– Я знаю, – отрезала моя собеседница.
– Что Вы знаете? – согласен, прикидываться дурачком поздно, но никак не могу смириться с мыслью, что мои действия не остались тайной. Ведь то, что не проходит незамеченным, не остаётся безнаказанным.
– Ты насытил мой Зов Силой. Будешь отрицать?
– Не буду, – мрачно признаю поражение. В этой конкретной схватке.
Эльфка скрестила руки на груди и странно на меня посмотрела:
– Я не могу понять… Ты ничего не забыл, ты был потрясён, увидев моё лицо, но… Ты ничего не требуешь.
– А должен? – горько спросил я.
– Тот, кто дарит жизнь, вправе в ней участвовать.
– В качестве кого? Поводыря? Надсмотрщика? Спутника?
– Выбирай сам, – разрешила она.
На самом деле, разрешила. Что творится в этом мире? Кто сошёл с ума – я или она?
– Даритель не ломает свой подарок и не забирает обратно, разве Вы не знаете? Занятно: столько лет прожили, а до сих пор не усвоили такой простой истины…
– То, что очевидно для тебя, многие другие сочли бы глупостью, – улыбнулась эльфка.
– Значит, я – дурак.
– Только очень мудрый человек не считает себя знатоком жизни.
– Это комплимент? – съязвил ваш покорный слуга.
– Наблюдение, – поправила она.
– Вы позвали меня только за тем, чтобы узнать, буду ли я требовать плату за свои услуги?
– Да, – эльфка с вызовом выпрямила спину.
– И что же Вы можете предложить?
– Всё, что ты захочешь.
– Даже… Ваше тело?
Она на мгновение застыла статуей, но ответила. Твёрдо и спокойно:
– Даже моё тело.
Я рассмеялся:
– Как это много… И как мало! Меня больше устроило бы не тело, хотя, признаюсь, – я окинул эльфку взглядом работорговца, оценивающего товар, и с удовлетворением отметил, что та задержала дыхание, – это тело кажется мне совершенным. Но такому глупцу, как я, дороже не Ваша точёная грудь, а то, что в ней бьётся. И зная, что Ваше сердце никогда не станет моим, хочу ли я владеть драгоценным, но пустым сосудом? Не хочу.
К концу сей поэтической тирады взгляд женщины разгорелся непонятным пламенем. Или… Это блестят слёзы? Ещё чего не хватало! Я же обещал Магрит, что не буду делать больно…
– Ты сказал то, что думаешь? – срывающимся голосом спросила эльфка.
– Н-у-у-у-у… – немного смущаюсь. – Большей частью. Мои мысли не так красивы, как мои слова.
– Но ты искусно их украшаешь… Я и в самом деле, не могу отдать тебе своё сердце. Зачем дарить одно и то же дважды?
– Д-дважды? – я расширил глаза.
– Помнишь, я сказала, что получила три Дара Жизни? Я забыла добавить: для себя. Но ещё один Дар… был передан мне, как хранительнице. Дар Жизни моего ребёнка. Вскоре после… встречи с тобой я почувствовала, как бьётся его сердечко… Именно тогда я родилась во второй раз.
Отвожу взгляд. Ну ничего себе! Значит, капли крови, которые она слизнула с моей щеки, ухитрились… Как всё запутано! Успел я отличиться…
– Вы хотите сказать…
– Моё сердце стало твоим с той самой минуты, ma’ resayi[11], – тёплый бархат женского голоса накрыл меня с головой.
Твоё сердце, lohassy… А вот куда делось моё? Рухнуло к пяткам? Провалилось сквозь пол и исчезло в недрах земли? Не думал, что буду приведён в состояние полнейшей прострации так легко… И так приятно. Несколько незаслуженно, конечно…
– Если бы я знал, кого солдаты собираются казнить, я бы не стал вмешиваться. Возможно, я бы убил Вас, – слова слетали с языка, как звенья каторжной цепи. Тяжелые. Уродливые. Но – неизбежные.
– И я бы не винила тебя в этом, – улыбнулась эльфка. – И одного Дара было много для меня…
– Я…
– Не нужно слов, – тёмно-бирюзовые глаза смеялись. – Не зная ничего о несчастной женщине, ты всё же поспешил ей на помощь… Трудно найти лучший способ явить миру своё благородство.
Я почувствовал, что начинаю краснеть, и поспешил отвернуться.
– Вы бы оделись, что ли… Замёрзнете… – выскакиваю за дверь под перелив искреннего и безудержно весёлого смеха…
Заплетающимися ногами я пересчитал ступеньки, ввалился в свою комнату и рухнул на постель.
Мальчишка! Где твоё совершеннолетие? Давно пройдено, оставлено позади и забыто! Так какого фрэлла ты не хочешь понять, что должен вести себя по-взрослому?!
