Страница:
Но два ряда воинов стояли как скала, осознав, что подобное требование не согласуется с ситуацией и в конечном итоге может пойти во вред им самим. Тем более что главный шафик продолжал исторгать из себя волны, очищающие разум. Ну и попутно продолжал еще и голосом воздействовать на мозги Бонзая. Тому, видимо, досталось больше всего, и отходил он от гипноза с трудом.
Пришлось для затяжки времени попросить возвышавшегося рядом баюнга:
– Шу! Начинай объяснения с нашими коллегами, как это делал я!
Великан шагнул к кольцу воинов и через их головы обратился к бывшим ссыльным:
– Как вы себя ведете?! Этот мир имеет своего Протектора! Он защищен мощной блокировкой, которая недавно была включена. Теперь никто из вас не сможет выскочить отсюда при всем желании. А почему? Да потому, что первая группа под командованием Ситейвы по-хамски отнеслась к здешнему Торговцу, даже не представилась ему, проигнорировала его приглашение на пир и без разрешения шагнула в межмирское пространство. И вот результат! Торговец этого мира возмущен и задействовал блокировку. У него возникли подозрения по поводу вашей лояльности к нему. И теперь он никому не разрешит воспользоваться проходом без беседы с ним. Так что немедленно успокойтесь и дождитесь его объяснений!
В собравшейся вокруг толпе ссыльных послышался гомон, недовольные восклицания.
– Я узнал его! – крикнул кто-то
– Я тоже!
– Это Шу’эс Лав! – перекричал всех один из баюнгов. – Он был приговорен к смерти за предательство! Его послали на задание, а он пропал, спрятался где-то. А родители даже после пыток не выдали место его нахождения. За что и были казнены.
Все стихли, а Шу’эс Лав застыл с отвисшей челюстью. Обвинение в предательстве, а также весть о том, что родители были казнены за укрывательство сына в темпоральном саркофаге, его просто ошарашили. Все-таки он считал себя великим воином и думал, что в стане ортодоксов близок к списку лидеров, а тут услышал такое…
Хорошо, что к тому времени Бонзай уже окончательно пришел в себя и вполне осмысленно кивал на слова Дмитрия:
– Власта тебя ждет вместе с сынишкой! Избавляйся от гипноза!
А значит, Светозаров мог отвлечься на крайне необходимое выступление перед публикой.
Чтобы его было видно беглецам, граф встал на щит, который подняли на уровень груди четыре гвардейца. И начал он с того, что сказал несколько слов в защиту своего друга, смывая с него пятно предательства. Правда, сам при этом несколько отклонился от истины, но и не лгал фактически. Просто обошел самые острые углы этой истории.
– Ложь! Шу’эс Лав не предатель! Он получил сильные ранения, его тело поместили в темпоральный саркофаг и припрятали. И только несколько недель назад нам случайно удалось отыскать этого известного героя древности. Так что его вины в том, что он пропал и соратники не могли его найти – нет! А теперь о вас…
– Во-во! – крикнул кто-то из толпы. – Давай о том, что нам ближе к телу!
– Совсем недавно одиннадцать ваших освобожденных из неволи коллег нарушили мой запрет и взломали своим уходом целостность охранного континуума данного мира. Поэтому мне пришлось его срочно и наглухо перекрывать, опасаясь возможности проникновения извне моих противников или агрессоров. Мало того, и те несколько десятков коллег, которые шли впереди колонны, не пожелали меня слушать и проигнорировали мое требование оставаться на местах…
Один из только что упомянутых ослушников прошептал что-то на ухо лидеру Смиту Цуммеру, и тот воскликнул:
– Мы свободные личности и не собираемся становиться твоими рабами только из-за небольшой помощи в освобождении!
– Но вы обязаны подчиняться установленным мною здесь законам и делать все, чтобы ничем не повредить безопасности этого мира! – повысил голос Дмитрий. – А вы ведете себя, как вандалы, которым наплевать на своих спасителей, лишь бы немедленно реализовать свои желания. А это недопустимо по всем нормам международного права и самого статуса Торговцев.
Упоминая о статусе, Светозаров словно наступал на тонкий, ненадежный лед, ибо знал о нем самый минимум, и то со слов Крафы. Если бы его сейчас стали забрасывать выдержками из разных документов, он бы показал себя и незнающим, и неопытным, и совершенно неуверенным в правильности своих утверждений.
Но никто спорить с ним не стал, хотя недовольный гомон усилился. Наталья Кох подняла руку, показывая, что собирается говорить. Дождалась, пока все стихнут, и задала вопрос своим чарующим голосом:
– И что же ты предлагаешь?
– Сейчас будет пир в честь удачного похода. Потом ко мне могут подходить по очереди все желающие, и после короткой беседы я буду отправлять тех, кто докажет мне свою лояльность.
– Это каким же образом мы тебе доказать сможем? – хмыкнул Смит Цуммер.
– Наизнанку нас выворачивать станешь? – поддержала его Лучезарная.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – без намека на улыбку ответил граф Дин. – Для этого у меня есть специальные структуры опознавания, которые легко отделяют правду от лжи. Мне не надо будет от вас искренних братских чувств или чтобы вы полюбили меня, как отца родного. Главное, чтобы каждый из вас дал твердое слово никогда не начинать агрессивных действий в моих мирах.
– Зря волнуешься! – воскликнул Мельник, перед тем придержав пытавшуюся что-то сказать Наталью. – У нас своих забот хватает, да и миров предостаточно, на всех хватит с избытком. Так что мы готовы хоть сразу с тобой побеседовать.
– Нет! Только после праздничного пира! – категорично заявил Дмитрий. – Хотя если вы не желаете с нами сидеть за одним столом и вкушать яства наших кулинаров, то можете скоротать время во внутреннем дворике. Как только пир закончится, я к вам выйду. Долго задерживать не стану: несколько минут на каждую пару, и отправляю по двое через только мною контролируемый канал в межмирское пространство.
Лидеры переглянулись и одновременно кивнули. Лучезарная картинно раскинула руки и с пафосом воскликнула:
– Мы готовы ко всему! Веди нас, о, наш спаситель, за собой! И пусть короли и императоры падут ниц пред твоими стопами!
Это был камешек в огород Бонзая Пятого, который безропотно как бы сложил с себя командование корпусом и показал, что он полностью подчиняется Торговцу. Монарх догадался о попытке его позлить и только кисло улыбнулся, показывая другу жестами: «Да все в порядке, зря она старается!»
Светозаров, хоть и вздохнул внутренне с некоторым облегчением, заметив тянувшихся в тылах раненых, громкости и строгости в голосе не убавил:
– Тогда посторонитесь и дайте возможность пронести раненых. Они пострадали, защищая вас от тварей, а потому должны быть доставлены наверх в первую очередь. За ними выйдет его величество и освобожденные невольники, затем все оставшиеся воины. Освободить проходы! Воины, прикрыть пространство возле решетки!
Те двинулись вперед сквозь расступившуюся толпу и вскоре образовали широкий коридор. Когда рыцарь открыл решетку, воины понесли туда раненых на носилках, а легкораненые пошли сами.
Торговцы при этом вполне дисциплинированно стояли, поблескивая глазами и оживленно переговариваясь. Вероятно, решали, как им действовать дальше.
И вот тут из хвоста колонны к Наталье Кох кинулась хорошо известная Дмитрию красавица, о которой он чуть не забыл:
– Мама! Почему вы не проходите первыми?!
«Вот это да! – мысленно воскликнул землянин, с опозданием прислушиваясь к речитативу одного из младших шафиков, который бодро пересказывал перипетии похода. – Кто бы мог подумать, что Ледовая Владычица – дочь такой древней и однозначно опасной женщины, как Лучезарная?! Хотя… чего-то подобного и следовало ожидать…»
– Увы, моя милая, – громко ответила Кох, – вначале владыка местного мира потребовал пропустить раненых, которым ты отдала для исцеления все свои силы.
Леда нахмурилась и что-то стала говорить матери совсем неслышно. А младший шафик продолжал пояснять:
– …наша гостья с Севера, – так деликатно называли все еще формальную пленницу сами шафики. – В первые часы от матери не отходила, но когда твари активировались, она первая стала изо всех сил применять свои умения целителя. Как ни странно, остальные Торговцы не спешили с помощью, утверждая, что раны не опасные. Хотя чуть позже около двадцати ссыльных все-таки присоединились к Леде и выкладывались по максимуму. Вон они, в хвосте колонны, возле самых тяжелых… На эту тему между дочерью и матерью возник скандал, и они до этого момента больше не общались…
Приятно было услышать, что наследница такой непростой крови оказалась явно лучше воспитана. Как она ни стремилась в Болотный мир, как ни мечтала спасти мать из заточения у Крафы, все-таки решила оказывать помощь раненым.
Идущие самыми последними Торговцы не встали в ту группу, которая образовалась вокруг лидеров, а влились туда, где собралось около половины недавних невольников, как бы сразу себя дистанцировав от сподвижников Натальи Кох и Смита Цуммера. Естественно, что второй поток сознания Дмитрия стал спешно проводить опознание и обработку всплывающих в памяти досье. Уж очень ему захотелось отыскать хоть какой-то шанс для нормального полноценного общения со своими коллегами в будущем.
Все пострадавшие тем временем прошли, и в проход шагнул Бонзай Пятый с несколькими сопровождающими его шафиками. За ними и Светозаров двинулся, словами и жестами предлагая идти за собой и Торговцам.
Оба лидера сделали это только после некоторого колебания, да и то пропустив перед собой десятка три своих сторонников. Граф хмыкнул и отдал последний приказ в остатках Хохочущего тумана:
– Барон Шток, входите последним и проследите, чтобы никто из личного состава не потерялся. Перекличку проведете уже за пиршественными столами!
Проходя мимо Крафы, понял, что одинокий рыцарь так и будет стоять на своем посту, пока все Торговцы не пройдут мимо Стопора. Видимо, очень опасался нарочного повреждения установленного контура. Да, наверное, так и произошло бы, если бы хоть кто-то из ссыльных догадался, что с ними собираются сотворить. А так все они, в том числе и лидеры, проходили по подвалу быстро, стремясь увидеть небо.
Никто их них ни створов не увидел, ни умения своего не сохранил для предстоящего прыжка в межмирское пространство.
Вроде бы…
Глава седьмая
Пришлось для затяжки времени попросить возвышавшегося рядом баюнга:
– Шу! Начинай объяснения с нашими коллегами, как это делал я!
Великан шагнул к кольцу воинов и через их головы обратился к бывшим ссыльным:
– Как вы себя ведете?! Этот мир имеет своего Протектора! Он защищен мощной блокировкой, которая недавно была включена. Теперь никто из вас не сможет выскочить отсюда при всем желании. А почему? Да потому, что первая группа под командованием Ситейвы по-хамски отнеслась к здешнему Торговцу, даже не представилась ему, проигнорировала его приглашение на пир и без разрешения шагнула в межмирское пространство. И вот результат! Торговец этого мира возмущен и задействовал блокировку. У него возникли подозрения по поводу вашей лояльности к нему. И теперь он никому не разрешит воспользоваться проходом без беседы с ним. Так что немедленно успокойтесь и дождитесь его объяснений!
В собравшейся вокруг толпе ссыльных послышался гомон, недовольные восклицания.
– Я узнал его! – крикнул кто-то
– Я тоже!
– Это Шу’эс Лав! – перекричал всех один из баюнгов. – Он был приговорен к смерти за предательство! Его послали на задание, а он пропал, спрятался где-то. А родители даже после пыток не выдали место его нахождения. За что и были казнены.
Все стихли, а Шу’эс Лав застыл с отвисшей челюстью. Обвинение в предательстве, а также весть о том, что родители были казнены за укрывательство сына в темпоральном саркофаге, его просто ошарашили. Все-таки он считал себя великим воином и думал, что в стане ортодоксов близок к списку лидеров, а тут услышал такое…
Хорошо, что к тому времени Бонзай уже окончательно пришел в себя и вполне осмысленно кивал на слова Дмитрия:
– Власта тебя ждет вместе с сынишкой! Избавляйся от гипноза!
А значит, Светозаров мог отвлечься на крайне необходимое выступление перед публикой.
Чтобы его было видно беглецам, граф встал на щит, который подняли на уровень груди четыре гвардейца. И начал он с того, что сказал несколько слов в защиту своего друга, смывая с него пятно предательства. Правда, сам при этом несколько отклонился от истины, но и не лгал фактически. Просто обошел самые острые углы этой истории.
– Ложь! Шу’эс Лав не предатель! Он получил сильные ранения, его тело поместили в темпоральный саркофаг и припрятали. И только несколько недель назад нам случайно удалось отыскать этого известного героя древности. Так что его вины в том, что он пропал и соратники не могли его найти – нет! А теперь о вас…
– Во-во! – крикнул кто-то из толпы. – Давай о том, что нам ближе к телу!
– Совсем недавно одиннадцать ваших освобожденных из неволи коллег нарушили мой запрет и взломали своим уходом целостность охранного континуума данного мира. Поэтому мне пришлось его срочно и наглухо перекрывать, опасаясь возможности проникновения извне моих противников или агрессоров. Мало того, и те несколько десятков коллег, которые шли впереди колонны, не пожелали меня слушать и проигнорировали мое требование оставаться на местах…
Один из только что упомянутых ослушников прошептал что-то на ухо лидеру Смиту Цуммеру, и тот воскликнул:
– Мы свободные личности и не собираемся становиться твоими рабами только из-за небольшой помощи в освобождении!
– Но вы обязаны подчиняться установленным мною здесь законам и делать все, чтобы ничем не повредить безопасности этого мира! – повысил голос Дмитрий. – А вы ведете себя, как вандалы, которым наплевать на своих спасителей, лишь бы немедленно реализовать свои желания. А это недопустимо по всем нормам международного права и самого статуса Торговцев.
Упоминая о статусе, Светозаров словно наступал на тонкий, ненадежный лед, ибо знал о нем самый минимум, и то со слов Крафы. Если бы его сейчас стали забрасывать выдержками из разных документов, он бы показал себя и незнающим, и неопытным, и совершенно неуверенным в правильности своих утверждений.
Но никто спорить с ним не стал, хотя недовольный гомон усилился. Наталья Кох подняла руку, показывая, что собирается говорить. Дождалась, пока все стихнут, и задала вопрос своим чарующим голосом:
– И что же ты предлагаешь?
– Сейчас будет пир в честь удачного похода. Потом ко мне могут подходить по очереди все желающие, и после короткой беседы я буду отправлять тех, кто докажет мне свою лояльность.
– Это каким же образом мы тебе доказать сможем? – хмыкнул Смит Цуммер.
– Наизнанку нас выворачивать станешь? – поддержала его Лучезарная.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – без намека на улыбку ответил граф Дин. – Для этого у меня есть специальные структуры опознавания, которые легко отделяют правду от лжи. Мне не надо будет от вас искренних братских чувств или чтобы вы полюбили меня, как отца родного. Главное, чтобы каждый из вас дал твердое слово никогда не начинать агрессивных действий в моих мирах.
– Зря волнуешься! – воскликнул Мельник, перед тем придержав пытавшуюся что-то сказать Наталью. – У нас своих забот хватает, да и миров предостаточно, на всех хватит с избытком. Так что мы готовы хоть сразу с тобой побеседовать.
– Нет! Только после праздничного пира! – категорично заявил Дмитрий. – Хотя если вы не желаете с нами сидеть за одним столом и вкушать яства наших кулинаров, то можете скоротать время во внутреннем дворике. Как только пир закончится, я к вам выйду. Долго задерживать не стану: несколько минут на каждую пару, и отправляю по двое через только мною контролируемый канал в межмирское пространство.
Лидеры переглянулись и одновременно кивнули. Лучезарная картинно раскинула руки и с пафосом воскликнула:
– Мы готовы ко всему! Веди нас, о, наш спаситель, за собой! И пусть короли и императоры падут ниц пред твоими стопами!
Это был камешек в огород Бонзая Пятого, который безропотно как бы сложил с себя командование корпусом и показал, что он полностью подчиняется Торговцу. Монарх догадался о попытке его позлить и только кисло улыбнулся, показывая другу жестами: «Да все в порядке, зря она старается!»
Светозаров, хоть и вздохнул внутренне с некоторым облегчением, заметив тянувшихся в тылах раненых, громкости и строгости в голосе не убавил:
– Тогда посторонитесь и дайте возможность пронести раненых. Они пострадали, защищая вас от тварей, а потому должны быть доставлены наверх в первую очередь. За ними выйдет его величество и освобожденные невольники, затем все оставшиеся воины. Освободить проходы! Воины, прикрыть пространство возле решетки!
Те двинулись вперед сквозь расступившуюся толпу и вскоре образовали широкий коридор. Когда рыцарь открыл решетку, воины понесли туда раненых на носилках, а легкораненые пошли сами.
Торговцы при этом вполне дисциплинированно стояли, поблескивая глазами и оживленно переговариваясь. Вероятно, решали, как им действовать дальше.
И вот тут из хвоста колонны к Наталье Кох кинулась хорошо известная Дмитрию красавица, о которой он чуть не забыл:
– Мама! Почему вы не проходите первыми?!
«Вот это да! – мысленно воскликнул землянин, с опозданием прислушиваясь к речитативу одного из младших шафиков, который бодро пересказывал перипетии похода. – Кто бы мог подумать, что Ледовая Владычица – дочь такой древней и однозначно опасной женщины, как Лучезарная?! Хотя… чего-то подобного и следовало ожидать…»
– Увы, моя милая, – громко ответила Кох, – вначале владыка местного мира потребовал пропустить раненых, которым ты отдала для исцеления все свои силы.
Леда нахмурилась и что-то стала говорить матери совсем неслышно. А младший шафик продолжал пояснять:
– …наша гостья с Севера, – так деликатно называли все еще формальную пленницу сами шафики. – В первые часы от матери не отходила, но когда твари активировались, она первая стала изо всех сил применять свои умения целителя. Как ни странно, остальные Торговцы не спешили с помощью, утверждая, что раны не опасные. Хотя чуть позже около двадцати ссыльных все-таки присоединились к Леде и выкладывались по максимуму. Вон они, в хвосте колонны, возле самых тяжелых… На эту тему между дочерью и матерью возник скандал, и они до этого момента больше не общались…
Приятно было услышать, что наследница такой непростой крови оказалась явно лучше воспитана. Как она ни стремилась в Болотный мир, как ни мечтала спасти мать из заточения у Крафы, все-таки решила оказывать помощь раненым.
Идущие самыми последними Торговцы не встали в ту группу, которая образовалась вокруг лидеров, а влились туда, где собралось около половины недавних невольников, как бы сразу себя дистанцировав от сподвижников Натальи Кох и Смита Цуммера. Естественно, что второй поток сознания Дмитрия стал спешно проводить опознание и обработку всплывающих в памяти досье. Уж очень ему захотелось отыскать хоть какой-то шанс для нормального полноценного общения со своими коллегами в будущем.
Все пострадавшие тем временем прошли, и в проход шагнул Бонзай Пятый с несколькими сопровождающими его шафиками. За ними и Светозаров двинулся, словами и жестами предлагая идти за собой и Торговцам.
Оба лидера сделали это только после некоторого колебания, да и то пропустив перед собой десятка три своих сторонников. Граф хмыкнул и отдал последний приказ в остатках Хохочущего тумана:
– Барон Шток, входите последним и проследите, чтобы никто из личного состава не потерялся. Перекличку проведете уже за пиршественными столами!
Проходя мимо Крафы, понял, что одинокий рыцарь так и будет стоять на своем посту, пока все Торговцы не пройдут мимо Стопора. Видимо, очень опасался нарочного повреждения установленного контура. Да, наверное, так и произошло бы, если бы хоть кто-то из ссыльных догадался, что с ними собираются сотворить. А так все они, в том числе и лидеры, проходили по подвалу быстро, стремясь увидеть небо.
Никто их них ни створов не увидел, ни умения своего не сохранил для предстоящего прыжка в межмирское пространство.
Вроде бы…
Глава седьмая
Предварительное собеседование
Организация встречи воинов корпуса и гостей столицы Ягонов была безупречной. Для всех нашлись и улыбка, и доброе слово, и чистая туника любого цвета на выбор. Торговцы одевались на первом этаже башни, а баюнги и крылатые люди поднимались на этаж выше, где портные укутывали их другими, тоже весьма удобными туниками. Торговцы мылись с помощью своих магических сил, направлялись к выходу из башни и по подземному переходу шли в королевский дворец. Туда ходу было всего лишь пять минут, а там все проходили в пиршественный зал, рассаживались за столами и приступали к еде. К ним присоединялся личный состав экспедиционного корпуса. Воинам сразу же вручали кубок вина. Разве что почти все шафики, десятники и прочий командный состав так до столов и не добрались. Их расставляли на посты вокруг пиршественного зала или сажали за экраны наблюдения. Причем цель этого не поясняли, давали только вводную: «Опасность! Всеобщая тревога!»
Ну и понятное дело, что попытки спрыгнуть из королевства Ягонов предприняла добрая половина бывших ссыльных. Каждый, вокруг которого гремел гром и сверкали небольшие молнии, тут же брался под строгий учет. Пригодится потом для обвинения в случае спорных ситуаций. Да и не только для этого. Понимая, что коллег следует немедленно вернуть в место их заточения, Светозаров все-таки хотел хотя бы нескольких оставить для беседы. Услышать из первых уст, что думают и как собираются действовать закоренелые фанатики. Ибо одного разговора с Эркилем Фобосом, лидером оставшихся в поселке ссыльных, было мало. Да и образ мышления тех, кто не сбежал, резко отличался от тех, кто сразу же подался в бега. Особенно интересно было бы пообщаться с глазу на глаз с лидерами ортодоксов Смитом Цуммером и Натальей Кох. Эти монстры из древности, ровесники самого Крафы знали невероятно много, и, поделившись своими знаниями, осветив основы своего мировоззрения, могли помочь Дмитрию в окончательном определении собственных приоритетов.
Да и насчет личных отношений с Трибуном Решающим были вопросы. О союзнике хотелось и следовало узнать как можно больше, используя для этого и самых его оголтелых противников. Когда еще руки дойдут до просмотра системных блоков памяти, а живые свидетели событий глубокой древности – вот они, рядом. Сидят, насыщаются, провозглашают здравицы в честь своих освободителей и… выжидают.
Нет, были и такие, которые радовались от всей души, явно намереваясь хорошо, если не вдрызг, напиться. Просматривались и такие, даже целые группки, которые находились в тяжких раздумьях, а по их нескрываемой ауре можно было заметить и сожаление, и опасение, и некоторое раскаяние. Видимо, это были те, кто сожалел о том, что совершил побег, и наверняка осознавал, что полученная таким образом свобода – это не конец черной полосы в жизни, а вполне возможно, отверстие в заднице зебры.
Но самые активные, самые напряженные, поблескивая глазами – именно выжидали. Они и ели мало, тщательно проверяя чуть ли не каждую ложку салата или кусочек фрукта; почти, а то и совсем ничего не пили; да и между собой обменивались явно тайными знаками, как языком жестов, так и мимики. Как их ни пытались рассадить в разных местах за столами, все равно вокруг пары лидеров образовалась плотная группа наиболее близких сторонников из полутора десятков людей и троих баюнгов. Единственная, кто в той группе смотрелся инородным телом, – это Ледовая Владычица, сидевшая рядом с матерью, которая положила ладонь ей на плечо. И напряжение в этой группе просматривалось наивысшее.
Чтобы его хоть как-то разрядить, граф Дин вместе с Шу’эс Лавом уселись напротив них, за тот же стол. Бонзай Пятый сидел за отдельным столом, на возвышении. Там же расположилась Власта и оба шафика из личной свиты короля: Флавия Несравненная и Аристарх Великий. Им вменялось, в случае опасности, прикрывать венценосную чету любыми средствами, пусть даже ценой собственной жизни. Потому что сомнений по поводу идеальности всего запланированного действа оставалось предостаточно. Торговцы, прожившие более полутора тысяч лет, имели в запасе немало сюрпризов и могли что угодно учудить во время попытки их успокоить и повязать.
Приняв сообщение о том, что все гости за столами, Светозаров отвел для застольной беседы двадцать пять минут. Вполне достаточно, чтобы присмотреться к сотрапезникам, удостовериться, что они поели, проверить, появились ли у них в крови элементы растворенных в пище зеленых таблеток сна, и задать несколько провокационных вопросов.
