Страница:
– Не слишком много для начала, – сказал Сэм.
– Все, что у меня есть. По-прежнему хотите поискать?
– Конечно.
Сэм и Реми встали, собираясь уходить. Обменялись рукопожатиями.
– Чжи здесь мой представитель. Вам придется связываться с нею. Дайте мне знать, если что найдете. Я оценю ваши регулярные сообщения. Доброй охоты, Фарго.
Чарлз Кинг стоял в дверях «Гольфстрима» и смотрел, как Фарго вышли через ворота, сели на свой скутер и исчезли на дороге. От ворот вернулась Чжилань Су, поднялась по трапу и остановилась перед Кингом.
– Мне они не нравятся, – сказала она.
– Почему это?
– Не проявили достаточного уважения к вам.
– Обойдусь, дорогая. Лишь бы они оправдали свою репутацию. Судя по тому, что я читал, эти двое умеют искать и находить.
– А если они зайдут дальше, чем их просят?
– Что ж, черт побери, для этого у меня есть ты, верно?
– Да, мистер Кинг. Мне теперь отправляться туда?
– Нет, пусть события развиваются естественным образом. Вызови Расса.
Кинг прошел в хвост и со вздохом опустился в одно из кресел. Минуту спустя по громкой связи послышался голос Чжилань:
– Связь установлена, мистер Кинг. Пожалуйста, приготовьтесь.
Кинг подождал, пока резкий звук не подсказал ему, что спутниковая линия открыта.
– Расс, ты там?
– Да, я здесь.
– Как раскопки?
– Все в порядке. Возникли проблемы с местными, но мы справились. Марджори сейчас в яме, щелкает бичом.
– Ну, еще бы. Она совсем не промах! Посматривайте за инспекторами. Они не должны там появиться. Я за это плачу. Все лишние расходы вычту из твоего жалованья.
– У меня все под контролем.
– Хорошо. Теперь скажи мне что-нибудь приятное. Нашли что-нибудь повкуснее?
– Еще нет. Но мы наткнулись на окаменелости, и наши эксперты говорят, что они перспективные.
– Ну, хорошо. Это я слышал и раньше. Ты не забыл о том мошеннике из Перта?
– Нет, сэр.
– О том самом, кто сказал тебе, что у него есть скелет малагасийского карликового бегемота? Он тоже называл себя экспертом.
– Да, ведь я с ним справился.
Кинг помолчал. Сердитое выражение исчезло с его лица, он улыбнулся.
– Да, верно. Но слушай, сын. Я хочу получить одного из этих калико… как там их. Настоящего.
– Халикотериев, – поправил Расс.
– Да мне все равно, как он называется! Латынь! Да пощадит меня Господь! Я уже сказал Дону Менфилду, что у меня есть такой и что все готово. Мы поняли друг друга?
– Да, сэр, поняли.
– Хорошо. Еще дело: встреть двух новых рекрутов. Оба опытные и опасные люди. Думаю, им не потребуется много времени. Если повезет, они пороются в Монтерее и направятся к тебе. Дам тебе знать, когда они будут в воздухе.
– Да, сэр.
– Позаботься о том, чтобы держать их на прочной привязи, слышишь? Если они уйдут, я с тебя шкуру спущу.
3
4
– Все, что у меня есть. По-прежнему хотите поискать?
– Конечно.
Сэм и Реми встали, собираясь уходить. Обменялись рукопожатиями.
– Чжи здесь мой представитель. Вам придется связываться с нею. Дайте мне знать, если что найдете. Я оценю ваши регулярные сообщения. Доброй охоты, Фарго.
Чарлз Кинг стоял в дверях «Гольфстрима» и смотрел, как Фарго вышли через ворота, сели на свой скутер и исчезли на дороге. От ворот вернулась Чжилань Су, поднялась по трапу и остановилась перед Кингом.
– Мне они не нравятся, – сказала она.
– Почему это?
– Не проявили достаточного уважения к вам.
– Обойдусь, дорогая. Лишь бы они оправдали свою репутацию. Судя по тому, что я читал, эти двое умеют искать и находить.
– А если они зайдут дальше, чем их просят?
– Что ж, черт побери, для этого у меня есть ты, верно?
– Да, мистер Кинг. Мне теперь отправляться туда?
– Нет, пусть события развиваются естественным образом. Вызови Расса.
Кинг прошел в хвост и со вздохом опустился в одно из кресел. Минуту спустя по громкой связи послышался голос Чжилань:
– Связь установлена, мистер Кинг. Пожалуйста, приготовьтесь.
Кинг подождал, пока резкий звук не подсказал ему, что спутниковая линия открыта.
– Расс, ты там?
– Да, я здесь.
– Как раскопки?
– Все в порядке. Возникли проблемы с местными, но мы справились. Марджори сейчас в яме, щелкает бичом.
– Ну, еще бы. Она совсем не промах! Посматривайте за инспекторами. Они не должны там появиться. Я за это плачу. Все лишние расходы вычту из твоего жалованья.
– У меня все под контролем.
– Хорошо. Теперь скажи мне что-нибудь приятное. Нашли что-нибудь повкуснее?
– Еще нет. Но мы наткнулись на окаменелости, и наши эксперты говорят, что они перспективные.
– Ну, хорошо. Это я слышал и раньше. Ты не забыл о том мошеннике из Перта?
– Нет, сэр.
– О том самом, кто сказал тебе, что у него есть скелет малагасийского карликового бегемота? Он тоже называл себя экспертом.
– Да, ведь я с ним справился.
Кинг помолчал. Сердитое выражение исчезло с его лица, он улыбнулся.
– Да, верно. Но слушай, сын. Я хочу получить одного из этих калико… как там их. Настоящего.
– Халикотериев, – поправил Расс.
– Да мне все равно, как он называется! Латынь! Да пощадит меня Господь! Я уже сказал Дону Менфилду, что у меня есть такой и что все готово. Мы поняли друг друга?
– Да, сэр, поняли.
– Хорошо. Еще дело: встреть двух новых рекрутов. Оба опытные и опасные люди. Думаю, им не потребуется много времени. Если повезет, они пороются в Монтерее и направятся к тебе. Дам тебе знать, когда они будут в воздухе.
– Да, сэр.
– Позаботься о том, чтобы держать их на прочной привязи, слышишь? Если они уйдут, я с тебя шкуру спущу.
