Страница:
Более трех часов руководство ЦПК вместе со мной занималось вопросами штурманского обеспечения облета Луны. Леонов, Кадушкин, Воронов и Никитин подробно рассказали нам о состоянии дел на сегодня. Оказывается, еще окончательно не отработан вариант автоматического управления полетом, средства автономного управления тоже еще не определены. В ОКБ-1 никто не знает, какие приборы и оборудование будут на борту корабля для обеспечения коррекции полета силами экипажа (секстант, вычислительная машина, визиры и т. д.). Не принято окончательное решение и о параметрах траектории полета. Долгое время ОКБ-1 ориентировалось на то, что при возвращении к Земле корабль должен попасть в "воронку" радиусом 10 километров на высоте 100 километров. Сейчас рассматривается вариант, по которому вхождение в плотные слои атмосферы Земли будет осуществляться на высоте 40 километров с точностью плюс-минус 6,5 километров. Из обмена мнениями я понял, что нам необходимо очень энергично и много поработать, чтобы ускорить решение вопросов навигационного обеспечения полета вокруг Луны. Леонову, Воронову и другим специалистам ЦПК я поставил конкретные задачи работы в этом направлении.
27 января. Тюра-Там.
На самолете Ан-12 за 3 часа 50 минут полета добрались до полигона. Вместе со мной прилетели Ващенко, Муравьев, Лыченко, Никитин, Лебедев, Осипов и офицер из Генштаба. Разместились на 17-й площадке, куда несколько раньше нас прибыла группа специалистов из ОКБ В.Н.Челомея. Вечером за ужином я встретился с Владимиром Николаевичем - он прилетел пускать очередной "Протон".
Сейчас на полигоне снега меньше, чем в декабре. Неделю назад было очень тепло, снег растаял, а теперь вновь немного припорошило землю, и уже несколько дней стоит холодная погода: вчера было 28 градусов, сегодня - ниже 20. При сильном ветре такие температуры не доставляют удовольствия.
Перелет из Москвы, как обычно, я перенес хорошо, но с каждым разом мне все труднее становится отрываться от семьи. Муся продолжает жаловаться на боли в области почек, Оля лежит с высокой температурой (грипп), 80-летняя Ольга Карловна одна остается на даче, Лева в непрерывных командировках. Все это волнует и иногда мешает полностью сосредоточиться на работе.
28 января.
С 10:00 проходило заседание Госкомиссии с повесткой дня:
1. Реализация доработок на объекте 11Ф615 №3 (корабль "Союз" №3 - Ред.) по мероприятиям подкомиссии Б.Е.Чертока. Докладчик - заместитель технического руководителя И.Е.Юрасов.
2. Результаты испытаний объекта 11Ф615 №3 и готовность его к завершающим работам на технической позиции 31-й площадки. Докладчик инженер-майор В.С.Патрушев.
3. Готовность основных систем объекта 11Ф615 №3 к проведению дальнейших работ. Докладчики - разработчики систем объекта: В.Н.Богомолов, Д.К.Лаврентьев, А.В.Азаров, К.П.Косарев, В.Т.Иннелаур, И.И.Пиковский, Д.М.Солодов, В.А.Расплетин, Э.А.Лодочников, И.Д.Плотников, А.И.Шильников, Л.А.Згожев, А.П.Черноглазов, В.И.Михайлов, М.Е.Мауэрман, А.Г.Когутенко, В.П.Сумский, М.И.Гусев, Ф.Д.Ткачев.
Общее заключение по объекту 11Ф615 №3. Докладчик - И.Е.Юрасов.
4. О плане работ по изделию 11А511 (ракета-носитель "Союз" - Ред.). Докладчики - А.М.Солдатенков, В.К.Кротов, А.П.Июдин.
5. Готовность стартовой позиции 2-й площадки к работам с изделиями 11Ф615 и 11А511. Докладчики: председатель оперативной группы - Б.А.Дорофеев, от в/ч 44275 - В.Г.Соколов.
6. Сообщение о готовности средств транспортировки и термостатирования А.В.Хлыстов. Сообщение о состоянии технической и эксплуатационной документации для проведения работ с объектами 11Ф615 и 11А511 по новой технологии - инженер-майор В.С.Патрушев и инженер-майор В.Г.Соколов.
7. Принятие решения о заправке объекта.
Из членов Госкомиссии на заседании были Керимов, Курушин и я. От разработчиков систем был только один Главный конструктор Ткачев. Все остальные институты, КБ и учреждения были представлены вторыми, третьими и даже четвертыми заместителями. В 1961 году при первых пусках космических кораблей на заседаниях Госкомиссии всегда присутствовали Королев, Келдыш, Глушко, Пилюгин, Кузнецов, Ишлинский, Воронин, Алексеев, Исаев, Гусев и десятки других главных конструкторов. В те времена председателями Госкомиссий были министры Руднев и Смирнов. Сейчас Госкомиссией по "Союзу" руководит К.А.Керимов - человек, знающий дело и болеющий за него, но он всего лишь начальник 3-го Главного управления МОМ, и его авторитет для академиков, Героев Социалистического Труда, депутатов Верховного Совета (Глушко, Пилюгин и другие) явно недостаточен. По этим причинам уровень заседаний и авторитетность решений Госкомиссии резко снижены. Я говорил об этом с Керимовым, он понимает всю сложность ситуации, но мало что может сделать для заметного улучшения дела. Если при запуске технологического корабля такое положение в какой-то мере еще терпимо, то при подготовке пилотируемых полетов его надо резко изменить. Придется проявить инициативу и добиться, чтобы главные конструкторы соответствовали своему предназначению.
Общий смысл заслушанных на заседании докладов: корабль "Союз" № 3 удовлетворительно прошел все проверки и испытания и может быть допущен к заправке. Госкомиссия решила приступить к заправке корабля, хотя пуск его возможен не раньше 8-10 февраля.
Кроме обычных трудностей, которые сопутствуют всем пускам, появилась еще одна и очень неприятная: корабль готовится на 31-й площадке, откуда его после полной проверки и заправки придется перевозить по железной дороге на 2-ю площадку (более 30 километров), с которой он после стыковки с ракетой и будет запущен. Перевозка полностью заправленного корабля - это очень сложное дело. Кроме того, на второй площадке корабль уже нельзя будет проверить: на заправленном корабле проводить проверки невозможно, да и вся проверочная аппаратура смонтирована только на 31-й площадке. Такая же процедура предстоит в будущем и пилотируемым кораблям "Союз".
