Казанцев Александр Петрович. Фаэты

   Самка Дзинь, прижимая к волосатой груди орущего ребенка, спрыгнула с дерева.
   Еще издали услышав крик своего сына, Мада бросилась ей навстречу. Могучий зверь непроизвольно повернул назад, но Мада одним прыжком настигла его. Тогда самка Дзинь обернулась и оскалила клыки.
   Мада смело пошла на мохнатого зверя, хотя ему, казалось, ничего не стоило переломить хрупкую противницу пополам. Но фаэтесса была сильна разумом. Мада не зря на мгновение задержалась в доме, схватив что-то с полки. У нее не было огнестрельного оружия, но она сжимала в кулаке патрон с серебристой пулей, стараясь не уколоться о ее коричневые усики.
   Самка Дзинь все еще не отпускала похищенное дитя. Она угрожающе протянула к Маде свободную лапу. Мада увернулась и, подскочив к Дзинь, ударила ее в грудь.
   Одного удара хрупкой фаэтессы оказалось достаточным, чтобы огромный зверь грохнулся на спину, лапы его свело судорогой, глаза закатились.
   Мада вырвала ребенка, не сразу заметив, что он тоже скрючился и затих. Она побежала, но дорогу ей преградили еще две фаэтообразные, которые сопровождали самку Дзинь в набеге.
   Мада бесстрашно бросилась вперед, одной рукой прижимая к себе окаменевшее тельце.
   Обе фаэтообразные одна за другой были повержены ее точными ударами. Они упали. Лапы их скрючились, морды перекосились.
   Мада бежала прежним путем, не переводя дыхания. Водяные брызги потока немного привели ее в себя. Потом в первый раз взглянула на Авлика и закричала.
   Она осторожно положила на камни застывшее тельце и, сотрясаясь от рыданий, стала рвать на себе волосы.
   Кто-то тронул ее за плечо. Мада обернулась и увидела склонившегося к ней Аве. Он услышал в лесу ее крик и примчался сюда. Поодаль стоял готовый отразить нападение Гор Зем.
   Аве без слов понял все.
   — Как это случилось? — сдавленным голосом спросил он.
   Мада сквозь слезы рассказала о нападении фаэтообразных.
   Она шла рядом с Аве, прижимая к груди окаменевшего Авлика. До самого дома они не сказали ни слова.
   — Неужели нет противоядия? — заломив руки, воскликнула Мада, уложив ребенка на его маленькое ложе.
   Аве стоял у полки и пересчитывал боеприпасы. Потом обернулся к Маде:
   — Пусть Мада согреет скорее сына. К счастью, здесь не хватает не отравленной, а парализующей пули. От тепла Авлик быстрее придет в себя.
   Гор Зем старательно восстанавливал заграждение в окне.
   Первый крик очнувшегося Авлика был не меньшей радостью для Мады, чем его первый писк, не так давно раздавшийся в этом доме.
   — Значит, и фаэтообразные тоже очнутся, — заметила Мада.
   — Это плохо, — отозвался Гор Зем. — Пр-роведали сюда дор-рогу!
   Гор Зем оказался прав. Фаэтообразные совсем обнаглели и начали вести настоящую войну против пришельцев.
   Несколько раз звери открыто нападали на охотников, которым удавалось отбиваться лишь с помощью огнестрельного оружия. А запасы боеприпасов были невелики. Их едва ли могло хватить на несколько местных циклов.
   Гор Зем придумал приделывать пули к наконечнику копья, чтобы поражать зверей, не теряя пуль. Эту мысль зародил в нем отчаянный поступок Мады в схватке с самкой Дзинь.
   Аве настоял, чтобы пули были только парализующими, а не отравленными. Он не хотел истреблять фаэтообразных, коренных жителей Земы.
   Гор Зем недовольно ворчал, но в конце концов согласился.
