Страница:
великаном, и очутились в огромной ярко освещенной зале. Там сияли лампы, и
пылал в очаге огонь, отражаясь в позолоте потолка и карнизов. Справа и
слева теснились великаны в роскошных одеждах. А на двух гигантских тронах
в дальнем конце залы сидели две громадины - по всей видимости, королевская
чета.
Шагах в двадцати от тронов все четверо остановились. Юстас и Джил
неловко попытались отвесить поклон (в Экспериментальной школе не учили
хорошим манерам), а молодой гигант осторожно поставил Лужехмура на пол,
где тот принял что-то вроде сидячей позы. По правде говоря, из-за своих
длинных рук и ног сейчас он ужасно походил на огромного паука.
- Валяй, Джил, говори, - прошептал Ерш.
Но во рту у девочки так пересохло, что она не смогла произнести ни
слова, и только испуганно мотнула головой. Юстас ужасно разозлился. "Ни
ей, ни Лужехмуру ни за что не прощу", - подумал он. Но делать было нечего.
Ерш облизал губы и закричал королю великанов:
- С позволения вашего величества, Дама в зеленом приветствует вас.
Она сказала, что мы украсим собой ваш осенний пир.
Король и королева обменялись взглядами, кивнули друг другу, и губы их
расплылись в улыбке, которая не очень-то понравилась Джил. Король,
кажется, был не такой противный, как его супруга. Для великана он даже был
хорош собой, со своей кудрявой бородой и орлиным носом. Королева же
отличалась кошмарной полнотой: двойным подбородком и жирными напудренными
щеками. И обычного-то человека все это не украсит, а в десятикратно
увеличенном виде выглядит еще хуже. Тут король облизнулся. Конечно, так
любой может сделать. Но язык у него был такой огромный и красный, и
высунулся так неожиданно, что Джил вздрогнула.
- Что за славные детки! - сказала королева. ("А может, она и ничего"
- подумала Джил).
- Очень славные, - поддержал ее король. - Добро пожаловать к нашему
двору. Позвольте пожать вам руки.
Он протянул свою правую ручищу - чистую, со множеством колец на
пальцах и с длиннющими острыми ногтями. Пожать руки он не смог, пришлось
сжать им локти.
- А это еще кто? - король указал на Лужехмура.
- Уважако-бродякль, - отвечал тот.
- Ой! - завизжала королева, подбирая юбки. - Какая гадость! Оно
живое!
- Да он хороший, ваше величество, честное слово, - заторопился Ерш. -
Он вам очень понравится, когда вы познакомитесь поближе. Я уверен.
Надеюсь, вы не утратите интереса к Джил, если я сообщу, что в этот
момент она вдруг расплакалась. И ее можно было извинить. Руки, уши и нос
только начали оттаивать, по одежде стекала талая вода, весь день она почти
ничего не ела и не пила. И ноги у нее ныли так, что трудно было стоять. Во
всяком случае, слезы ее оказались кстати.
- Ах, бедненькая, - сказала королева. - Друг мой, почему же мы
заставляем гостей стоять! Уведите их побыстрее. Дайте им еды, вина,
вымойте в горячих ваннах. Утешьте девочку. Дайте ей леденцов, дайте кукол,
дайте лекарств, дайте всего на свете - печенья, копченья, соленья,
варенья, игрушек. Не плачь, милочка, а то ты никуда не будешь годиться на
пиру.
При словах о куклах и игрушках Джил вознегодовала, как любой из нас
сделал бы на ее месте. И хотя конфеты и печенье - тоже в своем роде вещь
неплохая - она очень надеялась получить что-нибудь посущественней.
Дурацкая речь королевы, однако, возымела отличное действие - тут же
подхватив Лужехмура и Юстаса, гигантские лакеи унесли их в комнаты.
Фрейлина-великанша сделала то же самое с Джил.
Комната Джил, размером с дом, была бы довольно мрачной, если бы не
ревущий в очаге огонь и толстый алый ковер на полу. К тому же в этой
комнате дела у девочки сразу пошли на лад. К ней приставили королевскую
кормилицу, которая на великанский взгляд была согнувшейся в три погибели
старушкой, а на человеческий - великаншей, достаточно маленькой, чтобы
войти в обычную комнату, не ударившись головой в потолок. Старушка
оказалась очень проворной, хотя Джил предпочла бы поменьше причмокиваний и
разговоров вроде "Ути-тюти, какой цветочек", "Ах ты, котичка" и "Теперь
все будет ладушки". Наполнив великанскую ванну горячей водой, она помогла
Джил забраться в нее. Если вы умеете плавать (а Джил умела) то великанская
ванна - отменная штука. И великанские полотенца, при всей их грубости,
тоже отличная вещь - такими огромными даже вытираться не нужно, знай
катайся по ним перед очагом в свое удовольствие. После купания Джил одели
в чистую, теплую, свежую одежду, великоватую, но все-таки человеческую, а
не великанскую. "Раз сюда наезжает дама в зеленом, они, наверное, привыкли
к гостям нашего размеров", - подумала Джил.
Вскоре она убедилась в своей правоте, потому что в комнату принесли
стул и стол, явно предназначенные для обычных людей. Ножи и вилки тоже
были вполне обыкновенные. Хорошо было сидеть за столом в тепле и чистоте,
прикасаясь голыми подошвами к великанскому ковру. Стоя, она утопала в нем
чуть ли не до колен. На обед - я полагаю, это можно назвать обедом, хотя
было время чаепития - подали луковый суп, запеченную индейку, горячий
пудинг, жареные каштаны и множество фруктов.
Раздражала Джил только старая великанша, которая постоянно входила и
выходила, принося с собой великанские игрушки - то куклу размером с саму
Джил, то деревянную лошадку на колесах, величиной с доброго слона, то
барабан, похожий на дирижабль. Игрушки были грубые, игриво раскрашенные, и
Джил даже смотреть на них не могла. Несмотря на ее протесты, кормилица
продолжала сюсюкать:
- Ну-ну-ну! Очень даже захотим поиграть, когда отдохнем немножко.
Баиньки, баиньки... Ах, какой поросеночек!
Джил с наслаждением вытянулась в кровати - не великаньей, но все-таки
огромной, какие бывают в старых гостиницах.
- А снег еще идет, няня? - спросила она сквозь сон.
- Нет, лапочка, теперь дождик идет. Дождичек растопит весь этот
отвратительный снег, чтобы утром наша деточка могла поиграть на дворе!
Ничего не знаю отвратительней, чем поцелуй великанши. Джил показалось
точно так же. Но как бы то ни было, через пять минут она уже спала.
