Страница:
– Они плохо работают. У вас плохие рабочие. Да, они любят побездельничать и непрочь нагадить, если вы отвернётесь.
Краус начинал раздражаться. Грубый и иронический тон, которым Тайлсон вёл разговор, всегда сердил его. И манеры Тайлсона – тоже. Напрасно он сейчас бросил линейку. Линейки портятся от небрежного обращения, могут быть ошибки в расчётах. До чего же они умеют быть отвратительными, эти новые соотечественники! Но что поделаешь! Хочет Краус или не хочет, но для него мистер Тайлсон представляет вполне ощутимо авторитет западного континента. Только там сейчас деньги и сила, сила и деньги! Поэтому нужно уметь сдерживаться и уметь объяснять:
– Наша задача – обойтись без людей, если хотите.
– Как?
– Очень просто. Пожалуйста. Наполеон говорил: «Gros batallions ont toujours raison!»
Краус старательно выговорил известное французское изречение. Но мистер Тайлсон знает только свой родной язык.
– А что это значит?
– Это значит, что победа решается численным превосходством, мистер Тайлсон.
– Но вас никак нельзя понять, дорогой мой! Вы противоречите сами себе…
– Ничуть! Что такое армия? Пожалуйста: в наше время не нужна сила мускулов людей. Сила – в оружии! Людей – долой!
– Вот вы и заврались! Машины сами не ходят. Мы когда-то верили Фуллеру с его теорией машинизированюй войны без людей. Гитлер добавил свой блицкриг. Правда, у него сначала вышло хорошо с Польшей и Францией, но потом русские доказали вам на вашей шкуре, что без людей не обойдёшься! Поймал я вас?
– Нет, вы меня не ловите, и я не попадусь, мистер Тайлсон! Сила в наших руках. Не ничтожная сила людей, а сила послушной нам энергии. И мы можем увеличить нашу силу. Пожалуйста! Если до сих пор мы могли действовать не наверняка, то теперь, увеличив массу исходного вещества для нашего «М», мы, сидя здесь, будем выводить из строя, и навсегда, любое количество людей. Да!
– Чорт вас возьми, вы совершенно сбили меня с толку! Вы сейчас говорите как офицер или как инженер?
– Как тот и другой одновременно, мой дорогой мистер Тайлсон! Как тот и другой! – торжествовал господин Краус.
– Как тот и другой… – эхом отозвался из глубины комнаты скрипучий голос профессора Хаггера.
Краус и Тайлсон быстро встали и обернулись. Хаггер вошёл беззвучно и, очевидно, слышал разговор.
– Вы оба мне нужны, господа. И – пригласите работников вашего отдела, господин Тайлсон, – сказал Хаггер.
– Этот пункт запишите…
Искажая чуждый ему язык, Хаггер произносил названия больших, густо населённых городов, расположенных на громадной территории.
– И этот тоже запишите… – и опять название крупного населённого пункта, жизненного и промышленного центра одной из областей Советского Союза.
Краус и Тайлсон записали десять названий городов.
– Господам Краусу и Тайлсону поручается подготовить расчёты для обработки с помощью нашего «М» указанных мной пунктов в следующие дни сентября… – Хаггер назвал числа.
– Вы, господа, поможете им! – обратился он к остальным.
– Есть предположение, что в эти дни будет произведён опыт использования нашего «М» в больших масштабах, – продолжал Хаггер. – Мистер Макнилл и я считаем, что, увеличив до доступных нам сейчас технических пределов мощность нашего «М», мы добьёмся полноты поражающего действия, и его безусловной надёжности. Да, введя в действие большее количество «М», мы получим и его лучшее качество. И Хаггер кивнул головой Краусу.
– Вам понятно, господа, что мы готовимся перейти из области подготовки в область реального применения? Мы должны ожидать больших событий, – сказал молчавший до сих пор Томас Макнилл, хозяин замка на Рейне.
Краус не мог скрыть своего восторга. Он судорожно потирал руки, потрескивая тонкими, бледными пальцами, и старался заглянуть в бесстрастное лицо Хаггера. Мистер Тайлсон хлопнул широкой ладонью Крауса по плечу:
– Ну что, доволен, приятель? Теперь мы поведём с ними игру по-нашему. Мы забьём им такие мячи, что у них развалятся все ворота! А после хорошей работы мистер Макнилл даст нам заслуженный отпуск, и мы с вами съездим туда на прогулку – посмотреть на новый порядок. Для нас будут открыты все границы!
Макнилл и Хаггер не мешали проявлениям радости среди своих работников.
Властители родины Хаггера всегда искали решения международных вопросов с помощью грубой силы. Силой закреплялись на захваченных территориях, пытались силой стирать самые признаки национальности у покорённых племён. В дальнейшем, когда на помощь пришла послушная им наука, правящие классы центрального европейского государства стали запасаться самыми большими пушками, самой толстой бронёй, громадными количествами оружия, взрывчатых веществ, машин, моторов. Все страшные орудия уничтожения внезапно обрушивались на головы тех народов-соседей, вторжение в жизнь которых представлялось выгодным.
А послушные слуги капитализма, прикрываясь именем науки, создавали фабрики лжи и бредовых идей под названием научных институтов и учебных заведений. Вместе с культом материальной силы правящие классы изобретали теории расового превосходства и расовой неполноценности, исторического, якобы, назначения одних народов служить рабами для других. Так германская буржуазия предала свой народ и на время превратила Германию в зловещий форпост хищного империализма.
Но давали ли эти большие количества оружия и материалов ожидаемое от них качество действия? Приносил ли культ силы и захвата успех своим проповедникам?
Строгая и мудрая наставница человечества – история – не раз и не два давала уроки хозяевам родины профессора Хаггера. Не раз и не два указывала им история на причины катастрофического провала грандиозных по своим размерам планов, порочных по своему содержанию, порочных по своему качеству. Но не мог Хаггер уйти со старой дороги. И не он один!..
Бессмысленную мечту о господстве над миром методами массового убийства, насилия и уничтожения унаследовал от последнего хозяина Хаггера – Гитлера – мистер Томас Макнилл, просвещённый гражданин западного континента, выразитель воли и чаяний тайного концерна заокеанских и островных империалистов.