   Однако эта мягкость фаэтов привела, пожалуй, к еще большей ожесточенности и настойчивости фаэтообразных. Сознание, что после схваток с пришельцами, лишь внезапно заснув, они остаются живы, развило в зверях чувство безнаказанности.
   Дело дошло до того, что стадо повело планомерную осаду дома. Охотники не могли выйти на промысел и вынуждены были каждый раз разгонять свирепых фаэтообразных, ожидавших за порогом.
   Гор Зем стал решительно настаивать на уничтожении врагов.
   — Аве прав, — возражала ему Мада. — Разве мы можем перенести на Зему страшные принципы несчастной Фаэны? Не фаэтообразные пришли к нам, а мы, незваные, — к ним. Может быть, можно найти с ними общий язык?
   — Р-разве? — удивился Гор Зем и задумался.
   Положение совсем ухудшилось. Фаэтообразные не походили уже на тех тупых, беспомощных зверей, которые впервые схватили пришельцев в лесу, чтобы сожрать живьем. Теперь ими словно руководила воля и мысль, внушенная кем-то более разумным. Они вели борьбу на уничтожение или изгнание фаэтов.
   Мада уже не могла выйти одна из дома за водой или золотыми яблоками. На нее всегда могли свалиться с дерева мохнатые туши, готовые задушить или растерзать.
   Пораженные парализующим оружием, они приходили в себя, чтобы назавтра напасть снова. Их наглое упорство было поразительно и, может быть, в самом деле рождалось чувством безнаказанности. Очевидно, звери могли понять только грубую силу и смертельную опасность.
   — Надо пер-ребить их всех, — решил Гор Зем.
   Но Мада и Аве не соглашались.
   — Лучше уйдем отсюда, — предложила Мада. — Это их место. Они вправе изгнать отсюда незваных гостей.
   — Р-разве уйдешь от них? — мрачно усомнился Гор Зем.
   — Помните, через верхний иллюминатор «Поиска» виднелись снежные горы? Мы уйдем туда, где фаэтообразным слишком холодно. Они не пойдут за нами.
   — Ты не имеешь пр-рава р-рисковать р-ребенком, — загромыхал Гор Зем. — Но в одном ты пр-рава. Кто-то должен уйти отсюда. Или фаэты, или фаэтообразные.
   С этих пор Гор Зем стал часто исчезать из дома и возвращаться без обычных охотничьих трофеев.
   Аве и Мада не спрашивали его, куда он ходит, считая, что ему самому надлежит об этом сказать.
   А он тайком пробирался к оврагу с пещерами. Выбрав надежное убежище, он подолгу наблюдал жизнь фаэтообразных.
   Он приметил огромного мохнатого фаэтообразного, который, очевидно, был вожаком стада. Не он ли руководил войной с пришельцами?
   На редкость крупный и свирепый, он безжалостно расправлялся с каждым, кто не угождал ему. Однажды он страшно избил самку Дзинь, которую Гор Зем безошибочно узнавал среди других зверей. Однако не только сила возвышала его над всеми остальными фаэтообразными. Должно быть, мозг его был более развит, чем у остальных особей.
   У фаэтообразных еще не появилось разумной речи, но они все же общались между собой с помощью односложных звуков, отличающихся главным образом интонацией. Побитая самка Дзинь убежала из пещеры и наткнулась на притаившегося в чаще Гора Зема.
   В первый миг она испугалась, но потом молча присела неподалеку от него, ухватившись передними лапами за свои пятки, и стала издавать тихие, жалобные звуки. Видя, что самка Дзинь при виде его не поднимает шума, Гор Зем не ударил ее копьем с парализующим наконечником. У него зарождался безумный по своей дерзости план, и Дзинь могла пригодиться ему.
   И теперь каждый день, когда Гор Зем являлся в свое убежище, которое он выбрал между двумя сросшимися стволами деревьев, самка Дзинь уже ждала его там.