Весь вечер и всю ночь в окна замка стучался дождь, которого Джил не
слышала. Она проспала и время ужина, и полночь. Наступил самый глухой час,
когда в замке у гигантов не спали только мыши. И тут Джил приснился сон:
будто она проснулась в той же самой комнате, увидела потухающий огонь и
деревянную лошадь на колесах, которая сама подкатилась по ковру к ее
изголовью и превратилась в льва, такого же огромного, как она сама. Лев
был сначала игрушечный, а потом стал настоящим. Таким же настоящим, как
тот, что повстречался Джил на горе, на краю света. Комнату наполнило
немыслимое благоухание. Но девочку мучила непонятная тревога, и у нее по
щекам на подушку текли слезы. Аслан велел ей повторять знаки, а она их
позабыла. Мысль эта ужаснула Джил. Лев, шумно дыша, осторожно взял ее
одними губами и поднес к окну. При ярком свете луны она увидала
начертанные на небе слова: ПОДО МНОЙ. Проснувшись утром, Джил совершенно
забыла о том, что ей снилось.
Она уже оделась и позавтракала у камина, когда вошла няня.
- А вот и наши друзья пришли поиграть с нашей деточкой, -
провозгласила она.
Джил увидела Ерша и квакля-бродякля.
- Привет! - сказала она. - С добрым утром! Здорово я поспала - часов
пятнадцать, наверно. Мне куда лучше, а вам?
- Мне-то да, - отвечал Ерш, - а вот Лужехмур жалуется на головную
боль. А! У тебя окно с подоконником. Давай-ка заберемся на него и
посмотрим, что делается снаружи.
Так они и поступили. Джил сразу же вскрикнула:
- Ну и кошмар!
Светило солнце, почти весь снег растаял под дождем. Под ними, словно
распластанная на столе карта, лежала плоская вершина холма, на которую они
с таким трудом взобрались вчера. Из замка было ясно видно, что это
развалины огромного города. Плоской вершина была, как сейчас увидела Джил,
из-за мостовой, местами разрушенной. Торчавшие вкривь и вкось выступы были
остатками домов, некогда служивших великанам дворцами и храмами. Один
участок стены, метров в полтораста высотой, был тем самым утесом, который
Джил видела вчера. Обломки колонн лежали у его подножия, словно каменные
стволы чудовищных деревьев. А уступы, по которым они карабкались на
северной стороне горы, как и те, что на южной, были остатками великанских
лестниц. И в довершение, в самом центре холма было начертано большими
темными буквами: ПОДО МНОЙ.
Трое путешественников взглянули друг на друга почти в отчаянии, и
Ерш, присвистнув, сказал то, что все они думали.
- Мы пропустили второй и третий знаки.
- Это я виновата, - Джил мгновенно припомнила свой сон. - Я... я
перестала повторять знаки каждый вечер. Если бы я о них думала, я бы даже
в снегу узнала, что мы в разрушенном городе.
- Я еще больше виноват, - сказал Лужехмур. - Я-то его узнал. Или
почти узнал. Мне казалось, что холм очень похож на развалины.
- С тобой-то как раз все в порядке, - сказал Ерш. - Ты ведь нас
старался остановить.
- Плохо старался, - ответил квакль. - Надо было лучше. Ах! Я же мог
вас просто за руки схватить!
- Правда в том, - сказал Ерш, - что мы так рвались в это место, что
все остальное вылетело у нас из головы. У меня, по крайней мере. С тех
пор, как мы встретили ту даму с молчаливым рыцарем, мы только о Харфанге и
мечтали. А о принце Рилиане почти забыли.
- Не удивлюсь, - сказал Лужехмур, - если она как раз этого и хотела.
- Чего я не понимаю, - заговорила Джил, - почему мы букв не увидели?
Или они там появились за эту ночь? Может быть, Аслан успел их начертить за
это время? Мне такой странный сон приснился...
Она пересказала друзьям свой сон.
- Ух ты, дубина! - воскликнул Ерш. - Мы же их видели. Мы побывали у
этой надписи. Понимаешь? Мы были у буквы М... Пошли по левой палочке буквы
на север, потом повернули направо, потом из угла снова направо, и затем на
юг. Идиоты! - Он в сердцах ударил по подоконнику. - Прекрасно знаю, что ты
думала, Джил. Я и сам думал о том же самом - как было бы замечательно,
если бы Аслан начертал буквы на камне уже после того, как мы миновали
разрушенный город. Да? Нет! Они там были уже вчера. Нам и всего-то дали
четыре знака, и три из них мы проворонили...
- Ты хочешь сказать, я проворонила, - сказала Джил. - Хорошо. Я все
вам портила с самого начала. Ладно, мне ужасно стыдно. Но все-таки, что же
означают эти слова, - "подо мной"? Абракадабра какая-то.
- Нет-нет, - сказал Лужехмур. - Это значит, что мы должны искать
принца под городом.
- Но как? - удивилась Джил.
- В том-то и вопрос, - Лужехмур потер свои большие лягушачьи лапы. -
Как нам теперь это сделать? Несомненно, будь у нас голова на месте, когда
мы брели по Городу Развалин, мы бы обнаружили что-нибудь - дверцу, пещеру,
туннель. Встретили бы кого-нибудь, кто сумел бы помочь. Может быть, даже
самого Аслана, кто знает. Как-нибудь пробрались бы под эти глыбы. Указания
Аслана всегда действенны, без исключений. А вот как нам быть теперь - это
уже другая история.
- Наверно, надо вернуться в город, - сказала Джил.
- Легче легкого, не правда ли? - съязвил Лужехмур. - Давайте для
начала попробуем открыть хотя бы эту дверь.
Они взглянули на дверь и увидели, что никто из них не достает до
ручки, а если и дотянется - не сможет повернуть.
- Может быть, нас выпустят, если мы попросим? - спросила Джил. Все
промолчали, но каждый подумал, что вряд ли это возможно.
Мысль была не из приятных. Лужехмур категорически возражал против
откровенничанья с великанами и просьб об освобождении. Дети, конечно, не
могли рассказать великанам о цели своего похода, потому что обещали
Лужехмуру, что будут об этом молчать. Все трое были почти уверены, что
ночью из замка улизнуть не удастся. Вечером их запрут в комнатах, где им
придется томиться до утра. Можно, конечно, попросить оставить двери
открытыми, но это вызовет у великанов подозрение.
- Единственный шанс, - заговорил Ерш, - это сбежать днем. Наверняка
после обеда великаны ложатся на часок-другой поспать. И если прокрасться
на кухню - черный ход может оказаться открытым?
- Шанс из самых крошечных, - сказал Лужехмур. - Но другого-то у нас
нет.
