- Понимаете,- говорил он Гарту не далее как пару недель назад,- что хорошая работа полиции - это просто хорошая организация плюс новые идеи. Эти ваши игры... как это называется? Психоанализ?
- Да, но психоанализ - только термин.
- Ага! Мы заставили судей признавать за доказательство отпечатки пальцев. Скоро мы заставим их признать, что пуля, выпущенная из нарезного ствола, может быть идентифицирована столь же однозначно. А когда-нибудь мы начнем использовать и психоанализ тоже.
И теперь Гарт, звоня по телефону Каллингфорду Эбботу в Скотленд-Ярд, очень надеялся встретить там понимание. Но его надежды сразу улетучились.
- Ошибка?- повторил бодрый, благожелательный и циничный голос Эббота.Ну нет. Инспектор Твигг - не самозванец. И боюсь, что нет никакой ошибки также в отношении леди, уехавшей в Фэрфилд.
- Бетти Колдер?
- Как ни смешно.
- Вы что, серьезно полагаете, что я поверю в подобную чепуху? Или хотя бы намекните, с чего это все.
- Дорогой Гарт,- раздраженно сказал Эббот,- верите вы или не верите, здесь я вам ничем помочь не могу. Вот так. Что касается сути дела, то она куда древнее вашего психоанализа. Такова мужская натура.
- О чем вы?
- Когда какой-нибудь сельский житель желает порезвиться - особенно если он женатый человек,- он поездом и пароходом отправляется прямо в Париж. Правильно? Со многими это случается, так?
- Да, и с вами тоже.
- О, несомненно,- голос Эббота потеплел,- но я не замешан в деле о шантаже.
- А кто замешан?
- Вы хотите, чтобы я сказал вам об этом по телефону?
- Да.
- Это ваш лучший друг Боствик. Винсент Боствик.
(Господи боже мой!)
Гарт обернулся. Со своего места у телефонного столика он видел библиотеку, а слегка наклонившись, мог заглянуть и в кабинет. Майкл Филдинг отвел взгляд от книжного шкафа, Твигг теперь стоял в дверях. Оба не двигались, правда, Твигг все еще насвистывал сквозь зубы. Хотя как они могли услышать то, что прозвучало по проводу?
- Гарт! Вы здесь?
- Здесь.
- Позвольте прочитать вам небольшой отрывок из отчета,- продолжал Эббот.- Девичья фамилия (хороший термин, правда?) Элизабет Стакли. До того как выйти замуж за Колдера (ему было семьдесят три, и он по старческому слабоумию слепо ее обожал), она в течение трех сезонов танце вала в "Мулен Руж". Там всегда любили английских красоток. А если еще увидеть ее без одежек?!
- Я пока не имел такого удовольствия,- вежливо ответил Гарт.
- Рекомендую,- также любезно посоветовал Эббот,- посмотреть на нее в купальном костюме. Только учтите, это зрелище вас потрясет. Вы хотя бы видели ее ноги? Это ноги танцовщицы. Теперь дальше.
За то время, пока она танцевала в "Мулен Руж", три человека, имевшие с ней дело, после возвращения в Англию попали в очень неприятную ситуацию. Я не могу открыть их имен, но не в именах суть. Один из них - биржевой маклер, другой - член парламента из консервативного округа, а еще один - глава частной банковской фирмы. Ваша подружка Бетти преследовала их, и писала им, и звонила. Если человек ее избегал, она звонила его жене. Мы не знаем, что произошло в первых двух случаях; дело было как-то замято. А вот банкир застрелился.
Повисла тишина.
Вошел, немелодично насвистывая, инспектор Твигг.
- Он застрелился осенью 1902 года,- заметил Эббот.- Мисс Бетти избежала наказания; родственники самоубийцы подтвердили, что имел место шантаж, но отказались выдвигать обвинение. Следующим летом она вышла замуж за сэра Колдера, уехала на Ямайку и оставалась там до тех пор, пока он два года спустя не умер. Прошлым летом, до вашей с ней встречи в Остенде, она опять была в "Мулен Руж".
Каллингфорд Эббот снова выдержал паузу. Гарт хорошо его себе представлял: энергичного, неутомимого, с моноклем в левом глазу, склонившегося над бумагами.
- Послушайте, Гарт. Колдер оставил ей хорошее состояние. Но что удивительно! Этот коттедж на морском берегу - весьма скромное жилище, я правильно понимаю?
- Разумеется.
- Именно. В то же время у нее полдома в Лондоне на Патни-Хилл. Еще один факт, который может вызывать не просто академический интерес. Как нам стало известно, прошлым летом, еще в Париже, она вступила в общество сатанистов.
- В какое?
- В общество сатанистов. С непристойными обрядами поклонения Сатане. В Париже всегда найдется несколько фанатиков, но еще больше скучающих искателей приключений.
- Эббот, ради бога! Я надеюсь, вы не станете утверждать, что Бетти ведьма?
- Едва ли. Но вы спрашивали о фактах. Итак, ей потребовались деньги, и она вернулась в "Мулен Руж", чтобы провернуть очередной шантаж. А к группе сатанистов она присоединилась, потому что ей нравится появляться полуобнаженной. Большинство женщин, даже уважаемых, получали бы от этого удовольствие, если бы осмелились на такое. Впрочем, пусть это вас не огорчает, дорогой мой.
- Меня это не огорчает,- сказал Гарт.
- В самом деле? А я думал...
.- Ничего, пустяки, не обращайте внимания. Минуту назад вы заявили, что Винсент Боствик был... что он увлекся Бетти. Этому есть доказательства?
- Мистер Боствик, как мне говорили, прошлым летом был в Париже.
- Как и тысячи других туристов, позвольте заметить. Откуда вы знаете, что он с ней встречался? Или она преследовала его в Лондоне, как, по вашим словам, преследовала других? Она писала ему или пыталась с ним увидеться?
- Нет,- почти с удивлением проговорил Эббот,- ничего такого нам не известно.
- Ну и?..
- Боюсь, в доказательствах такого рода нет нужды. Она не получила денег от Боствика, это очевидно.- Тон Эббота изменился.- Но эта старая-старая игра играется в старой-старой манере. Слушайте, Гарт! Три раза за последние две недели она звонила миссис Боствик на Гайд-парк-Гарденз.
- Откуда вы знаете?
- Инспектор Твигг не спускал с нее глаз.
- Снова Твигг!
- На вашем месте я не стал бы его недооценивать. С ним не всегда легко, но он способный офицер. Он ничего не упустит. Если вы встанете на его пути, то обретете грозного врага.
- Ну-ну,- пробормотал инспектор Твигг.- Ну-ну!
Непонятно, разобрал ли Твигг смысл слов, сказанных Эбботом по телефону, но, стоя на пороге кабинета, он с удовлетворенным видом приподнялся на цыпочки и снова опустился. Свет сиял на лысом черепе с несколькими мазками темных волос. Потом инспектор шагнул к Гарту.
- Эббот,- сказал в трубку Гарт,- я с вами прощаюсь.
- Стоп! Подождите! Скажите...
- Я прощаюсь,- повторил Гарт. И отключился.
- Не стоит дальше терять время, доктор,- сердечно проговорил Твигг.- Вы слышали,- он ткнул большим пальцем за плечо,- что говорит молодой джентльмен. О словах миссис Боствик по телефону.
- Мистер Филдинг,- рявкнул Гарт,- вы ничего не расскажете этому человеку! Ясно? Вы ничего не будете ему рассказывать.
Он до боли сжал зубы, лицо его побелело. Твигг сразу пошел на попятный:
- Я не хочу больше беспокоить вас, доктор.
- Я вас не задерживаю. Миссис Боствик - мой пациент,- Гарт в первый раз солгал,- и любые сведения, поступающие от нее, конфиденциальны. Вам нечего больше делать в этом доме, мистер Твигг, мы оба будем счастливы проститься с вами.
- Но я предупреждаю вас, сэр...
- Да?- Гарт подождал.- Вы второй раз говорите эти слова прямо и дюжину раз подразумевали нечто подобное. Предупреждаете о чем?
- О том, что все это доведет вас до большой беды. Миссис Боствик в Хэмпстеде. Я только что оттуда...
- Напротив, мистер Твигг, это я предупреждаю вас. Позвольте мне повторить, что миссис Боствик - мой пациент. Если вы попытаетесь увидеться с ней без моего разрешения, сегодня или в любое другое время, у вас будут большие неприятности, так и знайте. Вот дверь. А теперь уходите.
- Я бы не стал так...
Оба из последних сил сдерживались: в голосе инспектора слышались визгливые нотки, Гарт говорил с явным раздражением. Их слова эхом отдавались под сводами вестибюля. Инспектор секунд десять, наверное, смотрел на Гарта, шумно дыша. Потом кивнул. Вернувшись в кабинет, он забрал свою шляпу и пошел обратно по черно-белым клеткам пола - осторожно, словно на цыпочках. У двери он чуть помедлил, но ничего не сказал, хотя взгляд, которым он одарил Гарта, был выразительнее любых слов.
Дверь за ним закрылась.
Нервная гримаса исказила лицо Гарта, но он заставил себя улыбнуться.
- Все хорошо, Майкл. Что сказала миссис Боствик?
- Послушайте, сэр, разве это разумно? Я имею в виду, выгонять его?
- Не знаю. Я не собираюсь беспокоиться по этому поводу. Нет, неправда; я волнуюсь! Так что вы сказали? Насчет миссис Боствик?
Майкл решительно вышел из малой библиотеки.
- Она хотела, чтобы вы приехали к ней как можно скорее. Она просила, сэр. Она была очень взволнована.
- Что случилось?
- В то время как миссис Боствик и ее тетя были одни в доме, туда проникла какая-то женщина и попыталась убить миссис Монтегю. Задушить ее. Если я правильно понял.
- Им нужен врач?
- Нет. Во всяком случае, вы ей нужны не как врач. Миссис Боствик позвонила своему хэмпстедскому доктору. Ей нужна ваша консультация по частному вопросу. Эта женщина, которая проникла в дом...
- Кто она была?
- Миссис Боствик не сказала.- Майкл облизнул губы.- А учитывая то, что я сегодня понял из намеков и заметил уголком глаза, мне не хотелось бы строить догадки.
Гарт на это ничего не ответил.
Обойдя молодого человека (кадык Майкла дернулся и опустился над высоким воротником), он направился к каминной полке, на которой слева от часов, на фоне зеркала стояла фотография Бетти в серебряной рамке.
Это была другая фотография. Тот, маленький, сделанный "кодаком", снимок лежал в бумажнике Дэвида во внутреннем нагрудном кармане. Гарт коснулся кармана. Никакая фотография не могла передать цвет ее ярко-каштановых волос, карих глаз или слегка приоткрытых розовых губ. Но лицо в серебряной рамке казалось живым, дышало спокойствием и невинностью.
- Сэр!- воскликнул Майкл.- В чем дело?
Гарт снова прикоснулся к внутреннему карману, где хранилась фотография, достал часы из белого жилета, нажал на головку, проверил время, защелкнул крышку и опять убрал их.
- Сэр, я только спросил...
- Да,- сказал Гарт,- я вас слышал.- Он повернулся.- Не попробуете ли вы еще раз, поймать кеб? Пожалуйста. Что бы ни случилось, я хочу доказать, что все вовсе не так, как они думают.
Глава 4
Марион Боствик бесцельно бродила по гостиной.
Она была величава и нетороплива. Казалось, она о чем-то размышляет. Подол ее юбки подметал ковер.
Еще спускаясь по лестнице, Дэвид Гарт заметил свет за дверью гостиной. Он постоял пару минут, прикидывая, что скажет, и вошел.
Этот дом на холмах, настолько высокий и непропорциональный, что казался неустойчивым, сегодня произвел на Гарта иное впечатление, чем в его первый визит. В воздухе витала тревога, все время, неизвестно почему, хотелось оглянуться через плечо. Но при этом дом казался сейчас не таким темным, каким он ему запомнился. В гостиной стояли стулья из золоченого дуба, жесткие, без обивки, с ярким глянцем на резьбе. У полированного дубового стола имелись ящики с блестящими медными кольцами-ручками. На стене над камином красовалась голова тигра.
Марион снова прошла мимо двери, прижимая к верхней губе шелковый носовой платок. На ней было нарядное платье из синего атласа, пожалуй даже более яркого, чем ее бледно-голубые глаза. Услышав шаги, она оглянулась, не отнимая от лица платка:
- Дэвид, это вы?
- Руки были коротковаты,- заявил Гарт.
- Что?
- Руки, душившие миссис Монтегю. Короткие, но очень сильные. Ее схватили сзади; на шее остались следы пальцев. Ей повезло, что она осталась жива.
- О!- Марион широко раскрыла глаза.- О да, я знаю. Бедная тетя Бланш! Как она?
- Спит.
- Я имею в виду ее состояние. Вы ведь осмотрели ее?
- Я не осматривал ее тщательно. Она - не мой пациент.
- Ох уж эти мужчины и их глупая этика!- бросила Марион с раздражением.Знаете, Дэвид, пожалуй, вам лучше было не приходить.
- Вы меня просили.
- Просила. Даже я,- Марион отвернула манжету,- даже я могу кое-чем похвастаться. К счастью, это не слишком серьезно.
- Это достаточно серьезно, Марион. Расскажите, что произошло.
- Зачем вам знать?
- Насколько я понимаю, мы с вами и Винсом должны были обедать на Гайд-парк-Гарденз. Как вы оказались здесь?
- Ах это? Да, я вам объясню. Хотя меня обманули, а я не люблю оставаться в дураках! Дэвид, тетя Бланш пригласила меня.
Глаза Марион потемнели. Глубоко вздохнув, она села очень прямо на один из массивных стульев и предложила Гарту другой.
- Дэвид, она позвонила. Это очень странно. Тетя Бланш ненавидит телефон и не прикасается к нему. Но на сей раз ей пришлось воспользоваться им. Она сказала, что отпустила всех слуг; выпроводила их с напутствием не возвращаться до поздней ночи. Ей должна позвонить какая-то женщина, таинственно сообщила она, но при этом ей не хочется оставаться в доме одной. Не могу ли я приехать и составить ей компанию? Ну, может такое быть?
- И дальше?
Продолжая стоять, Гарт наклонил голову. Свет от двух ламп отражался на лакированной мебели. По углам поблескивала бенаресская медь.
- Дядя Сел каждую среду и пятницу проводит вечер в своем клубе. А Винс, как обычно, ушел, поэтому я не могла послать его. Кроме того, еще не было восьми. Вы сказали, что не сможете приехать на Гайд-парк-Гарденз раньше десяти часов. Я подумала, что могла бы удовлетворить эту нелепую прихоть тети Бланш и вернуться вовремя.
Но, Дэвид, это не было смешной прихотью.
Сначала я сглупила, взяв такси. И водитель попытался подняться на этот чудовищно-длинный склон рывком, по Фицджонс-авеню. Мотор заглох, когда мы поднялись на две трети. Потом оказалось, что не держат тормоза, как бывает в половине случаев; мы начали скатываться обратно; я чувствовала, что машина почти не слушается. К счастью, водитель сумел вывернуть машину и остановиться, уткнувшись задним колесом в бордюрный камень.
Ничего страшного не случилось, если не считать того, что я понервничала. Остаток пути я прошла. Парадная дверь была приоткрыта. Еще не стемнело, но тетя Бланш опустила все шторы, поэтому, когда я вошла в холл, там было темно. Потом я услышала, как тетя Бланш что-то кричит.
Она с кем-то разговаривала на верхней площадке лестницы. Мне было видно их обеих. Тетя Бланш повторяла одно слово: "Шлюха, шлюха, шлюха".
Марион замолчала.
На ее лицо возвращались все краски. Но взгляд оставался остекленевшим. На одно мгновение самообладание и величавость исчезли, и Гарт увидел перед собой испуганного подростка.
Гарт медленно сел в резное кресло, положил локоть на подлокотник и подпер голову рукой. Он сидел и слушал, не поднимая глаз.
- Дэвид, я никогда не слышала, чтобы тетя Бланш употребляла подобные слова. Вдруг она замолчала и больше ничего не говорила. Послышался странный шум. Мне надо было подняться наверх по парадной лестнице, а я побежала через весь дом к боковой. Когда я прибежала туда... ну, вы были правы, эта женщина держала ее за горло.
Тетя Бланш лежала ничком на соломенной циновке. Та женщина наклонилась над ней спиной ко мне. Тогда я что-то крикнула, и она оглянулась. Она была от меня на таком же расстоянии, как вы сейчас. Я подскочила к ней и замахнулась, вот так. А она побежала вниз по парадной лестнице.
Парадная дверь была распахнута; я подумала, что она бежит туда. Она сначала двигалась ощупью, как слепая, а потом куда-то свернула. Я ничего не могла понять, я просто упала на тетю Бланш. Но с верхней площадки сквозь балюстраду видны главные ворота. Там стоял полицейский.
Потом полисмен пошел дальше; было еще не очень темно, вечер стоял жаркий, и он, наверное, подумал, что ворота и дверь открыты именно поэтому. Женщина не видела, как он прошел. Из дома можно выбраться еще только одним путем - через дверь под главной лестницей, вниз, потом через подвал, а из него есть выход на той стороне дома. Она так и поступила.
Я сделала ужасную глупость. Когда она побежала вниз, в подвал, подумала: "Ну вот, она попалась". Я подбежала к той двери под главной лестницей и заперла засов. Я совсем забыла, что слуг никого в доме нет.
Я все еще возилась с засовом, когда услышала, как открылась и захлопнулась подвальная дверь. Стало тихо-тихо, мне показалось, что я слышу, как она бежит к воротам, хотя это могло быть просто игрой воображения. Я осталась одна, начало темнеть, а тетя Бланш все еще лежала без чувств.
Марион замолчала.
- Понятно,- заметил Гарт.
- Дэвид, дорогой,- проговорила Марион абсолютно другим тоном,- как, наверное, все это вам скучно! И какой я вам кажусь надоедливой!
Она сказала это так, словно никаких бурных рыданий и не было. Марион встала и уронила шелковый носовой платочек. Ее пальцы сжались в кулак. Несколько мгновений она стояла как изваяние, потом медленно пошла к камину.
- Это ужасно, то, что случилось с тетей Бланш,- добавила она, повернувшись спиной к камину,- и никто так не переживает, как я. Но знаете, могло быть хуже.
- Несомненно.- Гарт провожал ее взглядом.- Что вы сделали, когда выяснили, что незваная гостья исчезла?
- В самом деле...
- Так что вы сделали? Вы сообщили в полицию?
- Нет, не сообщила. Что толку? И потом, подумайте, что скажут люди!
- Вы не сообщили в полицию о том, что человека пытались убить, потому что это может вызвать разговоры?
- Мой бедный дорогой Дэвид, в мире все так. Я поняла это еще в четырнадцать лет и, слава богу, никогда не забывала. Когда тетя Бланш очнется, она сможет рассказать что-то мне, или вам, или кому-то еще, но, я уверена, она рассердилась бы, вызови я полицию.
- Возможно. Но вы не сказали мне, что вы сделали.
- Конечно, позвонила доктору Фортескью. Он был здесь через пару минут, и мы перенесли бедную старушку в постель.
- Вы изложили ему историю, которую только что рассказали мне?
- Я ничего ему не сказала.
- Надеюсь, вы понимаете, что доктор Фортескью обязан сообщить о случившемся в полицию? Если он еще этого не сделал.
- Нет, Дэвид, боюсь, я ничего не понимаю в таких делах, но доктор Фортескью наш человек. С другими мы не общаемся.
- Понятно. А как же та женщина, кто бы она ни была, которая напала на миссис Монтегю и чуть не убила ее на лестничной площадке? Разве вы не хотите, чтобы ее наказали, Марион?
- О, я бы хотела это увидеть,- взгляд бледно-голубых глаз метнулся в сторону,- никто не знает и даже не представляет себе, как бы я этого желала. Но я справлюсь сама, если не возражаете.
- Вы узнали эту женщину?
- Узнала ли я...
- Вы ее когда-нибудь видели прежде?
- Господи боже, нет! Какой абсурд!
- Вы знаете, кто она?
- Нет.
- Как вы думаете, почему она хотела убить миссис Монтегю?
- Честно говоря, Дэвид, я, в отличие от вас, не умею читать в чужих душах. Откуда мне знать.
- Если вы никогда раньше не видели эту женщину и не знаете мотива, то без помощи полиции ее будет очень трудно отыскать. Вы можете описать ее?
- Она была... ну, не хочу повторять это слово. Отвратительная, отталкивающая, противная. Как раз такая, как сказала бедная тетя Бланш.
- Мы говорим о ее внешности, Марион, не о ее характере. Можете вы описать ее внешность?
- Это не трудно. Ей около тридцати, может, больше. Ниже меня, дюйма на четыре-пять. Каштановые волосы, карие глаза. Не очень хороша, но вполне сносна для своей профессии.
- Как она была одета?
- Прилично. Простой жакет и юбка из темно-синей саржи, от Редферна, думаю. Белая блузка с шелковой ленточкой на шее. Золотые часики: Геррард или, может быть, Ламберт. Шляпка из голубой соломки с сине-белой лентой.
- Кстати, Марион, когда вы ее увидели? Можете вспомнить?
- О, только приблизительно! Это было... Дэвид.
Она замолчала.
Они оба говорили старательно понижая голос: Гарт - с деланным равнодушием, Марион - адресуясь к простенку между окнами, выходящими на улицу. Бледный свет лампы отблескивал на ее гладко зачесанных рыжих волосах, на золоченой дубовой мебели, в стеклянных глазах тигриной морды над камином. Неприятная атмосфера этого дома (и Гарт подумал вдруг, что знает ее источник) настолько действовала на них, что Марион замерла, когда они услышали чьи-то шаги в холле.
- Дэвид,- повторила Марион.
Гарт вскочил, вышел в холл и чуть не налетел на Винсента Боствика.
- Дружище, дорогой...- Пораженный не менее Гарта, Винс запнулся. На нем был серый летний костюм, а котелок он нес в руке.
Мгновение Дэвид и Винс смотрели друг на друга.
- Я нашел такую забавную записку от Марион, когда пришел домой,- сказал Боствик.
- Марион здесь, Винс. Она там.
- Да, старик, но почему никто не подошел к двери? Я стучал минут пять.
- Боюсь, мы тебя не слышали. Мы разговаривали.
- Но кто-то же должен был меня услышать! Я даже обошел дом и спустился к подвальной двери. В кухне горит ночник, это видно сквозь стеклянную дверь. Но никто не отвечал. Я вернулся к парадной двери - и что же? Дверь оказалась незапертой.
- Винс, это не странно. Все слуги ушли. Никого нет, кроме...
Гарт вдруг остановился.
Похоже, Винс все-таки был встревожен, хотя вид, как обычно, имел благожелательный. На длинной физиономии, загорелой и обветренной, резче проступили смешливые морщинки. В уме Гарта встал образ его друга Винса Боствика, разительно отличавшийся от того бездельника, которого он так старательно изображал. И тут же проскочило видение Винса с Бетти Колдер.
Забыть это! Забыть!
- Винс, ты уверен?
- В чем?
- В том, что подвальная дверь закрыта изнутри?
- Ну, если быть точным,- ответил Винс,- то я не уверен, что она заперта на ключ. Но там есть пара задвижек, одна наверху и одна внизу, и я точно знаю, что они задвинуты. А какая разница?
- Кое-что случилось.
- В каком смысле?
- Зайди, там Марион.
Винс вошел.
В холле слышались легкие ночные шорохи, скрип, потрескивание - их издавали стены, облицованные темным дубом. Сверху стены были обтянуты грубой тканью - чем-то вроде уныло-красной мешковины. Лампа, которую не слишком надежно поддерживала фигура Дианы в конце лестничного марша, освещала металлические полоски, закрепляющие ковер на ступенях, и сам ковер, а также балюстраду верхней площадки, с которой были видны ворота.
Гарт огляделся.
Потом пошел к лестнице. Дверь на лестницу, ведущую в подвал, как и говорила Марион, все еще была заперта. Гарт отодвинул засов, открыл дверь, нащупал выключатель над первой ступенькой и стал спускаться.
Если в атмосфере дома живет память о самоубийстве, это может вызвать слишком многие и опасные эмоции, которые будут искать выход. "Я не могу находиться в этом месте. Давай немедленно уйдем",- говорит внутренний голос. Но запертый узник, который не прислушался к этому голосу или, в силу обстоятельств, не может к нему прислушаться, многое способен натворить.
Гарт обследовал весь подвал. Он осмотрел кухню, комнату слуг, буфетную, кладовую, прачечную, но, включая свет, видел только разбегавшихся черных тараканов. Он заглянул в угольный ларь и в винный погреб. Все полуподвальные окна были закрыты на задвижки и опечатаны глубоко въевшейся грязью.
Правда, в кухне, которую он обследовал последней, замок не был заперт, но обе задвижки, наверху и внизу, так туго сидели в своих гнездах, что Гарт чуть не вывихнул запястье, пытаясь открыть их.
Старинная угольная лампа слабо освещала кухонную плиту, соединенную с дымоходом камина. Ее отражение мерцало в дверном стекле. Гарт оставался в подвале минут десять, потом, грохоча по деревянным ступеням, заспешил наверх. Марион сидела одна в гостиной. Когда Гарт вошел, она улыбнулась ему.
- А где Винс, Марион?
- Пошел проведать тетю Бланш.- Марион опустила глаза.- Я сказала, что доктор ввел ей морфий.
- Вы рассказали ему, что произошло?
- Конечно. Разве вы не чувствуете, как дрожит воздух? Он очень расстроился, бедняжка. Упаси бог, я его не упрекаю. Дэвид, вы меня о чем-то спрашивали перед его приходом?
- Спрашивал.
- О том, когда я увидела эту женщину?
- Да.
- Пара минут роли не играет?
- Нет.
Марион провела рукой по подлокотнику кресла. Ее пальцы скользнули и коснулись его левого рукава. Она едва ли собиралась обольщать Гарта, но, когда она подняла голову, чувственность, которая всегда ее отличала, струилась из ее глаз, изливалась с ее губ.
- Я сильно запоздала, я говорила вам, из-за происшествия с таксомотором. Остаток пути прошла пешком. Когда входила в парадную дверь, было примерно без десяти девять.
- Вы уверены?
- Да. О, Дэвид, стойте!
Она так и не объяснила, к чему относилось "стойте", а Гарт не обратил на это внимания.
- Вы довольно подробно описали ту женщину, Марион. Сможете вы узнать ее на фотографии?
- Простите?
Дэвид залез во внутренний карман, достал бумажник и извлек из него снимок, размером с открытку. Бетти Колдер стояла на берегу возле коттеджа, подставив лицо солнцу, на заднем плане виднелся купальный павильон на сваях, обнажившихся из-за отлива.
- Эту женщину вы видели?
- Дэвид, где вы это взяли?
Эту женщину вы видели? Посмотрите, пожалуйста. Это она?
- Да, да, это она! Она ведь не наденет чулки к купальному костюму? Вы ее знаете, да?
- Я знаю ее довольно хорошо. Ее фамилия Колдер. Она вдова бывшего губернатора Ямайки. Мы должны были пожениться в этом году.
- Боже мой!- Руки Марион взлетели к щекам.
- Да, но психоанализ - только термин.
- Ага! Мы заставили судей признавать за доказательство отпечатки пальцев. Скоро мы заставим их признать, что пуля, выпущенная из нарезного ствола, может быть идентифицирована столь же однозначно. А когда-нибудь мы начнем использовать и психоанализ тоже.
И теперь Гарт, звоня по телефону Каллингфорду Эбботу в Скотленд-Ярд, очень надеялся встретить там понимание. Но его надежды сразу улетучились.
- Ошибка?- повторил бодрый, благожелательный и циничный голос Эббота.Ну нет. Инспектор Твигг - не самозванец. И боюсь, что нет никакой ошибки также в отношении леди, уехавшей в Фэрфилд.
- Бетти Колдер?
- Как ни смешно.
- Вы что, серьезно полагаете, что я поверю в подобную чепуху? Или хотя бы намекните, с чего это все.
- Дорогой Гарт,- раздраженно сказал Эббот,- верите вы или не верите, здесь я вам ничем помочь не могу. Вот так. Что касается сути дела, то она куда древнее вашего психоанализа. Такова мужская натура.
- О чем вы?
- Когда какой-нибудь сельский житель желает порезвиться - особенно если он женатый человек,- он поездом и пароходом отправляется прямо в Париж. Правильно? Со многими это случается, так?
- Да, и с вами тоже.
- О, несомненно,- голос Эббота потеплел,- но я не замешан в деле о шантаже.
- А кто замешан?
- Вы хотите, чтобы я сказал вам об этом по телефону?
- Да.
- Это ваш лучший друг Боствик. Винсент Боствик.
(Господи боже мой!)
Гарт обернулся. Со своего места у телефонного столика он видел библиотеку, а слегка наклонившись, мог заглянуть и в кабинет. Майкл Филдинг отвел взгляд от книжного шкафа, Твигг теперь стоял в дверях. Оба не двигались, правда, Твигг все еще насвистывал сквозь зубы. Хотя как они могли услышать то, что прозвучало по проводу?
- Гарт! Вы здесь?
- Здесь.
- Позвольте прочитать вам небольшой отрывок из отчета,- продолжал Эббот.- Девичья фамилия (хороший термин, правда?) Элизабет Стакли. До того как выйти замуж за Колдера (ему было семьдесят три, и он по старческому слабоумию слепо ее обожал), она в течение трех сезонов танце вала в "Мулен Руж". Там всегда любили английских красоток. А если еще увидеть ее без одежек?!
- Я пока не имел такого удовольствия,- вежливо ответил Гарт.
- Рекомендую,- также любезно посоветовал Эббот,- посмотреть на нее в купальном костюме. Только учтите, это зрелище вас потрясет. Вы хотя бы видели ее ноги? Это ноги танцовщицы. Теперь дальше.
За то время, пока она танцевала в "Мулен Руж", три человека, имевшие с ней дело, после возвращения в Англию попали в очень неприятную ситуацию. Я не могу открыть их имен, но не в именах суть. Один из них - биржевой маклер, другой - член парламента из консервативного округа, а еще один - глава частной банковской фирмы. Ваша подружка Бетти преследовала их, и писала им, и звонила. Если человек ее избегал, она звонила его жене. Мы не знаем, что произошло в первых двух случаях; дело было как-то замято. А вот банкир застрелился.
Повисла тишина.
Вошел, немелодично насвистывая, инспектор Твигг.
- Он застрелился осенью 1902 года,- заметил Эббот.- Мисс Бетти избежала наказания; родственники самоубийцы подтвердили, что имел место шантаж, но отказались выдвигать обвинение. Следующим летом она вышла замуж за сэра Колдера, уехала на Ямайку и оставалась там до тех пор, пока он два года спустя не умер. Прошлым летом, до вашей с ней встречи в Остенде, она опять была в "Мулен Руж".
Каллингфорд Эббот снова выдержал паузу. Гарт хорошо его себе представлял: энергичного, неутомимого, с моноклем в левом глазу, склонившегося над бумагами.
- Послушайте, Гарт. Колдер оставил ей хорошее состояние. Но что удивительно! Этот коттедж на морском берегу - весьма скромное жилище, я правильно понимаю?
- Разумеется.
- Именно. В то же время у нее полдома в Лондоне на Патни-Хилл. Еще один факт, который может вызывать не просто академический интерес. Как нам стало известно, прошлым летом, еще в Париже, она вступила в общество сатанистов.
- В какое?
- В общество сатанистов. С непристойными обрядами поклонения Сатане. В Париже всегда найдется несколько фанатиков, но еще больше скучающих искателей приключений.
- Эббот, ради бога! Я надеюсь, вы не станете утверждать, что Бетти ведьма?
- Едва ли. Но вы спрашивали о фактах. Итак, ей потребовались деньги, и она вернулась в "Мулен Руж", чтобы провернуть очередной шантаж. А к группе сатанистов она присоединилась, потому что ей нравится появляться полуобнаженной. Большинство женщин, даже уважаемых, получали бы от этого удовольствие, если бы осмелились на такое. Впрочем, пусть это вас не огорчает, дорогой мой.
- Меня это не огорчает,- сказал Гарт.
- В самом деле? А я думал...
.- Ничего, пустяки, не обращайте внимания. Минуту назад вы заявили, что Винсент Боствик был... что он увлекся Бетти. Этому есть доказательства?
- Мистер Боствик, как мне говорили, прошлым летом был в Париже.
- Как и тысячи других туристов, позвольте заметить. Откуда вы знаете, что он с ней встречался? Или она преследовала его в Лондоне, как, по вашим словам, преследовала других? Она писала ему или пыталась с ним увидеться?
- Нет,- почти с удивлением проговорил Эббот,- ничего такого нам не известно.
- Ну и?..
- Боюсь, в доказательствах такого рода нет нужды. Она не получила денег от Боствика, это очевидно.- Тон Эббота изменился.- Но эта старая-старая игра играется в старой-старой манере. Слушайте, Гарт! Три раза за последние две недели она звонила миссис Боствик на Гайд-парк-Гарденз.
- Откуда вы знаете?
- Инспектор Твигг не спускал с нее глаз.
- Снова Твигг!
- На вашем месте я не стал бы его недооценивать. С ним не всегда легко, но он способный офицер. Он ничего не упустит. Если вы встанете на его пути, то обретете грозного врага.
- Ну-ну,- пробормотал инспектор Твигг.- Ну-ну!
Непонятно, разобрал ли Твигг смысл слов, сказанных Эбботом по телефону, но, стоя на пороге кабинета, он с удовлетворенным видом приподнялся на цыпочки и снова опустился. Свет сиял на лысом черепе с несколькими мазками темных волос. Потом инспектор шагнул к Гарту.
- Эббот,- сказал в трубку Гарт,- я с вами прощаюсь.
- Стоп! Подождите! Скажите...
- Я прощаюсь,- повторил Гарт. И отключился.
- Не стоит дальше терять время, доктор,- сердечно проговорил Твигг.- Вы слышали,- он ткнул большим пальцем за плечо,- что говорит молодой джентльмен. О словах миссис Боствик по телефону.
- Мистер Филдинг,- рявкнул Гарт,- вы ничего не расскажете этому человеку! Ясно? Вы ничего не будете ему рассказывать.
Он до боли сжал зубы, лицо его побелело. Твигг сразу пошел на попятный:
- Я не хочу больше беспокоить вас, доктор.
- Я вас не задерживаю. Миссис Боствик - мой пациент,- Гарт в первый раз солгал,- и любые сведения, поступающие от нее, конфиденциальны. Вам нечего больше делать в этом доме, мистер Твигг, мы оба будем счастливы проститься с вами.
- Но я предупреждаю вас, сэр...
- Да?- Гарт подождал.- Вы второй раз говорите эти слова прямо и дюжину раз подразумевали нечто подобное. Предупреждаете о чем?
- О том, что все это доведет вас до большой беды. Миссис Боствик в Хэмпстеде. Я только что оттуда...
- Напротив, мистер Твигг, это я предупреждаю вас. Позвольте мне повторить, что миссис Боствик - мой пациент. Если вы попытаетесь увидеться с ней без моего разрешения, сегодня или в любое другое время, у вас будут большие неприятности, так и знайте. Вот дверь. А теперь уходите.
- Я бы не стал так...
Оба из последних сил сдерживались: в голосе инспектора слышались визгливые нотки, Гарт говорил с явным раздражением. Их слова эхом отдавались под сводами вестибюля. Инспектор секунд десять, наверное, смотрел на Гарта, шумно дыша. Потом кивнул. Вернувшись в кабинет, он забрал свою шляпу и пошел обратно по черно-белым клеткам пола - осторожно, словно на цыпочках. У двери он чуть помедлил, но ничего не сказал, хотя взгляд, которым он одарил Гарта, был выразительнее любых слов.
Дверь за ним закрылась.
Нервная гримаса исказила лицо Гарта, но он заставил себя улыбнуться.
- Все хорошо, Майкл. Что сказала миссис Боствик?
- Послушайте, сэр, разве это разумно? Я имею в виду, выгонять его?
- Не знаю. Я не собираюсь беспокоиться по этому поводу. Нет, неправда; я волнуюсь! Так что вы сказали? Насчет миссис Боствик?
Майкл решительно вышел из малой библиотеки.
- Она хотела, чтобы вы приехали к ней как можно скорее. Она просила, сэр. Она была очень взволнована.
- Что случилось?
- В то время как миссис Боствик и ее тетя были одни в доме, туда проникла какая-то женщина и попыталась убить миссис Монтегю. Задушить ее. Если я правильно понял.
- Им нужен врач?
- Нет. Во всяком случае, вы ей нужны не как врач. Миссис Боствик позвонила своему хэмпстедскому доктору. Ей нужна ваша консультация по частному вопросу. Эта женщина, которая проникла в дом...
- Кто она была?
- Миссис Боствик не сказала.- Майкл облизнул губы.- А учитывая то, что я сегодня понял из намеков и заметил уголком глаза, мне не хотелось бы строить догадки.
Гарт на это ничего не ответил.
Обойдя молодого человека (кадык Майкла дернулся и опустился над высоким воротником), он направился к каминной полке, на которой слева от часов, на фоне зеркала стояла фотография Бетти в серебряной рамке.
Это была другая фотография. Тот, маленький, сделанный "кодаком", снимок лежал в бумажнике Дэвида во внутреннем нагрудном кармане. Гарт коснулся кармана. Никакая фотография не могла передать цвет ее ярко-каштановых волос, карих глаз или слегка приоткрытых розовых губ. Но лицо в серебряной рамке казалось живым, дышало спокойствием и невинностью.
- Сэр!- воскликнул Майкл.- В чем дело?
Гарт снова прикоснулся к внутреннему карману, где хранилась фотография, достал часы из белого жилета, нажал на головку, проверил время, защелкнул крышку и опять убрал их.
- Сэр, я только спросил...
- Да,- сказал Гарт,- я вас слышал.- Он повернулся.- Не попробуете ли вы еще раз, поймать кеб? Пожалуйста. Что бы ни случилось, я хочу доказать, что все вовсе не так, как они думают.
Глава 4
Марион Боствик бесцельно бродила по гостиной.
Она была величава и нетороплива. Казалось, она о чем-то размышляет. Подол ее юбки подметал ковер.
Еще спускаясь по лестнице, Дэвид Гарт заметил свет за дверью гостиной. Он постоял пару минут, прикидывая, что скажет, и вошел.
Этот дом на холмах, настолько высокий и непропорциональный, что казался неустойчивым, сегодня произвел на Гарта иное впечатление, чем в его первый визит. В воздухе витала тревога, все время, неизвестно почему, хотелось оглянуться через плечо. Но при этом дом казался сейчас не таким темным, каким он ему запомнился. В гостиной стояли стулья из золоченого дуба, жесткие, без обивки, с ярким глянцем на резьбе. У полированного дубового стола имелись ящики с блестящими медными кольцами-ручками. На стене над камином красовалась голова тигра.
Марион снова прошла мимо двери, прижимая к верхней губе шелковый носовой платок. На ней было нарядное платье из синего атласа, пожалуй даже более яркого, чем ее бледно-голубые глаза. Услышав шаги, она оглянулась, не отнимая от лица платка:
- Дэвид, это вы?
- Руки были коротковаты,- заявил Гарт.
- Что?
- Руки, душившие миссис Монтегю. Короткие, но очень сильные. Ее схватили сзади; на шее остались следы пальцев. Ей повезло, что она осталась жива.
- О!- Марион широко раскрыла глаза.- О да, я знаю. Бедная тетя Бланш! Как она?
- Спит.
- Я имею в виду ее состояние. Вы ведь осмотрели ее?
- Я не осматривал ее тщательно. Она - не мой пациент.
- Ох уж эти мужчины и их глупая этика!- бросила Марион с раздражением.Знаете, Дэвид, пожалуй, вам лучше было не приходить.
- Вы меня просили.
- Просила. Даже я,- Марион отвернула манжету,- даже я могу кое-чем похвастаться. К счастью, это не слишком серьезно.
- Это достаточно серьезно, Марион. Расскажите, что произошло.
- Зачем вам знать?
- Насколько я понимаю, мы с вами и Винсом должны были обедать на Гайд-парк-Гарденз. Как вы оказались здесь?
- Ах это? Да, я вам объясню. Хотя меня обманули, а я не люблю оставаться в дураках! Дэвид, тетя Бланш пригласила меня.
Глаза Марион потемнели. Глубоко вздохнув, она села очень прямо на один из массивных стульев и предложила Гарту другой.
- Дэвид, она позвонила. Это очень странно. Тетя Бланш ненавидит телефон и не прикасается к нему. Но на сей раз ей пришлось воспользоваться им. Она сказала, что отпустила всех слуг; выпроводила их с напутствием не возвращаться до поздней ночи. Ей должна позвонить какая-то женщина, таинственно сообщила она, но при этом ей не хочется оставаться в доме одной. Не могу ли я приехать и составить ей компанию? Ну, может такое быть?
- И дальше?
Продолжая стоять, Гарт наклонил голову. Свет от двух ламп отражался на лакированной мебели. По углам поблескивала бенаресская медь.
- Дядя Сел каждую среду и пятницу проводит вечер в своем клубе. А Винс, как обычно, ушел, поэтому я не могла послать его. Кроме того, еще не было восьми. Вы сказали, что не сможете приехать на Гайд-парк-Гарденз раньше десяти часов. Я подумала, что могла бы удовлетворить эту нелепую прихоть тети Бланш и вернуться вовремя.
Но, Дэвид, это не было смешной прихотью.
Сначала я сглупила, взяв такси. И водитель попытался подняться на этот чудовищно-длинный склон рывком, по Фицджонс-авеню. Мотор заглох, когда мы поднялись на две трети. Потом оказалось, что не держат тормоза, как бывает в половине случаев; мы начали скатываться обратно; я чувствовала, что машина почти не слушается. К счастью, водитель сумел вывернуть машину и остановиться, уткнувшись задним колесом в бордюрный камень.
Ничего страшного не случилось, если не считать того, что я понервничала. Остаток пути я прошла. Парадная дверь была приоткрыта. Еще не стемнело, но тетя Бланш опустила все шторы, поэтому, когда я вошла в холл, там было темно. Потом я услышала, как тетя Бланш что-то кричит.
Она с кем-то разговаривала на верхней площадке лестницы. Мне было видно их обеих. Тетя Бланш повторяла одно слово: "Шлюха, шлюха, шлюха".
Марион замолчала.
На ее лицо возвращались все краски. Но взгляд оставался остекленевшим. На одно мгновение самообладание и величавость исчезли, и Гарт увидел перед собой испуганного подростка.
Гарт медленно сел в резное кресло, положил локоть на подлокотник и подпер голову рукой. Он сидел и слушал, не поднимая глаз.
- Дэвид, я никогда не слышала, чтобы тетя Бланш употребляла подобные слова. Вдруг она замолчала и больше ничего не говорила. Послышался странный шум. Мне надо было подняться наверх по парадной лестнице, а я побежала через весь дом к боковой. Когда я прибежала туда... ну, вы были правы, эта женщина держала ее за горло.
Тетя Бланш лежала ничком на соломенной циновке. Та женщина наклонилась над ней спиной ко мне. Тогда я что-то крикнула, и она оглянулась. Она была от меня на таком же расстоянии, как вы сейчас. Я подскочила к ней и замахнулась, вот так. А она побежала вниз по парадной лестнице.
Парадная дверь была распахнута; я подумала, что она бежит туда. Она сначала двигалась ощупью, как слепая, а потом куда-то свернула. Я ничего не могла понять, я просто упала на тетю Бланш. Но с верхней площадки сквозь балюстраду видны главные ворота. Там стоял полицейский.
Потом полисмен пошел дальше; было еще не очень темно, вечер стоял жаркий, и он, наверное, подумал, что ворота и дверь открыты именно поэтому. Женщина не видела, как он прошел. Из дома можно выбраться еще только одним путем - через дверь под главной лестницей, вниз, потом через подвал, а из него есть выход на той стороне дома. Она так и поступила.
Я сделала ужасную глупость. Когда она побежала вниз, в подвал, подумала: "Ну вот, она попалась". Я подбежала к той двери под главной лестницей и заперла засов. Я совсем забыла, что слуг никого в доме нет.
Я все еще возилась с засовом, когда услышала, как открылась и захлопнулась подвальная дверь. Стало тихо-тихо, мне показалось, что я слышу, как она бежит к воротам, хотя это могло быть просто игрой воображения. Я осталась одна, начало темнеть, а тетя Бланш все еще лежала без чувств.
Марион замолчала.
- Понятно,- заметил Гарт.
- Дэвид, дорогой,- проговорила Марион абсолютно другим тоном,- как, наверное, все это вам скучно! И какой я вам кажусь надоедливой!
Она сказала это так, словно никаких бурных рыданий и не было. Марион встала и уронила шелковый носовой платочек. Ее пальцы сжались в кулак. Несколько мгновений она стояла как изваяние, потом медленно пошла к камину.
- Это ужасно, то, что случилось с тетей Бланш,- добавила она, повернувшись спиной к камину,- и никто так не переживает, как я. Но знаете, могло быть хуже.
- Несомненно.- Гарт провожал ее взглядом.- Что вы сделали, когда выяснили, что незваная гостья исчезла?
- В самом деле...
- Так что вы сделали? Вы сообщили в полицию?
- Нет, не сообщила. Что толку? И потом, подумайте, что скажут люди!
- Вы не сообщили в полицию о том, что человека пытались убить, потому что это может вызвать разговоры?
- Мой бедный дорогой Дэвид, в мире все так. Я поняла это еще в четырнадцать лет и, слава богу, никогда не забывала. Когда тетя Бланш очнется, она сможет рассказать что-то мне, или вам, или кому-то еще, но, я уверена, она рассердилась бы, вызови я полицию.
- Возможно. Но вы не сказали мне, что вы сделали.
- Конечно, позвонила доктору Фортескью. Он был здесь через пару минут, и мы перенесли бедную старушку в постель.
- Вы изложили ему историю, которую только что рассказали мне?
- Я ничего ему не сказала.
- Надеюсь, вы понимаете, что доктор Фортескью обязан сообщить о случившемся в полицию? Если он еще этого не сделал.
- Нет, Дэвид, боюсь, я ничего не понимаю в таких делах, но доктор Фортескью наш человек. С другими мы не общаемся.
- Понятно. А как же та женщина, кто бы она ни была, которая напала на миссис Монтегю и чуть не убила ее на лестничной площадке? Разве вы не хотите, чтобы ее наказали, Марион?
- О, я бы хотела это увидеть,- взгляд бледно-голубых глаз метнулся в сторону,- никто не знает и даже не представляет себе, как бы я этого желала. Но я справлюсь сама, если не возражаете.
- Вы узнали эту женщину?
- Узнала ли я...
- Вы ее когда-нибудь видели прежде?
- Господи боже, нет! Какой абсурд!
- Вы знаете, кто она?
- Нет.
- Как вы думаете, почему она хотела убить миссис Монтегю?
- Честно говоря, Дэвид, я, в отличие от вас, не умею читать в чужих душах. Откуда мне знать.
- Если вы никогда раньше не видели эту женщину и не знаете мотива, то без помощи полиции ее будет очень трудно отыскать. Вы можете описать ее?
- Она была... ну, не хочу повторять это слово. Отвратительная, отталкивающая, противная. Как раз такая, как сказала бедная тетя Бланш.
- Мы говорим о ее внешности, Марион, не о ее характере. Можете вы описать ее внешность?
- Это не трудно. Ей около тридцати, может, больше. Ниже меня, дюйма на четыре-пять. Каштановые волосы, карие глаза. Не очень хороша, но вполне сносна для своей профессии.
- Как она была одета?
- Прилично. Простой жакет и юбка из темно-синей саржи, от Редферна, думаю. Белая блузка с шелковой ленточкой на шее. Золотые часики: Геррард или, может быть, Ламберт. Шляпка из голубой соломки с сине-белой лентой.
- Кстати, Марион, когда вы ее увидели? Можете вспомнить?
- О, только приблизительно! Это было... Дэвид.
Она замолчала.
Они оба говорили старательно понижая голос: Гарт - с деланным равнодушием, Марион - адресуясь к простенку между окнами, выходящими на улицу. Бледный свет лампы отблескивал на ее гладко зачесанных рыжих волосах, на золоченой дубовой мебели, в стеклянных глазах тигриной морды над камином. Неприятная атмосфера этого дома (и Гарт подумал вдруг, что знает ее источник) настолько действовала на них, что Марион замерла, когда они услышали чьи-то шаги в холле.
- Дэвид,- повторила Марион.
Гарт вскочил, вышел в холл и чуть не налетел на Винсента Боствика.
- Дружище, дорогой...- Пораженный не менее Гарта, Винс запнулся. На нем был серый летний костюм, а котелок он нес в руке.
Мгновение Дэвид и Винс смотрели друг на друга.
- Я нашел такую забавную записку от Марион, когда пришел домой,- сказал Боствик.
- Марион здесь, Винс. Она там.
- Да, старик, но почему никто не подошел к двери? Я стучал минут пять.
- Боюсь, мы тебя не слышали. Мы разговаривали.
- Но кто-то же должен был меня услышать! Я даже обошел дом и спустился к подвальной двери. В кухне горит ночник, это видно сквозь стеклянную дверь. Но никто не отвечал. Я вернулся к парадной двери - и что же? Дверь оказалась незапертой.
- Винс, это не странно. Все слуги ушли. Никого нет, кроме...
Гарт вдруг остановился.
Похоже, Винс все-таки был встревожен, хотя вид, как обычно, имел благожелательный. На длинной физиономии, загорелой и обветренной, резче проступили смешливые морщинки. В уме Гарта встал образ его друга Винса Боствика, разительно отличавшийся от того бездельника, которого он так старательно изображал. И тут же проскочило видение Винса с Бетти Колдер.
Забыть это! Забыть!
- Винс, ты уверен?
- В чем?
- В том, что подвальная дверь закрыта изнутри?
- Ну, если быть точным,- ответил Винс,- то я не уверен, что она заперта на ключ. Но там есть пара задвижек, одна наверху и одна внизу, и я точно знаю, что они задвинуты. А какая разница?
- Кое-что случилось.
- В каком смысле?
- Зайди, там Марион.
Винс вошел.
В холле слышались легкие ночные шорохи, скрип, потрескивание - их издавали стены, облицованные темным дубом. Сверху стены были обтянуты грубой тканью - чем-то вроде уныло-красной мешковины. Лампа, которую не слишком надежно поддерживала фигура Дианы в конце лестничного марша, освещала металлические полоски, закрепляющие ковер на ступенях, и сам ковер, а также балюстраду верхней площадки, с которой были видны ворота.
Гарт огляделся.
Потом пошел к лестнице. Дверь на лестницу, ведущую в подвал, как и говорила Марион, все еще была заперта. Гарт отодвинул засов, открыл дверь, нащупал выключатель над первой ступенькой и стал спускаться.
Если в атмосфере дома живет память о самоубийстве, это может вызвать слишком многие и опасные эмоции, которые будут искать выход. "Я не могу находиться в этом месте. Давай немедленно уйдем",- говорит внутренний голос. Но запертый узник, который не прислушался к этому голосу или, в силу обстоятельств, не может к нему прислушаться, многое способен натворить.
Гарт обследовал весь подвал. Он осмотрел кухню, комнату слуг, буфетную, кладовую, прачечную, но, включая свет, видел только разбегавшихся черных тараканов. Он заглянул в угольный ларь и в винный погреб. Все полуподвальные окна были закрыты на задвижки и опечатаны глубоко въевшейся грязью.
Правда, в кухне, которую он обследовал последней, замок не был заперт, но обе задвижки, наверху и внизу, так туго сидели в своих гнездах, что Гарт чуть не вывихнул запястье, пытаясь открыть их.
Старинная угольная лампа слабо освещала кухонную плиту, соединенную с дымоходом камина. Ее отражение мерцало в дверном стекле. Гарт оставался в подвале минут десять, потом, грохоча по деревянным ступеням, заспешил наверх. Марион сидела одна в гостиной. Когда Гарт вошел, она улыбнулась ему.
- А где Винс, Марион?
- Пошел проведать тетю Бланш.- Марион опустила глаза.- Я сказала, что доктор ввел ей морфий.
- Вы рассказали ему, что произошло?
- Конечно. Разве вы не чувствуете, как дрожит воздух? Он очень расстроился, бедняжка. Упаси бог, я его не упрекаю. Дэвид, вы меня о чем-то спрашивали перед его приходом?
- Спрашивал.
- О том, когда я увидела эту женщину?
- Да.
- Пара минут роли не играет?
- Нет.
Марион провела рукой по подлокотнику кресла. Ее пальцы скользнули и коснулись его левого рукава. Она едва ли собиралась обольщать Гарта, но, когда она подняла голову, чувственность, которая всегда ее отличала, струилась из ее глаз, изливалась с ее губ.
- Я сильно запоздала, я говорила вам, из-за происшествия с таксомотором. Остаток пути прошла пешком. Когда входила в парадную дверь, было примерно без десяти девять.
- Вы уверены?
- Да. О, Дэвид, стойте!
Она так и не объяснила, к чему относилось "стойте", а Гарт не обратил на это внимания.
- Вы довольно подробно описали ту женщину, Марион. Сможете вы узнать ее на фотографии?
- Простите?
Дэвид залез во внутренний карман, достал бумажник и извлек из него снимок, размером с открытку. Бетти Колдер стояла на берегу возле коттеджа, подставив лицо солнцу, на заднем плане виднелся купальный павильон на сваях, обнажившихся из-за отлива.
- Эту женщину вы видели?
- Дэвид, где вы это взяли?
Эту женщину вы видели? Посмотрите, пожалуйста. Это она?
- Да, да, это она! Она ведь не наденет чулки к купальному костюму? Вы ее знаете, да?
- Я знаю ее довольно хорошо. Ее фамилия Колдер. Она вдова бывшего губернатора Ямайки. Мы должны были пожениться в этом году.
- Боже мой!- Руки Марион взлетели к щекам.