Страница:
– Ты можешь читать мои мысли, раз знаешь, каким будет мой следующий выпад? – спросила она, кругами удаляясь от него.
Он рассмеялся.
– Если бы я умел это делать, то получил бы ответы на множество вопросов. Например, как ты научилась делать то, что, кажется, удается тебе с такой легкостью.
Эрмангардина подавила восклицание удивления.
– И, – продолжал он, бросив взгляд на девочку, – почему ты обучаешь воинским искусствам других.
Авиза не больно ткнула мечом в его бок, он вскрикнул и посмотрел на нее.
– Первый урок, который я даю, заключается в том, чтобы не позволять себе отвлекаться, когда стоишь лицом к лицу с врагом.
– Неужели мы враги, Авиза? Враги? – Он преградил ей путь мечом, заставив отступить на несколько шагов.
– Мы не друзья. – Авиза выпрямилась и восстановила равновесие. – Ты взял за правило говорить, что я тебе не нравлюсь.
Он рассмеялся.
– Почему ты услышала именно это, в то время как на остальные мои слова не обратила внимания? Ты и сама знаешь, что можешь быть очень нелюбезной.
– Это жестоко.
Глаза ее налились слезами. Она смахнула их, ненавидя себя за слабость. Ей следовало призвать на помощь гнев, но не позволять ему овладеть ею. Она сделала очередной выпад, но Кристиан парировал удар на полпути.
– В твоих доспехах есть прореха, Авиза? – Он усилил напор, заставив ее отступить к стене конюшни.
Она продолжала отражать его удары, но руки ее отяжелели, и движения стали медлительными. Эрмангардина что-то кричала. Авиза не обращала на нее внимания.
Она могла думать только о сверкающем у нее перед глазами мече во все более ярком свете встающего солнца.
Ее правая нога заскользила по камню и увязла в чем-то липком. Должно быть, в навозе, судя по запаху. Она врезалась спиной в стену конюшни. Ее меч парировал новый удар.
Он прижал свой меч к ее мечу. Его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом, и он прошептал:
– Неужели ты не понимаешь? Я не в состоянии чувствовать к тебе что-то чуть теплое. Речь не идет о том, нравишься ты мне или нет.
– Это значит, что ты меня любишь? – В ее сердце мощным хором запели все голоса аббатства.
– Только дурак может любить женщину, пытающуюся располосовать его мечом.
– В таком случае ты дурак.
– Это жестоко, – передразнил он, но улыбнулся и игриво поцеловал ее. – Не заключить ли нам сделку? Я буду честен с тобой, если и ты скажешь мне правду о том, что скрывала до сих пор.
– Почему бы тебе не показать пример честности?
– Ты самая невыносимая женщина в Англии.
Она со смехом резко повернулась, и их мечи снова столкнулись и зазвенели.
Он отбил удар, но не так стремительно, как раньше. На его левом рукаве проступила алая полоса. Авиза в ужасе смотрела на нее.
– Прости, Кристиан.
– Никогда не извиняйся перед врагом. Неужели тебя не научили этому?
Он снова наступал на нее, а она оборонялась, но потом инициатива перешла к ней. Когда Кристиан отражал ее очередной удар, она сделала вращательное движение мечом, который оказался под мечом Кристиана, и вышибла оружие из руки противника.
Авиза опустила свой меч и отступила назад. Отдав легкий поклон и не отводя от него глаз, она сделала движение своим мечом к нему.
– Показывать милосердие неразумно, Авиза, – сказал Кристиан.
– Все же, думаю, я могу проявить немного милосердия. Она отступила, балансируя на пятках и свободно держа меч, чтобы быть готовой к любому его выпаду.
Кристиан улыбнулся и повернулся, чтобы поднять свой меч. Она со смехом нанесла ему удар плашмя по спине. Но смех ее сменился испуганным криком, когда он стремительно обернулся и схватил ее за запястье. Он с усилием заставил ее опустить руку до уровня своего бедра. Меч выпал из ее онемевших пальцев и соскользнул по камням, оказавшись рядом с его мечом.
Он схватил ее за руку, и, не веря себе, она перелетела через его бедро и ударилась о землю. Дыхание с болью вырвалось из ее груди.
– Это делается так? – спросил Кристиан, опускаясь рядом с ней на колени.
– Да, – ответила она, с трудом переводя дух. – Как ты этому научился?
– Наблюдал за тобой. Это движение показалось мне вполне логичным, и я попрактиковался с Гаем. – Он хмыкнул. – Братец согласился, решив, что прием, которым он может неожиданно уложить на землю мужчину, впечатлит женщину.
Авиза приподнялась и села.
– Так вот почему ты жаловался на боль в колене несколько последних дней.
– Гай еще потому так рьяно взялся за дело, что надеялся отплатить тебе за то, что ты сделала с ним.
– Это с его стороны не очень-то галантно.
Авиза сделала попытку рассмеяться, но вздрогнула, когда Эрмангардина подбежала и обняла ее.
– Со мной все в порядке, – попыталась она успокоить девочку. – Иди в замок и готовься к завтраку.
– И оставить тебя с ним? – спросила девочка.
– Со мной все будет хорошо.
– Я это знаю, Авиза, но когда ты снова ввяжешься в поединок и снова его ранишь...
– Я позабочусь, чтобы ты была рядом. Поэтому поучись перевязывать раны.
Она усмехнулась, заметив, что девочка приняла ее слова всерьез и кивнула, прежде чем убежать со двора. Кристиан подал руку Авизе, помогая ей подняться.
– Она полна веры в тебя.
– Она молода.
– Однако у нее зоркие глаза, которые говорят ей, что ты легко могла бы побить меня, если бы не дала второго шанса.
– Ты прав. Это было неразумно с моей стороны. – Авиза снова вздрогнула, когда он дотронулся до ее ушибленного бедра. – В следующий раз я не буду столь милосердной.
– Я буду об этом помнить. – Кристиан поднял ее меч и протянул ей вперед рукоятью. – Прекрасная работа.
– Сделан настоящим мастером-оружейником. – Она улыбалась, пряча меч в ножны.
– Ты отлично им владеешь. Не научишь ли меня приему, которым ты выбила мой меч из рук?
– Конечно.
– Остроумный прием.
– Меня хорошо учили.
– И учил некий мастер, чье имя ты не можешь назвать.
Она пожала плечами:
– Разве это важно? Ты наверняка не знаешь этого имени.
– Зато мне хотелось бы узнать, зачем женщину обучали воинским искусствам.
– А мне бы хотелось узнать, почему большинство женщин этому не учат.
Он со смехом покачал головой.
– Такие речи подрывают устои галантного общества, где мужчинам положено защищать женщин. И все же я начинаю видеть преимущества твоей точки зрения.
– Начинаешь? – Она усомнилась, что могла бы удивиться больше.
– Да, потому что я предвкушаю уроки, которые ты мне преподашь и во время которых научишь меня еще более удивительным приемам с мечом и без него.
– Я была бы рада научить тебя всему, что знаю и умею.
– Где ты изучила столь необычные приемы борьбы в поединке?
Натягивая капюшон, чтобы защититься от холода, которого не замечала до этой минуты, Авиза ответила ему без колебания. Сражаясь с Питом и его людьми, она была вынуждена прибегнуть к особой тактике, и у нее было время придумать, как объяснить свои воинские навыки.
– Во время последнего Крестового похода некто, очень близкий нашей семье, привез домой одного человека и его дочь, – сказала Авиза, когда они вошли в башню. – Эти люди происходили из восточной страны. Они путешествовали по миру в поисках знаний и с этой целью совершили переезд через море, а также пересекли пустыню и даже взбирались на горы, чтобы оказаться ближе к небесам.
– Речь шла о знании воинских искусств?
Они поднимались по лестнице, и он взял ее за руку.
– Да, и они получали эти знания ото всех, кого встречали. И все же эта семья попала в плен к работорговцам недалеко от Персии. Их отвезли в Святую Землю, и там выяснилось, что они могут сражаться и побеждать любого. Когда им даровали свободу, они отправились в Англию и там стали преподавать воинские искусства. Ее отец умер, когда я была совсем маленькой.
Ее голос прервался. Отца Нарико почитали все в аббатстве Святого Иуды, и его кончина повергла аббатство в печаль на долгие месяцы.
– Так тебя обучала его дочь? – спросил Кристиан, сопровождая ее к двери.
– Да, и я буду рада научить тебя всему, что умею сама. Он закрыл за ней дверь, и они остались в темноте комнаты, куда еще не проникли лучи раннего утреннего солнца.
– Позже. – Его губы коснулись ее щеки. – А теперь мне хотелось бы научить тебя всему, что знаю и умею я.
У нее перехватило дыхание, когда он отцепил меч от ее пояса и прислонил его к двери. Свой он поставил рядом с ним, потом взял ее руки в свои.
– Кристиан, я вся потная от упражнений, – сказала Авиза.
Он провел языком по всей длине ее шеи. Она задрожала, и он прошептал:
– Ты восхитительно пахнешь и приятна на вкус. – Эти слова сопровождала плутоватая улыбка. – А я намерен вогнать тебя в еще больший пот, когда мы оба и вместе будем изучать науку наслаждения.
– Вместе? – выдохнула она.
– Вместе. Два тела, купающиеся в поту и ласкающие друг друга. – Он дотронулся до ее груди, дразня и возбуждая. – Скажи мне, Авиза, что и ты хочешь того же.
«Ты принадлежишь аббатству Святого Иуды. Ты сестра аббатства. И неправильно, если ты будешь с ним».
Этот нудный голос заполнял ее голову. Потом послышался другой, которого она не слышала до сих пор, нежный голос, полный смеха и радости. Он прошептал: «Никогда и ничего не было правильнее. Неужели ты хочешь отказаться от того, что можешь найти в его объятиях?»
– Нет! – задыхаясь, закричала она.
Авиза увидела удивление и боль на его лице, заметные даже в этом тусклом свете.
– Кристиан...
Она не знала, что сказать. На языке висели отчаянные слова – ей хотелось умолять его заключить ее в свои объятия, и отнести в постель, и открыть ей тайну разделенной любви мужчины и женщины.
– Ладно, если это то, чего ты хочешь, – сказал он и попятился.
– Нет!
– Нет? Но ты не можешь желать одновременно того и другого. – Он приподнял ее лицо за подбородок. – Чего же ты хочешь, Авиза?
Она подняла на него глаза. Его лицо было напряженным от опаляющего желания. Он желал ее, и не потому, что хотел посмеяться над ней, как прежде. Он хотел ее по-настоящему. Могла ли она сейчас быть нечестной с ним? Она устала от лжи и полуправды, устала обманывать. Она тоже хотела быть честной.
– Тебя, – прошептала Авиза, стараясь не обращать внимания на укоризненный голос, звучавший у нее в голове. Она слишком долго прислушивалась к нему. Всю свою жизнь она делала то, что требовалось делать. Она была покорной дочерью, принявшей уединенную жизнь в монастыре. Она прилежно училась всему, что ей преподавали. Она была преданной служанкой королевы и делала то, что ей велели делать.
И раз в жизни ей захотелось отринуть долг и обязательства, забыть о невыполненных клятвах. Раз в жизни ей захотелось отдаться страсти.
– Не шути со мной, Авиза.
Она заключила его лицо в ладони и ответила:
– Я говорю искренне.
– Ты должна быть более чем искренней. Ты должна быть уверена. Я уже в долгу у тебя за свое спасение...
– Сейчас забудь о долге и ответственности!
Она говорила столько же для себя, сколько для него.
– Я рад, но обратного пути не будет.
Его пальцы запутались в ее волосах, отвели упрямые пряди, упавшие на глаза.
– Пусть не будет.
Он спустил плащ с ее головы на плечи, развязал его и позволил ему упасть на пол за ее спиной. Его ладони легли ей на плечи, а она оказалась в плену серо-голубых глаз. Почувствовал ли он дрожь, пробежавшую по ее телу? Она задрожала не от утреннего холода, а от жара, распространявшегося от его ладоней.
Его глаза не отрывались от ее лица, на некоторое время взгляд задержался на ее губах, и в этом взгляде тлел пожар, находивший отклик в самой сердцевине ее тела. Никогда прежде не испытывала она ничего подобного, если не считать тех случаев, когда он прикасался к ней. Когда ее рука заскользила по его плечу, а его рука в это время обхватила ее талию, она могла думать только о желании, которое читала в его глазах, в его глубоком и живом взгляде, таящем скрытую страсть, восхищавшую и пугавшую ее.
Неужели ее это пугало? Как бы он смеялся, если бы она рассказала ему, что ее сразило и покорило его стремление к ней! Он бы напомнил ей о многих случаях, когда она клялась, что не боится мужчин. И это было правдой, но ее пугало то, с какой легкостью она могла потерять себя, поддавшись страсти.
В то время как его пальцы скользили вниз по ее спине, ей хотелось расплавиться и слиться с ним и стать такой, как сладко пахнущее масло в лампе. Ее губы приоткрылись в почти беззвучном вздохе, когда он прижал ее к груди. Твердые изгибы его тела приняли ее, пусть ее и пугала его мужественность.