Эльфка смеялась над тобой, понимаешь? Смеялась! Вместо того, чтобы испытывать почтение к своему «творцу», она хохотала… Что это может означать? Шутку? О, нет, такими титулами не разбрасываются. Жизнь настолько редко позволяет произнести «ma’ resayi», что смысл этих слов поистине драгоценнее злата и алмазов самой чистой воды. Эльфка не шутила. Она признала, что я трижды подарил Жизнь: два раза ей и один раз – ребёнку в её чреве. Признала… Но, фрэлл меня подери, почему она смеялась? Я настолько забавен в своих мыслях и поступках? Как больно… Не хочу быть посмешищем для всех и каждого – достаточно того, что ваш покорный слуга даже в своём собственном Доме не чувствует душевного тепла…
А у неё красивая улыбка – такая же, как и в тот день, но засверкавшая новыми гранями. Говорят, что материнство меняет женщину. Ерунда! Не меняет. Только углубляет русла тех рек, что уже давно текут через её душу. Принявшая из моих рук Дары Жизни эльфка осталась той же самой безжалостной фурией, изуродовавшей моё лицо. Той же самой… С одной небольшой поправкой: я теперь не входил в число противников. Впрочем, и другом не стал. Быть resayi – не значит заслужить симпатию. Любить того, кому трижды обязан? Какая глупость! Эльфка смеялась надо мной…
Я стиснул в кулаках уголки подушки.
Стерва листоухая! Ничего, я найду способ… Исхитрюсь… И ты проглотишь свой смех!
Ну что за день?!
Сначала ведунья – со скромным желанием спасти свою шкуру за счёт моей. Потом борьба не на жизнь, а насмерть с королевскими солдатами. В довершение всего объявляют «творцом» и при этом гогочут вслед. Рубашку, и ту отняли… Лет десять назад впору было бы хныкать, а сейчас… Несолидно как-то. Но с обидой нужно справляться. Попробуем зайти с другой стороны…
Я спас деревенских колдуний от ненасытного «отступника». Дело праведное и заслуживающее всяческих похвал. Правда, успел наговорить старухе столько горячих «комплиментов», что даже Мантия пристыдила… Ладно, проехали.
Поспешил на помощь женщине, оказавшейся в затруднительном положении. М-да, в положении… Потом четверть часа раскаивался в содеянном, поскольку опознал в спасённой одного из своих врагов.
Поговорил с сестрой, которая по-семейному оказала любезность, прикрыв мою многострадальную спину. Разговор оказался не только познавательным в плане прошлого, но и заставил задуматься о будущем. Во-первых, придётся разбираться с Лэни: что же придумать, чтобы подобрать ключик к её сердцу?… Во-вторых, мёртвым грузом на плечах висит шадд’а-раф с его жгучим желанием присягнуть на верность Дому. А я даже видеть этого старого кота не могу… Ох, чувствую: переступлю через себя и не единожды… Впрочем, всё это – чепуха. Хлопоты, не стоящие долгих приготовлений. Но зачем я должен посетить Дом?… В груди неприятно похолодело. Магрит имеет виды на меня? Уже страшно. А если не она, а… кто-то другой? Ещё страшнее становится. Не хочу возвращаться, но… Это предложение из разряда тех, которые невозможно отклонить. Значит, у меня осталось совсем немного времени… Успею ли сделать всё, что должен? Да и что я должен, и кому? Ох, мысли путаются…
Эльфка, опять же. Со своим смехом и величанием меня «творцом». Рассказать кому – не поверят…
Пожалуй, и не буду рассказывать. И её попрошу молчать. Мало ли что…
Барахтаясь в Море Размышлений, я не сразу уловил аппетитные запахи с кухни. А когда уловил – подскочил на постели и кубарем скатился по лестнице, пока чудесно пахнущую рыбу не съели без меня…
Вся компания уже восседала за кухонным столом. Эльфка, в простом деревенском платье (наверняка, снова Рина постаралась) выглядящая мило и уютно. Гизариус, не сводящий с неё взгляда учёного, стоящего на пороге великого открытия. Мин, лениво ковыряющая вилкой выщербленную деревянную поверхность. Лосось – истекающая соком тушка на длинном противне – готов принять свою незавидную участь: исчезнуть в умильно урчащих животах. Не знаю, как все остальные, а я успел проголодаться и переволноваться так, что даже начал забывать о голоде. Впрочем, поймав ноздрями манящий дух запечённой рыбы, скоренько удалось вспомнить об одной из самых насущных потребностей – потребности вкусно и сытно поесть…
Я уселся за стол и вопросительно взглянул на доктора. В смысле: «Приступим?» Гизариус, хоть и был увлечён мечтами о совсем иных сферах существования, возражать не стал и занёс нож над лососем. Молчаливым согласием всех присутствующих разделка рыбы была доверена именно доктору, как человеку, сведущему в устройстве тел.
Ваш покорный слуга проглотил слюну, уговаривая желудок потерпеть ещё пару мгновений, и…
Звука удара мы не услышали, как не услышали и свистящего полёта стрелы. Но все сразу поняли: что-то произошло. Неуловимо изменился даже воздух: ранее наполненный только предвкушением обильной трапезы, сейчас он зазвенел от напряжения.
Доктор растерянно переводил взгляд с одной из наших гостий на другую. И посмотреть было, на что!
Мин подобралась, как шадда перед прыжком, стальные глаза искали только одно – цель. Эльфка… Эльфка выпрямилась так, словно позвоночник в мгновение ока стал раскалённым стержнем, а тёмно-бирюзовый взгляд утратил все оттенки чувств, кроме убийственного спокойствия в ожидании атаки.
Минута прошла в гробовом молчании, а потом…
Со двора донеслось певучее:
– Преступившая! Не прячься за стенами чужого дома! Или ты хочешь взвалить тяжесть своего греха на плечи людей?
Я едва заметил движение – так быстро эльфка метнулась к двери. Пришлось уныло вздохнуть, откладывая свидание с лососем, и, вслед за Мин и доктором, поспешить на свежий воздух. Туда, где разыгрывалась нешуточная драма.
