Страница:
– Мой лорд, Брен жив и срочно требует вас!
Капитан баронской дружины, еще час назад бывший крепким, здоровым и красивым парнем, лежал на остатках разнесенного в щепу сруба. Разорванный ударом воздушного хлыста почти пополам, он все же выжил. Выжил и продержался до того мига, когда к нему подоспел целитель.
Еле заметного шевеления изуродованной кисти хватило, чтобы барон встал на колени у останков искалеченного капитана и осторожно стер пот с его покрытых испариной висков.
– Ближе, - проклекотали розовые пузыри, выступившие на губах Брена.
И когда Valle приблизил свое лицо к бледному и окровавленному лицу парня, тот каким-то чудом пошевелился. Достав из-за подкладки обгорелой кольчуги небольшую серебряную коробочку, в которой обычно хранят безделушки или табак, он откинул крышку и вытряхнул оттуда деревянную щепку.
– Вот, - прохрипел он, немилосердно терзая осколками ребер многажды проткнутые легкие. - Вот эта капелька… я болтом зацепил гада…
И откинулся, побледнев так, что Valle заорал на целителя страшным голосом.
– Нет, ваша светлость, - вздохнул тот и покачал головой. - Я однажды исцелил парня, в которого попали глыбой из катапульты. Чайной ложечкой остатки соскребал с крепостной стены - и все же исцелил. Но после такого магического удара… тут даже леди Бру ничего не сделает.
– Возьми свой шар, - ярость и несдержанность в поведении молодого барона вдруг уступили место ледяному споукойствию. - Передай Берковичу, пусть хоть короля эльфов за задницу притащит сюда или весь Круг друидов, но чтобы Брен выжил и оказался здоров. Иначе я сделаю то, что обещал ему в тот вечер у камина за чаркой глинтвейна, он помнит.
Целитель пожал плечами и забубнил в хрустальный кругляш. Вообще-то, силой и мастерством волшебника Valle как бы не превосходил этого весьма опытного мага. Но вот черная направленность его собственной Силы никак не позволяла ему пользоваться таким простым и эффективным прибором. Как ни бились преподаватели в Университете, как по-кошачьи мягко и нежно ни пытался он, но благородный хрусталь так и не подчинился чернокнижнику.
А ведь сейчас возмущенно и встревоженно гудел весь магический эфир - то Valle чувствовал каждым натянутым как струна лютни нервом. Сотни голосов тревожно перекликались, обмениваясь новостями, передавая информацию и жадно выспрашивая подробности. Шутка ли - брошен чуть ли не открытый вызов сильнейшему черному магу. Да еще и оказывается, что такой он не единственный - а нам и одного много!
Спустя несколько мигов, пока целитель влил еще толику Силы в тело упрямо не желавшего умирать Брена, пришел ответ.
– Передаю дословно, - неожиданно струхнул целитель, держа испачканными в крови и магии пальцах свой таинственно мерцающий шар. Он вздрогнул и озвучил пришедшие слова. - Я переговорил со старым Императором. За тобой долг чести. И вспомни разговор, когда у фонтана была подарена роза.
Вселенная на миг съежилась в ужасе - ведь долг чести черного мага это куда весомее, чем слово барона или даже прилюдная клятва какого-нибудь короля. Это, братцы, не шутка. Тут уже перевернувшейся и разлетевшейся вдребезги реальностью не отделаешься…
А Valle вдруг с необычной четкостью вспомнил тот давний и, пожалуй, единственный по душам разговор с Императором, когда один молодой и самонадеянный чернокнижник пообещал любой ценой защитить принца и его будущих наследников. Яна, Эстреллу и малышек-принцесс? Да я и так за них глотку Падшему перегрызу - мелькнуло в голове с той ясностью, как бывает во время прозрения.
– Согласен! - громко объявил он.
– Услышано! - объявил целитель, посовещавшись с шаром. - Сейчас кого-то приведут эти остроухие…
Потянулись медлительные и тягостные квадрансы ожидания. Valle за ухо оттащил убивающуюся Джейн от останков того, кто когда-то был Бреном, и приказал найти Эльзу.
– Я не верю, что эта ушлая пробл*дь так легко дала себя угробить, - с необычной для него прямотой заявил он. - Прочеши все вокруг, вынюхай следок и доложи.
Ведьма зло сверкнула глазами. Сорвала с себя остатки дворянского платья, мгновенно переоделась в повседневный комбинезон боевой ведьмы - и сгинула в темноте.
А барон прошелся вокруг площади, оценивая убытки. Бывшей площади - отметил он, привычно стараясь не впускать в себя боль от сотен заживо испепеленных в своих хатах крестьян.
Деревня оказалась уничтожена полностью. Взметнувшаяся волна магии не пощадила никого, лишь скелеты в истлевших одеждах или без них обнаруживались в полуразрушенных домах. Вздохнув над маленькими останками на крыльце, еще сжимающими в костяных руках скелетик собаки, Valle снова сквозь зубы помянул Падшего - да так, что тому в аду явно не поздоровилось.
Заглянул в обвалившийся погреб, где возле полностью разложившейся кадки с огурцами кошачий скелет так и не отпустил костяную мышку. Зачем-то заставил покойную кошку выбраться наверх, неся в остреньких длинных зубках тарахтящую тоненькими суставами вредительницу. Направил ее в то место, где в смутно угадывающихся остатках хлева прижались друг к другу и почти перемешались белые кости коров.
Постоял на остатках сеновала, где двое возлюбленных даже в смертный час не выпустили друг друга из объятий, он покачал головой и пошел дальше, глухо ругаясь на чем свет стоит. Вот и малыш Хэмми в переулке - с учетным свитком в кармане и пером-самопиской в навсегда застывшей руке. Все мечтал, бедняга, взять такой урожай на полях, чтоб разорить соседних баронов низкими ценами…
Постепенно он сделал полный круг, мрачнея с каждым шагом. А рука сама собой ощупывала в кармане коробочку, которую отдал своему лорду умирающий Брен.
Выйдя на площадь, Valle стряхнул с себя оцепенение. Ну что ж, по зубам дали нам крепко! Да так, что кровью умылись. Однако соседние деревни и большое поселение вывезенных с острова хоббитов не затронуло, хотя Силы неведомый чернокнижник получил ого-го сколько. Хватило бы все баронство дотла выжечь. Мало-помалу эта несуразность проявилась в его голове, порождая недоумение и некое ощущение неправильности происходящего.
Так не должно быть!
Присев на корточки, молодой барон - э-э, нет, уже сосредоточенно работающий маг - сосредоточенно потрогал обвалившиеся остатки каменной печи в бывшем тарктире. Под пальцами каленый кирпич рассыпался трухой, словно ноздреватый, изъеденный водой кусок сахара. Нахмурившись, Valle зачерпнул полную пригоршню праха, рассыпанного словно обычная пыль, на широкой площади. Поднес к лицу и глубоко вздохнул. Нет, он принюхивался не к запаху - но к той неуловимой остаточной ауре, что окружает его каждую частичку.