Хозяин замка на Рейне был совершенно согласен с профессором Хаггером – все расчёты говорили в пользу действия!
Работа по изучению топографии Луны была вполне закончена. Созданная на подземном заводе подробнейшая карта лунной поверхности позволяла избирать все нужные плоскости отражения потока «М» на Землю в любой момент прохождения Луны над восточным полушарием. Взаимное движение Луны и Земли не было помехой. Подобно телескопу в астрономической лаборатории, «небесная пушка» оставалась неподвижной по отношению к этим двум движениям. Такое устройство давало возможность длительно посылать смертоносный «М» в любой пункт Востока.
Одно оставалось неясным и неразрешённым: непонятный отказ «М», иногда и без порядка последовательности, проявить своё смертоносное действие. В чём причина? Почему во время последних опытов в начале августа в первую ночь на степном озере «М» оказался бессильным, а во вторую ночь действовал?
– Я считаю, – говорил Хаггер, – что большое увеличение мощности «М», недоступное нам в лабораторных условиях, устранит все неудобства. Во-первых, все препятствия будут преодолены потоком энергии, если он будет иметь мощность в пятьдесят-шестьдесят раз большую. Во-вторых, по расчёту он будет безусловно действителен даже для более крупных животных, чем человек.
– Я проверил расчёты Крауса, – сказал Макнилл. – Он дал очень убедительные доказательства подсчётам числа красных кровяных шариков у крысы, человека и быка.
– Мы получим диаметр снопа почти в тринадцати километров. Это даст площадь поражения в сто тридцать квадратных километров, – продолжал Хаггер.
– Только одно неясно, это – постоянство действия!
– У каждого офицера и у каждого учёного для обеспечения успеха должна быть возможность манёвра, – возразил Хаггер. – Даже если окажется, что в одном из избранных пунктов «М» не проявит себя должным образом, у нас есть большой выбор пунктов в пределах одной ночи!
После смерти Форрингтона Макнилл счёл нужным использовать особые каналы для побуждения мистера Смайльби.
Была получена подпись, – не так уж важно чья, но для мистера Смайльби эта подпись имела значение приказа.
Прочтя полученное распоряжение, Смайльби по своей привычке длинно присвистнул и немедленно пригласил к себе Андрея Ивановича Щербиненко.
– Прочтите!
Смайльби ждал, засунув руки в карманы. Потом он взял у Щербиненко бумагу с грифом «особо секретное» и спрятал в сейф.
– Ну, что?
– Это похоже на подготовку к конфликту? – ответил Щербиненко вопросом.
– Это очень серьёзное дело. А вы не допустили ошибки, выбрав для поездки Заклинкина? – спросил Смайльби.
– Другого не было, – уклончиво ответил Щербиненко. – Теперь, когда мы предупреждены и представляем себе яснее смысл поручения мистера Макнилла, мы сможем обработать данные Заклинкина и не попадём впросак. Но я понимаю, что мне предстоят и более серьёзные дела…
Щербиненко не закончил своей мысли.
– На вас возложена большая ответственность, – напыщенно заявил Смайльби.
– Здесь это очень тяжёлая задача, – возразил Щербиненко.
– Вы слишком часто жалуетесь.
– Здесь трудно работать…
– Вы никогда не имели отказа в деньгах! – грубо оборвал Смайльби своего подчинённого. – Какого чорта вам здесь нехватает? Чего вы боитесь? Вы же видите, что предстоят крупные события. Вы понимаете, что нас предупреждают? Собирайте в кулак своих людей! Когда вернётся Заклинкин?
– С того дня, когда здесь ввели смертную казнь для тех, кого они называют шпионами и диверсантами, работа стала ещё трудней…
– У вас плохо с нервами, и это меня удивляет, – перебил Щербиненко Смайльби. – Слушайте меня. Коммунисты ничего не смогут сделать с нами, – наоборот, скоро мы покончим с ними. Здесь мы будем хозяйничать… Вы мне не ответили, когда вернётся Заклинкин?..
Глава вторая
Когда Заклинкин, нетерпеливо ожидаемый агент разведывательной службы, дал знать о своём возвращении, его встреча с обладателем незаметного поношенного коверкотового костюма и затасканного портфеля состоялась без всяких промедлений.
Прекрасная память Заклинкина обеспечила стройное изложение всего слышанного и виденного им. Щербиненко выслушал подробный доклад и сделал все нужные заметки, пользуясь абсолютно надёжным шифром личной стенографии.
Из понятного самолюбия Заклинкин умолчал об «излишних» подробностях своего путешествия, к числу которых он отнёс забытые в доме сельского кузнеца вещи, агашину пощёчину и аттестацию, полученную от лебяженского председателя колхоза.
Однако довольно скоро дешёвая толина дипломатия потерпела крах. Скупой на похвалы Щербиненко весьма одобрил все действия своего ученика:
– Очень хорошо! Даже отлично! Вами будут довольны. И особенно ценно то, что вы, наконец, завязали интересное знакомство. У вас есть непосредственная связь с Институтом Энергии. Отправляйтесь туда завтра же и передайте привет от сына и племянника директору Института. Вы, конечно, запаслись словесным поручением от ваших новых знакомых?
Лицо у Заклинкина вытянулось:
– Андрей Иванович, я, право же, не смогу…
– То есть как? Это ещё почему? Чем вы недовольны? – В голосе Щербиненко звучали весьма неприятные нотки.
– Андрей Иванович! Честью клянусь! Ведь вы же меня знаете. Я совершенно не понимаю, что во мне нашёл этот проклятый председатель колхоза!..
И Толя был вынужден передать характеристику, выданную ему Павлом Кизеровым, лебяженским «командиром полка».
– И вот, ей-богу, Андрей Иванович, вы же теперь сами видите, если вы заставите меня сунуться в Институт Энергии, я смогу провалиться. Ведь вы же этого не хотите.
Обычно безразличное лицо Щербиненко приобрело грозное выражение. Он взял Заклинкина за плечи, притянул к себе и в упор процедил:
– А ну, болван, хвастун, вы наделали глупостей, и вы ещё смеете что-то скрывать! Ну!!! Выкладывай всё! Это в твоих интересах!
Как ни извивался Заклинкин, как ни старался доказать безупречность своей «работы», ему пришлось признаться в рассеянности, из-за которой он забыл в доме колхозного кузнеца ружьё и плавательный костюм. Будучи совершенно деморализован грозным видом своего хозяина, Толя рассказал и о пощёчине, полученной от Агаши, представляя этот эпизод как пример «дикости» колхозников. Рассказал о посланном на имя жены Николая подложном письме. Не раз толина «исповедь» прерывалась окриками и бранью Щербиненко, но до причин толиного провала Щербиненко добраться не мог. Матёрый шпион убедился, наконец, что его подручный передал ему факты во всех мельчайших подробностях.
Немного подумав, Щербиненко так резюмировал своё мнение:
– То, что вы поспешили удрать, – правильно!
Эти слова повергли Заклинкина в ужас. Толя всё время убеждал себя, что у него «разыгрались нервы» и что не так уж решителен был смысл речи Кизерова. Теперь же тяжкие переживания ночи в Лебяжьем воскресли с новой силой.
И Заклинкин со слезами ловил Щербиненко за руки, просил о спасении, умолял о «перемене кожи».
Свидание закончилось тем, что Толя всё же получил кругленькую сумму, а о его возможном «исчезновении» Щербиненко сказал:
– Подумаю. Я вас не оставлю. Мы очень скоро увидимся…
Когда Толя покинул с должными предосторожностями место свидания, его не радовала, как это бывало когда-то, крупная сумма в кармане. Ужас висел на нём пудовыми гирями и давил к земле. Собственные ноги плохо слушались его. В каждом прохожем Заклинкин видел врага. Заметив милиционера, он едва удержался от желания бежать без оглядки…
Заклинкин с трудом заставил себя вернуться домой. Только после изрядной порции водки он забылся тяжёлым сном.
Профессор Хаггер сказал Макниллу:
– Это ваша неудача! У них в руках есть нить, и они будут её крепко держать.
– Пройдёт много времени, пока они будут обсуждать и стараться понять. И вооружены ли они для этого достаточными знаниями? – возразил Томас Макнилл.
– Дорогой мистер Макнилл, – ответил ему Хаггер, – не в первый раз я замечаю, что вы недооцениваете способности этих людей и их организованность. Да, было время, когда их этот, как его называют?.. – поп от служил бы молебен на озере об изгнании злого духа, – и только. Так могло быть в прошлом. Но теперь! О, нет! Допустите, что на озере находился простой мужик. Странный случай сразу попал бы в газету. Они очень любят писать в газеты. Да! И получается широкая огласка. Вам сообщили, что там оказался родственник директора их Энергетического Института. Я повторяю, не это имеет значение. Кто бы ни пострадал – всё равно, является обследователь! Я допускаю невежество первого обследователя. Но он всё же дал бы отчёт о действии нашего «М». Что дальше? Поднялся бы шум! И на место происшествия очень скоро приехала бы комиссия из учёных, – они умеют организовывать комиссии… О, мистер Макнилл, вы не знаете их, вы не жили рядом с ними и вы не воевали с ними!
Томас Макнилл рассмеялся:
– Вы очень впечатлительны, господин Хаггер. Я от даю себе отчёт в своих действиях. Но меня интересует, – почему вы, человек, который жил рядом с русскими и воевал с русскими, который всё о них знает, почему вы не сделали ни малейшей попытки удержать меня, когда я решил перенести опыты на их территорию? Почему вы молчали тогда? Если бы я был недоброжелательно настроен к вам, ваше поведение я мог бы определить весьма нехорошо!
– Я понимаю, – отвечал Хаггер, – я понимаю… И я знаю, я всё знаю, я стар, я много жил и много думал. Я ничего не делаю зря. И я вижу вперёд. Вижу… Я хотел, чтобы вы сожгли свои корабли, так как иногда я боюсь вас и ваших соотечественников. У вас нет опыта. Вы оптимисты. Вы способны играть с ними и думать, что можете обыграть их. Вы способны пугать коммунистов и полагать, что вы их испугаете! Вы не понимаете, с кем вы играете и кого вы хотите испугать!
Макнилл с удивлением смотрел на своего собеседника. С искажённым от ярости лицом Отто Хаггер шипел, приподнявшись в кресле:
– И вы должны теперь выслушать меня! И молчать? Потому что вы многого не знаете! Вы ещё не заплатили за это знание! Но вы должны понять, наконец! И действовать!!! Их нужно убивать, убивать, убивать! Их нужно убить всех до единого! А потом нужно искать, не остался ли кто-нибудь из них в живых, и если остался, то найти и его, найти и раздавить. Но и тогда нельзя отдыхать, – нужно тщательно следить, не встанет ли кто-нибудь из них, из мёртвых!..
Томас Макнилл внимательно слушал Хаггера, а тот продолжал:
– Вы хотите шутить с ними… Вы готовы ещё выжидать… Несмотря на сделанные вами распоряжения, до последней минуты у меня нет уверенности, что мы начнём… Выжидать? Чего? О нет, верьте мне, всё было правильно до сих пор. Правильно, дорогой и искренне уважаемый мной мистер Макнилл!..
Профессор Отто Юлиус Хаггер, бывший тайный советник во времена третьего райха, ныне полноправный гражданин заокеанской империи, продолжал говорить, обретая спокойствие, приличествующее его высоким званиям:
– Я не имел возражений против начала опытов на враждебной территории. Нужно иметь мужество сделать первый шаг. И я очень хотел, чтобы вы испытали наш «М» на коммунистической территории. Но довольно! Я буду возражать против дальнейших опытов. Такие опыты им помогут, и их учёные ещё легче сделают выводы. Мы должны действовать быстро. Войну нужно качать в этом году. Согласны ли вы со мной?
Томас Макнилл крепко пожал руку своему сотруднику:
– Я очень внимательно слушал вас, мой дорогой профессор. Я привык к вашему хладнокровию. Волнение может быть вредно в вашем возрасте. Прошу вас беречь себя. Вы можете быть уверены, что хотя я и не так экспансивен, как вы, но это ровно ничего не означает. Мы призваны для установления нашего господства над миром. Хорошая война будет для нас настоящим праздником, и, мы убьём множество людей. Не стоит возвращаться к этому. Но, когда я слушал вас, мне пришла в голову одна интересная мысль.