Не стоило удивляться выбору цвета, который сделали лидеры при получении туник. Мельник был в белом одеянии, а Лучезарная выбрала ярко-желтый цвет. По сведениям из досье, так и должно было быть, но такая неизменность интриговала. Если за века люди не поменяли своих предпочтений, то они либо имеют неизлечимые психические расстройства, либо делают это намеренно.
Что и решил Дмитрий выяснить в первую очередь, после того как поднял тост в честь их величеств и личным примером показал, как надо обильно закусывать изумительное далийское вино.
– Тебе идет желтый цвет! – сделал он Наталье комплимент. – Нравится, или случайно такая туника попалась?
Госпожа Кох жеманно отложила вилку, картинно промокнула салфеткой поджатые губы и лишь затем поинтересовалась:
– Это уже можно считать началом собеседования?
– Можно, – улыбнулся граф. – Главное – отвечать искренне.
– Искренней меня нет никого, – красавица начала эманировать вокруг себя ментальную притягательность, продолжая говорить удивительно бархатным, мурлычущим голосом. – Тем более при такой праздничной атмосфере, изумительном застолье и той благодарности к нашим спасителям, которая так и рвется из моей души. Честно говоря, от переизбытка чувств у меня даже слезы на глаза наворачиваются…
– Да нет, мне кажется, что плакать не совсем уместно, достаточно будет просто правдиво ответить на все мои вопросы.
Женщина лукаво подмигнула землянину и перешла на воркующий тон:
– Про мои сексуальные приоритеты тоже следует рассказывать, ничего не скрывая?
– Пока я поинтересовался только выбором именно этой туники, – напомнил Светозаров без малейшего намека на улыбку и даже убрав из голоса доброжелательность.
Он всем сознанием четко ощутил, как по нему направленно бьют ментальным лучом повиновения, стараясь подчинить, сломить волю, превратить в покорного поклонника. Это уже не говоря о внешней красоте, которая завораживала, словно и в самом деле рассеивая вокруг себя лучезарную энергию.
«Надо будет поинтересоваться у Гегемона: как он и эта Наталья умудряются находиться в идеально молодом физическом состоянии? И что еще странно: он ведь на свободе и имеет в своем распоряжении потенциал сразу нескольких высших цивилизаций, а вот как ссыльные, находясь пятнадцать веков в одном месте, умудряются не только выжить, но еще и отлично сохраниться? А уж такая, как Кох, похоже, даже внешне не изменилась, вон как глазки-то молодо блестят. И сколько им еще осталось по внутренним расчетам? Многие уже умерли, а эти сколько протянут? Остальные сторонники не выглядят так молодо…»
Сейчас, при нормальном освещении и после того, как беглецы привели себя в порядок, разница и в самом деле бросалась в глаза. Многие выглядели сорокалетними, некоторые пожилыми, им можно было дать пятьдесят пять, а то и все шестьдесят лет. Ну и глаза почти у всех выдавали прожитую бездну лет. В какой-то момент Дмитрию даже показалось, что взгляд некоторых напоминает взгляд дракона, к которому совсем недавно Крафа проводил экскурсию в мир Богомолов. Причем нельзя было назвать эти взгляды мудрыми, всезнающими или отеческими, скорей – безмерно уставшими, циничными, подозрительными. То есть почти у всех просматривалась невероятно уставшая душа, окруженная коконом недоверчивости и оголтелой неприязни.
Нечто такое прозвучало и в ответе Натальи:
– Желтый цвет мне помогает защищаться от врагов, сигнализируя им о том, что связываться со мной смертельно опасно. А уж обмануть меня чревато еще большими неприятностями, чем просто умереть.
– И Крафа об этом знает?
– Лучше всех!
– Почему же он тебя не уничтожил? – цинично усмехнулся Дин. – Таких врагов надо уничтожать сразу.
Лучезарная картинно рассмеялась:
– Да потому, что он тупой! И вбил себе в голову, что лишением свободы воспитает из нас послушных дрессированных шавок. Ни ему, ни его тюремщикам не понять, что свобода для человека, а тем более для Торговца – превыше всего! И лучше умереть в застенках, чем унизить себя просьбой к кровожадному тирану и получить глоток мнимой свободы перед смертью.
– Глоток свободы? Но мне успели доложить, что где-то за поселком, за горами есть целый мир с нашими коллегами.
– Да, есть. Только никто оттуда, кроме самого Крафы, переходить в межмирское пространство не может. По сути, мир Грез – это гигантская тюрьма, окруженная миром Болот.
– Но, тем не менее, большинство Торговцев проживает именно там… – не то спросил, не то констатировал Светозаров. – А почему из поселка не сбежали все? Наши воины успели заметить, что большинство остались возле своих домов, хотя время и возможность для побега у них были.
Лучезарная смотрела на Дина, словно любящая мать на глупое наивное дитятко:
– Это же элементарно, милый. У каждого из нас в большом мире есть дети, внуки и прапраправнуки. Если кто-то совершит побег, их казнят.
Такая явная инсинуация заставила графа вполне естественно показать в ауре ужас с недоверием:
– Ну а вы?!
– А у нас нет детей. Ни у кого из тех, кто сидит за этим столом…
– Как же так? А Леда?
– Я верила, что мне при попытке побега из Грез удалось закинуть дочку в мир, который прячется за Зеленым Перекрестком. Так и случилось… А благодаря моему последнему побегу в Болота, мне удалось передать дочери и ментальный призыв-инструкцию к действию. Все получилось отлично, мы почти на свободе! Спасибо тебе, моя драгоценная!
И она порывисто обняла нахмуренную, явно чем-то недовольную Ледовую Владычицу, наигранно покрывая лоб дочери поцелуями.
Светозаров демонстративно оглядел зал и кивнул:
– Теперь я понимаю, почему не все веселятся. Они переживают за своих родственников?
– Да! Жуткая трагедия, жуткая! – маска скорби на лице красотки получилась такая выразительная, что землянин и Шу’эс Лав чуть не всплакнули от сострадания.
Слезы человеку удалось удержать лишь потому, что он знал: это ложь. А баюнгу – после вливания преизрядной порции ментального напоминания об участи его родителей, которых казнили как раз те, кто сидел напротив. Ну, может, и не они лично, но после их приказа или при полном попустительстве.
А Наталья продолжала:
– Хочется надеяться, что вы не станете к ним приставать с неуместными воспоминаниями. Мы уже на войне, и наши коллеги сами прекрасно понимают, что борьба за свою свободу не обходится без потерь. Нас только и согревает, дает силы двигаться вперед вера в то, что наше дело правое и мы победим. Именно поэтому…. – она сделала длинную паузу, тяжело вздохнув и меняя тон с сочувствующего на деловой, – …мы и должны как можно быстрей добраться до наших миров, вооружиться и отомстить кровавому узурпатору, устроившему истребление собственной цивилизации.
Случись подобная беседа еще неделю назад, Дмитрий уже сам вооружал бы коллег наиболее убойным оружием и уговаривал их подсказать направление главного удара по тирану. А сейчас он только грамотно подпускал чуточку нужных эмоций в видимый сотрапезниками спектр своей ауры. Отсчитывал минуты. И присматривался: у всех ли в крови появились нужные вещества, способствующие резкому усыплению после включения Веера.
С ингредиентами был полный порядок.
– Ладно, вот представьте себе, что вы победили, – сказал он. – Мир Грез открыт для всех. Крафа схвачен. Что вы с ним станете делать?
– Казнь… – только и успела вымолвить Лучезарная, как ее, не сдержавшись, перебил только что опрокинувший в себя очередной кубок вина Смит Цуммер.
– Жестокая казнь! Самая жестокая! – завопил он в каком-то всплеске крайней ненависти. Да и, пожалуй, он среди всей этой группы был наиболее подвыпившим. – Казнь, которая будет транслироваться на все миры! Вначале мы из этой твари вытянем все жилы, потом ржавыми пилами начнем нарезать его конечности тонкими кружочками! И постараемся устроить так, чтобы преступник умер только к концу второго месяца! И, конечно же, успел увидеть, как на его глазах умрут в жестоких муках все его родные, близкие, друзья и прихлебатели!
В ауре Кох коротко полыхнуло недовольство таким вмешательством. Но скорей всего это получилось не по причине суровости такого наказания, а по причине беспардонности коллеги. Мол, даму перебивать некрасиво.
– Полторы тысячи лет мы ждем возможности отомстить, – сказала она. – И верим, что месть состоится… – И тут же попыталась пригрозить чуть ли не прямым текстом: – И очень жаль, что тут мы встретили подозрительное непонимание. Каждая минута нашей задержки дает кровавому диктатору возможность лучше подготовиться к войне и оказать нам отчаянное сопротивление. Каждая утерянная минута сейчас – это тысячи лишних жертв потом. А уж если наш враг успеет уйти и спрятаться в неизвестных мирах, наше недовольство примет крайне негативное воплощение!
Граф Дин усмехнулся:
– Пока вы соберетесь, вооружитесь да раскачаетесь, я постараюсь сам освободить Грезы от запрета на перемещения. Ну и, скорей всего, пленить мне удастся кого угодно и в каком угодно мире. Не сомневайтесь в этом. Разве что не стану спешить, уничтожая Крафу. Постараюсь перевоспитать его…
– Нельзя! – так и вскинулась Наталья Кох. – Эту тварь даже осматривать нельзя, только уничтожать!
– Но тогда получается, что он гуманнее вас? Он-то своих врагов не уничтожил, а пытается перевоспитать. Не так ли?
Лицо красавицы пошло красными пятнами, а Смит Цуммер вдруг заговорил без фанатизма:
– Крафа – это зло, не поддающееся воспитанию. С ним нельзя вступать в переговоры, потому что он обладает огромной силой внушения. Благодаря этому он и завоевал себе толпы прихлебателей, зомбируя их сознание в выгодном для него свете.
– Почему же он вас не прозомбировал? – спросил Светозаров.
– Причина проста: у нас выработался иммунитет против его ментальной силы.
– Тогда зачем перевоспитывать? Не лучше ли вас уничтожить?
– Да потому что он извращенец! – перешел на крик лидер. Попытка сдержаться провалилась, лицо его покраснело от бешенства, и аура запылала багровыми отсветами агрессии. – Этому кровососу доставляло удовольствие издеваться над нами веками! Видя наши мучения, моря нас голодом, холодом и упиваясь нашим бессилием!
– Не понял! – вскинулся Дмитрий. – Как мне успели доложить, вы жили в благоустроенных домах, изможденных голодом среди вас тоже не наблюдается…
Ну и понятное дело, что попытки спрыгнуть из королевства Ягонов предприняла добрая половина бывших ссыльных. Каждый, вокруг которого гремел гром и сверкали небольшие молнии, тут же брался под строгий учет. Пригодится потом для обвинения в случае спорных ситуаций. Да и не только для этого. Понимая, что коллег следует немедленно вернуть в место их заточения, Светозаров все-таки хотел хотя бы нескольких оставить для беседы. Услышать из первых уст, что думают и как собираются действовать закоренелые фанатики. Ибо одного разговора с Эркилем Фобосом, лидером оставшихся в поселке ссыльных, было мало. Да и образ мышления тех, кто не сбежал, резко отличался от тех, кто сразу же подался в бега. Особенно интересно было бы пообщаться с глазу на глаз с лидерами ортодоксов Смитом Цуммером и Натальей Кох. Эти монстры из древности, ровесники самого Крафы знали невероятно много, и, поделившись своими знаниями, осветив основы своего мировоззрения, могли помочь Дмитрию в окончательном определении собственных приоритетов.
Да и насчет личных отношений с Трибуном Решающим были вопросы. О союзнике хотелось и следовало узнать как можно больше, используя для этого и самых его оголтелых противников. Когда еще руки дойдут до просмотра системных блоков памяти, а живые свидетели событий глубокой древности – вот они, рядом. Сидят, насыщаются, провозглашают здравицы в честь своих освободителей и… выжидают.
Нет, были и такие, которые радовались от всей души, явно намереваясь хорошо, если не вдрызг, напиться. Просматривались и такие, даже целые группки, которые находились в тяжких раздумьях, а по их нескрываемой ауре можно было заметить и сожаление, и опасение, и некоторое раскаяние. Видимо, это были те, кто сожалел о том, что совершил побег, и наверняка осознавал, что полученная таким образом свобода – это не конец черной полосы в жизни, а вполне возможно, отверстие в заднице зебры.
Но самые активные, самые напряженные, поблескивая глазами – именно выжидали. Они и ели мало, тщательно проверяя чуть ли не каждую ложку салата или кусочек фрукта; почти, а то и совсем ничего не пили; да и между собой обменивались явно тайными знаками, как языком жестов, так и мимики. Как их ни пытались рассадить в разных местах за столами, все равно вокруг пары лидеров образовалась плотная группа наиболее близких сторонников из полутора десятков людей и троих баюнгов. Единственная, кто в той группе смотрелся инородным телом, – это Ледовая Владычица, сидевшая рядом с матерью, которая положила ладонь ей на плечо. И напряжение в этой группе просматривалось наивысшее.
Чтобы его хоть как-то разрядить, граф Дин вместе с Шу’эс Лавом уселись напротив них, за тот же стол. Бонзай Пятый сидел за отдельным столом, на возвышении. Там же расположилась Власта и оба шафика из личной свиты короля: Флавия Несравненная и Аристарх Великий. Им вменялось, в случае опасности, прикрывать венценосную чету любыми средствами, пусть даже ценой собственной жизни. Потому что сомнений по поводу идеальности всего запланированного действа оставалось предостаточно. Торговцы, прожившие более полутора тысяч лет, имели в запасе немало сюрпризов и могли что угодно учудить во время попытки их успокоить и повязать.
Приняв сообщение о том, что все гости за столами, Светозаров отвел для застольной беседы двадцать пять минут. Вполне достаточно, чтобы присмотреться к сотрапезникам, удостовериться, что они поели, проверить, появились ли у них в крови элементы растворенных в пище зеленых таблеток сна, и задать несколько провокационных вопросов.
Не стоило удивляться выбору цвета, который сделали лидеры при получении туник. Мельник был в белом одеянии, а Лучезарная выбрала ярко-желтый цвет. По сведениям из досье, так и должно было быть, но такая неизменность интриговала. Если за века люди не поменяли своих предпочтений, то они либо имеют неизлечимые психические расстройства, либо делают это намеренно.
Что и решил Дмитрий выяснить в первую очередь, после того как поднял тост в честь их величеств и личным примером показал, как надо обильно закусывать изумительное далийское вино.
– Тебе идет желтый цвет! – сделал он Наталье комплимент. – Нравится, или случайно такая туника попалась?
Госпожа Кох жеманно отложила вилку, картинно промокнула салфеткой поджатые губы и лишь затем поинтересовалась:
– Это уже можно считать началом собеседования?
– Можно, – улыбнулся граф. – Главное – отвечать искренне.
– Искренней меня нет никого, – красавица начала эманировать вокруг себя ментальную притягательность, продолжая говорить удивительно бархатным, мурлычущим голосом. – Тем более при такой праздничной атмосфере, изумительном застолье и той благодарности к нашим спасителям, которая так и рвется из моей души. Честно говоря, от переизбытка чувств у меня даже слезы на глаза наворачиваются…
– Да нет, мне кажется, что плакать не совсем уместно, достаточно будет просто правдиво ответить на все мои вопросы.
Женщина лукаво подмигнула землянину и перешла на воркующий тон:
– Про мои сексуальные приоритеты тоже следует рассказывать, ничего не скрывая?
– Пока я поинтересовался только выбором именно этой туники, – напомнил Светозаров без малейшего намека на улыбку и даже убрав из голоса доброжелательность.
Он всем сознанием четко ощутил, как по нему направленно бьют ментальным лучом повиновения, стараясь подчинить, сломить волю, превратить в покорного поклонника. Это уже не говоря о внешней красоте, которая завораживала, словно и в самом деле рассеивая вокруг себя лучезарную энергию.
«Надо будет поинтересоваться у Гегемона: как он и эта Наталья умудряются находиться в идеально молодом физическом состоянии? И что еще странно: он ведь на свободе и имеет в своем распоряжении потенциал сразу нескольких высших цивилизаций, а вот как ссыльные, находясь пятнадцать веков в одном месте, умудряются не только выжить, но еще и отлично сохраниться? А уж такая, как Кох, похоже, даже внешне не изменилась, вон как глазки-то молодо блестят. И сколько им еще осталось по внутренним расчетам? Многие уже умерли, а эти сколько протянут? Остальные сторонники не выглядят так молодо…»
Сейчас, при нормальном освещении и после того, как беглецы привели себя в порядок, разница и в самом деле бросалась в глаза. Многие выглядели сорокалетними, некоторые пожилыми, им можно было дать пятьдесят пять, а то и все шестьдесят лет. Ну и глаза почти у всех выдавали прожитую бездну лет. В какой-то момент Дмитрию даже показалось, что взгляд некоторых напоминает взгляд дракона, к которому совсем недавно Крафа проводил экскурсию в мир Богомолов. Причем нельзя было назвать эти взгляды мудрыми, всезнающими или отеческими, скорей – безмерно уставшими, циничными, подозрительными. То есть почти у всех просматривалась невероятно уставшая душа, окруженная коконом недоверчивости и оголтелой неприязни.
Нечто такое прозвучало и в ответе Натальи:
– Желтый цвет мне помогает защищаться от врагов, сигнализируя им о том, что связываться со мной смертельно опасно. А уж обмануть меня чревато еще большими неприятностями, чем просто умереть.
– И Крафа об этом знает?
– Лучше всех!
– Почему же он тебя не уничтожил? – цинично усмехнулся Дин. – Таких врагов надо уничтожать сразу.
Лучезарная картинно рассмеялась:
– Да потому, что он тупой! И вбил себе в голову, что лишением свободы воспитает из нас послушных дрессированных шавок. Ни ему, ни его тюремщикам не понять, что свобода для человека, а тем более для Торговца – превыше всего! И лучше умереть в застенках, чем унизить себя просьбой к кровожадному тирану и получить глоток мнимой свободы перед смертью.
– Глоток свободы? Но мне успели доложить, что где-то за поселком, за горами есть целый мир с нашими коллегами.
– Да, есть. Только никто оттуда, кроме самого Крафы, переходить в межмирское пространство не может. По сути, мир Грез – это гигантская тюрьма, окруженная миром Болот.
– Но, тем не менее, большинство Торговцев проживает именно там… – не то спросил, не то констатировал Светозаров. – А почему из поселка не сбежали все? Наши воины успели заметить, что большинство остались возле своих домов, хотя время и возможность для побега у них были.
Лучезарная смотрела на Дина, словно любящая мать на глупое наивное дитятко:
– Это же элементарно, милый. У каждого из нас в большом мире есть дети, внуки и прапраправнуки. Если кто-то совершит побег, их казнят.
Такая явная инсинуация заставила графа вполне естественно показать в ауре ужас с недоверием:
– Ну а вы?!
– А у нас нет детей. Ни у кого из тех, кто сидит за этим столом…
– Как же так? А Леда?
– Я верила, что мне при попытке побега из Грез удалось закинуть дочку в мир, который прячется за Зеленым Перекрестком. Так и случилось… А благодаря моему последнему побегу в Болота, мне удалось передать дочери и ментальный призыв-инструкцию к действию. Все получилось отлично, мы почти на свободе! Спасибо тебе, моя драгоценная!
И она порывисто обняла нахмуренную, явно чем-то недовольную Ледовую Владычицу, наигранно покрывая лоб дочери поцелуями.
Светозаров демонстративно оглядел зал и кивнул:
– Теперь я понимаю, почему не все веселятся. Они переживают за своих родственников?
– Да! Жуткая трагедия, жуткая! – маска скорби на лице красотки получилась такая выразительная, что землянин и Шу’эс Лав чуть не всплакнули от сострадания.
Слезы человеку удалось удержать лишь потому, что он знал: это ложь. А баюнгу – после вливания преизрядной порции ментального напоминания об участи его родителей, которых казнили как раз те, кто сидел напротив. Ну, может, и не они лично, но после их приказа или при полном попустительстве.
А Наталья продолжала:
– Хочется надеяться, что вы не станете к ним приставать с неуместными воспоминаниями. Мы уже на войне, и наши коллеги сами прекрасно понимают, что борьба за свою свободу не обходится без потерь. Нас только и согревает, дает силы двигаться вперед вера в то, что наше дело правое и мы победим. Именно поэтому…. – она сделала длинную паузу, тяжело вздохнув и меняя тон с сочувствующего на деловой, – …мы и должны как можно быстрей добраться до наших миров, вооружиться и отомстить кровавому узурпатору, устроившему истребление собственной цивилизации.
Случись подобная беседа еще неделю назад, Дмитрий уже сам вооружал бы коллег наиболее убойным оружием и уговаривал их подсказать направление главного удара по тирану. А сейчас он только грамотно подпускал чуточку нужных эмоций в видимый сотрапезниками спектр своей ауры. Отсчитывал минуты. И присматривался: у всех ли в крови появились нужные вещества, способствующие резкому усыплению после включения Веера.
С ингредиентами был полный порядок.
– Ладно, вот представьте себе, что вы победили, – сказал он. – Мир Грез открыт для всех. Крафа схвачен. Что вы с ним станете делать?
– Казнь… – только и успела вымолвить Лучезарная, как ее, не сдержавшись, перебил только что опрокинувший в себя очередной кубок вина Смит Цуммер.
– Жестокая казнь! Самая жестокая! – завопил он в каком-то всплеске крайней ненависти. Да и, пожалуй, он среди всей этой группы был наиболее подвыпившим. – Казнь, которая будет транслироваться на все миры! Вначале мы из этой твари вытянем все жилы, потом ржавыми пилами начнем нарезать его конечности тонкими кружочками! И постараемся устроить так, чтобы преступник умер только к концу второго месяца! И, конечно же, успел увидеть, как на его глазах умрут в жестоких муках все его родные, близкие, друзья и прихлебатели!
В ауре Кох коротко полыхнуло недовольство таким вмешательством. Но скорей всего это получилось не по причине суровости такого наказания, а по причине беспардонности коллеги. Мол, даму перебивать некрасиво.
– Полторы тысячи лет мы ждем возможности отомстить, – сказала она. – И верим, что месть состоится… – И тут же попыталась пригрозить чуть ли не прямым текстом: – И очень жаль, что тут мы встретили подозрительное непонимание. Каждая минута нашей задержки дает кровавому диктатору возможность лучше подготовиться к войне и оказать нам отчаянное сопротивление. Каждая утерянная минута сейчас – это тысячи лишних жертв потом. А уж если наш враг успеет уйти и спрятаться в неизвестных мирах, наше недовольство примет крайне негативное воплощение!
Граф Дин усмехнулся:
– Пока вы соберетесь, вооружитесь да раскачаетесь, я постараюсь сам освободить Грезы от запрета на перемещения. Ну и, скорей всего, пленить мне удастся кого угодно и в каком угодно мире. Не сомневайтесь в этом. Разве что не стану спешить, уничтожая Крафу. Постараюсь перевоспитать его…
– Нельзя! – так и вскинулась Наталья Кох. – Эту тварь даже осматривать нельзя, только уничтожать!
– Но тогда получается, что он гуманнее вас? Он-то своих врагов не уничтожил, а пытается перевоспитать. Не так ли?
Лицо красавицы пошло красными пятнами, а Смит Цуммер вдруг заговорил без фанатизма:
– Крафа – это зло, не поддающееся воспитанию. С ним нельзя вступать в переговоры, потому что он обладает огромной силой внушения. Благодаря этому он и завоевал себе толпы прихлебателей, зомбируя их сознание в выгодном для него свете.
– Почему же он вас не прозомбировал? – спросил Светозаров.
– Причина проста: у нас выработался иммунитет против его ментальной силы.
– Тогда зачем перевоспитывать? Не лучше ли вас уничтожить?
– Да потому что он извращенец! – перешел на крик лидер. Попытка сдержаться провалилась, лицо его покраснело от бешенства, и аура запылала багровыми отсветами агрессии. – Этому кровососу доставляло удовольствие издеваться над нами веками! Видя наши мучения, моря нас голодом, холодом и упиваясь нашим бессилием!
– Не понял! – вскинулся Дмитрий. – Как мне успели доложить, вы жили в благоустроенных домах, изможденных голодом среди вас тоже не наблюдается…