Калугин Алексей. Планета смертной тени

   – В каком еще подвале? – недовольно скривился врач.
   – В том самом, док, в том самом, где мыши отродясь не водились. Делай свои прививки, потроши мертвяка, и валим отсюда. Мне уже осточертели эти религиозные покойники.
   – Валим, – криво усмехнулся врач. – Было бы куда… А то еще один месяц в стальном гробу.
   – Да ладно, док. На корабле хотя бы душ есть.
   – Душ для мертвых душ, – мрачно буркнул врач. – Следующий!

Глава 8. День 154-й

   Невысокие, круглые хижины с глинобитными стенами и коническими соломенными крышами были почти незаметны среди густых кустов, окружавших их, подобно живой изгороди. Но в селении, видно, давно приметили возвращающихся охотников, и встречать их вышли все – женщины, старики, дети. Женщины были, как и везде, разные. От высоких, стройных, длинноногих красавиц до низкорослых толстушек. Стараясь показать себя в наилучшем виде, каждая собрала волосы в причудливую высокую прическу, украшенную разноцветными шариками и длинными костяными спицами с причудливой резьбой на концах. Одеты они были в едва прикрывающие бедра просторные домотканые накидки, украшенные разноцветными геометрическими орнаментами. Старики имели благообразный вид, но одеты были куда как скромнее. Дети так и вовсе бегали голышом. Лишь у тех, что постарше, вокруг бедер были обернуты куски материи.
   – Кешен! Кешен!
   Бесцеремонно растолкав с любопытством рассматривающих пришельцев односельчан, вперед вышел высокий, худой, как высохший сук, пожилой мужчина. Как и на всех прочих взрослых представителях мужского пола, на нем была сплетенная из веревок юбка. Но, кроме нее, еще и жилетка, связанная таким же образом. Лицо его было настолько худым, что напоминало обтянутый сухим пергаментом череп. Лишь глаза, на удивление большие и ясные, смотрелись живыми на этом мертвом лице. Длинные седые волосы были зачесаны назад и заплетены в достающую до пояса косу.
   Худой о чем-то спросил Ут-Ташана. Тот отвечал вежливо, но без страха или подобострастия. Внимательно выслушав Ут-Ташана, худой повернулся к людям.
   – Я знал, что вы придете, ага. После того, как пришли шестеро, я сказал, придут и другие, ага. Придут и останутся у нас навсегда, ага. Хорошо! – Абориген вскинул руки с растопыренными пальцами над головой. – Хорошо. – Он медленно развел руки в стороны. – Мы сможем кормить шесть человек, ага. Сможем кормить десять, ага. Двадцать тоже сможем кормить, ага. Но что нам делать, когда вас станет больше, чем нас, ага?
   Он говорил почти без акцента и правильно строил фразы. Лишь только «ага» в конце каждого предложения резало слух.
   – Нас пригласил Ут-Ташан. – Дик-18 указал на скромно стоявшего в сторонке сына вождя. – Сами бы мы и дороги к вам не нашли. Оставаться у вас надолго мы не собираемся. У нас и своих дел полно. Мы лишь хотим повидаться с человеком, таким, как мы. Ут-Ташан сказал, что он живет в вашей деревне.
   – И еще им нужны имена, – добавил Ут-Ташан.
   – Как? – удивленно повел бровью худой. – У вас нет имен, ага?
   – Нет.
   Худой хотел было что-то сказать, но не успел.
   Снова раздалось многоголосое:
   – Кешен! Кешен!
   И, легко пройдя сквозь расступающуюся пред ними толпу, взорам людей предстал невысокий абориген, с кругленьким, гладким животиком. Чем-то неуловимо напоминавший Ут-Ташана. При его приближении худой сделал шаг в сторону. А Ут-Ташан, напротив, приблизился к людям.
   – Гости?.. – с улыбкой посмотрел на людей пузатенький абориген. – Приходить?..
   Видимо, на этом его запас слов на чужом языке закончился, и он обратился к Ут-Ташану с длинной тирадой на родном языке.
   – Это – вождь, – первым делом сообщил Ут-Ташан. И не без гордости добавил: – Мой отец. Сапа-Ташан. – Как бы подтверждая сказанное сыном, вождь благосклонно кивнул. – А это, – Ут-Ташан направил острие копья на худого, – Юм-Памарак, шаман. – Худой даже бровью не повел. – Отец говорить, что мы всегда рады гостям. Тем, что приходить без оружия. Он просить вас ходить к его дом. Там будет огонь… Костер… Мясо жарить, кушать…