Посреди двора стоял эльф. Самый натуральный, без мороков и иной маскировки. Собственно говоря, появление листоухого в этих краях, если и считалось редчайшим событием, то после несостоявшейся казни эльфки расценивалось мной, как закономерное совпадение. Хуже было другое: я знаком с этим эльфом. Как там бишь, его называл младший родственник? Кэл?…
Лиловые глаза полыхают гневом. Таким жарким, что я невольно удивился: и как снег под этим взглядом не закипает?… Серебристые пряди волос свободно падают на плечи: ни заколок, ни шнурков. Странно… Что-то напоминает… Одежда – даже в наступающих сумерках – слепит глаза своей белизной: от мягких сапожек, отороченных мехом, до последнего ремешка на куртке и длинного свёртка за спиной, перетянутого шёлковыми шнурами – нигде ни единого пятнышка. Ай-вэй, как дурно! Этот парень собирается…
– Я пришёл за отмщением! Примешь ли ты вызов vyenna’h-ry[12]? – в голосе эльфа звучали нотки напряжённого ожидания.
Vyenna’h-ry? «Чистый поединок»? Да, надо было сразу догадаться – достаточно взглянуть на стрелу, вонзившуюся в дверь докторского дома. Белее снега: и древко, и оперение, и (могу спорить, на что угодно) наконечник. Он, кстати, изготавливается из очень специфического материала… Кости того, за чью смерть и требуют возмездия. Очень серьёзная традиция. Очень. А если дела становятся официально-скучными, меня неудержимо тянет пошутить…
– Одумайся, Кэл! – строго, но очень спокойно ответила эльфка. – Не делай то, о чём будут скорбеть твои близкие!
– Я получил их благословение, не волнуйся! – тонкие губы язвительно дрогнули.
– Получил? – эльфка слегка удивилась: похоже, она была слишком хорошо знакома с упомянутыми родичами, чтобы поверить в столь безрассудный поступок с их стороны.
Безрассудный… Почему мне так кажется? Да, vyenna’h-ry обычно заканчивается кровью, но далеко не всегда – гибелью кого-то из поединщиков… Или… Эльфка чувствует дыхание смерти? Только не это…
– Я жду, Преступившая! – Кэл сузил глаза. Костяшки изящных пальцев, сжимающих плечи длинного лука, начали наливаться синевой.
Эльфка медлила. Смотрела на бросившего вызов, но никак не могла найти верные слова для ответа – мне с моего места были хорошо видны её лицо и лицо Мин. Глаза воительницы меня и поразили: совсем недавно полыхавшие огнём, они словно потухли. Омертвели. Девица наблюдала за происходящим с отрешённостью отшельника, далёкого от мирских забот. Понимающего, что близится буря, и признающего своё бессилие перед ней. Вот это самая покорность судьбе меня и взбесила…
Ах, так? Нет, Слепая Пряха, ты слишком рано решила закончить этот фрагмент Гобелена! Все смирились и опустили руки? Хорошо. Но у меня есть на этот счёт своё мнение. Пусть глупое и ошибочное, но – своё.
Дважды за сегодняшний день я беспрекословно исполнял прихоти Судьбы. Дважды оказывался на Пороге – без надежды на спасение. Дважды выходил из воды твоих объятий, стерва… Нет, не сухим. Увы. Но на этот – третий – раз я не буду ждать, пока всё решится само собой. Надоело.
Пришло время доиграть прерванную партию. Появление Кэла – случайное или нет – пришлось как нельзя кстати. Я не любитель драк, но, пожалуй… Иногда только близкий контакт с противником позволяет понять самого себя. Понять и принять. А мне так не достаёт именно понимания…
Ваш покорный слуга вернулся к двери и протянул руку к древку стрелы. Тонкие иглы уз крови кольнули подушечки моих пальцев. Разумеется, «глашатай» создаётся с использованием магии, поскольку должен возвестить о причине мести… Невидимые крючки, удерживающие наконечник стрелы в дверной доске, печально вздохнули, втягиваясь в белую кость: приручить «глашатая» может только тот, кто способен принять вызов, но в моём случае некоторые правила не работают. К сожалению… Я дёрнул древко, вытаскивая стрелу из двери.
Глухой «чпок» заставил эльфку обернуться. Бирюза глаз испуганно спросила: «Зачем?…», но я лишь усмехнулся своим мыслям. Усмехнулся, спустился по ступенькам террасы и прошёл по двору, останавливаясь в пяти шагах от насторожившегося эльфа.
– И кто только учил тебя хорошим манерам, lohassy? – начинаю. Тоном уставшего от детских выходок старика. – Пришёл в чужой дом, попортил дверь… А из-за чего, спрашивается? Из-за нелепого желания умереть раньше срока… И ведь вроде не маленький, а творишь непотребство, свойственное капризному ребёнку…
– По какому праву ты вмешиваешься? – он даже проглотил «lohassy», завороженно следя взглядом за движениями стрелы в моих руках.
– По праву того, кому «глашатай» позволил себя взять, – медленно, с нажимом на каждое слово, пояснил я.
Лиловые глаза сверкнули.
– Ты хочешь принять вызов вместо неё?
– Разве хочу? Я уже его принял. Или тебе недостаточно?… – делаю вид, что обиделся.