Нет, что-то тут не так. Или обряд пошел вразнос, или вы, ваше чернокнижие, чего-то еще в этой науке не постигли. Если взято столько силы, что чуть не разъело саму Реальность, то куда-то же она должна деться? На миг его бросило в жар. А ведь неведомый маг унес припасенную Силу с собой. И если бы ослепший от ярости молодой чернокнижник бросился по еще теплому следу в погоню… хм, получил бы такую плюху, что вряд ли даже и боги сумели бы собрать его останки. Хех, а непрост, непрост сей неизвестный злодей. Похоже, личный враг и что-то имеет против самого Valle.
Он задумался так глубоко, осторожно перетирая в пальцах сухо шелестящие хлопья, что даже не заметил, как сзади и чуть сбоку подскочила запыханная Джейн.
– Мой лорд, Эльза где-то в деревне! - доложила она. - Ее последний след - внутрь.
– Ты не ошиблась? - барон поднял к ней чумазое лицо, и ведьма поразилась его взгляду. Не приведи светлые боги, чтобы он такпосмотрел именно на нее саму!
Потрясенная Джейн только осторожно покачала головой.
– Здесь ее останков нет, - однозначно ответил Valle, пресекая дальнейшие дискуссии.
Ведьмочка вздохнула, приходя в себя, и закусила губу. Если от опытной и довольно сильной Ночной Всадницы не осталось даже следа… не-ет, шалите! Так не бывает!
Замершие в ночной тиши ивы у реки затрепетали, всколыхнулись, и два обостренных магией взгляда настороженно заметили, как из жидкой рощицы выбрались шестеро. Один, идущий впереди, наверняка был из проводников-леани, умевших шастать тайными лесными тропами и служивших по этой части только Императору - даже богатейшие и влиятельнейшие из вельмож не смогли уговорить или купить тех.
Когда прибывшие подошли, то среди них обнаружился самолично капитан императорской гвардии в сопровождении двух солдат. А перед ними, звеня не имеющими отношения к ювелирным браслетами, спотыкаясь на неверных ногах, шли двое, от которых за лигу разило тюремной камерой. Мало того, на шеях и даже запястьях сквозь лохмотья блистали широкие обручи из сплава, препятствующего использованию магии.
– Однако… - пробормотала Джейн, с любопытством и надеждой смотря на тех, кто могли бы спасти ее ненаглядного.
Человек - и эльф. Каким образом сильный целитель мог оказаться в самых глубоких и тайных казематах, еще можно было бы посудачить. Но как остроухий, которых их король в обиду не дает, что бы те ни натворили, оказался там же - это была уже очень и очень любопытная загадка. Надо было уж очень сильно насолить Императору, чтобы тот отказал остроухим в вежливой, но непреклонной просьбе выкупить жизнь их соплеменника.
Гвардейский капитан нашел взглядом здешнего барона, то есть Valle, отсалютовал ему и без лишних слов протянул пакет. Лихорадочно вскрыв его, молодой человек прочел на простом, без подписей и печатей добротном листе только несколько слов - но написанных рукой старого императора:
Если не эти - тогда только боги.
Ни приписок, ни тайных знаков или другой магии на бумаге не обнаружилось, однако лист сам собой вспыхнул в пальцах адресата и в пару мигов сгорел, не оставив даже пепла, по коему толковый маг смог бы восстановить написанное.
– Интересный способ, - мимоходом отметил про себя Valle и посмотрел на капитана.
Тот спокойно, без малейшего волнения выдержал взгляд.
– Я побеседую с этой парочкой? - как само собой разумеющееся, спросил барон, делая шаг в сторону уже впавшего в забытье Брена. Слегка поморщившись от звериной вони немытых тел, грязной и драной одежды, а также длинных отросших волос, он все же преодолел брезгливость. Уж иные магические воздействия некромансера пахнуткуда похуже.
– Чем проштрафились? - спросил он их негромко. - Спрашиваю не из праздного любопытства - у меня есть свои принципы, и переступать через них не стану даже как некромансер.
Человек, оказавшийся при ближайшем рассмотрении лет на десять старше самого Valle, смущенно вильнул взглядом.
– Я держал контору одну… поставлял девочек в бордели. Ну, мои парни похищали малолеток, кто посимпатичнее, и доставляли мне. А я уж их самолично приводил в… гм, товарный вид, потом и сбывал.
Есть, есть один весьма специфичный в магии способ накладывать очень сильные и цепкие заклинания, кои просто-напросто прирастают в человека. Вернее, в женщину - любителей мальчиков и их игрушки лично я к людям не отношу. Так вот, если сильный маг войдет в женщину, применяя свою Силу… а если он у девицы первый - то его власти над ней и вовсе нет предела. Захочет он, чтобы жертва стала рьяной любительницей самой отвратительной клубнички - и она ею станет. Захочет, чтобы та приобрела еще какие извращенные вкусы и наклонности, и никуда она не денется. Как говорят знающие люди, это хуже, чем просто убить. Хотя, если магия добрая, то… недаром у сильных магов сердешные подруги живут лет по триста, не зная ни старости, ни болезней, ни слабоумия - как зачарованный цветок.
– Насиловал, стало быть, - взгляд молодого человека на миг стал жестким. Но этого хватило, чтобы битый жизнью, тертый арестант передернулся от страха. - И скольких?…
– Без малого две сотни, - осторожно ответил тот и замкнулся в себе.
– Да уж, мразь редкостная, - заключил барон не без вздоха и покачал скептически головой. - С тобой иметь дело даже мне не хочется. Ну, а ты, остроухий, чем согрешил?
Эльф странно блеснул в полутьме по-прежнему зелеными глазами, цвет и ясность коих не испортили даже сырые каменные подземелья.
– Один на один скажу, - бесцветным голосом ответил он.
В сомнении пожав плечами - вот ведь пташка какая - Valle в сопровождении перворожденного сделал несколько шагов в сторону. Привычно поставил заклинание круга тишины. И послушный его воле прах взметнулся, отгородив эту пару непроницаемой от досужих глаз стеной. Так что даже умельцы читать взглядом по губам, коих, по слухам, весьма небезуспешно воспитывал в своей тайной школе барон Орк, не смогли бы ничего выведать.
– Говори, - безо всякого любопытства, чуть брезгливо уронил он.
Несколько раз вдохнув и выдохнув свежего воздуха, кажущегося таким сладким после душного и спертого смрада подземелий, эльф рассказал такое, что у Valle едва не зашевелились от изумления волосы.