Вообще-то план был не такой уж безнадежный. Иной раз выскользнуть из
дома средь бела дня легче, чем в полночь. Двери и окна скорее всего будут
открыты, а если поймают, всегда можно притвориться, что просто хотел
прогуляться. (Ни взрослые, ни великаны ни за что такому не поверят, если
увидят вас вылезающим из спальни в час ночи).
- Надо усыпить их бдительность, - заявил Ерш. - Притвориться, что нам
здесь жутко нравится и что мы, умирая от нетерпения, ждем их осеннего
пира.
- Он завтра вечером, - сказал Лужехмур. - Я слыхал разговор между
этими чудищами.
- Понятно, - вступила Джил. - Сделаем вид, что мы в полном восторге и
будем задавать им кучу вопросов. Чтобы они приняли нас за простачков.
Тогда легче будет.
- Веселиться, - глубоко вздохнул Лужехмур, - веселиться. Вот что нам
нужно. Будто других забот у нас нет. Резвиться, да. Вы, молодые люди не
всегда веселитесь, как я заметил. Учитесь у меня. Я буду веселый. Вот
такой, - он криво ухмыльнулся. И резвый. - Он скорчился и подпрыгнул. - У
вас скоро получится, не беспокойтесь. Смотрите только на меня
повнимательней. Они меня и так уже держат за сущего клоуна. Вы, полагаю,
думали вчера, что я подвыпил. Но это все - верней, почти все, - было
притворством.
Позже, вспоминая свои приключения, Джил и Юстас никак не могли
понять, когда их товарищ говорил правду, а когда немного заливал. Во
всяком случае, они решили, что сам Лужехмур в свои слова верил твердо.
- Отлично, - сказал Ерш. - Будем веселиться. Кто бы нас теперь
выпустил из этой комнатищи? Веселиться, дурачиться, но нужно как можно
больше при этом узнать о замке.
К счастью, в то же мгновение дверь отворилась.
- Ну, детишки, - закудахтала няня-великанша, - хотите посмотреть, как
король с придворными собираются на охоту? Такая милая картина!
Не теряя ни секунды, они бросились мимо нее вниз по ступенькам - на
собачий лай, звуки охотничьих рожков и гам великанских голосов - и тотчас
оказались во дворе. Великаны охотились пешими, потому что гигантских
лошадей у них не было. И собаки были обычных размеров.
Отсутствие лошадей сначала разочаровало Джил. Ей показалось, что
толстухе-королеве никогда не поспеть за собаками, а значит, она останется
дома на весь день. Но Джил ошиблась - королеву тащили на носилках шесть
молодых великанов. Глупая старуха была одета во все зеленое, а на боку у
нее висел рожок. Несколько десятков великанов, включая короля, галдели и
смеялись так, что можно было оглохнуть. Рядом с Джил лаяли, махали
хвостами собаки, некоторые тыкались ей в ладони своими влажными носами.
Лужехмур начал было изображать игривое веселье (что испортило бы всю
затею, если бы его веселье заметили), но тут Джил, изобразив самую
привлекательную детскую улыбку, подбежала к носилкам королевы и крикнула
ей:
- Ваше величество! Неужели вы покидаете нас?
- Да, милочка, - отвечала королева, - я вернусь к вечеру.
- Ой, как замечательно! - сказала Джил. - А правда, что нам можно
будет завтра вечером прийти на пир? Мы об этом так мечтаем! И нам тут так
нравится! А пока вас не будет, можно мы побегаем по замку, осмотрим его?
Пожалуйста!
Королева кивнула и что-то сказала - но слова ее заглушил дружный смех
придворных.
Позднее все соглашались, что Джил в тот день была просто в ударе.
Стоило королю и его свите отправиться на охоту, как Джил стала бродить по
всему замку, задавая вопросы таким невинным детским голоском, что никто ее
не мог заподозрить ни в каком тайном умысле. И хотя язык ее ни на секунду
не останавливался, трудно было назвать разговором эту болтовню и
хихиканье. Она любезничала со всеми служанками, лакеями, фрейлинами,
престарелыми великанами, у которых дни охотничьих забав были уже позади.
Она сносила поцелуи и ласки многочисленных великанш, по неизвестной
причине называвших ее бедняжкой. Особенно подружилась девочка с поваром,
обнаружив при этом одно крайне важное обстоятельство: на кухне имелся
черный ход, позволявший, минуя главные ворота и двор, выбраться за
крепостную стену. На кухне она притворялась страшной обжорой и поглощала
все поджарочки, которыми ее потчевали обрадованные кухарки. Но наверху,
среди придворных дам, она спрашивала о своем наряде для пира, и сколько ей
позволят пробыть среди гостей, и нельзя ли ей будет потанцевать с
каким-нибудь малюсеньким великанчиком. И, наконец, она склоняла голову
набок совершенно идиотским манером (почему-то это умиляет взрослых - и
великанов, и обыкновенных), потряхивала кудряшками и сюсюкала: "Ой, как не
терпится! Как вы думаете, время пройдет быстро?" Вспоминать всю эту
клоунаду ей было впоследствии ужасно стыдно. Но все великанши находили ее
очаровательной малышкой, а некоторые из них подносили к глазам огромные
носовые платки, будто собирались разрыдаться.
- Какие они славные в этом возрасте, - сказала одна великанша другой.
- Даже немножко жалко...
Ерш и Лужехмур тоже старались, однако, девочкам такие штуки удаются
все-таки лучше, чем мальчикам, хотя мальчики умеют это делать куда лучше,
чем квакли-бродякли.
А за обедом случилось происшествие, после которого им еще больше
захотелось поскорее удрать из великанского замка. Им накрыли в главном
зале, за особым столиком у камина. Метрах в двадцати, за большим столом,
обедало человек шесть великанов. Болтали они так громко и так высоко над
головой, что дети вскоре перестали слушать - как не слушаешь уличного
шума. Все ели холодную оленину. Джил никогда раньше ее не пробовала, и
находила мясо очень вкусным.
Вдруг Лужехмур повернулся к детям, настолько изменившись в лице, что
бледность проступила даже через серовато-зеленый цвет его кожи.
- Ни кусочка больше не ешьте, - прошептал он.
- А в чем дело? - спросили дети.
- Вы не слыхали их разговора? "Отменная, нежная вырезка" - говорил
один. "Значит, этот олень нас обманул", - сказал другой. "Почему?" -
спросил первый. "Когда его поймали, - отвечал второй, - он вроде бы просил
его не убивать. Мясо, дескать, у меня жесткое, говорил, вам не
понравится".
Джил не сразу поняла смысл этих слов и вздрогнула лишь тогда, когда
Ерш широко раскрыл глаза от ужаса.
- Значит, мы едим ГОВОРЯЩЕГО оленя, - еле вымолвил он.
Это открытие произвело на всех троих разное впечатление. Джил впервые
была в этом мире. Она жалела оленя и думала, какое свинство со стороны
великанов было его убивать. Ерш еще в прошлый раз в Нарнии подружился по
крайней мере с одним говорящим зверем, и потому ужаснулся примерно так же,
как мы ужасаемся убийству. Но Лужехмур, коренной нарниец, чуть не упал в
обморок. Его тошнило, словно он узнал, что ел младенца.
- На нас пал гнев Аслана, - сказал он. - Вот что случается, когда не
следуешь знакам. Теперь мы наверняка прокляты. И если бы это разрешалось,
лучшим выходом для нас было бы вонзить эти ножи в собственные сердца.
Джил мало-помалу прониклась теми же чувствами. Есть никто из них
больше не мог. При первой возможности они выскользнули из зала.
Приближалось дневное время, на которое они наметили свой побег. Все
волновались. Они слонялись по переходам, ожидая, когда замок утихнет.
После обеда великаны в зале еще долго сидели за столом. Один из них,
лысый, рассказывал какую-то историю. Когда она кончилась, трое путников
прокрались на кухню. Но и там торчали великаны, моющие посуду. Было сущим
мучением дожидаться, покуда они кончат работу и, вытерев руки, один за
другим уйдут. Наконец на кухне осталась только одна пожилая великанша. Она
продолжала возиться так долго, что, казалось, вовсе не собиралась уходить.
- Что ж, дорогие мои, - сказала она, - работа почти кончена. Чайник
поставим, чайком побалуемся. Теперь можно и передохнуть. Загляните-ка в
сени, будьте паиньками, и скажите, открыт ли черный ход.
- Открыт, - сказал Юстас.
- Вот и хорошо. Я его всегда оставляю открытым, чтобы киска,
бедняжка, могла входить и выходить.
Тут она уселась на стул, а ноги положила на другой.
- Хорошо бы теперь вздремнуть, - сказала великанша. - Лишь бы эти
растреклятые охотнички не вернулись слишком рано.
При слове "вздремнуть" все они воспрянули духом - и снова упали,
когда великанша упомянула о возвращении охотников.
- А когда они обычно возвращаются? - спросила Джил.
- Кто их знает, - отвечала великанша. - Ну ладно, посидите тихо, мои
лапочки.
Они отошли в дальний угол кухни и тут же выскользнули бы в сени, если
бы великанша не открыла глаза, чтобы отогнать муху. "Погодите, пусть
покрепче уснет", - шепнул Ерш, - а то все испортим. И они сгрудились в
углу, дожидаясь удобной минуты. Мысль о том, что сейчас могут вернуться
охотники, была ужасной. А великанша никак не могла уснуть. Стоило им
подумать, что она совсем заснула, как она начинала шевелиться.
- Я этого не вынесу, - подумала Джил.
Чтобы отвлечься, она решила осмотреть кухню. Перед ней стоял широкий
стол с двумя чистыми блюдами для пирогов и раскрытой книгой. Блюда,
разумеется, были гигантскими - Джил легко могла бы в любом из них
поместиться. Она забралась на лавку у стола, заглянула в книгу и
прочитала:
ЧИБИС. Из этой птицы можно приготовить множество вкусных блюд.
"Поваренная книга", - равнодушно подумала Джил и оглянулась. Она
увидела великаншу, сидящую с закрытыми глазами, но еще явно не заснувшую.
Джил снова посмотрела в книгу, составленную в алфавитном порядке, и сердце
у нее чуть не остановилось. Вот что там было написано:
ЧЕЛОВЕК. Это изящное небольшое двуногое, которое издавна считается
деликатесом, является традиционным блюдом на осеннем пиру, где подается
между рыбой и мясным. Каждый человек...
Дальше читать девочка не смогла. Обернувшись, она увидала, что
великанша проснулась от приступа кашля. Джил легонько толкнула своих
друзей, указывая им на книгу. Они тоже забрались на лавку и склонились над
огромными страницами. Не успел Ерш дочитать инструкции по изготовлению
блюд из человечины, как Лужехмур, полистав книгу, обнаружил и такие
строки:
КВАКЛЬ-БРОДЯКЛЬ. Некоторые специалисты считают это животное
несъедобным для великанов из-за его жилистой консистенции и привкуса тины.
Однако этот привкус можно значительно уменьшить, если...
Джил слегка тронула за ногу Лужехмура, а потом Ерша. Все трое
обернулись на великаншу. Рот ее был приоткрыт, а из носа доносились звуки,
показавшиеся им небесной музыкой. Она храпела. Теперь надо было тихонько,
на цыпочках, не дыша, выйти в сени - ох, какой там стоял смрад! - и
выбраться, наконец, на бледный свет зимнего дня.
Вскоре они уже стояли на самом верху неровной тропинки, спускавшейся
вниз. К счастью, она лежала справа от замка, и оттуда открывался вид на
разрушенный город. Еще через несколько минут они уже шли по широкой крутой
дороге, ведущей от главных ворот замка к руинам. Отсюда их можно было
заметить, между прочим, из всех окон замка. Из одного окна, или даже из
пяти, мог никто и не выглянуть, но окон было около пятидесяти. К тому же и
на дороге, и на всем пространстве вплоть до Города Развалин, в гальке,
траве и плоских булыжниках, не могла бы укрыться и лиса. И вдобавок дети
были в одежде, полученной вчера от великанов (на Лужехмура ничего не
подошло). Джил носила ярко-зеленое платье, слишком для нее длинное, и алую
мантию, отороченную белым мехом. На Юстасе были алые чулки, голубой
камзол, синий плащ, шпага с золотой чеканкой и шляпа с пером.
- Экие вы пестрые, - пробормотал Лужехмур. - Чудная одежда для того,
кто хочет, чтобы его издалека заметили в зимний день. Самый скверный
стрелок в мире - и то бы не промахнулся. Кстати, о стрелках, нам скоро
очень пригодились бы наши луки. Ваша одежонка к тому же, наверное,
холодная?
- Я уже мерзну, - отвечала Джил.
Всего несколько минут назад, на кухне, Джил казалось, что самое
трудное - выбраться из замка. Теперь она поняла, что опасности только
начинаются.
- Спокойней, спокойней, - повторял Лужехмур. - Не оглядывайтесь, не
спешите, ни в коем случае не бегите. Пускай думают, что мы на прогулке. В
таком случае даже если и заметят, то не станут поднимать шума. В ту
секунду, когда в нас распознают беглецов, нам конец.
До разрушенного города было куда дальше, чем казалось Джил. И все же
мало-помалу они приближались к развалинам. Вдруг послышался шум. Ерш с
Лужехмуром замерли, а Джил, не распознавшая звука, спросила, что это
такое.