Намерен соблюсти все традиции? С превеликим удовольствием! И я сложил стрелу пополам…
Просто так сломать древко «глашатая», как и любой другой эльфийской стрелы, невозможно. Если не знать одного небольшого секрета… Складывать нужно, одновременно разводя концы в стороны, тогда древко, изгибаясь и скручиваясь, не выдерживает напряжения и легко ломается. Что и демонстрирую…
Две половинки «глашатая» полетели под ноги эльфу. Тот посвятил несколько вдохов изучению обломков стрелы, потом поднял взгляд на меня:
– Надеюсь, ты понимаешь, что только что сделал…
– Я-то понимаю, не беспокойся! – широко улыбаюсь. – Но помимо твоих игр в мстителей есть ещё одна вещь, которую, уверен, понимают все здесь присутствующие, – я сделал многозначительную паузу, добился того, что все взгляды переместились на мою скромную персону и продолжил: – Пока мы морозим сопли, ужин благополучно остывает! Не знаю, как вы, а я люблю есть горячую рыбу! Ну-ка, быстро, в дом! Кто последний – моет посуду!
Моя хулиганская выходка имела успех: даже Мин согласно кивнула головой, направляясь на кухню. Эльфка, правда, слегка нахмурилась (наверное, не хотела оставлять меня наедине с Кэлом), но скрылась в дверях. Доктор вежливо пропустил дам вперёд, оглянулся, словно говоря: «Не задерживайся!», и тоже прошёл в дом.
Я выжидательно посмотрел на эльфа. Тот ответил недоумённо-надменным взглядом.
– Ну а тебе что, нужно отдельное приглашение?
– Куда?
– На ужин! Или ты не любишь рыбу? – осведомляюсь, как можно невиннее.
– Ты хочешь, чтобы я, разделив пищу… – эльф искал подводные камни там, где их нет. Осторожный, зараза! Ну, ничего, не с такими справлялись… Мерзопакостнее вашего покорного слуги вряд ли кто найдётся в этих краях.
– Я хочу, чтобы ты прежде всего поел. Или предпочитаешь сражаться «на голодный желудок»?
В тёмно-лиловых глазах лёгкой тенью скользнуло удивление.
– Ты предлагаешь – просто поесть?
– Я не предлагаю. Я – настаиваю! Учти: нас никто ждать не станет, сожрут всё за милую душу!
Он колебался, и я нанёс завершающий удар:
– А завтра, только, умоляю: не на рассвете – слишком холодно, мы с тобой займёмся делами. Плотно перекусив и хорошенько выспавшись. Против такого развития событий не возражаешь?
Губы эльфа дрогнули, но я так и не дождался ответа. Листоухий кивнул – не мне, а, скорее, самому себе – и проследовал в предложенном направлении…
Разумеется, посуду мыл я. И не только потому, что последним пришёл на кухню: можно подумать, были другие кандидаты!
Ужин прошёл в молчании, зато – быстро. Эльф, закончив со своей порцией, спросил у доктора, где можно расположиться на ночлег, на что Гизариус пробормотал что-то вроде: «Дом в Вашем распоряжении…» Дядю Гиззи мне было искренне жаль: не каждый день к тебе на двор ступает нога листоухого. А если сразу двух… Тут и у человека, начисто лишённого веры в чудеса, голова начнёт пошаливать.
Мин проглотила от силы пять кусочков рыбы, заявив, что не голодна. Слышать такие слова из уст изрядно потрудившейся воительницы было странно, но я подавил удивление, старающееся пробиться на свет в виде шуточек и ехидных расспросов. Ну, не хочет есть – и ладно. Мне больше достанется…
Впрочем, я и сам съел рыбы ровно столько, сколько хватило для притупления голода. Если завтра мне предстоит поединок, негоже набивать желудок под завязку… Эльфка тоже ела плохо и большей частью смотрела на меня, а не в тарелку. Я даже пожалел, что сел напротив – надо было улизнуть на другой конец стола и наслаждаться одиночеством…
Когда рыба и грязная посуда закончились, в кухне остались только я и эльфка, причём бирюзовый взгляд красноречиво намекал на необходимость обстоятельной и долгой беседы. Что ж, поговорим…
Я налил в кружки немного осеннего эля и вернулся за стол. Женщина пригубила предложенный мной напиток, покатала приторную горечь на языке и спросила:
– Зачем ты влез в чужие дела?
– Чужие? – я притворно оскорбился. – Помнится, Вы нарекли меня своим resayi… Это ли не причина принимать участие в Вашей судьбе?
– Ты настолько глуп или настолько хитёр? – сузила глаза эльфка. – Судя по твоим действиям, ты прекрасно осведомлён о смысле «чистого поединка» и о его возможных последствиях… Тогда – почему? Надеешься устоять против чистокровного эльфа?
– Не надеюсь, – признался я. – Но как-то не хотелось позволять ему…
– Обижать беременную женщину? – усмехнулась она, проводя пальцами по гладкому боку кружки.
– Примерно.
– Глупый… Если кому и грозила опасность, то только Кэлу… При равных условиях я всегда была сильнее его.
– А при «неравных»? – не могу удержаться от вопроса.
– Тем более! – хохотнула она. – Мне не составило бы труда победить… Но ты решил поиграть в «благородство», чем, признаться, немного меня напугал.
Так вот, почему она тянула с принятием вызова! Прекрасно зная, что возьмёт верх в поединке, эльфка не хотела доводить дело до смертоубийства… А я-то хорош!
– Что Вы знаете? – согласен, прикидываться дурачком поздно, но никак не могу смириться с мыслью, что мои действия не остались тайной. Ведь то, что не проходит незамеченным, не остаётся безнаказанным.
– Ты насытил мой Зов Силой. Будешь отрицать?
– Не буду, – мрачно признаю поражение. В этой конкретной схватке.
Эльфка скрестила руки на груди и странно на меня посмотрела:
– Я не могу понять… Ты ничего не забыл, ты был потрясён, увидев моё лицо, но… Ты ничего не требуешь.
– А должен? – горько спросил я.
– Тот, кто дарит жизнь, вправе в ней участвовать.
– В качестве кого? Поводыря? Надсмотрщика? Спутника?
– Выбирай сам, – разрешила она.
На самом деле, разрешила. Что творится в этом мире? Кто сошёл с ума – я или она?
– Даритель не ломает свой подарок и не забирает обратно, разве Вы не знаете? Занятно: столько лет прожили, а до сих пор не усвоили такой простой истины…
– То, что очевидно для тебя, многие другие сочли бы глупостью, – улыбнулась эльфка.
– Значит, я – дурак.
– Только очень мудрый человек не считает себя знатоком жизни.
– Это комплимент? – съязвил ваш покорный слуга.
– Наблюдение, – поправила она.
– Вы позвали меня только за тем, чтобы узнать, буду ли я требовать плату за свои услуги?
– Да, – эльфка с вызовом выпрямила спину.
– И что же Вы можете предложить?
– Всё, что ты захочешь.
– Даже… Ваше тело?
Она на мгновение застыла статуей, но ответила. Твёрдо и спокойно:
– Даже моё тело.
Я рассмеялся:
– Как это много… И как мало! Меня больше устроило бы не тело, хотя, признаюсь, – я окинул эльфку взглядом работорговца, оценивающего товар, и с удовлетворением отметил, что та задержала дыхание, – это тело кажется мне совершенным. Но такому глупцу, как я, дороже не Ваша точёная грудь, а то, что в ней бьётся. И зная, что Ваше сердце никогда не станет моим, хочу ли я владеть драгоценным, но пустым сосудом? Не хочу.
К концу сей поэтической тирады взгляд женщины разгорелся непонятным пламенем. Или… Это блестят слёзы? Ещё чего не хватало! Я же обещал Магрит, что не буду делать больно…
– Ты сказал то, что думаешь? – срывающимся голосом спросила эльфка.
– Н-у-у-у-у… – немного смущаюсь. – Большей частью. Мои мысли не так красивы, как мои слова.
– Но ты искусно их украшаешь… Я и в самом деле, не могу отдать тебе своё сердце. Зачем дарить одно и то же дважды?
– Д-дважды? – я расширил глаза.
– Помнишь, я сказала, что получила три Дара Жизни? Я забыла добавить: для себя. Но ещё один Дар… был передан мне, как хранительнице. Дар Жизни моего ребёнка. Вскоре после… встречи с тобой я почувствовала, как бьётся его сердечко… Именно тогда я родилась во второй раз.
Отвожу взгляд. Ну ничего себе! Значит, капли крови, которые она слизнула с моей щеки, ухитрились… Как всё запутано! Успел я отличиться…
– Вы хотите сказать…
– Моё сердце стало твоим с той самой минуты, ma’ resayi[11], – тёплый бархат женского голоса накрыл меня с головой.
Твоё сердце, lohassy… А вот куда делось моё? Рухнуло к пяткам? Провалилось сквозь пол и исчезло в недрах земли? Не думал, что буду приведён в состояние полнейшей прострации так легко… И так приятно. Несколько незаслуженно, конечно…
– Если бы я знал, кого солдаты собираются казнить, я бы не стал вмешиваться. Возможно, я бы убил Вас, – слова слетали с языка, как звенья каторжной цепи. Тяжелые. Уродливые. Но – неизбежные.
– И я бы не винила тебя в этом, – улыбнулась эльфка. – И одного Дара было много для меня…
– Я…
– Не нужно слов, – тёмно-бирюзовые глаза смеялись. – Не зная ничего о несчастной женщине, ты всё же поспешил ей на помощь… Трудно найти лучший способ явить миру своё благородство.
Я почувствовал, что начинаю краснеть, и поспешил отвернуться.
– Вы бы оделись, что ли… Замёрзнете… – выскакиваю за дверь под перелив искреннего и безудержно весёлого смеха…
Заплетающимися ногами я пересчитал ступеньки, ввалился в свою комнату и рухнул на постель.
Мальчишка! Где твоё совершеннолетие? Давно пройдено, оставлено позади и забыто! Так какого фрэлла ты не хочешь понять, что должен вести себя по-взрослому?!
Эльфка смеялась над тобой, понимаешь? Смеялась! Вместо того, чтобы испытывать почтение к своему «творцу», она хохотала… Что это может означать? Шутку? О, нет, такими титулами не разбрасываются. Жизнь настолько редко позволяет произнести «ma’ resayi», что смысл этих слов поистине драгоценнее злата и алмазов самой чистой воды. Эльфка не шутила. Она признала, что я трижды подарил Жизнь: два раза ей и один раз – ребёнку в её чреве. Признала… Но, фрэлл меня подери, почему она смеялась? Я настолько забавен в своих мыслях и поступках? Как больно… Не хочу быть посмешищем для всех и каждого – достаточно того, что ваш покорный слуга даже в своём собственном Доме не чувствует душевного тепла…
А у неё красивая улыбка – такая же, как и в тот день, но засверкавшая новыми гранями. Говорят, что материнство меняет женщину. Ерунда! Не меняет. Только углубляет русла тех рек, что уже давно текут через её душу. Принявшая из моих рук Дары Жизни эльфка осталась той же самой безжалостной фурией, изуродовавшей моё лицо. Той же самой… С одной небольшой поправкой: я теперь не входил в число противников. Впрочем, и другом не стал. Быть resayi – не значит заслужить симпатию. Любить того, кому трижды обязан? Какая глупость! Эльфка смеялась надо мной…
Я стиснул в кулаках уголки подушки.
Стерва листоухая! Ничего, я найду способ… Исхитрюсь… И ты проглотишь свой смех!
Ну что за день?!
Сначала ведунья – со скромным желанием спасти свою шкуру за счёт моей. Потом борьба не на жизнь, а насмерть с королевскими солдатами. В довершение всего объявляют «творцом» и при этом гогочут вслед. Рубашку, и ту отняли… Лет десять назад впору было бы хныкать, а сейчас… Несолидно как-то. Но с обидой нужно справляться. Попробуем зайти с другой стороны…
Я спас деревенских колдуний от ненасытного «отступника». Дело праведное и заслуживающее всяческих похвал. Правда, успел наговорить старухе столько горячих «комплиментов», что даже Мантия пристыдила… Ладно, проехали.
Поспешил на помощь женщине, оказавшейся в затруднительном положении. М-да, в положении… Потом четверть часа раскаивался в содеянном, поскольку опознал в спасённой одного из своих врагов.
Поговорил с сестрой, которая по-семейному оказала любезность, прикрыв мою многострадальную спину. Разговор оказался не только познавательным в плане прошлого, но и заставил задуматься о будущем. Во-первых, придётся разбираться с Лэни: что же придумать, чтобы подобрать ключик к её сердцу?… Во-вторых, мёртвым грузом на плечах висит шадд’а-раф с его жгучим желанием присягнуть на верность Дому. А я даже видеть этого старого кота не могу… Ох, чувствую: переступлю через себя и не единожды… Впрочем, всё это – чепуха. Хлопоты, не стоящие долгих приготовлений. Но зачем я должен посетить Дом?… В груди неприятно похолодело. Магрит имеет виды на меня? Уже страшно. А если не она, а… кто-то другой? Ещё страшнее становится. Не хочу возвращаться, но… Это предложение из разряда тех, которые невозможно отклонить. Значит, у меня осталось совсем немного времени… Успею ли сделать всё, что должен? Да и что я должен, и кому? Ох, мысли путаются…
Эльфка, опять же. Со своим смехом и величанием меня «творцом». Рассказать кому – не поверят…
Пожалуй, и не буду рассказывать. И её попрошу молчать. Мало ли что…
Барахтаясь в Море Размышлений, я не сразу уловил аппетитные запахи с кухни. А когда уловил – подскочил на постели и кубарем скатился по лестнице, пока чудесно пахнущую рыбу не съели без меня…
Вся компания уже восседала за кухонным столом. Эльфка, в простом деревенском платье (наверняка, снова Рина постаралась) выглядящая мило и уютно. Гизариус, не сводящий с неё взгляда учёного, стоящего на пороге великого открытия. Мин, лениво ковыряющая вилкой выщербленную деревянную поверхность. Лосось – истекающая соком тушка на длинном противне – готов принять свою незавидную участь: исчезнуть в умильно урчащих животах. Не знаю, как все остальные, а я успел проголодаться и переволноваться так, что даже начал забывать о голоде. Впрочем, поймав ноздрями манящий дух запечённой рыбы, скоренько удалось вспомнить об одной из самых насущных потребностей – потребности вкусно и сытно поесть…
Я уселся за стол и вопросительно взглянул на доктора. В смысле: «Приступим?» Гизариус, хоть и был увлечён мечтами о совсем иных сферах существования, возражать не стал и занёс нож над лососем. Молчаливым согласием всех присутствующих разделка рыбы была доверена именно доктору, как человеку, сведущему в устройстве тел.
Ваш покорный слуга проглотил слюну, уговаривая желудок потерпеть ещё пару мгновений, и…
Звука удара мы не услышали, как не услышали и свистящего полёта стрелы. Но все сразу поняли: что-то произошло. Неуловимо изменился даже воздух: ранее наполненный только предвкушением обильной трапезы, сейчас он зазвенел от напряжения.
Доктор растерянно переводил взгляд с одной из наших гостий на другую. И посмотреть было, на что!
Мин подобралась, как шадда перед прыжком, стальные глаза искали только одно – цель. Эльфка… Эльфка выпрямилась так, словно позвоночник в мгновение ока стал раскалённым стержнем, а тёмно-бирюзовый взгляд утратил все оттенки чувств, кроме убийственного спокойствия в ожидании атаки.
Минута прошла в гробовом молчании, а потом…
Со двора донеслось певучее:
– Преступившая! Не прячься за стенами чужого дома! Или ты хочешь взвалить тяжесть своего греха на плечи людей?
Я едва заметил движение – так быстро эльфка метнулась к двери. Пришлось уныло вздохнуть, откладывая свидание с лососем, и, вслед за Мин и доктором, поспешить на свежий воздух. Туда, где разыгрывалась нешуточная драма.
Посреди двора стоял эльф. Самый натуральный, без мороков и иной маскировки. Собственно говоря, появление листоухого в этих краях, если и считалось редчайшим событием, то после несостоявшейся казни эльфки расценивалось мной, как закономерное совпадение. Хуже было другое: я знаком с этим эльфом. Как там бишь, его называл младший родственник? Кэл?…
Лиловые глаза полыхают гневом. Таким жарким, что я невольно удивился: и как снег под этим взглядом не закипает?… Серебристые пряди волос свободно падают на плечи: ни заколок, ни шнурков. Странно… Что-то напоминает… Одежда – даже в наступающих сумерках – слепит глаза своей белизной: от мягких сапожек, отороченных мехом, до последнего ремешка на куртке и длинного свёртка за спиной, перетянутого шёлковыми шнурами – нигде ни единого пятнышка. Ай-вэй, как дурно! Этот парень собирается…
– Я пришёл за отмщением! Примешь ли ты вызов vyenna’h-ry[12]? – в голосе эльфа звучали нотки напряжённого ожидания.
Vyenna’h-ry? «Чистый поединок»? Да, надо было сразу догадаться – достаточно взглянуть на стрелу, вонзившуюся в дверь докторского дома. Белее снега: и древко, и оперение, и (могу спорить, на что угодно) наконечник. Он, кстати, изготавливается из очень специфического материала… Кости того, за чью смерть и требуют возмездия. Очень серьёзная традиция. Очень. А если дела становятся официально-скучными, меня неудержимо тянет пошутить…
– Одумайся, Кэл! – строго, но очень спокойно ответила эльфка. – Не делай то, о чём будут скорбеть твои близкие!
– Я получил их благословение, не волнуйся! – тонкие губы язвительно дрогнули.
– Получил? – эльфка слегка удивилась: похоже, она была слишком хорошо знакома с упомянутыми родичами, чтобы поверить в столь безрассудный поступок с их стороны.
Безрассудный… Почему мне так кажется? Да, vyenna’h-ry обычно заканчивается кровью, но далеко не всегда – гибелью кого-то из поединщиков… Или… Эльфка чувствует дыхание смерти? Только не это…
– Я жду, Преступившая! – Кэл сузил глаза. Костяшки изящных пальцев, сжимающих плечи длинного лука, начали наливаться синевой.
Эльфка медлила. Смотрела на бросившего вызов, но никак не могла найти верные слова для ответа – мне с моего места были хорошо видны её лицо и лицо Мин. Глаза воительницы меня и поразили: совсем недавно полыхавшие огнём, они словно потухли. Омертвели. Девица наблюдала за происходящим с отрешённостью отшельника, далёкого от мирских забот. Понимающего, что близится буря, и признающего своё бессилие перед ней. Вот это самая покорность судьбе меня и взбесила…
Ах, так? Нет, Слепая Пряха, ты слишком рано решила закончить этот фрагмент Гобелена! Все смирились и опустили руки? Хорошо. Но у меня есть на этот счёт своё мнение. Пусть глупое и ошибочное, но – своё.
Дважды за сегодняшний день я беспрекословно исполнял прихоти Судьбы. Дважды оказывался на Пороге – без надежды на спасение. Дважды выходил из воды твоих объятий, стерва… Нет, не сухим. Увы. Но на этот – третий – раз я не буду ждать, пока всё решится само собой. Надоело.
Пришло время доиграть прерванную партию. Появление Кэла – случайное или нет – пришлось как нельзя кстати. Я не любитель драк, но, пожалуй… Иногда только близкий контакт с противником позволяет понять самого себя. Понять и принять. А мне так не достаёт именно понимания…
Ваш покорный слуга вернулся к двери и протянул руку к древку стрелы. Тонкие иглы уз крови кольнули подушечки моих пальцев. Разумеется, «глашатай» создаётся с использованием магии, поскольку должен возвестить о причине мести… Невидимые крючки, удерживающие наконечник стрелы в дверной доске, печально вздохнули, втягиваясь в белую кость: приручить «глашатая» может только тот, кто способен принять вызов, но в моём случае некоторые правила не работают. К сожалению… Я дёрнул древко, вытаскивая стрелу из двери.
Глухой «чпок» заставил эльфку обернуться. Бирюза глаз испуганно спросила: «Зачем?…», но я лишь усмехнулся своим мыслям. Усмехнулся, спустился по ступенькам террасы и прошёл по двору, останавливаясь в пяти шагах от насторожившегося эльфа.
– И кто только учил тебя хорошим манерам, lohassy? – начинаю. Тоном уставшего от детских выходок старика. – Пришёл в чужой дом, попортил дверь… А из-за чего, спрашивается? Из-за нелепого желания умереть раньше срока… И ведь вроде не маленький, а творишь непотребство, свойственное капризному ребёнку…
– По какому праву ты вмешиваешься? – он даже проглотил «lohassy», завороженно следя взглядом за движениями стрелы в моих руках.
– По праву того, кому «глашатай» позволил себя взять, – медленно, с нажимом на каждое слово, пояснил я.
Лиловые глаза сверкнули.
– Ты хочешь принять вызов вместо неё?
– Разве хочу? Я уже его принял. Или тебе недостаточно?… – делаю вид, что обиделся.
Намерен соблюсти все традиции? С превеликим удовольствием! И я сложил стрелу пополам…
Просто так сломать древко «глашатая», как и любой другой эльфийской стрелы, невозможно. Если не знать одного небольшого секрета… Складывать нужно, одновременно разводя концы в стороны, тогда древко, изгибаясь и скручиваясь, не выдерживает напряжения и легко ломается. Что и демонстрирую…
Две половинки «глашатая» полетели под ноги эльфу. Тот посвятил несколько вдохов изучению обломков стрелы, потом поднял взгляд на меня:
– Надеюсь, ты понимаешь, что только что сделал…
– Я-то понимаю, не беспокойся! – широко улыбаюсь. – Но помимо твоих игр в мстителей есть ещё одна вещь, которую, уверен, понимают все здесь присутствующие, – я сделал многозначительную паузу, добился того, что все взгляды переместились на мою скромную персону и продолжил: – Пока мы морозим сопли, ужин благополучно остывает! Не знаю, как вы, а я люблю есть горячую рыбу! Ну-ка, быстро, в дом! Кто последний – моет посуду!
Моя хулиганская выходка имела успех: даже Мин согласно кивнула головой, направляясь на кухню. Эльфка, правда, слегка нахмурилась (наверное, не хотела оставлять меня наедине с Кэлом), но скрылась в дверях. Доктор вежливо пропустил дам вперёд, оглянулся, словно говоря: «Не задерживайся!», и тоже прошёл в дом.
Я выжидательно посмотрел на эльфа. Тот ответил недоумённо-надменным взглядом.
– Ну а тебе что, нужно отдельное приглашение?
– Куда?
– На ужин! Или ты не любишь рыбу? – осведомляюсь, как можно невиннее.
– Ты хочешь, чтобы я, разделив пищу… – эльф искал подводные камни там, где их нет. Осторожный, зараза! Ну, ничего, не с такими справлялись… Мерзопакостнее вашего покорного слуги вряд ли кто найдётся в этих краях.
– Я хочу, чтобы ты прежде всего поел. Или предпочитаешь сражаться «на голодный желудок»?
В тёмно-лиловых глазах лёгкой тенью скользнуло удивление.
– Ты предлагаешь – просто поесть?
– Я не предлагаю. Я – настаиваю! Учти: нас никто ждать не станет, сожрут всё за милую душу!
Он колебался, и я нанёс завершающий удар:
– А завтра, только, умоляю: не на рассвете – слишком холодно, мы с тобой займёмся делами. Плотно перекусив и хорошенько выспавшись. Против такого развития событий не возражаешь?
Губы эльфа дрогнули, но я так и не дождался ответа. Листоухий кивнул – не мне, а, скорее, самому себе – и проследовал в предложенном направлении…
Разумеется, посуду мыл я. И не только потому, что последним пришёл на кухню: можно подумать, были другие кандидаты!
Ужин прошёл в молчании, зато – быстро. Эльф, закончив со своей порцией, спросил у доктора, где можно расположиться на ночлег, на что Гизариус пробормотал что-то вроде: «Дом в Вашем распоряжении…» Дядю Гиззи мне было искренне жаль: не каждый день к тебе на двор ступает нога листоухого. А если сразу двух… Тут и у человека, начисто лишённого веры в чудеса, голова начнёт пошаливать.
Мин проглотила от силы пять кусочков рыбы, заявив, что не голодна. Слышать такие слова из уст изрядно потрудившейся воительницы было странно, но я подавил удивление, старающееся пробиться на свет в виде шуточек и ехидных расспросов. Ну, не хочет есть – и ладно. Мне больше достанется…
Впрочем, я и сам съел рыбы ровно столько, сколько хватило для притупления голода. Если завтра мне предстоит поединок, негоже набивать желудок под завязку… Эльфка тоже ела плохо и большей частью смотрела на меня, а не в тарелку. Я даже пожалел, что сел напротив – надо было улизнуть на другой конец стола и наслаждаться одиночеством…
Когда рыба и грязная посуда закончились, в кухне остались только я и эльфка, причём бирюзовый взгляд красноречиво намекал на необходимость обстоятельной и долгой беседы. Что ж, поговорим…
Я налил в кружки немного осеннего эля и вернулся за стол. Женщина пригубила предложенный мной напиток, покатала приторную горечь на языке и спросила:
– Зачем ты влез в чужие дела?
– Чужие? – я притворно оскорбился. – Помнится, Вы нарекли меня своим resayi… Это ли не причина принимать участие в Вашей судьбе?
– Ты настолько глуп или настолько хитёр? – сузила глаза эльфка. – Судя по твоим действиям, ты прекрасно осведомлён о смысле «чистого поединка» и о его возможных последствиях… Тогда – почему? Надеешься устоять против чистокровного эльфа?
– Не надеюсь, – признался я. – Но как-то не хотелось позволять ему…
– Обижать беременную женщину? – усмехнулась она, проводя пальцами по гладкому боку кружки.
– Примерно.
– Глупый… Если кому и грозила опасность, то только Кэлу… При равных условиях я всегда была сильнее его.
– А при «неравных»? – не могу удержаться от вопроса.
– Тем более! – хохотнула она. – Мне не составило бы труда победить… Но ты решил поиграть в «благородство», чем, признаться, немного меня напугал.
Так вот, почему она тянула с принятием вызова! Прекрасно зная, что возьмёт верх в поединке, эльфка не хотела доводить дело до смертоубийства… А я-то хорош!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента