Картленд Барбара. Венгрия для двоих

   На стенах висели карты, а у стены громозди­лись почтовые ящики.
   Князь был прав.
   Мистер Хейвуд сидел у стола, за которым разглагольствовал на ломаном английском языке человек, активно помогавший себе руками.
   Увидев входящих Алету и князя, мужчины вста­ли. Девушка быстро сказала мистеру Хейвуду:
   – Я совсем забыла сказать тебе, дедушка, что я уже разговаривала с князем Миклошем, пока ждала вас у дворца.
   Она улыбнулась и добавила:
   – Правда, я совсем не знала, кто он такой, и не ожидала встретить его здесь.
   Мистер Хейвуд протянул князю руку:
   – Рад познакомиться с вами, ваше сиятель­ство.
   – А я очень рад тому, что ваши поиски ло­шадей привели вас в Фертод!
   Посмотрев на Хевица, князь произнес:
   – Подозреваю, Хевиц, что вы уже продали дюжину лошадей, не показав ни одной!
   – Надеюсь, ваше сиятельство, – был ответ.
   – Я, как раз иду в конюшни, – сказал князь, – и предлагаю вам и вашему дедушке пройтись со мной.
   – Это было бы просто замечательно, ваше сиятельство, – ответил мистер Хейвуд. – Но мне кажется, что сначала мы должны обсудить, где нас поселят, и заплатить кучеру, который при­вез нас сюда.
   – Если бы я знал об этом, то встретил бы вас на станции, – ответил князь.
   – Видите ли, мы приехали из замка, что воз­ле Гера, – пояснил мистер Хейвуд.
   – От барона фон Сикардсбурга? – удивил­ся князь. – Он много хвастает, но уверяю вас, что его лошади не выдерживают никакого сравне­ния с моими, не так ли, Хевиц?
   – Так точно, ваше сиятельство!
   – Он… он просто ужасный человек! – по­винуясь внезапному порыву, произнесла Алета. – Я… мне жаль, что мы… купили у него несколько лошадей.
   Князь Миклош бросил на нее испытующий взгляд.
   – Вы абсолютно правы, – ответил он. – С ним вам лучше было бы не встречаться.
   – Надеюсь… я никогда больше не увижу его, – негромко сказала Алета.
   Затем, не желая быть несправедливой, она по­смотрела на дверь и попросила князя:
   – Пожалуйста, пойдемте в конюшни. Князь повернулся к мистеру Хейвуду.
   – Вы с вашей внучкой, конечно же, посели­тесь в замке, – распорядился он. – У вас с ней одинаковые фамилии?
   – Нет, ваше сиятельство. Моя фамилия Хейвуд – мать Алеты была… моей дочерью.
   Его тон подсказал Алете, что старику очень не нравится лгать.
   Это взволновало ее, и она быстро прошла к двери, которую распахнул перед ней князь.
   Они спустились по коридору. За ними шли мистер Хейвуд и Хевиц.
   В холле князь приказал лакеям внести в дом багаж.
   Пока мистер Хейвуд расплачивался с куче­ром, князь повел Алету по коридору.
   – Так мы быстрее доберемся до конюшен, – пояснил он, – а по дороге вы посмотрите мой дом, хотя на самом деле я хотел бы показать вам го­раздо больше.
   – Я уже слышала о вашем великолепном зам­ке, – сказала Алета. – Я была бы очень расстро­ена, если бы уехала, не увидев ваш концертный зал.
   – Так вы любите не только лошадей, но и музыку? – заметил князь.
   Он немного помолчал, а потом негромко спро­сил, пытаясь скрыть волнение:
   – Я много думал о вас с тех пор, как поки­нул Будапешт. А вы вспоминали обо мне?
   Не ожидавшая этого вопроса, Алета залилась краской.
   Она знала, что должна сказать, будто совсем позабыла эту встречу, но слова не шли с губ.
   – Значит, вспоминали! – торжествующе про­изнес князь, не дождавшись ответа. – Я верю, что только волей богов мы с вами повстречались на террасе у королевского дворца.
   – Мой… дедушка сказал, что я… нарушила правила, выйдя из кареты, – сказала Алета.
   – Думаю, вы из нее выпорхнули, – ответил князь, – а поскольку вы не человеческое суще­ство, никто, кроме меня, вас не заметил.
   Алета засмеялась:
   – Я уже готова поверить тому, что в Венг­рии случаются чудеса!
   – Вам нравится моя страна?
   – Она так красива, что я могу понять, поче­му императрица так любит ее и часто бывает у вас.
   – А, так вы слышали об императрице?!
   – Да, конечно, ведь поэтому па…
   Алета вовремя прикусила язык. Она хотела сказать: «Поэтому папенька покупает лошадей – чтобы императрица ездила на них, когда будет гостить у нас».
   Вместо этого она, запинаясь, произнесла:
   – … мой д-дедушка покупает венгерских ло­шадей для герцога Буклингтонского.
   – А я-то думал, что он покупает их для себя! – воскликнул князь.
   – Он очень хотел бы этого, – признала Алета, – ведь в молодости он был одним из лучших наездников-любителей во всей Англии, но потом потерял все свои деньги.
   – Так вы говорите, что сейчас он служит у герцога Буклингтонского? – переспросил князь.
   – Да, – согласилась Алета.
   Возникла пауза. Догадавшись о мыслях кня­зя, Алета прервала ее:
   – Мне кажется, что ваше сиятельство пред­ложили нам свое гостеприимство по ошибке, приняв нас за более высоких особ. Если вы пожелаете из­менить ваше решение, мы с дедушкой все поймем.
   – Я вовсе не собирался делать этого! – бы­стро возразил князь. – Я просто подумал, что ваш дедушка очень похож на настоящего англий­ского джентльмена.
   – Он и есть джентльмен, – резко заметила Алета.
   Князь взглянул на нее, и девушка заметила, что он улыбается.
   – Вы обвиняете меня в преступлении, кото­рого я не совершал, – сказал он. – На самом деле ваш дедушка великолепно выглядит и обла­дает всеми лучшими качествами англичанина, так что я не мог поверить, будто он небогат.
   Князь вышел из неприятной ситуации очень изящно, и Алета оценила это по достоинству.
   Не желая ссориться с ним, она улыбнулась со словами:
   – Мне просто показалось, что мы с дедуш­кой излишне назойливы, а я много слышала о гордости и аристократизме венгерских дворян.
   Князь засмеялся.
   – А теперь вы пытаетесь, сбить с меня спесь, – заметил он. – Прошу вас, мой прекрасный дух, не будьте столь жестоки со мной!
   Он говорил так искренне, что Алете остава­лось только промолчать.
   Спустя мгновение, они присоединились к мис­теру Хейвуду и сопровождавшему его Хейвицу.
   Конюшни, несомненно, заслуживали то же прозвище, что и замок – Великолепные.
   Они совершенно не походили на конюшни ба­рона.
   Переходя от стойла к стойлу, Алета во все глаза рассматривала лошадей, понимая, что они нашли именно то, что хотел ее отец.
   Каждая лошадь казалась лучше предыдущей, и, осмотрев две дюжины, девушка спросила мис­тера Хейвуда:
   – Мы купим всех?
   – Ничего подобного! – ответил князь прежде, чем мистер Хейвуд произнес хоть слово. – Это лошади слишком дороги нам, чтобы мы могли разлучиться с ними. Вы ведь не можете быть так жестоки и заставить меня ходить вместо того, что­бы ездить верхом?
   – Я знаю, что наш приезд помешал вам от­правиться на прогулку, – вспомнила Алета, – но, может быть, вы позволите нам поехать с вами, если мы быстренько переоденемся.
   – Сколько вам для этого нужно времени? – спросил князь.
   – Две минуты! – ответила Алета, и он рас­смеялся.
   – Я дам вам еще восемь, – ответил он, – а после этого мы уедем без вас.
   Алета в ужасе вскрикнула. Хевиц предложил:
   – Я отведу вас в вашу комнату. Наверняка какая-нибудь горничная уже распаковала ваши вещи.
   Они отправились назад во дворец, и Хевиц едва поспевал за Алетой, которая почти бежала по коридору и в один миг взлетела по огромной лестнице.
   Лакей уже предупредил эконома, и Алету про­вели в прекрасную спальню.
   Она подумала, что ни за что не получила бы такой красивой комнаты, если бы князь не ре­шил, что мистер Хейвуд покупает лошадей для себя.
   Впрочем, у нее не было времени на раздумья. Девушка надела одну их своих красивых ама­зонок и, даже не посмотрев в зеркало, нахлобучи­ла на голову шляпку с газовой вуалью.
   Затем, не ожидая провожатых, она помчалась обратно тем же путем, каким пришла.
   Добежав до конюшен, она увидела, что мис­тер Хейвуд уже сидит верхом на гнедом жереб­чике и заставляет его ходить по двору.
   Князя ожидал вороной жеребец, а рядом сто­яла еще одна лошадка, должно быть, для самой Алеты. Она была мышастой масти и великолепно сложена.
   При появлении Алеты князь с улыбкой ска­зал:
   – Я же сказал, что вы – настоящий дух. Только духи летают так быстро!
   – У меня ведь еще осталось около минуты! – выдохнула Алета.
   – Вы же знаете, что я дождался бы вас, – тихо заметил князь.
   Алета подумала, что он подставит руки, чтобы помочь ей сесть в седло, но вместо этого князь обхватил ее тонкую талию и поднял девушку.
   Князь был так близко к ней, что Алета ощу­тила странную дрожь, пробежавшую по ее телу, но не поняла причину этого.
   Она расправила и уложила юбку на седле.
   Когда она закончила, князь поднял глаза и произнес:
   – Я знаю, что не буду разочарован, увидев, как вы ездите верхом, но если я, все же разочару­юсь, то застрелюсь!
   – Вот теперь вы говорите очень драматично, как настоящий венгр! – не подумав, заметила Алета.
   Только услышав его смех, она спохватилась и подумала, не допустила ли грубость.
   Хевиц не поехал вместе с остальными.
   Князь вывел Алету и мистера Хейвуда из двора конюшен и провел по ухоженным загонам.
   Алета, наконец, увидела то, о чем, столько слы­шала – нетронутую степь без границ, уходив­шую за далекий горизонт.
   Безо всяких понуканий лошади помчались во весь дух.
   Когда они скакали по траве, из-под копыт вспархивали разноцветные бабочки, а откуда-то сверху доносилось пение птиц.
   Алете казалось, что она в раю, о котором слы­шала, но который и не чаяла обрести.
   Она скакала, чуть прищурив глаза от яркого солнечного света, и видела, что князь скачет вро­вень с ней.
   Казалось, что он составляет единое целое со своей лошадью.
   Только проскакав милю, князь и Алета подъ­ехали поближе друг к другу.
   – Это было великолепно! – воскликнула Але­та. – Это прекраснее всего, о чем я только могла мечтать!
   – Я подумал о том же самом, когда впервые увидел вас, – ответил князь.
   Девушка удивленно посмотрела на него.
   Ей не удалось ответить, потому что в это мгно­вение их нагнал мистер Хейвуд, немного отстав­ший во время скачки. Он придержал свою лошадь и произнес:
   – Могу только сказать, ваше сиятельство, что все похвалы, расточаемые вашим лошадям, полностью подтвердились.
   Он сделал паузу, а потом добавил:
   – У меня просто нет слов, чтобы описать их великолепие!
   Про себя Алета соглашалась с каждым его словом.
   – Я хотел, чтобы вы поняли это, – ответил князь. – Но позвольте мне внести ясность в этот вопрос: лошади, на которых вы едете, не продаются.
   – Я подозревал это! – огорченно сказал мистер Хейвуд.
   – Впрочем, у нас достаточно других лоша­дей, которые, как я уверен, понравятся вам, – утешил его князь. – Завтра вы сможете прокатиться на тех, которых заберете в Англию, если захотите.
   Алета с трудом удержалась от того, чтобы признаться, что любой ценой хочет получить ло­шадь, которая сейчас под ней. Но она понима­ла, что вмешиваться в разговор нельзя, и потому промолчала.
   Всадники повернули к замку.
   Обратно князь повел их другой дорогой.
   Вечерело, и по дороге всадники то и дело встре­чали крестьян, возвращающихся с полей. По пути домой они пели.
   Алете очень понравились девичьи голоса, сме­шивавшиеся с баритонами мужчин.
   Заметив, что она слушает, как зачарованная, князь сказал:
   – Я знал, что вам понравится. Кстати, раз уж вы приехали в Венгрию, вы непременно долж­ны услышать нашу цыганскую музыку.
   – Да, конечно, – согласилась Алета. – А это возможно?
   – Для вас нет ничего невозможного, – га­лантно произнес князь. – Завтра вечером я при­глашу цыганский хор. Кстати, завтра у нас будет прием – вернее, небольшая вечеринка.
   У Алеты заблестели глаза, но она взяла себя в руки:
   – Вы очень добры, но ведь мы до сих пор не познакомились с вашими батюшкой и ма­тушкой.
   – Моя матушка умерла, – ответил князь, – а отцу вечеринка понравится не меньше, чем мне, особенно если она будет затеяна ради кого-то осо­бенного.
   Алете хотелось сказать, что князь Джозел вряд ли считает ее или мистера Хейвуда особенными людьми, но она промолчала.
   Позже, когда она переоделась к обеду, мистер Хейвуд зашел в ее комнату, чтобы проводить Алету вниз.
   Алета была не одна – в комнате все еще хлопотала горничная.
   – Надеюсь, тебе здесь нравится, – произ­нес мистер Хейвуд.
   Алета была в одном из тех платьев, что были куплены в Лондоне специально для ее дебюта.
   Платье было белое, а юбка спереди была за­драпирована серебряной парчой, плотно охваты­вавшей точеную фигурку девушки.
   Сзади на платье был турнюр из белых и се­ребристых лент, которые были уложены бантами. При малейшем движении платье Алеты начи­нало переливаться, как лунный свет на воде.
   Выбирая платье, она знала, что оно напомнит князю о его собственных словах – о том, как он назвал ее духом.
   Изображая внучку мистера Хейвуда, она не собиралась носить никаких украшений, хотя все же взяла с собой из материнских драгоценностей несколько ниток жемчуга, скромное колье и пару брошей на случай, если ей понадобятся деньги.
   Сейчас она не смогла устоять и надела изящ­ное бриллиантовое колье, а вырез платья заколо­ла брошью в форме звезды.
   Горничная вышла, и мистер Хейвуд одобри­тельно посмотрел на Алету.
   – Думаю, вы понимаете, – негромко произ­несла Алета, – что мы вряд ли задержимся в этих спальнях, и уж конечно, не будем приглаше­ны в столовую.
   Мистер Хейвуд удивленно приподнял брови. – Князь Миклош решил, что вы покупаете лошадей для себя, – объяснила Алета.
   – А, теперь понимаю, – произнес мистер Хейвуд. – А я ведь еще подумал, что здесь с нами обращаются иначе, чем у барона!
   Алета подумала, что барон вряд ли предложил бы ей бриллиантовый браслет, если бы знал о том, кто она на самом деле. И уж конечно, знай, он кто ее отец, он вряд ли осмелился войти в ее спальню.
   Она заметила, что мистер Хейвуд задумался, и подождала, пока он не заговорил.
   Управляющий улыбнулся.
   – Что же, будем жить, пока живется! – весело сказал он. – Может быть, завтра вече­ром нас переселят из лучших комнат дворца в свинарник!
   – Ну, не все так плохо, – рассмеялась Але­та. – Впрочем, я с удовольствием провела бы ночь рядом с той лошадью, на которой сегодня каталась!
   – Я заметил, что она понравилась вам, – сказал мистер Хейвуд. – К сожалению, князь Миклош ясно дал понять, что она не продается.
   – По-моему, это было слишком жестоко дразнить нас тем, чего мы никогда не сможем получить, – заметила Алета.
   Мистер Хейвуд рассмеялся: – Только не говорите этого его сиятельству, не то мы быстро обнаружим себя в куда менее удобных кроватях.
   Он прошелся по комнате, и Алета заметила, что он покосился на дверной замок. Ключ был на месте. Мистер Хейвуд не сказал ни слова. Алете очень хотелось сказать ему, что она бу­дет в безопасности, даже если не станет запирать дверь на ночь.
   Князь говорил ей комплименты, но инстинкт подсказывал ей, что он никогда не поступит так, как поступил барон.
   Она даже не подозревала, что знает это, но сейчас поняла, что знает.
   Девушка была уверена, что князь испытывает по отношению к ней совсем иное чувство.
   И все же она помнила, что он венгр, а все венгры очень романтичны. Кроме того, она про­чла в одной книге, которую, как сама Алета по­дозревала, ей совсем не полагалось читать, что мужчины этой страны – горячие и страстные любовники.
   Она не совсем поняла, что это означает, но все, же это было как-то связано с тем, что барон хотел попасть в ее комнату.
   При одном воспоминании об этом Алета вздрогнула.
   «Он не романтичен, – подумала она, – он просто чудовище. Одна мысль о том, что он мог прикоснуться ко мне, унизительна!»
   Князь Миклош был совсем другим.
   В нем было нечто напоминавшее рыцаря из тех, о ком она читала в детстве.
   Быть может, он даже походил на мужчину ее мечты.
   Впрочем, сказала себе Алета, она дала слиш­ком много воли своему воображению.
   Князь делал ей комплименты только потому, что счел ее красивой. Он сказал бы то же самое любой женщине, на которую обратил бы внима­ние, а потому принимать его слова всерьез было бы величайшей ошибкой.
   Внезапно Алете пришло в голову, что он был так фамильярен с ней потому, что ее дед служит герцогу за деньги.
   Значит, и сама она считалась не леди, а жен­щиной низшего класса.
   Словно ледяная рука сжала сердце девушки.
   Она сделала над собой усилие и вспомни­ла, что проведет в Венгрии всего несколько дней. Купив лошадей, она и мистер Хейвуд уедут, и Алета никогда больше не увидит кня­зя Миклоша.
   «Было бы ошибкой думать о нем слишком много», – сказала себе Алета, пока они спуска­лись по лестнице.
   Князь ждал их в красивом салоне, где они уже сидели до обеда.
   Едва Алета с мистером Хейвудом вошли в комнату, он пошел навстречу к гостям.
   Перед их появлением он говорил с нескольки­ми людьми.
   Он выглядел таким импозантным и невероят­но красивым в своем вечернем костюме, что ка­кое-то странное чувство сдавило Алете грудь.
   Когда князь подошел ближе, девушка поняла, что покраснела без всякой видимой причины.
   Князь взял ее за руку.
   – Нужно ли говорить, что вы выглядите так, словно только что вышли из фонтана, – произ­нес он. – Я хотел бы представить вас моему отцу.
   Поднимаясь из грациозного реверанса, Алета заметила, что князь Джозел выглядит повзрос­левшей копией своего сына.
   Второй сын князя, Николас, также напоми­нал отца, но дочь Мизина была красива по-своему.
   Позже Алета узнала, что девушка очень по­ходит на свою мать, румынскую княгиню.
   Все семейство Эстергази очень радушно от­неслось к Алете и к мистеру Хейвуду.
   Разговор за обедом был таким остроумным и увлекательным, что все то и дело смеялись.
   К великолепным блюдам были поданы токай­ское и шампанское.
   Стол был сервирован севрским фарфором, ко­торый показался Алете гораздо красивее вульгар­ных золотых тарелок барона.
   – Что вы думаете о замке, в котором прове­ли прошлую ночь? – спросил у Алеты князь Джозел.
   – Снаружи он поразил меня, – честно отве­тила девушка, – но он производит впечатление чрезмерной помпезности и не может сравниться с прекрасным замком вашего сиятельства.
   Князь засмеялся.
   – Я подумал то же самое после того, как первый и единственный раз, побывал у барона.
   – А что вы думаете о самом бароне? – спросил князь Николас.
   Его тон подсказал Алете, что юноша уже слы­шал от брата о том, что гостье барон не понра­вился.
   Она серьезно ответила:
   – Мне кажется, что он очень похож на свой замок!
   Все вокруг рассмеялись, а князь Джозел за­метил:
   – Вы дали очень дипломатичный ответ, мисс Линк. Не стоит заводить врагов, пока обстоя­тельства не принудят вас к этому.
   – Вам хорошо так говорить, папенька, – воскликнула Мизина. – Все окружающие слиш­ком боятся ссориться с вами, поэтому у вас вра­гов нет.
   – Я был бы более польщен, если бы ты сказа­ла, что меня любят за мои хорошие качества, – отшутился князь.
   – Такого просто не может быть, – ответила ему дочь, – и это касается всех нас!
   – Что ты хочешь сказать? – спросил князь Миклош.
   – Всех Эстергази окружает какая-то особая аура, – ответила его сестра. – Люди сразу замечают ее и уже не считают нас обычными людьми.
   Алета поняла, что девушка смогла выразить словами то, о чем сама она только что думала. Опередив всех остальных, она произнесла:
   – Мне кажется, что если люди умны и ин­теллигентны, они ищут чего-то настоящего и прав­дивого, не обращая внимания на внешний лоск. Мне хотелось бы, чтобы меня любили только из-за меня самой, а не по каким-то другим причи­нам.
   При этих словах она заметила взгляд мистера Хейвуда и поняла, что говорит, как леди Алета Линг, а совсем не как «мисс Линк».
   – Конечно, – быстро добавила она, – нельзя сравнивать таких людей, как вы с вашим великолепным дворцом, с таким заурядным чело­веком, как я.
   Оговорка вышла не слишком убедительной, и все же Алете показалось, что никто не заметил, что она чуть не выдала себя.
   Оказалось, что Эстергази любят поспорить – этим они очень напоминали французов.
   Они стали обсуждать, может ли положение или богатство помешать тем, кто оным владеет, быть людьми.
   – Разве можно представить себе, – горячи­лась Мизина, – чтобы кто-нибудь назвал Папу Римского или императора «заурядными» людь­ми?
   – Для меня женщина всегда женщина, будь она императрица или крестьянка! – уверенно за­явил князь Николас.
   Вся семья знала, что он по уши влюблен в императрицу Елизавету.
   – Честно говоря, я считаю, что Мизина пра­ва, – завершил спор отец. – Если бы все были одинаковы, общество оказалось бы разрушено.
   – Вот и хорошо! – отозвался на это князь Николас.
   Алета заметила, что князь Миклош не стал принимать участия в споре.
   После ужина Мизина великолепно играла на пианино. Алета с удовольствием слушала кра­сивую венгерскую музыку и мелодии Иоганна Штрауса.
   Она не заметила, что слегка покачивается под вальс «Голубой Дунай».
   Князь Миклош смотрел на нее с таким выра­жением, которое заставило ее смутиться.
   Когда, наконец, вечер подошел к концу, он про­водил девушку до лестницы.
   Мистер Хейвуд заканчивал разговор с князем Джозелом, и князь Миклош сказал так тихо, что его расслышала только Алета:
   – Я так счастлив, что вы здесь! В вашем сияющем платье вы кажетесь не только частью фонтана, но и частью моего дома.
   – Вы… вы мне льстите, – весело ответила Алета.
   – Я говорю серьезно, – ответил князь. – Я не сомкну глаз всю ночь, и с нетерпением буду ожидать утра!
   Он взглянул ей в глаза, и Алета не смогла отвести взгляда.
   Поднимаясь по лестнице вместе с мистером Хейвудом, она снова и снова говорила себе, что не должна воспринимать слова князя всерьез.
   Он всего лишь очень романтичен, – а кто не романтичен в Венгрии?

Глава 6

   Одеваясь к ужину, Алета думала, что сегод­няшний день был лучшим в ее жизни.
   Сразу же после завтрака они ездили на новых, только что приведенных в конюшни лошадях.
   Они были не так хороши, как те, которых князь отказался продать, но большинство из них были молодыми и обладали великолепными за­датками.
   По выражению лица мистера Хейвуда Алета догадалась, что он был более чем доволен теми скакунами, которых доставил князь.
   Когда они ехали верхом, Алета неизменно ока­зывалась возле Миклоша.
   Мистер Хейвуд ездил сам по себе, внезапно заставляя лошадь брать барьеры, чтобы испытать ее.
   Он мог внезапно сорваться в галоп, а потом вернуться еще более довольным, чем раньше.
   – Это безнадежная затея, – сказала Алета князю Миклошу после полудня. – Мой дедуш­ка, похоже, не может решить, какая из лошадей лучше.
   Князь рассмеялся:
   – Уверяю вас, мы просто мечтаем продать тех лошадей, которые не нужны нам самим.
   – Вот в чем все дело! – отозвалась Алета. – Вы, просто жадина!
   – Я, жадина не только в том, что касается лошадей.
   При этих словах князь посмотрел на девушку с тем самым выражением, к которому она уже начала привыкать.
   Всякий раз, увидев это выражение, она чув­ствовала некую дрожь в груди.
   Алета уже поняла, что с князем ей не просто интересно – ей нравилось быть рядом с ним.
   «Когда я вернусь домой, – думала она, – я никогда уже больше не увижу его, так что бес­смысленно позволять себе такие чувства!»
   Но и подавить их она не могла.
   Она прекрасно понимала, что ее сердце зами­рает, когда князь делает ей комплимент.
   – Вы слишком хороши для того, чтобы быть настоящей! – говорил он. – С того самого мо­мента, как я встретил вас, я не могу поверить, что вы настоящая.
   – Однажды мой отец сказал, что если коро­ля уколоть, у него пойдет кровь, а значит, это живой человек.
   Она ожидала от князя остроумного ответа, но вместо этого он смотрел куда-то в сторону.
   Бросив на него удивленный взгляд, Алета ин­стинктивно поняла, что он хочет сказать, что меч­тает поцеловать ее.
   Эта мысль совсем не шокировала ее.
   Она совсем не чувствовала брезгливости, ко­торую испытывала, когда барон говорил о ее гу­бах.
   «Должно быть, это очень приятно, когда венгр целует тебя в Венгрии, – подумала она, – при­ятно и романтично».
   Снова посмотрев на князя, она поняла, что он догадался о ее мыслях.
   Какое-то мгновение они смотрели друг на друга.
   – Думаю, вы понимаете, какие муки вы мне причиняете, – сказал он. – Чем быстрее вы вернетесь в Англию, тем будет лучше!
   Он говорил так яростно, что Алета изумленно поглядела на него.
   Не сказав больше ни слова, он развернул лошадь и пустил ее галопом по направлению ко дворцу.
   Через несколько секунд. Алета поскакала за ним.
   Он не останавливался до тех пор, пока не до­стиг входа в конюшни. Там он подождал девушку.
   Когда Алета оказалась рядом, князь произ­нес:
   – Простите меня! Иногда вы мучаете меня сверх меры!
   Алета потрясенно смотрела на него.
   Заметив, что она не понимает, о чем он гово­рит, князь мягко произнес:
   – Забудьте меня! Я хочу, чтобы вам было весело, и подозреваю, что ваш дедушка уже сде­лал выбор. Вскоре вы покинете Венгрию.
   – Но у меня останутся… ваши лошади, что­бы… напоминать мне о… о вашей прекрасной стра­не, – ответила Алета.
   Ей хотелось сказать: «чтобы напоминать мне о вас», но она сочла это слишком интимным.