– От моего тонко сплетенного заклинания много лет назад пал младший брат ныне властвующего Императора, - как мир не перевернулся после этих слов, молодой человек так и не понял.
И все же он кое-как собрался с мыслями.
– И зачем?
Непонятно усмехнувшись бледными губами, почти четверть века не видевшими солнца и все еще прекрасными, эльф криво усмехнулся.
– Поверь, мне дали хорошую цену, - он задумался на миг и продолжил. - Если хочешь знать, кто - а я по глазам вижу, что хочешь. Заплатили очень хорошо, я даже и сейчас не жалею. Один дворянин из Королевства Всадников.
Глаза его прямо-таки сверлили лицо молодого чернокнижника, пытаясь высмотреть там эльф знает что. Однако Valle уже успел надеть маску холодного безразличия. Медленно, глядя бесстрастным взором в чарующие глаза перворожденного, он спросил:
– Имя маркиза Бенеша тебе ничего не говорит?
Странное дело - но эльф улыбнулся. Медленно, словно нехотя - но улыбнулся. И как бы не одобрение мелькнуло на его исхудавшем лице.
– Верно мыслишь, хомо, верно, - он легонько кивнул. - И как я недавно слышал из обмолвок стражников - слух у меня от рождения острый, а в тиши подземелий так просто стал изощренным - ваш Император на днях отомстил? Хотя и вряд ли кто догадывается… разве что старый Бенеш, если он еще жив.
– Жив, - машинально ответил занятый своими мыслями Valle и тут же быстренько захлопнул рот. Политика, вернее - большая политика, круто замешанная на личной мести, это такое дело, куда ни один человек в здравом уме не полезет. Ни за деньги, ни как говорится, за большие деньги. Однако Эстрелла влезла. Ох и бедовая ж девчонка! Опять ее из передряг вытаскивать…
– Ладно, - Valle подвел итог своим раздумьям. - Сможешь моего капитана исцелить, и чтобы как новенький?
Эльф снова улыбнулся - но на этот раз со странным видом, и в голосе его проскользнула легкая горечь.
– Могу попробовать - но не хочу, - он покачал головой, отчего длинные грязно-желтые волосы, что могли бы быть золотыми кудрями, скользнули по лицу. - И не спеши пугать меня своим черным искусством.
– И все же? - оторопевший на миг Valle испытал просто-таки шок, но сейчас ему стало любопытно.
Перворожденный всмотрелся куда-то вглубь себя, и глаза его слегка затуманились.
– Мне недолго осталось. Почти четверть века на нижнем ярусе тюрьмы - и вот бессмертный эльф уходит за Гремящие Моря. Такое никто из… из моего племени не выдержит. Я просто устал жить во мраке, и не понадобился даже палач. Но дело не только в этом.
Он помолчал, скривив губы в горькой усмешке.
– Мой народ отвернулся от меня, и имя мое проклято в Вечном Лесу. И когда сердце мое станет - я не уйду в страну Валаров, в туманную и прекрасную долину, чтобы когда-нибудь вновь вернуться в этот мир. Вот такие дела, некромансер - я лишен посмертья, и вряд ли ты чем-нибудь сможешь меня запугать. Да и жив-то до сих пор только потому, что не хватило решимости наложить на себя руки.
Эльф поднял взгляд, и в глазах его плескалась боль.
– Когда до королевы перворожденных дойдет слух, что я вышел из подвалов, на меня станут охотиться, наплевав на законы и границы. Я - живой покойник. Вот тебе и вся правда, хуманс…
Valle раздумывал недолго, но быстро. Ох и много же придури в головах этих чокнутых остроухих! А-а, Падший их побери - там же Брен помирает!
– Теперь послушай, что могу предложить тебе я. Есть одно место, где тебя не смогут не только достать, но даже и обнаружить - проверено. Поживешь маленько, очухаешься - а то ты в каталажке совсем головой поплыл. Что-нибудь придумаем. Посмертия лишили, так это еще орковская бабушка надвое сказала. А нет, так и живи там сколько влезет.
Немного удивленный эльф вздохнул, явственно наслаждаясь чистым воздухом.
– И зачем мне менять тюремную камеру на тяготы Нижних Миров и охрану демонов? Одна тюрьма не краше другой - как ты не понимаешь, молодой и не очень умный хуманс?
Хех, а ведь и впрямь перворожденные считают, что в их остроухих головах да старых книгах хранится вся вселенская мудрость. Ну прямо вот так и есть - эти эльфы даже не допускают мысли, что может быть иначе. Что знания можно искать, что возможно открывать или придумывать нечто новое - ведь племя эльфов уже все придумало до вас, грязные короткоживущие хумансы.
– А вот тут пальцем в небо, остроухий - не все тайны ведомы вашему племени, и вовсе не под землей я тебя спрячу. И уж точно - никаких демонов кроме тех, что грызут твою душу.
Нужно было бы обладать уж очень тонким зрением, чтобы заметить - закованный в кандалы и магический ошейник эльф вздрогнул. Уж очень метко сказал Valle насчет моральных терзаний. А молодой барон продолжал искушать.
– Тебе там понравится - солнышко, лес, озеро. Притащу тебе остроухую стервочку вроде тебя, наплодите с ней эльфов и будешь их королем.
Если кто еще не догадался, что Valle вознамерился отвести это вонючее недоразумение, пародию на эльфа в свой маленький, недавно открытый и почти необустроенный мир, то уж недавний узник императорских темниц точно был из их числа. Поколебавшись, он вздохнул:
– Вообще-то, говорят, что нет веры некромантам. Но с другой стороны, в старых книгах пишут, что слово их тверже алмаза… я попробую. Изо всех сил попробую поверить тебе, черный маг - ты совсем не такой, каким я тебя представлял. А ведь слух о тебе залетал даже на самый глубокий, политический ярус темниц. Но если не выйдет - ты подаришь мне легкую и быструю смерть?
– Смерть у меня еще заслужить надо, - зло хохотнул барон, доставая меч.
Он провел по лезвию пальцем, равномерно распределяя по железу особое заклинание. Когда-то он на спор рубил таким образом в щебень гранитные валуны - а потом брился этим же клинком. Жаль только, что эта магия долго не держится - даже на самый короткий бой не хватает.
– Руки… ноги… пояс… - перечислял чернокнижник, и в такт словам его меч с лязгом разрубал тяжелые оковы.
Лишь антимагический ошейник он отстегнул, ибо сплав этот в цене как бы не дороже золота выходит - да и мороки с ним, между нами говоря! Легче криво сделанный арбалет пристрелять, чем такую штуковину настроить, да все магические вектора сбалансировать.