   – А вот и от нас подарочек! – Вспомнив о добытой антилопе, Дик-33 протянул вождю завернутую в листья ногу антилопы.
   Сапа-Ташан что-то спросил у сына. Тот коротко ответил, махнул рукой, и его охотники сложили к ногам вождя еще несколько свертков с мясом.
   Вождь одобрительно покивал.
   – Гости!.. Хороший!..
   По мановению руки вождя охотники похватали свертки с мясом и унесли.
   Сапа-Ташан сказал:
   – Гости…
   Что-то добавил на родном языке, махнул рукой и пошел назад в деревню.
   – Идти! – указал на спину вождя Ут-Ташан. – Там отдыхать!
   – А где же человек, что живет с вами?
   – Там! – ткнул копьем в сторону деревни сын вождя. – Там. Сидеть и ждать. Болеть шибко.
   – Должно быть, вам вреден наш климат, ага, – заметил вновь оказавшийся рядом шаман. – Или еда наша вам не подходит, ага.
   – Почему ты так думаешь? – недобро посмотрел на шамана Дик-33.
   – Я разрезал тех других, что уже умерли, ага. У вас внутри не совсем то, что у нас. Похоже, но не то. Ага.
   – Ты, видно, большой знаток человеческих внутренностей, – саркастически усмехнулся Дик-18.
   Шаман ему с первого взгляда не понравился.
   – Я вообще очень много чего знаю, ага.
   Юм-Памарак не заметил в словах человека ехидства. Или же предпочел сделать вид, что не заметил.
   Следом за вождем они прошли к центру деревни и остановились возле хижины, которая ничем заметно не отличалась от других.
   – Дом вождя? – шепотом спросил Ут-Ташана Дик-7.
   Тот молча кивнул.
   Женщины вынесли из дома соломенные циновки и расстелили их в теньке, у стены. Другие в это время уже разводили огонь в обложенном большими камнями очаге. Третьи разделывали мясо. Все происходило как будто само собой. Не требовалось никаких указаний – каждый сам знал, что ему делать. Сапа-Ташану оставалось лишь стоять в сторонке и довольно улыбаться, глядя на происходящее.
   – Где человек? – спросил у шамана Дик-33.
   – Юрий в доме, ага. Он очень больной, не может выйти, ага.
   – Мы должны поговорить с ним.
   – Он тоже хочет говорить с вами, ага. Но, если вы уйдете прямо сейчас, то обидите вождя, ага?
   – Ага, – не сдержавшись, передразнил шамана Дик-18. – Но, видишь ли, дружище, из нас только Тридцать Третий может есть мясо. Да и то, неизвестно, как много он сможет проглотить. Не обидится ли вождь, если после его угощения мы проблюемся? Ага?
   – Стой здесь и жди, ага.
   Пригнув голову, шаман скользнул за разноцветный полог, прикрывающий полукруглый дверной проем.
   – Ну, и что нам теперь делать? – несколько разочарованно посмотрел на приятелей Дик-18.
   – Как это что? – выскочил невесть откуда Ут-Ташан. – Садиться рядом с вождь! Кушать! Радоваться!
   – Ну, пошли радоваться, – обреченно улыбнулся Дик-18. – Видно, без церемоний не обойтись.
   – Точно! – подтвердил Ут-Ташан. – Не обойтись!
   Благосклонной улыбкой вождь приветствовал гостей, когда те рассаживались рядом с ним на циновке. Следуя указаниям Ут-Ташана, люди сели так, чтобы вместе с вождем образовать круг, в центре которого тут же были выставлены большие глиняные блюда с нарезанным толстыми ломтями зажаренным на костре мясом, с местными фруктами и с дышащей паром горкой бледно-желтого зерна, похожего на пшено. Ут-Ташан пристроился у отца за спиной. Остальные жители деревни тоже расселись вокруг. Все сидели, поджав под себя ноги, сложив на коленях руки, и улыбались друг другу. Будто ждали чего.
   – Ут-Ташан, – с официальной улыбкой, которую ему все труднее становилось удерживать на губах, обратился к сыну вождя Дик-33. – Что нам теперь делать?
   Прежде чем Ут-Ташан успел ответить, вождь тоже задал ему короткий вопрос. Видимо, интересовался, что говорят гости. Ут-Ташан ответил сначала вождю, и лишь после того, как тот благосклонно кивнул, обратился к людям.
   – Мы все ждать, когда шаман, Юм-Памарак, приносить лекарство, без который вам кушать плохо.
   – Откуда он знает, что нам нужно?
   – Юм-Памарак уже лечить другой человек. Те совсем плохой быть. Совсем помирать. Потому что кушать плохо. А Юм-Памарак их вылечил.
   – Но потом-то они все равно умерли, – заметил Дик-18.