Измайлов Андрей. Счастливо оставаться

Измайлов Андрей
Счастливо оставаться

   Андрей ИЗМАЙЛОВ
   CЧАСТЛИВО ОСТАВАТЬСЯ
   Повесть
   ...Пишешь, пишешь - как есть. Или, вернее, представляется, что так есть. Вот и пишешь.
   Потом читают, читают. И говорят:
   - Так не бывает!
   - Бывает!- бросаешься в спор.- Еще как бывает! Массу людей знаю, с которыми именно так и было!- Убеждаешь, бия себя в грудь: - Да со мной самим же и было! Почти...
   - Нет,- упорствуют,- не бывает так.
   Тогда по-прежнему пишешь, пишешь, как есть. Но добавляешь рубрику: "Фантастика".
   - А,- успокаиваются,- фантастика - другое дело.
   В самом деле, не обвинять же фантастику в том, что ТАК НЕ БЫВАЕТ. На то она и фантастика. Более того! Читают, читают под этой рубрикой и говорят:
   - Только почему вы. это фантастикой называете? Массу людей знаем, с которыми именно так и было, как тут написано! Да с нами самими же и было! Почти...
   Вот и хорошо. Именно потому и пишу фантастику - ту, которая позволяет под новым углом зрения взглянуть на нашу сегодняшнюю жизнь со всеми ее проблемами, сложностями. Ту фантастику, которая позволяет эти проблемы и сложности преодолеть. Ведь для того, чтобы преодолеть, нужно, как минимум, рассмотреть
   Именно фантастика дает такую возможность - заглянуть внутрь себя, поставить человека в такую ситуацию, где он проявляется весь какна ладони, где он может и должен принимать решения единственно правильные по его мнению, мироощущению.
   Андрей Измайлов
   СЧАСТЛИВО ОСТАВАТЬСЯ.
   Что-то изобильно стало. Пространства много стало. Плохо стало. Целое одеяло, две подушки, простыней куча, вся тахта - и в моем распоряжении. Лежи себе как восточный пери на диване. Или пери - это она?.. В общем, лежи. И ведь действительно просторней стало, дышишь полной грудью. И руки раскинуть можно. Как на кресте. И хоть ногой за ухом почесать. А только почему все-таки плохо стало? Не так чтобы очень плохо, а как зуб. Его вырвали, а ты языком все нащупать пытаешься.
   Ага! Жена ушла! Вспомнил! Поэтому и изобильно.
   Она и раньше уходила. Только не всерьез, а по работе.
   Работа у нее такая, что вечно по командировкам. И зачем вообще они нужны?.. Приезжает жена из командировки... Что, своих журналистов не хватает в Новгороде или там в Сидорове?!
   Она всерьез ушла теперь. Привет, говорит, сцен не устраивай. Поживи, подумай. Заплати за свет. Светит Светик, светит ясный. Спой, Светик, не стыдись. Светка-конфетка. Свят, свят, свят...
   А что думать? Денег нет и не предвидится. Дитяти тоже не предвидится. Отпуск предвидится - у меня в феврале, у нее в ноябре. Долгов - двести рублей, кредит, теща в гости собирается, Эрмитаж посмотреть.
   Все как у людей. Про Лиду жена-Света явно не в курсе.
   А если бы и в курсе была, то не поверила бы. Так что и здесь - как у людей. Если бы у нее кто-нибудь появился, так я бы сразу почувствовал. Это они комплексом мучаются - мы, мол, бабы, сразу чуем, если что не так. По идее уже лет пять как учуять должна. И ничего. А я бы понял сразу. Я так думаю...
   Я это все не на тахте думаю. Я тахту вспоминаю потому, что спать хочу. Я в очереди стою. Просто мелочь комариная всю ночь жужжала и пикировала.
   Хлоп-хлоп! Лицо уже болит, а они всё летают. И не спал. На самом деле комар мешал. А то про совесть еще есть версия, про раздумья над прожитым и пережитым. Так это все, как говорит друг детства-отрочества-юности-зрелости Петя Зудиков,- фуфель.
   Потому что так даже лучше. Определенность - это вам не неопределенность. А то все времени нет выяснить, кто чем дышит, у кого что болит, кто о чем говорит.