3
Голдфиш-Пойнт, Ла-Джолла,
окрестности Сан-Диего, Калифорния
Расставшись с Кингом, Сэм и Реми вернулись на Пулау-Легунди, где, как и ожидали, застали профессора Стэна Дайделла за осмотром раскопок. Преподаватель Реми из Бостонского колледжа взял отпуск, чтобы побывать на многих раскопках. Услышав новость об Алтоне, Дайделл согласился присматривать за раскопками, пока они не вернутся или не найдут ему постоянную замену.
Через тридцать шесть часов, сделав три пересадки, они сели в Сан-Диего в полдень по местному времени. Сэм и Реми отправились прямиком домой к Алтону, сообщить новость жене Фрэнка. Потом, выгрузив багаж в прихожей собственного дома, они отправились в царство Сельмы – в ее рабочий кабинет.
В помещении площадью две тысячи квадратных футов, просторном, с высоким потолком, господствовали два больших, двадцать футов длиной, рабочих стола со столешницами из клена; их освещали подвесные галогеновые лампы и были окружены стульями с высокими спинками. Вдоль одной стены три кабинки с новыми рабочими станциями «Mac Pro» с двенадцатиядерными процессорами и тридцатидюймовыми дисплеями высокого разрешения (две отделенные стеклянными стенами предназначались для Сэма и Реми), а также небольшое помещение для архива с контролируемой средой, с экраном и шкафчиком со справочниками. Противоположная стена отводилась единственному увлечению Сельмы – четырнадцатифутовому аквариуму с пятью сотнями галлонов морской воды и множеством рыб радужной окраски. Мягкое бульканье смягчало общую атмосферу рабочего помещения.
Над этим помещением находился трехэтажный дом Фарго – в испанском стиле, площадью двенадцать тысяч квадратных футов, со сводчатыми потолками и с достаточным количеством окон в стенах и потолке, чтобы потребность в искусственном освещении возникала всего на несколько часов в сутки. Все потребляемое электричество давали установленные на крыше новые солнечные батареи.
На самом верху находились большие комнаты хозяев. Непосредственно под ними – четыре гостевые комнаты, гостиная, столовая и огромная кухня, располагающаяся выше утеса, с видом непосредственно на океан. На втором этаже помещались спортзал с оборудованием для аэробики и различными экзотическими приспособлениями, парилка, бассейн и спортплощадка в тысячу квадратных футов, где Реми занималась фехтованием, а Сэм дзюдо.
Сэм и Реми сели на углу рабочего стола. Сельма в традиционном рабочем наряде (брюки хаки, кроссовки, цветастая футболка и очки в роговой оправе с цепочкой) присоединилась к ним. Подошли послушать Пит Джеффкот и Венди Корден. Загорелые, ловкие, светловолосые и добродушные, они настоящие калифорнийцы, но вовсе не завсегдатаи пляжей. У Джеффа степень в археологии, у Венди – в социальных науках.
– Она встревожена, – сказала Реми. – Но хорошо скрывает это от детей. Мы обещали держать ее в курсе. Сельма, сможешь связываться с ней каждый день, пока мы отсутствуем?
– Конечно. Как прошла аудиенция у его величества?
Сэм пересказал встречу с Чарли Кингом.
– Мы с Реми обсуждали это в самолете. Он говорит все правильно и ведет себя, как положено деревенщине, но что-то в нем неладно.
– Прежде всего его девушка Пятница, – сказала Реми и описала Чжилань Су. Ее поведение, когда рядом не было Кинга, способно лишить присутствия духа, но на борту «Гольфстрима» оно разительно поменялось. Неудовольствие Кинга из-за числа кусочков льда в его «Джеке Дэниелсе» и ее испуг говорили не только о том, что она боится своего нанимателя, но и о том, что Кинг привык повелевать.
– У Реми есть еще одно интересное соображение относительно мисс Су, – заметил Сэм.
Реми сказала:
– Она его любовница. Сэм не уверен, но я ручаюсь. И Кинг держит ее в ежовых рукавицах.
– Я по-прежнему работаю над биографией семьи Кинга, – сказала Сельма, – но пока никаких сведений о Чжилань. Продолжу работать. С вашего разрешения могу позвонить Рубу.
Руб Хейвуд, еще один друг Сэма, работает в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния. Познакомились они в тренировочном лагере ЦРУ Кэмп-Пири; Сэм тогда работал в ДАПРА[2], а Руб был перспективным руководителем операции. Для сотрудника типа Руба обучение на «Ферме» было обязательным, Сэм же был своего рода частью оборудования: ДАПРА и ЦРУ предполагали, что чем лучше техники поймут, как работают в поле руководители операций, тем лучше смогут готовить американских разведчиков.
– Если нужно, действуй. Еще одно, – добавил Сэм. – По утверждению Кинга, он не знает, что интересовало его отца. Он, мол, искал отца почти сорок лет, но знать не знает, что привлекало этого человека. Я этому не верю.
Реми добавила:
– Он также заверяет, что не связывался ни с непальским правительством, ни с посольством США. Такому могущественному человеку, как Кинг, для этого достаточно сделать несколько телефонных звонков.
– Кинг также говорит, что Фрэнк не интересовался домом его отца в Монтерее. Но Фрэнк слишком дотошен, чтобы упустить это. Если бы Кинг рассказал ему о доме, Фрэнк побывал бы там.
– Зачем Кингу лгать про дом? – спросил Пит.
– Понятия не имею, – ответила Реми.
– И что это нам дает? – спросила Венди.
– Кое-кому есть что скрывать, – ответила Сельма.
– Точь-в-точь наша мысль, – согласился Сэм. – Вопрос в том, что. У Кинга вдобавок есть черты параноика. Учитывая, как он богат, к нему должны толпами сбегаться мошенники.
– В конечном счете все это не имеет значения, – сказала Реми. – Пропал Фрэнк Алтон. Вот на чем мы должны сосредоточить внимание.
– С чего начнем? – спросила Сельма.
– С Монтерея.
Монтерей, Калифорния
Свет автомобильных фар терялся в тумане, клубившемся над землей и в листве по обочинам извилистой гравийной дороги, и Сэм поворачивал осторожно. Под ними на склонах утеса мерцали в полумраке огоньки домов, а еще дальше в черноте плавали навигационные бакены рыбацких лодок. Окно со стороны Реми было открыто, и через него временами долетали далекие скорбные гудки буйков.
Как они ни устали, Сэму и Реми хотелось побыстрее начать разбираться с исчезновением Фрэнка, поэтому вечерним рейсом они добрались из Сан-Диего до аэропорта Монтерея, где арендовали машину.
Даже не видя само сооружение, можно было понять, что дом Льюиса «Булли» Кинга стоит миллионы. Точнее, миллионы стоит участок, на котором поставлен дом. По словам Чарли Кинга, отец купил дом в начале пятидесятых. С тех пор цены настолько выросли, что даже картонная лачуга превращается в золотое дно.