– Какая же? – спросил Хаггер.
– Совершенно простая и деловая. А не ударить ли нам их немедля, сейчас же, до наступления первой декады сентября?
– Я не понимаю вас.
– Это просто. Не раздавить ли нам между делом их Энергетический Институт? Для приличия можно сделать заманчивое предложение кому-нибудь из их учёных, а затем – хорошая портативная атомная бомба длительного действия! Они получат вместо своего института хороший очаг атомного распада. А?
– О, какая замечательная мысль, дорогой мистер Макнилл! – воскликнул Хаггер.
– И, кроме того, подобное событие само по себе осложнит международную обстановку и может вызвать конфликт. Что вы на это скажете, дорогой профессор?
– Я могу сказать только одно, мистер Макнилл, – вы обладаете воистину государственным умом! – с глубоким убеждением ответил Хаггер. – Теперь я вижу, что вы очень хорошо всё понимаете, и я прошу вас извинить мою горячность.
Но Томас Макнилл ещё не был вполне удовлетворён. Он продолжал, глядя на Хаггера с насмешливой улыбкой:
– Могу сообщить вам также, что некоторые предварительные шаги для выяснения возможности удара по их Энергетическому Институту, деятельность которого вас так беспокоит, я уже сделал несколько ранее.
На этот раз Хаггеру оставалось сказать только одно:
– Я преклоняюсь перед вашей проницательностью и дальновидностью, мистер Макнилл.
– Но должен признаться, что я принял в этом на правлении окончательное решение именно сейчас, слушая вас! – этой великодушной подачкой Макнилл закончил свой разговор с Хаггером по поводу сведений, собранных Заклинкиным во время его путешествия в Н-ск.
Поднятая крышка этого чемодана обнаружила бы гладкую никелированную доску, прикрывавшую содержимое, доверху наполнявшее чемодан. В правом углу доски находилось углубление, а в нём часовой циферблат. Большая стрелка указывала XII и была неподвижна – часы не шли. Маленькой стрелки и стекла на циферблате не было.
Гость торопился и через полчаса после своего прибытия устроил совещание с мистером Смайльби и инженером Щербиненко. Совещание было совершенно секретным.
В его отсутствие происходила сдача проекта. Работа была выполнена тем отделом проектной организации, где трудился и Толя, и предназначалась она для строительства хотя и весьма скромного, но очень нужного подсобного предприятия строительных деталей одного из заводов. Строители сильно «нажимали» на проектировщиков. Начальник отдела, человек в высшей степени занятой и несколько рассеянный, стремился выполнить задание досрочно и принял от Толи составленные им расчёты механической части и план размещения оборудования «на веру», без должной проверки.
При рассмотрении проекта вышел скандал. В толином «творчестве» экспертиза обнаружила грубейшие ошибки. Оборудование для обработки дверных и оконных рам не обеспечивало проектной мощности. Требовались дополнительные станки, а для них не было места. В силу этого ломалась и строительная часть проекта.
Досталось всем крепко. Начальник отдела капитального строительства министерства, человек крупного роста и сильного характера, с головой, преждевременно поседевшей, но очень свежей, обрушил на головы проектировщиков свойственные ему и подобающие такому случаю крепкие словечки.
– Напороли? Переделывать будете? А срок? Срок, я вас спрашиваю? Бездельники! Тратите государственную копеечку! И на чём нарезались? На пустяке! Курятник, можно сказать! Объект!
Робкая попытка главного инженера проекта, ответственного за работу в целом, хоть как-нибудь оправдаться только усилила справедливый гнев:
– Знаю я вас! Сами вы работаете, как вол, а других не умеете заставить! У вас там кошечек воспитывают!
Деловой человек обладал цепкой памятью на факты и на лица:
– Кто напорол? Заклинкин? Знаю его! Бездельник! А где он сейчас обретается? Он почему не пришёл? Отдыхает? Гуляет?!! Смотрите, сами лечитесь, а то я до вас доберусь! Всё! Ступайте!
Смущённая группа проектировщиков уже в коридоре министерства, в бурном обмене мнений, приготовила Толе «тёплую» встречу. «Халтурщик» у многих был, как бельмо на глазу.
Заклинкина ждал выговор, строгий и с предупреждением. Многие из товарищей ему не подали руки. Тот из них, кого Толя считал «приятелем», на развязное заклинкинское приветствие ответил:
– Не навязывайся, проходи, проходи! Тоже, называется, товарищ… Нас всех подвёл…
Заклинкина перевели в другой отдел, к жёсткому и требовательному руководителю. Попробовал он подать заявление об освобождении от работы, но в отделе кадров с ним серьёзно поговорили:
– Какие же у вас основания для ухода с работы? Государство вам дало образование. На народные деньги вас воспитало, вы получили диплом инженера. На что же вам жаловаться? Вас могли бы за вашу плохую работу просто уволить. Вам же дают возможность исправиться. Загладите проступок хорошей работой, – тогда и выговор снимут!..
Краус начинал раздражаться. Грубый и иронический тон, которым Тайлсон вёл разговор, всегда сердил его. И манеры Тайлсона – тоже. Напрасно он сейчас бросил линейку. Линейки портятся от небрежного обращения, могут быть ошибки в расчётах. До чего же они умеют быть отвратительными, эти новые соотечественники! Но что поделаешь! Хочет Краус или не хочет, но для него мистер Тайлсон представляет вполне ощутимо авторитет западного континента. Только там сейчас деньги и сила, сила и деньги! Поэтому нужно уметь сдерживаться и уметь объяснять:
– Наша задача – обойтись без людей, если хотите.
– Как?
– Очень просто. Пожалуйста. Наполеон говорил: «Gros batallions ont toujours raison!»
Краус старательно выговорил известное французское изречение. Но мистер Тайлсон знает только свой родной язык.
– А что это значит?
– Это значит, что победа решается численным превосходством, мистер Тайлсон.
– Но вас никак нельзя понять, дорогой мой! Вы противоречите сами себе…
– Ничуть! Что такое армия? Пожалуйста: в наше время не нужна сила мускулов людей. Сила – в оружии! Людей – долой!
– Вот вы и заврались! Машины сами не ходят. Мы когда-то верили Фуллеру с его теорией машинизированюй войны без людей. Гитлер добавил свой блицкриг. Правда, у него сначала вышло хорошо с Польшей и Францией, но потом русские доказали вам на вашей шкуре, что без людей не обойдёшься! Поймал я вас?
– Нет, вы меня не ловите, и я не попадусь, мистер Тайлсон! Сила в наших руках. Не ничтожная сила людей, а сила послушной нам энергии. И мы можем увеличить нашу силу. Пожалуйста! Если до сих пор мы могли действовать не наверняка, то теперь, увеличив массу исходного вещества для нашего «М», мы, сидя здесь, будем выводить из строя, и навсегда, любое количество людей. Да!
– Чорт вас возьми, вы совершенно сбили меня с толку! Вы сейчас говорите как офицер или как инженер?
– Как тот и другой одновременно, мой дорогой мистер Тайлсон! Как тот и другой! – торжествовал господин Краус.
– Как тот и другой… – эхом отозвался из глубины комнаты скрипучий голос профессора Хаггера.
Краус и Тайлсон быстро встали и обернулись. Хаггер вошёл беззвучно и, очевидно, слышал разговор.
– Вы оба мне нужны, господа. И – пригласите работников вашего отдела, господин Тайлсон, – сказал Хаггер.
3
Томас Макнилл молча слушал, а Хаггер говорил, касаясь длинной, тонкой указкой карты крупного масштаба, занимавшей часть стены. На карте была изображена Восточная Европа, от Одера до Уральского хребта.– Этот пункт запишите…
Искажая чуждый ему язык, Хаггер произносил названия больших, густо населённых городов, расположенных на громадной территории.
– И этот тоже запишите… – и опять название крупного населённого пункта, жизненного и промышленного центра одной из областей Советского Союза.
Краус и Тайлсон записали десять названий городов.
– Господам Краусу и Тайлсону поручается подготовить расчёты для обработки с помощью нашего «М» указанных мной пунктов в следующие дни сентября… – Хаггер назвал числа.
– Вы, господа, поможете им! – обратился он к остальным.
– Есть предположение, что в эти дни будет произведён опыт использования нашего «М» в больших масштабах, – продолжал Хаггер. – Мистер Макнилл и я считаем, что, увеличив до доступных нам сейчас технических пределов мощность нашего «М», мы добьёмся полноты поражающего действия, и его безусловной надёжности. Да, введя в действие большее количество «М», мы получим и его лучшее качество. И Хаггер кивнул головой Краусу.
– Вам понятно, господа, что мы готовимся перейти из области подготовки в область реального применения? Мы должны ожидать больших событий, – сказал молчавший до сих пор Томас Макнилл, хозяин замка на Рейне.
Краус не мог скрыть своего восторга. Он судорожно потирал руки, потрескивая тонкими, бледными пальцами, и старался заглянуть в бесстрастное лицо Хаггера. Мистер Тайлсон хлопнул широкой ладонью Крауса по плечу:
– Ну что, доволен, приятель? Теперь мы поведём с ними игру по-нашему. Мы забьём им такие мячи, что у них развалятся все ворота! А после хорошей работы мистер Макнилл даст нам заслуженный отпуск, и мы с вами съездим туда на прогулку – посмотреть на новый порядок. Для нас будут открыты все границы!
Макнилл и Хаггер не мешали проявлениям радости среди своих работников.
4
Да, в замке на Рейне есть перемены! После убийства старого Форрингтона отчётливее, яснее стали узы, связывающие представителей двух разных исторических традиций – гражданина западного континента Томаса Макнилла и последыша германской империи и кровавого третьего райха – Отто Хаггера.Властители родины Хаггера всегда искали решения международных вопросов с помощью грубой силы. Силой закреплялись на захваченных территориях, пытались силой стирать самые признаки национальности у покорённых племён. В дальнейшем, когда на помощь пришла послушная им наука, правящие классы центрального европейского государства стали запасаться самыми большими пушками, самой толстой бронёй, громадными количествами оружия, взрывчатых веществ, машин, моторов. Все страшные орудия уничтожения внезапно обрушивались на головы тех народов-соседей, вторжение в жизнь которых представлялось выгодным.
А послушные слуги капитализма, прикрываясь именем науки, создавали фабрики лжи и бредовых идей под названием научных институтов и учебных заведений. Вместе с культом материальной силы правящие классы изобретали теории расового превосходства и расовой неполноценности, исторического, якобы, назначения одних народов служить рабами для других. Так германская буржуазия предала свой народ и на время превратила Германию в зловещий форпост хищного империализма.
Но давали ли эти большие количества оружия и материалов ожидаемое от них качество действия? Приносил ли культ силы и захвата успех своим проповедникам?
Строгая и мудрая наставница человечества – история – не раз и не два давала уроки хозяевам родины профессора Хаггера. Не раз и не два указывала им история на причины катастрофического провала грандиозных по своим размерам планов, порочных по своему содержанию, порочных по своему качеству. Но не мог Хаггер уйти со старой дороги. И не он один!..
Бессмысленную мечту о господстве над миром методами массового убийства, насилия и уничтожения унаследовал от последнего хозяина Хаггера – Гитлера – мистер Томас Макнилл, просвещённый гражданин западного континента, выразитель воли и чаяний тайного концерна заокеанских и островных империалистов.
Хозяин замка на Рейне был совершенно согласен с профессором Хаггером – все расчёты говорили в пользу действия!
Работа по изучению топографии Луны была вполне закончена. Созданная на подземном заводе подробнейшая карта лунной поверхности позволяла избирать все нужные плоскости отражения потока «М» на Землю в любой момент прохождения Луны над восточным полушарием. Взаимное движение Луны и Земли не было помехой. Подобно телескопу в астрономической лаборатории, «небесная пушка» оставалась неподвижной по отношению к этим двум движениям. Такое устройство давало возможность длительно посылать смертоносный «М» в любой пункт Востока.