Эльф дрожал, словно в лихорадке. Valle с любопытством смотрел, как аура того трепещет, расправляясь медленно и неуверенно. И лишь спустя несколько мигов новорожденный маг осмелился - он прошептал несколько слов, и заклинание чистой волны окатило его с головы до ног, унося многолетние наслоения грязи. Перворожденный застонал, закрыв глаза и вытянувшись в струнку. Да уж, застарелый магический голод это вам не шутки!
– Как величать тебя, остроухий? - чернокнижник ни на миг не забывал, что целитель сыскарей изнемогает, из последних сил пытаясь удержать Брена по эту сторону бытия. - И давай за работу. Сила с тобой?
Тот повернул лицо, и Valle поразился - каким лихорадочно-радостным блеском сверкнули его глаза. Словно два огонька наступающей весны разгорались посреди ночи.
– Гэлронд, - чуть поклонился он и усмехнулся. - Да, я уже иду. Только - вот уж не думал, что чернокнижник из двоих предпочтет оставить в живых эльфа.
С некоторой долей сомнения Valle прислушался к себе и очень легко выяснил причину. А в том дело, остроухий стервец, что ты, конечно, преступник, но в отличие от все еще закованного в кандалы человека - не мерзавец. Уж с тем водить знакомство зазорно даже порядочному чернокнижнику.
Поглазев, как Гэлронд осторожно и чуть неуверенно разминается у раскиданного ошметьями Брена, он оказался не в силах вынести этого зрелища. Отвернувшись, несколько мигов смотрел на двоих магов в бесформенных плащах Тайной Палаты, что-то вымерявших в пентаграмме, а затем подошел к капитану.
Тот встретил его с несколько кислым видом.
– Да вот, ваша светлость, выходит - проспорил я десять цехинов Берковичу. Он утверждал, что вы выберете остроухого. А я отчего-то был уверен, что к этому племени у вас ненависть лютая.
– Не то, чтобы ненависть, - пожал плечами Valle, - Но и любви особой не питаю. В общем-то, мне все равно. Гном ты или пейсастый ювелир из лавки, эльф или зеленый в розовую крапушку лунный призрак - главное, чтоб человек хороший был.
Капитан зачем-то посмотрел на чуть размытую влажным воздухом луну, и неуверенно кивнул. Вздохнул, помялся немного.
– А с этим что делать? - кивнул он в сторону понурившегося арестанта. - Не вести же обратно в подвалы - про то мне начальник намекнул явственно.
Что ж, Беркович прав. Так или иначе, но решать надо. Куда такого подонка? Верно, только в расход и пустить. А с другой стороны, разве искупит смерть грехи его? Да ничуть.
А посему чернокнижник ближе шагнул к неподвижно стоящему человеку и негромко, раздельно произнес:
– Выбирай - смерть, причем без посмертия, или же забытье, а потом до конца жизни на моей магической удавке.
Выбор, если кто не знает, весьма и весьма непростой. Ну, смерть она и в Хараде смерть, даже окончательная. А вот забытье… так в просторечии называют самую страшную и странную меру наказания для преступника. Несколько сильных магов, объединив силы в круг, с согласия казнимого могут вышибить его дух вон - словно мяч с поля хорошим ударом биты. Но только с его согласия, ибо против воли сделать это не мог бы и большой Совет Магов, уж больно крепко душа держится за тело. Проще убить. А что остается - да только тело и остается. Пускающий пузыри и ходящий под себя великовозрастный младенец.
Можно, конечно, потом напихать в пустоту и знание Общего языка, и основные сведения из нашей жизни - да только когда такой еще полноценным человеком станет… Да и кое-что из старой натуры потом немного проявится, но уж не в той мере, что сызначала было. Так что таких хоть и не отпускали потом на свободу, но все же согласитесь, что уехать в глухомань на поселение всяко лучше, чем исчезнуть - совсем и навсегда. Конечно, от прежнего человеческого я не оставалось и следа, но преступившим закон магам давали такую возможность - прожить еще немного, пусть и другим, но хотя бы отчасти исправить содеянное зло.
Люто сверкнул глазами исподлобья плененный целитель, да только молодого чернокнижника взглядом не прошибить. Не тот уже наивный и восторженный юноша, что раньше. И не приведи боги кому через такие испытания пройти.
– Да что тут скажешь, - арестованный поморщился и звякнул кандалами. - Хоть какая, но жизнь все ж милее…
– Громче, - не чувствуя в этот миг ничего, кроме брезгливости и гудящей с устатку головы, потребовал молодой барон.
Глубоко вздохнув и решившись, словно ныряльщик перед прыжком в ледяную воду, целитель громко сказал.
– Я выбираю забытье.
Кивнув, молодой чернокнижник повернулся в сторону внимательно слушающего капитана стражи.
– Я, барон и маг Valle, засвидетельтвовал - слово произнесено, и без принуждения.
От тела Брена распрямился и шагнул эльф.
– Я, волшебник и целитель перворожденных Гэлронд, последнюю волю осужденного - засвидетельствовал.
– Быть посему, - произнес положенную церемонную фразу капитан и отдал честь.
Чуть помолчав и вздохнув, Valle отвернулся от уронившего скупую слезу обреченного и обратился к Гэлронду.
– Послушай, а почему тебя, эльфа, не корежит от черного? - он кивнул в сторону близкой, почти угасшей пентаграммы.
Тот непонятно хмыкнул.
– Не знаю, кто тут из ваших душегубов сработал - да только черноготут и духу нет. Но с этими непонятностями разбирайся сам, - эльфийский целитель пожал плечами и продолжил. - Тут вот какое дело - капитан твой еще жив только потому, что на нем горит поцелуй любви. Ведьма или полноценная волшебница?
Глянув в пытливые зеленые глаза, Valle кивнул и бросил в темноту:
– Джейн!
Ведьма подлетела тотчас, с болью и надеждой глядя на обоих магов. Эльф едва глянул на нее, сразу же одобрительно кивнул и даже чуть улыбнулся.
– Хорошо. Но мне, барон, нужен еще и этот, - взгляд перворожденного неприязненно скользнул по сотрясающемуся в неслышных рыданиях арестанту. - Уж очень умело отхлестали магическим бичом твоего парня. А этот насильник малолеток очень, очень сильный целитель - я даже сквозь ошейник чувствую дрожание его ауры.
Дернув щекой, молодой чернокнижник вернулся к бдительно охраняемому человеку и потряс его за плечо.
– Послушай меня. Сейчас с тебя снимут оковы. Работай, как никогда еще и никого не исцелял, но вытащи моего капитана. А я клянусь - позабочусь о тебе, пока не окрепнет твое новое я, а потом дам новое имя, хорошее место, - голос его не дрогнул в ночном воздухе, и тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять - молодой барон говорит искренне. - Начнешь с чистого листа. Богат и знаменит не будешь, но если хочешь начать искупать свои злодеяния, начинай прямо сейчас.
Капитан баронской дружины, еще час назад бывший крепким, здоровым и красивым парнем, лежал на остатках разнесенного в щепу сруба. Разорванный ударом воздушного хлыста почти пополам, он все же выжил. Выжил и продержался до того мига, когда к нему подоспел целитель.
Еле заметного шевеления изуродованной кисти хватило, чтобы барон встал на колени у останков искалеченного капитана и осторожно стер пот с его покрытых испариной висков.
– Ближе, - проклекотали розовые пузыри, выступившие на губах Брена.
И когда Valle приблизил свое лицо к бледному и окровавленному лицу парня, тот каким-то чудом пошевелился. Достав из-за подкладки обгорелой кольчуги небольшую серебряную коробочку, в которой обычно хранят безделушки или табак, он откинул крышку и вытряхнул оттуда деревянную щепку.
– Вот, - прохрипел он, немилосердно терзая осколками ребер многажды проткнутые легкие. - Вот эта капелька… я болтом зацепил гада…
И откинулся, побледнев так, что Valle заорал на целителя страшным голосом.
– Нет, ваша светлость, - вздохнул тот и покачал головой. - Я однажды исцелил парня, в которого попали глыбой из катапульты. Чайной ложечкой остатки соскребал с крепостной стены - и все же исцелил. Но после такого магического удара… тут даже леди Бру ничего не сделает.
– Возьми свой шар, - ярость и несдержанность в поведении молодого барона вдруг уступили место ледяному споукойствию. - Передай Берковичу, пусть хоть короля эльфов за задницу притащит сюда или весь Круг друидов, но чтобы Брен выжил и оказался здоров. Иначе я сделаю то, что обещал ему в тот вечер у камина за чаркой глинтвейна, он помнит.
Целитель пожал плечами и забубнил в хрустальный кругляш. Вообще-то, силой и мастерством волшебника Valle как бы не превосходил этого весьма опытного мага. Но вот черная направленность его собственной Силы никак не позволяла ему пользоваться таким простым и эффективным прибором. Как ни бились преподаватели в Университете, как по-кошачьи мягко и нежно ни пытался он, но благородный хрусталь так и не подчинился чернокнижнику.
А ведь сейчас возмущенно и встревоженно гудел весь магический эфир - то Valle чувствовал каждым натянутым как струна лютни нервом. Сотни голосов тревожно перекликались, обмениваясь новостями, передавая информацию и жадно выспрашивая подробности. Шутка ли - брошен чуть ли не открытый вызов сильнейшему черному магу. Да еще и оказывается, что такой он не единственный - а нам и одного много!
Спустя несколько мигов, пока целитель влил еще толику Силы в тело упрямо не желавшего умирать Брена, пришел ответ.
– Передаю дословно, - неожиданно струхнул целитель, держа испачканными в крови и магии пальцах свой таинственно мерцающий шар. Он вздрогнул и озвучил пришедшие слова. - Я переговорил со старым Императором. За тобой долг чести. И вспомни разговор, когда у фонтана была подарена роза.
Вселенная на миг съежилась в ужасе - ведь долг чести черного мага это куда весомее, чем слово барона или даже прилюдная клятва какого-нибудь короля. Это, братцы, не шутка. Тут уже перевернувшейся и разлетевшейся вдребезги реальностью не отделаешься…
А Valle вдруг с необычной четкостью вспомнил тот давний и, пожалуй, единственный по душам разговор с Императором, когда один молодой и самонадеянный чернокнижник пообещал любой ценой защитить принца и его будущих наследников. Яна, Эстреллу и малышек-принцесс? Да я и так за них глотку Падшему перегрызу - мелькнуло в голове с той ясностью, как бывает во время прозрения.
– Согласен! - громко объявил он.
– Услышано! - объявил целитель, посовещавшись с шаром. - Сейчас кого-то приведут эти остроухие…
Потянулись медлительные и тягостные квадрансы ожидания. Valle за ухо оттащил убивающуюся Джейн от останков того, кто когда-то был Бреном, и приказал найти Эльзу.
– Я не верю, что эта ушлая пробл*дь так легко дала себя угробить, - с необычной для него прямотой заявил он. - Прочеши все вокруг, вынюхай следок и доложи.
Ведьма зло сверкнула глазами. Сорвала с себя остатки дворянского платья, мгновенно переоделась в повседневный комбинезон боевой ведьмы - и сгинула в темноте.
А барон прошелся вокруг площади, оценивая убытки. Бывшей площади - отметил он, привычно стараясь не впускать в себя боль от сотен заживо испепеленных в своих хатах крестьян.
Деревня оказалась уничтожена полностью. Взметнувшаяся волна магии не пощадила никого, лишь скелеты в истлевших одеждах или без них обнаруживались в полуразрушенных домах. Вздохнув над маленькими останками на крыльце, еще сжимающими в костяных руках скелетик собаки, Valle снова сквозь зубы помянул Падшего - да так, что тому в аду явно не поздоровилось.
Заглянул в обвалившийся погреб, где возле полностью разложившейся кадки с огурцами кошачий скелет так и не отпустил костяную мышку. Зачем-то заставил покойную кошку выбраться наверх, неся в остреньких длинных зубках тарахтящую тоненькими суставами вредительницу. Направил ее в то место, где в смутно угадывающихся остатках хлева прижались друг к другу и почти перемешались белые кости коров.
Постоял на остатках сеновала, где двое возлюбленных даже в смертный час не выпустили друг друга из объятий, он покачал головой и пошел дальше, глухо ругаясь на чем свет стоит. Вот и малыш Хэмми в переулке - с учетным свитком в кармане и пером-самопиской в навсегда застывшей руке. Все мечтал, бедняга, взять такой урожай на полях, чтоб разорить соседних баронов низкими ценами…
Постепенно он сделал полный круг, мрачнея с каждым шагом. А рука сама собой ощупывала в кармане коробочку, которую отдал своему лорду умирающий Брен.
Выйдя на площадь, Valle стряхнул с себя оцепенение. Ну что ж, по зубам дали нам крепко! Да так, что кровью умылись. Однако соседние деревни и большое поселение вывезенных с острова хоббитов не затронуло, хотя Силы неведомый чернокнижник получил ого-го сколько. Хватило бы все баронство дотла выжечь. Мало-помалу эта несуразность проявилась в его голове, порождая недоумение и некое ощущение неправильности происходящего.
Так не должно быть!
Присев на корточки, молодой барон - э-э, нет, уже сосредоточенно работающий маг - сосредоточенно потрогал обвалившиеся остатки каменной печи в бывшем тарктире. Под пальцами каленый кирпич рассыпался трухой, словно ноздреватый, изъеденный водой кусок сахара. Нахмурившись, Valle зачерпнул полную пригоршню праха, рассыпанного словно обычная пыль, на широкой площади. Поднес к лицу и глубоко вздохнул. Нет, он принюхивался не к запаху - но к той неуловимой остаточной ауре, что окружает его каждую частичку.