   Она стала как бы его сообщницей. Гор Зем ничего не мог объяснить ей. Но она поступала именно так, как он того хотел. Своим звериным чутьем она угадывала его желания. Несколько раз, когда кто-либо из фаэтообразных приближался к убежищу Гора Зема, самка Дзинь вскакивала, угрожающе кричала и жестикулировала, отгоняя непрошеного зверя.
   Скоро опасный план Гора Зема окончательно созрел. Он решил открыть его друзьям.
   Выслушав его, Мада решила, что у него новый припадок безумия, и предложила сделать ему укол и вызвать шок, который привел бы его в чувство.
   Но Гор Зем был непреклонен.
   — Р-решение одно, — твердил он. — Нужно пр-рогнать отсюда стадо, увести пр-рочь. Они пр-римут меня за своего. Я достаточно на них похож и знаю их привычки. С непокор-рными быстро справлюсь. Стану у них тир-раном, пр-равителем, диктатором. И с пользой для них. Научу их уму-р-разуму.
   Переубедить Гора Зема оказалось невозможным. Он считал задуманное им своим долгом друга.
   — Так пр-росто нам войны не выигр-рать, — говорил он. — Я уведу их в гор-ры. Когда они там обоснуются, я вер-рнусь к вам. У вас уже будет куча детей. Буду ваших р-ребят делать настоящими фаэтами.
   И Гор Зем стал собираться на свой подвиг, словно на прогулку. Собственно, ему нечего было брать с собой.
   Аве не мог отпустить его одного и решил поддержать его огнестрельным оружием из укрытия, если события повернутся не так, как рассчитывал Гор Зем.
   Аве Мар шел, как того потребовал Гор Зем, на некотором расстоянии от него, чтобы не спугнуть самку Дзинь. Они крепко обнялись, выйдя из дому, и молча простились. А Мада плакала на пороге, провожая Гора Зема.
   Дзинь сидела в своей обычной позе. Она ждала.
   Аве издали наблюдал за странной сценой.
   Гор Зем, подойдя к фаэтообразному зверю, дружелюбно, даже радостно встретившему его, сбросил с себя костюм фаэта.
   Он был покрыт густыми волосами, но рядом с мохнатым зверем все-таки выглядел почти голым, хотя общими контурами тела, ростом, широкими плечами и сутулостью отдаленно напоминал фаэтообразных. В темноте его можно было бы спутать с ними, но, конечно, не днем и не в сумерки. Так, по крайней мере, казалось Аве Мару, страшившемуся за своего друга. Но тот, безоружный, бесстрашно пошел вместе с самкой Дзинь в овраг.
   Аве сжимал в руке пистолет, чтобы прийти на помощь Гору Зему, уже подходившему к той самой пещере, откуда он выручал своих друзей из плена.
   Аве видел, как встречавшиеся самке Дзинь фаэтообразные сначала не обращали на ее спутника никакого внимания. Потом заметили в нем что-то необычное и стали собираться по двое, по трое, чтобы разглядеть чужака с редкой шерстью, которого привела с собой самка Дзинь. Наконец вернулись с охоты остальные.
   Гор Зем в сопровождении самки Дзинь храбро подошел к ним.
   Самка Дзинь стала выкрикивать какие-то звуки, приседать, падать на камни и вскакивать. Должно быть, она объясняла, что создает новую семью, и представляла остальным своего избранника.
   Избранник не слишком понравился фаэтообразным. Крайний из них встал, бесцеремонно отодвинул самку Дзинь и ударил передней лапой чужака. Вернее, он только хотел ударить. Не успел он и дотянуться до него, как взлетел в воздух и грохнулся оземь в нескольких шагах. С рычанием он вскочил на четыре лапы и прыгнул на обидчика, как пятнистый хищник. Но чужак встретил его таким ударом, что тот с воем завертелся на камнях. Остальные отнеслись к происшедшему, казалось бы, с полнейшим равнодушием. Однако никто больше не посмел потягаться силой с новичком.
   Любопытно, что Гору Зему достаточным оказалось снять свою одежду, чтобы звери не узнали в нем былого врага и даже не отличили от себе подобных.
   Всходило солнце. Начинался великолепный рассвет, который так поразил фаэтов в первые дни пребывания на Земе.
   Но фаэтообразные не любовались им, они укладывались спать в своих пещерах.
   Только один особенно крупный зверь, с отталкивающей мордой, с вывернутыми ноздрями и торчащими изо рта коричневыми клыками, бродил от пещеры к пещере, словно проверяя что-то.
   Едва ли его разум был настолько развит, чтобы он на самом деле был способен что-нибудь проверять. Может быть, он просто бесцельно бродил от пещеры к пещере.
   Однако любой зверь, которого он заставал снаружи, спешил укрыться в темноте под сводами.
   Аве не покидал своего наблюдательного поста, боясь за судьбу Гора Зема.
   Он просидел так целый день, отлично понимая, как тревожится за него Мада. Он ждал и боялся встречи Гора Зема с вожаком.
   Вожак появился раньше других и гортанным криком стал сзывать других зверей.
   Фаэтообразные нехотя выбирались из своих убежищ, потягиваясь и зевая. Вышел и Гор Зем, который теперь по сравнению со всеми остальными выглядел чуть ли не щуплым. Вполне понятно, что звери косились на пришельца. Но он не стал ждать, пока кто-нибудь нападет на него, а сам проявил свой неуживчивый нрав.
   Ни с того ни с сего он напал на довольно безобидного фаэтообразного, ловко сбив его с задних лап и сбросив на дно оврага. Другой возмутился таким поведением новичка, но здорово поплатился за это. Гор Зем бурей налетел на него и, прижав к каменной стене, стал так бить его головой о камни, что тот взвыл.
   Тут рассерженный вожак решил призвать буяна к порядку. Он гневно зарычал, но на новичка это не произвело никакого впечатления, он сбил с лап и сбросил вниз еще одного зверя.
   Терпение вожака лопнуло. Он схватил увесистый камень и бросил его в бунтаря. Этого ни Гор Зем, ни Аве Мар никак не ожидали. Аве едва не выстрелил, целясь в вожака, но сдержался, увидев, что Гор Зем ловко уклонился от камня.
   Этому фаэтообразному известно применение орудий! Значит, по уровню развития он стоит выше обычного зверя!
   Аве не знал, как поступит Гор Зем, но тот не раздумывал. Он тоже схватил камень и куда удачнее послал его в противника.
   Вожак подпрыгнул и зарычал от бешенства, кинувшись к Гору Зему. Но тот и сам бросился навстречу врагу.
   Фаэтообразные сгрудились у каменной стены, наблюдая ожесточенную схватку. Огромный вожак, по сравнению с которым новичок был просто мелким зверем, подмял его под себя.
   И тут Аве осенило, как он должен поступить.
   Фаэтообразные взвыли от восторга при виде такого поединка и урока, который преподает вожак пришельцу. Из-за общего крика хлопок выстрела не был слышен. Аве не промахнулся, целясь в косматую спину вожака пониже могучей шеи.
   Гор Зем, придавленный тяжелой тушей, понял, что произошло. Словно продолжая схватку, он поднял на вытянутых руках тяжелого, сведенного судорогой врага и сбросил его с каменного уступа на дно оврага.
   Фаэтообразные загалдели, стараясь заглянуть вниз. Если сброшенные перед тем Гором Земом противники оправились от ушибов и благополучно поднялись на уступ, теснясь теперь в задних рядах стада, то вожак остался лежать недвижным.
   Аве сделал на Земе первый выстрел боевым патроном. Вожак был мертв.
   Самка Дзинь ловко спрыгнула на дно оврага и стала бешено выплясывать около поверженного тела.
   Гор Зем, раздавая тумаки и затрещины, а то и сбивая с задних лап, загнал всех фаэтообразных обратно в пещеры. Он отменил военный поход, очевидно объявленный его предшественником.
   Непостижимая сила чужака убедила зверей, что сопротивляться ему бесполезно.
   Аве подумал: «Тиран захватил власть. Теперь он станет обучать фаэтообразных пользоваться дубиной, сделает их охоту более удачной, стадо перестанет голодать и будет довольно своим новым вожаком».
   Так в стаде фаэтообразных появился голый вожак.
   Больше Аве и Мада ничего не могли узнать о Горе Земе.
   Но их самоотверженный друг сдержал свое слово — он увел куда-то стадо фаэтообразных. Больше мохнатые звери не досаждали одиноким фаэтам.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЗАВЕЩАНИЕ ВЕЛИКОГО СТАРЦА

   Томе Поляр, прапраправнук первого изобретателя мариан Выдума Поляра, которого на Маре чтили наряду с Братом Луа, создателем первого пещерного убежища, унаследовал от своего далекого предка дерзкий и проницательный ум, чуждый всяческих запретов.
   Это был молодой марианин с красивым, спокойным и уверенным лицом, прямым подбородком и кудрявой головой на характерной для мариан длинной и крепкой шее.
   Он не признавал в жизни препятствий, готовый сокрушать их. Учился он легко и жадно, ставя учителей в тупик своими вопросами. Ему казалось, что перечитанные им письмена что-то утаивают, когда речь идет о происхождении мариан.
   Томе Поляр, надев скафандр, без которого мариане не могли дышать в атмосфере Мара, часто бродил по пескам пустыни. Он искал в горных отрогах подходящую пещеру для лаборатории. Мысленно он уже ставил в ней дерзкие опыты с веществом.
   Однако пока что у него ни приборов, ни пещеры для исследований не было.
   Когда-то первобытным марианам повезло. Они нашли в горах разветвленную сеть пещер с протекавшей по ним подземной Рекой Жизни.
   Вероятнее всего, его предки пришли из отдаленной области Мара, где прежде существовали другие условия: можно было дышать прямо в атмосфере и по поверхности планеты там текли реки (как сейчас в пещерах). Потому в легендах и говорилось о неправдоподобно больших водных просторах. Ведь в глубинном городе каждая капля Реки Жизни была драгоценностью. Воду даже получали искусственно, добывая нужные материалы из шахт, пробитых в дальних пещерах. Вода, наряду с найденным в недрах металлом, была основой марианской цивилизации. Из-за малого содержания кислорода в атмосфере металл был самородным. Это несколько смущало Томе Поляра. Ведь его далекие предки дышали прямо в воздухе.
   Однажды Томе Поляр наконец обнаружил удобную маленькую пещеру с узким входом, который легко было превратить в шлюз.
   Возбужденный и радостный, он спустился на песчаную равнину, чтобы оттуда прямым путем добраться до оазиса культурных растений, а дальше — в глубинный город.
   Томе Поляр в своей короткой жизни не знал иных пейзажей, кроме мертвых марсианских песков. Они были его родными и казались прекрасными. Порой он пытался вообразить, идя по ним, что шагает по дну сказочного водяного моря древних мариан. Но его скептический разум брал верх над фантазией. Он не мог вообразить безусловно невозможного.
   Томе Поляр рассчитывал вернуться в город не один, а с Эной Фаэ, самой чудесной марианкой из всех существующих на планете. По крайней мере, такой она казалась Томе Поляру.
   Он знал, где найти ее, и направился к зарослям питательных растений, орошаемых водой глубинной реки. Из древних сказаний Томе Поляр знал, что у полюсов планеты вода будто бы есть даже на поверхности и при низком тепловом уровне скапливается там в виде твердого покрова. Временами же этот покров тает под лучами светила. Красивая сказка! Если бы она подтвердилась, мариане смогли бы когда-нибудь доставлять талую воду полюсов к своим оазисам. Но пока сказочные скопления твердой воды Мара если и существовали, то неимоверно далеко от глубинного города мариан.
   Местные растения показались бы жителям сказочной страны Фаэны чахлым кустарником. Но Томе Поляру они представлялись непроходимой чащей, в которой с трудом можно было различить несколько фигур в скафандрах.
   Все они могли показаться одинаковыми, но только не Томе Поляру. Он без труда узнал Эну, собиравшую плоды.
   Она была единственным существом на Маре, которому Томе Поляр мог доверить свои сокровенные мысли. И он решился на это именно сегодня. Вдвоем с Эной они смогут начать исследования в новой пещере и перевернут марианскую цивилизацию.
   Гибкая, несмотря на тяжелое одеяние, марианка собирала плоды. Томе Поляр подошел к кустам.
   Эна Фаэ узнала Томе Поляра и, сделав ему знак рукой, пошла за ним.
   Они не включали электромагнитной связи в шлемах скафандров, чтобы их голоса не стали слышны всем. Они понимали друг друга без слов.
   История любви Томе и Эны была трогательно проста. Их свел Великий Случай, словно выполнявший закономерную необходимость. Они встретились во время празднования конца учения. Молодежь танцевала и пела в одной из. дальних пещер.
   Сталактиты каменными сосульками свисали со свода навстречу тянущимся к ним с пода иглам сталагмитов. Местами уже сросшись, они образовывали причудливые колонны, как бы подпиравшие свод.
   Освещенные так, что они казались почти прозрачными, эти пещерные колоннады, уничтоженные в других пещерах при возведении построек, делали место праздника молодежи волшебным.
   Молодые мариане веселились здесь от всей души, для забавы надевая на себя герметические шлемы скафандров, чтобы их нельзя было узнать.
   Томе Поляр умудрился увлечься своей партнершей по танцу, даже еще не увидев ее лица. Ему казалось, что оно должно быть прекрасным, настолько звучен и нежен был ее даже приглушенный маской голос.
   И когда Эна сняла свой шлем, она оказалась именно такой, как он ждал.
   Прямой, слегка скошенный назад лоб, продолжавший линию носа, удлиненные, чуть приподнятые к вискам глаза, рыжеватые волосы с тяжелым пучком на затылке, с трудом вмещавшимся в шлеме скафандра… Такова была его новая знакомая Эна Фаэ. Что-то было в ней от ее прабабки Алы Вег, о которой ни Томе, ни Эна не имели никакого представления.
   Любовь вспыхнула одновременно в молодых марианах, словно два факела были поднесены к огню.
   Молодые мариане прошли через приемный шлюз, который всегда вызывал недоумение у Томе Поляра. Зачем было делать его целиком металлическим (это при вечном голоде на металл!), округлым и вытянутым вверх, подобно древним небоскребам легендарной страны Фаэны. Может быть, первые мариане хотели поставить памятник красивой сказке? Конечно, Томе Поляр не разделял суеверий, утверждавших, что башня когда-то летала между звезд, ни от чего не отталкиваясь; легенда была рождена непривычной формой сооружения, служившего входным шлюзом в город.
   Настоящий памятник в городе был только один — Великому Старцу. Изваянный из сталагмита древний Старец стоял во весь свой огромный рост, с ниспадающей на грудь каменной бородой и загадочно-проницательными темными впадинами глаз.
   С годами на каменной скульптуре образовались новые натеки, которые как бы сглаживали (как в памяти) черты великого марианина прошлого, называвшего себя фаэтом.
   Памятник Великому Старцу стоял в Пещере Юных.
   Сюда и направлялись, освободившись от скафандров, Томе Поляр и Эна Фаэ.
   Казалось, ничто не могло встать между ними, помешать их светлой любви и счастливой совместной жизни. Однако Томе и Эне пришлось пройти через тяжелое испытание.
   У памятника Великому Старцу, по традиции мариан, давались клятвы любви и верности, а также выбирался труд, который отныне будущие супруги принимают на себя. На Маре молодые мариане сочетали сами себя узами брака, который, по их представлениям, никого другого не касался. Здесь влюбленные должны были объявить друг другу, какой жизненный путь они избирают.
   — Эна! — сказал Томе. — Нет большего счастья для меня, чем быть с тобой всегда не только в семье, но и на работе. Я хочу, чтобы ты была мне верной помощницей в научных исследованиях, которые я задумал.
   — Готова ли я для этого? — усомнилась Эна, восторженно смотря на избранника.
   — Мне будет достаточно, чтобы ты была рядом в нашей пещере-лаборатории.
   — В какой пещере? — оживилась Эна. — Нам дадут какой-нибудь малый зал?
   — Нет. Я нашел себе пещеру в горах. Мы сами оборудуем ее. Сделаем шлюзы и возьмем туда механизмы восстановления воздуха от запасных скафандров.
   — Но зачем это? — удивилась Эна. — Разве нельзя найти пещеру в глубинном городе?
   — Опыты, которые мы будем проводить, опасны. Мне никто не верит, но я подозреваю, что вещество склонно к распаду на еще более мелкие частицы, чем «неделимые», из которых состоит вещество.
   — Вещество склонно к распаду? — в ужасе переспросила Эна.
   — Да, я пришел к этой мысли. Конечно, это только научное предчувствие, не больше. Мы с тобой дадим здесь клятву обогатить мариан энергией распада.
   — Нет, — твердо сказала Эна Фаэ. — Ты безумен в своих стремлениях.
   — Но почему? Неужели ты встанешь в ряды тех, кто не понимает меня?
   — Слушай, что я скажу тебе как марианка. Нам, марианкам, вынашивающим в себе новые поколения мариан, завещан приказ Великого Старца, у памятника которому мы стоим.
   — Великий Старец завещал великую силу знания! Что же еще?
   — Иди за мной, — скомандовала Эна.
   Томе послушно пошел следом за ней.
   Эна повела его извилистым ходом. Круто спускаясь, он вывел их в сталактитовый зал, который, очевидно, находился как раз под залом Юности.
   Эна показала на свод:
   — Вот отсюда, как бы пройдя сквозь каменную толщу указующей рукой Старца, спускается сталактит. Он указывает на письмена.
   Под сталактитом действительно лежала каменная плита, сделанная из основания удаленного сталагмита. Наплывы на ней тщательно счищались.
   — Прочти! — приказала Эна.
   Некоторые места в надписи показались Томе Поляру особенно странными.
   — «Никогда мариане, потомки фаэтов, не должны касаться тех областей знания, которые привели к гибели прекрасной Фаэны. Никогда они не должны стремиться узнать, из чего состоит вещество, никогда не должны пытаться осуществить движение без отталкивания. В этих запретах — залог жизни грядущих поколений, которые надо избавить от горя из-за знания».
   Томе повернулся к Эне:
   — Какое нелепое суеверие! За что только этого старца могли назвать великим? Что общего между строением вещества и движением без отталкивания? Кроме того, решающим надо считать, в чьих руках находится знание.
   — Я слишком мало знаю, чтобы спорить с тобой, — сказала Эна, — но то, что известно сегодня благоразумным, завтра может стать достоянием совсем других. Потому соблюдение Запретов Великого Старца возложено на марианок. Этот наш долг превыше всего. Запретного никто не должен знать.
   — Как это так — превыше всего? — возмутился Томе. — Выше любви?
   Эна потупила глаза:
   — Да, мой Томе, даже выше любви.
   — Я не узнаю тебя!
   Томе Поляр не терпел возражений, в особенности если они не подкреплялись доводами рассудка. Все, что казалось ему необоснованным, он презирал и отвергал. Эти черты характера воспитали в нем с раннего детства его родители, которых он смутно помнил (он был младшим из девяти детей). Впоследствии эти черты развились благодаря выдающимся способностям Томе Поляра, позволявшим ему с насмешкой отклонять непонимание. Но не встретить отклика у своей избранницы было для Томе Поляра слишком тяжело. Он, избалованный судьбой, не хотел верить ушам. Помрачнев, он заносчиво сказал: