Иващенко Валерий. Принцесса гоблинов

   Женька сначала переминалась с ноги на ногу, не желая раньше времени тревожить не до конца оформившуюся ещё мысль. Кстати говоря, ноги заодно притащили свою обладательницу обратно под сень королевского парка. И вот тут, угостившись и согревшись чашкой горячего ароматного чая с подноса раззолочёного лакея, идея наконец робко проклюнулась наружу.
   — Помнится, ещё в нашем мире ты что-то там упоминала о драконах? И вроде как о вполне обыденных существах?
   С притихшего над головами клёна неслышно слетел жёлтый лист. Пару раз качнувшись на невидимых воздушных качелях, он тем не менее послушно улёгся на Женькину ладонь. Большой, разлапистый и печально-прохладный, отчего-то сегодня он казался грустным и ничуть не радовал взгляд. И даже душу не грел своим видом. А ведь вполне канадский, пятипалый листик-то. Только сейчас она подняла глаза на принцессу, умостившуюся на скамье рядом и что-то уж сильно притихшую.
   — Да помню, помню, — с досадой и неохотой ответила та. — Разоткровенничалась не подумавши. Ну, драконы это уж на самый распоследний случай — мало их, и войну ими не выиграешь.
   — Вовку мне сюда, и мгновенно, — процедила замершая Женька как-то так, что Принцесса даже не сочла нужным скрывать своё удивление.
   Пара непонятных прочим жестов — и по притихшему под нежным сиянием полдня парку пронеслась неслышная, но всё же не оставшаяся без последствий буря. Количество гвардейцев и тихарей в окрестных кустах немедленно удвоилось, а откуда-то по Адмиральской набережной уже звенели и громыхали подковы. Вот звук бешено мчавшегося коня приблизился, и Женька безошибочно признала в нём стальную обувку Вовкиного жеребца — только в брательникову головушку могла прийти бредовая поначалу идея подковать коня чуть разными подковами — так, чтобы при галопе звон их складывался в начальные такты королевского марша.
   Впрочем, идея показалась интересной. Королевские маги почесали в затылках, кузнецы в несколько ином месте. Подумали-попыхтели, и что вы думаете — сделали! Мало того, этот коник своей скоростью теперь почти не отставал от мчавшейся полным ходом пежошки…
   — Привет, сестра, — с только что перемахнувшего живую изгородь и ещё разгорячённого коня спрыгнул Маршал.
   Да уж, герой — гроза орков и смазливых девиц! Женька поневоле залюбовалась им. Происшествие на турнире немного излечило брата от излишней уверенности и бесшабашности, а возвращение на фронт изгнало из глаз лениво-сытый блеск. И теперь на посыпанную розовым гравием дорожку спрыгнул смертельно опасный зверь. Хищник, хотя и вполне разумный…
   — Братец, тут, оказывается, можно несколькими драконами разжиться, — осторожно начала Женька.
   Но оказалось, что Вовка об этом секрете Полишинеля уже вполне и давно осведомлён. Мало того, уже проработан план удара по Орде, когда та соберётся в одну кучу. Вернее, не по самой орочьей ораве — уж слишком она велика — но по ставке их вождей или как тут оно называется… Женька слушала и улыбалась с видом поймавшей восхитительно нежного мышонка кошки. Счастливо жмурилась и кивала, словно при ней несли полную и безоговорочную ахинею.
   — Нет, ну никакой широты мысли в этих мужчинах, — пожаловалась она между делом Принцессе, когда Вовкины объяснения, круто замешанные на раздражении по поводу зряшного вызова, закончились.
   На Женьку уставились две пары блестящих от возбуждения глаз, и несколько секунд она позволила себе понежиться в этом потоке осторожного восхищения.
   — Братец, ну-ка вспомни — когда в сорок первом Гитлер на нас наехал, чем сразу ответил наш Йося, который Джугашвили?
   Вовка с пришедшей ему на помощь Принцессой принялся было перечислять мобилизацию, организацию партизанского движения и прочие дела, однако Женька со всё той же сладкой улыбочкой качала головой — всё это уже было сделано и здесь. А потом она небрежным жестом остановила этот и без того усыхающий поток идей.
   И наконец выдала.
   Да такое, что братец едва не сел в задумчивости мимо резной скамьи, чем немало позабавил обеих девиц. В последний миг спохватившись, Маршал с самым покаянным и скорбным видом схватился голову и прилюдно сообщил, что он не просто идиот — а полный, круглый и безоговорочный идиот. И что с этого момента леди Джейн назначается его первым и самым что ни на есть наиглавнейшим советником.
   — Видишь ли, Принцесса, с островка на Балтике тогда взлетел полк стратегических бомбардировщиков — и шарахнул по Берлину. По столице вторгшегося государства! Да так, что эхо по всему миру разнеслось.
   Глаза Принцессы в изумлении расширились.
   — Так ты, Джейн, предлагаешь…
   — Я даже настаиваю, чтоб эскадрилья или сколько тут у вас в зоопарке драконов — чтоб они все чохом налетели в мир орков и сравняли с землёй их собственную столицу! — мерно и торжественно объявила Женька.
   Далее она добавила — если понадобится, повторить ещё несколько раз. Чтоб захватчикам до урчания в животах вдруг захотелось домой. Защищать свои дома и своих орочьих детёнышей и самок, а не безобразничать в человеческих землях. Чтоб каждый их шаг здесь означал на родине ещё один выжженный до скального основания город или промышленный комплекс.
   — Воевать, так по-военному! — с жаром припечатала Женька полузабытой ленинской фразой.
   — Это грубо, мерзко, цинично… но, это может сработать, — Принцессу откровенно тошнило от столь смелой идеи. Но даже она признала, что принципа Равновесия это не нарушит, а вот по орочьим мозгам ударит весьма сильно.
   Правда, после предложения Женьки прямо сейчас сходить в зоопарк и посмотреть-примериться к драконам Принцесса отчего-то отказалась. Да и вообще, посмотрела в ответ как-то странно, если не сказать косо.
   — Драконы находятся в личном распоряжении членов старой королевской династии, — уклончиво ответила она.
   Женька переглянулась с братом. Давно знакомым и родным жестом, уж после многолетнего общения мозги у обоих частенько работали одинаково. Это что ж выходит — с драконами могут управляться только члены королевского семейства? Тогда следует живенько взяться за воспитательную и агитационную работу. Угу, знаем мы, во что это выльется…
   — Кстати, Джейн — давно хотела у тебя спросить. Отчего ты всё время ругаешься гоблинами?
   Оба славных отпрыска не менее славного рода Суворовых снова переглянулись с понимающими ухмылками.
   — Видишь ли, Принцесса — был в нашем мире популярный писатель Эльтеррус Иар, — начал за сестру Вовка, мягко массажируя плечо Принцессы и заодно освобождая его от компресса. — Впрочем, почему был? Он и сейчас есть — и дай ему бог, как говорится, всего и вовремя.
   Так вот, в своих книгах тот писатель использовал такое себе презрительно-уничижительное словечко пашу. И обозначало оно в его устах ни много, ни мало как то самое, неприглядное человеческое большинство. Не стесняющееся идти по трупам и расталкивать слабых локтями. Норовящее подтолкнуть падающего или всем скопом заклевать не такого, как они. Втихомолку прикарманить что плохо лежит, бросить в спину едкое словцо или даже проклятие.
   — Я предпочитаю другое слово — гоблины — хотя смысл тот же, — продолжила за брата Женька. — Но видишь ли…
   Принцесса блаженствовала под сильными и в то же время нежными руками Вовки, не забывая иногда подставлять и губки под его наклонившееся лицо. И всё же, она раскрыла в удивлении смежившиеся в неге ресницы, когда Женька неуловимо сменила тон и продолжила.
   — Но всё же, мне здорово то отдаёт цинизмом. Ведь это и есть народ, люди. Та самая основа, на которой зиждется мощь любого государства. Те, кто пашут и сеют, куют и клепают. Кто кормит нас хлебом и проливает кровь на войне.
   Как ни расслабилась и разнежилась в Вовкиных объятиях Принцесса, но сообразила она быстро.
   — Как я понимаю, человеческую природу не переделать, и работать придётся с тем материалом, что есть?
   Тихая возня рядом уже вовсю грозила перейти к милым шалостям и даже непотребствам, но Женька и ухом не повела. Уж что такое ходить на грани фола, не ей рассказывать!
   — Потому-то я и предпочитаю словечко гоблины. Раздолбаи, конечно, если не сказать покрепче — но свои, родные. И никуда от этого не деться.
   Принцесса давно уже обреталась на коленях у грозного — но сейчас такого милого и желанного — Маршала. Скрутившись в уютный клубочек, она чуть ли не мурлыкала в этих объятиях, а взгляд её сиял ярче южных звёзд. И хотя в голосе её прорезалась несдерживаемая пикантная хрипотца, да и сам он что-то подозрительно часто прерывался, всё же в сень королевского парка выпорхнули нужные слова.
   — Что ж, благородная леди Джейн и принцесса гоблинов — у тебя будут драконы. Но!
   Привычно насторожившаяся в ожидании вполне предсказуемых пакостей Женька терпеливо выждала, разглядывая куст роскошних осенних хризантем, пока Принцесса не перестанет перемежать полезное с приятным — то есть, чертовски важную беседу с затяжным поцелуем. Как бы то ни было, воздух у обоих лакомок закончился позже, чем закружились головы.
   — Но, подруга, за тобой должок будет…
   Как хороши, как свежи были розы, мне отчизной моею положены в гроб — как бы то ни было, но изящная и в то же время колючая строка серебряного века русской поэзии воскресилась в памяти почти безошибочно.
   А розы оказались действительно хороши. И даже не сами розы… проснуться поутру, потянуться всласть и при том обнаружить, что руки-ноги и даже голова оказались на своих местах, было просто здорово. А также отметить, что ничего не отвалилось и даже не ойкнуло. Равно как затем втянуть носопыркой несомненно знакомый аромат — открыть так и слипающиеся ещё глаза — и обнаружить рядом с подушкой роскошный веник этого самого чуда.
   Королевские розы это несомненно прелесть! Один лишь такой цветок своею ценой пробил бы брешь в бюджете небедного баронства… Женька старательно нахмурилась, обнаружив, что самым дурацким и счастливым образом улыбается. Кто б ни был тот, кто грезит счастьем, нас оскорбляет безучастьем?
   Говорили, что таковые розы растут лишь в нескольких местах. В королевской оранжерее, находясь под неусыпным присмотром искуснейших садовников и дворцовых магиков — во внутреннем дворике возле самой Башни Магов — и вроде бы в личном замке графини Сью. Понятное дело, мороки и хлопот с этими цветами оказывалось выше крыши. Но тем прелестнее была эта хрупкая эфемерная красота, казалось, светящаяся изнутри мягким жаром впитанной цветами магии.
   Женька осторожно тыкнула пальчиком — уж не мерещится ли ей это чудо? Понятное дело, тут же укололась. Последовательно чертыхнулась так, что сами собою заалелись и вспыхнули свечи в настольном канделябре; облизала палец и тут же убедилась, что крохотная ранка закрылась и исчезла сама собой; возгордилась пусть и небольшими, но заметными способностями к исцелению; уставилась на утреннее чудо опять.
   Вернув на подушку руку, а сверху голову, Женька смотрела на подарок, и против воли на её губах вновь зацвела улыбка. Пусть лёгкая и еле заметная, но уж саму-то себя не обмануть! Не дежурный букет на день рожденья или за победу на турнире — отчего-то это диво сладко и немного непривычно будоражило.
   И всё же, левая бровь так и порывалась нахмуриться. Вчера вечером по представлению королевских егерей и барона де Меццо состоялось награждение графини Сью малой бриллиантовой Звездой Чести. Видите ли, эта магичка прищучила в устье ручья ещё одного из двенадцати великих вождей орков… ну, не совсем уже двенадцати. Одного прищучила сама Женька, одного братец с остальным семейством в хитроумно устроенной ловушке. И ещё один дуриком попёр на гвардейцев дона Ривейры. Ну и, перед смертью успел понять, что удар успевшей набрать скорость тяжёлой конницы вполне можно приравнять к стихийному бедствию.
   Короче, после обеда Женька заглянула в покои принцессы-одуванчика и застала ту всю в весьма скорбных раздумьях. Оказалось, что морковная Сью последнее время не обновляла свой гардероб и теперь находилась в тягостном недоумении по поводу выбора одежды перед предстоящей церемонией…
   При воспоминании о последовавшем за тем щёки Женьки предательски заалели. В самом деле, обе девицы как-то незаметно увлеклись перед зеркалами — и Женька тоже примерила кое-что на себя. Ну, кое-что это мягко сказано, потому что даже в оскудевшем виде гардероб принцессы посрамил бы качеством и разнообразием любой бутик. И как же странно оказалось обнаружить в себе эту бабскую страсть к шмоткам! Женька вертелась перед зеркалом, обсуждая достоинства и недостатки одёжек, помогала в том же Сью — и с постепенно растущим трепетом признавалась себе, что в этом как минимум что-то есть. Особенно вон в том нежно-розовом с персиковым оттенком воздушном платье, в котором магии иллюзий оказывалось как бы не больше, чем самого шёлка и кружев.
   И вот теперь, цветы… прислушавшись к своему учащённо забившемуся сердечку, Женька кое-как выбросила из головы всякие глупости и попыталась представить — кому же это пришла в голову такая блажь. Но поскольку вариантов оказалась масса даже помимо самого очевидного, решимости в себе отправить розы в корзину она что-то не нашла…
   Постель ощутимо дрогнула, когда с пола на это великолепное ложе запрыгнула Рысь. Последние дни прятавшаяся подруга уже отмучилась — как сказал нашедший её на чердаке королевского дворца егерь — окотилась. И теперь в соседней комнатушке счастливо посапывали два слепых забавных комочка.
   — Привет, подруга, — Женька почесала любимицу за ушком, чмокнула в с готовностью подставленный нос.
   Естественно, эта тушка с готовностью бухнулась рядом (постель опять подпрыгнула) и после вполне благосклонно принятого поглаживания по спине привычно подставила брюшко с чуть выпирающими набухшими сосками. Её блаженное мурлыканье более походило на гортанный рык, но Женька тем нимало не смутилась. Обе мы стервы, чего уж тут таиться.
   Полог в соседнюю комнатушку дрогнул, и оттуда высунулось худощавое личико Хуаниты, той самой служанки ещё из приморского замка. С присущим маменьке коварством та вытребовала девицу к дочери в качестве прислуги. Хотя, по мнению Женьки, заодно и шпионки — но в конце, концов, сама-то служанка ни в чём не виновата. Попробовала б она отнекиваться… да и расторопная к тому же, исполнительная.
   — Доброго утра вашему высочеству, — Хуанита первое время откровенно недоумевала, как это возможно в одиночку ночевать на таком роскошном сексодроме, тем более что слухи о былых безумствах леди Джейн ещё гуляли по королевству. Но зато безоговорочно согласилась с доводом, что пока придётся силу и жар души приберечь для орков — от родной деревни служанки, по сообщениям лазутчиков, осталось лишь пепелище с торчащими дымарями.
   За окном едва-едва начало даже не светать, а только сереть, но Женька не роптала. Сегодня не просто рассвет и не просто утро… но, о том лучше не задумываться сверх меры и прежде времени. Зато пробуждение оказалось просто прекрасным, и воспоминание об этом наверняка окрасит весь день в самые розовые цвета и мысли. Всё же, это здорово, быть женщиной…
   Ладонь Женьки снова осторожно погладила цветы (ну нет в этом мире обычая обламывать цветам колючки!), а направленный на служанку взгляд обрёл вдруг острую вопросительность. Всё же, Хуанита не настолько и даже вовсе не глупа, уж должна сообразить без слов… ну вот, опять!
   Впрочем, Женька и сама бы не поняла, если б служанка пошла против своих правил. Ну да, такие зачастую неудобны и фиг ты раскрутишь их на некие безумства — зато не продаются за золото или иные блага. Вот и сейчас, ладонь служанки мимолётно-незаметно выудила откуда-то стилет (не из-за пазухи ли?) и демонстративно приставила к своему сердцу. Можешь приказать говорить, госпожа — но я предпочту ответить только так.
   — И ведь знаешь прекрасно, донья Хуанита, что в пыточную не отправлю, — покладисто отступилась Женька и кое-как выбралась из-под одеяла и незаметно взгромоздившейся сверху рыси.
   Идиотские местные обычаи насчёт пеньюаров и прочих неглиже она сразу отбросила в сторону. Если уж спать, то без всякого так и норовящего во сне задушить бабского тряпья… да и покоившийся у изголовья алмазный клинок Женька погладила едва ли не раньше, чем служанка накинула на неё лёгкий, подобающий утреннему одеянию халат. Разумеется, того самого размера, который оказался бы великоват и братцу — отчего-то Женька обожала носить его старые, мешком висящие на ней свитера, и даже безоговорочно соглашалась с Принцессой, что "в этом что-то есть".
   Рукава, естественно, пришлось привычно засучить, сзади почти шлейфом волочился подол, но обладательница сего одеяния бодро зашлёпала в ту сторону, где служанка уже всё приготовила для утреннего омовения. Кстати, обычай этот поначалу показался здешним какой-то варварски роскошной дикостью. Но всё же, первыми его оценили по достоинству молодые дамочки, отнюдь не просто спавшие в своих постелях. Следом и их кавалеры, несомненно признавшие порцию свежести и бодрости — естественно, они предпочитали воду похолоднее.
   И теперь, по слухам, новая мода распространялась по королевству со скоростью вирусной инфекции, тем более что госпожой Императриссой оказалась воспринята не только с одобрением, но и всемерной поддержкой.
   Ухх! Женька счастливо засмеялась, когда две служанки под руководством Хуаниты напоследок проворно окатили её почти ледяной водой и принялись энергично растирать чуть жестковатыми, слегка напоминающими махровые полотенцами. По всему телу словно потёк огонь, оно всё загорелось и вскипело крохотными иголочками радости…
   — Вы умеете молиться, девчонки? — неожиданно дяже для самой себя поинтересовалась Женька, быстро облачаясь в подаваемые лично Хуанитой (это она не доверяла никому) одежды.
   Девицы осторожно переглянулись и ещё более осторожно кивнули. Оказалось, что Хуанита и вон та чернявая посещают храм Солнца, а белявая предпочитает затесавшийся среди прочих алтарь вполне эльфячьей Эллуны.
   — Мы сегодня отправляемся мстить оркам в их собственный мир. Помолитесь за меня и мою душу, девоньки, — непритворно мягко попросила Женька.
   Как ни крути, а совесть легонько обреталась не на месте. Что такое означает залить огнём огромный город, в котором живут далеко не одни воины или шаманы, Женька вполне себе представляла. Уж то своё впечатление, когда впервые, ещё в потрёпанной "Детской энциклопедии" прочла про Хиросиму и Нагасаки, она помнила до сих пор. Равно как и виденный на скольки-то летие тех событий документальный фильм. И всё же, ответить самой себе на вопрос — стоит ли брать на душу такой грех — она так и не смогла…
   Обе девицы молча упали на колени и просто приложились к ручке госпожи (ещё один обычай, к которому Женька до сих пор привыкнуть не могла! Ну ладно ещё, когда мужчинки), а Хуанита, чьи чёрные глаза сощурились от ненависти, быстренько сотворила над нею отгоняющий зло знак.
   — Пусть рыдают не только наши вдовы и наши сироты, госпожа, — голос служанки оказался едва слышен, а в глазах отчётливо замерцало пламя. — Орки должны и сами познать тот ветер, что принесли на наши земли…
   И вот с таким едва не заставляющим передёрнуться от омерзения напутствием Женька наконец добралась до столика с лёгким завтраком. Хотя, по здешним меркам, это более походило на хороший обед. Но хорошему Воину еда не в убыток — тем более, что маменька Наталья Сергеевна со смехом как-то заметила, что дочь её как ест, так и работает.
   Когда воздушный омлет с нежнейшей ветчиной отправились по своему назначению, равно как и до лёгкого хруста прожаренные гренки, а следом был оказан достойный приём высокому бокалу апельсинового сока — вот именно в тот момент в покои Женьки ввалился Вовка… вернее, сейчас Маршал собственной персоной, но весь какой-то чуть взъерошенный.
   Братец беззастенчиво выпроводил служанок, напоследок хлопнув по попке скромницу Хуаниту (ох надерут кому-то чуб!) и даже схрумкал последний, сиротливо и огорчённо остававшийся на тарелке тост.
   — Всё готово, драконы ждут в ущелье за городской стеной, — сообщил братец. Чуть подумал, и тоже угостился апельсиновым соком.
   Женька мысленно согласилась, что пугать таким дивом горожан вряд ли стоит, а то и запашок нехороший по Иммельхорну потечь может. Затем она придала своей мордашке самое внимательное выражение, когда брат принялся вещать опять. Оказывается, драконы отправляются с одним наездником на спине каждый — и только сейчас она узнала причину столь заметной нервности брата.
   — Матушка летит тоже, и отговорить её не удастся, — невесело признал Вовка и вдруг поинтересовался — нет ли у Женьки сигарет?
   Волнуется за мать, ясное дело! Женька и сама призадумалась, оделив брата завалявшейся среди барахла пачкой Кэмела. Если маменька чего удумала, своротить её с пути мог бы только цунами или ураган не ниже третьего класса. С другой стороны, сильная целительница вполне может пригодиться… да и Наталья Сергеевна что-то уж очень близко приняла к сердцу это королевство с его бедами.
   Брат слушал сестру молча, лишь неумело пускал дымок и щурился одним глазом.
   — Ладно. Я уважаю решение мамы и поддержу его, если эльфячьи доспехи сегодня наденет она, — он скривился, с недоумением глянув на окурок в своих пальцах (это что ещё за чадящая мерзость?) и утопил его в бокале.
   Женька хоть и насторожилась по поводу кое-каких недомолвок, но виду не подала. Зато идею брата поддержала целиком. Хочется маменьке внести вклад в разгром злодеев — осуждать за то грех. Напоследок она чуть смущённо вытерпела, пока Вовка с понимающей усмешкой выбрал из разметавшихся по постели роз одну, быстро почикал что надо кинжалом — и пристроил цветок среди лохм сестры.
   — Отпад, умереть-не встать, — с улыбкой одобрила Женька свой прикид в зеркале.
   Тем более, что роза оказалась укреплена не банальной заколкой, а прикосновением волшебной палочки с имевшимся на той соответствующим заклятьем. Кстати, этих полезных инструментов во дворце и городе имелось превеликое множество и на самые разные лады. Поговаривали даже, что большую часть своих доходов Сью и негодник Тимка имеют как раз с производства вот таких полезных палочек, шкатулок, печатей-замочков и прочих штучек. Женька обняла брата и осторожно чмокнула в щёку.
   И уже выходя вслед за ним, мимолётно усмехнулась, бросив взгляд назад. На постели, среди россыпи живописно разворошенных роз возлежала Рысь с парой усердно пьющих её пушистых комочков — и сосредоточенно вылизывала лапу.
   Экий сюр, право!
   Холодное, сырое и туманное утро — других эпитетов осматривавшаяся вокруг Женька просто не нашла. Но всё же, его оказалось недостаточно, чтобы наградить брата и сестру Суворовых пессимизмом или хотя бы унынием. Ну маловато этого для столь жизнелюбивых натур!
   Никого из королевской семьи рядом не оказалось. Однако не успела Женька озвучить свой по этому поводу вопрос, как братец посоветовал ничему не удивляться и вообще помалкивать — и запрыгнул в седло своего могучего и уже нервно приплясывающего жеребца.
   Что ж, совет хорош. Причём, хорош почти в любой ситуации, потому Женька без особого внутреннего сопротивления последовала ему — равно как и последовала на своём вороном коньке за братом. Оба коня словно чувствовали уже охватившее всадников возбуждение. Хоть и тщательно скрываемое, сдерживаемое до поры, а всё же. Животина умная, её обмануть трудно…
   Несколько минут безумной скачки по изломанным улицам ещё только просыпающегося города Женьку не столько утомили, сколь порадовали. Нестись в густом сером тумане, представляя впереди если не стену, то дерево — это занятьице никак не для слабонервных. И всё же, седоки доверились своим подкованным мощнейшей магией коням, и те не подкачали. Чем уж там коняшки угадывали путь (ну не по эху же?), так и осталось тайной — но к городским воротам оба всадника вылетели целыми и ничуть не расплющенными о какое-либо препятствие.
   Выяснилось, что тут их уже ждали. Одна створка ворот оказалась приоткрыта, офицер и десяток его мордоворотов отсалютовали маленькой, пронёсшейся мимо них кавалькаде — и тут же люди, ворота, да и весь град Иммельхорн растаяли позади в тумане.
   Куда тут можно скакать, Женька себе решительно не представляла. На пробу она вытянула вперёд руку и, к своему ужасу, вместо ладони с пальцами увидела лишь смутное, скорее угадываемое, пятно. И всё же, братец впереди мчался не хуже как на гонках формулы-один, и всё что оставалось, так это не отставать от задорно цокавшего впереди королевского марша.
   Тоже мне, Шумахер долбаный… Женька насторожилась, когда презвон впереди метнулся влево и затих, обратившись лишь в глухой топот по подлеску или чуток раскисшей просёлочной дороге. Сильнее запахло сыростью, отчего-то грибами и землёй. А ещё прелыми листьями и дымком — всеми теми мягкими ароматами, которые каждый помнит по осени. Однако, не успела Женька даже дёрнуть поводья, как умный коник тоже свернул влево и даже чуть наддал ходу.
   Конечно, вполне могло быть, что туман этот самый что ни на есть колдовской, и коням (в отличие от людей и возможных орочьих соглядатаев) вовсе не помеха. Или ещё какое заклятье на животных набросили — вон как иногда шкурой брезгливо подрагивает… местность ощутимо пошла под уклон, чёрный конь негромко фыркнул в ответ на запрос, прилетевший из пронёсшихся в стороне кустов… и внезапно вылетел на открытое пространство.