Предисловие

   Лоскутный мир похож на болтающийся в космосе шахматный столик.
   Но только издалека. Отличия начинаются с того, что клеток здесь не шестьдесят четыре, а пять тысяч, и цветов не два, а великое множество – желтизна пустынь, синева морей, зелень лесов...
   На самом столике можно найти сотни видов фигур, среди которых есть привычные шахматисту слоны, кони, короли и пешки. Но прочие, которых подавляющее большинство, ходят порой так замысловато, что нарушают правила самой благородной игры.
   Любому игроку здесь пришлось бы нелегко. Но, тем не менее, на пространстве Лоскутного мира ведутся игры, сложные, хитрые и опасные для жизни и здоровья тех, кто помимо своей воли стал фигурой.
   Игроки – боги, волшебники, правители – используют самые разные средства, чтобы двигать по громадной доске свои фишки, и первое место среди этих средств занимает магия.
   Порой очень ГРЯЗНАЯ магия!

ЦЕЛОЕ МОРЕ ГРЯЗИ.
Глава 1

   Утро в Лоскутном мире имеет свои особенности. Из-за того что его плоская поверхность лишена кривизны, тут не бывает сумерек. Солнце выкатывается из-за стены гор, ограничивающих мир, и освещает сразу все Лоскуты, не тратя времени, чтобы выйти на максимальный уровень яркости.
   Вот и в это утро светило, воспользовавшись отсутствием облаков, обрушило на самый большой, грязный и мерзкий город Лоскутного мира, носящий поэтическое название Ква-Ква, настоящую лавину сияния.
   Наглые солнечные лучи пробрались в дома, заглянули за шторы. Не пощадили они расположенный в центре города громадный дворец, на первый взгляд выглядящий беспорядочным нагромождением кубов и цилиндров.
   На второй, кстати, тоже.
   Найдя щель в занавесках, острый и прямой, как копье из золота, луч проник в расположенную на вершине одного из цилиндров комнату. Скачком преодолел ее и уперся в раскрытый рот спящего человека.
   Изо рта жутко воняло перегаром. Луч испуганно отпрянул и вонзился человеку в глаз.
   Хозяин глаза дернулся и недовольно всхрапнул.
   Обладай солнечный свет хотя бы зачатками рассудка и понятием о такой важной для разумных существ вещи, как служебная иерархия, он бы при этом звуке испуганно замер, а потом удалился на цыпочках.
   Но увы, даже боги, которых в Лоскутном мире предостаточно, не в силах научить свет субординации, и мэр Ква-Ква Мосик Лужа проснулся. И тут же поднял руку, прикрываясь от настырного луча. В этот момент мэр искренне пожалел, что не находится в одной из подземных камер городской тюрьмы, официально именуемой Место Временного Тишайшего Отдохновения. Свет допускался туда только по большим праздникам, да и то – тусклый, приятный для глаз.
   Какой не вызывает пульсирующей головной боли.
   Но вчера Мосик Лужа находился в таком состоянии, что даже тюремные стражники отказались бы предоставить ему ночлег. Разве только в том случае, если бы пили вместе с ним...
   Приложив неимоверные усилия, мэр огляделся. Обозримый кусочек вселенной колыхался и шел волнами, но все же Мосик Лужа опознал в нем собственный кабинет. Именно тут он вчера и «заработался» допоздна...
   Чем завершилась работа, мэр помнил смутно. Оставалось надеяться, что обошлось без разрушений и вызова девиц, чье единственное жизненное назначение – составлять компанию скучающим мужчинам.
   Встав на дрожащие нижние конечности, Мосик Лужа заковылял к столу. Там, в одном из ящиков, хранилась– крошечная бутылка настоящего горского вискаса, напитка безумно дорогого, но в данный момент просто необходимого.
   – У, хммм! – глубокомысленно сказал мэр, когда янтарная жидкость обожгла ему горло. – А-ха...
   После второго глотка в голове прояснилось, а конечности стали меньше дрожать. С глубоким стоном Мосик Лужа опустился в кресло и машинальным жестом надавил рычажок, торчащий из стенки расположившегося на столе сундучка из черного дерева.
   С такого нажатия мэр начинал каждый рабочий день.
   Внутри сундучка что-то взвизгнуло, точно там наступили на хвост сразу пяти кошкам, потом захрипело, закашляло, и хриплый голос, наводящий на мысль о вредных привычках, произнес:
   – Сегодня день Отважного Зайца Десятого месяца. Назначены встречи: с управителем бань на полдень, с начальником городской стражи на...