   Придешь домой - начинаешь изливаться. Понимаешь, мол, хлоридов в конденсате опять выше крыши, и с банками - туда-сюда, а времени - около трех часов. А этот идиот - интересно, есть у кого-нибудь начальник не идиот?- опять звонит! Переотобрать, говорит, пробу надо. Ну, я сцепился. Говорю... Да сними ты наушники!!! Муж тебе душу изливает! Чтоб тебе худо стало от этих последних известий! Счастье мое, что ты меня не слышишь!
   Слышу, говорит, я все. Прямо так в наушниках и шпарит. Наугад. Ряженку, говорит, тебе там в холодильнике оставила. Целый стакан. Наша, говорит, тоже выдала! Вы что, -говорю ей, издеваетесь?! На летучке прямо так ей и говорю. Летучка у нас сегодня была, поэтому так поздно сегодня. И не кричи на меня! Говорю же - летучка была. А я вот такую передачу записала! Ну, под своей рубрикой: "Нетипичный случай".
   А она говорит: "Ваш случай даже для нетипичного случая нетипичен!" Тут я... Ы-ых-хь! Убила бы!.. Чего ты надулся?! Я же объясняю-летучка была...
   Ерунда какая-то! Никто ни с кем договориться не может и рассказать толком - тоже. Всё на потом оставляют. Или уж совсем развезет человека так ведь чуткими все стали, интеллигентными: запнется, умно в глаза глянет и говорит устало-устало. Мол, это уже меня понесло. Ну, бывает, не обращай внимания.
   Да, дорогой ты мой! Если еще я на тебя внимания обращать не буду, то кто будет?! Телепатии, жалко, нет. Каждый думает, что она есть. И думает: "Какой ты глупый, что не понимаешь, и объяснять тебе - разве словами объяснишь?.! Не Тургенев ведь!"
   И вот так бы жили и жили. И проницательно смотрели друг на друга. И думали: что же ты за дура-дурак!
   И умерли в один день.
   А так все на свои места встало. Жена-Света своими "антеннами" вроде что-то злободневное уловила и пропала. А мое место - между дамой в горошек и очкариком. Давка солидная, но корректная, ненавязчивая такая. Хвост у меня длинный - в двадцать человекоотпускников. Лето, юга, фрукты-овощи, толпы ненормальных. Если вдуматься, то птицы умней и логичней,- они зимой в жаркие страны улетают. Там зимой жарко. А летом зачем? Летом и здесь как на югах.
   Так что один в очереди нормальный человек стоит - Виктор Ашибаев, химик-лаборант. У него начальник идиот, у него жена ушла, у него стресс, у него длинный выходной. Ему надо уехать подальше и там развеяться. Пеплом по ветру. С десяткой в кармане!..
   Тоже, кстати, глупость умеренная, порывами до сильной. Как стресс так сразу уезжать! И как будто все должно лучше стать.
   А что лучше? Ну, общий вагон. Трудовые, мозолистые пятки в проходе. И, как всегда, боковое место, а там ноги не влезают. И вода скучно-кипяченая, если попить. А если наоборот приспичит, то только на цыпочках, чтобы потом не хлюпало в тапках. Озонносажевый аромат. И где розетка "только для бритв 220 В", как раз ни одна порядочная бритва "220 В" не функционирует. А утром - уже приехали. И выжидай в тренировочных штанах на босу задницу, пока все мамы своим деткам зубки почистят, носики проковыряют, а потом и сами во все городское упаковываться начнут. И ведь с чадами в тамбур выходят - на испуг берут. Это тебе не автобус, попробуй места не уступить - ребенок оскандалится. И выкуриваешь с полпачки, хотя и не хочется. Но просто так стоять без дела у дверей этих как-то плохо. И в последние стометровки рельсов входишь, наконец, ногами "пистолетики" делаешь, стягиваешь подорожные штаны и натягиваешь подматрасные брюки. А стрелок на брюках столько, сколько раз на полке повернулся. А этих разов было много - все-таки жена ушла, и стресс. И брюки уже плиссе-гофре-кордоне. И только одна нога в брючине, а другая еще только в туфле и носке. А поезд-сволочь уже останавливается, а окно-сволочь, как всегда, не закрывается, а уже встречают, заглядывают, "ой!" говорят. И проводник-сволочь ручку трясет и на весь вагон надрывается: "Ты что, паря-сволочь! Веревку проглотил?!"
   И куда за десятку уедешь? Ну, до Пети Зудикова.
   А он - в ночную. А когда же тогда разговаривать, если не ночью? Не днем же!
   Так что это дурная привычка просто - уезжать, как только стресс. Там плохо, где мы. И там не лучше, где нас нет. Все на одной Земле живем, в одной каше варимся. Одни космонавты вокруг колбасятся, сверху смотрят и говорят - красиво!
   И пока я все это думаю, очередь впереди меня кончается, а сзади вдвое удлиняется. И очкарик меня по плечу стучит. И впереди уже нет дамы в горошек. А за плексигласом Мальвина в кудряшках голубых сидит и служебно-нежно глазищами хлопает.
   Что, мол, молчишь, и улыбка - как у Бельмондо.
   Только много вас таких за день. И говори-ка, дружочек, куда тебе надо. И пошлю я тебя туда посредством билета железнодорожного.
   А мне уже никуда не надо. Я только себе говорю - нельзя падать в грязь лицом перед Мальвиной.
   И тут же падаю в грязь лицом, говорю в динамик ее, на мыльницу похожий, обыкновенную глупость:
   - Девушка! На Луну мне, в общем...
   Но она и не замечает, что я упал в грязь лицом.
   Щелкает своими тумблерами, в свои внутренние динамики бормочет. Потом кивает, поднимает глаза и говорит:
   - В общем - нет. Есть в купейном. Будете брать?
   Тут срабатывает этот самый рефлекс неприятия глупых положений. А когда он срабатывает, чаще всего оказываешься в еще более дурацком положении. Засыпаешь в автобусе, и тебя толкают на твоей остановке и спрашивают, не сходишь ли ты здесь? Но дверь вотвот закроется, а ты сидишь, как только что с ветки спрыгнул - толком еще не сообразил. И укоризненнодостойно говоришь: "Нет, спасибо. Я знаю. Мне на следующей". И едешь. И бежишь со следующей до предыдущей. А оттуда туда, куда уже бесповоротно опоздал. А там, может быть, в этот момент решается твоя судьба. И все это знаешь, еще тоскливо пробуждаясь в автобусе и чувствуя, как вместе с тобой пробуждается этот самый рефлекс.
   Или идешь где-то в незнакомом. Уверенно и бодро идешь. И тебя предупреждают, что пропасть в ста метрах. Ты пожимаешь плечами и продолжаешь раскованно, энергично двигаться куда глаза глядят. И глаза глядят в пропасть через сто метров. И ты прыгаешь в нее солдатиком. Как будто сюда-то и шел, в пропасть и торопился.
   Где-то, наверно, сработал рефлекс, когда я Светку решил сделать женой. И вот он, рефлекс, ещё раз сработал! Да посмотри ты на нее как нормальный человек на сумасшедшую! Спроси ты ее как нормальный человек: вы что, с ума сошли?! Или повернись кругом, закрой глаза - и мимо очереди быстрым шагом! В конце концов, первый и последний раз этих людей видишь! Но я говорю:
   - Буду брать!
   И Мальвина что-то вырезает, что-то пробивает, чтото протягивает в окошко и говорит:
   - С вас девять пятьдесят. Отправление послезавтра в девять пятьдесят от Парка культурного отдыха.
   И все. И улетела десятка неизвестно на что. Мелочь осталась на метро и газировку. Билет еще. На Луну.
   Обыкновенный такой. На трамвайный похож. Даже цифр шесть - 323323. Счастливый вроде. И сверху крупно так - МИНЛУНТРАНС. Полетели, что ли?
   Когда рефлекс перестает срабатывать, очень злишься на себя. Какая Луна?!! Двадцатый век!..
   Хотя как раз в двадцатом веке на Луну слетать - раз плюнуть. Тем более что Мальвина в кассе за просто так деньги брать не будет. А за розыгрыш такого рода и с работы снять можно. Запросто!
   И думаю я это, уже бредя по инерции в пространство. И пространство через полчаса оказывается Парком культурного отдыха. Я себя уговариваю, что пришел я сюда культурно отдохнуть. Хотя знаю, конечно, что не за тем я сюда пришел. И с души камень сваливается, когда вижу большие буквы: ПАРАД АТТРАКЦИОНОВ.
   Ну, все понятно тогда. Только непонятно, почему аттракцион такой дорогой. И почему в центральных железнодорожных кассах на него билет продают. А может быть, один билет на всю программу?
   Оказывается, ничего подобного. Аттракционов много, со всего мира понавезли. Выставка такая. Билеты и правда дорогие. Но не под десятку. И кругом люди прохаживаются с ухмылкой скептической. Мол, вот куда деньги уходят. И с этой же ухмылкой очередь занимают, выстаивают, потом садятся, ложатся, становятся, подвешиваются, проваливаются в эти аттракционы. Визжат, ухают, бледнеют, мужественно молчат, хихикают. И с такой же ухмылкой дальше идут.
   И я дальше иду. Мимо "кресла-самосвала", "кордильерских горок", "электрического стула"... Мой билет на те билеты не похож.
   А у домика одноэтажного я останавливаюсь. Он нарядный такой. В разный кирпич сложен - желтый, красный, желтый, красный. Над единственной дверью два аккуратных ноля. И картина, в общем, привычная.
   Только дверь закрыта, а в ней на уровне глаз - окошечко вырезано. Там лицо с микрофоном, а под окошечком табличка:
   ЗОНА ВЫСОКОГО ПЕРЕНАПРЯЖЕНИЯ. БОЛЬШЕ ОДНОГО НЕ СОБИРАТЬСЯ.
   СЧАСТЛИВОГО ПУТИ СОГЛАСНО КУПЛЕННЫМ БИЛЕТАМ.
   МИНЛУНТРАНС.
   Рефлекс пробуждается и требует полного игнорирования этой белиберды. Я себе же объясняю, что за кустами обязательно сидит группа резвящейся шпаны со своеобразным чувством юмора. Но лицо с микрофоном уже смотрит на меня. И смотрит недовольно.
   И ведь МИНЛУНТРАНС написано! И какое право имеет эта рожа смотреть на меня недовольно?! Посадили тебя на место, деньги получаешь - вот и давай обслужи меня. Тем более у меня билет.
   И я в окошко билет протягиваю и гадаю, что за аттракцион меня ждет на целые девять рублей пятьдесят копеек?!
   Лицо берет билет, смотрит на свет и в микрофон говорит:
   - Объявление надо читать! Согласно купленным билетам. А у вас не на сегодня, а на послезавтра. И без багажа не советую. Хоть пару вымпелов захватите. А то потом скандалить начнут: я не знал, да меня не предупредили, да что это за порядки!
   Я, наверно, сразу понял, что никакой это не розыгрыш. А просто захотел узнать, как же это все? Весь процесс, так сказать. Технологию. Но лицо с микрофоном сразу поняло и сразу ответило:
   - Капэпэ справок не дает! Проходите, товарищ! Больше одного не ообираться. Нас и так уже здесь двое. Если заметят - будут неприятности. Приходите послезавтра к девяти пятидесяти.
   Обычно себя надо не то щипать, не то глаза зажмуривать. Чтобы проснуться. Но это ниоткуда взявшиеся суеверия. Потому что ни разу наяву не возникнет мысль - не сплю ли? А если и возникнет, то и без щипков сразу определяешь - не сплю. И у меня не возникает мысль про сон. А возникает мысль, что послезавтра я лечу на Луну.
   И еще возникает мысль, что это даже не полет будет, а просто прыг в пространстве. Ноль-транспортировка - иного объяснения подобрать двум нолям под окошечком КПП невозможно. Один ноль - туда, другой - обратно. И еще возникает мысль, что когда вернусь - наградят чем-нибудь почетным. И по городам и странам прокатят. И Лиду можно будет с собой взять. И с ней по Венеции - в гондоле. И на площади с собором - голубей кормить. И на этой площади сфотографироваться, чтобы уже все поверили, что мы там были.
   И еще возникает мысль, что с Луны я, пожалуй, не вернусь. Потому что с Лидой в Венецию мы не поедем и снова ограничимся прогулками на катерах по нашим каналам. И голубей будем кормить только у Исаакиевского.