Авиза пропустила пряди его волос сквозь пальцы и закрыла глаза, увидев, что его губы приближаются к ее губам. Она не могла представить, чтобы ей хотелось чего-нибудь больше чем его поцелуя. Его рот властно завладел ее ртом, хотя в этом поцелуе была и нежность, и страстная потребность в ней, большая, чем она ощущала раньше.
Он зашептал прямо в ее приоткрытые губы, и каждое движение его губ было полно пленительной ласки.
– Возможно, я ошибался.
– Ошибался?
Она не могла себе представить, чтобы он в чем-то ошибался, когда его поцелуи были столь совершенны.
– Возможно, я ошибался, когда хотел отдавать тебе приказы во время нашего путешествия.
По его губам скользнула медлительная чувственная улыбка, а пальцы играли безмолвную мелодию на ее спине.
Когда она пошатнулась, увлекаемая этой мелодией, подчиняясь ей, в ее теле взорвалось воспоминание о том, как он прикасался к ней, и это еще усилило остроту восприятия его ласк. Она опасалась, что горевшее в ней пламя вырвется наружу, прожжет ее кожу.
– В самом деле?
– Когда ты смотришь на мужчину и в твоем взгляде сочетаются невинность и желание, он готов выполнить любую твою просьбу. Проси у меня, что хочешь.
– Я хочу, чтобы ты... – Голос ее прервался. Неожиданно ее сковала робость. – Как девица может просить о том, в чем не имеет опыта?
Он улыбнулся.
– Поступить ли мне согласно твоему желанию, миледи, как я его понимаю?
– Да.
– Для меня это удовольствие. – Его рука скользнула по ее груди. У нее снова перехватило дыхание, и он прошептал: – Надеюсь, и для тебя тоже.
– Ты слишком много говоришь. – Она задохнулась, подхваченная волной наслаждения и восторга, омывшей все ее тело.
– Я возьму это на заметку.
Он наклонился, чтобы подхватить ее под колени и поднять.
– Осторожнее! Ты еще больше повредишь руку.
– Почему бы тебе хоть раз не предоставить мне самому заботиться о своем благополучии? – Его глаза сверкали, как ожившие драгоценные камни. – И о твоем тоже.
Ее пламенное дыхание слилось с его дыханием, когда Авиза нашла его рот и ощутила еще больший восторг. Она теснее прижалась к его сильной груди и обхватила его плечи. Его рука обвила ее талию, а другая оказалась у нее под коленями. Она вся была теперь в его власти. Ее окружала аура его силы.
Кристиан провел пальцами по ее юбке, приподнимая ее. Авиза закрыла глаза, покоренная его взглядом и магией, проникшей в ее тело. И тотчас же осознала свою ошибку, потому что прикосновение его грубой кожи к ее ноге оказалось приятным и волнующим.
Когда он снова поставил ее на пол, оказалось, что она стоит возле большой кровати, которую Гай потребовал для себя. Она вся сжалась при мысли о том, что ей придется лежать там, где прежде лежал Гай и куда он укладывал своих женщин.
На этот раз она была уверена в том, что Кристиан прочел ее мысли, потому что он сказал:
– Мой брат не возвращался в эту кровать с тех пор, как почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы покинуть ее. И не вернется, пока мы будем ею пользоваться.
– Ему это не понравится.
– Верно. Но придется с этим смириться.
Уложив возлюбленную на кровать, Кристиан потянул ее к себе. Ее руки все еще обнимали его за плечи. Он оказался над ней.
Она ожидала, что он будет страстно целовать ее, но он, казалось, старался запомнить каждую черту ее лица. Ей не требовалось запоминать его лицо. Она и так помнила каждую его линию, каждую черточку, помнила его и смеющимся, и яростным, потому что в последние две недели только и думала о нем.
– Что-нибудь не так? – прошептала она. Ей не хотелось бы признать, что она не знает, как предложить ему наслаждение, какое получала от него.
– Нет, если не считать того, что я жду приказа продолжать.
– Я думала, что приказывать будешь ты. – Она рассмеялась.
– Когда я держу тебя в объятиях, я готов повиноваться.
– В таком случае приказываю тебе научить меня всему, что я должна знать, чтобы доставить тебе наслаждение.
– Повинуюсь с радостью, миледи. Вот твой первый урок. Он заключил ее лицо в ладони, склонился к ней, и их губы встретились. Его язык дразнил ее губы, заставляя их раскрыться. Его быстрое дыхание подчинило ее себе, заставило следовать его примеру. Она не могла противиться этому приказу и впитывала вкус его языка и рта.
Авиза закрыла глаза, чтобы ощутить невероятное наслаждение, когда его пальцы изучали ее тело. Он прижался губами к ложбинке между ее грудей. Его жаркое прикосновение, казалось, прожигает насквозь ткань, отделявшую ее кожу от губ Кристиана. Когда он отстранился, ее тело изогнулось, подалось к нему, будто приглашая к новым наслаждениям.
С ее губ сорвался стон.
Он приложил палец к ее губам:
– Тсс. Ты же сказала мне, что не хочешь разговаривать.
Перекатившись на спину, он поднял ее над собой. Она наклонилась, чтобы провести языком по его уху, как делал он, и каждый раз в ней с новой силой просыпалась потребность в нем. Его неровное дыхание обжигало ее кожу. Он застонал, и она сквозь стон расслышала свое имя. Никогда и ничто не звучало для ее уха таким искушением.
И никогда не испытывала она ничего восхитительнее.
Он быстро распустил шнуровку на спине ее платья. Поддев спереди пальцем, он потянул его вниз так, что оно заколыхалось у ее бедер. Кристиан разгладил на ней сорочку, и Авиза затрепетала, потому что не находила в себе сил лежать неподвижно.
Ей хотелось прикасаться к нему. Проведя пальцами сверху вниз по его груди, Авиза осознала, что даже в самых своих чувственных мечтах она не представляла, что его мускулы так отзовутся на ее неопытное прикосновение. Его сердце бешено забилось, когда ее руки прикоснулись к его животу. И все же она отшатнулась, потому что никогда прежде не делала ничего подобного.
– Что-то случилось? – спросил он шепотом.
– Я не знаю, что делать дальше.
– Никогда не думал, что услышу это от тебя.
– Не смейся надо мной. – Ее голос прервался. – Во всяком случае, не делай этого сейчас.
– Ты должна дать мне время привыкнуть к Авизе, которой я не знал и даже не представлял, что она может быть такой. Когда ты полна решимости делать то, что желаешь, и столь искусна во всем, удивительно видеть твою нерешительность теперь.
– И неумелость?
– Тебя это беспокоит? Но ты же доверила мне право научить тебя открывать восторг вместе со мной. – Он провел пальцами по ее волосам и сел, все еще прижимая ее к себе. – Авиза, сладостная Авиза, неужели ты не понимаешь? Все, что ты хочешь делать, пока ты здесь и со мной, ты должна делать.
– Я не знаю, чего хочу.
– Не знаешь? Может быть, намекнуть тебе? Подать пару идей?
Его рот принялся ласкать ее щеки, нос, веки, подбородок. Он подался назад, чтобы видеть выражение её глаз.
В его глазах она увидела все, что хотела видеть. Он спустил ее платье еще ниже и провел руками по ее длинной сорочке.
Его руки, огрубевшие оттого, что он часто держал оружие, меч и лук, оказались нежными, когда он расстегивал ее подвязки и спускал чулки к коленям. Он стянул один чулок, потом второй. Подняв ее ногу, он прижался губами к внутренней поверхности стопы.
Она подалась вперед и схватила полу его рубахи. Пока его губы блуждали по ее щиколотке, она прильнула к нему, испытывая чувства, которые не смогла бы выразить словами. Он выпустил ногу, и его руки скользнули под ее сорочку. Кристиан улыбнулся, нащупав ее нож в ножнах. Он отвязал и отбросил его, а потом стянул с нее сорочку через голову.
Сорочка упала, и он пристально посмотрел на нее.
Она вспыхнула и попыталась прикрыть свое тело руками, но он остановил ее.
– Дай мне полюбоваться твоей красотой. Ты моя мечта, воплотившаяся в жизнь. А какие мечты у тебя?
Она собралась было ответить, но тотчас же поняла, что у нее нет слов для того, чтобы описать то, что рисовало ее воображение. Ее мечты... Теперь она поняла, что они были бесцветной имитацией того, что она испытывала теперь, прикасаясь к его коже.
– Поучи меня, – ответила она. – Научи меня прикасаться к тебе так, чтобы тебе это понравилось.
– Подожди минутку.
– Я думала, ты готов подчиняться моим приказам, – прошептала она.
– Конечно, и я это сделаю, – ответил он с улыбкой. Он снял верхнюю рубаху и льняную сорочку под ней.
Отсветы огня золотили его кожу, и она приобрела оттенок красного золота, когда он спустил свои чулки с сильных жилистых ног.
Она не сводила с него глаз, боясь вздохнуть. Никогда прежде Авиза не видела обнаженного мужчины. Его тело было прекрасным дополнением к ее телу, он был широким там, где она была узкой, и крепким и сильным там, где она была мягкой и нежной.
– Сюда, – пробормотал он, когда она прижала руку к его обнаженной груди, и медленно повел ее пальцы вниз и заставил провести ладонью по его мускулистому животу. Он рассмеялся, заметив ее смущение и нерешительность, но в его смехе она расслышала хрипотцу, которой не замечала прежде.
– Не бойся того, что скоро станет частью тебя.
В его глазах она различила голод, отдававшийся болью внутри ее тела. Это был голод, смешанный с острой потребностью, такой же, как ее потребность в нем, это придало ей смелости дотронуться одним дрожащим пальцем до того твердого, что оказалось между его ног. Это нечто с шелковистой поверхностью запульсировало под ее прикосновением.
С отчаянным стоном он бросил ее на шкуры. Теперь его рот не был нежным, он стал требовательным. Она ответила на его поцелуи со страстью. Он провел языком по ее груди, втянул сосок в рот. Она извивалась под тяжестью его тела, забыв обо всем, кроме восторга и желания. Оба их тела слились в одно, и она ощутила внутри боль, когда его рука скользнула вверх по ее ноге, вызывая у нее трепет.
Когда его палец нырнул внутрь ее тела, она зашевелилась в ритме, которому научил ее он, как обещал. Ее тело пожирало пробегавшее по нему пламя. Она вцепилась в его плечи, будто боялась, что ее оторвут от него. Потом в ней все взорвалось, и она могла только лежать с ним рядом, содрогаясь всем телом.
Авиза открыла глаза, подчиняясь приказу, и увидела его улыбку. Он был в восторге, оттого что мог подарить ей наслаждение. Кристиан нежно поцеловал ее, и она крепко прижалась к нему, стремясь к большему.
– Я ничего не знала, – прошептала Авиза.
– Я научил тебя всему, что умею сам, как ты велела. Что дальше, миледи? Я весь твой и готов подчиняться.
– А я вся твоя.
Он приподнялся над ней. Ее тело будто поразила молния, когда они оказались слитыми воедино. На мгновение искрой сверкнула боль, и он замер. Она потянулась к нему и погладила его лицо. Пробормотала его имя, и он начал медленно двигаться. Потом его движения стали быстрее, и они соединились в обоюдном порыве получить наслаждение до конца. Она приноравливалась к его движениям, стремясь дать ему то же, что он давал ей. Когда он завладел ее ртом и поцеловал жадно и властно, она даже не смогла достойно ответить, потому что в этот момент достигла пика наслаждения. Все мысли ее исчезли. Она слышала только его вздохи и стоны, и это были самые прекрасные звуки, какие она могла вообразить.
Авиза заморгала и открыла глаза. Под ней было несколько мягких шкур, еще одна прикрывала ее сверху. Она потянулась и расправила пальцы ног, наслаждаясь прикосновением меха к обнаженной коже. Где она оказалась? В объятиях Кристиана. Ее щека покоилась на его плече.
Повернув голову, она заметила, что он наблюдает за ней. Он пригладил ее волосы, отвел их от ее глаз и сказал шепотом:
– Ты прекрасна, когда спишь, Авиза.
– Но не теперь, когда бодрствую?
Он рассмеялся:
– Уж не пытаешься ли ты выманить у мужчины комплименты?
– На меня это не похоже. – Она улыбнулась. – Но думаю, скоро это изменится.
– Прекрасная мысль. – Он легонько прикоснулся губами к ее лбу.
У Авизы перехватило дыхание.
– В чем дело? – спросил он, и улыбка сошла с его лица.
– Я подумала, то есть скорее догадалась... – Она положила ладонь ему на грудь. – Я не догадывалась, что, когда буду с тобой, даже такой целомудренный поцелуй сможет возбуждать меня.
– Ты думала, что, как только мы станем любовниками, предвкушение наслаждения уйдет?
– Не знаю. Я никогда об этом не задумывалась.
– Тогда, наверное, я должен показать тебе, насколько часто думал об этом. Ты прилежная и способная ученица, но мне предстоит дать тебе еще много уроков.
Он приподнял ее лицо, и прикосновение его губ снова породило трепет страсти в ее теле. И эту страсть она хотела разделять с ним одним до конца жизни.
Глава 19
Он рассмеялся.