   Черный сундучок – шедевр одного из мастеров предметной магии – назывался напоминайзер. Время от времени мэр, откинув крышку, сообщал его чреву о предстоящих делах, о которых боялся забыть.
   И в нужный день напоминайзер сообщал обо всем, о чем слышал раньше. В отличие от секретарей, он ничего не путал и не забывал и никогда не пытался использовать полученную информацию в корыстных целях. Его работа иногда сопровождалась пугающими эффектами, но мэр, хоть и побаивался магической штуковины, обойтись без нее не мог.
   Сегодня Мосик Лужа слушал вполуха, переживая волнительное состояние, известное под названием «похмелье».
   – Также должен напомнить, – каркающим голосом сообщил сундучок, закончив перечисление встреч, – что до выборов осталось два месяца и двадцать дней...
   Известие это подействовало на мэра сильнее удара шилом в седалище. Он подскочил в кресле, едва не протаранив головой потолок, и издал звук, похожий на предсмертный хрип удавленника.
   Неужели выборы так скоро?
   В отличие от множества Лоскутов, где передача власти проходит традиционным образом (чаще всего с помощью вспомогательных средств в виде отравления, удара кинжалом или случайного падения в реку), обитатели Ква-Ква своего главу выбирают.
   Традиция эта возникла давно и сохранялась неизменной многие тысячи лет. Первоначально над ней смеялись по всему Лоскутному миру, а потом привыкли и смеяться перестали.
   Претендовать на мэрское кресло, как и голосовать, мог любой владелец городской недвижимости, даже если эта недвижимость представляла собой кучу гнилых досок.
   – О боги, – сказал Мосик Лужа, с внезапным холодком осознавая, что если он хочет остаться хозяином уютного кабинета (и города в придачу) еще на четыре года, то ему нужно начинать действовать. Конкуренты наверняка роют землю, готовясь к борьбе за власть.
   – Сарданька! – мэр повысил голос. – Быстро сюда! Дверь в кабинет скрипнула, и пред очами Мосика Лужи возник тощий молодец с угодливым взглядом. Он откликался на звучное имя Сарданапал и исполнял при мэре должность юноши на побегушках.
   – Сарданька, – велел Мосик Лужа, – срочно ко мне этих... как их... советников!
   Мысли в мэрской голове, тяжелой после вчерашнего, слегка путались.
   – Всех? – уточнил Сарданапал, изогнувшись вопросительным знаком.
   – Всех, и быстро!
   Юноша на побегушках исчез, словно его утащили демоны. Мосик Лужа, осев в кресле, про себя обратился с выразительным воззванием сразу ко всем богам, прося у них ясности ума.
   Дойди эта молитва до Влимпа, исполинского горного массива, избранного богами для проживания, она бы вызвала среди его обитателей некоторый переполох. Как боги могут дать человеку то, чего им самим не хватает?
   К счастью, молитва потерялась где-то по дороге.
   В кабинете один за другим стали появляться советники. Почтительно кланяясь, они рассаживались вокруг длинного стола, стоящего торцом к мэрскому. Никто из них удивительным образом не заметил висящий в воздухе аромат перегара. Объяснить подобный феномен можно было лишь той гибкостью, которую приобретает восприятие людей, близких к власти.
   Советнику короля, императора, мэра или князя иногда приходится замечать то, чего нет, и в упор не видеть реально существующее. И от этого умения напрямую зависит целостность столь важного органа, как голова.
   – Кхм-угхм, – сказал Мосик Лужа, когда собрались все.
   Советники ждали продолжения.
   – Известно ли вам, что через два с небольшим месяца у нас выборы? – в голосе мэра дрожало предвкушение гнева.
   – Да, – боязливо пискнул кто-то из советников, самый смелый или самый глупый (хотя одно вовсе не исключает другого).
   – Так что же вы молчите? – гнев все не прорывался, и советники чувствовали себя неуютно. Куда легче видеть перед собой начальство метающее громы и молнии, чем только собирающееся это сделать.
   – Э, – подал голос самый древний из советников, Глагол Пис. Он пережил с десяток мэров, а в мэрском дворце просуществовал так долго, что успел позабыть, как выглядит город за его пределами. Хотя подобная беспамятность частенько одолевает и более молодых чиновников. – Не хотели вас беспокоить...
   – Не хотели? – гнев, наконец-то, прорвался. – А места свои сохранить хотели? Придет новый мэр и выгонит вас всех, дармоедов, к демонской бабушке!
   У советников были на этот повод определенные сомнения, но они предпочли оставить их при себе.
   – Так что вот, – сказал мэр, прокричавшись. – Мы вступаем в грязную политическую игру! С сегодняшнего дня вам придется напрячь заплывшие жиром мозги и работать по двадцать пять... нет, тридцать пять часов в сутки!
   Советники дружно вздохнули. Грязи они не боялись, но слово «работать» вызывало в чиновничьих мозгах какие-то неприятные, хотя и смутные воспоминания.
   Ква-Ква – очень большой город, но велик он не только в длину и ширину, а еще и в глубину. Под домами и мостовыми лежит мир подвалов, колодцев и тоннелей, настолько обширный, что его иногда называют Большой Ква-Ква.
   И там, внизу, кипит своя жизнь, не менее бурная, хотя и несколько грязноватая.
   – Наша служба и опасна, и трудна, – бредущее по одному из тоннелей существо негромко и невнятно напевало себе под нос. Каждый его шаг сопровождался монументальным чавканьем.
   Факел, который существо держало в руке, светил слабо, из последних сил. Скорее всего, факелу просто было дурно. Учитывая, что тоннель на треть заполняли нечистоты и вонь над ними висела такая, что ее при желаний можно было увидеть, это не выглядело удивительным.
   – И на первый взгляд как будто не видна, – откуда-то примчался порыв свежего, хотя и несколько холодного воздуха, факел воспрянул духом и засветил немного ярче. Стало видно рябое лицо, украшенное повязкой из плотной ткани, закрывающей рот и нос.
   Обладатель лица споткнулся, и вонючий воздух уважительно колыхнулся, заслышав крепкие, хотя и немного неразборчивые (попробуйте-ка ругаться сквозь тряпку!) выражения.
   – Так-так, что тут у нас? – Краск Пух, представитель славного цеха ассенизаторов города Ква-Ква, опустил факел. Из бурой жижи, в которой ассенизатор стоял по колено, ему печально улыбался слегка обглоданный собачий труп.
   Судя по всему, об него Краск Пух и споткнулся.
   – Вот зараза, – обойдя мертвую животину, ассенизатор вновь замурлыкал любимую песенку.
   Краск Пух совершал ежемесячный обход вверенного ему участка подземных стоков. Этим в день Отважного Зайца занимались сотни его соратников по незаметной, но очень важной для города службе.
   Исчезни ассенизаторы, Ква-Ква, населенный многими тысячами разумных существ, бытие которых большей частью заключается в производстве мусора, захлебнулся бы в отходах через несколько дней. Золотари исполняли в исполинском организме города функцию кишечника и гордились своей работой.
   Попасть в их ряды было куда как непросто.
   В темноте за спиной Краска Пуха что-то шевельнулось, издалека донесся могучий рокот, словно прочистил грудь великан. По стенам тоннеля пробежала дрожь.
   – Что это там? – согласно давней привычке ассенизатор разговаривал сам с собой. Мысли в его голове ворочались с ленцой. Когда имеешь дело с настолько малоподвижной штукой, как отходы, то спешить обычно некуда, вот и сейчас Краск принялся неторопливо обдумывать, что могло породить такой звук в подземельях...
   Накативший из тьмы вал жидкой грязи подхватил ассенизатора, мгновенно обесценив блестящие теоретические построения, родившиеся в его голове. Там осталась только одна мысль, больше похожая на звучащий под сводами черепа панический вопль, – «Прорыв!».
   Факел погас. Краска Пуха несло по тоннелю, крутя и вертя, точно веточку в бурном потоке. Единственное, что оставалось ассенизатору, – молиться, и он истово шевелил губами, надеясь, что обращение дойдет до Влимпа даже из подземелья, заполненного вонючей грязью.
   Дворец мэра слегка тряхнуло. Пошатнулась стоящая в углу кабинета статуя, изображающая главу города в полный рост. С обнаженной лысиной и вытянутой рукой, в которой была зажата кепка, он выглядел очень вдохновенно.
   Сказать, что скульптор польстил, – значило не сказать ничего.
   – Это еще что? – недоуменно спросил Мосик Лужа. Советники дружно, словно отряд дрессированных макак, пожали плечами.
   – Так вот, – продолжил мэр прерванную мысль. – Нам нужно убедить горожан, чтобы они выбрали меня снова! Как это сделать?
   – Напомнить о благих деяниях, свершенных вами, господин мэр, – сказал советник, отвечающий за благоустройство городских улиц. Попал он на это место благодаря тому, что был двоюродным братом жены Носика Лужи, а подведомственные ему улицы посещал редко, находя это занятие ужасно скучным.
   – Хорошая мысль. Надо бы только вспомнить эти благие деяния. Ну-ка, напрягите память!
   – Э...
   – Ууу-
   – Мда...
   – Ну...
   Изданные советниками звуки отличались разнообразием, но не информативностью. – Вы что, говорить разучились? – багровея, спросил мэр. Зрелище было устрашающее: шаровидная голова наливалась кровью, словно брюхо комара.
   – Мы упразднили налог на ношение оружия, – вспомнил кто-то.
   – Но ввели три других: на солнце, воздух и воду! – Глагол Пис грустно кивнул. – И наши противники об этом не умолчат...
   – Поставили много статуй, которые украшают город! – обрадованно воскликнул двоюродный брат мэрской жены.
   – И мешают проезду., – Глагол Пис был безжалостен. Он хорошо понимал, что Мосик Лужа куда умнее, чем выглядит, а беспощадностью может поспорить с акулой, и что советники, которые сейчас предлагают ерунду, в награду получат вовсе не мешок золота.
   А уютное местечко на виселице.
   – Построили три новых трактира... – упоминание о последнем «благом деянии» было встречено стыдливой тишиной.
   Глагол Пис выразительно промолчал.
   – Это звучит грустно, – Мосик Лужа яростно поскреб лысину, – но, похоже, за эти годы мы не сделали ничего для блага горожан. Но это не так страшно, главное – чтобы они об этом не узнали...
   – А для успеха на выборах можно прибегнуть к магии, – негромко проговорил Глагол Пис, и лицо его на мгновение перекосила коварная усмешка.
   Нацепив такую, киношный злодей обычно затевает главную пакость фильма.
   Взгляд мэра, в котором добродушия было меньше, чем утонченности в хряке, обратился на двоих облаченных в просторные мантии мужчин. До сего момента они молчали.
   – Позвольте... – сказал один из них.
   – Минуточку... – промолвил другой.
   – Так вот, ребята, – голос Мосика Лужи был тяжел, словно бульдозер, – вы считаетесь хорошими специалистами по магии управления, и для вас настала пора доказать, что я не зря плачу вам деньги. Что вы способны не только на составление блестяще продуманных планов, имеющих один небольшой недостаток – невозможность их выполнить.
   Маги переглянулись.
   Выпускников кафедры управленческой магии обычно считают дармоедами, которым уготовано теплое место у основания трона того или иного властителя. Если поверить слухам, то они не умеют ничего, кроме как красоваться на приемах и устраивать волшебные фокусы.
   На самом деле все не так. Управленческие маги выполняют важную функцию. Они отвлекают мысли царей, мэров и императоров от всякой ерунды типа массовых казней и репрессий, занимая их важными проектами по совершенствованию организационной структуры дворцового управления, модернизации системы мотивации сотрудников пыточных застенков или созданию новых каналов реализации решений среди диких кочевников...
   Вот почему спрос на таких специалистов никогда не падает (а не только из-за высокой смертности в связи с близостью к плахе, которая всегда находится недалеко от трона).
   Но Мосик Лужа не был склонен к репрессиям и казням (разве что иногда, в минуты плохого настроения), и посему Винтус Болт и Дубус Хром-Блестецкий, служившие при мэрии все четыре года, в процессе выполнения своих обязанностей несколько подзаросли жирком.
   Единственным достойным упоминания их деянием стала масштабная кампания по выявлению лихоимцев среди сотрудников мэрии. Результаты ее оказались столь потрясающи, что их тут же засекретили и сдали в архив, а магам вынесли благодарность (за ударную работу) вместе с выговором (за подрыв авторитета мэрии в глазах горожан).
   – Ну, мы что-нибудь придумаем, – сказал Винтус, упитанный волшебник средних лет, и светлые его глаза тревожно забегали.
   – Обязательно, – поддержал коллегу Дубус, фигурой больше напоминающий жердь.
   – Я на это надеюсь, – кивнул Мосик Лужа, – и думаю, что не постесняетесь применить... – тут он собрался с духом, готовясь выговорить трудное слово, – поллитртри-налохию... Я знаю, что это ужасно действенная штука!
   Маги грустно кивнули.
   – Мы постараемся, – сказали они в один голос, – но мы не специалисты в этой области. Ее начали разрабатывать всего несколько лет назад...
   – Что это такое? – шепотом спросил двоюродный брат мэрской жены, который слов сложнее, чем «взятка» никогда не слышал.
   – О, это ужасно тайная и дико грязная магическая штука, – в тихом голосе Глагола Писа звучали ужас и отвращение, – куда пакостнее некромантии и Черной Мессы. Она и названа так, потому что без поллитра на троих в ней не разобраться, а рассчитана она для воздействия на лохов...
   Брат мэрской жены испуганно примолк.
   – Раз сами не спецы, так найдите мне такого, – сказал тем временем Мосик Лужа. – И без него во дворец не возвращайтесь! Сроку вам два дня. Поняли меня?
   – Так точно, – вновь в один голос отозвались маги, и уныния в их ответе хватило бы на небольшую пустыню.
   – Синтагматическая пропорция крепости стенок держателя требует... – тут пол аудитории слегка тряхнуло, и лектор, благообразный древний поцент,,борода которого напоминала седой веник, невольно запнулся, – требует... это еще что такое?\
   Студенты с облегчением вздохнули, радуясь паузе в утомительной лекции. Арс Топыряк потряс кистью, которая от непрерывного чирканья пером по пергаменту нещадно болела.
   Поцент, читающий предмет «Основы демонической ин-воктации», считал, что качество знаний напрямую связано с их количеством.
   – Это наш библиотекарь слегка пукнул, – хихикнул Нил Прыгскокк.
   – В этом случае университет рассыпался бы, – не остался в долгу Арс. – А так – всего лишь шатнуло.
   – Ну, в общем, продолжим, – поцент, удостоверившись, что толчок не собирается повторяться, а потолок – падать на головы студентам, решил вернуться к лекции. – Требует... требует, чтобы их условная толщина, рассчитанная по формуле Дриньк-Буховского, была больше условной силы демонического существа, рассчитанной по таблице Пармьяна Отверженного. Отсюда следует...
   – Арс, – прошептал Прыгскокк, – завтра в «Трех поросятах» крутой тусняк будет. Пойдешь?
   – Не знаю! Денег нет, – ответил Топыряк, автоматически записывая слова лектора «эй, вы, во втором ряду, хватит болтать». – Ой!
   Несмотря на ветхость и слабое зрение, поцент видел все.
   Пришлось отложить разговор до перемены.
   – Ну и где мы будем искать этого самого спеца? – печально вопросил Хром-Блестецкий, глядя на то, что в реке Ква-Ква называлось водой. Жидкость эта большей частью состояла из помоев и фекалий, и запах от нее поднимался до того бодрящий, что в дальних Лоскутах воду из Ква-Ква ис-пользовали для приведения в сознание упавших в обморок принцесс и (по слухам) для оживления мертвецов. – И что такое эта поллитртриналохия?
   – Грязное дело, – ответил Болт, – а спеца по нему нужно искать в университете. Больше негде.
   Выбравшись из мэрского дворца, маги зашагали по вымощенной камнем набережной. Для освежения мозгов обоим требовалось прогуляться.
   – Вряд ли кто оттуда согласится работать на мэра, – вздохнул Хром-Блестецкий, – даже за большие деньги... Ой, что это?
   Вода на середине не такой уж широкой реки забурлила, пошла пузырями. На поверхности ее образовалось грязное пятно (и это на грязи!), в стороны прянул такой запах, от которого в обморок упали бы навозные мухи.
   Из центра пятна вынырнул собачий труп, а за ним – вопящий и размахивающий руками человек. Первое не было удивительным: в жиже, извергаемой в реку городом, встречались неаппетитные вещи, по сравнению с которыми песьи останки были верхом эстетизма.
   Но человек в Ква-Ква! Звучит куда более фантастично, чем честный купец.
   Когда-то, много тысяч лет назад, в реке можно было купаться. Ныне же на это отваживались только тролли, самоубийцы, а также любители экстремального отдыха.
   Оказавшийся в Ква-Ква человек не попадал ни в одну из этих категорий. Судя по комбинезону из пропитанной жиром толстой кожи, перчаткам и высоким сапогам, он был ассенизатором.
   И очень неудачливым, надо сказать.
   – Ну что, коллега, поможем? – Хром-Блестецкий поднял посох.
   – Почему бы и нет? – Болт повторил жест.
   Утонуть в густой жиже Ква-Ква исключительно трудно, для этого нужно навешать на себя немалое количество тяжестей и запастись терпением. Но попавшего в «воду» ожидает другая опасность – задохнуться в поднимающихся от реки зловонных испарениях. Понятное дело, что у ассенизатора должен быть профессиональный иммунитет к дурным запахам, но и он дает не больше пяти минут форы.
   – И раз! – маги одновременно повели посохами. Затрещало, вверх полетели синие искры. Ассенизатора выдернуло из воды, словно пробку из бутылки и выбросило на берег.
   – Вот так, – удовлетворенно сказал Хром-Блестецкий.
   – Так вот, – поддержал коллегу Винтус Болт, брезгливо отодвигаясь в сторону.
   Спасенного непрерывно рвало, а с одежды его потоком текла зловонная грязь.
   – Вот тебе и специалист по грязным делам, – проговорил Хром-Блестецкий, – жаль, что не по поллитртриналохии...
   – А что нам мешает сделать его таким специалистом? По крайней мере, в глазах мэра!
   Мысль была настолько идиотской, что заслуживала рассмотрения. Маги примолкли, в головах их с легким шорохом крутились неплохо подогнанные друг к другу шестеренки.
   – Представим его как крупнейшего знатока, – первым нарушил молчание Винтус Болт. – Все равно никто не знает, что такое поллитртриналохия.
   – Да, а в случае чего неудачу свалим на него. План хорош, но есть одна сложность.
   – Какая?
   – Уговорить его, – и Хром-Блестецкий длинным и острым пальцем указал на выблевывающего остатки завтрака ассенизатора.
   – Нет, ты скажи, ты меня уважаешь? – вопрос прозвучал как никогда вовремя. Количество пивных кружек, употребленных на троих, перевалило за десяток, и наступил момент для душевного разговора.
   Судя по алчно блестящим глазам обоих магов, разговор обещал быть очень душевным. Краск Пух подобрался и осторожно ответил:
   – Конечно уважаю.
   Потрясения сегодняшнего дня и выпитое пиво не загасили обитающей в сердце золотаря подозрительности. А уж то, что спасшие его маги потащили Краска в таверну, и вовсе вызвало у него дурные предчувствия.
   Такое человеколюбие могло быть только корыстным.
   – Тогда не откажи нам в помощи, – сказал Винтус Болт, тот из магов, что пониже и пожирнее.
   – А чего вам нужно?
   Догадки Краска Пуха подтверждались.
   – Мы хорошо заплатим, – тощий маг, фамилия которого была длиннее его самого, выразительно пошевелил пальцами.
   – За что?
   Волшебники переглянулись и печально вздохнули.
   Не зря в Ква-Ква большую популярность имела пословица «упрям, точно золотарь». Созерцание фекалий и разного рода отходов не вызывает почему-то особого оптимизма, и ассенизаторы, которые подобному созерцанию предаются большую часть жизни, отличаются мрачным и угрюмым нравом, а также склонностью к философским размышлениям типа «вся жизнь есть груда мусора» или «из грязи мы вышли и в грязь возвратимся»...
   Убедить настроенного подобным образом человека в чем-то куда сложнее, чем сагитировать обезьяну отказаться от мешка бананов.
   – Мы хотим предложить тебе работу, – сказал Винтус Болт.
   – У меня она уже есть! – Краск Пух гордо выпрямился, глаза его блеснули. —Я – ассенизатор!
   – Это ощущается, – пробормотал Хром-Блестецкий. Он несколько притерпелся к исходящему от собутыльника «аромату», но все равно старался не дышать глубоко.
   Гордость Краска Пуха можно было понять – золотари были привилегированным цехом. После их забастовки (случившейся три тысячи лет назад и в исторических трудах получившей название Вонючей Стачки), когда город чуть не утонул в собственных экскрементах, тогдашний мэр был вынужден даровать ассенизаторам ряд льгот.
   – Это будет временная работа, – объяснил Винтус Болт. – На пару-тройку месяцев. Мы организуем тебе отпуск. После выборов вернешься к своим эээ... отходам.
   Краск Пух угрюмо слушал.
   – Что мне надо будет делать?
   – Быть знатоком поллитртриналохии!
   – А что это такое?
   – Если бы кто знал! – усмехнулся Хром-Блестец-кий. – Так что разоблачение тебе не грозит.
   – Мне придется обманывать? Ни за что!
   – Это на благо города! – Винтус Болт придал голосу торжественность. – Тебе не привыкать вычищать грязь из его клоак! Представь, что ты добрался до главной из них, самой большой и мерзкой!