   Потому что Светкины "антенны" сразу на Луну среагируют. А я на Луне какая ни есть, но сенсация.
   И не получится потихоньку. И шум будет. И Светка снова прицепится намертво. Ее и ценят-то за "антенны". Которыми она самое что ни на есть громкое раньше других улавливает. И еще за то, что в любой ерунде проблему откопает. Это в семье плохо, когда из-за каждого пустяка - проблема. А у них в редакции любят...
   Так что от жены-Светы не отвязаться... А в гондоле втроем кататься?.. И у собора фотографироваться - опять все взвоют: "Монтаж! Монтаж!" И надоели эти все - и Пирайнены, и Целоватов, и Кузов, и недоростки Светкины, и сама она... Петя Зудиков вот только.
   И Лида... Но с ними можно в телесвязи потрепаться.
   Лида вот только...
   И вот я думаю, что надо мне с Луны не возвращаться, а пока надо возвращаться домой. И там вымпелов наготовить и рубашку постирать.
   Она неплохой, в принципе, человек. Психованный только. Но они все журналисты - психованные.
   Судьбы растущего поколения, например, хорошо в газете решать. Но не на, дому же! На дому муж после смены есть хочет. И ему остатки "кирпича" с горчицей мало! А все остальное недоростки уже подмели. Хоть они и маленькие, но личности уже большие. И жрут эти личности - дай бог каждому! И конфликты у них с мастером пэтэушным, и любовь несчастная, и за побитого хулигана вместо ордена в милицию ведут, и на штаны с пуговичкой родители не выделяют. А со стипендии разве купишь? И лучше дверью хлопнуть и из дома уйти. И гордо переночевать у Светланы Аркадьевны. Тем более что можно и не ночевать, а на кухне по-взрослому за жизнь говорить. А Витя у нее в облаках витает, поэтому хмурый.
   А Витя хмурый потому, что он после работы в ванну влезть хочет. А там посуда грязная. Та, что в раковину не поместилась. А мытье посуды не входит в комплекс трудового воспитания недоростков. Переколотят все.
   И еще хмурый Витя за женой-Светой таланта педагога не признает и по ночам ее рядом видеть хочет, а не на кухне с блокнотом и недоростками. И даже под утро, если по делам сбегать, то штаны надевать. Ведь через кухню маршрут. А вид взрослого дяди в трусах нашу молодежь шокирует. Они такие чуткие и понимают, что зевает Витя в пять утра слишком демонстративно.
   И глаза у него не слипаются, а он их так демонстративно закрывает, чтобы недоростков не видеть. И те сразу в себе замыкаются и молчат. А жене-Свете завтра до обеда надо два материала скинуть под рубрики "Они позорят нас" и "Ими гордится училище".
   Но, слава богу, недоростков на Луну не берут. И все это кончится наконец-то! Тем более что жена-Света ушла. А с ней, соответственно, и вся ее богадельня...
   Но!.. Но жены существуют не только для того, чтобы уходить, но и чтобы одолжения делать. А самое большое одолжение - вернуться к мужу с вопросом "Ну что, поумнел?". А с женой-Светой еще двоепацанка, которой старший брат-деспот жизнь поломал, и пацан, которого из школы турнули. За то, что он в кабинет биологии проник. Хотел, по его словам, "гадиков" из формалиновых банок повытаскивать, чтобы кого надо как следует пугнуть. А ему есть кого и за что... Но, уже будучи в кабинете, шаги услышал, и бежать некуда. Он марлю с учебного скелета содрал, скелет за шкаф пихнул, а марлю набросил и встал.
   Учительница входит, в пробирках копается и боковым зрением видит скелет дышит! Она - бряк!..
   Но мне все равно. Ведь в последний раз. И даже что пацанка Катя сегодня с женой-Светой вместе ляжет, а пацан Григорий на раскладушке. Тем более что мне Целоватов звонил и звал на мальчишник.
   И жена-Света мне, как всегда, доверяет. И я могу у Целоватова до утра просидеть, если хочу.
   И дома, как в Лондоне, туман. И курили бы хоть приличное что-нибудь, а то "Лигерос". И пацан Григорий уже после трогательных, по-бульдожьи хватающих за душу "Светлана Аркадьевна, может, вам помочь чем?" разворотил розетку и языком щелкает, головой качает. Мол, после того, что тут хмурый Витя до него наворотил, даже он бессилен. И женаСвета громко в потолок говорит: "Наконец-то настоящий мужчина в доме появился".