Одно оставалось неясным и неразрешённым: непонятный отказ «М», иногда и без порядка последовательности, проявить своё смертоносное действие. В чём причина? Почему во время последних опытов в начале августа в первую ночь на степном озере «М» оказался бессильным, а во вторую ночь действовал?
– Я считаю, – говорил Хаггер, – что большое увеличение мощности «М», недоступное нам в лабораторных условиях, устранит все неудобства. Во-первых, все препятствия будут преодолены потоком энергии, если он будет иметь мощность в пятьдесят-шестьдесят раз большую. Во-вторых, по расчёту он будет безусловно действителен даже для более крупных животных, чем человек.
– Я проверил расчёты Крауса, – сказал Макнилл. – Он дал очень убедительные доказательства подсчётам числа красных кровяных шариков у крысы, человека и быка.
– Мы получим диаметр снопа почти в тринадцати километров. Это даст площадь поражения в сто тридцать квадратных километров, – продолжал Хаггер.
– Только одно неясно, это – постоянство действия!
– У каждого офицера и у каждого учёного для обеспечения успеха должна быть возможность манёвра, – возразил Хаггер. – Даже если окажется, что в одном из избранных пунктов «М» не проявит себя должным образом, у нас есть большой выбор пунктов в пределах одной ночи!
5
Следует сказать, что переданная Лайдлом мистеру Смайльби просьба Томаса Макнилла о командировании в Н-ск наблюдателя носила вполне частный характер. Но хотя мистер Смайльби и не был посвящён в дела тайного концерна, ему слишком хорошо были известны деловые связи и влияние мистера Томаса Макнилла в тех кругах капиталистов заокеанской империи, где решается судьба каждого государственного деятеля и каждого правительственного служащего. Поэтому Смайльби был счастлив выполнить просьбу Макнилла. Это давало право рассчитывать на внимание крупного промышленника!После смерти Форрингтона Макнилл счёл нужным использовать особые каналы для побуждения мистера Смайльби.
Была получена подпись, – не так уж важно чья, но для мистера Смайльби эта подпись имела значение приказа.
Прочтя полученное распоряжение, Смайльби по своей привычке длинно присвистнул и немедленно пригласил к себе Андрея Ивановича Щербиненко.
– Прочтите!
Смайльби ждал, засунув руки в карманы. Потом он взял у Щербиненко бумагу с грифом «особо секретное» и спрятал в сейф.
– Ну, что?
– Это похоже на подготовку к конфликту? – ответил Щербиненко вопросом.
– Это очень серьёзное дело. А вы не допустили ошибки, выбрав для поездки Заклинкина? – спросил Смайльби.
– Другого не было, – уклончиво ответил Щербиненко. – Теперь, когда мы предупреждены и представляем себе яснее смысл поручения мистера Макнилла, мы сможем обработать данные Заклинкина и не попадём впросак. Но я понимаю, что мне предстоят и более серьёзные дела…
Щербиненко не закончил своей мысли.
– На вас возложена большая ответственность, – напыщенно заявил Смайльби.
– Здесь это очень тяжёлая задача, – возразил Щербиненко.
– Вы слишком часто жалуетесь.
– Здесь трудно работать…
– Вы никогда не имели отказа в деньгах! – грубо оборвал Смайльби своего подчинённого. – Какого чорта вам здесь нехватает? Чего вы боитесь? Вы же видите, что предстоят крупные события. Вы понимаете, что нас предупреждают? Собирайте в кулак своих людей! Когда вернётся Заклинкин?
– С того дня, когда здесь ввели смертную казнь для тех, кого они называют шпионами и диверсантами, работа стала ещё трудней…
– У вас плохо с нервами, и это меня удивляет, – перебил Щербиненко Смайльби. – Слушайте меня. Коммунисты ничего не смогут сделать с нами, – наоборот, скоро мы покончим с ними. Здесь мы будем хозяйничать… Вы мне не ответили, когда вернётся Заклинкин?..
Глава вторая
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
1
Щербиненко уже было известно об удачном начале работы Заклинкина из письма, полученного им из Лебяжьего.Когда Заклинкин, нетерпеливо ожидаемый агент разведывательной службы, дал знать о своём возвращении, его встреча с обладателем незаметного поношенного коверкотового костюма и затасканного портфеля состоялась без всяких промедлений.
Прекрасная память Заклинкина обеспечила стройное изложение всего слышанного и виденного им. Щербиненко выслушал подробный доклад и сделал все нужные заметки, пользуясь абсолютно надёжным шифром личной стенографии.
Из понятного самолюбия Заклинкин умолчал об «излишних» подробностях своего путешествия, к числу которых он отнёс забытые в доме сельского кузнеца вещи, агашину пощёчину и аттестацию, полученную от лебяженского председателя колхоза.
Однако довольно скоро дешёвая толина дипломатия потерпела крах. Скупой на похвалы Щербиненко весьма одобрил все действия своего ученика:
– Очень хорошо! Даже отлично! Вами будут довольны. И особенно ценно то, что вы, наконец, завязали интересное знакомство. У вас есть непосредственная связь с Институтом Энергии. Отправляйтесь туда завтра же и передайте привет от сына и племянника директору Института. Вы, конечно, запаслись словесным поручением от ваших новых знакомых?
Лицо у Заклинкина вытянулось:
– Андрей Иванович, я, право же, не смогу…
– То есть как? Это ещё почему? Чем вы недовольны? – В голосе Щербиненко звучали весьма неприятные нотки.
– Андрей Иванович! Честью клянусь! Ведь вы же меня знаете. Я совершенно не понимаю, что во мне нашёл этот проклятый председатель колхоза!..
И Толя был вынужден передать характеристику, выданную ему Павлом Кизеровым, лебяженским «командиром полка».
– И вот, ей-богу, Андрей Иванович, вы же теперь сами видите, если вы заставите меня сунуться в Институт Энергии, я смогу провалиться. Ведь вы же этого не хотите.
Обычно безразличное лицо Щербиненко приобрело грозное выражение. Он взял Заклинкина за плечи, притянул к себе и в упор процедил:
– А ну, болван, хвастун, вы наделали глупостей, и вы ещё смеете что-то скрывать! Ну!!! Выкладывай всё! Это в твоих интересах!