Нет, что-то тут не так. Или обряд пошел вразнос, или вы, ваше чернокнижие, чего-то еще в этой науке не постигли. Если взято столько силы, что чуть не разъело саму Реальность, то куда-то же она должна деться? На миг его бросило в жар. А ведь неведомый маг унес припасенную Силу с собой. И если бы ослепший от ярости молодой чернокнижник бросился по еще теплому следу в погоню… хм, получил бы такую плюху, что вряд ли даже и боги сумели бы собрать его останки. Хех, а непрост, непрост сей неизвестный злодей. Похоже, личный враг и что-то имеет против самого Valle.
Он задумался так глубоко, осторожно перетирая в пальцах сухо шелестящие хлопья, что даже не заметил, как сзади и чуть сбоку подскочила запыханная Джейн.
– Мой лорд, Эльза где-то в деревне! - доложила она. - Ее последний след - внутрь.
– Ты не ошиблась? - барон поднял к ней чумазое лицо, и ведьма поразилась его взгляду. Не приведи светлые боги, чтобы он такпосмотрел именно на нее саму!
Потрясенная Джейн только осторожно покачала головой.
– Здесь ее останков нет, - однозначно ответил Valle, пресекая дальнейшие дискуссии.
Ведьмочка вздохнула, приходя в себя, и закусила губу. Если от опытной и довольно сильной Ночной Всадницы не осталось даже следа… не-ет, шалите! Так не бывает!
Замершие в ночной тиши ивы у реки затрепетали, всколыхнулись, и два обостренных магией взгляда настороженно заметили, как из жидкой рощицы выбрались шестеро. Один, идущий впереди, наверняка был из проводников-леани, умевших шастать тайными лесными тропами и служивших по этой части только Императору - даже богатейшие и влиятельнейшие из вельмож не смогли уговорить или купить тех.
Когда прибывшие подошли, то среди них обнаружился самолично капитан императорской гвардии в сопровождении двух солдат. А перед ними, звеня не имеющими отношения к ювелирным браслетами, спотыкаясь на неверных ногах, шли двое, от которых за лигу разило тюремной камерой. Мало того, на шеях и даже запястьях сквозь лохмотья блистали широкие обручи из сплава, препятствующего использованию магии.
– Однако… - пробормотала Джейн, с любопытством и надеждой смотря на тех, кто могли бы спасти ее ненаглядного.
Человек - и эльф. Каким образом сильный целитель мог оказаться в самых глубоких и тайных казематах, еще можно было бы посудачить. Но как остроухий, которых их король в обиду не дает, что бы те ни натворили, оказался там же - это была уже очень и очень любопытная загадка. Надо было уж очень сильно насолить Императору, чтобы тот отказал остроухим в вежливой, но непреклонной просьбе выкупить жизнь их соплеменника.
Гвардейский капитан нашел взглядом здешнего барона, то есть Valle, отсалютовал ему и без лишних слов протянул пакет. Лихорадочно вскрыв его, молодой человек прочел на простом, без подписей и печатей добротном листе только несколько слов - но написанных рукой старого императора:
Если не эти - тогда только боги.
Ни приписок, ни тайных знаков или другой магии на бумаге не обнаружилось, однако лист сам собой вспыхнул в пальцах адресата и в пару мигов сгорел, не оставив даже пепла, по коему толковый маг смог бы восстановить написанное.
– Интересный способ, - мимоходом отметил про себя Valle и посмотрел на капитана.
Тот спокойно, без малейшего волнения выдержал взгляд.
– Я побеседую с этой парочкой? - как само собой разумеющееся, спросил барон, делая шаг в сторону уже впавшего в забытье Брена. Слегка поморщившись от звериной вони немытых тел, грязной и драной одежды, а также длинных отросших волос, он все же преодолел брезгливость. Уж иные магические воздействия некромансера пахнуткуда похуже.
– Чем проштрафились? - спросил он их негромко. - Спрашиваю не из праздного любопытства - у меня есть свои принципы, и переступать через них не стану даже как некромансер.
Человек, оказавшийся при ближайшем рассмотрении лет на десять старше самого Valle, смущенно вильнул взглядом.
– Я держал контору одну… поставлял девочек в бордели. Ну, мои парни похищали малолеток, кто посимпатичнее, и доставляли мне. А я уж их самолично приводил в… гм, товарный вид, потом и сбывал.
Есть, есть один весьма специфичный в магии способ накладывать очень сильные и цепкие заклинания, кои просто-напросто прирастают в человека. Вернее, в женщину - любителей мальчиков и их игрушки лично я к людям не отношу. Так вот, если сильный маг войдет в женщину, применяя свою Силу… а если он у девицы первый - то его власти над ней и вовсе нет предела. Захочет он, чтобы жертва стала рьяной любительницей самой отвратительной клубнички - и она ею станет. Захочет, чтобы та приобрела еще какие извращенные вкусы и наклонности, и никуда она не денется. Как говорят знающие люди, это хуже, чем просто убить. Хотя, если магия добрая, то… недаром у сильных магов сердешные подруги живут лет по триста, не зная ни старости, ни болезней, ни слабоумия - как зачарованный цветок.
– Насиловал, стало быть, - взгляд молодого человека на миг стал жестким. Но этого хватило, чтобы битый жизнью, тертый арестант передернулся от страха. - И скольких?…
– Без малого две сотни, - осторожно ответил тот и замкнулся в себе.
– Да уж, мразь редкостная, - заключил барон не без вздоха и покачал скептически головой. - С тобой иметь дело даже мне не хочется. Ну, а ты, остроухий, чем согрешил?
Эльф странно блеснул в полутьме по-прежнему зелеными глазами, цвет и ясность коих не испортили даже сырые каменные подземелья.
– Один на один скажу, - бесцветным голосом ответил он.
В сомнении пожав плечами - вот ведь пташка какая - Valle в сопровождении перворожденного сделал несколько шагов в сторону. Привычно поставил заклинание круга тишины. И послушный его воле прах взметнулся, отгородив эту пару непроницаемой от досужих глаз стеной. Так что даже умельцы читать взглядом по губам, коих, по слухам, весьма небезуспешно воспитывал в своей тайной школе барон Орк, не смогли бы ничего выведать.
– Говори, - безо всякого любопытства, чуть брезгливо уронил он.
Несколько раз вдохнув и выдохнув свежего воздуха, кажущегося таким сладким после душного и спертого смрада подземелий, эльф рассказал такое, что у Valle едва не зашевелились от изумления волосы.