   А пацанка Катя заливается горючими слезами, губы кривит, чтобы такая резкая складка образовалась, "Лигерос" сосет и на машинке одним пальцем стучит. Крик души. Но под копирку. Чтобы Светлана Аркадьевна могла всю глубину ее переживаний потом использовать:
   "Здравствуй, Наташа!
   ты прасти, что неписала! Дел по горло и вообще нечего писать. ВАЛЕРКУ ненашли зато чуть не изнасиловали в этом Красном Селе, вот так ну начну рассказывать как у меня дела, доехали хорошо, необошлось конечно бес приключений, привязались двое. это надобыло видеть. Ты непритстовляешь что это за народ наглый до придела, кароче все обошлось. Коля принял нас нормально. Нопотом он запритил нам ходить на танцы! Претстовляешь??? этот урод! запритил нам ходить на танцы! Наташа, у меня больше нет брата как это не обидно но это факт!
   Если бы ты знала. как мне тяшко. Но, что делать.
   Очень тебя прошу побольше бывай у мамы она ведь уменя одна устроилась в училеще на специальность электромеханик телеопаротуры и полифтам. Училеще хорошее. Претстовляешь в этом училеще 36 девчонок и 200 парней. Ужас какой. Знаешь в голове вертятся стихи Есенина С.
   Пускай ты випита другим
   Но мне осталось
   Мне осталось
   твоих волос стеклянный дым
   и глаз осенняя усталость
   О возраст осени! он мне
   дороже юности и лета
   Ты стала нравится вдвойне
   воображению поэта
   ну вот и все!!!
   Досвиданье мой милый друг!
   пиши мне по адресу: Главпочтампт, довастребование. Я живу у тетки одной ничего, попсовая в газете работает. Крепко целую. Катя!"
   Не знаю, что у этой Кати в голове вертится, но Есенин перед ней раскрытый лежит, и она оттуда бессовестно сдувает. И еще говорит жене-Свете:
   - Глан дело, вы слушайте чего, Светлана Аркадьевна! Он такой гад, и те тоже не лучше. А мама говорит, что я сама дура, а какое право у нее на меня ругаться? Даже Машка в училище ходит в джинсовой юбке. А те сказали - сами принесут, а пока деньги надо отдать. И Валька с Машкой их знают тем более. Они к ним на вечер приходили. Валька даже целовалась. А что? Сейчас можно. Глан дело, она целовалась, а мама меня хотела вести обследовать. А я что, дура? Не знаю - что можно, что нельзя? И когда кресло это увидела, вы слушайте чего, аж затряслась. А докторша, глан дело, говорит: не бойся, дурочка, это же не больно. А .я, глан дело, говорю: сама дурочка, что, я не знаю?! Только сами можете в этом кресле отдыхать. А она меня по шее стукнула и говорит: в кого ты такая уродилась! А я говорю: у папы нашего спроси, или у Грызлова своего-он должен знать. И дверью-р-р-р-раз!!! И уехала. А она, глан дело, брату уже все написала, и он тоже мне стал говорить. А пусть лучше на себя посмотрит. Воспитатель! Вы слушайте чего, алкоголик несчастный!
   Пацан Григорий уже не в розетке, а у себя под ногтями отверткой ковыряет и готов Катю от всей шпаны микрорайона защищать. Жалко вот - брата Коли рядом нет. А то бы ему первому досталось. А жена-Света сочувственно кивает и по головке Катю одной рукой гладит, а другой - в блокнот строчит.
   И я думаю, что разгоню-ка всю эту богадельню напоследок. А потом думаю - ладно уж, все равно на Луну улетать. К тому же телефон звонит. И Светка срывается к нему и кричит:
   - Это меня! Это Балясин из журдома звонит.Она хватает трубку и ничего не понимает: - Какая Луна?.. В железнодорожных кассах?.. Нет, я его жена... Балясин, это ты дурака валяешь?! Как там в журдоме-то?.. Ну-ка прекращай!.. А зачем тебе Виктор?..
   Да какая Луна, к чертовой матери!.. Ты же все равно с ним не знаком!.. Ладно, даю... Подавись!..- и трубку мне протягивает, как руку для поцелуя.
   А в трубке высоцкий такой баритон уточняет:
   - Ашибаев? Виктор? Пятьдесят первого?.. Вы брали билет на послезавтра?.. Да, на Луну. Да, в купейном. Да, на девять пятьдесят...
   Я начинаю сразу бояться, что сейчас мне этот баритон Луну отменит и все по-старому пойдет. Все правильно-какой из меня космонавт без спецтренировок? Тем более медкомиссию последний раз проходил лет пять назад, когда в лабораторию устраивался...
   Но этот баритон мои мысли быстренько прочитывает:
   - Так вот, вы только не волнуйтесь...
   И я сразу мрачно отвечаю, что да-да, все понимаю.
   Тем более если новость начинается со слов "вы только не волнуйтесь".
   - Вы ведь спецтренировок не проходили?- продолжает голос.-А на медкомиссии последний раз были пять лет и сорок семь дней назад?.. Так вот, вы только не волнуйтесь... Наша группа ноль-эксперимента представляет такой-то институт. Это не секрет, но мы бы просили вас особенно не распространяться. А то нас съест институт такой-то. Интриги. Ну, вам это ни к чему... Так вот, вы только не волнуйтесь и не распространяйтесь...
   Я скорбно шучу, что я ни то и ни другое. Только жене, друзьям, знакомым и сослуживцам.
   Голос согласно кивает интонацией:
   - Им можно. Но больше никому. Так вот, вы только не волнуйтесь.. По нашему методу ноль-перемещения можно совершать без специальных тренировок.
   Главное - чтобы были добровольцы. Наша группа уже ставила эксперимент с хлореллой, членистоногими, позвоночными, беспозвоночными, двояко- и троякодышащими...
   Голос еще говорит что-то научное про адаптацию организма перед ноль-транспортировкой, про доминанту в каждом живом организме. Про то, что эти самые доминанты в этих самых организмах по-разному проявляются при этих самых адаптациях. И что опасности никакой. И если я согласен на эту самую адаптацию, то вот он включает рубильник и просит не опаздывать послезавтра.
   Я машинально говорю:
   - Да-да. Конечно,- хотя сам машинально соображаю: какая-такая доминанта?!
   Торопливо соображаю - что-то вроде основного признака. То есть не что-то вроде, а он и есть! Понятно!
   Чтобы на Луне никаких неожиданных эксцессов. Чтобы заранее знать, чего от подопытного ожидать - в очищенном виде. Какой же это у меня основной признак?!
   И что со мной приключится при этой самой адаптации?!
   Вот сяду в лужу!.. Разве ж можно так?! Нельзя же так!
   Хоть бы про анализы спросил! А вдруг... что-то не то?
   Голос просит повторять за ним. Я повторяю: десять, девять, восемь... три, два, один, ноль! И еще говорю: поехали! Сразу чувствую себя идиотом глазами Светки.
   И слышу:
   - Совсем отключился? Опять в облаках витаешь? И что это за приятный женский баритон тебе названивает?
   Говорит она это по инерции, а сама свои "антенны" на полную катушку расправляет и даже Катю по голове забывает гладить.
   Я себя уговариваю, что мне ни в коем случае при ней и ее недоростках взлетать нельзя. Потому что "антенны" у жены-Светы чуткие, а языки у недоростков длинные. И на Луну мне тогда без проволочек не улететь.
   Я враскоряку, как в шторм, бреду по палубе моей квартиры к двери и бормочу, что надо же, Целоватов дает, надо же, еще и по телефону, надо же, ничего, я ему выдам по первое число!
   А в коридоре я надеваю не босоножки, которые мне Светка из Финляндии привезла,- они легонькие, а мне себя теперь контролировать нужно. Надеваю я ботиночки, в которых с лабораторией на картошку езжу.
   Они тяжелее раз в пять.
   А уже на лестнице я не вниз спускаюсь, а поднимаюсь этажом выше. И там по железным скобкам - на крышу. Отталкиваюсь от нее и неторопливым брассом лечу к Целоватову. И пока лечу, пока осваиваюсь, все размышляю: что же это такое во мне обнаружилось?!