– Если бы я умел это делать, то получил бы ответы на множество вопросов. Например, как ты научилась делать то, что, кажется, удается тебе с такой легкостью.
Эрмангардина подавила восклицание удивления.
– И, – продолжал он, бросив взгляд на девочку, – почему ты обучаешь воинским искусствам других.
Авиза не больно ткнула мечом в его бок, он вскрикнул и посмотрел на нее.
– Первый урок, который я даю, заключается в том, чтобы не позволять себе отвлекаться, когда стоишь лицом к лицу с врагом.
– Неужели мы враги, Авиза? Враги? – Он преградил ей путь мечом, заставив отступить на несколько шагов.
– Мы не друзья. – Авиза выпрямилась и восстановила равновесие. – Ты взял за правило говорить, что я тебе не нравлюсь.
Он рассмеялся.
– Почему ты услышала именно это, в то время как на остальные мои слова не обратила внимания? Ты и сама знаешь, что можешь быть очень нелюбезной.
– Это жестоко.
Глаза ее налились слезами. Она смахнула их, ненавидя себя за слабость. Ей следовало призвать на помощь гнев, но не позволять ему овладеть ею. Она сделала очередной выпад, но Кристиан парировал удар на полпути.
– В твоих доспехах есть прореха, Авиза? – Он усилил напор, заставив ее отступить к стене конюшни.
Она продолжала отражать его удары, но руки ее отяжелели, и движения стали медлительными. Эрмангардина что-то кричала. Авиза не обращала на нее внимания.
Она могла думать только о сверкающем у нее перед глазами мече во все более ярком свете встающего солнца.
Ее правая нога заскользила по камню и увязла в чем-то липком. Должно быть, в навозе, судя по запаху. Она врезалась спиной в стену конюшни. Ее меч парировал новый удар.
Он прижал свой меч к ее мечу. Его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом, и он прошептал:
– Неужели ты не понимаешь? Я не в состоянии чувствовать к тебе что-то чуть теплое. Речь не идет о том, нравишься ты мне или нет.
– Это значит, что ты меня любишь? – В ее сердце мощным хором запели все голоса аббатства.
– Только дурак может любить женщину, пытающуюся располосовать его мечом.
– В таком случае ты дурак.
– Это жестоко, – передразнил он, но улыбнулся и игриво поцеловал ее. – Не заключить ли нам сделку? Я буду честен с тобой, если и ты скажешь мне правду о том, что скрывала до сих пор.
– Почему бы тебе не показать пример честности?
– Ты самая невыносимая женщина в Англии.
Она со смехом резко повернулась, и их мечи снова столкнулись и зазвенели.
Он отбил удар, но не так стремительно, как раньше. На его левом рукаве проступила алая полоса. Авиза в ужасе смотрела на нее.
– Прости, Кристиан.
– Никогда не извиняйся перед врагом. Неужели тебя не научили этому?
Он снова наступал на нее, а она оборонялась, но потом инициатива перешла к ней. Когда Кристиан отражал ее очередной удар, она сделала вращательное движение мечом, который оказался под мечом Кристиана, и вышибла оружие из руки противника.
Авиза опустила свой меч и отступила назад. Отдав легкий поклон и не отводя от него глаз, она сделала движение своим мечом к нему.
– Показывать милосердие неразумно, Авиза, – сказал Кристиан.
– Все же, думаю, я могу проявить немного милосердия. Она отступила, балансируя на пятках и свободно держа меч, чтобы быть готовой к любому его выпаду.
Кристиан улыбнулся и повернулся, чтобы поднять свой меч. Она со смехом нанесла ему удар плашмя по спине. Но смех ее сменился испуганным криком, когда он стремительно обернулся и схватил ее за запястье. Он с усилием заставил ее опустить руку до уровня своего бедра. Меч выпал из ее онемевших пальцев и соскользнул по камням, оказавшись рядом с его мечом.
Он схватил ее за руку, и, не веря себе, она перелетела через его бедро и ударилась о землю. Дыхание с болью вырвалось из ее груди.
– Это делается так? – спросил Кристиан, опускаясь рядом с ней на колени.
– Да, – ответила она, с трудом переводя дух. – Как ты этому научился?
– Наблюдал за тобой. Это движение показалось мне вполне логичным, и я попрактиковался с Гаем. – Он хмыкнул. – Братец согласился, решив, что прием, которым он может неожиданно уложить на землю мужчину, впечатлит женщину.
Авиза приподнялась и села.
– Так вот почему ты жаловался на боль в колене несколько последних дней.
– Гай еще потому так рьяно взялся за дело, что надеялся отплатить тебе за то, что ты сделала с ним.
– Это с его стороны не очень-то галантно.
Авиза сделала попытку рассмеяться, но вздрогнула, когда Эрмангардина подбежала и обняла ее.
– Со мной все в порядке, – попыталась она успокоить девочку. – Иди в замок и готовься к завтраку.
– И оставить тебя с ним? – спросила девочка.
– Со мной все будет хорошо.
– Я это знаю, Авиза, но когда ты снова ввяжешься в поединок и снова его ранишь...
– Я позабочусь, чтобы ты была рядом. Поэтому поучись перевязывать раны.
Она усмехнулась, заметив, что девочка приняла ее слова всерьез и кивнула, прежде чем убежать со двора. Кристиан подал руку Авизе, помогая ей подняться.
– Она полна веры в тебя.
– Она молода.
– Однако у нее зоркие глаза, которые говорят ей, что ты легко могла бы побить меня, если бы не дала второго шанса.
– Ты прав. Это было неразумно с моей стороны. – Авиза снова вздрогнула, когда он дотронулся до ее ушибленного бедра. – В следующий раз я не буду столь милосердной.
– Я буду об этом помнить. – Кристиан поднял ее меч и протянул ей вперед рукоятью. – Прекрасная работа.
– Сделан настоящим мастером-оружейником. – Она улыбалась, пряча меч в ножны.
– Ты отлично им владеешь. Не научишь ли меня приему, которым ты выбила мой меч из рук?
– Конечно.
– Остроумный прием.
– Меня хорошо учили.
– И учил некий мастер, чье имя ты не можешь назвать.
Она пожала плечами:
– Разве это важно? Ты наверняка не знаешь этого имени.
– Зато мне хотелось бы узнать, зачем женщину обучали воинским искусствам.
– А мне бы хотелось узнать, почему большинство женщин этому не учат.
Он со смехом покачал головой.
– Такие речи подрывают устои галантного общества, где мужчинам положено защищать женщин. И все же я начинаю видеть преимущества твоей точки зрения.
– Начинаешь? – Она усомнилась, что могла бы удивиться больше.
– Да, потому что я предвкушаю уроки, которые ты мне преподашь и во время которых научишь меня еще более удивительным приемам с мечом и без него.
– Я была бы рада научить тебя всему, что знаю и умею.
– Где ты изучила столь необычные приемы борьбы в поединке?
Натягивая капюшон, чтобы защититься от холода, которого не замечала до этой минуты, Авиза ответила ему без колебания. Сражаясь с Питом и его людьми, она была вынуждена прибегнуть к особой тактике, и у нее было время придумать, как объяснить свои воинские навыки.
– Во время последнего Крестового похода некто, очень близкий нашей семье, привез домой одного человека и его дочь, – сказала Авиза, когда они вошли в башню. – Эти люди происходили из восточной страны. Они путешествовали по миру в поисках знаний и с этой целью совершили переезд через море, а также пересекли пустыню и даже взбирались на горы, чтобы оказаться ближе к небесам.
– Речь шла о знании воинских искусств?
Они поднимались по лестнице, и он взял ее за руку.
– Да, и они получали эти знания ото всех, кого встречали. И все же эта семья попала в плен к работорговцам недалеко от Персии. Их отвезли в Святую Землю, и там выяснилось, что они могут сражаться и побеждать любого. Когда им даровали свободу, они отправились в Англию и там стали преподавать воинские искусства. Ее отец умер, когда я была совсем маленькой.
Ее голос прервался. Отца Нарико почитали все в аббатстве Святого Иуды, и его кончина повергла аббатство в печаль на долгие месяцы.
– Так тебя обучала его дочь? – спросил Кристиан, сопровождая ее к двери.
– Да, и я буду рада научить тебя всему, что умею сама. Он закрыл за ней дверь, и они остались в темноте комнаты, куда еще не проникли лучи раннего утреннего солнца.
– Позже. – Его губы коснулись ее щеки. – А теперь мне хотелось бы научить тебя всему, что знаю и умею я.
У нее перехватило дыхание, когда он отцепил меч от ее пояса и прислонил его к двери. Свой он поставил рядом с ним, потом взял ее руки в свои.
– Кристиан, я вся потная от упражнений, – сказала Авиза.
Он провел языком по всей длине ее шеи. Она задрожала, и он прошептал:
– Ты восхитительно пахнешь и приятна на вкус. – Эти слова сопровождала плутоватая улыбка. – А я намерен вогнать тебя в еще больший пот, когда мы оба и вместе будем изучать науку наслаждения.
– Вместе? – выдохнула она.
– Вместе. Два тела, купающиеся в поту и ласкающие друг друга. – Он дотронулся до ее груди, дразня и возбуждая. – Скажи мне, Авиза, что и ты хочешь того же.
«Ты принадлежишь аббатству Святого Иуды. Ты сестра аббатства. И неправильно, если ты будешь с ним».
Этот нудный голос заполнял ее голову. Потом послышался другой, которого она не слышала до сих пор, нежный голос, полный смеха и радости. Он прошептал: «Никогда и ничего не было правильнее. Неужели ты хочешь отказаться от того, что можешь найти в его объятиях?»
– Нет! – задыхаясь, закричала она.
Авиза увидела удивление и боль на его лице, заметные даже в этом тусклом свете.
– Кристиан...
Она не знала, что сказать. На языке висели отчаянные слова – ей хотелось умолять его заключить ее в свои объятия, и отнести в постель, и открыть ей тайну разделенной любви мужчины и женщины.
– Ладно, если это то, чего ты хочешь, – сказал он и попятился.
– Нет!
– Нет? Но ты не можешь желать одновременно того и другого. – Он приподнял ее лицо за подбородок. – Чего же ты хочешь, Авиза?
Она подняла на него глаза. Его лицо было напряженным от опаляющего желания. Он желал ее, и не потому, что хотел посмеяться над ней, как прежде. Он хотел ее по-настоящему. Могла ли она сейчас быть нечестной с ним? Она устала от лжи и полуправды, устала обманывать. Она тоже хотела быть честной.
– Тебя, – прошептала Авиза, стараясь не обращать внимания на укоризненный голос, звучавший у нее в голове. Она слишком долго прислушивалась к нему. Всю свою жизнь она делала то, что требовалось делать. Она была покорной дочерью, принявшей уединенную жизнь в монастыре. Она прилежно училась всему, что ей преподавали. Она была преданной служанкой королевы и делала то, что ей велели делать.
И раз в жизни ей захотелось отринуть долг и обязательства, забыть о невыполненных клятвах. Раз в жизни ей захотелось отдаться страсти.
– Не шути со мной, Авиза.
Она заключила его лицо в ладони и ответила:
– Я говорю искренне.
– Ты должна быть более чем искренней. Ты должна быть уверена. Я уже в долгу у тебя за свое спасение...
– Сейчас забудь о долге и ответственности!
Она говорила столько же для себя, сколько для него.
– Я рад, но обратного пути не будет.
Его пальцы запутались в ее волосах, отвели упрямые пряди, упавшие на глаза.
– Пусть не будет.
Он спустил плащ с ее головы на плечи, развязал его и позволил ему упасть на пол за ее спиной. Его ладони легли ей на плечи, а она оказалась в плену серо-голубых глаз. Почувствовал ли он дрожь, пробежавшую по ее телу? Она задрожала не от утреннего холода, а от жара, распространявшегося от его ладоней.
Его глаза не отрывались от ее лица, на некоторое время взгляд задержался на ее губах, и в этом взгляде тлел пожар, находивший отклик в самой сердцевине ее тела. Никогда прежде не испытывала она ничего подобного, если не считать тех случаев, когда он прикасался к ней. Когда ее рука заскользила по его плечу, а его рука в это время обхватила ее талию, она могла думать только о желании, которое читала в его глазах, в его глубоком и живом взгляде, таящем скрытую страсть, восхищавшую и пугавшую ее.
Неужели ее это пугало? Как бы он смеялся, если бы она рассказала ему, что ее сразило и покорило его стремление к ней! Он бы напомнил ей о многих случаях, когда она клялась, что не боится мужчин. И это было правдой, но ее пугало то, с какой легкостью она могла потерять себя, поддавшись страсти.
В то время как его пальцы скользили вниз по ее спине, ей хотелось расплавиться и слиться с ним и стать такой, как сладко пахнущее масло в лампе. Ее губы приоткрылись в почти беззвучном вздохе, когда он прижал ее к груди. Твердые изгибы его тела приняли ее, пусть ее и пугала его мужественность.
Авиза пропустила пряди его волос сквозь пальцы и закрыла глаза, увидев, что его губы приближаются к ее губам. Она не могла представить, чтобы ей хотелось чего-нибудь больше чем его поцелуя. Его рот властно завладел ее ртом, хотя в этом поцелуе была и нежность, и страстная потребность в ней, большая, чем она ощущала раньше.
Он зашептал прямо в ее приоткрытые губы, и каждое движение его губ было полно пленительной ласки.
– Возможно, я ошибался.
– Ошибался?
Она не могла себе представить, чтобы он в чем-то ошибался, когда его поцелуи были столь совершенны.
– Возможно, я ошибался, когда хотел отдавать тебе приказы во время нашего путешествия.
По его губам скользнула медлительная чувственная улыбка, а пальцы играли безмолвную мелодию на ее спине.
Когда она пошатнулась, увлекаемая этой мелодией, подчиняясь ей, в ее теле взорвалось воспоминание о том, как он прикасался к ней, и это еще усилило остроту восприятия его ласк. Она опасалась, что горевшее в ней пламя вырвется наружу, прожжет ее кожу.
– В самом деле?
– Когда ты смотришь на мужчину и в твоем взгляде сочетаются невинность и желание, он готов выполнить любую твою просьбу. Проси у меня, что хочешь.
– Я хочу, чтобы ты... – Голос ее прервался. Неожиданно ее сковала робость. – Как девица может просить о том, в чем не имеет опыта?
Он улыбнулся.
– Поступить ли мне согласно твоему желанию, миледи, как я его понимаю?
– Да.
– Для меня это удовольствие. – Его рука скользнула по ее груди. У нее снова перехватило дыхание, и он прошептал: – Надеюсь, и для тебя тоже.
– Ты слишком много говоришь. – Она задохнулась, подхваченная волной наслаждения и восторга, омывшей все ее тело.
– Я возьму это на заметку.
Он наклонился, чтобы подхватить ее под колени и поднять.
– Осторожнее! Ты еще больше повредишь руку.
– Почему бы тебе хоть раз не предоставить мне самому заботиться о своем благополучии? – Его глаза сверкали, как ожившие драгоценные камни. – И о твоем тоже.
Ее пламенное дыхание слилось с его дыханием, когда Авиза нашла его рот и ощутила еще больший восторг. Она теснее прижалась к его сильной груди и обхватила его плечи. Его рука обвила ее талию, а другая оказалась у нее под коленями. Она вся была теперь в его власти. Ее окружала аура его силы.
Кристиан провел пальцами по ее юбке, приподнимая ее. Авиза закрыла глаза, покоренная его взглядом и магией, проникшей в ее тело. И тотчас же осознала свою ошибку, потому что прикосновение его грубой кожи к ее ноге оказалось приятным и волнующим.
Когда он снова поставил ее на пол, оказалось, что она стоит возле большой кровати, которую Гай потребовал для себя. Она вся сжалась при мысли о том, что ей придется лежать там, где прежде лежал Гай и куда он укладывал своих женщин.
На этот раз она была уверена в том, что Кристиан прочел ее мысли, потому что он сказал:
– Мой брат не возвращался в эту кровать с тех пор, как почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы покинуть ее. И не вернется, пока мы будем ею пользоваться.
– Ему это не понравится.
– Верно. Но придется с этим смириться.
Уложив возлюбленную на кровать, Кристиан потянул ее к себе. Ее руки все еще обнимали его за плечи. Он оказался над ней.
Она ожидала, что он будет страстно целовать ее, но он, казалось, старался запомнить каждую черту ее лица. Ей не требовалось запоминать его лицо. Она и так помнила каждую его линию, каждую черточку, помнила его и смеющимся, и яростным, потому что в последние две недели только и думала о нем.
– Что-нибудь не так? – прошептала она. Ей не хотелось бы признать, что она не знает, как предложить ему наслаждение, какое получала от него.
– Нет, если не считать того, что я жду приказа продолжать.
– Я думала, что приказывать будешь ты. – Она рассмеялась.
– Когда я держу тебя в объятиях, я готов повиноваться.
– В таком случае приказываю тебе научить меня всему, что я должна знать, чтобы доставить тебе наслаждение.
– Повинуюсь с радостью, миледи. Вот твой первый урок. Он заключил ее лицо в ладони, склонился к ней, и их губы встретились. Его язык дразнил ее губы, заставляя их раскрыться. Его быстрое дыхание подчинило ее себе, заставило следовать его примеру. Она не могла противиться этому приказу и впитывала вкус его языка и рта.
Авиза закрыла глаза, чтобы ощутить невероятное наслаждение, когда его пальцы изучали ее тело. Он прижался губами к ложбинке между ее грудей. Его жаркое прикосновение, казалось, прожигает насквозь ткань, отделявшую ее кожу от губ Кристиана. Когда он отстранился, ее тело изогнулось, подалось к нему, будто приглашая к новым наслаждениям.
С ее губ сорвался стон.
Он приложил палец к ее губам:
– Тсс. Ты же сказала мне, что не хочешь разговаривать.
Перекатившись на спину, он поднял ее над собой. Она наклонилась, чтобы провести языком по его уху, как делал он, и каждый раз в ней с новой силой просыпалась потребность в нем. Его неровное дыхание обжигало ее кожу. Он застонал, и она сквозь стон расслышала свое имя. Никогда и ничто не звучало для ее уха таким искушением.
И никогда не испытывала она ничего восхитительнее.
Он быстро распустил шнуровку на спине ее платья. Поддев спереди пальцем, он потянул его вниз так, что оно заколыхалось у ее бедер. Кристиан разгладил на ней сорочку, и Авиза затрепетала, потому что не находила в себе сил лежать неподвижно.
Ей хотелось прикасаться к нему. Проведя пальцами сверху вниз по его груди, Авиза осознала, что даже в самых своих чувственных мечтах она не представляла, что его мускулы так отзовутся на ее неопытное прикосновение. Его сердце бешено забилось, когда ее руки прикоснулись к его животу. И все же она отшатнулась, потому что никогда прежде не делала ничего подобного.
– Что-то случилось? – спросил он шепотом.
– Я не знаю, что делать дальше.
– Никогда не думал, что услышу это от тебя.
– Не смейся надо мной. – Ее голос прервался. – Во всяком случае, не делай этого сейчас.
– Ты должна дать мне время привыкнуть к Авизе, которой я не знал и даже не представлял, что она может быть такой. Когда ты полна решимости делать то, что желаешь, и столь искусна во всем, удивительно видеть твою нерешительность теперь.
– И неумелость?
– Тебя это беспокоит? Но ты же доверила мне право научить тебя открывать восторг вместе со мной. – Он провел пальцами по ее волосам и сел, все еще прижимая ее к себе. – Авиза, сладостная Авиза, неужели ты не понимаешь? Все, что ты хочешь делать, пока ты здесь и со мной, ты должна делать.
– Я не знаю, чего хочу.
– Не знаешь? Может быть, намекнуть тебе? Подать пару идей?
Его рот принялся ласкать ее щеки, нос, веки, подбородок. Он подался назад, чтобы видеть выражение её глаз.
В его глазах она увидела все, что хотела видеть. Он спустил ее платье еще ниже и провел руками по ее длинной сорочке.
Его руки, огрубевшие оттого, что он часто держал оружие, меч и лук, оказались нежными, когда он расстегивал ее подвязки и спускал чулки к коленям. Он стянул один чулок, потом второй. Подняв ее ногу, он прижался губами к внутренней поверхности стопы.
Она подалась вперед и схватила полу его рубахи. Пока его губы блуждали по ее щиколотке, она прильнула к нему, испытывая чувства, которые не смогла бы выразить словами. Он выпустил ногу, и его руки скользнули под ее сорочку. Кристиан улыбнулся, нащупав ее нож в ножнах. Он отвязал и отбросил его, а потом стянул с нее сорочку через голову.
Сорочка упала, и он пристально посмотрел на нее.
Она вспыхнула и попыталась прикрыть свое тело руками, но он остановил ее.
– Дай мне полюбоваться твоей красотой. Ты моя мечта, воплотившаяся в жизнь. А какие мечты у тебя?
Она собралась было ответить, но тотчас же поняла, что у нее нет слов для того, чтобы описать то, что рисовало ее воображение. Ее мечты... Теперь она поняла, что они были бесцветной имитацией того, что она испытывала теперь, прикасаясь к его коже.
– Поучи меня, – ответила она. – Научи меня прикасаться к тебе так, чтобы тебе это понравилось.
– Подожди минутку.
– Я думала, ты готов подчиняться моим приказам, – прошептала она.
– Конечно, и я это сделаю, – ответил он с улыбкой. Он снял верхнюю рубаху и льняную сорочку под ней.
Отсветы огня золотили его кожу, и она приобрела оттенок красного золота, когда он спустил свои чулки с сильных жилистых ног.
Она не сводила с него глаз, боясь вздохнуть. Никогда прежде Авиза не видела обнаженного мужчины. Его тело было прекрасным дополнением к ее телу, он был широким там, где она была узкой, и крепким и сильным там, где она была мягкой и нежной.
– Сюда, – пробормотал он, когда она прижала руку к его обнаженной груди, и медленно повел ее пальцы вниз и заставил провести ладонью по его мускулистому животу. Он рассмеялся, заметив ее смущение и нерешительность, но в его смехе она расслышала хрипотцу, которой не замечала прежде.
– Не бойся того, что скоро станет частью тебя.
В его глазах она различила голод, отдававшийся болью внутри ее тела. Это был голод, смешанный с острой потребностью, такой же, как ее потребность в нем, это придало ей смелости дотронуться одним дрожащим пальцем до того твердого, что оказалось между его ног. Это нечто с шелковистой поверхностью запульсировало под ее прикосновением.
С отчаянным стоном он бросил ее на шкуры. Теперь его рот не был нежным, он стал требовательным. Она ответила на его поцелуи со страстью. Он провел языком по ее груди, втянул сосок в рот. Она извивалась под тяжестью его тела, забыв обо всем, кроме восторга и желания. Оба их тела слились в одно, и она ощутила внутри боль, когда его рука скользнула вверх по ее ноге, вызывая у нее трепет.
Когда его палец нырнул внутрь ее тела, она зашевелилась в ритме, которому научил ее он, как обещал. Ее тело пожирало пробегавшее по нему пламя. Она вцепилась в его плечи, будто боялась, что ее оторвут от него. Потом в ней все взорвалось, и она могла только лежать с ним рядом, содрогаясь всем телом.
Авиза открыла глаза, подчиняясь приказу, и увидела его улыбку. Он был в восторге, оттого что мог подарить ей наслаждение. Кристиан нежно поцеловал ее, и она крепко прижалась к нему, стремясь к большему.
– Я ничего не знала, – прошептала Авиза.
– Я научил тебя всему, что умею сам, как ты велела. Что дальше, миледи? Я весь твой и готов подчиняться.
– А я вся твоя.
Он приподнялся над ней. Ее тело будто поразила молния, когда они оказались слитыми воедино. На мгновение искрой сверкнула боль, и он замер. Она потянулась к нему и погладила его лицо. Пробормотала его имя, и он начал медленно двигаться. Потом его движения стали быстрее, и они соединились в обоюдном порыве получить наслаждение до конца. Она приноравливалась к его движениям, стремясь дать ему то же, что он давал ей. Когда он завладел ее ртом и поцеловал жадно и властно, она даже не смогла достойно ответить, потому что в этот момент достигла пика наслаждения. Все мысли ее исчезли. Она слышала только его вздохи и стоны, и это были самые прекрасные звуки, какие она могла вообразить.
Авиза заморгала и открыла глаза. Под ней было несколько мягких шкур, еще одна прикрывала ее сверху. Она потянулась и расправила пальцы ног, наслаждаясь прикосновением меха к обнаженной коже. Где она оказалась? В объятиях Кристиана. Ее щека покоилась на его плече.
Повернув голову, она заметила, что он наблюдает за ней. Он пригладил ее волосы, отвел их от ее глаз и сказал шепотом:
– Ты прекрасна, когда спишь, Авиза.
– Но не теперь, когда бодрствую?
Он рассмеялся:
– Уж не пытаешься ли ты выманить у мужчины комплименты?
– На меня это не похоже. – Она улыбнулась. – Но думаю, скоро это изменится.
– Прекрасная мысль. – Он легонько прикоснулся губами к ее лбу.
У Авизы перехватило дыхание.
– В чем дело? – спросил он, и улыбка сошла с его лица.
– Я подумала, то есть скорее догадалась... – Она положила ладонь ему на грудь. – Я не догадывалась, что, когда буду с тобой, даже такой целомудренный поцелуй сможет возбуждать меня.
– Ты думала, что, как только мы станем любовниками, предвкушение наслаждения уйдет?
– Не знаю. Я никогда об этом не задумывалась.
– Тогда, наверное, я должен показать тебе, насколько часто думал об этом. Ты прилежная и способная ученица, но мне предстоит дать тебе еще много уроков.
Он приподнял ее лицо, и прикосновение его губ снова породило трепет страсти в ее теле. И эту страсть она хотела разделять с ним одним до конца жизни.
Глава 19
Войдя в часовню, Авиза лишилась защиты башенных стен. Высокие окна, два из которых были украшены витражами, а третье, еще не застекленное, давали возможность легко проникнуть в часовню любому, кто умел взбираться по стенам. Но между алтарем и небесами не было ничего.