Страница:
могущество новой Вивьен вполне могло сравниться с тем, что приписывали легендарным кудесницам и ведуньям прежних времен, да кто ж таким легендам верит... От ордена сразу откололась фанатичная группа Шныряющих, которые усердно совали нос во все щели - а вдруг там скрыт еще один источник силы или хотя бы ключик от такого источника. Впрочем, скоро это утихло, а Вивьен, с той поры не покидавшую Каэр Банног, стали называть Хозяйкой Озера. Вожди и риксы порой обращались к ней за помощью и советом; многие встречали отказ, но некоторые получали от Вивьен желаемое, а иногда и более того.) Перидур прибыл в Камелот на несколько дней раньше, чем ожидали, на совершенно выдохшейся лошади, и сразу помчался к Артосу. Пендрагон пробежал глазами послание и присвистнул. - Ну раз так... Ты мог бы с ним отправиться? - Конечно, Артос. Но куда? - Сами решайте, где эта штука спрятана, мне-то почем знать? Вот тебе все указания, что дала Вивьен. Если по дороге встретите Ланселота, поезжайте втроем - отговорить его ты не сумеешь, но надеюсь, сможешь удержать эту парочку от безобразий. Так Перидур и Гвалквед (а также Ланселот, действительно попавшийся им в Лионесс) отправились на поиски сгинувшего четыре столетия назад хрустального котла Ундри, что был похищен у Доброго Бога Дагды. Не ради славы, хотя вернувших святыню в Гарр ждали бы немалые почести. Просто если малыш Гвалквед не выпьет козьего молока, которое три дня и три ночи кипело в этом котле, спустя три года он умрет от старости. Волшебный котел, как прозрачно намекнула Хозяйка Озера, не способен воскрешать мертвых и даровать живым бессмертие, однако многие болезни и проклятья он действительно может излечить. Тем некогда и ценился. Ард-рикс подозревал, что не доводись Гвалквед родным внуком Хозяйке Озера, Перидур бы вообще вернулся без ответа. Впрочем, могло и иначе выйти - не касайся дело лично Вивьен, она бы дала точные и подробные указания, как отыскать потерянный талисман Дагды; у волшебников и прочих ведунов свой кодекс поведения, в котором нормальный человек ни за какие коврижки не разберется... Первая весть о Котловом Походе дошла до Пендрагона через третьи руки, от мастера-зодчего Тремониуса, который латал старый дворец Герейнта, рикса Лионесс. По его словам, Перидур отыскал в тамошних дебрях некоего Зверя Рыкающего и то ли приручил, то ли проучил его, - почерк италийского мастера не отличался четкостью, ибо Тремониусу было уже под семьдесят. Затем, сообщал италиец, Зверь обернулся прекрасной девой, и сия дева именем Бранвен ныне живет при дворе Герейнта, прислуживает его младшей родственнице. Артос пожал плечами - Перидур, конечно, не Кау, который частенько выдумывает небылицы просто чтоб язык поразмять, но присочинить красивости ради и он не прочь. Следующее известие об Искателях Котла ард-рикс получил из Оверни. Этот край управлялся не риксом, а советом вождей и филидов, и сей совет прислал в Ллогрис длинное послание. То ли грамотных под рукой не оказалось, то ли в Оверни придерживались ну очень старых традиций, но послание было устным и принес его бард с длиннейшим именем, почти таким же длинным носом, дерзко-язвительным голосом и сломанной рукой. Руку, как оказалось, сломал ему Ланселот, за каковое увечье почтенный мастер слова требовал отдельного возмещения. Суть остального сообщения сводилась к тому, что то ли Перидур косо взглянул на некую девицу, то ли она косо взглянула на фиенна, то ли с Перидуром они как раз смотрели друг на друга совершенно нормально, зато на это косились все остальные и кому-то наконец втемяшилось перейти от взглядов к делу... Пендрагон прислал к барду лучших лекарей, попросив не жалеть снадобий. Те поняли его правильно: следующие пять дней овернский посланец даже не рисковал надеть штаны или отойти далеко от кустиков. Впрочем, руку ему исцелили как полагается, а на прощанье Артос подарил страдальцу два серебряных браслета и совет - не связываться с фиеннами, когда те при деле. Третья и последняя весть была доставлена ард-риксу аж из южных Ланд, с иберийской границы. Как поведал пронырливый иберский торговец Вайн-тонн, трое сумасшедших купили у рыбака лодку и отправились в Западный океан, причем придирчиво выбрали самую старую и дырявую из посудин, а заплатили цену двух новых лодок - имперским золотом. По описанию Пендрагон легко узнал Искателей Котла, но что им понадобилось в океане и почему плыть надо в дырявой лодке - это было выше его понимания. Через два дня после того, как Артос беседовал с Вайн-Тонном, на рифы у цитадели Брайста нактнулась лодка. Троих, что плыли в ней, рыбаки-ллогры спасли. Двоих узнали сразу - Перидура и Ланселота в лицо помнила вся Ллогрис и половина сопредельных княжеств. Третий оказался Гвалкведом, - как же иначе? - но и родная мать едва узнала прежнего ребенка в худощавом и молчаливом человеке с лицом юноши, седыми прядями на затылке и глазами, что видели призрачные земли сидов даже когда смотрели на реальный мир. Ард-рикс, услышав об этом, оставил в Камелоте Кау и выехал навстречу. О чем они говорили между собой, не знал никто. Потом все вместе вернулись и вечером Круглый Стол пировал, празднуя победу. Кого победили, когда и чего ради вообще сражались, за праздником было благополучно позабыто. Для того Пендрагон и устроил пир, нечего всем подряд лезть не в свое дело. Вопросы, ясное дело, оставались. "А что же хрустальный котел Ундри?" До котла они добрались. А Ланселот вдобавок добыл новый меч, да не какой-то там, а полуспату Максена Вледикса, ту самую, что Килох Свинопас прихватил с собой на Авалон, но уронил со звездного моста... Испанский клинок с латинским именем Invictus, Непобежденный, дал Ланселоту законное право возвратиться в Ллогрис. Тем, кто сомневался, командир Артосовой дружины быстрым взмахом меча укорачивал усы, после чего сомнения пропадали. "Как был найден котел Дагды?" Искали. Спрашивали у мудрых людей, зверей и прочих существ. Потом отправились и нашли. "Что стало с котлом?" Ничего не стало - где лежал, там и лежит. Не смогли привезти. У кого вдруг возникнет нужда, как у Гвалкведа, сумеет добраться, а другим игрушки богов ни к чему. "Хорошо, но где он?!" Умный поймет, глупцу объяснять незачем. ...Их долго пытали вопросами, но единственным внятным ответом было одно - "мы обещали не рассказывать". А обещание свое фиенны держали твердо. Да, фиенны - Гвалквед также попросил принять его в дружину: годами еще ребенок, сын Элейн выглядел чуть ли не ровесником отцу, да и мыслил далеко не как дитя. Люди не задавали вопросов, как-то никого не интересовала подоплека чуда. Вокруг Артоса и его фианны этих чудес и без того хватало, одним больше, одним меньше... Потом поговаривали, что фиенны соврали, и котел Дагды на самом деле был привезен ими в Ллогрис, что Пендрагон на коленях упросил госпожу Вивьен скрыть эту святыню от жрецов, которые все равно ни бельмеса не смыслят в делах своих богов, что Хозяйка Озера согласилась сделать это и сделала, так что лишь чистый сердцем и верою раскроет, где хранится хрустальный котел Ундри, и лишь не имеющий мыслей о наживе и власти сможет его коснуться, а для прочих святыня останется бесплотным призраком... Много о чем поговаривали. Ард-рикс сам с удовольствием подтверждал эти слухи, храня многозначительное молчание. Госпоже Вивьен, вероятно, слух тоже понравился, поскольку она не торопилась его опровергать. Или в слухах оказалось достаточно правды, чтобы опровержению не поверили? Сие было ведомо только тем, кто самолично нашел хрустальный котел, а таких почему-то сыскалось немного, да и рассказывать о находке они не торопились.
СВЯТОЙ ГРААЛЬ (миф, что стал известен грядущим поколениям, но был неведом поколению Пендрагона - потому что они в таковом не нуждались)
Sang Real и Sanctus Graduale,
Кровь Царей и Лестница Святых.
Смертному откроется едва ли
Скрытое в чертогах золотых.
Только тот, чье сердце - белый пламень,
Только тот, чей взор - небесный свет,
Ступит на погибельные камни
И увидит боль минувших лет.
А еще - увидит он журчащий
Ключ живой серебряной воды.
А неподалеку - будут чаши
Выстроены в ровные ряды.
Серебро, оникс, топаз и яшма,
Турмалин, хрусталь и малахит
Каждая по-своему прекрасна,
Каждая - по-своему манит.
Ошибешься - будет смерть мгновенной,
Угадаешь - пей, и смерть уйдет.
Так или иначе, в этих стенах
Завершится долгий твой поход.
Смертному - откроется едва ли
Скрытое в чертогах золотых:
Sang Real и Sanctus Graduale,
Кровь Царей и Лестница Святых...
ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ
или как далеко можно уехать верхом на кабане
Великий Котловый Поход пришелся на спокойные и мирные времена. Великую державу Пендрагона никто не тревожил. Вспоминая прошлое, Артос неоднократно ждал неприятностей с северо-востока, от саксов, но старый Орм молчал. Пока. Пришли однажды вести с востока: за беспокойными землями Лангра и Морвана, оказывается, несколько лет как образовалась еще одна держава: наполовину гэльская, на четверть италийско-романская и на четверть франко-саксонская, а правителем там стал некий Лотар, некогда - сотник армии Империи (кентурион, так вроде бы их называли). Держава была молодой, задиристой и неожиданно крепкой; вероятно, посодействовал небесный покровитель Лотара, справедливый и суровый Нуаду Ллау Эрайнт. Кстати, державу в его честь и назвали, Ллаурайн (правда, из-за тамошнего смешения языков это выговаривали скорее как Лоррейн). Выяснив, как Лотар видит мир и каким воздухом дышит, Пендрагон предложил ему союз и дружбу. Предложение было принято, рикс Лоррейна охотно согласился дружить против готов, саксов, пиктов и других племен, дружбы не удостоенных. К сожалению, спустя всего год с небольшим Лотар умер, но его преемник Аргайл подтвердил договор. Правда, мир в смысле "не-война" обернулся для Артоса иными заботами. Сперва пришлось отправить Ланселота в изгнание, потом Перидура и Гвалкведа - в поход за хрустальным котлом, и этому походу всячески содействовать, употребляя власть ард-рикса и улаживая неприятности, которые фиенны доставили в местах своего поиска. Вдобавок, пока продолжались эти поиски, Пендрагон оказался впутан в семейный скандал. К нему обратился Герейнт Лионесский, прося суда ард-рикса. Поскольку отношения у них с Герейнтом были хорошими, Артос не отказал и поехал разбираться, в чем дело. Выглядело все - банальней некуда: рикс Муррох Гитинский решил взять в жены двоюродную сестру Герейнта, Исильд, и уже созвал гостей на свадебный пир в замок Морхальт, и уже повел новобрачную на ложе, - но тут знаменитый Страж Морхальта внезапно пробудился, обернулся черным драконом и ни с того ни с сего напал на одного из дружинников Герейнта, молодого Тристана. Парень оказался не робкого десятка и так хватил дракона мечом по черепу, что в Морхальте больше не стало Стража. Тут уж обиделся Муррох, Страж, по его словам, зазря никогда не нападал, и значит, Тристан либо сам Герейнт умышляли зло против него, Мурроха... Пендрагон заработал головную боль, слушая всех по два и три раза, и в конце концов постановил так: ввиду отсутствия доказательств заговора Герейнта и людей его считать невиновными, Тристана также не карать за гибель Стража, ибо свою жизнь всякий волен защищать как может, однако, дабы замок Морхальт не оставался без охраны, означенный Тристан переходит на службу к Мурроху Гитинскому и обязуется служить ему до тех пор, пока тот сам не отпустит Тристана на покой. Такой вердикт не сделал Мурроха и Герейнта в одночасье друзьями, но по крайней мере угроза войны отступила. После уж выяснилось, что Тристан был без памяти и оглядки влюблен в Исильд, и не совсем чтобы зря Страж-дракон проснулся и ринулся в бой... но это - потом. А в тот вечер, по случаю удачного завершения дела державной важности, ард-риксу предложили поохотиться. Пендрагон согласился без лишних раздумий, ведь нигде больше нет такой охоты, как в Гитине. Священная роща Кернунноса - место заповедное, простому смертному туда путь закрыт, об охоте нечего и заикаться; но раз в год риксы могут устраивать там свою забаву, так давным-давно договорился с Рогатым Охотником сам Фион Могучерукий. Вооружились рогатинами и топорами, Артос, Герейнт и Муррох отправились в лес на рассвете. В полдень над лесом пронесся вопль beanna-sidhe. Дважды. Когда баньши, Дева-Призрак, говорила в полный голос, кто-то из потомков благородных гэльских родов находился в смертельной опасности. Это было ведомо всем. Фиенны Герейнта бросились было на выручку, но на опушке встретили мрачную рогатую фигуру шести локтей росту - и отступили, сохранив жизнь. Дружинники Артоса не испугались и ринулись в лес, но так оттуда и не вышли. Фиенны Мурроха, памятуя о том, чья это роща, даже не попытались переступить запретных границ. Под вечер из леса выполз Муррох - бледный как полотно, с повисшей как плеть правой рукой и вывернутым коленом. Он что-то неразборчиво лепетал о белом олене и зачарованном вепре с железной щетиной, потом потерял сознание. Случившийся рядом друид неодобрительно покачал головой, изрек, что у рикса небесная горячка, причем опасность смертельная, полночи варил зелье, сдобрив его обильной порцией ворчания, и отдал слугам. Исильд спросила, что такое "небесная горячка", ей прежде об этой болезни слышать не приходилось. Друид смерил молодую женщину тяжелым взором из-под кустистых бровей и нехотя объяснил, что сама собой такая болезнь не приходит, ее насылают... сверху. Одни после умирают, другие остаются в живых. Умерших больше. Мурроху Гитинскому повезло, он выжил, хотя с постели встал только через месяц... Однако кому на самом деле повезло, так это Артосу Пендрагону. И повезло трижды. Во-первых, ему повезло, что вепрь сперва поддел клыком Герейнта и снес плечом Мурроха, так что у ард-рикса осталось время убедиться в прочности шкуры обитателя священной рощи. Он и возиться с копьем не стал, сразу вскарабкался на дуб. Во-вторых, Артосу повезло, что дуб оказался не каким-нибудь пятилетним молодняком, а раскидистым лесным патриархом, со стволом в три обхвата, и яростно таранивший этот ствол железный кабан только кору кое-где пообтесал, но не смог сразу сбросить Пендрагона. В-третьих, ард-риксу чертовски повезло, что Тристан обозлился на весь белый свет, поднялся до зари и ушел побродить, пока риксы собирались на охоту, и случайно забрел в лес Кернунноса одновременно с ними, но в другом месте. Охотиться фиенн не собирался, при себе он имел только меч, но когда в небесах заорала баньши - Тристан бросился на выручку. То ли Рогатый был слишком занят охраной подступов к роще и не заметил, что в пределах леса уже гуляет один из простых воинов, то ли Тристан тоже оказался кровным родичем риксов, чего сам не ведал, - как бы там ни было, бывший фиенн Герейнта никого не встретил и продрался на поляну перед дубом как раз в тот момент, когда от удара дерево содрогнулось, Артос потерял равновесие и рухнул разъяренному кабану на спину. Тристан не знал, что у вепря железная щетина, и когда тот с боевым хрюканьем ринулся на него, со всего размаху ударил мечом. От меча у Тристана только рукоять осталась, лезвие разлетелось вдребезги, сам Тристан с располосованным бедром отлетел прочь, но и кабан осел наземь, ошарашенно мотая головой. Немудрено: точно таким ударом Тристан неделю назад дракона уложил. А пока вепрь приходил в себя, оглушенный падением Артос наконец вытащил Калибурн и вонзил ему в загривок. Режущий Сталь не подвел и на этот раз. Тристан остался жить и даже сознания не потерял, Артоса падением помяло, но и только, а вот для Герейнта, получившего клыками в бок, всякая охота закончилась. Он еще дышал, но его уже не было. Пендрагон освежевал вепря и сделал из шкуры волокушу, чтобы не бросать тело Герейнта в лесу, священный он там или нет. Четверть туши вепря, поразмыслив, Артос также прихватил с собой, а остальное пожертвовал спасителю-дубу. Тристан, несмотря на рану, доковылял сам, плетясь за волокушей и держа копье наготове. Но когда они далеко за полночь вышли к стенам Морхальта, стражники сочли их неупокоившимися мертвецами - "беспокойниками", на диалекте Гитина - и чуть не закидали огненными стрелами. Тут уже Артос прошелся по поводу горе-охранников, использовав все богатство и гэльского, и диалекта ллогров, и наречия Империи. Ни один мертвец не способен так ругаться, рассудили разумные гитинские фиенны, и пропустили ночных гостей за ворота. Мясо вепря съели на погребальном пиру, поминая Герейнта МакМурроха, а шкуру Пендрагон отдал гитинским мастерам; через несколько дней, накануне отъезда в Камелот, ему принесли броню, достойную ард-рикса и по прочности не уступавшую любой кольчуге. Броню эту Артос подарил Тристану - на память и в благодарность. Вожди лионесских кланов совещались две недели и не смогли выбрать нового рикса; пришлось Пендрагону и эту обязанность взять на себя. Новым правителем Лионесс стал Уриен О'Киф - звезд с неба он не хватал, но и не представлял для ард-рикса угрозы. Большего Артос от него и не требовал, вряд ли для Лионесс тугодум Уриен станет большим бедствием, чем дряхлый безумец Геторикс, которого еще помнили иные из местных старейшин. Вернувшись в Камелот, Пендрагон счел было, что теперь может отдохнуть. Как бы не так - снова объявилось послание из Каэр Баннога, и Хозяйка Озера на сей раз попросила его прибыть лично - "ибо дела касаются твоей семьи". Близких родичей у Артоса после кончины Игрен не оставалось: только сестра, Элейн, да еще Кадор, Ланселот и Гвалквед, но они уже успели доставить свою порцию неприятностей... Семьи, впрочем, дело действительно касалось. - Когда ты только-только вынул Калибурн из камня, тебя долго не хотели признавать ард-риксом. Не все вожди поверили, не все жрецы соглашались принять бастарда... - Верно. Дело прошлое, я на них зла не держу. - И некая Моргеас, очень хорошо знающая вождей, жрецов и других нужных людей в Ллогрис, долго доказывала тебе, что могла бы и помочь. - Доказывала, а как же, - усмехнулся Пендрагон. - Ночами, в основном. Вивьен нахмурилась. - Эти ночи не прошли даром. Она понесла дитя и родила его. Возможно, Лот поверил, что это его сын, возможно, нет, однако этот ребенок выжил. Артос потер подбородок. - Хочешь сказать, у меня есть сын? - Хочу сказать, у тебя есть твоя погибель. Погибель вдвойне. Он и сын тебе, и племянник - и дважды отмечен знаком дракона. Ард-рикс покачал головой. - Как он может быть моим племянником, ведь Моргеас - не Элейн! - Конечно. Она дочь твоего отца, а не матери. И знала об этом. Слова Хозяйки Озера словно молотом ударили Пендрагона. Поверить такому... он, конечно, и прежде подозревал, что Моргеас ради власти могилу бабушки продаст, но если она пошла на ТАКОЕ, только бы на трон сесть... А не поверить и жить как ни в чем не бывало - еще хуже. - Я не хочу сказать, что ты лжешь, - Артос внезапно охрип, - но мне нужно знать больше. Слов недостаточно. - Позови дракона и спроси. Только снаружи, уж будь так любезен, - Недоверчивость ард-рикса Вивьен не обидела. - И меч свой оставь здесь, драконы с Калибурном не в дружбе. "Не в дружбе," - согласным эхом лязгнул Режущий Сталь. Пендрагон отстегнул ножны с Калибурном и взбежал по лестнице на стену Каэр Баннога. Закатал правый рукав, стащил с запястья тяжелый бронзовый браслет и с вызовом глянул в глаза дракона. Дракон прищурился в ответ, стягивая кожу на руке. Ард-рикс стиснул кулак, заставив дракона поморщиться. "Давно не виделись," - молча сказал он. - Давно, - кивнул Артос. - Скажи, это правда - насчет моего сына... "Вивьен лгать запрещено. Да, твой сын, Мордред, рожден на погибель тебе и твоему царству." - Но почему только теперь? Ему уже лет пятнадцать исполнилось, почему никогда раньше... "Потому что в час, когда на тебя напал железный кабан, Мордред получил свою отметину и геас: молчать об отметинах или отвечать, но убивать получившего ответ. Потому что в час, когда ты избежал малой погибели, на горизонте появилась большая. Потому что в час, когда ты отдал броню, что способна защитить от ядов, стрел и мечей, ты лишился защиты, дарованной небожителями риксу-победителю. Хочешь знать еще - спрашивай." - Хочу, - твердо решил Пендрагон. - Чего мне остерегаться? "Белый олень, белый дракон и белая сова - вот знаки твоей погибели." - А Мордред? "Он - клинок, отравленный клинок, но не рука." - Тогда кто - рука? "Это ты узнаешь, увидев знаки. Мне больше нечего сказать." - Есть. Где это случится? "У горы Одноглазого. И не спрашивай, когда. Для меня время течет иначе, не смогу ответить." - Хорошо. Счастливого полета, - молвил Артос и разжал кулак. Призрак красного дракона взмыл в небо и растаял среди звезд. Ард-рикс Ллогрис задумчиво спустился вниз, поймал сочувственный взгляд Вивьен и через силу улыбнулся волшебнице. - Ничего, мы еще повоюем, клянусь Кромом Круахом! - Ну, уж с ним-то ты точно свидишься, раньше или позже, - заметила Хозяйка Озера. - Владыка Курганов всегда встречается с умершими вождями и риксами... Твой дракон не намекнул, когда ожидать встречи? - Намекнул, да пользы от его намеков... Белый олень, белый дракон и белая сова. - Разъяснить? - Изволь. - "Белая сова" - это одна из сидов призрачного царства, ллогры ее зовут "белой тенью"... - Но при чем тут Гвиневер?! - Значит, есть при чем. Ну, с белым драконом саксов ты сам знаком, седой Орм раньше или позже придет, чтобы расплатиться по былым счетам... А белый олень - знак, который будет носить на щите один из твоих фиеннов, вернувшийся из полого холма Гвиннеда. Зачем он туда пойдет, когда вернется, и кто именно это будет - сейчас сказать не могу. Быть может, он тебя и не предаст, уверенности в этом нет, но сам знак будет сигналом. - Спасибо, утешила... - Чем смогла, помогла. И прими совет: когда вернется Ланселот, позаботься, чтобы они с Тристаном не поссорились. Иначе погибнешь куда раньше. Артос принял совет и покинул замок той же ночью, чтобы поскорее успеть в Камелот. Он вернулся, обнял Гвиневер, и подозрения, возникшие после слов Вивьен, улеглись. Гвиневер может любить не только законного мужа, но она его никогда не предаст! В ней не было и капли той темной страсти, что Пендрагон помнил по жадным поцелуям и объятиям Моргеас... Когда вернулись Ланселот, Перидур и Гвалквед, ард-рикс не стал рассказывать о предупреждении дракона. А о железном кабане из рощи Кернунноса и рассказывать не понадобилось, легенды по Галлии бродили одна другой лучше да красочнее. И когда в Камелот с посланием от Мурроха прибыл Тристан, Артосу не потребовалось больших усилий, чтобы примирить его с Ланселотом. Подраться они, правда, подрались, но это было честным состязанием в кулачном бою. После тридцать седьмого удара Тристан потер челюсть и заметил, что голова у него пока на месте, однако зубы не хотят продолжать забаву, потому лучше на этом и закончить. Ланселот согласился, признал, что лучшего противника ему давно не попадалось; на пиру они с Тристаном осушили ковш священного верескового меда и поклялись в вечной дружбе, заодно обменявшись мечами и броней. Командир фианны Пендрагона после этого всегда выходил на битку в "кабаньей шкуре", а Тристан - в кольчуге, что побывала вместе с Ланселотом у хрустального котла Дагды (и вместе с Ланселотом сполоснулась в этом котле, точнее, в молоке, которое перед тем пил Гвалквед). Спасла ли эта дружба самого Пендрагона от скорой кончины, он не знал и не собирался гадать. Ланселот был его соратником и другом, а Тристан - побратимом; их дружбы ард-риксу хватало без всяких там пророчеств и предупреждений. А смерть - смерть все равно придет в свой час. Сейчас Артосу не было до нее дел. Другие сказали бы, что Пендрагону следует поскорее позаботиться, чтобы гибельное пророчество не сбылось, а для этого послать к Моргеас и Мордреду на Олерон хоть того же Ланселота, ибо угрожать могут лишь живые, но никак не мертвые... Другие могли бы сказать так, только ард-рикс не спрашивал чужих советов в подобных делах. Он верил в предсказания, но не верил предсказаниям, и уж подавно не верил - пророкам и предсказателям. Потому что понимал, что пророчества только тогда сбываются, когда к ним кто-то прикладывает руки. Как к пророчеству об истинном правителе Ллогрис и мечу Калибурну была приложена рука самого Артоса. А за руками чужими - в этом отношении - Пендрагон и так следил, будучи правителем.
ВЕРА И ВЕРНОСТЬ (одни считают это балладой о Ланселоте и Гвиневер, другие - повестью об Исильд и Тристане, третьи - байкой о Тристане и Ланселоте, четвертые не считают и не читают вообще, ибо этих речей все равно никто из них не слышал)
Роща. Сосняк. Дубрава. Сумерки. Солнце. Свет.
Сила. Искусство. Право. Клятва. Завет. Обет.
Доблесть. Победа. Слава. Мифы, которых нет
Нас не найдет облава, дети безумных лет!
Верность - тому, кто верен, даже найдя конец,
Верность - тому, кто терном выложил свой венец.
Знатный уступит черни, мудрым воздаст глупец,
А по тропе видений нас поведет слепец.
Будет рассвет багровым, будет закат златым,
Будет урок суровым, будет подъем крутым
Только враждою кровной, даже с ногтей младых,
Чар не изгнать любовных, жара не сгонит дым...
Меч - не всегда надежен, бой - не всегда ответ,
Выход - не непреложен, "да" - не отменит "нет"...
Верной дорогой можно выйти на верный след
Так ли, однако, сложно в чувствах узреть рассвет?
Пусть для живущих местью нами разбит закон:
Случай, и час, и место, и над престолом клен...
Чуждые лжи и лести, жалости мы не ждем.
Если умрем - так с честью, если уйдем - вдвоем.
ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ
или победа над пророчествами
Восемь лет минуло с того дня, как Артос получил предупреждение о близящейся кончине. Praemonitus praemunitus, как сказали бы любители имперских афоризмов, что в вольном переводе с благородной латыни значит "кто предупрежден, тот вооружен"; однако, оружием это предупреждение Пендрагон не считал.
СВЯТОЙ ГРААЛЬ (миф, что стал известен грядущим поколениям, но был неведом поколению Пендрагона - потому что они в таковом не нуждались)
Sang Real и Sanctus Graduale,
Кровь Царей и Лестница Святых.
Смертному откроется едва ли
Скрытое в чертогах золотых.
Только тот, чье сердце - белый пламень,
Только тот, чей взор - небесный свет,
Ступит на погибельные камни
И увидит боль минувших лет.
А еще - увидит он журчащий
Ключ живой серебряной воды.
А неподалеку - будут чаши
Выстроены в ровные ряды.
Серебро, оникс, топаз и яшма,
Турмалин, хрусталь и малахит
Каждая по-своему прекрасна,
Каждая - по-своему манит.
Ошибешься - будет смерть мгновенной,
Угадаешь - пей, и смерть уйдет.
Так или иначе, в этих стенах
Завершится долгий твой поход.
Смертному - откроется едва ли
Скрытое в чертогах золотых:
Sang Real и Sanctus Graduale,
Кровь Царей и Лестница Святых...
ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ
или как далеко можно уехать верхом на кабане
Великий Котловый Поход пришелся на спокойные и мирные времена. Великую державу Пендрагона никто не тревожил. Вспоминая прошлое, Артос неоднократно ждал неприятностей с северо-востока, от саксов, но старый Орм молчал. Пока. Пришли однажды вести с востока: за беспокойными землями Лангра и Морвана, оказывается, несколько лет как образовалась еще одна держава: наполовину гэльская, на четверть италийско-романская и на четверть франко-саксонская, а правителем там стал некий Лотар, некогда - сотник армии Империи (кентурион, так вроде бы их называли). Держава была молодой, задиристой и неожиданно крепкой; вероятно, посодействовал небесный покровитель Лотара, справедливый и суровый Нуаду Ллау Эрайнт. Кстати, державу в его честь и назвали, Ллаурайн (правда, из-за тамошнего смешения языков это выговаривали скорее как Лоррейн). Выяснив, как Лотар видит мир и каким воздухом дышит, Пендрагон предложил ему союз и дружбу. Предложение было принято, рикс Лоррейна охотно согласился дружить против готов, саксов, пиктов и других племен, дружбы не удостоенных. К сожалению, спустя всего год с небольшим Лотар умер, но его преемник Аргайл подтвердил договор. Правда, мир в смысле "не-война" обернулся для Артоса иными заботами. Сперва пришлось отправить Ланселота в изгнание, потом Перидура и Гвалкведа - в поход за хрустальным котлом, и этому походу всячески содействовать, употребляя власть ард-рикса и улаживая неприятности, которые фиенны доставили в местах своего поиска. Вдобавок, пока продолжались эти поиски, Пендрагон оказался впутан в семейный скандал. К нему обратился Герейнт Лионесский, прося суда ард-рикса. Поскольку отношения у них с Герейнтом были хорошими, Артос не отказал и поехал разбираться, в чем дело. Выглядело все - банальней некуда: рикс Муррох Гитинский решил взять в жены двоюродную сестру Герейнта, Исильд, и уже созвал гостей на свадебный пир в замок Морхальт, и уже повел новобрачную на ложе, - но тут знаменитый Страж Морхальта внезапно пробудился, обернулся черным драконом и ни с того ни с сего напал на одного из дружинников Герейнта, молодого Тристана. Парень оказался не робкого десятка и так хватил дракона мечом по черепу, что в Морхальте больше не стало Стража. Тут уж обиделся Муррох, Страж, по его словам, зазря никогда не нападал, и значит, Тристан либо сам Герейнт умышляли зло против него, Мурроха... Пендрагон заработал головную боль, слушая всех по два и три раза, и в конце концов постановил так: ввиду отсутствия доказательств заговора Герейнта и людей его считать невиновными, Тристана также не карать за гибель Стража, ибо свою жизнь всякий волен защищать как может, однако, дабы замок Морхальт не оставался без охраны, означенный Тристан переходит на службу к Мурроху Гитинскому и обязуется служить ему до тех пор, пока тот сам не отпустит Тристана на покой. Такой вердикт не сделал Мурроха и Герейнта в одночасье друзьями, но по крайней мере угроза войны отступила. После уж выяснилось, что Тристан был без памяти и оглядки влюблен в Исильд, и не совсем чтобы зря Страж-дракон проснулся и ринулся в бой... но это - потом. А в тот вечер, по случаю удачного завершения дела державной важности, ард-риксу предложили поохотиться. Пендрагон согласился без лишних раздумий, ведь нигде больше нет такой охоты, как в Гитине. Священная роща Кернунноса - место заповедное, простому смертному туда путь закрыт, об охоте нечего и заикаться; но раз в год риксы могут устраивать там свою забаву, так давным-давно договорился с Рогатым Охотником сам Фион Могучерукий. Вооружились рогатинами и топорами, Артос, Герейнт и Муррох отправились в лес на рассвете. В полдень над лесом пронесся вопль beanna-sidhe. Дважды. Когда баньши, Дева-Призрак, говорила в полный голос, кто-то из потомков благородных гэльских родов находился в смертельной опасности. Это было ведомо всем. Фиенны Герейнта бросились было на выручку, но на опушке встретили мрачную рогатую фигуру шести локтей росту - и отступили, сохранив жизнь. Дружинники Артоса не испугались и ринулись в лес, но так оттуда и не вышли. Фиенны Мурроха, памятуя о том, чья это роща, даже не попытались переступить запретных границ. Под вечер из леса выполз Муррох - бледный как полотно, с повисшей как плеть правой рукой и вывернутым коленом. Он что-то неразборчиво лепетал о белом олене и зачарованном вепре с железной щетиной, потом потерял сознание. Случившийся рядом друид неодобрительно покачал головой, изрек, что у рикса небесная горячка, причем опасность смертельная, полночи варил зелье, сдобрив его обильной порцией ворчания, и отдал слугам. Исильд спросила, что такое "небесная горячка", ей прежде об этой болезни слышать не приходилось. Друид смерил молодую женщину тяжелым взором из-под кустистых бровей и нехотя объяснил, что сама собой такая болезнь не приходит, ее насылают... сверху. Одни после умирают, другие остаются в живых. Умерших больше. Мурроху Гитинскому повезло, он выжил, хотя с постели встал только через месяц... Однако кому на самом деле повезло, так это Артосу Пендрагону. И повезло трижды. Во-первых, ему повезло, что вепрь сперва поддел клыком Герейнта и снес плечом Мурроха, так что у ард-рикса осталось время убедиться в прочности шкуры обитателя священной рощи. Он и возиться с копьем не стал, сразу вскарабкался на дуб. Во-вторых, Артосу повезло, что дуб оказался не каким-нибудь пятилетним молодняком, а раскидистым лесным патриархом, со стволом в три обхвата, и яростно таранивший этот ствол железный кабан только кору кое-где пообтесал, но не смог сразу сбросить Пендрагона. В-третьих, ард-риксу чертовски повезло, что Тристан обозлился на весь белый свет, поднялся до зари и ушел побродить, пока риксы собирались на охоту, и случайно забрел в лес Кернунноса одновременно с ними, но в другом месте. Охотиться фиенн не собирался, при себе он имел только меч, но когда в небесах заорала баньши - Тристан бросился на выручку. То ли Рогатый был слишком занят охраной подступов к роще и не заметил, что в пределах леса уже гуляет один из простых воинов, то ли Тристан тоже оказался кровным родичем риксов, чего сам не ведал, - как бы там ни было, бывший фиенн Герейнта никого не встретил и продрался на поляну перед дубом как раз в тот момент, когда от удара дерево содрогнулось, Артос потерял равновесие и рухнул разъяренному кабану на спину. Тристан не знал, что у вепря железная щетина, и когда тот с боевым хрюканьем ринулся на него, со всего размаху ударил мечом. От меча у Тристана только рукоять осталась, лезвие разлетелось вдребезги, сам Тристан с располосованным бедром отлетел прочь, но и кабан осел наземь, ошарашенно мотая головой. Немудрено: точно таким ударом Тристан неделю назад дракона уложил. А пока вепрь приходил в себя, оглушенный падением Артос наконец вытащил Калибурн и вонзил ему в загривок. Режущий Сталь не подвел и на этот раз. Тристан остался жить и даже сознания не потерял, Артоса падением помяло, но и только, а вот для Герейнта, получившего клыками в бок, всякая охота закончилась. Он еще дышал, но его уже не было. Пендрагон освежевал вепря и сделал из шкуры волокушу, чтобы не бросать тело Герейнта в лесу, священный он там или нет. Четверть туши вепря, поразмыслив, Артос также прихватил с собой, а остальное пожертвовал спасителю-дубу. Тристан, несмотря на рану, доковылял сам, плетясь за волокушей и держа копье наготове. Но когда они далеко за полночь вышли к стенам Морхальта, стражники сочли их неупокоившимися мертвецами - "беспокойниками", на диалекте Гитина - и чуть не закидали огненными стрелами. Тут уже Артос прошелся по поводу горе-охранников, использовав все богатство и гэльского, и диалекта ллогров, и наречия Империи. Ни один мертвец не способен так ругаться, рассудили разумные гитинские фиенны, и пропустили ночных гостей за ворота. Мясо вепря съели на погребальном пиру, поминая Герейнта МакМурроха, а шкуру Пендрагон отдал гитинским мастерам; через несколько дней, накануне отъезда в Камелот, ему принесли броню, достойную ард-рикса и по прочности не уступавшую любой кольчуге. Броню эту Артос подарил Тристану - на память и в благодарность. Вожди лионесских кланов совещались две недели и не смогли выбрать нового рикса; пришлось Пендрагону и эту обязанность взять на себя. Новым правителем Лионесс стал Уриен О'Киф - звезд с неба он не хватал, но и не представлял для ард-рикса угрозы. Большего Артос от него и не требовал, вряд ли для Лионесс тугодум Уриен станет большим бедствием, чем дряхлый безумец Геторикс, которого еще помнили иные из местных старейшин. Вернувшись в Камелот, Пендрагон счел было, что теперь может отдохнуть. Как бы не так - снова объявилось послание из Каэр Баннога, и Хозяйка Озера на сей раз попросила его прибыть лично - "ибо дела касаются твоей семьи". Близких родичей у Артоса после кончины Игрен не оставалось: только сестра, Элейн, да еще Кадор, Ланселот и Гвалквед, но они уже успели доставить свою порцию неприятностей... Семьи, впрочем, дело действительно касалось. - Когда ты только-только вынул Калибурн из камня, тебя долго не хотели признавать ард-риксом. Не все вожди поверили, не все жрецы соглашались принять бастарда... - Верно. Дело прошлое, я на них зла не держу. - И некая Моргеас, очень хорошо знающая вождей, жрецов и других нужных людей в Ллогрис, долго доказывала тебе, что могла бы и помочь. - Доказывала, а как же, - усмехнулся Пендрагон. - Ночами, в основном. Вивьен нахмурилась. - Эти ночи не прошли даром. Она понесла дитя и родила его. Возможно, Лот поверил, что это его сын, возможно, нет, однако этот ребенок выжил. Артос потер подбородок. - Хочешь сказать, у меня есть сын? - Хочу сказать, у тебя есть твоя погибель. Погибель вдвойне. Он и сын тебе, и племянник - и дважды отмечен знаком дракона. Ард-рикс покачал головой. - Как он может быть моим племянником, ведь Моргеас - не Элейн! - Конечно. Она дочь твоего отца, а не матери. И знала об этом. Слова Хозяйки Озера словно молотом ударили Пендрагона. Поверить такому... он, конечно, и прежде подозревал, что Моргеас ради власти могилу бабушки продаст, но если она пошла на ТАКОЕ, только бы на трон сесть... А не поверить и жить как ни в чем не бывало - еще хуже. - Я не хочу сказать, что ты лжешь, - Артос внезапно охрип, - но мне нужно знать больше. Слов недостаточно. - Позови дракона и спроси. Только снаружи, уж будь так любезен, - Недоверчивость ард-рикса Вивьен не обидела. - И меч свой оставь здесь, драконы с Калибурном не в дружбе. "Не в дружбе," - согласным эхом лязгнул Режущий Сталь. Пендрагон отстегнул ножны с Калибурном и взбежал по лестнице на стену Каэр Баннога. Закатал правый рукав, стащил с запястья тяжелый бронзовый браслет и с вызовом глянул в глаза дракона. Дракон прищурился в ответ, стягивая кожу на руке. Ард-рикс стиснул кулак, заставив дракона поморщиться. "Давно не виделись," - молча сказал он. - Давно, - кивнул Артос. - Скажи, это правда - насчет моего сына... "Вивьен лгать запрещено. Да, твой сын, Мордред, рожден на погибель тебе и твоему царству." - Но почему только теперь? Ему уже лет пятнадцать исполнилось, почему никогда раньше... "Потому что в час, когда на тебя напал железный кабан, Мордред получил свою отметину и геас: молчать об отметинах или отвечать, но убивать получившего ответ. Потому что в час, когда ты избежал малой погибели, на горизонте появилась большая. Потому что в час, когда ты отдал броню, что способна защитить от ядов, стрел и мечей, ты лишился защиты, дарованной небожителями риксу-победителю. Хочешь знать еще - спрашивай." - Хочу, - твердо решил Пендрагон. - Чего мне остерегаться? "Белый олень, белый дракон и белая сова - вот знаки твоей погибели." - А Мордред? "Он - клинок, отравленный клинок, но не рука." - Тогда кто - рука? "Это ты узнаешь, увидев знаки. Мне больше нечего сказать." - Есть. Где это случится? "У горы Одноглазого. И не спрашивай, когда. Для меня время течет иначе, не смогу ответить." - Хорошо. Счастливого полета, - молвил Артос и разжал кулак. Призрак красного дракона взмыл в небо и растаял среди звезд. Ард-рикс Ллогрис задумчиво спустился вниз, поймал сочувственный взгляд Вивьен и через силу улыбнулся волшебнице. - Ничего, мы еще повоюем, клянусь Кромом Круахом! - Ну, уж с ним-то ты точно свидишься, раньше или позже, - заметила Хозяйка Озера. - Владыка Курганов всегда встречается с умершими вождями и риксами... Твой дракон не намекнул, когда ожидать встречи? - Намекнул, да пользы от его намеков... Белый олень, белый дракон и белая сова. - Разъяснить? - Изволь. - "Белая сова" - это одна из сидов призрачного царства, ллогры ее зовут "белой тенью"... - Но при чем тут Гвиневер?! - Значит, есть при чем. Ну, с белым драконом саксов ты сам знаком, седой Орм раньше или позже придет, чтобы расплатиться по былым счетам... А белый олень - знак, который будет носить на щите один из твоих фиеннов, вернувшийся из полого холма Гвиннеда. Зачем он туда пойдет, когда вернется, и кто именно это будет - сейчас сказать не могу. Быть может, он тебя и не предаст, уверенности в этом нет, но сам знак будет сигналом. - Спасибо, утешила... - Чем смогла, помогла. И прими совет: когда вернется Ланселот, позаботься, чтобы они с Тристаном не поссорились. Иначе погибнешь куда раньше. Артос принял совет и покинул замок той же ночью, чтобы поскорее успеть в Камелот. Он вернулся, обнял Гвиневер, и подозрения, возникшие после слов Вивьен, улеглись. Гвиневер может любить не только законного мужа, но она его никогда не предаст! В ней не было и капли той темной страсти, что Пендрагон помнил по жадным поцелуям и объятиям Моргеас... Когда вернулись Ланселот, Перидур и Гвалквед, ард-рикс не стал рассказывать о предупреждении дракона. А о железном кабане из рощи Кернунноса и рассказывать не понадобилось, легенды по Галлии бродили одна другой лучше да красочнее. И когда в Камелот с посланием от Мурроха прибыл Тристан, Артосу не потребовалось больших усилий, чтобы примирить его с Ланселотом. Подраться они, правда, подрались, но это было честным состязанием в кулачном бою. После тридцать седьмого удара Тристан потер челюсть и заметил, что голова у него пока на месте, однако зубы не хотят продолжать забаву, потому лучше на этом и закончить. Ланселот согласился, признал, что лучшего противника ему давно не попадалось; на пиру они с Тристаном осушили ковш священного верескового меда и поклялись в вечной дружбе, заодно обменявшись мечами и броней. Командир фианны Пендрагона после этого всегда выходил на битку в "кабаньей шкуре", а Тристан - в кольчуге, что побывала вместе с Ланселотом у хрустального котла Дагды (и вместе с Ланселотом сполоснулась в этом котле, точнее, в молоке, которое перед тем пил Гвалквед). Спасла ли эта дружба самого Пендрагона от скорой кончины, он не знал и не собирался гадать. Ланселот был его соратником и другом, а Тристан - побратимом; их дружбы ард-риксу хватало без всяких там пророчеств и предупреждений. А смерть - смерть все равно придет в свой час. Сейчас Артосу не было до нее дел. Другие сказали бы, что Пендрагону следует поскорее позаботиться, чтобы гибельное пророчество не сбылось, а для этого послать к Моргеас и Мордреду на Олерон хоть того же Ланселота, ибо угрожать могут лишь живые, но никак не мертвые... Другие могли бы сказать так, только ард-рикс не спрашивал чужих советов в подобных делах. Он верил в предсказания, но не верил предсказаниям, и уж подавно не верил - пророкам и предсказателям. Потому что понимал, что пророчества только тогда сбываются, когда к ним кто-то прикладывает руки. Как к пророчеству об истинном правителе Ллогрис и мечу Калибурну была приложена рука самого Артоса. А за руками чужими - в этом отношении - Пендрагон и так следил, будучи правителем.
ВЕРА И ВЕРНОСТЬ (одни считают это балладой о Ланселоте и Гвиневер, другие - повестью об Исильд и Тристане, третьи - байкой о Тристане и Ланселоте, четвертые не считают и не читают вообще, ибо этих речей все равно никто из них не слышал)
Роща. Сосняк. Дубрава. Сумерки. Солнце. Свет.
Сила. Искусство. Право. Клятва. Завет. Обет.
Доблесть. Победа. Слава. Мифы, которых нет
Нас не найдет облава, дети безумных лет!
Верность - тому, кто верен, даже найдя конец,
Верность - тому, кто терном выложил свой венец.
Знатный уступит черни, мудрым воздаст глупец,
А по тропе видений нас поведет слепец.
Будет рассвет багровым, будет закат златым,
Будет урок суровым, будет подъем крутым
Только враждою кровной, даже с ногтей младых,
Чар не изгнать любовных, жара не сгонит дым...
Меч - не всегда надежен, бой - не всегда ответ,
Выход - не непреложен, "да" - не отменит "нет"...
Верной дорогой можно выйти на верный след
Так ли, однако, сложно в чувствах узреть рассвет?
Пусть для живущих местью нами разбит закон:
Случай, и час, и место, и над престолом клен...
Чуждые лжи и лести, жалости мы не ждем.
Если умрем - так с честью, если уйдем - вдвоем.
ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ
или победа над пророчествами
Восемь лет минуло с того дня, как Артос получил предупреждение о близящейся кончине. Praemonitus praemunitus, как сказали бы любители имперских афоризмов, что в вольном переводе с благородной латыни значит "кто предупрежден, тот вооружен"; однако, оружием это предупреждение Пендрагон не считал.