Страница:
Разглядывая горы, она увидела узенькую тропку, по которой едва смогла бы пройти лошадь.
Тропинка была извилистой и каменистой, а с одной стороны ее тянулся обрыв.
— И это… туда нам предстоит ехать? — с замиранием сердца спросила Веста, не узнавая собственного голоса.
— Если вы намерены продолжать путь в Дилас.
По тону графа Веста сразу же поняла: он привел ее к этой тропинке, чтобы напугать. Хотя он, конечно же, не мог знать, что Веста с детства боялась высоты.
Когда она была маленькой, сестры как-то взяли ее с собой на крышу замка Сэлфонт. Они были старше и любили забираться на его причудливые башенки. А о Весте попросту забыли.
Час спустя они нашли девочку, словно окаменевшую от ужаса. Веста отказывалась двигаться с места, только в страхе смотрела вниз. Она так и сидела, дрожа всем телом, пока девочки не позвали брата, который отнес малышку в ее комнату.
С тех пор в семье принято было шутить, что «Веста никогда не достигнет высот». Но сколько бы ни дразнили ее сестры. Веста не в силах была побороть страх.
Иногда ей снилось, что она снова стоит на краю крыши, а затем падает оттуда. Веста с криком просыпалась.
Сейчас она чувствовала, что граф внимательно наблюдает за ней.
— Если вам хочется вернуться, — произнес он, — самое время сделать это сейчас. Когда мы перейдем перевал и окажемся на той стороне, может быть уже поздно. — Граф все еще надеялся убедить девушку. — Если мы повернем сейчас назад, вы сможете переночевать в Йено. А завтра, я уверен, можно будет найти корабль, который отвезет вас в Афины, и у вас появится шанс догнать шхуну, доставившую вас сюда.
Веста ничего не отвечала. Она с ужасом смотрела на лежащую перед ней тропу.
Сможет ли она выдержать этот путь? Сможет ли проехать вдоль отвесной скалы, словно приглашающей упасть вниз. Конечно, кони их явно привыкли к горам, но ведь они все равно могут оступиться.
— Так просто вернуться назад, — уговаривал ее граф. — Я ведь предупреждал вас, что поездка будет трудной. Но сейчас это единственная дорога в столицу, которую не контролируют революционеры. — Он указал на лежащую внизу долину. — Посмотрите, вон дорога, по которой нам следовало бы ехать, и вас везли бы с комфортом до самого замка барона Милована.
Заставив себя поглядеть вниз. Веста увидела далеко внизу извилистую дорогу вдоль серебристой реки.
Дорога казалась пустой, но, как утверждал граф, вдоль обочин притаились засады революционеров. А часть их, возможно, уже движется в Йено, чтобы не дать ей высадиться на берег.
Или все это — лишь плод воображения графа, и вовсе нет необходимости тащить ее в горы?
Она готова была противостоять сейчас сотне революционеров, только бы не ступать на опасную горную тропу.
— Поедемте назад. — Граф словно чувствовал ее страх и пытался использовать его в своих целях.
Ответ стоил Весте почти нечеловеческих усилий.
— Я ведь уже сказала вам, граф, что хочу добраться до Диласа. И не вижу причин менять свое решение.
Она отвернулась, понимая, что не в силах больше смотреть на эти скалы.
Снова удалившись в лес, Веста присела под дубом и стала смотреть, как пасутся лошади.
Граф не последовал за ней, наверное, потому, что его разозлила новая неудача.
Веста увидела в чаще леса оленя и попыталась отвлечься от того, что ждало ее впереди, вспоминая рассказы помощника премьер-министра о фауне Катонии: шакалы, еноты, дикие кошки, бурые медведи, рыси.
— И, конечно же, в горах водятся орлы, — говорил помощник. — Некоторые из них очень большие. Любой пастух скажет вам, что эти птицы опасны для маленьких ягнят.
«Вот и граф представляет опасность! — подумала Веста. — Он хочет испугать меня. Пользуется любыми средствами, чтобы заставить меня покинуть страну».
Но она не поддастся ему, не даст понять, что ею владеет страх.
Однако, когда они снова сели на лошадей и двинулись по тропинке, Весте стало так страшно, что захотелось со слезами умолять графа отвезти ее назад.
— Я не должна смотреть вниз, я не должна смотреть вниз, — повторяла она себе.
Лошадь ее тихо следовала за лошадью графа, а Веста закрыла глаза и принялась молиться.
— Пожалуйста, господи, не позволяй мне бояться. Не дай мне упасть! Пожалуйста, господи, дай мне сил выжить и быть смелой.
Глаза ее на секунду открылись, и девушка поняла, что край скалы находится всего в нескольких дюймах от копыт ее лошади.
Веста снова закрыла глаза и продолжала молиться. Один раз ее лошадь споткнулась. У Весты перехватило дыхание. В грудь ей словно вонзили нож.
— С вами все в порядке? — спросил, оглядываясь, граф. Голос его эхом отозвался среди скал.
Веста не могла ничего ответить. Просто невозможно было выдавить из себя хоть слово. Она не могла даже шептать молитвы, только твердила их про себя.
— Пожалуйста, господи, не позволь мне… упасть. Ей казалось, что прошло целое столетие. Кони медленно брели вперед, подковы их стучали по камням, бряцание уздечки казалось ужасно громким.
Веста перестала делать вид, что не боится. Она ехала с закрытыми глазами, крепко вцепившись в уздечку. Ей казалось, что она вот-вот задохнется от душившего ее страха, когда голос графа произнес:
— Ну вот и опять деревья.
Он произнес это как ни в чем не бывало. Не решаясь поверить ему. Веста открыла глаза.
Граф говорил правду. Они снова ехали под сенью деревьев.
Веста глубоко вздохнула, и ей показалось, что сейчас она упадет в обморок. Она так крепко сжимала вожжи, что костяшки пальцев побелели.
«Как он, должно быть, презирает меня за мой страх», — думала она.
— Не могли бы мы остановиться на минутку, — попросила она.
— Конечно, — вежливо ответил граф.
Она соскользнула с лошади, не дожидаясь, пока граф спешится, не сознавая, что делает, сняла шляпу и углубилась в лес, где он не мог ее видеть.
Она дрожала от холода, но на лбу ее выступил пот.
— Я должна опустить голову, я должна опустить голову, — повторяла Веста.
Убедившись, что граф не видит ее, она упала на колени и попыталась склонить голову. И тут же свалилась почти без сознания, ударившись лбом о землю!
От удара тьма перед глазами рассеялась. Несколько секунд Веста лежала неподвижно, затем перекатилась на спину и попыталась дышать ровнее.
Сейчас Веста не могла вспомнить, что произошло с тех пор, как она спешилась с лошади.
— Дыши глубже, — твердила она себе. — Вдох-выдох. Темнота перед, глазами рассеивалась, но она продолжала дрожать, руки и ноги ее словно онемели.
— Как это ужасно — быть трусихой.
Ну почему она не такая, как другие, не такая, как ее сестры, спокойно лазающие где угодно.
Лежа на земле, она вдруг услышала шаги и поняла, что граф приближается к ней.
Нечеловеческим усилием Веста заставила себя сесть. Голова ее кружилась.
Трудно было сфокусировать взгляд, но она постаралась смотреть прямо перед собой.
— С вами все в порядке? — впервые в голосе графа слышалось что-то вроде участия.
— Конечно, — с трудом произнесла Веста. Взглянув на бледное лицо девушки, граф вынул из кармана фляжку и наполнил крышку в виде стаканчика.
— Выпейте это.
Веста с удовольствием возразила бы, но ей по-прежнему трудно было говорить.
Вместо этого она покорно протянула руку к стаканчику и, увидев, что рука дрожит, поддержала се второй. Бренди обжег ей горло, но уже после первого глотка Веста почувствовала себя лучше.
— Допейте все, — приказал граф.
Веста подчинилась — повиноваться было проще, чем спорить.
Она чувствовала, как алкоголь проникает в кровь, заставляя ее быстрее бежать по жилам. Теперь руки больше не дрожали.
Она видела возвышавшегося над ней графа и думала о том, что он, должно быть, торжествует, видя ее слабость.
— Извините за мою беспомощность, — пробормотала Веста. — Наверное, это оттого, что я провела много времени в море. Мой дядя, адмирал, говорил мне, что ему всегда требуется дня два, чтобы привыкнуть к суше, когда он пробудет какое-то время в море.
Каждое слово давалось ей с трудом, но Веста все же умудрилась произнести длинную фразу до конца. Это стало ее маленькой победой.
— Это вполне понятно, — ответил граф. — Многим бывает не по себе после длительного морского путешествия. А лорд Нельсон страдал морской болезнью всякий раз, когда возвращался с суши на свое судно.
Веста вернула графу серебряный стаканчик.
— Теперь со мной все в порядке, — все еще нетвердым голосом произнесла она. — И вы, разумеется, захотите продолжить путь.
Веста сомневалась, сможет ли подняться на ноги, но граф помог ей, подав руку.
Теперь ей уже не казалась неприятной мысль о его прикосновении.
Граф протянул Весте шляпу.
— У вас на лбу шишка, — неожиданно произнес он.
— Я… я напоролась на сук, — быстро сказала Веста.
— Наверное, на этом суке был песок, — сухо произнес граф.
Поддерживая девушку под локоть, он повел ее через лес, туда, где стояли их лошади.
Затем легко, словно пушинку, поднял Весту на руки и усадил в седло.
— Вы достаточно оправились, чтобы продолжать путь? — поинтересовался граф. — До гостиницы, где мы проведем ночь, осталось совсем немного.
— Со мной все в порядке, — гордо ответила Веста.
— Не хотите ли надеть свою шляпу?
— Нет, сейчас она мне не нужна.
— Тогда я возьму ее.
— Если это не слишком вас затруднит.
— Совсем не затруднит. Если снова почувствуете необходимость остановиться…
— Ваш бренди… исцелил мою болезнь, — отрезала Веста. — Уверена, что теперь все будет в порядке.
Она не решалась взглянуть на графа, опасаясь, что он раскусит ее притворство. Весте ни за что не хотелось бы, чтобы он понял, что одна лишь трусость и боязнь высоты довели ее до подобного состояния. Ведь тогда граф будет презирать ее.
Другое дело морская болезнь — от нее никто не застрахован.
Они снова отправились в путь. Солнце спускалось все ниже и ниже, и в лучах его густые кроны деревьев на фоне темнеющего неба казались таинственными, почти волшебными.
«Интересно, — подумала Веста. — Не притаились ли в ветвях драконы».
Ребенком она считала, что драконы живут в ельниках, и рассказывала сама себе истории о рыцарях в сияющих доспехах, которые спасают ее от этих драконов.
Но уж графа-то никто не принял бы за рыцаря в сияющих доспехах, угрюмо думала девушка. Скорее он напоминал самого дьявола, искушающего ее забыть о своем долге и призывающего все силы ада, чтобы отомстить ей за ее упорство.
«Уж лучше бы это действительно было адское пламя, — подумала Веста, — чем поездка по отвесной скале».
Глава 3
Тропинка была извилистой и каменистой, а с одной стороны ее тянулся обрыв.
— И это… туда нам предстоит ехать? — с замиранием сердца спросила Веста, не узнавая собственного голоса.
— Если вы намерены продолжать путь в Дилас.
По тону графа Веста сразу же поняла: он привел ее к этой тропинке, чтобы напугать. Хотя он, конечно же, не мог знать, что Веста с детства боялась высоты.
Когда она была маленькой, сестры как-то взяли ее с собой на крышу замка Сэлфонт. Они были старше и любили забираться на его причудливые башенки. А о Весте попросту забыли.
Час спустя они нашли девочку, словно окаменевшую от ужаса. Веста отказывалась двигаться с места, только в страхе смотрела вниз. Она так и сидела, дрожа всем телом, пока девочки не позвали брата, который отнес малышку в ее комнату.
С тех пор в семье принято было шутить, что «Веста никогда не достигнет высот». Но сколько бы ни дразнили ее сестры. Веста не в силах была побороть страх.
Иногда ей снилось, что она снова стоит на краю крыши, а затем падает оттуда. Веста с криком просыпалась.
Сейчас она чувствовала, что граф внимательно наблюдает за ней.
— Если вам хочется вернуться, — произнес он, — самое время сделать это сейчас. Когда мы перейдем перевал и окажемся на той стороне, может быть уже поздно. — Граф все еще надеялся убедить девушку. — Если мы повернем сейчас назад, вы сможете переночевать в Йено. А завтра, я уверен, можно будет найти корабль, который отвезет вас в Афины, и у вас появится шанс догнать шхуну, доставившую вас сюда.
Веста ничего не отвечала. Она с ужасом смотрела на лежащую перед ней тропу.
Сможет ли она выдержать этот путь? Сможет ли проехать вдоль отвесной скалы, словно приглашающей упасть вниз. Конечно, кони их явно привыкли к горам, но ведь они все равно могут оступиться.
— Так просто вернуться назад, — уговаривал ее граф. — Я ведь предупреждал вас, что поездка будет трудной. Но сейчас это единственная дорога в столицу, которую не контролируют революционеры. — Он указал на лежащую внизу долину. — Посмотрите, вон дорога, по которой нам следовало бы ехать, и вас везли бы с комфортом до самого замка барона Милована.
Заставив себя поглядеть вниз. Веста увидела далеко внизу извилистую дорогу вдоль серебристой реки.
Дорога казалась пустой, но, как утверждал граф, вдоль обочин притаились засады революционеров. А часть их, возможно, уже движется в Йено, чтобы не дать ей высадиться на берег.
Или все это — лишь плод воображения графа, и вовсе нет необходимости тащить ее в горы?
Она готова была противостоять сейчас сотне революционеров, только бы не ступать на опасную горную тропу.
— Поедемте назад. — Граф словно чувствовал ее страх и пытался использовать его в своих целях.
Ответ стоил Весте почти нечеловеческих усилий.
— Я ведь уже сказала вам, граф, что хочу добраться до Диласа. И не вижу причин менять свое решение.
Она отвернулась, понимая, что не в силах больше смотреть на эти скалы.
Снова удалившись в лес, Веста присела под дубом и стала смотреть, как пасутся лошади.
Граф не последовал за ней, наверное, потому, что его разозлила новая неудача.
Веста увидела в чаще леса оленя и попыталась отвлечься от того, что ждало ее впереди, вспоминая рассказы помощника премьер-министра о фауне Катонии: шакалы, еноты, дикие кошки, бурые медведи, рыси.
— И, конечно же, в горах водятся орлы, — говорил помощник. — Некоторые из них очень большие. Любой пастух скажет вам, что эти птицы опасны для маленьких ягнят.
«Вот и граф представляет опасность! — подумала Веста. — Он хочет испугать меня. Пользуется любыми средствами, чтобы заставить меня покинуть страну».
Но она не поддастся ему, не даст понять, что ею владеет страх.
Однако, когда они снова сели на лошадей и двинулись по тропинке, Весте стало так страшно, что захотелось со слезами умолять графа отвезти ее назад.
— Я не должна смотреть вниз, я не должна смотреть вниз, — повторяла она себе.
Лошадь ее тихо следовала за лошадью графа, а Веста закрыла глаза и принялась молиться.
— Пожалуйста, господи, не позволяй мне бояться. Не дай мне упасть! Пожалуйста, господи, дай мне сил выжить и быть смелой.
Глаза ее на секунду открылись, и девушка поняла, что край скалы находится всего в нескольких дюймах от копыт ее лошади.
Веста снова закрыла глаза и продолжала молиться. Один раз ее лошадь споткнулась. У Весты перехватило дыхание. В грудь ей словно вонзили нож.
— С вами все в порядке? — спросил, оглядываясь, граф. Голос его эхом отозвался среди скал.
Веста не могла ничего ответить. Просто невозможно было выдавить из себя хоть слово. Она не могла даже шептать молитвы, только твердила их про себя.
— Пожалуйста, господи, не позволь мне… упасть. Ей казалось, что прошло целое столетие. Кони медленно брели вперед, подковы их стучали по камням, бряцание уздечки казалось ужасно громким.
Веста перестала делать вид, что не боится. Она ехала с закрытыми глазами, крепко вцепившись в уздечку. Ей казалось, что она вот-вот задохнется от душившего ее страха, когда голос графа произнес:
— Ну вот и опять деревья.
Он произнес это как ни в чем не бывало. Не решаясь поверить ему. Веста открыла глаза.
Граф говорил правду. Они снова ехали под сенью деревьев.
Веста глубоко вздохнула, и ей показалось, что сейчас она упадет в обморок. Она так крепко сжимала вожжи, что костяшки пальцев побелели.
«Как он, должно быть, презирает меня за мой страх», — думала она.
— Не могли бы мы остановиться на минутку, — попросила она.
— Конечно, — вежливо ответил граф.
Она соскользнула с лошади, не дожидаясь, пока граф спешится, не сознавая, что делает, сняла шляпу и углубилась в лес, где он не мог ее видеть.
Она дрожала от холода, но на лбу ее выступил пот.
— Я должна опустить голову, я должна опустить голову, — повторяла Веста.
Убедившись, что граф не видит ее, она упала на колени и попыталась склонить голову. И тут же свалилась почти без сознания, ударившись лбом о землю!
От удара тьма перед глазами рассеялась. Несколько секунд Веста лежала неподвижно, затем перекатилась на спину и попыталась дышать ровнее.
Сейчас Веста не могла вспомнить, что произошло с тех пор, как она спешилась с лошади.
— Дыши глубже, — твердила она себе. — Вдох-выдох. Темнота перед, глазами рассеивалась, но она продолжала дрожать, руки и ноги ее словно онемели.
— Как это ужасно — быть трусихой.
Ну почему она не такая, как другие, не такая, как ее сестры, спокойно лазающие где угодно.
Лежа на земле, она вдруг услышала шаги и поняла, что граф приближается к ней.
Нечеловеческим усилием Веста заставила себя сесть. Голова ее кружилась.
Трудно было сфокусировать взгляд, но она постаралась смотреть прямо перед собой.
— С вами все в порядке? — впервые в голосе графа слышалось что-то вроде участия.
— Конечно, — с трудом произнесла Веста. Взглянув на бледное лицо девушки, граф вынул из кармана фляжку и наполнил крышку в виде стаканчика.
— Выпейте это.
Веста с удовольствием возразила бы, но ей по-прежнему трудно было говорить.
Вместо этого она покорно протянула руку к стаканчику и, увидев, что рука дрожит, поддержала се второй. Бренди обжег ей горло, но уже после первого глотка Веста почувствовала себя лучше.
— Допейте все, — приказал граф.
Веста подчинилась — повиноваться было проще, чем спорить.
Она чувствовала, как алкоголь проникает в кровь, заставляя ее быстрее бежать по жилам. Теперь руки больше не дрожали.
Она видела возвышавшегося над ней графа и думала о том, что он, должно быть, торжествует, видя ее слабость.
— Извините за мою беспомощность, — пробормотала Веста. — Наверное, это оттого, что я провела много времени в море. Мой дядя, адмирал, говорил мне, что ему всегда требуется дня два, чтобы привыкнуть к суше, когда он пробудет какое-то время в море.
Каждое слово давалось ей с трудом, но Веста все же умудрилась произнести длинную фразу до конца. Это стало ее маленькой победой.
— Это вполне понятно, — ответил граф. — Многим бывает не по себе после длительного морского путешествия. А лорд Нельсон страдал морской болезнью всякий раз, когда возвращался с суши на свое судно.
Веста вернула графу серебряный стаканчик.
— Теперь со мной все в порядке, — все еще нетвердым голосом произнесла она. — И вы, разумеется, захотите продолжить путь.
Веста сомневалась, сможет ли подняться на ноги, но граф помог ей, подав руку.
Теперь ей уже не казалась неприятной мысль о его прикосновении.
Граф протянул Весте шляпу.
— У вас на лбу шишка, — неожиданно произнес он.
— Я… я напоролась на сук, — быстро сказала Веста.
— Наверное, на этом суке был песок, — сухо произнес граф.
Поддерживая девушку под локоть, он повел ее через лес, туда, где стояли их лошади.
Затем легко, словно пушинку, поднял Весту на руки и усадил в седло.
— Вы достаточно оправились, чтобы продолжать путь? — поинтересовался граф. — До гостиницы, где мы проведем ночь, осталось совсем немного.
— Со мной все в порядке, — гордо ответила Веста.
— Не хотите ли надеть свою шляпу?
— Нет, сейчас она мне не нужна.
— Тогда я возьму ее.
— Если это не слишком вас затруднит.
— Совсем не затруднит. Если снова почувствуете необходимость остановиться…
— Ваш бренди… исцелил мою болезнь, — отрезала Веста. — Уверена, что теперь все будет в порядке.
Она не решалась взглянуть на графа, опасаясь, что он раскусит ее притворство. Весте ни за что не хотелось бы, чтобы он понял, что одна лишь трусость и боязнь высоты довели ее до подобного состояния. Ведь тогда граф будет презирать ее.
Другое дело морская болезнь — от нее никто не застрахован.
Они снова отправились в путь. Солнце спускалось все ниже и ниже, и в лучах его густые кроны деревьев на фоне темнеющего неба казались таинственными, почти волшебными.
«Интересно, — подумала Веста. — Не притаились ли в ветвях драконы».
Ребенком она считала, что драконы живут в ельниках, и рассказывала сама себе истории о рыцарях в сияющих доспехах, которые спасают ее от этих драконов.
Но уж графа-то никто не принял бы за рыцаря в сияющих доспехах, угрюмо думала девушка. Скорее он напоминал самого дьявола, искушающего ее забыть о своем долге и призывающего все силы ада, чтобы отомстить ей за ее упорство.
«Уж лучше бы это действительно было адское пламя, — подумала Веста, — чем поездка по отвесной скале».
Глава 3
Теперь дорога была ровной, а лес становился все гуще и гуще. Деревья неожиданно кончились, и Веста увидела дом, который представлял собой весьма живописное зрелище: он был сложен из толстых бревен, а крышу поддерживали огромные валуны.
Дом казался на первый взгляд убогим — половина окон без стекол, а некоторые завешаны какими-то тряпками.
Видимо, на лице Весты отразилось удивление, потому что граф поспешил объяснить:
— В этой гостинице останавливаются дровосеки, иногда охотники. Это единственное место, где можно отдохнуть. Вы ведь вряд ли в состоянии продолжать путь ночью.
— Конечно, нет, — подтвердила Веста. — Что ж, здесь у нас хоть будет крыша над головой.
Она попыталась улыбнуться. Вблизи гостиница показалась еще более запущенной. К тому же Веста подозревала, что внутри этого убогого здания чудовищно грязно.
Граф спешился, и на этот раз Веста, поглощенная созерцанием гостиницы, не смогла спрыгнуть с лошади прежде, чем он подал ей руку.
— Здесь наверняка должна быть своего рода конюшня, куда я собираюсь поставить лошадей, — пояснил он.
— Я пойду с вами, — быстро сказала Веста.
Ей не хотелось одной заходить в гостиницу, где, возможно, придется объяснять, что она здесь делает.
Граф был прав, предположив, что конюшня вряд ли окажется лучше дома. Это были всего-навсего два перекошенных стойла, куда они завели лошадей, и граф поспешил расседлать их.
В каждом стойле стояло ведро с водой и лежало несвежего вида сено, но животные начали жевать его с явным удовольствием.
— Они привыкли быть непритязательными, — улыбнулся граф, запирая стойла на перекладину, болтавшуюся на веревке. — А как насчет вас?
— Смею заверить, что справлюсь не хуже, — сухо ответила Веста. Девушка проследовала вперед с высоко поднятой головой, дав себе слово, что не станет жаловаться, какой бы ужасной ни оказалась гостиница.
Через низкую дверь они вошли в комнату с огромным очагом, в котором горело толстое бревно.
По обе стороны очага стояли две длинные деревянные скамьи, в противоположном конце комнаты находился стол с четырьмя шаткими с виду стульями. Другой мебели не было.
Появилась женщина средних лет в национальном костюме. Она была грязной и неопрятной и совсем не походила на милую и аккуратную жену хозяина гостиницы в Йено.
Передник ее явно нуждался в стирке, платье потемнело под мышками, черные волосы неаккуратными прядями падали на спину.
Граф поприветствовал женщину, и она ответила на диалекте, который бесполезно было даже пытаться понять.
Но граф, видимо, был знаком с этим диалектом, потому что, переговорив с женщиной, сказал:
— Плохие новости. Она говорит, что ее муж охотится и не вернется до завтрашнего утра, а есть в доме нечего. — Весте показалось, что в глазах графа мелькнул издевательский огонек.
— Нечего есть? — Веста вдруг поняла, что вовсе не отказалась бы сейчас от обеда.
— Так говорит эта женщина. Она держит кур и обещала зарезать для нас одну и приготовить, чтобы завтра мы могли взять ее с собой. Но на это потребуется время.
— Если она держит кур, то у нее должны быть и яйца, — заметила Веста.
— Это неплохая идея.
Граф повернулся к женщине, и Веста по ее кивку поняла, что яйца действительно есть.
— Послушайте, — сказала Веста, — не обижайте эту женщину, просто поинтересуйтесь у нее, не возражает ли она, чтобы яйца приготовила я. Объясните, что я недавно проделала тяжелый путь и желудок мой очень слаб. Я не хочу задеть ее гордость, но уверена, что приготовлю яйца лучше.
— Для вас имеет значение, заденете ли вы ее чувства? — переспросил граф.
— Конечно, имеет! — резко ответила Веста. — Переведите ей то, что я сказала.
Граф перевел, и женщина вяло пожала плечами, словно ей было абсолютно все равно, кто будет готовить.
Она вышла в дверь, которая наверняка вела в кухню. Девушка была права, предположив, что там чудовищно грязно.
На столах застыли пятна жира, в кухне стоял прогорклый запах, а висящие по стенам кастрюли и сковородки были не правдоподобно грязными.
Взяв корзину, хозяйка направилась к выходу из гостиницы, и Веста решила, что та пошла собирать яйца.
Через несколько секунд послышалось отчаянное квохтанье — наверное, хозяйка ловила курицу, которую собиралась зажарить им в дорогу.
Веста огляделась, думая, с чего бы начать. Найдя сковородку, она последовала во двор за хозяйкой.
Ее нигде не было видно, и девушка решила, что женщина побежала в лес за курицей, которая никак не желала быть зажаренной. Как она и ожидала, совсем рядом с гостиницей оказался небольшой, бьющий из скалы ручей.
Наверное, здесь хозяйка и брала воду. Но Веста вдруг поняла, что, хотя у нее и хватит сил поставить ведро на камни, наполненное, оно будет слишком тяжелым для нее.
Она вернулась в дом и увидела, что граф подкладывает дрова в очаг.
— Помогите мне принести ведро, — попросила Веста. Если бы она не ненавидела этого человека, ее позабавило бы выражение его лица в этот момент.
— Ведро? — изумленно переспросил он.
— Прежде чем пользоваться сковородкой, я должна ее вымыть.
Несколько секунд граф непонимающе смотрел на нее, и вдруг лицо его озарилось улыбкой, настоящей дружелюбной, что он впервые перестал казаться Весте таким уж устрашающим.
В кухне Веста дала графу тяжелое деревянное ведро. Она могла бы поклясться, что он поднимает ведро впервые в жизни.
В заднем дворе гостиницы блеял привязанный к столбу козел, и множество цыплят копались в куче дурно пахнущих отбросов.
Рядом кто-то, видимо, хозяин гостиницы, попытался вырастить на крошечном огороде какие-то овощи, но они уныло задыхались от обилия прекрасно чувствующих себя сорняков.
Чтобы хоть как-то скрасить унылое запустение этого места, природа украсила его растущим неподалеку кустом шиповника и разнообразными цветами, которые тянули к солнцу свои желтые, белые и синие лепестки везде, где только могли пробиться.
Веста направилась к ручью.
Граф обратил внимание, что девушка несет сковородку, грязную тряпку и нож, который она взяла с кухонного стола.
— Не могли бы вы наполнить ведро и убрать его от водопада, чтобы я могла помыть все это, — попросила девушка.
Выполнив просьбу Весты, граф с улыбкой наблюдал, как она с серьезным выражением лица упорно терла кастрюлю, пока не отошла какая-то часть глубоко въевшихся жира и грязи. Длинные ресницы девушки тихонько подрагивали на фоне белоснежной кожи, волосы сияли в лучах пробивавшегося сквозь густые ветви заходящего солнца, и легкий ветерок трепал их нежные завитки.
Девушка выглядела почти нереальной, прекрасной нимфой, маленькой богиней, сошедшей с Олимпа, чтобы смущать человеческие существа.
— У вас необычное имя, — заметил граф.
— Веста была греческой богиней домашнего очага.
— То есть богиней огня?
Девушка ничего не отвечала, и граф продолжал:
— В вашей крови есть огонь, Веста? Большинство английских женщин холодны, как снег в горах.
— И много английских женщин вы знали? Если англичане кажутся холодными и сдержанными, то лишь потому, что у нас есть гордость и… достоинство.
— Я не говорил об англичанах как о расе. А лишь о женщинах, и в частности о вас.
— Почему вас интересуют мои чувства? — настороженно спросила Веста, словно подозревая, что у графа есть какие-то тайные мотивы говорить с ней в подобной манере.
— Ну конечно же, меня интересует жена моего повелителя, — ответил граф.
— Да… конечно.
— Но вы не ответили на мой вопрос. Так вы оправдываете свое имя? В вас действительно есть огонь?
— Не думаю… что понимаю… что вы… имеете в виду, — запинаясь, проговорила Веста.
— А я думаю, что понимаете. Успели ли вы научиться любить и быть любимой? Может ли мужчина заставить участиться ваше дыхание? Бывают ли ваши глаза полными желания?
На секунду Веста усомнилась, что верно расслышала графа. Щеки ее залил яркий румянец, и она сухо произнесла:
— Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос, граф, даже если бы признала за вами право его задать.
Граф тихо рассмеялся.
Покончив со сковородкой. Веста принялась за тряпку, которую мыла и отжимала до тех пор, пока она не стала достаточно чистой, чтобы начать полировать ею вымытую посуду.
— А теперь не могли бы вы снова наполнить ведро, — сухо попросила Веста. — Я хотела бы помыться, прежде чем лягу спать.
— Чистота — залог здоровья, — поддразнил ее граф.
— И удобства, — не осталась в долгу Веста.
— Конечно, мисс.
Не было никаких сомнений, что он смеется над усилиями Весты состряпать для них хоть какой-то обед.
— Вы наверняка не ожидали, что вам самой придется готовить свой первый обед в Катонии, — сказал граф.
Веста подумала, что он пытается сделать беседу более непринужденной и загладить неловкость, возникшую после его бестактных вопросов.
— Конечно, нет! — ответила девушка. — Я ожидала, что меня примут со всеми церемониями в прекрасном замке.
— И вам бы это понравилось?
— Всегда очень приятно… ощущать свою значимость. Граф удивленно поднял брови, и Веста поспешила объясниться:
— У меня пять старших сестер. Мне все время приходилось донашивать за ними платья, сидеть в экипаже спиной к лошадям и делать то, что не хотел делать никто другой.
Граф рассмеялся.
— И вы решили, что, став членом королевской семьи, получите все внимание и восхищение, о котором мечтали?
— Что-то в этом роде.
Веста была поглощена полировкой сковороды.
— Когда это произойдет, вы, вероятно, будете разочарованы, — предупредил ее граф.
— Но почему же? — поинтересовалась Веста.
— Возможно, ожидание покажется вам более волнующим, чем реальность. — Сделав короткую паузу, граф продолжал:
— У нас в Катонии есть легенда о принцессе, которая заснула на сто лет и была разбужена поцелуем прекрасного принца.
— Это сказка о Спящей красавице, и написал ее француз. — Веста рада была возможности продемонстрировать свою начитанность.
— Так вот, я часто думаю, что принцессе, возможно, вовсе не понравилось то, что она увидела, и бедняжка пожалела об утраченных снах.
— Но она же влюбилась в принца, — возразила Веста.
— Во французской версии? Видимо, у катонийской истории другой конец.
Веста застыла неподвижно.
— Неужели принц… не захотел ее поцеловать? — спросила она.
Щеки ее вдруг залил румянец. И как она могла заговорить с графом о столь интимных вещах!
Веста отвернулась, сердясь на себя за подобную импульсивность, и снова выполоскала и почти с остервенением отжала тряпку.
Почувствовав ее напряжение, граф поинтересовался:
— Вы действительно умеете готовить?
— Ответите на этот вопрос после обеда, — выдавила из себя Веста. — Должна признаться, я предпочла бы использовать для этого лучшую посуду.
Граф поднял тяжелое ведро, которое текло при каждом шаге, и понес его к гостинице.
Навстречу им появилась хозяйка с курицей в руках.
Она сказала что-то, по тону показавшееся Весте дерзким, а граф перевел:
— Она поймала старую курицу. Даже для самого принца она не принесла бы в жертву одну из своих молодок.
— Уверена, что его высочество сильно огорчил бы подобный недостаток патриотизма, — улыбнулась Веста. Женщина прошла мимо них в кухню.
— Наверное, вам стоит устроиться поудобнее у камина, — сказала Веста. — Если мне снова понадобится помощь, я позову вас.
— Вы очень любезны, — в голосе графа звучал сарказм, но он покорно проследовал в комнату.
Кроме курицы, женщина принесла с собой несколько яиц. Некоторые выглядели грязными и старыми. Веста предусмотрительно разбила их по отдельности, обнаружив, как она и ожидала, несколько тухлых.
Вскоре граф услышал из кухни смех и, когда Веста появилась на пороге комнаты, спросил, что показалось ей таким забавным.
— Это нашей хозяйке кажется забавным, что я зажимаю нос, обнаружив тухлое яйцо. Мы прекрасно изъясняемся на языке жестов.
Она протянула графу миску с грибами.
— Я хотела спросить, какие из этих грибов, найденных мною возле гостиницы, являются съедобными. Мне кажется, хотя я и не уверена, что вот эти красные — ядовитые.
— И вы правы! — воскликнул граф. — Это аминита мускария. Они растут в сосновых лесах. Даже если эти грибы и не убьют нас, нам предстоит провести весьма неприятную ночь.
— Так я и думала. А вот эти?
Она показала еще два гриба, коричневых с желтыми пятнами.
— А это суллиус элеганз, — сказал граф. — Их широко используют в Катонии. Они очень вкусны, если их правильно приготовить.
— Это вызов? — улыбнулась Веста, снова удаляясь в кухню..
Примерно через час она появилась на пороге с блюдом и двумя тарелками. Поставив все это на стол, она побежала на кухню и принесла две вилки.
— Я помыла их, — успокоила она поморщившегося графа. Разделив омлет ложкой, она положила большую часть графу.
— Ешьте быстро, пока он горячий. Лицо ее раскраснелось от жара плиты, белокурые локоны падали на лоб. Девушка выглядела юной и такой красивой! Граф долго рассматривал ее, прежде чем взяться за вилку и приступить к омлету.
Он сразу понял, что кушанье просто великолепно. Омлет был очень легким, с золотистой корочкой и грибами, тушенными предварительно в козьем молоке.
— Поздравляю! — воскликнул граф. — Я и не подозревал, что вы настолько талантливы!
— Мама всегда говорила, что мы не должны просить слуг о том, что можем сделать сами. И, честно говоря, мне нравится готовить.
— Не думаю, что шеф-повар дворца обрадуется вашему появлению на кухне.
— Ничего, возможно, мне еще представится случай продемонстрировать свое искусство.
Говоря это. Веста думала о конных экспедициях, которые они будут предпринимать вместе с принцем. Но потом подумала, чувствуя, как защемило сердце, что принц, возможно, и не захочет ездить с нею на прогулки.
Покончив со своей порцией омлета, она собрала тарелки и ушла в кухню.
Затем девушка вернулась, неся еще одно блюдо и две подогретые тарелки.
— Еще еда? — удивился граф.
Он успел обнаружить в буфете несколько бутылок красного вина, которое пили крестьяне Катонии, и налил стакан для Весты.
— Боюсь, мое» меню ограничено двумя блюдами, — пошутила девушка, — и я не знаю, как ваш серый хлеб сочетается с такой сугубо английской пищей, но у вас есть возможность попробовать все самому.
Веста поставила блюдо на стол. Оно приятно пахло сыром, и граф не заставил себя уговаривать.
Веста обнаружила на кухне не только серый хлеб, но и козий сыр, приготовленный хозяйкой какое-то время назад.
Дом казался на первый взгляд убогим — половина окон без стекол, а некоторые завешаны какими-то тряпками.
Видимо, на лице Весты отразилось удивление, потому что граф поспешил объяснить:
— В этой гостинице останавливаются дровосеки, иногда охотники. Это единственное место, где можно отдохнуть. Вы ведь вряд ли в состоянии продолжать путь ночью.
— Конечно, нет, — подтвердила Веста. — Что ж, здесь у нас хоть будет крыша над головой.
Она попыталась улыбнуться. Вблизи гостиница показалась еще более запущенной. К тому же Веста подозревала, что внутри этого убогого здания чудовищно грязно.
Граф спешился, и на этот раз Веста, поглощенная созерцанием гостиницы, не смогла спрыгнуть с лошади прежде, чем он подал ей руку.
— Здесь наверняка должна быть своего рода конюшня, куда я собираюсь поставить лошадей, — пояснил он.
— Я пойду с вами, — быстро сказала Веста.
Ей не хотелось одной заходить в гостиницу, где, возможно, придется объяснять, что она здесь делает.
Граф был прав, предположив, что конюшня вряд ли окажется лучше дома. Это были всего-навсего два перекошенных стойла, куда они завели лошадей, и граф поспешил расседлать их.
В каждом стойле стояло ведро с водой и лежало несвежего вида сено, но животные начали жевать его с явным удовольствием.
— Они привыкли быть непритязательными, — улыбнулся граф, запирая стойла на перекладину, болтавшуюся на веревке. — А как насчет вас?
— Смею заверить, что справлюсь не хуже, — сухо ответила Веста. Девушка проследовала вперед с высоко поднятой головой, дав себе слово, что не станет жаловаться, какой бы ужасной ни оказалась гостиница.
Через низкую дверь они вошли в комнату с огромным очагом, в котором горело толстое бревно.
По обе стороны очага стояли две длинные деревянные скамьи, в противоположном конце комнаты находился стол с четырьмя шаткими с виду стульями. Другой мебели не было.
Появилась женщина средних лет в национальном костюме. Она была грязной и неопрятной и совсем не походила на милую и аккуратную жену хозяина гостиницы в Йено.
Передник ее явно нуждался в стирке, платье потемнело под мышками, черные волосы неаккуратными прядями падали на спину.
Граф поприветствовал женщину, и она ответила на диалекте, который бесполезно было даже пытаться понять.
Но граф, видимо, был знаком с этим диалектом, потому что, переговорив с женщиной, сказал:
— Плохие новости. Она говорит, что ее муж охотится и не вернется до завтрашнего утра, а есть в доме нечего. — Весте показалось, что в глазах графа мелькнул издевательский огонек.
— Нечего есть? — Веста вдруг поняла, что вовсе не отказалась бы сейчас от обеда.
— Так говорит эта женщина. Она держит кур и обещала зарезать для нас одну и приготовить, чтобы завтра мы могли взять ее с собой. Но на это потребуется время.
— Если она держит кур, то у нее должны быть и яйца, — заметила Веста.
— Это неплохая идея.
Граф повернулся к женщине, и Веста по ее кивку поняла, что яйца действительно есть.
— Послушайте, — сказала Веста, — не обижайте эту женщину, просто поинтересуйтесь у нее, не возражает ли она, чтобы яйца приготовила я. Объясните, что я недавно проделала тяжелый путь и желудок мой очень слаб. Я не хочу задеть ее гордость, но уверена, что приготовлю яйца лучше.
— Для вас имеет значение, заденете ли вы ее чувства? — переспросил граф.
— Конечно, имеет! — резко ответила Веста. — Переведите ей то, что я сказала.
Граф перевел, и женщина вяло пожала плечами, словно ей было абсолютно все равно, кто будет готовить.
Она вышла в дверь, которая наверняка вела в кухню. Девушка была права, предположив, что там чудовищно грязно.
На столах застыли пятна жира, в кухне стоял прогорклый запах, а висящие по стенам кастрюли и сковородки были не правдоподобно грязными.
Взяв корзину, хозяйка направилась к выходу из гостиницы, и Веста решила, что та пошла собирать яйца.
Через несколько секунд послышалось отчаянное квохтанье — наверное, хозяйка ловила курицу, которую собиралась зажарить им в дорогу.
Веста огляделась, думая, с чего бы начать. Найдя сковородку, она последовала во двор за хозяйкой.
Ее нигде не было видно, и девушка решила, что женщина побежала в лес за курицей, которая никак не желала быть зажаренной. Как она и ожидала, совсем рядом с гостиницей оказался небольшой, бьющий из скалы ручей.
Наверное, здесь хозяйка и брала воду. Но Веста вдруг поняла, что, хотя у нее и хватит сил поставить ведро на камни, наполненное, оно будет слишком тяжелым для нее.
Она вернулась в дом и увидела, что граф подкладывает дрова в очаг.
— Помогите мне принести ведро, — попросила Веста. Если бы она не ненавидела этого человека, ее позабавило бы выражение его лица в этот момент.
— Ведро? — изумленно переспросил он.
— Прежде чем пользоваться сковородкой, я должна ее вымыть.
Несколько секунд граф непонимающе смотрел на нее, и вдруг лицо его озарилось улыбкой, настоящей дружелюбной, что он впервые перестал казаться Весте таким уж устрашающим.
В кухне Веста дала графу тяжелое деревянное ведро. Она могла бы поклясться, что он поднимает ведро впервые в жизни.
В заднем дворе гостиницы блеял привязанный к столбу козел, и множество цыплят копались в куче дурно пахнущих отбросов.
Рядом кто-то, видимо, хозяин гостиницы, попытался вырастить на крошечном огороде какие-то овощи, но они уныло задыхались от обилия прекрасно чувствующих себя сорняков.
Чтобы хоть как-то скрасить унылое запустение этого места, природа украсила его растущим неподалеку кустом шиповника и разнообразными цветами, которые тянули к солнцу свои желтые, белые и синие лепестки везде, где только могли пробиться.
Веста направилась к ручью.
Граф обратил внимание, что девушка несет сковородку, грязную тряпку и нож, который она взяла с кухонного стола.
— Не могли бы вы наполнить ведро и убрать его от водопада, чтобы я могла помыть все это, — попросила девушка.
Выполнив просьбу Весты, граф с улыбкой наблюдал, как она с серьезным выражением лица упорно терла кастрюлю, пока не отошла какая-то часть глубоко въевшихся жира и грязи. Длинные ресницы девушки тихонько подрагивали на фоне белоснежной кожи, волосы сияли в лучах пробивавшегося сквозь густые ветви заходящего солнца, и легкий ветерок трепал их нежные завитки.
Девушка выглядела почти нереальной, прекрасной нимфой, маленькой богиней, сошедшей с Олимпа, чтобы смущать человеческие существа.
— У вас необычное имя, — заметил граф.
— Веста была греческой богиней домашнего очага.
— То есть богиней огня?
Девушка ничего не отвечала, и граф продолжал:
— В вашей крови есть огонь, Веста? Большинство английских женщин холодны, как снег в горах.
— И много английских женщин вы знали? Если англичане кажутся холодными и сдержанными, то лишь потому, что у нас есть гордость и… достоинство.
— Я не говорил об англичанах как о расе. А лишь о женщинах, и в частности о вас.
— Почему вас интересуют мои чувства? — настороженно спросила Веста, словно подозревая, что у графа есть какие-то тайные мотивы говорить с ней в подобной манере.
— Ну конечно же, меня интересует жена моего повелителя, — ответил граф.
— Да… конечно.
— Но вы не ответили на мой вопрос. Так вы оправдываете свое имя? В вас действительно есть огонь?
— Не думаю… что понимаю… что вы… имеете в виду, — запинаясь, проговорила Веста.
— А я думаю, что понимаете. Успели ли вы научиться любить и быть любимой? Может ли мужчина заставить участиться ваше дыхание? Бывают ли ваши глаза полными желания?
На секунду Веста усомнилась, что верно расслышала графа. Щеки ее залил яркий румянец, и она сухо произнесла:
— Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос, граф, даже если бы признала за вами право его задать.
Граф тихо рассмеялся.
Покончив со сковородкой. Веста принялась за тряпку, которую мыла и отжимала до тех пор, пока она не стала достаточно чистой, чтобы начать полировать ею вымытую посуду.
— А теперь не могли бы вы снова наполнить ведро, — сухо попросила Веста. — Я хотела бы помыться, прежде чем лягу спать.
— Чистота — залог здоровья, — поддразнил ее граф.
— И удобства, — не осталась в долгу Веста.
— Конечно, мисс.
Не было никаких сомнений, что он смеется над усилиями Весты состряпать для них хоть какой-то обед.
— Вы наверняка не ожидали, что вам самой придется готовить свой первый обед в Катонии, — сказал граф.
Веста подумала, что он пытается сделать беседу более непринужденной и загладить неловкость, возникшую после его бестактных вопросов.
— Конечно, нет! — ответила девушка. — Я ожидала, что меня примут со всеми церемониями в прекрасном замке.
— И вам бы это понравилось?
— Всегда очень приятно… ощущать свою значимость. Граф удивленно поднял брови, и Веста поспешила объясниться:
— У меня пять старших сестер. Мне все время приходилось донашивать за ними платья, сидеть в экипаже спиной к лошадям и делать то, что не хотел делать никто другой.
Граф рассмеялся.
— И вы решили, что, став членом королевской семьи, получите все внимание и восхищение, о котором мечтали?
— Что-то в этом роде.
Веста была поглощена полировкой сковороды.
— Когда это произойдет, вы, вероятно, будете разочарованы, — предупредил ее граф.
— Но почему же? — поинтересовалась Веста.
— Возможно, ожидание покажется вам более волнующим, чем реальность. — Сделав короткую паузу, граф продолжал:
— У нас в Катонии есть легенда о принцессе, которая заснула на сто лет и была разбужена поцелуем прекрасного принца.
— Это сказка о Спящей красавице, и написал ее француз. — Веста рада была возможности продемонстрировать свою начитанность.
— Так вот, я часто думаю, что принцессе, возможно, вовсе не понравилось то, что она увидела, и бедняжка пожалела об утраченных снах.
— Но она же влюбилась в принца, — возразила Веста.
— Во французской версии? Видимо, у катонийской истории другой конец.
Веста застыла неподвижно.
— Неужели принц… не захотел ее поцеловать? — спросила она.
Щеки ее вдруг залил румянец. И как она могла заговорить с графом о столь интимных вещах!
Веста отвернулась, сердясь на себя за подобную импульсивность, и снова выполоскала и почти с остервенением отжала тряпку.
Почувствовав ее напряжение, граф поинтересовался:
— Вы действительно умеете готовить?
— Ответите на этот вопрос после обеда, — выдавила из себя Веста. — Должна признаться, я предпочла бы использовать для этого лучшую посуду.
Граф поднял тяжелое ведро, которое текло при каждом шаге, и понес его к гостинице.
Навстречу им появилась хозяйка с курицей в руках.
Она сказала что-то, по тону показавшееся Весте дерзким, а граф перевел:
— Она поймала старую курицу. Даже для самого принца она не принесла бы в жертву одну из своих молодок.
— Уверена, что его высочество сильно огорчил бы подобный недостаток патриотизма, — улыбнулась Веста. Женщина прошла мимо них в кухню.
— Наверное, вам стоит устроиться поудобнее у камина, — сказала Веста. — Если мне снова понадобится помощь, я позову вас.
— Вы очень любезны, — в голосе графа звучал сарказм, но он покорно проследовал в комнату.
Кроме курицы, женщина принесла с собой несколько яиц. Некоторые выглядели грязными и старыми. Веста предусмотрительно разбила их по отдельности, обнаружив, как она и ожидала, несколько тухлых.
Вскоре граф услышал из кухни смех и, когда Веста появилась на пороге комнаты, спросил, что показалось ей таким забавным.
— Это нашей хозяйке кажется забавным, что я зажимаю нос, обнаружив тухлое яйцо. Мы прекрасно изъясняемся на языке жестов.
Она протянула графу миску с грибами.
— Я хотела спросить, какие из этих грибов, найденных мною возле гостиницы, являются съедобными. Мне кажется, хотя я и не уверена, что вот эти красные — ядовитые.
— И вы правы! — воскликнул граф. — Это аминита мускария. Они растут в сосновых лесах. Даже если эти грибы и не убьют нас, нам предстоит провести весьма неприятную ночь.
— Так я и думала. А вот эти?
Она показала еще два гриба, коричневых с желтыми пятнами.
— А это суллиус элеганз, — сказал граф. — Их широко используют в Катонии. Они очень вкусны, если их правильно приготовить.
— Это вызов? — улыбнулась Веста, снова удаляясь в кухню..
Примерно через час она появилась на пороге с блюдом и двумя тарелками. Поставив все это на стол, она побежала на кухню и принесла две вилки.
— Я помыла их, — успокоила она поморщившегося графа. Разделив омлет ложкой, она положила большую часть графу.
— Ешьте быстро, пока он горячий. Лицо ее раскраснелось от жара плиты, белокурые локоны падали на лоб. Девушка выглядела юной и такой красивой! Граф долго рассматривал ее, прежде чем взяться за вилку и приступить к омлету.
Он сразу понял, что кушанье просто великолепно. Омлет был очень легким, с золотистой корочкой и грибами, тушенными предварительно в козьем молоке.
— Поздравляю! — воскликнул граф. — Я и не подозревал, что вы настолько талантливы!
— Мама всегда говорила, что мы не должны просить слуг о том, что можем сделать сами. И, честно говоря, мне нравится готовить.
— Не думаю, что шеф-повар дворца обрадуется вашему появлению на кухне.
— Ничего, возможно, мне еще представится случай продемонстрировать свое искусство.
Говоря это. Веста думала о конных экспедициях, которые они будут предпринимать вместе с принцем. Но потом подумала, чувствуя, как защемило сердце, что принц, возможно, и не захочет ездить с нею на прогулки.
Покончив со своей порцией омлета, она собрала тарелки и ушла в кухню.
Затем девушка вернулась, неся еще одно блюдо и две подогретые тарелки.
— Еще еда? — удивился граф.
Он успел обнаружить в буфете несколько бутылок красного вина, которое пили крестьяне Катонии, и налил стакан для Весты.
— Боюсь, мое» меню ограничено двумя блюдами, — пошутила девушка, — и я не знаю, как ваш серый хлеб сочетается с такой сугубо английской пищей, но у вас есть возможность попробовать все самому.
Веста поставила блюдо на стол. Оно приятно пахло сыром, и граф не заставил себя уговаривать.
Веста обнаружила на кухне не только серый хлеб, но и козий сыр, приготовленный хозяйкой какое-то время назад.