– От моего тонко сплетенного заклинания много лет назад пал младший брат ныне властвующего Императора, - как мир не перевернулся после этих слов, молодой человек так и не понял.
И все же он кое-как собрался с мыслями.
– И зачем?
Непонятно усмехнувшись бледными губами, почти четверть века не видевшими солнца и все еще прекрасными, эльф криво усмехнулся.
– Поверь, мне дали хорошую цену, - он задумался на миг и продолжил. - Если хочешь знать, кто - а я по глазам вижу, что хочешь. Заплатили очень хорошо, я даже и сейчас не жалею. Один дворянин из Королевства Всадников.
Глаза его прямо-таки сверлили лицо молодого чернокнижника, пытаясь высмотреть там эльф знает что. Однако Valle уже успел надеть маску холодного безразличия. Медленно, глядя бесстрастным взором в чарующие глаза перворожденного, он спросил:
– Имя маркиза Бенеша тебе ничего не говорит?
Странное дело - но эльф улыбнулся. Медленно, словно нехотя - но улыбнулся. И как бы не одобрение мелькнуло на его исхудавшем лице.
– Верно мыслишь, хомо, верно, - он легонько кивнул. - И как я недавно слышал из обмолвок стражников - слух у меня от рождения острый, а в тиши подземелий так просто стал изощренным - ваш Император на днях отомстил? Хотя и вряд ли кто догадывается… разве что старый Бенеш, если он еще жив.
– Жив, - машинально ответил занятый своими мыслями Valle и тут же быстренько захлопнул рот. Политика, вернее - большая политика, круто замешанная на личной мести, это такое дело, куда ни один человек в здравом уме не полезет. Ни за деньги, ни как говорится, за большие деньги. Однако Эстрелла влезла. Ох и бедовая ж девчонка! Опять ее из передряг вытаскивать…
– Ладно, - Valle подвел итог своим раздумьям. - Сможешь моего капитана исцелить, и чтобы как новенький?
Эльф снова улыбнулся - но на этот раз со странным видом, и в голосе его проскользнула легкая горечь.
– Могу попробовать - но не хочу, - он покачал головой, отчего длинные грязно-желтые волосы, что могли бы быть золотыми кудрями, скользнули по лицу. - И не спеши пугать меня своим черным искусством.
– И все же? - оторопевший на миг Valle испытал просто-таки шок, но сейчас ему стало любопытно.
Перворожденный всмотрелся куда-то вглубь себя, и глаза его слегка затуманились.
– Мне недолго осталось. Почти четверть века на нижнем ярусе тюрьмы - и вот бессмертный эльф уходит за Гремящие Моря. Такое никто из… из моего племени не выдержит. Я просто устал жить во мраке, и не понадобился даже палач. Но дело не только в этом.
Он помолчал, скривив губы в горькой усмешке.
– Мой народ отвернулся от меня, и имя мое проклято в Вечном Лесу. И когда сердце мое станет - я не уйду в страну Валаров, в туманную и прекрасную долину, чтобы когда-нибудь вновь вернуться в этот мир. Вот такие дела, некромансер - я лишен посмертья, и вряд ли ты чем-нибудь сможешь меня запугать. Да и жив-то до сих пор только потому, что не хватило решимости наложить на себя руки.
Эльф поднял взгляд, и в глазах его плескалась боль.
– Когда до королевы перворожденных дойдет слух, что я вышел из подвалов, на меня станут охотиться, наплевав на законы и границы. Я - живой покойник. Вот тебе и вся правда, хуманс…
Valle раздумывал недолго, но быстро. Ох и много же придури в головах этих чокнутых остроухих! А-а, Падший их побери - там же Брен помирает!
– Теперь послушай, что могу предложить тебе я. Есть одно место, где тебя не смогут не только достать, но даже и обнаружить - проверено. Поживешь маленько, очухаешься - а то ты в каталажке совсем головой поплыл. Что-нибудь придумаем. Посмертия лишили, так это еще орковская бабушка надвое сказала. А нет, так и живи там сколько влезет.
Немного удивленный эльф вздохнул, явственно наслаждаясь чистым воздухом.
– И зачем мне менять тюремную камеру на тяготы Нижних Миров и охрану демонов? Одна тюрьма не краше другой - как ты не понимаешь, молодой и не очень умный хуманс?
Хех, а ведь и впрямь перворожденные считают, что в их остроухих головах да старых книгах хранится вся вселенская мудрость. Ну прямо вот так и есть - эти эльфы даже не допускают мысли, что может быть иначе. Что знания можно искать, что возможно открывать или придумывать нечто новое - ведь племя эльфов уже все придумало до вас, грязные короткоживущие хумансы.
– А вот тут пальцем в небо, остроухий - не все тайны ведомы вашему племени, и вовсе не под землей я тебя спрячу. И уж точно - никаких демонов кроме тех, что грызут твою душу.
Нужно было бы обладать уж очень тонким зрением, чтобы заметить - закованный в кандалы и магический ошейник эльф вздрогнул. Уж очень метко сказал Valle насчет моральных терзаний. А молодой барон продолжал искушать.
– Тебе там понравится - солнышко, лес, озеро. Притащу тебе остроухую стервочку вроде тебя, наплодите с ней эльфов и будешь их королем.
Если кто еще не догадался, что Valle вознамерился отвести это вонючее недоразумение, пародию на эльфа в свой маленький, недавно открытый и почти необустроенный мир, то уж недавний узник императорских темниц точно был из их числа. Поколебавшись, он вздохнул:
– Вообще-то, говорят, что нет веры некромантам. Но с другой стороны, в старых книгах пишут, что слово их тверже алмаза… я попробую. Изо всех сил попробую поверить тебе, черный маг - ты совсем не такой, каким я тебя представлял. А ведь слух о тебе залетал даже на самый глубокий, политический ярус темниц. Но если не выйдет - ты подаришь мне легкую и быструю смерть?
– Смерть у меня еще заслужить надо, - зло хохотнул барон, доставая меч.
Он провел по лезвию пальцем, равномерно распределяя по железу особое заклинание. Когда-то он на спор рубил таким образом в щебень гранитные валуны - а потом брился этим же клинком. Жаль только, что эта магия долго не держится - даже на самый короткий бой не хватает.
– Руки… ноги… пояс… - перечислял чернокнижник, и в такт словам его меч с лязгом разрубал тяжелые оковы.
Лишь антимагический ошейник он отстегнул, ибо сплав этот в цене как бы не дороже золота выходит - да и мороки с ним, между нами говоря! Легче криво сделанный арбалет пристрелять, чем такую штуковину настроить, да все магические вектора сбалансировать.
Эльф дрожал, словно в лихорадке. Valle с любопытством смотрел, как аура того трепещет, расправляясь медленно и неуверенно. И лишь спустя несколько мигов новорожденный маг осмелился - он прошептал несколько слов, и заклинание чистой волны окатило его с головы до ног, унося многолетние наслоения грязи. Перворожденный застонал, закрыв глаза и вытянувшись в струнку. Да уж, застарелый магический голод это вам не шутки!
– Как величать тебя, остроухий? - чернокнижник ни на миг не забывал, что целитель сыскарей изнемогает, из последних сил пытаясь удержать Брена по эту сторону бытия. - И давай за работу. Сила с тобой?
Тот повернул лицо, и Valle поразился - каким лихорадочно-радостным блеском сверкнули его глаза. Словно два огонька наступающей весны разгорались посреди ночи.
– Гэлронд, - чуть поклонился он и усмехнулся. - Да, я уже иду. Только - вот уж не думал, что чернокнижник из двоих предпочтет оставить в живых эльфа.
С некоторой долей сомнения Valle прислушался к себе и очень легко выяснил причину. А в том дело, остроухий стервец, что ты, конечно, преступник, но в отличие от все еще закованного в кандалы человека - не мерзавец. Уж с тем водить знакомство зазорно даже порядочному чернокнижнику.
Поглазев, как Гэлронд осторожно и чуть неуверенно разминается у раскиданного ошметьями Брена, он оказался не в силах вынести этого зрелища. Отвернувшись, несколько мигов смотрел на двоих магов в бесформенных плащах Тайной Палаты, что-то вымерявших в пентаграмме, а затем подошел к капитану.
Тот встретил его с несколько кислым видом.
– Да вот, ваша светлость, выходит - проспорил я десять цехинов Берковичу. Он утверждал, что вы выберете остроухого. А я отчего-то был уверен, что к этому племени у вас ненависть лютая.
– Не то, чтобы ненависть, - пожал плечами Valle, - Но и любви особой не питаю. В общем-то, мне все равно. Гном ты или пейсастый ювелир из лавки, эльф или зеленый в розовую крапушку лунный призрак - главное, чтоб человек хороший был.
Капитан зачем-то посмотрел на чуть размытую влажным воздухом луну, и неуверенно кивнул. Вздохнул, помялся немного.
– А с этим что делать? - кивнул он в сторону понурившегося арестанта. - Не вести же обратно в подвалы - про то мне начальник намекнул явственно.
Что ж, Беркович прав. Так или иначе, но решать надо. Куда такого подонка? Верно, только в расход и пустить. А с другой стороны, разве искупит смерть грехи его? Да ничуть.
А посему чернокнижник ближе шагнул к неподвижно стоящему человеку и негромко, раздельно произнес:
– Выбирай - смерть, причем без посмертия, или же забытье, а потом до конца жизни на моей магической удавке.
Выбор, если кто не знает, весьма и весьма непростой. Ну, смерть она и в Хараде смерть, даже окончательная. А вот забытье… так в просторечии называют самую страшную и странную меру наказания для преступника. Несколько сильных магов, объединив силы в круг, с согласия казнимого могут вышибить его дух вон - словно мяч с поля хорошим ударом биты. Но только с его согласия, ибо против воли сделать это не мог бы и большой Совет Магов, уж больно крепко душа держится за тело. Проще убить. А что остается - да только тело и остается. Пускающий пузыри и ходящий под себя великовозрастный младенец.
Можно, конечно, потом напихать в пустоту и знание Общего языка, и основные сведения из нашей жизни - да только когда такой еще полноценным человеком станет… Да и кое-что из старой натуры потом немного проявится, но уж не в той мере, что сызначала было. Так что таких хоть и не отпускали потом на свободу, но все же согласитесь, что уехать в глухомань на поселение всяко лучше, чем исчезнуть - совсем и навсегда. Конечно, от прежнего человеческого я не оставалось и следа, но преступившим закон магам давали такую возможность - прожить еще немного, пусть и другим, но хотя бы отчасти исправить содеянное зло.
Люто сверкнул глазами исподлобья плененный целитель, да только молодого чернокнижника взглядом не прошибить. Не тот уже наивный и восторженный юноша, что раньше. И не приведи боги кому через такие испытания пройти.
– Да что тут скажешь, - арестованный поморщился и звякнул кандалами. - Хоть какая, но жизнь все ж милее…
– Громче, - не чувствуя в этот миг ничего, кроме брезгливости и гудящей с устатку головы, потребовал молодой барон.
Глубоко вздохнув и решившись, словно ныряльщик перед прыжком в ледяную воду, целитель громко сказал.
– Я выбираю забытье.
Кивнув, молодой чернокнижник повернулся в сторону внимательно слушающего капитана стражи.
– Я, барон и маг Valle, засвидетельтвовал - слово произнесено, и без принуждения.
От тела Брена распрямился и шагнул эльф.
– Я, волшебник и целитель перворожденных Гэлронд, последнюю волю осужденного - засвидетельствовал.
– Быть посему, - произнес положенную церемонную фразу капитан и отдал честь.
Чуть помолчав и вздохнув, Valle отвернулся от уронившего скупую слезу обреченного и обратился к Гэлронду.
– Послушай, а почему тебя, эльфа, не корежит от черного? - он кивнул в сторону близкой, почти угасшей пентаграммы.
Тот непонятно хмыкнул.
– Не знаю, кто тут из ваших душегубов сработал - да только черноготут и духу нет. Но с этими непонятностями разбирайся сам, - эльфийский целитель пожал плечами и продолжил. - Тут вот какое дело - капитан твой еще жив только потому, что на нем горит поцелуй любви. Ведьма или полноценная волшебница?
Глянув в пытливые зеленые глаза, Valle кивнул и бросил в темноту:
– Джейн!
Ведьма подлетела тотчас, с болью и надеждой глядя на обоих магов. Эльф едва глянул на нее, сразу же одобрительно кивнул и даже чуть улыбнулся.
– Хорошо. Но мне, барон, нужен еще и этот, - взгляд перворожденного неприязненно скользнул по сотрясающемуся в неслышных рыданиях арестанту. - Уж очень умело отхлестали магическим бичом твоего парня. А этот насильник малолеток очень, очень сильный целитель - я даже сквозь ошейник чувствую дрожание его ауры.
Дернув щекой, молодой чернокнижник вернулся к бдительно охраняемому человеку и потряс его за плечо.
– Послушай меня. Сейчас с тебя снимут оковы. Работай, как никогда еще и никого не исцелял, но вытащи моего капитана. А я клянусь - позабочусь о тебе, пока не окрепнет твое новое я, а потом дам новое имя, хорошее место, - голос его не дрогнул в ночном воздухе, и тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять - молодой барон говорит искренне. - Начнешь с чистого листа. Богат и знаменит не будешь, но если хочешь начать искупать свои злодеяния, начинай прямо сейчас.