Навигатор прозвенел, предупреждая о новом повороте. За ним фары осветили одинокий почтовый ящик на столбе.
– Это он, – сказала Реми, читая номера.
Сэм въехал на подъездную дорогу, ограниченную кустарниковой сосной и полуразвалившейся давно уже не белой изгородью, которую как будто держали только оплетающие ее лианы. Машина остановилась. Впереди фары осветили дом в тысячу квадратных футов с островерхой крышей. По сторонам от входной двери два маленьких заколоченных окна, внизу раскрошившиеся бетонные ступени. Фасад когда-то был выкрашен зеленой краской. Теперь краска облупилась и поблекла, цвет стал тошнотворно-оливковым.
В конце подъездной дороги, частично закрытой домом, гараж на одну машину, с провисшей водосточной трубой.
– Да, это дом пятидесятых, – сказала Реми. – И никаких ненужных украшений.
– Участок не меньше двух акров. Удивительно, что на него не обратили внимания застройщики.
– Неудивительно, принимая во внимание, кто им владеет.
– Хороший довод, – заметил Сэм. – Должен признаться, тут жутковато.
– Я бы сказала: очень жутко. Пойдем?
Сэм погасил фары, выключил двигатель, и теперь дом освещал только лунный свет, пробивающийся сквозь туман. Сэм взял с заднего сиденья кожаный саквояж, они вышли и закрыли дверцы. В тишине хлопок показался вдвойне громким. Сэм достал из кармана брюк фонарик и включил.
Они прошли по тротуару к входной двери. Сэм ногой проверил прочность ступенек. Кивнул Реми, поднялся по ступенькам, сунул в замок ключ, полученный от Чжилань, и повернул. Замок со щелчком открылся. Сэм чуть толкнул дверь; петли предсказуемо заскрипели. Сэм переступил порог, Реми за ним.
– Посвети мне, – попросила она.
Сэм повернулся и осветил стену у дверного косяка, где Реми искала выключатель. Нашла и повернула. Чжилань заверяла их, что электричество в доме есть, и оказалась права. В трех углах комнаты загорелись лампы, заливая стены желтым светом.
– Не такой уж заброшенный, как говорил Кинг, – заметил Сэм. Здесь не только горели все лампы – нигде не было ни следа пыли. – Должно быть, дом регулярно убирают.
– Тебе это не кажется странным? – спросила Реми. – Он не только сохраняет дом сорок лет после исчезновения отца, он здесь ничего не поменял и прибирается, хотя участок зарастает.
– Чарли Кинг тоже кажется мне странным, но меня это не удивляет. Ему еще нужно бояться микробов и прятать состриженные ногти, и он точно будет на территории Говарда Хьюза.
Реми рассмеялась.
– Ладно, хорошая новость – искать тут особенно нечего.
Она была права. Со своего места они видели почти весь дом Булли: комната двадцать квадратных метров, одновременно жилье и кабинет, вдоль восточной и западной стен от пола до потолка стеллажи с книгами, безделушками, фотографиями в рамках и витринами с чем-то похожим на окаменелости и артефакты.
В центре комнаты кухонный стол, который Льюис превратил в письменный; на нем старая портативная пишущая машинка, ручки, карандаши, блокноты для стенографии и стопки книг. В южной стене три двери: одна на кухню, вторая в туалет, третья в спальню. Кроме моющего средства и нафталина, в доме пахло плесенью и старым обойным клеем.
– Думаю, мяч у тебя, Реми. Вы с Булли… гм… родственные души. Я посмотрю другие комнаты. Если увижу летучую мышь, крикну.
– Не смешно, Фарго.
Реми бесстрашный воин, не боится запачкать руки или устремиться навстречу опасности, но терпеть не может летучих мышей. Их кожистые крылья, крошечные коготки на лапах и морщинистые мордочки вселяют в нее первобытный ужас. Хэллоуин – напряженное время в доме Фарго, и старые фильмы про вампиров запрещены.
Сэм подошел к ней, указательным пальцем приподнял подбородок и поцеловал.
– Прости.
– Извинения приняты.
Сэм направился в кухню, а Реми подошла к книжным полкам. Вполне предсказуемо, все книги изданы до 1970 года. Она поняла, что Льюис Кинг был читателем-эклектиком. Большая часть книг была посвящена непосредственно археологии и связанным с ней дисциплинам: антропологии, палеонтологии, геологии и так далее; попадались также тома по философии, космологии, социологии, классической литературе и истории.
Сэм вернулся в комнату.
– Нигде ничего интересного. А здесь?
– Подозреваю, он был… – Она замолчала и обернулась. – Надо решить, какое время употреблять. Как ты думаешь, он мертв или жив?
– Будем предполагать последнее. Фрэнк так считал.
Реми кивнула.
– Думаю, Льюис – интересный человек. Готова поспорить, что он прочел большую часть этих книг, если не все.
– Если он столько времени проводил в поле, как говорит Кинг, откуда у него время?
– Скорочтение? – предположила Реми.
– Возможно. Что в витринах?
Сэм посветил фонариком в ближнюю к Реми, за ее плечом, витрину. Она взглянула.
– Острия «гвоздики», – сказала Реми, употребляя общепринятое теперь название наконечников копий и стрел из камня, слоновой кости и просто кости. – Отличное собрание.
Они по очереди стали просматривать остальные витрины. Коллекция Льюиса была такой же эклектичной, как его библиотека. В основном археологические экспонаты: черепки глиняной посуды, резные рога, каменные орудия, окаменевшая древесина; были и предметы, относящиеся к наукам о прошлом: окаменелости, камни, рисунки вымерших растений и насекомых, обрывки древних рукописей.
Реми постучала по витрине, в которой находился пергамент, написанный как будто на деванагари, праалфавите Непала.
– Интересно. Думаю, это репродукция. А вот это похоже на имя переводчика: «А. Каалрами, Принстонский университет». Но самого перевода нет.
– Проверим, – сказал Сэм, доставая из кармана айфон. Вызвал веб-браузер «Сафари» и подождал, пока в меню айфона не появилась иконка сети 4G. Тут же поверх появилось сообщение:
«Подключитесь к сети вай-фай 651FPR».
Нахмурившись, Сэм разглядывал сообщение, потом закрыл веб-браузер и вызвал приложение, позволяющее делать надписи. Потом сказал Реми:
– Нет связи. Посмотри.
Реми повернулась к нему.
– Что?
Он подмигнул.
– Посмотри.
Она подошла и посмотрела на экран айфона. Сэм напечатал сообщение:
«Следуй за мной».
Реми не растерялась ни на мгновение.
– Не удивляюсь, что у тебя нет сигнала, – сказала она. – Мы ведь в пустыне.
– Как ты считаешь? Мы достаточно видели?
– Думаю, да. Давай вернемся в отель.
Они выключили свет, вышли через парадную дверь и закрыли ее на ключ. Реми спросила:
– Что происходит, Сэм?
– Я поймал беспроводную сеть. Названную по этому адресу: 651 False Pass Road.
Сэм вызвал сообщение на экран и показал Реми.
– Может, сосед? – спросила она.
– Нет, обычный домашний сигнал дальше пятидесяти ярдов не распространяется.
– Все интересней и интересней, – сказала Реми. – Я не видела никаких модемов или роутеров. Зачем покинутому дому беспроводная сеть?
– Могу указать только одну причину, и, если учесть, с кем мы имеем дело, эта причина не столь уж безумна: дом прослушивается.
– Камеры?
– Или звукозаписывающие устройства.
– Кинг за нами шпионит? Зачем?
– Кто знает? Но у меня разыгралось любопытство. Придется вернуться. Пошли, осмотримся.
– А если есть наружные камеры?
– Их трудно спрятать. Мы будем их искать.
Освещая фонариком фасад дома и потолок, Сэм прошел по подъездной дороге к гаражу. Дойдя до угла дома, остановился и выглянул за угол. Выпрямился.
– Ничего, – сказал он.
Он подошел к боковой двери гаража и повернул ручку. Дверь закрыта. Сэм снял плащ, обернул им правую руку и прижал кулак к стеклу над замком; нажал, и стекло с легким хлопком разлетелось. Он убрал осколки, просунул руку внутрь и открыл дверь.
Внутри ему потребовалась всего минута, чтобы найти электрощиток. Сэм открыл крышку и стал изучать содержимое. Щиток устаревший, с пробками. Некоторые кажутся совсем новыми.
– Что теперь? – спросила Реми.
– Не хочу возиться с пробками.
Он посветил вниз, под щиток, потом перевел луч на соседнюю стойку. Здесь он нашел счетчик. Карманным ножом перерезал к нему провод, открыл крышку и выключил главный рубильник.
– Если только у Кинга где-нибудь не спрятан генератор или запасные батареи, это должно подействовать, – пояснил Сэм.
Они вернулись к парадной двери. Реми достала айфон и поискала беспроводную связь. Та исчезла.
– Чисто, – сказала она.
– Теперь посмотрим, что прячет Чарли Кинг.
Вернувшись в дом, Реми сразу направилась к витрине с рукописью на деванагари.
– Сэм, достанешь мой фотоаппарат?
Сэм открыл саквояж, который аккуратно поставил на соседний стул, достал Cannon G10 и протянул Реми. Она начала снимать витрину. Сняв все, перешла к соседней.
– Заодно все документируем.
Сэм кивнул. Сунув руки в карманы, он осматривал книжные стеллажи. Провел быструю мысленную оценку: не менее пяти или шести сотен томов.
– Начну перелистывать.
Вскоре стало очевидно: тот, кому Кинг платил за уборку в доме, на книги обращал мало внимания. Корешки были чистые, но верхний срез книг покрывал толстый слой пыли. Прежде чем снять очередной том, Сэм при свете фонарика искал отпечатки пальцев. Книги никто не трогал лет десять.
Два часа и сто чиханий спустя они вернули на место последнюю книгу. Реми, которая час назад кончила фотографировать витрины, помогала с последней сотней томов.
– Ничего, – сказал Сэм, отступая от стеллажей и отряхивая ладони о брюки. – У тебя?
– Тоже. Но в одной витрине я нашла кое-что любопытное.
Она включила камеру, нашла нужный снимок и показала Сэму. Он несколько мгновений разглядывал его.
– Что это?
– Я не вполне уверена, но, думаю, это осколки яиц страуса.
– А гравировка? Это язык? Художественная роспись?
– Не знаю. Я достала их все из витрины и сфотографировала каждый отдельно.
– И что они значат?
– Для нас, вероятно, ничего. Но в более широком контексте… – Реми пожала плечами. – Возможно, очень многое.
Реми объяснила, что в 1999 году группа французских археологов обнаружила в Южной Африке в пещере Дипклоф двести семьдесят осколков яиц страуса с гравировкой. Геометрические узоры восходят ко времени между пятьюдесятью пятью и шестьюдесятью пятью тысячами лет назад и принадлежат к так называемой ховисон-портской индустрии каменного века.
– Специалисты до сих пор спорят о смысле этих изображений, – продолжала Реми. Некоторые утверждают, что это первобытное искусство, другие – что это карта, третьи – письменность.
– Эти на них похожи?
– Так сразу не вспомню. Но, если они того же типа, что южно-африканские осколки, – закончила Реми, – они найдены по меньшей мере на тридцать пять лет раньше открытых в Дипклофе.
– Может, Льюис не знал, чем владеет.
– Сомневаюсь. Любой археолог, который не зря ест свой хлеб, сразу поймет значительность такой находки. Когда отыщем Фрэнка и жизнь войдет в норму… – Сэм открыл рот, собираясь что-то сказать, но Реми быстро исправилась, – в норму для нас, я займусь этим.
Сэм вздохнул.
– Итак, все отдаленно связанное с Непалом, что мы до сих пор нашли, это пергамент на деванагари.
окрестности Сан-Диего, Калифорния
Расставшись с Кингом, Сэм и Реми вернулись на Пулау-Легунди, где, как и ожидали, застали профессора Стэна Дайделла за осмотром раскопок. Преподаватель Реми из Бостонского колледжа взял отпуск, чтобы побывать на многих раскопках. Услышав новость об Алтоне, Дайделл согласился присматривать за раскопками, пока они не вернутся или не найдут ему постоянную замену.
Через тридцать шесть часов, сделав три пересадки, они сели в Сан-Диего в полдень по местному времени. Сэм и Реми отправились прямиком домой к Алтону, сообщить новость жене Фрэнка. Потом, выгрузив багаж в прихожей собственного дома, они отправились в царство Сельмы – в ее рабочий кабинет.
В помещении площадью две тысячи квадратных футов, просторном, с высоким потолком, господствовали два больших, двадцать футов длиной, рабочих стола со столешницами из клена; их освещали подвесные галогеновые лампы и были окружены стульями с высокими спинками. Вдоль одной стены три кабинки с новыми рабочими станциями «Mac Pro» с двенадцатиядерными процессорами и тридцатидюймовыми дисплеями высокого разрешения (две отделенные стеклянными стенами предназначались для Сэма и Реми), а также небольшое помещение для архива с контролируемой средой, с экраном и шкафчиком со справочниками. Противоположная стена отводилась единственному увлечению Сельмы – четырнадцатифутовому аквариуму с пятью сотнями галлонов морской воды и множеством рыб радужной окраски. Мягкое бульканье смягчало общую атмосферу рабочего помещения.
Над этим помещением находился трехэтажный дом Фарго – в испанском стиле, площадью двенадцать тысяч квадратных футов, со сводчатыми потолками и с достаточным количеством окон в стенах и потолке, чтобы потребность в искусственном освещении возникала всего на несколько часов в сутки. Все потребляемое электричество давали установленные на крыше новые солнечные батареи.
На самом верху находились большие комнаты хозяев. Непосредственно под ними – четыре гостевые комнаты, гостиная, столовая и огромная кухня, располагающаяся выше утеса, с видом непосредственно на океан. На втором этаже помещались спортзал с оборудованием для аэробики и различными экзотическими приспособлениями, парилка, бассейн и спортплощадка в тысячу квадратных футов, где Реми занималась фехтованием, а Сэм дзюдо.
Сэм и Реми сели на углу рабочего стола. Сельма в традиционном рабочем наряде (брюки хаки, кроссовки, цветастая футболка и очки в роговой оправе с цепочкой) присоединилась к ним. Подошли послушать Пит Джеффкот и Венди Корден. Загорелые, ловкие, светловолосые и добродушные, они настоящие калифорнийцы, но вовсе не завсегдатаи пляжей. У Джеффа степень в археологии, у Венди – в социальных науках.
– Она встревожена, – сказала Реми. – Но хорошо скрывает это от детей. Мы обещали держать ее в курсе. Сельма, сможешь связываться с ней каждый день, пока мы отсутствуем?
– Конечно. Как прошла аудиенция у его величества?
Сэм пересказал встречу с Чарли Кингом.
– Мы с Реми обсуждали это в самолете. Он говорит все правильно и ведет себя, как положено деревенщине, но что-то в нем неладно.
– Прежде всего его девушка Пятница, – сказала Реми и описала Чжилань Су. Ее поведение, когда рядом не было Кинга, способно лишить присутствия духа, но на борту «Гольфстрима» оно разительно поменялось. Неудовольствие Кинга из-за числа кусочков льда в его «Джеке Дэниелсе» и ее испуг говорили не только о том, что она боится своего нанимателя, но и о том, что Кинг привык повелевать.
– У Реми есть еще одно интересное соображение относительно мисс Су, – заметил Сэм.
Реми сказала:
– Она его любовница. Сэм не уверен, но я ручаюсь. И Кинг держит ее в ежовых рукавицах.
– Я по-прежнему работаю над биографией семьи Кинга, – сказала Сельма, – но пока никаких сведений о Чжилань. Продолжу работать. С вашего разрешения могу позвонить Рубу.
Руб Хейвуд, еще один друг Сэма, работает в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния. Познакомились они в тренировочном лагере ЦРУ Кэмп-Пири; Сэм тогда работал в ДАПРА[2], а Руб был перспективным руководителем операции. Для сотрудника типа Руба обучение на «Ферме» было обязательным, Сэм же был своего рода частью оборудования: ДАПРА и ЦРУ предполагали, что чем лучше техники поймут, как работают в поле руководители операций, тем лучше смогут готовить американских разведчиков.
– Если нужно, действуй. Еще одно, – добавил Сэм. – По утверждению Кинга, он не знает, что интересовало его отца. Он, мол, искал отца почти сорок лет, но знать не знает, что привлекало этого человека. Я этому не верю.
Реми добавила:
– Он также заверяет, что не связывался ни с непальским правительством, ни с посольством США. Такому могущественному человеку, как Кинг, для этого достаточно сделать несколько телефонных звонков.
– Кинг также говорит, что Фрэнк не интересовался домом его отца в Монтерее. Но Фрэнк слишком дотошен, чтобы упустить это. Если бы Кинг рассказал ему о доме, Фрэнк побывал бы там.
– Зачем Кингу лгать про дом? – спросил Пит.
– Понятия не имею, – ответила Реми.
– И что это нам дает? – спросила Венди.
– Кое-кому есть что скрывать, – ответила Сельма.
– Точь-в-точь наша мысль, – согласился Сэм. – Вопрос в том, что. У Кинга вдобавок есть черты параноика. Учитывая, как он богат, к нему должны толпами сбегаться мошенники.
– В конечном счете все это не имеет значения, – сказала Реми. – Пропал Фрэнк Алтон. Вот на чем мы должны сосредоточить внимание.
– С чего начнем? – спросила Сельма.
– С Монтерея.
Монтерей, Калифорния
Свет автомобильных фар терялся в тумане, клубившемся над землей и в листве по обочинам извилистой гравийной дороги, и Сэм поворачивал осторожно. Под ними на склонах утеса мерцали в полумраке огоньки домов, а еще дальше в черноте плавали навигационные бакены рыбацких лодок. Окно со стороны Реми было открыто, и через него временами долетали далекие скорбные гудки буйков.
Как они ни устали, Сэму и Реми хотелось побыстрее начать разбираться с исчезновением Фрэнка, поэтому вечерним рейсом они добрались из Сан-Диего до аэропорта Монтерея, где арендовали машину.
Даже не видя само сооружение, можно было понять, что дом Льюиса «Булли» Кинга стоит миллионы. Точнее, миллионы стоит участок, на котором поставлен дом. По словам Чарли Кинга, отец купил дом в начале пятидесятых. С тех пор цены настолько выросли, что даже картонная лачуга превращается в золотое дно.
Навигатор прозвенел, предупреждая о новом повороте. За ним фары осветили одинокий почтовый ящик на столбе.
– Это он, – сказала Реми, читая номера.
Сэм въехал на подъездную дорогу, ограниченную кустарниковой сосной и полуразвалившейся давно уже не белой изгородью, которую как будто держали только оплетающие ее лианы. Машина остановилась. Впереди фары осветили дом в тысячу квадратных футов с островерхой крышей. По сторонам от входной двери два маленьких заколоченных окна, внизу раскрошившиеся бетонные ступени. Фасад когда-то был выкрашен зеленой краской. Теперь краска облупилась и поблекла, цвет стал тошнотворно-оливковым.
В конце подъездной дороги, частично закрытой домом, гараж на одну машину, с провисшей водосточной трубой.
– Да, это дом пятидесятых, – сказала Реми. – И никаких ненужных украшений.
– Участок не меньше двух акров. Удивительно, что на него не обратили внимания застройщики.
– Неудивительно, принимая во внимание, кто им владеет.
– Хороший довод, – заметил Сэм. – Должен признаться, тут жутковато.
– Я бы сказала: очень жутко. Пойдем?
Сэм погасил фары, выключил двигатель, и теперь дом освещал только лунный свет, пробивающийся сквозь туман. Сэм взял с заднего сиденья кожаный саквояж, они вышли и закрыли дверцы. В тишине хлопок показался вдвойне громким. Сэм достал из кармана брюк фонарик и включил.
Они прошли по тротуару к входной двери. Сэм ногой проверил прочность ступенек. Кивнул Реми, поднялся по ступенькам, сунул в замок ключ, полученный от Чжилань, и повернул. Замок со щелчком открылся. Сэм чуть толкнул дверь; петли предсказуемо заскрипели. Сэм переступил порог, Реми за ним.
– Посвети мне, – попросила она.
Сэм повернулся и осветил стену у дверного косяка, где Реми искала выключатель. Нашла и повернула. Чжилань заверяла их, что электричество в доме есть, и оказалась права. В трех углах комнаты загорелись лампы, заливая стены желтым светом.
– Не такой уж заброшенный, как говорил Кинг, – заметил Сэм. Здесь не только горели все лампы – нигде не было ни следа пыли. – Должно быть, дом регулярно убирают.
– Тебе это не кажется странным? – спросила Реми. – Он не только сохраняет дом сорок лет после исчезновения отца, он здесь ничего не поменял и прибирается, хотя участок зарастает.
– Чарли Кинг тоже кажется мне странным, но меня это не удивляет. Ему еще нужно бояться микробов и прятать состриженные ногти, и он точно будет на территории Говарда Хьюза.
Реми рассмеялась.
– Ладно, хорошая новость – искать тут особенно нечего.
Она была права. Со своего места они видели почти весь дом Булли: комната двадцать квадратных метров, одновременно жилье и кабинет, вдоль восточной и западной стен от пола до потолка стеллажи с книгами, безделушками, фотографиями в рамках и витринами с чем-то похожим на окаменелости и артефакты.
В центре комнаты кухонный стол, который Льюис превратил в письменный; на нем старая портативная пишущая машинка, ручки, карандаши, блокноты для стенографии и стопки книг. В южной стене три двери: одна на кухню, вторая в туалет, третья в спальню. Кроме моющего средства и нафталина, в доме пахло плесенью и старым обойным клеем.
– Думаю, мяч у тебя, Реми. Вы с Булли… гм… родственные души. Я посмотрю другие комнаты. Если увижу летучую мышь, крикну.
– Не смешно, Фарго.
Реми бесстрашный воин, не боится запачкать руки или устремиться навстречу опасности, но терпеть не может летучих мышей. Их кожистые крылья, крошечные коготки на лапах и морщинистые мордочки вселяют в нее первобытный ужас. Хэллоуин – напряженное время в доме Фарго, и старые фильмы про вампиров запрещены.
Сэм подошел к ней, указательным пальцем приподнял подбородок и поцеловал.
– Прости.
– Извинения приняты.
Сэм направился в кухню, а Реми подошла к книжным полкам. Вполне предсказуемо, все книги изданы до 1970 года. Она поняла, что Льюис Кинг был читателем-эклектиком. Большая часть книг была посвящена непосредственно археологии и связанным с ней дисциплинам: антропологии, палеонтологии, геологии и так далее; попадались также тома по философии, космологии, социологии, классической литературе и истории.
Сэм вернулся в комнату.
– Нигде ничего интересного. А здесь?
– Подозреваю, он был… – Она замолчала и обернулась. – Надо решить, какое время употреблять. Как ты думаешь, он мертв или жив?
– Будем предполагать последнее. Фрэнк так считал.
Реми кивнула.
– Думаю, Льюис – интересный человек. Готова поспорить, что он прочел большую часть этих книг, если не все.
– Если он столько времени проводил в поле, как говорит Кинг, откуда у него время?
– Скорочтение? – предположила Реми.
– Возможно. Что в витринах?
Сэм посветил фонариком в ближнюю к Реми, за ее плечом, витрину. Она взглянула.
– Острия «гвоздики», – сказала Реми, употребляя общепринятое теперь название наконечников копий и стрел из камня, слоновой кости и просто кости. – Отличное собрание.
Они по очереди стали просматривать остальные витрины. Коллекция Льюиса была такой же эклектичной, как его библиотека. В основном археологические экспонаты: черепки глиняной посуды, резные рога, каменные орудия, окаменевшая древесина; были и предметы, относящиеся к наукам о прошлом: окаменелости, камни, рисунки вымерших растений и насекомых, обрывки древних рукописей.
Реми постучала по витрине, в которой находился пергамент, написанный как будто на деванагари, праалфавите Непала.
– Интересно. Думаю, это репродукция. А вот это похоже на имя переводчика: «А. Каалрами, Принстонский университет». Но самого перевода нет.
– Проверим, – сказал Сэм, доставая из кармана айфон. Вызвал веб-браузер «Сафари» и подождал, пока в меню айфона не появилась иконка сети 4G. Тут же поверх появилось сообщение:
«Подключитесь к сети вай-фай 651FPR».
Нахмурившись, Сэм разглядывал сообщение, потом закрыл веб-браузер и вызвал приложение, позволяющее делать надписи. Потом сказал Реми:
– Нет связи. Посмотри.
Реми повернулась к нему.
– Что?
Он подмигнул.
– Посмотри.
Она подошла и посмотрела на экран айфона. Сэм напечатал сообщение:
«Следуй за мной».
Реми не растерялась ни на мгновение.
– Не удивляюсь, что у тебя нет сигнала, – сказала она. – Мы ведь в пустыне.
– Как ты считаешь? Мы достаточно видели?
– Думаю, да. Давай вернемся в отель.
Они выключили свет, вышли через парадную дверь и закрыли ее на ключ. Реми спросила:
– Что происходит, Сэм?
– Я поймал беспроводную сеть. Названную по этому адресу: 651 False Pass Road.
Сэм вызвал сообщение на экран и показал Реми.
– Может, сосед? – спросила она.
– Нет, обычный домашний сигнал дальше пятидесяти ярдов не распространяется.
– Все интересней и интересней, – сказала Реми. – Я не видела никаких модемов или роутеров. Зачем покинутому дому беспроводная сеть?
– Могу указать только одну причину, и, если учесть, с кем мы имеем дело, эта причина не столь уж безумна: дом прослушивается.
– Камеры?
– Или звукозаписывающие устройства.
– Кинг за нами шпионит? Зачем?
– Кто знает? Но у меня разыгралось любопытство. Придется вернуться. Пошли, осмотримся.
– А если есть наружные камеры?
– Их трудно спрятать. Мы будем их искать.
Освещая фонариком фасад дома и потолок, Сэм прошел по подъездной дороге к гаражу. Дойдя до угла дома, остановился и выглянул за угол. Выпрямился.
– Ничего, – сказал он.
Он подошел к боковой двери гаража и повернул ручку. Дверь закрыта. Сэм снял плащ, обернул им правую руку и прижал кулак к стеклу над замком; нажал, и стекло с легким хлопком разлетелось. Он убрал осколки, просунул руку внутрь и открыл дверь.
Внутри ему потребовалась всего минута, чтобы найти электрощиток. Сэм открыл крышку и стал изучать содержимое. Щиток устаревший, с пробками. Некоторые кажутся совсем новыми.
– Что теперь? – спросила Реми.
– Не хочу возиться с пробками.
Он посветил вниз, под щиток, потом перевел луч на соседнюю стойку. Здесь он нашел счетчик. Карманным ножом перерезал к нему провод, открыл крышку и выключил главный рубильник.
– Если только у Кинга где-нибудь не спрятан генератор или запасные батареи, это должно подействовать, – пояснил Сэм.
Они вернулись к парадной двери. Реми достала айфон и поискала беспроводную связь. Та исчезла.
– Чисто, – сказала она.
– Теперь посмотрим, что прячет Чарли Кинг.
Вернувшись в дом, Реми сразу направилась к витрине с рукописью на деванагари.
– Сэм, достанешь мой фотоаппарат?
Сэм открыл саквояж, который аккуратно поставил на соседний стул, достал Cannon G10 и протянул Реми. Она начала снимать витрину. Сняв все, перешла к соседней.
– Заодно все документируем.
Сэм кивнул. Сунув руки в карманы, он осматривал книжные стеллажи. Провел быструю мысленную оценку: не менее пяти или шести сотен томов.
– Начну перелистывать.
Вскоре стало очевидно: тот, кому Кинг платил за уборку в доме, на книги обращал мало внимания. Корешки были чистые, но верхний срез книг покрывал толстый слой пыли. Прежде чем снять очередной том, Сэм при свете фонарика искал отпечатки пальцев. Книги никто не трогал лет десять.
Два часа и сто чиханий спустя они вернули на место последнюю книгу. Реми, которая час назад кончила фотографировать витрины, помогала с последней сотней томов.
– Ничего, – сказал Сэм, отступая от стеллажей и отряхивая ладони о брюки. – У тебя?
– Тоже. Но в одной витрине я нашла кое-что любопытное.
Она включила камеру, нашла нужный снимок и показала Сэму. Он несколько мгновений разглядывал его.
– Что это?
– Я не вполне уверена, но, думаю, это осколки яиц страуса.
– А гравировка? Это язык? Художественная роспись?
– Не знаю. Я достала их все из витрины и сфотографировала каждый отдельно.
– И что они значат?
– Для нас, вероятно, ничего. Но в более широком контексте… – Реми пожала плечами. – Возможно, очень многое.
Реми объяснила, что в 1999 году группа французских археологов обнаружила в Южной Африке в пещере Дипклоф двести семьдесят осколков яиц страуса с гравировкой. Геометрические узоры восходят ко времени между пятьюдесятью пятью и шестьюдесятью пятью тысячами лет назад и принадлежат к так называемой ховисон-портской индустрии каменного века.
– Специалисты до сих пор спорят о смысле этих изображений, – продолжала Реми. Некоторые утверждают, что это первобытное искусство, другие – что это карта, третьи – письменность.
– Эти на них похожи?
– Так сразу не вспомню. Но, если они того же типа, что южно-африканские осколки, – закончила Реми, – они найдены по меньшей мере на тридцать пять лет раньше открытых в Дипклофе.
– Может, Льюис не знал, чем владеет.
– Сомневаюсь. Любой археолог, который не зря ест свой хлеб, сразу поймет значительность такой находки. Когда отыщем Фрэнка и жизнь войдет в норму… – Сэм открыл рот, собираясь что-то сказать, но Реми быстро исправилась, – в норму для нас, я займусь этим.
Сэм вздохнул.
– Итак, все отдаленно связанное с Непалом, что мы до сих пор нашли, это пергамент на деванагари.
4
Катманду, Непал
Сэм и Реми проснулись оттого, что пилот объявил: их самолет подлетает к международному аэропорту Катманду Трибуван. Проведя большую часть последних трех суток в воздухе, они потратили всего тридцать секунд на то, чтобы окончательно проснуться. Рейс компаний «Юнайтед» – «Катэй Пасифик» – «Ройал Непал» длился почти тридцать два часа.
Сэм встал, вытянул руки над головой, потом переставил часы на местное время по циферблату на спинке сиденья. Рядом с ним раскрыла глаза Реми.
– Все царство за добрую чашку кофе, – сказала она.
– Через двадцать минут будем на земле.
В последние годы в Непале развился кофейный бизнес. Что касается Фарго, то с их точки зрения лучшие в мире кофейные зерна выращивают в непальском районе Аграханчи.
Сэм улыбнулся.
– Куплю столько, сколько сможешь выпить.
– Мой герой.
Если смотреть с воздуха, Катманду аккуратно вписывается в похожую на кратер долину, окруженную четырьмя величественными горными кряжами: Шивапури, Пхулчовски, Нагарджун и Чандрагири.
Сэм и Реми дважды были здесь в отпуске. И знали, что, несмотря на большое население, на земле Катманду похож на конгломерат деревень средней величины, соединенных нитями современности. В одном квартале вы встретите тысячелетний храм бога Шивы, в следующем – магазин сотовых телефонов; на главных улицах изящные такси соперничают с пестро украшенными рикшами; на площади с одной стороны ресторан напоминает про «Октоберфест», с другой – уличный продавец предлагает прохожим миски с чатом. И, конечно, на горных склонах и на крутых утесах, окружающих город, – сотни храмов и монастырей, причем некоторые старше самого Катманду.
– Где Сельма забронировала нам номер?
– В «Хаятт Ридженси».
Реми одобрительно кивнула. В свое последнее посещение Катманду, надеясь погрузиться в непальскую культуру, они остановились в дешевой гостинице, расположенной рядом с загоном для яков. И скоро узнали, что яки ни во что не ставят скромность, одиночество и сон.
Сэм подошел к обочине, чтобы остановить такси. Сзади послышался мужской голос:
– Не вы ли мистер и миссис Фарго?
Сэм и Реми повернулись и увидели мужчину и женщину лет двадцати с небольшим, очень похожих не только друг на друга, но и на Чарли Кинга, но с одним поразительным отличием. У обоих были светлые волосы отца и его широкая улыбка, но – отчетливые азиатские черты.
Реми искоса бросила на Сэма взгляд, который он истолковал правильно: ее догадка относительно Чжилань Су хотя бы частично подтвердилась. Однако, если Фарго не слишком преувеличивают, она вовсе не обычная любовница.
– Мы, – ответил Сэм.
Мужчина, унаследовавший отцовский рост, но не телосложение, энергично пожал руки обоим.
– Меня зовут Рассел. А это моя сестра Марджори.
– Сэм… Реми. Не ожидали, что нас встретят.
– Мы решили проявить инициативу, – пояснила Марджори. – Мы здесь по папиным делам, так что ничего страшного.
Рассел сказал:
– Если вы никогда не бывали в Катманду, он вас разочарует. У нас машина. Будем рады отвезти вас в отель.
«Хаятт Ридженси» в двух милях на северо-запад от аэропорта. Поездка в седане «Мерседес-Бенц» детей Кинга прошла спокойно, хотя и не быстро. Сэму и Реми, отделенным от улицы звуконепроницаемыми стенками и затемненными окнами, она показалась немного сюрреалистической. Рассел легко вел машину по узким улицам, а Марджори указывала на достопримечательности – увлекательно, как опытный гид.
Наконец они подъехали к отелю. Не успели Сэм и Реми коснуться ручек, как Рассел и Марджори уже выскочили из машины и открыли перед ними дверцы.
Сэм и Реми проснулись оттого, что пилот объявил: их самолет подлетает к международному аэропорту Катманду Трибуван. Проведя большую часть последних трех суток в воздухе, они потратили всего тридцать секунд на то, чтобы окончательно проснуться. Рейс компаний «Юнайтед» – «Катэй Пасифик» – «Ройал Непал» длился почти тридцать два часа.
Сэм встал, вытянул руки над головой, потом переставил часы на местное время по циферблату на спинке сиденья. Рядом с ним раскрыла глаза Реми.
– Все царство за добрую чашку кофе, – сказала она.
– Через двадцать минут будем на земле.
В последние годы в Непале развился кофейный бизнес. Что касается Фарго, то с их точки зрения лучшие в мире кофейные зерна выращивают в непальском районе Аграханчи.
Сэм улыбнулся.
– Куплю столько, сколько сможешь выпить.
– Мой герой.
* * *
Самолет резко накренился, и они посмотрели в окно. В умах большинства путников само название Катманду вызывает экзотические кратины с буддийскими храмами и монахами в рясах, путешественниками и горцами, благовониями, приправами, ветхими хижинами и тенистыми долинами, окруженными гималайскими вершинами. Но гостю, оказавшемуся тут впервые, не придет в голову, что здесь кипит жизнь, в городе с семьюстами пятьюдесятью тысячами жителей и уровнем грамотности 95 процентов.Если смотреть с воздуха, Катманду аккуратно вписывается в похожую на кратер долину, окруженную четырьмя величественными горными кряжами: Шивапури, Пхулчовски, Нагарджун и Чандрагири.
Сэм и Реми дважды были здесь в отпуске. И знали, что, несмотря на большое население, на земле Катманду похож на конгломерат деревень средней величины, соединенных нитями современности. В одном квартале вы встретите тысячелетний храм бога Шивы, в следующем – магазин сотовых телефонов; на главных улицах изящные такси соперничают с пестро украшенными рикшами; на площади с одной стороны ресторан напоминает про «Октоберфест», с другой – уличный продавец предлагает прохожим миски с чатом. И, конечно, на горных склонах и на крутых утесах, окружающих город, – сотни храмов и монастырей, причем некоторые старше самого Катманду.
* * *
Опытные путешественники, Сэм и Реми хорошо подготовились к встрече с таможней и иммиграционной службой и прошли их с минимальными задержками. Вскоре они оказались за пределами аэропорта, на подъездной дороге под современным изогнутым навесом. Фасад здания аэропорта был отделан под старинную терракоту, а наклонная крыша украшена сотнями прямоугольных вставок.– Где Сельма забронировала нам номер?
– В «Хаятт Ридженси».
Реми одобрительно кивнула. В свое последнее посещение Катманду, надеясь погрузиться в непальскую культуру, они остановились в дешевой гостинице, расположенной рядом с загоном для яков. И скоро узнали, что яки ни во что не ставят скромность, одиночество и сон.
Сэм подошел к обочине, чтобы остановить такси. Сзади послышался мужской голос:
– Не вы ли мистер и миссис Фарго?
Сэм и Реми повернулись и увидели мужчину и женщину лет двадцати с небольшим, очень похожих не только друг на друга, но и на Чарли Кинга, но с одним поразительным отличием. У обоих были светлые волосы отца и его широкая улыбка, но – отчетливые азиатские черты.
Реми искоса бросила на Сэма взгляд, который он истолковал правильно: ее догадка относительно Чжилань Су хотя бы частично подтвердилась. Однако, если Фарго не слишком преувеличивают, она вовсе не обычная любовница.
– Мы, – ответил Сэм.
Мужчина, унаследовавший отцовский рост, но не телосложение, энергично пожал руки обоим.
– Меня зовут Рассел. А это моя сестра Марджори.
– Сэм… Реми. Не ожидали, что нас встретят.
– Мы решили проявить инициативу, – пояснила Марджори. – Мы здесь по папиным делам, так что ничего страшного.
Рассел сказал:
– Если вы никогда не бывали в Катманду, он вас разочарует. У нас машина. Будем рады отвезти вас в отель.
«Хаятт Ридженси» в двух милях на северо-запад от аэропорта. Поездка в седане «Мерседес-Бенц» детей Кинга прошла спокойно, хотя и не быстро. Сэму и Реми, отделенным от улицы звуконепроницаемыми стенками и затемненными окнами, она показалась немного сюрреалистической. Рассел легко вел машину по узким улицам, а Марджори указывала на достопримечательности – увлекательно, как опытный гид.
Наконец они подъехали к отелю. Не успели Сэм и Реми коснуться ручек, как Рассел и Марджори уже выскочили из машины и открыли перед ними дверцы.