями.
Также в свое оправдание я могу привести один текст, написанный мной в мае 1987 года (его читали некоторые товарищи, которые могут это подтвердить).
Это некоторые мои мысли о национальном вопросе.
Сейчас, в декабре 1988, этот вопрос стал, к сожалению, слишком актуальным для нашей страны, и так как я написал свои соображения за год до известных событий на Кавказе и в Прибалтике, то он может продемонстрировать, что мной двигали отнюдь не конъюнктурные соображения, а вполне законная тревога за нашу многонациональную Родину.
(В 1987г. произошли события в Казахстане, но эту вспышку нельзя рассматривать как серьезный факт национального кризиса, а лишь только как предвестник оного.)
На сегодня некоторые положения моих соображений немного устарели и потеряли актуальность, а некоторые слишком мягки и поверхностны, так как я не мог, естественно, предвидеть, чем обернутся для нас извращения в национальной политике, проводимые в Советской стране.
Но я привожу этот текст без изменений, так как считаю его определенном роде документом.
Итак, текст, написанный мной в мае 1987 года.
...Кстати, о национальном вопросе.
Этот вопрос не совсем так прост, как кажется.
Это у Гитлера он был прост: этот - человек, а этот - недочеловек с соответствующим к ним отношением.
Все намного сложнее и трагичнее.
Нет плохих наций, а есть нации, у которых есть нерешенные вопросы.
Эти вопросы могли быть заданы много веков назад, а их решения и сейчас нет.
Тем более что существует так называемая национальная гордость и те пережитки, очевидные для любого мало-мальски грамотного человека, которые давно пора уже изжить, так нет, не трожь их, это мое родное, национальное!
Гордость, видите ли, не позволяет, а ведь гордость бывает и ложной.
И чем меньше нация, тем больше в ней сопротивления, тем она консервативней.
Правда, это уменьшение возможно до некоего предела, ниже которого уже не нация, а народность быстро ассимилирует с более могучим соседом, и лишь одна надежда, что сосед находится на более высокой ступени культуры, тогда это не так страшно.