Как ни извивался Заклинкин, как ни старался доказать безупречность своей «работы», ему пришлось признаться в рассеянности, из-за которой он забыл в доме колхозного кузнеца ружьё и плавательный костюм. Будучи совершенно деморализован грозным видом своего хозяина, Толя рассказал и о пощёчине, полученной от Агаши, представляя этот эпизод как пример «дикости» колхозников. Рассказал о посланном на имя жены Николая подложном письме. Не раз толина «исповедь» прерывалась окриками и бранью Щербиненко, но до причин толиного провала Щербиненко добраться не мог. Матёрый шпион убедился, наконец, что его подручный передал ему факты во всех мельчайших подробностях.
Немного подумав, Щербиненко так резюмировал своё мнение:
– То, что вы поспешили удрать, – правильно!
Эти слова повергли Заклинкина в ужас. Толя всё время убеждал себя, что у него «разыгрались нервы» и что не так уж решителен был смысл речи Кизерова. Теперь же тяжкие переживания ночи в Лебяжьем воскресли с новой силой.
И Заклинкин со слезами ловил Щербиненко за руки, просил о спасении, умолял о «перемене кожи».
Свидание закончилось тем, что Толя всё же получил кругленькую сумму, а о его возможном «исчезновении» Щербиненко сказал:
– Подумаю. Я вас не оставлю. Мы очень скоро увидимся…
Когда Толя покинул с должными предосторожностями место свидания, его не радовала, как это бывало когда-то, крупная сумма в кармане. Ужас висел на нём пудовыми гирями и давил к земле. Собственные ноги плохо слушались его. В каждом прохожем Заклинкин видел врага. Заметив милиционера, он едва удержался от желания бежать без оглядки…
Заклинкин с трудом заставил себя вернуться домой. Только после изрядной порции водки он забылся тяжёлым сном.
2
Умело составленная Смайльби и Щербиненко сводка наблюдений Заклинкина ясно показала хозяевам замка на Рейне, что действие их лучей «Л» и «М» на далёком озере наблюдалось советскими специалистами из Энергетического Института, что это действие подвергнется тщательному анализу и что данному факту уже придаётся значение.Профессор Хаггер сказал Макниллу:
– Это ваша неудача! У них в руках есть нить, и они будут её крепко держать.
– Пройдёт много времени, пока они будут обсуждать и стараться понять. И вооружены ли они для этого достаточными знаниями? – возразил Томас Макнилл.
– Дорогой мистер Макнилл, – ответил ему Хаггер, – не в первый раз я замечаю, что вы недооцениваете способности этих людей и их организованность. Да, было время, когда их этот, как его называют?.. – поп от служил бы молебен на озере об изгнании злого духа, – и только. Так могло быть в прошлом. Но теперь! О, нет! Допустите, что на озере находился простой мужик. Странный случай сразу попал бы в газету. Они очень любят писать в газеты. Да! И получается широкая огласка. Вам сообщили, что там оказался родственник директора их Энергетического Института. Я повторяю, не это имеет значение. Кто бы ни пострадал – всё равно, является обследователь! Я допускаю невежество первого обследователя. Но он всё же дал бы отчёт о действии нашего «М». Что дальше? Поднялся бы шум! И на место происшествия очень скоро приехала бы комиссия из учёных, – они умеют организовывать комиссии… О, мистер Макнилл, вы не знаете их, вы не жили рядом с ними и вы не воевали с ними!
Томас Макнилл рассмеялся:
– Вы очень впечатлительны, господин Хаггер. Я от даю себе отчёт в своих действиях. Но меня интересует, – почему вы, человек, который жил рядом с русскими и воевал с русскими, который всё о них знает, почему вы не сделали ни малейшей попытки удержать меня, когда я решил перенести опыты на их территорию? Почему вы молчали тогда? Если бы я был недоброжелательно настроен к вам, ваше поведение я мог бы определить весьма нехорошо!
– Я понимаю, – отвечал Хаггер, – я понимаю… И я знаю, я всё знаю, я стар, я много жил и много думал. Я ничего не делаю зря. И я вижу вперёд. Вижу… Я хотел, чтобы вы сожгли свои корабли, так как иногда я боюсь вас и ваших соотечественников. У вас нет опыта. Вы оптимисты. Вы способны играть с ними и думать, что можете обыграть их. Вы способны пугать коммунистов и полагать, что вы их испугаете! Вы не понимаете, с кем вы играете и кого вы хотите испугать!
Макнилл с удивлением смотрел на своего собеседника. С искажённым от ярости лицом Отто Хаггер шипел, приподнявшись в кресле:
– И вы должны теперь выслушать меня! И молчать? Потому что вы многого не знаете! Вы ещё не заплатили за это знание! Но вы должны понять, наконец! И действовать!!! Их нужно убивать, убивать, убивать! Их нужно убить всех до единого! А потом нужно искать, не остался ли кто-нибудь из них в живых, и если остался, то найти и его, найти и раздавить. Но и тогда нельзя отдыхать, – нужно тщательно следить, не встанет ли кто-нибудь из них, из мёртвых!..
Томас Макнилл внимательно слушал Хаггера, а тот продолжал:
– Вы хотите шутить с ними… Вы готовы ещё выжидать… Несмотря на сделанные вами распоряжения, до последней минуты у меня нет уверенности, что мы начнём… Выжидать? Чего? О нет, верьте мне, всё было правильно до сих пор. Правильно, дорогой и искренне уважаемый мной мистер Макнилл!..
Профессор Отто Юлиус Хаггер, бывший тайный советник во времена третьего райха, ныне полноправный гражданин заокеанской империи, продолжал говорить, обретая спокойствие, приличествующее его высоким званиям:
– Я не имел возражений против начала опытов на враждебной территории. Нужно иметь мужество сделать первый шаг. И я очень хотел, чтобы вы испытали наш «М» на коммунистической территории. Но довольно! Я буду возражать против дальнейших опытов. Такие опыты им помогут, и их учёные ещё легче сделают выводы. Мы должны действовать быстро. Войну нужно качать в этом году. Согласны ли вы со мной?
Томас Макнилл крепко пожал руку своему сотруднику:
– Я очень внимательно слушал вас, мой дорогой профессор. Я привык к вашему хладнокровию. Волнение может быть вредно в вашем возрасте. Прошу вас беречь себя. Вы можете быть уверены, что хотя я и не так экспансивен, как вы, но это ровно ничего не означает. Мы призваны для установления нашего господства над миром. Хорошая война будет для нас настоящим праздником, и, мы убьём множество людей. Не стоит возвращаться к этому. Но, когда я слушал вас, мне пришла в голову одна интересная мысль.
– Какая же? – спросил Хаггер.
– Совершенно простая и деловая. А не ударить ли нам их немедля, сейчас же, до наступления первой декады сентября?
– Я не понимаю вас.
– Это просто. Не раздавить ли нам между делом их Энергетический Институт? Для приличия можно сделать заманчивое предложение кому-нибудь из их учёных, а затем – хорошая портативная атомная бомба длительного действия! Они получат вместо своего института хороший очаг атомного распада. А?
– О, какая замечательная мысль, дорогой мистер Макнилл! – воскликнул Хаггер.
– И, кроме того, подобное событие само по себе осложнит международную обстановку и может вызвать конфликт. Что вы на это скажете, дорогой профессор?
– Я могу сказать только одно, мистер Макнилл, – вы обладаете воистину государственным умом! – с глубоким убеждением ответил Хаггер. – Теперь я вижу, что вы очень хорошо всё понимаете, и я прошу вас извинить мою горячность.
Но Томас Макнилл ещё не был вполне удовлетворён. Он продолжал, глядя на Хаггера с насмешливой улыбкой:
– Могу сообщить вам также, что некоторые предварительные шаги для выяснения возможности удара по их Энергетическому Институту, деятельность которого вас так беспокоит, я уже сделал несколько ранее.
На этот раз Хаггеру оставалось сказать только одно:
– Я преклоняюсь перед вашей проницательностью и дальновидностью, мистер Макнилл.
– Но должен признаться, что я принял в этом на правлении окончательное решение именно сейчас, слушая вас! – этой великодушной подачкой Макнилл закончил свой разговор с Хаггером по поводу сведений, собранных Заклинкиным во время его путешествия в Н-ск.
3
Полномочный представитель мистера Макнилла привёл Смайльби зашифрованные распоряжения, снабжённые нужными подписями. Хотя этот путешественник и пользовался обычными путями сообщения, но он был облечён так называемой дипломатической неприкосновенностью. Поэтому в его багаже, минуя неудобства таможенного досмотра, прибыл также и небольшой плоский чемодан, размерами немногим больший, чем наполненный бумагами деловой портфель, вполне и совершенно невинного вида.Поднятая крышка этого чемодана обнаружила бы гладкую никелированную доску, прикрывавшую содержимое, доверху наполнявшее чемодан. В правом углу доски находилось углубление, а в нём часовой циферблат. Большая стрелка указывала XII и была неподвижна – часы не шли. Маленькой стрелки и стекла на циферблате не было.
Гость торопился и через полчаса после своего прибытия устроил совещание с мистером Смайльби и инженером Щербиненко. Совещание было совершенно секретным.
4
Как-то негладко на этот раз вышло на работе у молодого инженера Анатолия Николаевича Заклинкина. «Беда одна не ходит» – и здесь не было у Толи отдыха, и здесь ждали неприятности!В его отсутствие происходила сдача проекта. Работа была выполнена тем отделом проектной организации, где трудился и Толя, и предназначалась она для строительства хотя и весьма скромного, но очень нужного подсобного предприятия строительных деталей одного из заводов. Строители сильно «нажимали» на проектировщиков. Начальник отдела, человек в высшей степени занятой и несколько рассеянный, стремился выполнить задание досрочно и принял от Толи составленные им расчёты механической части и план размещения оборудования «на веру», без должной проверки.
При рассмотрении проекта вышел скандал. В толином «творчестве» экспертиза обнаружила грубейшие ошибки. Оборудование для обработки дверных и оконных рам не обеспечивало проектной мощности. Требовались дополнительные станки, а для них не было места. В силу этого ломалась и строительная часть проекта.
Досталось всем крепко. Начальник отдела капитального строительства министерства, человек крупного роста и сильного характера, с головой, преждевременно поседевшей, но очень свежей, обрушил на головы проектировщиков свойственные ему и подобающие такому случаю крепкие словечки.
– Напороли? Переделывать будете? А срок? Срок, я вас спрашиваю? Бездельники! Тратите государственную копеечку! И на чём нарезались? На пустяке! Курятник, можно сказать! Объект!
Робкая попытка главного инженера проекта, ответственного за работу в целом, хоть как-нибудь оправдаться только усилила справедливый гнев:
– Знаю я вас! Сами вы работаете, как вол, а других не умеете заставить! У вас там кошечек воспитывают!
Деловой человек обладал цепкой памятью на факты и на лица:
– Кто напорол? Заклинкин? Знаю его! Бездельник! А где он сейчас обретается? Он почему не пришёл? Отдыхает? Гуляет?!! Смотрите, сами лечитесь, а то я до вас доберусь! Всё! Ступайте!
Смущённая группа проектировщиков уже в коридоре министерства, в бурном обмене мнений, приготовила Толе «тёплую» встречу. «Халтурщик» у многих был, как бельмо на глазу.
Заклинкина ждал выговор, строгий и с предупреждением. Многие из товарищей ему не подали руки. Тот из них, кого Толя считал «приятелем», на развязное заклинкинское приветствие ответил:
– Не навязывайся, проходи, проходи! Тоже, называется, товарищ… Нас всех подвёл…
Заклинкина перевели в другой отдел, к жёсткому и требовательному руководителю. Попробовал он подать заявление об освобождении от работы, но в отделе кадров с ним серьёзно поговорили:
– Какие же у вас основания для ухода с работы? Государство вам дало образование. На народные деньги вас воспитало, вы получили диплом инженера. На что же вам жаловаться? Вас могли бы за вашу плохую работу просто уволить. Вам же дают возможность исправиться. Загладите проступок хорошей работой, – тогда и выговор снимут!..