Говорил с Москвой. Генерал Горегляд вчера был у В.П.Мишина и подписал все документы по экипажам для "Союзов" и Л-1. Горегляд передал потрясающее известие о гибели трех американских астронавтов. Я знал, что тяжелые жертвы и потери в борьбе за космос так же неизбежны, как и потери на войне, но это происшествие оказалось неожиданным для всех. Целая серия ослепительных удач русских космонавтов и блестящие достижения американцев по программе "Джемини" создали впечатление некой легкости "космических прогулок": многие стали думать не о преодолении трудностей космических полетов, а о том, как обойти или затушевать эти трудности. Успех программы "Джемини" вскружил американцам голову - они решили, что "Аполлон" и "Сатурн-5" уже обеспечили им первенство в стремлении к Луне и решили форсировать лунную программу. Поспешность всегда приводила и приводит к печальным последствиям: астронавты Гриссом, Уайт и Чаффи стали первыми жертвами освоения космоса. Американцы часто и много писали о русских космонавтах, якобы погибших в космических полетах. Судьба распорядилась иначе: первыми погибли американские астронавты. Правда, до этой трагедии были случаи гибели космонавтов и у нас, и в США, но эти случаи не были связаны непосредственно с космическими полетами. В 1961 году у нас погиб в барокамере из-за собственной халатности слушатель-космонавт В. В. Бондаренко, в прошлом году разбились на самолете два американских астронавта, но то были никому неизвестные люди. А вчера мир потерял двоих из тех, кто уже побывал в космосе. Подробности гибели астронавтов пока неясны. Из первых сообщений следует, что несчастье произошло в результате пожара на старте при тренировке астронавтов в корабле "Аполлон", установленном на ракете "Сатурн".
29 января.
Сегодня выходной день для всех, кроме заправочной команды, приступившей к заправке корабля "Союз". Двадцать градусов мороза и очень сильный ветер в такую погоду гулять не тянет, читаю Сименона и Казанцева.
Заезжал Керимов. Он разговаривал о причинах происшествия на "Аполлоне" с Мишиным, который сообщил, что на одном из американских астронавтов загорелся костюм в тот момент, когда все трое находились в перенасыщенной кислородом кабине корабля, установленного на незаправленной ракете. Мы всегда были против чистого кислорода в кабине космического корабля: наша система регенерации воздуха тяжелее американской, но она более безопасная. Американцы пошли на использование чистого кислорода с целью экономии веса и объема кабины, но теперь им придется серьезно подумать, прежде чем решиться на продолжение экспериментов с кораблями, внутри которых содержатся большие излишки кислорода.
Две наши неудачи с беспилотными "Союзами" и трагедия с американскими астронавтами имеют в своей основе одну общую причину - спешку. В наших задачах на 1967 год по освоению космоса, особенно по программе "Союз" и облету Луны, есть немало подводных камней. Многие из них мы видим и можем справиться с ними, но есть и такие, которые трудно обнаружить: придется еще более придирчиво испытывать и проверять технику, настойчивее бороться за улучшение отбора и качества подготовки космонавтов к полетам.
30 января.
Был на 31-й площадке, осмотрел старт, разрушенный взрывом ракеты 14 декабря 1966 года. Работы по восстановлению старта идут успешно, все бетонные работы закончены, начался монтаж стартового оборудования. Строители и монтажники заверяют, что к 1 мая они полностью восстановят старт.
Корабль "Союз" после окончания заправки перевезли в МИК. Сейчас на нем идут контрольные испытания и проверки всех систем по трехсуточному графику. 2 февраля корабль железнодорожной платформой будет перевезен на 2-ю площадку. Предусмотрено, что скорость движения по железной дороге составит всего 16 километров в час, причем будет сделано 4 остановки для осмотра крепления корабля. В состав команды, сопровождающей корабль, включено несколько специалистов ОКБ-1. При точном соблюдении всех мер предосторожности корабль во время перевозки не должен получить каких-либо повреждений.
Ознакомился с сетевым графиком работ на первом корабле Л-1 (технологический простейший), рассчитанным на 20 суток. На сегодня выполнено не более 25 процентов запланированных работ. В лучшем случае, корабль и носитель будут готовы к 20 февраля, а пуск может состояться не раньше 25 февраля.
31 января.
Более трех часов обсуждали недостатки системы аварийного спасения (САС) экипажа корабля "Союз" и возможности ее улучшения. После катастрофы 14 декабря управление полковника Кириллова разослало в ОКБ-1 и другие заинтересованные организации письмо, в котором изложило свои предложения и просьбы по усовершенствованию САС. На совещании присутствовали Курушин, Кириллов, Юрасов, Осипов, Кротов, Феоктистов, Дорофеев, Щеулов, Кравцов и другие специалисты. Кириллов коротко пояснил мотивы написания письма, сводящиеся к следующему.
1. В большинстве случаев трудно определить необходимость включения САС.
2. По мнению испытателей полигона, команду на включение САС должны давать автоматы.
3. До начала подъема ракеты очень много таких моментов, когда включение САС невозможно (присутствие людей у ракеты, сведены фермы обслуживания).
4. На оценку обстановки, принятие решения и передачу команд на включение САС уходит 8-10 секунд, а катастрофа может произойти в доли секунды.
Предложения Кириллова обсуждали очень активно. Многие высказались за дальнейшее совершенствование САС, не связывая эти работы с предстоящим пуском (до пусков пилотируемых "Союзов" достаточно тех мероприятий, которые осуществляются по рекомендации комиссии Чертока). Генерал Курушин и все офицеры полигона настаивали на полной автоматизации работы САС. Я высказался за смешанное управление САС: до взлета, при возникновении явных предпосылок катастрофы (взрыв, пожар), должны работать автоматы, но при менее явно выраженных признаках происшествия управлять САС должен руководитель пуска; в полете управление САС должно быть предоставлено до 40-й секунды командиру корабля и техническому руководителю. Решили рекомендовать ОКБ-1 рассмотреть все высказанные пожелания и принять согласованные решения по усовершенствованию САС.
Кроме возможностей улучшения САС, по моему предложению совещание рассмотрело и организацию управления пусками пилотируемых кораблей, которая до сих пор выглядела так: за четыре часа до пуска начиналась заправка ракеты горючим, за два часа - экипаж садился в корабль, за час - закрывался люк космического корабля, за тридцать минут - со старта уходила основная масса обслуживающего персонала, за 15 минут - отводились фермы обслуживания и только за 5 минут до пуска уходили от ракеты Королев, Кириллов, Каманин и космонавты-дублеры. Постоянное присутствие руководителей пуска у борта ракеты считалось верхом оперативности управления, а по существу было лишь вредной традицией, не позволяющей техническому руководителю видеть сразу весь ход работ и иметь точную, полную и самую свежую информацию об обстановке. Я предложил перенести управление пуском в бункер, разместить там все средства связи и наблюдения (телефон, радио, телевидение, перископы и другая аппаратура) и убрать со старта всех "лишних" людей. Все согласились с моим предложением, а генерал Курушин заверил присутствующих, что полигон уже работает над новой схемой управления пуском, но просил не связывать эту работу с ближайшими стартами.
1 февраля.
Ночью прошел дождь, и все дороги очень сильно обледенели - ездить по ним стало совершенно невозможно.
Генерал Горегляд доложил из Москвы, что тренировки в ТБК-60 и полеты на Ту-104 еще не начались: первое задерживает Северин, а второе - Мишин.
Вчера получили газеты с описанием происшествия с американскими астронавтами. В сообщении корреспондента ТАСС из Нью-Йорка от 28 января говорится следующее: "Во время наземных испытаний на мысе Кеннеди космического корабля "Аполлон" вчера произошел пожар, в результате которого погиб весь экипаж корабля - полковник ВВС Вирджил Гриссом, подполковник ВВС Эдвард Уайт и лейтенант-командор ВМФ Роджер Чаффи. Полет корабля по программе "Аполлон" намечался на 21 февраля и должен был продолжаться 14 дней. Представитель космического центра сообщил, что вследствие мгновенно вспыхнувшего пожара астронавты не смогли выйти из корабля, находившегося на высоте 218 футов над пусковой площадкой и состыкованного с ракетой "Сатурн-1Б". Пожар произошел, когда астронавты находились в кабине корабля в ходе отсчета времени при имитации полета".
Вчера на полигон прилетел Мишин. Мы еще не встречались, но он звонил мне и просил подумать об эксперименте над космонавтами, который предлагает провести Правецкий в Институте медико-биологических проблем. По этому вопросу я уже трижды высказывался категорически против: Минздрав хочет навязать нам свою волю, но из этого ничего не выйдет.
3 февраля.
6 часов утра. На небе яркие звезды, а на земле 30-градусный мороз и сильный ветер. Сегодня надо в 8:00 вывозить ракету на старт, и в таких условиях людям будет очень трудно работать.
Накануне состоялось заседание Госкомиссии. Из членов комиссии были только трое: Керимов, Курушин и я. Мишин опять заболел. После заслушивания докладов всех специалистов приняли решение: вывозить ракету на старт и готовить пуск корабля "Союз" № 3 без экипажа на борту в 6:00 по московскому времени 6 февраля 1967 года. Вчера при подготовке корабля к перевозке по железной дороге с 31-й на вторую площадку случилось происшествие: сошел с рельсов мотовоз - это задержало доставку корабля на 12 часов.
Вчера мне звонил Мишин и вторично просил принять решение по эксперименту с трехсуточным пребыванием экипажа в макете корабля для замера расхода кислорода. На последнем заседании Госкомиссии в Москве Мишин высказался против такого эксперимента Минздрава, за день до этого он в беседе с космонавтами согласился с их мнением, что замер расхода кислорода не нужен, а здесь, на полигоне, он уже второй раз пытается нажать на меня, чтобы я согласился с проведением эксперимента. Мишин в разговоре по телефону сказал: "Николай Петрович, давайте проведем этот эксперимент - времени у нас хватит, а если ребята не выдержат, заменим их другими". Эта фраза Мишина доказывает, что он не понимает ни смысла эксперимента, ни трудностей подготовки космонавтов. Мишин переслал мне протокол совещания, проведенного Правецким по этому вопросу, а также доклад Правецкого и Нефедова, в котором они настаивают на проведении эксперимента. На докладной есть резолюции Мишина, Керимова, Щеулова и Кириллова - все они поддерживают предложение Правецкого: их напугало происшествие с американскими астронавтами, и они на всякий случай хотят застраховать себя, не понимая, что подобный эксперимент может привести только к неприятностям, а его научное значение равно нулю.
Этим экспериментом Правецкий и Воронин хотят доказать, что потребление кислорода каждым членом экипажа будет не более 22-х литров в час и что существующая система регенерации воздуха может обеспечить трехсуточный полет на корабле "Союз". Мы считаем, что при работе в космосе члены экипажа будут в среднем расходовать по 25 литров кислорода в час, и при таком расходе его запасов хватит только на 66 часов, то есть на трое суток с существующей системой жизнеобеспечения лететь нельзя, тем более, что она не имеет индикатора, предупреждающего экипаж о моменте исчерпания запасов кислорода. Кроме того, эксперимент отнимет у нас 5-6 суток, а нам не хватает времени на тренировки в ТБК-60 и на полеты на невесомость. Посылать экипаж в полет на трое суток с риском, что в последние часы полета он может остаться без кислорода, мы не можем. Специалисты ВВС располагают достоверными данными по расходу кислорода космонавтами и могут без всяких дополнительных экспериментов твердо отстаивать норму расхода кислорода в космосе по 25 литров в час на человека (тем более при выходе космонавтов в открытый космос).
4 февраля.
Был на старте, наблюдал подъем ракеты с установщика на пусковой стол. Все операции выполнялись четко несмотря на 30-градусный мороз.
Более двух часов беседовал один на один с Керимовым (Мишину врачи еще не разрешают выходить). Рассказал ему о всех наших претензиях к ОКБ-1 и попытках наладить хорошую совместную работу. Взаимоотношения между ВВС и ОКБ-1 заметно улучшаются, но происходит это в основном за счет уступок со стороны ВВС. ОКБ-1 пока мало помогает нам в подготовке космонавтов и плохо обеспечивает испытания систем корабля. С 15 декабря мы не летаем на Ту-104 на невесомость из-за того, что ОКБ-1 никак не может закончить монтаж двух кораблей "Союз" на борту самолета. Более двух месяцев мы ждем окончания испытаний в ТБК-60, безнадежно затянулись испытания во Владимировке и в Феодосии. Керимов понимает всю сложность обстановки: он лучше меня знает, что Мишин - не Королев, - но он обязан его поддерживать, и делает все возможное для этого. За время нашей беседы Керимов несколько раз посетовал: "Королева нет, надо работать с Мишиным - он назначен Главным конструктором, и все мы должны ему помогать... Промышленность работает очень плохо - нет дисциплины... Многие главные конструкторы потеряли интерес к космосу, они получили все, что хотели, - академики, депутаты, герои, - и теперь их палкой не загонишь на полигон".
Вчера вечером мне звонил Горегляд, а сегодня - Кузнецов. Оба доложили, что в Центр приезжал Нефедов и что он согласился совместить замеры потребления кислорода с комплексными тренировками на тренажере в ЦПК. Но сегодня в разговоре по телефону с Керимовым Правецкий опять настаивал на проведении трехсуточного эксперимента в институте Минздрава.
5 февраля.
Прилетели генерал Долгушин из Ташкента и подполковник Крижановский из Москвы для руководства службой поиска. Оба доложили, что все самолеты, вертолеты и эвакуационные команды заняли исходные положения. Погода в районе полигона хорошая, мороз - 20-30 градусов.
Горегляд сообщил, что заболела Муся, температура у нее вчера вечером была около 39. Я беспокоюсь, что Муся будет пытаться переносить грипп на ногах, и просил Леонида Ивановича, чтобы он с помощью врачей заставил ее несколько дней полежать в постели. Оля уже поправилась и с понедельника пойдет в школу. "Николай второй" - так окрестил Горегляд нашего Николашку чувствует себя хорошо.
6 февраля.
Встал в 2 часа по местному времени. Морозная, звездная ночь и очень сильный ветер. Через два часа начнется заседание Госкомиссии.
Сегодня мы будем в третий раз пытаться запустить беспилотный "Союз". Две первые попытки были неудачными. Корабли серии "Союз" были задуманы еще в 1961 году, они строились мучительно долго и получились недостаточно надежными. По идее (стыковка, маневр) - это хорошие корабли,- но ее исполнение оказалось ниже наших возможностей. Мы безраздельно верили в надежность "Востоков", но у нас нет такой веры в безотказность "Союзов". Подготовка корабля № 3 на полигоне выполнена очень тщательно, корабль наверняка будет выведен на орбиту, а вот за "хорошее поведение" его в космосе и при посадке пока трудно ручаться. Затянувшиеся испытания систем корабля и две неудачи подряд при пусках всех настораживают. Беспокоит нас и слабость технического руководства: Мишин не силен, да еще к тому же и болеет почти две недели в дни подготовки пуска.
...Заседание Госкомиссии и пуск "Союза" № 3 сегодня не состоялись. Перед самым выездом на старт мне позвонил оперативный дежурный и передал, что пуск откладывается ровно на сутки. Я не знаю пока причин переноса пуска, но их может быть только две: или болезнь Мишина или новые технические неполадки.
7 февраля.
Вчера вечером на "Союзе" обнаружили неисправность - "плюс" на борту из-за замыкания электросети в бытовом отсеке. Найти такую неисправность на старте за одни сутки до пуска - это большая удача. Пускать ракету с "плюсом" на борту нельзя из-за опасности непрохождения радиокоманд и отказов в большинстве систем корабля и ракеты. Если бы не удалось найти этот дефект, то пришлось бы снять ракету со старта, произвести отстыковку корабля от ракеты, отвезти корабль по железной дороге на 31-ю площадку, слить с него горючее и снова начать весь цикл подготовки - все это могло задержать пуск на 2-3 недели.
В 4:00 состоялось заседание Госкомиссии. Приняли решение: приступить к заправке ракеты топливом и произвести пуск в 6:00 по московскому времени. После заседания мы несколько раз оставались один на один с Мишиным, но он ни разу не заговорил о необходимости эксперимента с космонавтами в институте Минздрава. Я знал, что Керимов рассказал Мишину о состоявшейся между нами беседе по этому вопросу: "забывчивость" Мишина я понял как молчаливое отступление и не счел необходимым напоминать о его промахах. Мы вели разговоры на многие другие темы, старательно обходя наши прошлые разногласия.
Подготовка к пуску прошла нормально. Температура воздуха была - 22 градуса, сила ветра - 7-8 метров в секунду: работать было очень трудно, но стартовая команда работала самоотверженно. Я решил на этот раз быть во время пуска в бункере. Ракета взлетела в 6:20, задержка пуска произошла из-за неполадок в системе обогрева. В конце активного участка полета ракеты мы пережили несколько тревожных минут. Дело в том, что радиосвязь с кораблем прервалась раньше выхода его на орбиту, оказавшуюся более низкой, чем обычно. При всех пусках пилотируемых кораблей ИП полигона обеспечивал нам надежную связь с ними до выхода на расчетную орбиту, а в данном случае "Союз" ушел за горизонт раньше, чем он стал спутником. Связь с кораблем поддерживал ИП Сары-Шагана, но нам он передал данные, подтверждающие выход корабля на орбиту, только через восемь минут после ухода "Союза" из зоны "видимости" ИП полигона. Эти минуты дорого обошлись для наших нервов.
Через 20 минут после пуска все руководство собралось в МИКе второй площадки. Керимов и Мишин решили вылететь в Крым в 15:00, а я - в 11:00.
7 февраля. Евпатория.
Через 4 часа 50 минут полета наш Ан-12 произвел посадку на аэродроме Саки. На десять минут раньше нас прилетел Ту-124 с маршалом Руденко, Поповичем и Добровольским. Все наши офицеры разместились в Евпатории в гостинице "Украина", а мы с маршалом - в небольшом обкомовском домике у самого берега моря. Около 16:00 мы уже были на командном пункте, расположенном в 20 километрах от Евпатории. Трегуб, Карась и Раушенбах доложили нам, что первая коррекция орбиты на 5-м витке прошла успешно. Орбита изменилась к лучшему, но изменения ее параметров после первой коррекции были незначительными. Продолжительность существования корабля на новой орбите (апогей - 238 километров, перигей - 172 километра) составляет всего 48 витков. О полете корабля "Союз" № 3 объявили в печати под "вывеской" "Космос-140". В 17:00 корабль ушел с территории СССР и до 13 витка он будет за пределами зоны приема наших телевизионных и УКВ-связей.
Евпаторийский КП достаточно хорошо оснащен самыми мощными антеннами. Отсюда уже осуществлялось управление полетами к Луне, Венере и Марсу. Для управления пилотируемыми кораблями на КП еще многого нет, но общими усилиями мы должны сделать его основным пунктом управления всеми космическими полетами.
Более двух часов мы с Руденко гуляли по берегу моря. Был теплый, очень тихий вечер (+14 градусов). После московских и байконурских морозов было приятно ощущать теплоту Черного моря. Я доложил Руденко о ходе работ на полигоне, о переговорах с Мишиным и Керимовым, а он рассказал мне о своих попытках добиться решений по реорганизации службы поиска, о разговорах с Пашковым, Трегубом и Правецким.
27 января. Тюра-Там.
На самолете Ан-12 за 3 часа 50 минут полета добрались до полигона. Вместе со мной прилетели Ващенко, Муравьев, Лыченко, Никитин, Лебедев, Осипов и офицер из Генштаба. Разместились на 17-й площадке, куда несколько раньше нас прибыла группа специалистов из ОКБ В.Н.Челомея. Вечером за ужином я встретился с Владимиром Николаевичем - он прилетел пускать очередной "Протон".
Сейчас на полигоне снега меньше, чем в декабре. Неделю назад было очень тепло, снег растаял, а теперь вновь немного припорошило землю, и уже несколько дней стоит холодная погода: вчера было 28 градусов, сегодня - ниже 20. При сильном ветре такие температуры не доставляют удовольствия.
Перелет из Москвы, как обычно, я перенес хорошо, но с каждым разом мне все труднее становится отрываться от семьи. Муся продолжает жаловаться на боли в области почек, Оля лежит с высокой температурой (грипп), 80-летняя Ольга Карловна одна остается на даче, Лева в непрерывных командировках. Все это волнует и иногда мешает полностью сосредоточиться на работе.
28 января.
С 10:00 проходило заседание Госкомиссии с повесткой дня:
1. Реализация доработок на объекте 11Ф615 №3 (корабль "Союз" №3 - Ред.) по мероприятиям подкомиссии Б.Е.Чертока. Докладчик - заместитель технического руководителя И.Е.Юрасов.
2. Результаты испытаний объекта 11Ф615 №3 и готовность его к завершающим работам на технической позиции 31-й площадки. Докладчик инженер-майор В.С.Патрушев.
3. Готовность основных систем объекта 11Ф615 №3 к проведению дальнейших работ. Докладчики - разработчики систем объекта: В.Н.Богомолов, Д.К.Лаврентьев, А.В.Азаров, К.П.Косарев, В.Т.Иннелаур, И.И.Пиковский, Д.М.Солодов, В.А.Расплетин, Э.А.Лодочников, И.Д.Плотников, А.И.Шильников, Л.А.Згожев, А.П.Черноглазов, В.И.Михайлов, М.Е.Мауэрман, А.Г.Когутенко, В.П.Сумский, М.И.Гусев, Ф.Д.Ткачев.
Общее заключение по объекту 11Ф615 №3. Докладчик - И.Е.Юрасов.
4. О плане работ по изделию 11А511 (ракета-носитель "Союз" - Ред.). Докладчики - А.М.Солдатенков, В.К.Кротов, А.П.Июдин.
5. Готовность стартовой позиции 2-й площадки к работам с изделиями 11Ф615 и 11А511. Докладчики: председатель оперативной группы - Б.А.Дорофеев, от в/ч 44275 - В.Г.Соколов.
6. Сообщение о готовности средств транспортировки и термостатирования А.В.Хлыстов. Сообщение о состоянии технической и эксплуатационной документации для проведения работ с объектами 11Ф615 и 11А511 по новой технологии - инженер-майор В.С.Патрушев и инженер-майор В.Г.Соколов.
7. Принятие решения о заправке объекта.
Из членов Госкомиссии на заседании были Керимов, Курушин и я. От разработчиков систем был только один Главный конструктор Ткачев. Все остальные институты, КБ и учреждения были представлены вторыми, третьими и даже четвертыми заместителями. В 1961 году при первых пусках космических кораблей на заседаниях Госкомиссии всегда присутствовали Королев, Келдыш, Глушко, Пилюгин, Кузнецов, Ишлинский, Воронин, Алексеев, Исаев, Гусев и десятки других главных конструкторов. В те времена председателями Госкомиссий были министры Руднев и Смирнов. Сейчас Госкомиссией по "Союзу" руководит К.А.Керимов - человек, знающий дело и болеющий за него, но он всего лишь начальник 3-го Главного управления МОМ, и его авторитет для академиков, Героев Социалистического Труда, депутатов Верховного Совета (Глушко, Пилюгин и другие) явно недостаточен. По этим причинам уровень заседаний и авторитетность решений Госкомиссии резко снижены. Я говорил об этом с Керимовым, он понимает всю сложность ситуации, но мало что может сделать для заметного улучшения дела. Если при запуске технологического корабля такое положение в какой-то мере еще терпимо, то при подготовке пилотируемых полетов его надо резко изменить. Придется проявить инициативу и добиться, чтобы главные конструкторы соответствовали своему предназначению.
Общий смысл заслушанных на заседании докладов: корабль "Союз" № 3 удовлетворительно прошел все проверки и испытания и может быть допущен к заправке. Госкомиссия решила приступить к заправке корабля, хотя пуск его возможен не раньше 8-10 февраля.
Кроме обычных трудностей, которые сопутствуют всем пускам, появилась еще одна и очень неприятная: корабль готовится на 31-й площадке, откуда его после полной проверки и заправки придется перевозить по железной дороге на 2-ю площадку (более 30 километров), с которой он после стыковки с ракетой и будет запущен. Перевозка полностью заправленного корабля - это очень сложное дело. Кроме того, на второй площадке корабль уже нельзя будет проверить: на заправленном корабле проводить проверки невозможно, да и вся проверочная аппаратура смонтирована только на 31-й площадке. Такая же процедура предстоит в будущем и пилотируемым кораблям "Союз".
Говорил с Москвой. Генерал Горегляд вчера был у В.П.Мишина и подписал все документы по экипажам для "Союзов" и Л-1. Горегляд передал потрясающее известие о гибели трех американских астронавтов. Я знал, что тяжелые жертвы и потери в борьбе за космос так же неизбежны, как и потери на войне, но это происшествие оказалось неожиданным для всех. Целая серия ослепительных удач русских космонавтов и блестящие достижения американцев по программе "Джемини" создали впечатление некой легкости "космических прогулок": многие стали думать не о преодолении трудностей космических полетов, а о том, как обойти или затушевать эти трудности. Успех программы "Джемини" вскружил американцам голову - они решили, что "Аполлон" и "Сатурн-5" уже обеспечили им первенство в стремлении к Луне и решили форсировать лунную программу. Поспешность всегда приводила и приводит к печальным последствиям: астронавты Гриссом, Уайт и Чаффи стали первыми жертвами освоения космоса. Американцы часто и много писали о русских космонавтах, якобы погибших в космических полетах. Судьба распорядилась иначе: первыми погибли американские астронавты. Правда, до этой трагедии были случаи гибели космонавтов и у нас, и в США, но эти случаи не были связаны непосредственно с космическими полетами. В 1961 году у нас погиб в барокамере из-за собственной халатности слушатель-космонавт В. В. Бондаренко, в прошлом году разбились на самолете два американских астронавта, но то были никому неизвестные люди. А вчера мир потерял двоих из тех, кто уже побывал в космосе. Подробности гибели астронавтов пока неясны. Из первых сообщений следует, что несчастье произошло в результате пожара на старте при тренировке астронавтов в корабле "Аполлон", установленном на ракете "Сатурн".
29 января.
Сегодня выходной день для всех, кроме заправочной команды, приступившей к заправке корабля "Союз". Двадцать градусов мороза и очень сильный ветер в такую погоду гулять не тянет, читаю Сименона и Казанцева.
Заезжал Керимов. Он разговаривал о причинах происшествия на "Аполлоне" с Мишиным, который сообщил, что на одном из американских астронавтов загорелся костюм в тот момент, когда все трое находились в перенасыщенной кислородом кабине корабля, установленного на незаправленной ракете. Мы всегда были против чистого кислорода в кабине космического корабля: наша система регенерации воздуха тяжелее американской, но она более безопасная. Американцы пошли на использование чистого кислорода с целью экономии веса и объема кабины, но теперь им придется серьезно подумать, прежде чем решиться на продолжение экспериментов с кораблями, внутри которых содержатся большие излишки кислорода.
Две наши неудачи с беспилотными "Союзами" и трагедия с американскими астронавтами имеют в своей основе одну общую причину - спешку. В наших задачах на 1967 год по освоению космоса, особенно по программе "Союз" и облету Луны, есть немало подводных камней. Многие из них мы видим и можем справиться с ними, но есть и такие, которые трудно обнаружить: придется еще более придирчиво испытывать и проверять технику, настойчивее бороться за улучшение отбора и качества подготовки космонавтов к полетам.
30 января.
Был на 31-й площадке, осмотрел старт, разрушенный взрывом ракеты 14 декабря 1966 года. Работы по восстановлению старта идут успешно, все бетонные работы закончены, начался монтаж стартового оборудования. Строители и монтажники заверяют, что к 1 мая они полностью восстановят старт.
Корабль "Союз" после окончания заправки перевезли в МИК. Сейчас на нем идут контрольные испытания и проверки всех систем по трехсуточному графику. 2 февраля корабль железнодорожной платформой будет перевезен на 2-ю площадку. Предусмотрено, что скорость движения по железной дороге составит всего 16 километров в час, причем будет сделано 4 остановки для осмотра крепления корабля. В состав команды, сопровождающей корабль, включено несколько специалистов ОКБ-1. При точном соблюдении всех мер предосторожности корабль во время перевозки не должен получить каких-либо повреждений.
Ознакомился с сетевым графиком работ на первом корабле Л-1 (технологический простейший), рассчитанным на 20 суток. На сегодня выполнено не более 25 процентов запланированных работ. В лучшем случае, корабль и носитель будут готовы к 20 февраля, а пуск может состояться не раньше 25 февраля.
31 января.
Более трех часов обсуждали недостатки системы аварийного спасения (САС) экипажа корабля "Союз" и возможности ее улучшения. После катастрофы 14 декабря управление полковника Кириллова разослало в ОКБ-1 и другие заинтересованные организации письмо, в котором изложило свои предложения и просьбы по усовершенствованию САС. На совещании присутствовали Курушин, Кириллов, Юрасов, Осипов, Кротов, Феоктистов, Дорофеев, Щеулов, Кравцов и другие специалисты. Кириллов коротко пояснил мотивы написания письма, сводящиеся к следующему.
1. В большинстве случаев трудно определить необходимость включения САС.
2. По мнению испытателей полигона, команду на включение САС должны давать автоматы.
3. До начала подъема ракеты очень много таких моментов, когда включение САС невозможно (присутствие людей у ракеты, сведены фермы обслуживания).
4. На оценку обстановки, принятие решения и передачу команд на включение САС уходит 8-10 секунд, а катастрофа может произойти в доли секунды.
Предложения Кириллова обсуждали очень активно. Многие высказались за дальнейшее совершенствование САС, не связывая эти работы с предстоящим пуском (до пусков пилотируемых "Союзов" достаточно тех мероприятий, которые осуществляются по рекомендации комиссии Чертока). Генерал Курушин и все офицеры полигона настаивали на полной автоматизации работы САС. Я высказался за смешанное управление САС: до взлета, при возникновении явных предпосылок катастрофы (взрыв, пожар), должны работать автоматы, но при менее явно выраженных признаках происшествия управлять САС должен руководитель пуска; в полете управление САС должно быть предоставлено до 40-й секунды командиру корабля и техническому руководителю. Решили рекомендовать ОКБ-1 рассмотреть все высказанные пожелания и принять согласованные решения по усовершенствованию САС.
Кроме возможностей улучшения САС, по моему предложению совещание рассмотрело и организацию управления пусками пилотируемых кораблей, которая до сих пор выглядела так: за четыре часа до пуска начиналась заправка ракеты горючим, за два часа - экипаж садился в корабль, за час - закрывался люк космического корабля, за тридцать минут - со старта уходила основная масса обслуживающего персонала, за 15 минут - отводились фермы обслуживания и только за 5 минут до пуска уходили от ракеты Королев, Кириллов, Каманин и космонавты-дублеры. Постоянное присутствие руководителей пуска у борта ракеты считалось верхом оперативности управления, а по существу было лишь вредной традицией, не позволяющей техническому руководителю видеть сразу весь ход работ и иметь точную, полную и самую свежую информацию об обстановке. Я предложил перенести управление пуском в бункер, разместить там все средства связи и наблюдения (телефон, радио, телевидение, перископы и другая аппаратура) и убрать со старта всех "лишних" людей. Все согласились с моим предложением, а генерал Курушин заверил присутствующих, что полигон уже работает над новой схемой управления пуском, но просил не связывать эту работу с ближайшими стартами.
1 февраля.
Ночью прошел дождь, и все дороги очень сильно обледенели - ездить по ним стало совершенно невозможно.
Генерал Горегляд доложил из Москвы, что тренировки в ТБК-60 и полеты на Ту-104 еще не начались: первое задерживает Северин, а второе - Мишин.
Вчера получили газеты с описанием происшествия с американскими астронавтами. В сообщении корреспондента ТАСС из Нью-Йорка от 28 января говорится следующее: "Во время наземных испытаний на мысе Кеннеди космического корабля "Аполлон" вчера произошел пожар, в результате которого погиб весь экипаж корабля - полковник ВВС Вирджил Гриссом, подполковник ВВС Эдвард Уайт и лейтенант-командор ВМФ Роджер Чаффи. Полет корабля по программе "Аполлон" намечался на 21 февраля и должен был продолжаться 14 дней. Представитель космического центра сообщил, что вследствие мгновенно вспыхнувшего пожара астронавты не смогли выйти из корабля, находившегося на высоте 218 футов над пусковой площадкой и состыкованного с ракетой "Сатурн-1Б". Пожар произошел, когда астронавты находились в кабине корабля в ходе отсчета времени при имитации полета".
Вчера на полигон прилетел Мишин. Мы еще не встречались, но он звонил мне и просил подумать об эксперименте над космонавтами, который предлагает провести Правецкий в Институте медико-биологических проблем. По этому вопросу я уже трижды высказывался категорически против: Минздрав хочет навязать нам свою волю, но из этого ничего не выйдет.
3 февраля.
6 часов утра. На небе яркие звезды, а на земле 30-градусный мороз и сильный ветер. Сегодня надо в 8:00 вывозить ракету на старт, и в таких условиях людям будет очень трудно работать.
Накануне состоялось заседание Госкомиссии. Из членов комиссии были только трое: Керимов, Курушин и я. Мишин опять заболел. После заслушивания докладов всех специалистов приняли решение: вывозить ракету на старт и готовить пуск корабля "Союз" № 3 без экипажа на борту в 6:00 по московскому времени 6 февраля 1967 года. Вчера при подготовке корабля к перевозке по железной дороге с 31-й на вторую площадку случилось происшествие: сошел с рельсов мотовоз - это задержало доставку корабля на 12 часов.
Вчера мне звонил Мишин и вторично просил принять решение по эксперименту с трехсуточным пребыванием экипажа в макете корабля для замера расхода кислорода. На последнем заседании Госкомиссии в Москве Мишин высказался против такого эксперимента Минздрава, за день до этого он в беседе с космонавтами согласился с их мнением, что замер расхода кислорода не нужен, а здесь, на полигоне, он уже второй раз пытается нажать на меня, чтобы я согласился с проведением эксперимента. Мишин в разговоре по телефону сказал: "Николай Петрович, давайте проведем этот эксперимент - времени у нас хватит, а если ребята не выдержат, заменим их другими". Эта фраза Мишина доказывает, что он не понимает ни смысла эксперимента, ни трудностей подготовки космонавтов. Мишин переслал мне протокол совещания, проведенного Правецким по этому вопросу, а также доклад Правецкого и Нефедова, в котором они настаивают на проведении эксперимента. На докладной есть резолюции Мишина, Керимова, Щеулова и Кириллова - все они поддерживают предложение Правецкого: их напугало происшествие с американскими астронавтами, и они на всякий случай хотят застраховать себя, не понимая, что подобный эксперимент может привести только к неприятностям, а его научное значение равно нулю.
Этим экспериментом Правецкий и Воронин хотят доказать, что потребление кислорода каждым членом экипажа будет не более 22-х литров в час и что существующая система регенерации воздуха может обеспечить трехсуточный полет на корабле "Союз". Мы считаем, что при работе в космосе члены экипажа будут в среднем расходовать по 25 литров кислорода в час, и при таком расходе его запасов хватит только на 66 часов, то есть на трое суток с существующей системой жизнеобеспечения лететь нельзя, тем более, что она не имеет индикатора, предупреждающего экипаж о моменте исчерпания запасов кислорода. Кроме того, эксперимент отнимет у нас 5-6 суток, а нам не хватает времени на тренировки в ТБК-60 и на полеты на невесомость. Посылать экипаж в полет на трое суток с риском, что в последние часы полета он может остаться без кислорода, мы не можем. Специалисты ВВС располагают достоверными данными по расходу кислорода космонавтами и могут без всяких дополнительных экспериментов твердо отстаивать норму расхода кислорода в космосе по 25 литров в час на человека (тем более при выходе космонавтов в открытый космос).
4 февраля.
Был на старте, наблюдал подъем ракеты с установщика на пусковой стол. Все операции выполнялись четко несмотря на 30-градусный мороз.
Более двух часов беседовал один на один с Керимовым (Мишину врачи еще не разрешают выходить). Рассказал ему о всех наших претензиях к ОКБ-1 и попытках наладить хорошую совместную работу. Взаимоотношения между ВВС и ОКБ-1 заметно улучшаются, но происходит это в основном за счет уступок со стороны ВВС. ОКБ-1 пока мало помогает нам в подготовке космонавтов и плохо обеспечивает испытания систем корабля. С 15 декабря мы не летаем на Ту-104 на невесомость из-за того, что ОКБ-1 никак не может закончить монтаж двух кораблей "Союз" на борту самолета. Более двух месяцев мы ждем окончания испытаний в ТБК-60, безнадежно затянулись испытания во Владимировке и в Феодосии. Керимов понимает всю сложность обстановки: он лучше меня знает, что Мишин - не Королев, - но он обязан его поддерживать, и делает все возможное для этого. За время нашей беседы Керимов несколько раз посетовал: "Королева нет, надо работать с Мишиным - он назначен Главным конструктором, и все мы должны ему помогать... Промышленность работает очень плохо - нет дисциплины... Многие главные конструкторы потеряли интерес к космосу, они получили все, что хотели, - академики, депутаты, герои, - и теперь их палкой не загонишь на полигон".
Вчера вечером мне звонил Горегляд, а сегодня - Кузнецов. Оба доложили, что в Центр приезжал Нефедов и что он согласился совместить замеры потребления кислорода с комплексными тренировками на тренажере в ЦПК. Но сегодня в разговоре по телефону с Керимовым Правецкий опять настаивал на проведении трехсуточного эксперимента в институте Минздрава.
5 февраля.
Прилетели генерал Долгушин из Ташкента и подполковник Крижановский из Москвы для руководства службой поиска. Оба доложили, что все самолеты, вертолеты и эвакуационные команды заняли исходные положения. Погода в районе полигона хорошая, мороз - 20-30 градусов.
Горегляд сообщил, что заболела Муся, температура у нее вчера вечером была около 39. Я беспокоюсь, что Муся будет пытаться переносить грипп на ногах, и просил Леонида Ивановича, чтобы он с помощью врачей заставил ее несколько дней полежать в постели. Оля уже поправилась и с понедельника пойдет в школу. "Николай второй" - так окрестил Горегляд нашего Николашку чувствует себя хорошо.
6 февраля.
Встал в 2 часа по местному времени. Морозная, звездная ночь и очень сильный ветер. Через два часа начнется заседание Госкомиссии.
Сегодня мы будем в третий раз пытаться запустить беспилотный "Союз". Две первые попытки были неудачными. Корабли серии "Союз" были задуманы еще в 1961 году, они строились мучительно долго и получились недостаточно надежными. По идее (стыковка, маневр) - это хорошие корабли,- но ее исполнение оказалось ниже наших возможностей. Мы безраздельно верили в надежность "Востоков", но у нас нет такой веры в безотказность "Союзов". Подготовка корабля № 3 на полигоне выполнена очень тщательно, корабль наверняка будет выведен на орбиту, а вот за "хорошее поведение" его в космосе и при посадке пока трудно ручаться. Затянувшиеся испытания систем корабля и две неудачи подряд при пусках всех настораживают. Беспокоит нас и слабость технического руководства: Мишин не силен, да еще к тому же и болеет почти две недели в дни подготовки пуска.
...Заседание Госкомиссии и пуск "Союза" № 3 сегодня не состоялись. Перед самым выездом на старт мне позвонил оперативный дежурный и передал, что пуск откладывается ровно на сутки. Я не знаю пока причин переноса пуска, но их может быть только две: или болезнь Мишина или новые технические неполадки.
7 февраля.
Вчера вечером на "Союзе" обнаружили неисправность - "плюс" на борту из-за замыкания электросети в бытовом отсеке. Найти такую неисправность на старте за одни сутки до пуска - это большая удача. Пускать ракету с "плюсом" на борту нельзя из-за опасности непрохождения радиокоманд и отказов в большинстве систем корабля и ракеты. Если бы не удалось найти этот дефект, то пришлось бы снять ракету со старта, произвести отстыковку корабля от ракеты, отвезти корабль по железной дороге на 31-ю площадку, слить с него горючее и снова начать весь цикл подготовки - все это могло задержать пуск на 2-3 недели.
В 4:00 состоялось заседание Госкомиссии. Приняли решение: приступить к заправке ракеты топливом и произвести пуск в 6:00 по московскому времени. После заседания мы несколько раз оставались один на один с Мишиным, но он ни разу не заговорил о необходимости эксперимента с космонавтами в институте Минздрава. Я знал, что Керимов рассказал Мишину о состоявшейся между нами беседе по этому вопросу: "забывчивость" Мишина я понял как молчаливое отступление и не счел необходимым напоминать о его промахах. Мы вели разговоры на многие другие темы, старательно обходя наши прошлые разногласия.
Подготовка к пуску прошла нормально. Температура воздуха была - 22 градуса, сила ветра - 7-8 метров в секунду: работать было очень трудно, но стартовая команда работала самоотверженно. Я решил на этот раз быть во время пуска в бункере. Ракета взлетела в 6:20, задержка пуска произошла из-за неполадок в системе обогрева. В конце активного участка полета ракеты мы пережили несколько тревожных минут. Дело в том, что радиосвязь с кораблем прервалась раньше выхода его на орбиту, оказавшуюся более низкой, чем обычно. При всех пусках пилотируемых кораблей ИП полигона обеспечивал нам надежную связь с ними до выхода на расчетную орбиту, а в данном случае "Союз" ушел за горизонт раньше, чем он стал спутником. Связь с кораблем поддерживал ИП Сары-Шагана, но нам он передал данные, подтверждающие выход корабля на орбиту, только через восемь минут после ухода "Союза" из зоны "видимости" ИП полигона. Эти минуты дорого обошлись для наших нервов.
Через 20 минут после пуска все руководство собралось в МИКе второй площадки. Керимов и Мишин решили вылететь в Крым в 15:00, а я - в 11:00.
7 февраля. Евпатория.
Через 4 часа 50 минут полета наш Ан-12 произвел посадку на аэродроме Саки. На десять минут раньше нас прилетел Ту-124 с маршалом Руденко, Поповичем и Добровольским. Все наши офицеры разместились в Евпатории в гостинице "Украина", а мы с маршалом - в небольшом обкомовском домике у самого берега моря. Около 16:00 мы уже были на командном пункте, расположенном в 20 километрах от Евпатории. Трегуб, Карась и Раушенбах доложили нам, что первая коррекция орбиты на 5-м витке прошла успешно. Орбита изменилась к лучшему, но изменения ее параметров после первой коррекции были незначительными. Продолжительность существования корабля на новой орбите (апогей - 238 километров, перигей - 172 километра) составляет всего 48 витков. О полете корабля "Союз" № 3 объявили в печати под "вывеской" "Космос-140". В 17:00 корабль ушел с территории СССР и до 13 витка он будет за пределами зоны приема наших телевизионных и УКВ-связей.
Евпаторийский КП достаточно хорошо оснащен самыми мощными антеннами. Отсюда уже осуществлялось управление полетами к Луне, Венере и Марсу. Для управления пилотируемыми кораблями на КП еще многого нет, но общими усилиями мы должны сделать его основным пунктом управления всеми космическими полетами.
Более двух часов мы с Руденко гуляли по берегу моря. Был теплый, очень тихий вечер (+14 градусов). После московских и байконурских морозов было приятно ощущать теплоту Черного моря. Я доложил Руденко о ходе работ на полигоне, о переговорах с Мишиным и Керимовым, а он рассказал мне о своих попытках добиться решений по реорганизации службы поиска, о разговорах с Пашковым, Трегубом и Правецким.