- Охотничий рожок, - шепнул Ерш.
- Даже теперь - не бегите, пока я не дам знака, - сказал Лужехмур.
Джил, не удержавшись, обернулась. Минутах в десяти ходьбы, ближе к замку,
возвращалась охотничья кавалькада. И вдруг поднялся шум великанских
голосов, а за ним - выкрики и проклятия.
- Нас увидели. Бежим, - приказал Лужехмур.
Джил подхватила свои юбки (одежду, крайне неподходящую для бега) и
пустилась наутек. Опасность надвигалась. Лай становился все громче.
Слышался голос короля:
- В погоню, в погоню, а то не видать нам завтра пирога с человечиной!
Джил уже начала отставать от своих друзей. Путаясь в юбках, скользила
она по шатким камням. Волосы попадали ей в рот, а в груди нарастала
нестерпимая боль. Тем временем собаки приближались. Она карабкалась по
скалистому склону, который вел к нижней ступени великанской лестницы. Как
же забраться на лестницу? И что делать, даже если они добежали бы до
вершины? Но об этом она не думала, словно затравленный зверь, который
пылал в очаге огонь, отражаясь в позолоте потолка и карнизов. Справа и
слева теснились великаны в роскошных одеждах. А на двух гигантских тронах
в дальнем конце залы сидели две громадины - по всей видимости, королевская
чета.
Шагах в двадцати от тронов все четверо остановились. Юстас и Джил
неловко попытались отвесить поклон (в Экспериментальной школе не учили
хорошим манерам), а молодой гигант осторожно поставил Лужехмура на пол,
где тот принял что-то вроде сидячей позы. По правде говоря, из-за своих
длинных рук и ног сейчас он ужасно походил на огромного паука.
- Валяй, Джил, говори, - прошептал Ерш.
Но во рту у девочки так пересохло, что она не смогла произнести ни
слова, и только испуганно мотнула головой. Юстас ужасно разозлился. "Ни
ей, ни Лужехмуру ни за что не прощу", - подумал он. Но делать было нечего.
Ерш облизал губы и закричал королю великанов:
- С позволения вашего величества, Дама в зеленом приветствует вас.
Она сказала, что мы украсим собой ваш осенний пир.
Король и королева обменялись взглядами, кивнули друг другу, и губы их
расплылись в улыбке, которая не очень-то понравилась Джил. Король,
кажется, был не такой противный, как его супруга. Для великана он даже был
хорош собой, со своей кудрявой бородой и орлиным носом. Королева же
отличалась кошмарной полнотой: двойным подбородком и жирными напудренными
щеками. И обычного-то человека все это не украсит, а в десятикратно
увеличенном виде выглядит еще хуже. Тут король облизнулся. Конечно, так
любой может сделать. Но язык у него был такой огромный и красный, и
высунулся так неожиданно, что Джил вздрогнула.
- Что за славные детки! - сказала королева. ("А может, она и ничего"
- подумала Джил).
- Очень славные, - поддержал ее король. - Добро пожаловать к нашему
двору. Позвольте пожать вам руки.
Он протянул свою правую ручищу - чистую, со множеством колец на
пальцах и с длиннющими острыми ногтями. Пожать руки он не смог, пришлось
сжать им локти.
- А это еще кто? - король указал на Лужехмура.
- Уважако-бродякль, - отвечал тот.
- Ой! - завизжала королева, подбирая юбки. - Какая гадость! Оно
живое!
- Да он хороший, ваше величество, честное слово, - заторопился Ерш. -
Он вам очень понравится, когда вы познакомитесь поближе. Я уверен.
Надеюсь, вы не утратите интереса к Джил, если я сообщу, что в этот
момент она вдруг расплакалась. И ее можно было извинить. Руки, уши и нос
только начали оттаивать, по одежде стекала талая вода, весь день она почти
ничего не ела и не пила. И ноги у нее ныли так, что трудно было стоять. Во
всяком случае, слезы ее оказались кстати.
- Ах, бедненькая, - сказала королева. - Друг мой, почему же мы
заставляем гостей стоять! Уведите их побыстрее. Дайте им еды, вина,
вымойте в горячих ваннах. Утешьте девочку. Дайте ей леденцов, дайте кукол,
дайте лекарств, дайте всего на свете - печенья, копченья, соленья,
варенья, игрушек. Не плачь, милочка, а то ты никуда не будешь годиться на
пиру.
При словах о куклах и игрушках Джил вознегодовала, как любой из нас
сделал бы на ее месте. И хотя конфеты и печенье - тоже в своем роде вещь
неплохая - она очень надеялась получить что-нибудь посущественней.
Дурацкая речь королевы, однако, возымела отличное действие - тут же
подхватив Лужехмура и Юстаса, гигантские лакеи унесли их в комнаты.
Фрейлина-великанша сделала то же самое с Джил.
Комната Джил, размером с дом, была бы довольно мрачной, если бы не
ревущий в очаге огонь и толстый алый ковер на полу. К тому же в этой
комнате дела у девочки сразу пошли на лад. К ней приставили королевскую
кормилицу, которая на великанский взгляд была согнувшейся в три погибели
старушкой, а на человеческий - великаншей, достаточно маленькой, чтобы
войти в обычную комнату, не ударившись головой в потолок. Старушка
оказалась очень проворной, хотя Джил предпочла бы поменьше причмокиваний и
разговоров вроде "Ути-тюти, какой цветочек", "Ах ты, котичка" и "Теперь
все будет ладушки". Наполнив великанскую ванну горячей водой, она помогла
Джил забраться в нее. Если вы умеете плавать (а Джил умела) то великанская
ванна - отменная штука. И великанские полотенца, при всей их грубости,
тоже отличная вещь - такими огромными даже вытираться не нужно, знай
катайся по ним перед очагом в свое удовольствие. После купания Джил одели
в чистую, теплую, свежую одежду, великоватую, но все-таки человеческую, а
не великанскую. "Раз сюда наезжает дама в зеленом, они, наверное, привыкли
к гостям нашего размеров", - подумала Джил.
Вскоре она убедилась в своей правоте, потому что в комнату принесли
стул и стол, явно предназначенные для обычных людей. Ножи и вилки тоже
были вполне обыкновенные. Хорошо было сидеть за столом в тепле и чистоте,
прикасаясь голыми подошвами к великанскому ковру. Стоя, она утопала в нем
чуть ли не до колен. На обед - я полагаю, это можно назвать обедом, хотя
было время чаепития - подали луковый суп, запеченную индейку, горячий
пудинг, жареные каштаны и множество фруктов.
Раздражала Джил только старая великанша, которая постоянно входила и
выходила, принося с собой великанские игрушки - то куклу размером с саму
Джил, то деревянную лошадку на колесах, величиной с доброго слона, то
барабан, похожий на дирижабль. Игрушки были грубые, игриво раскрашенные, и
Джил даже смотреть на них не могла. Несмотря на ее протесты, кормилица
продолжала сюсюкать:
- Ну-ну-ну! Очень даже захотим поиграть, когда отдохнем немножко.
Баиньки, баиньки... Ах, какой поросеночек!
Джил с наслаждением вытянулась в кровати - не великаньей, но все-таки
огромной, какие бывают в старых гостиницах.
- А снег еще идет, няня? - спросила она сквозь сон.
- Нет, лапочка, теперь дождик идет. Дождичек растопит весь этот
отвратительный снег, чтобы утром наша деточка могла поиграть на дворе!
Ничего не знаю отвратительней, чем поцелуй великанши. Джил показалось
точно так же. Но как бы то ни было, через пять минут она уже спала.
Весь вечер и всю ночь в окна замка стучался дождь, которого Джил не
слышала. Она проспала и время ужина, и полночь. Наступил самый глухой час,
когда в замке у гигантов не спали только мыши. И тут Джил приснился сон:
будто она проснулась в той же самой комнате, увидела потухающий огонь и
деревянную лошадь на колесах, которая сама подкатилась по ковру к ее
изголовью и превратилась в льва, такого же огромного, как она сама. Лев
был сначала игрушечный, а потом стал настоящим. Таким же настоящим, как
тот, что повстречался Джил на горе, на краю света. Комнату наполнило
немыслимое благоухание. Но девочку мучила непонятная тревога, и у нее по
щекам на подушку текли слезы. Аслан велел ей повторять знаки, а она их
позабыла. Мысль эта ужаснула Джил. Лев, шумно дыша, осторожно взял ее
одними губами и поднес к окну. При ярком свете луны она увидала
начертанные на небе слова: ПОДО МНОЙ. Проснувшись утром, Джил совершенно
забыла о том, что ей снилось.
Она уже оделась и позавтракала у камина, когда вошла няня.
- А вот и наши друзья пришли поиграть с нашей деточкой, -
провозгласила она.
Джил увидела Ерша и квакля-бродякля.
- Привет! - сказала она. - С добрым утром! Здорово я поспала - часов
пятнадцать, наверно. Мне куда лучше, а вам?
- Мне-то да, - отвечал Ерш, - а вот Лужехмур жалуется на головную
боль. А! У тебя окно с подоконником. Давай-ка заберемся на него и
посмотрим, что делается снаружи.
Так они и поступили. Джил сразу же вскрикнула:
- Ну и кошмар!
Светило солнце, почти весь снег растаял под дождем. Под ними, словно
распластанная на столе карта, лежала плоская вершина холма, на которую они
с таким трудом взобрались вчера. Из замка было ясно видно, что это
развалины огромного города. Плоской вершина была, как сейчас увидела Джил,
из-за мостовой, местами разрушенной. Торчавшие вкривь и вкось выступы были
остатками домов, некогда служивших великанам дворцами и храмами. Один
участок стены, метров в полтораста высотой, был тем самым утесом, который
Джил видела вчера. Обломки колонн лежали у его подножия, словно каменные
стволы чудовищных деревьев. А уступы, по которым они карабкались на
северной стороне горы, как и те, что на южной, были остатками великанских
лестниц. И в довершение, в самом центре холма было начертано большими
темными буквами: ПОДО МНОЙ.
Трое путешественников взглянули друг на друга почти в отчаянии, и
Ерш, присвистнув, сказал то, что все они думали.
- Мы пропустили второй и третий знаки.
- Это я виновата, - Джил мгновенно припомнила свой сон. - Я... я
перестала повторять знаки каждый вечер. Если бы я о них думала, я бы даже
в снегу узнала, что мы в разрушенном городе.
- Я еще больше виноват, - сказал Лужехмур. - Я-то его узнал. Или
почти узнал. Мне казалось, что холм очень похож на развалины.
- С тобой-то как раз все в порядке, - сказал Ерш. - Ты ведь нас
старался остановить.
- Плохо старался, - ответил квакль. - Надо было лучше. Ах! Я же мог
вас просто за руки схватить!
- Правда в том, - сказал Ерш, - что мы так рвались в это место, что
все остальное вылетело у нас из головы. У меня, по крайней мере. С тех
пор, как мы встретили ту даму с молчаливым рыцарем, мы только о Харфанге и
мечтали. А о принце Рилиане почти забыли.
- Не удивлюсь, - сказал Лужехмур, - если она как раз этого и хотела.
- Чего я не понимаю, - заговорила Джил, - почему мы букв не увидели?
Или они там появились за эту ночь? Может быть, Аслан успел их начертить за
это время? Мне такой странный сон приснился...
Она пересказала друзьям свой сон.
- Ух ты, дубина! - воскликнул Ерш. - Мы же их видели. Мы побывали у
этой надписи. Понимаешь? Мы были у буквы М... Пошли по левой палочке буквы
на север, потом повернули направо, потом из угла снова направо, и затем на
юг. Идиоты! - Он в сердцах ударил по подоконнику. - Прекрасно знаю, что ты
думала, Джил. Я и сам думал о том же самом - как было бы замечательно,
если бы Аслан начертал буквы на камне уже после того, как мы миновали
разрушенный город. Да? Нет! Они там были уже вчера. Нам и всего-то дали
четыре знака, и три из них мы проворонили...
- Ты хочешь сказать, я проворонила, - сказала Джил. - Хорошо. Я все
вам портила с самого начала. Ладно, мне ужасно стыдно. Но все-таки, что же
означают эти слова, - "подо мной"? Абракадабра какая-то.
- Нет-нет, - сказал Лужехмур. - Это значит, что мы должны искать
принца под городом.
- Но как? - удивилась Джил.
- В том-то и вопрос, - Лужехмур потер свои большие лягушачьи лапы. -
Как нам теперь это сделать? Несомненно, будь у нас голова на месте, когда
мы брели по Городу Развалин, мы бы обнаружили что-нибудь - дверцу, пещеру,
туннель. Встретили бы кого-нибудь, кто сумел бы помочь. Может быть, даже
самого Аслана, кто знает. Как-нибудь пробрались бы под эти глыбы. Указания
Аслана всегда действенны, без исключений. А вот как нам быть теперь - это
уже другая история.
- Наверно, надо вернуться в город, - сказала Джил.
- Легче легкого, не правда ли? - съязвил Лужехмур. - Давайте для
начала попробуем открыть хотя бы эту дверь.
Они взглянули на дверь и увидели, что никто из них не достает до
ручки, а если и дотянется - не сможет повернуть.
- Может быть, нас выпустят, если мы попросим? - спросила Джил. Все
промолчали, но каждый подумал, что вряд ли это возможно.
Мысль была не из приятных. Лужехмур категорически возражал против
откровенничанья с великанами и просьб об освобождении. Дети, конечно, не
могли рассказать великанам о цели своего похода, потому что обещали
Лужехмуру, что будут об этом молчать. Все трое были почти уверены, что
ночью из замка улизнуть не удастся. Вечером их запрут в комнатах, где им
придется томиться до утра. Можно, конечно, попросить оставить двери
открытыми, но это вызовет у великанов подозрение.
- Единственный шанс, - заговорил Ерш, - это сбежать днем. Наверняка
после обеда великаны ложатся на часок-другой поспать. И если прокрасться
на кухню - черный ход может оказаться открытым?
- Шанс из самых крошечных, - сказал Лужехмур. - Но другого-то у нас
нет.
Вообще-то план был не такой уж безнадежный. Иной раз выскользнуть из
дома средь бела дня легче, чем в полночь. Двери и окна скорее всего будут
открыты, а если поймают, всегда можно притвориться, что просто хотел
прогуляться. (Ни взрослые, ни великаны ни за что такому не поверят, если
увидят вас вылезающим из спальни в час ночи).
- Надо усыпить их бдительность, - заявил Ерш. - Притвориться, что нам
здесь жутко нравится и что мы, умирая от нетерпения, ждем их осеннего
пира.
- Он завтра вечером, - сказал Лужехмур. - Я слыхал разговор между
этими чудищами.
- Понятно, - вступила Джил. - Сделаем вид, что мы в полном восторге и
будем задавать им кучу вопросов. Чтобы они приняли нас за простачков.
Тогда легче будет.
- Веселиться, - глубоко вздохнул Лужехмур, - веселиться. Вот что нам
нужно. Будто других забот у нас нет. Резвиться, да. Вы, молодые люди не
всегда веселитесь, как я заметил. Учитесь у меня. Я буду веселый. Вот
такой, - он криво ухмыльнулся. И резвый. - Он скорчился и подпрыгнул. - У
вас скоро получится, не беспокойтесь. Смотрите только на меня
повнимательней. Они меня и так уже держат за сущего клоуна. Вы, полагаю,
думали вчера, что я подвыпил. Но это все - верней, почти все, - было
притворством.
Позже, вспоминая свои приключения, Джил и Юстас никак не могли
понять, когда их товарищ говорил правду, а когда немного заливал. Во
всяком случае, они решили, что сам Лужехмур в свои слова верил твердо.
- Отлично, - сказал Ерш. - Будем веселиться. Кто бы нас теперь
выпустил из этой комнатищи? Веселиться, дурачиться, но нужно как можно
больше при этом узнать о замке.
К счастью, в то же мгновение дверь отворилась.
- Ну, детишки, - закудахтала няня-великанша, - хотите посмотреть, как
король с придворными собираются на охоту? Такая милая картина!
Не теряя ни секунды, они бросились мимо нее вниз по ступенькам - на
собачий лай, звуки охотничьих рожков и гам великанских голосов - и тотчас
оказались во дворе. Великаны охотились пешими, потому что гигантских
лошадей у них не было. И собаки были обычных размеров.
Отсутствие лошадей сначала разочаровало Джил. Ей показалось, что
толстухе-королеве никогда не поспеть за собаками, а значит, она останется
дома на весь день. Но Джил ошиблась - королеву тащили на носилках шесть
молодых великанов. Глупая старуха была одета во все зеленое, а на боку у
нее висел рожок. Несколько десятков великанов, включая короля, галдели и
смеялись так, что можно было оглохнуть. Рядом с Джил лаяли, махали
хвостами собаки, некоторые тыкались ей в ладони своими влажными носами.
Лужехмур начал было изображать игривое веселье (что испортило бы всю
затею, если бы его веселье заметили), но тут Джил, изобразив самую
привлекательную детскую улыбку, подбежала к носилкам королевы и крикнула
ей:
- Ваше величество! Неужели вы покидаете нас?
- Да, милочка, - отвечала королева, - я вернусь к вечеру.
- Ой, как замечательно! - сказала Джил. - А правда, что нам можно
будет завтра вечером прийти на пир? Мы об этом так мечтаем! И нам тут так
нравится! А пока вас не будет, можно мы побегаем по замку, осмотрим его?
Пожалуйста!
Королева кивнула и что-то сказала - но слова ее заглушил дружный смех
придворных.
Позднее все соглашались, что Джил в тот день была просто в ударе.
Стоило королю и его свите отправиться на охоту, как Джил стала бродить по
всему замку, задавая вопросы таким невинным детским голоском, что никто ее
не мог заподозрить ни в каком тайном умысле. И хотя язык ее ни на секунду
не останавливался, трудно было назвать разговором эту болтовню и
хихиканье. Она любезничала со всеми служанками, лакеями, фрейлинами,
престарелыми великанами, у которых дни охотничьих забав были уже позади.
Она сносила поцелуи и ласки многочисленных великанш, по неизвестной
причине называвших ее бедняжкой. Особенно подружилась девочка с поваром,
обнаружив при этом одно крайне важное обстоятельство: на кухне имелся
черный ход, позволявший, минуя главные ворота и двор, выбраться за
крепостную стену. На кухне она притворялась страшной обжорой и поглощала
все поджарочки, которыми ее потчевали обрадованные кухарки. Но наверху,
среди придворных дам, она спрашивала о своем наряде для пира, и сколько ей
позволят пробыть среди гостей, и нельзя ли ей будет потанцевать с
каким-нибудь малюсеньким великанчиком. И, наконец, она склоняла голову
набок совершенно идиотским манером (почему-то это умиляет взрослых - и
великанов, и обыкновенных), потряхивала кудряшками и сюсюкала: "Ой, как не
терпится! Как вы думаете, время пройдет быстро?" Вспоминать всю эту
клоунаду ей было впоследствии ужасно стыдно. Но все великанши находили ее
очаровательной малышкой, а некоторые из них подносили к глазам огромные
носовые платки, будто собирались разрыдаться.
- Какие они славные в этом возрасте, - сказала одна великанша другой.
- Даже немножко жалко...
Ерш и Лужехмур тоже старались, однако, девочкам такие штуки удаются
все-таки лучше, чем мальчикам, хотя мальчики умеют это делать куда лучше,
чем квакли-бродякли.
А за обедом случилось происшествие, после которого им еще больше
захотелось поскорее удрать из великанского замка. Им накрыли в главном
зале, за особым столиком у камина. Метрах в двадцати, за большим столом,
обедало человек шесть великанов. Болтали они так громко и так высоко над
головой, что дети вскоре перестали слушать - как не слушаешь уличного
шума. Все ели холодную оленину. Джил никогда раньше ее не пробовала, и
находила мясо очень вкусным.
Вдруг Лужехмур повернулся к детям, настолько изменившись в лице, что
бледность проступила даже через серовато-зеленый цвет его кожи.
- Ни кусочка больше не ешьте, - прошептал он.
- А в чем дело? - спросили дети.
- Вы не слыхали их разговора? "Отменная, нежная вырезка" - говорил
один. "Значит, этот олень нас обманул", - сказал другой. "Почему?" -
спросил первый. "Когда его поймали, - отвечал второй, - он вроде бы просил
его не убивать. Мясо, дескать, у меня жесткое, говорил, вам не
понравится".
Джил не сразу поняла смысл этих слов и вздрогнула лишь тогда, когда
Ерш широко раскрыл глаза от ужаса.
- Значит, мы едим ГОВОРЯЩЕГО оленя, - еле вымолвил он.
Это открытие произвело на всех троих разное впечатление. Джил впервые
была в этом мире. Она жалела оленя и думала, какое свинство со стороны
великанов было его убивать. Ерш еще в прошлый раз в Нарнии подружился по
крайней мере с одним говорящим зверем, и потому ужаснулся примерно так же,
как мы ужасаемся убийству. Но Лужехмур, коренной нарниец, чуть не упал в
обморок. Его тошнило, словно он узнал, что ел младенца.
- На нас пал гнев Аслана, - сказал он. - Вот что случается, когда не
следуешь знакам. Теперь мы наверняка прокляты. И если бы это разрешалось,
лучшим выходом для нас было бы вонзить эти ножи в собственные сердца.
Джил мало-помалу прониклась теми же чувствами. Есть никто из них
больше не мог. При первой возможности они выскользнули из зала.
Приближалось дневное время, на которое они наметили свой побег. Все
волновались. Они слонялись по переходам, ожидая, когда замок утихнет.
После обеда великаны в зале еще долго сидели за столом. Один из них,
лысый, рассказывал какую-то историю. Когда она кончилась, трое путников
прокрались на кухню. Но и там торчали великаны, моющие посуду. Было сущим
мучением дожидаться, покуда они кончат работу и, вытерев руки, один за
другим уйдут. Наконец на кухне осталась только одна пожилая великанша. Она
продолжала возиться так долго, что, казалось, вовсе не собиралась уходить.
- Что ж, дорогие мои, - сказала она, - работа почти кончена. Чайник
поставим, чайком побалуемся. Теперь можно и передохнуть. Загляните-ка в
сени, будьте паиньками, и скажите, открыт ли черный ход.
- Открыт, - сказал Юстас.
- Вот и хорошо. Я его всегда оставляю открытым, чтобы киска,
бедняжка, могла входить и выходить.
Тут она уселась на стул, а ноги положила на другой.
- Хорошо бы теперь вздремнуть, - сказала великанша. - Лишь бы эти
растреклятые охотнички не вернулись слишком рано.
При слове "вздремнуть" все они воспрянули духом - и снова упали,
когда великанша упомянула о возвращении охотников.
- А когда они обычно возвращаются? - спросила Джил.
- Кто их знает, - отвечала великанша. - Ну ладно, посидите тихо, мои
лапочки.
Они отошли в дальний угол кухни и тут же выскользнули бы в сени, если
бы великанша не открыла глаза, чтобы отогнать муху. "Погодите, пусть
покрепче уснет", - шепнул Ерш, - а то все испортим. И они сгрудились в
углу, дожидаясь удобной минуты. Мысль о том, что сейчас могут вернуться
охотники, была ужасной. А великанша никак не могла уснуть. Стоило им
подумать, что она совсем заснула, как она начинала шевелиться.
- Я этого не вынесу, - подумала Джил.
Чтобы отвлечься, она решила осмотреть кухню. Перед ней стоял широкий
стол с двумя чистыми блюдами для пирогов и раскрытой книгой. Блюда,
разумеется, были гигантскими - Джил легко могла бы в любом из них
поместиться. Она забралась на лавку у стола, заглянула в книгу и
прочитала:
ЧИБИС. Из этой птицы можно приготовить множество вкусных блюд.
"Поваренная книга", - равнодушно подумала Джил и оглянулась. Она
увидела великаншу, сидящую с закрытыми глазами, но еще явно не заснувшую.
Джил снова посмотрела в книгу, составленную в алфавитном порядке, и сердце
у нее чуть не остановилось. Вот что там было написано:
ЧЕЛОВЕК. Это изящное небольшое двуногое, которое издавна считается
деликатесом, является традиционным блюдом на осеннем пиру, где подается
между рыбой и мясным. Каждый человек...
Дальше читать девочка не смогла. Обернувшись, она увидала, что
великанша проснулась от приступа кашля. Джил легонько толкнула своих
друзей, указывая им на книгу. Они тоже забрались на лавку и склонились над
огромными страницами. Не успел Ерш дочитать инструкции по изготовлению
блюд из человечины, как Лужехмур, полистав книгу, обнаружил и такие
строки:
КВАКЛЬ-БРОДЯКЛЬ. Некоторые специалисты считают это животное
несъедобным для великанов из-за его жилистой консистенции и привкуса тины.
Однако этот привкус можно значительно уменьшить, если...
Джил слегка тронула за ногу Лужехмура, а потом Ерша. Все трое
обернулись на великаншу. Рот ее был приоткрыт, а из носа доносились звуки,
показавшиеся им небесной музыкой. Она храпела. Теперь надо было тихонько,
на цыпочках, не дыша, выйти в сени - ох, какой там стоял смрад! - и
выбраться, наконец, на бледный свет зимнего дня.
Вскоре они уже стояли на самом верху неровной тропинки, спускавшейся
вниз. К счастью, она лежала справа от замка, и оттуда открывался вид на
разрушенный город. Еще через несколько минут они уже шли по широкой крутой
дороге, ведущей от главных ворот замка к руинам. Отсюда их можно было
заметить, между прочим, из всех окон замка. Из одного окна, или даже из
пяти, мог никто и не выглянуть, но окон было около пятидесяти. К тому же и
на дороге, и на всем пространстве вплоть до Города Развалин, в гальке,
траве и плоских булыжниках, не могла бы укрыться и лиса. И вдобавок дети
были в одежде, полученной вчера от великанов (на Лужехмура ничего не
подошло). Джил носила ярко-зеленое платье, слишком для нее длинное, и алую
мантию, отороченную белым мехом. На Юстасе были алые чулки, голубой
камзол, синий плащ, шпага с золотой чеканкой и шляпа с пером.
- Экие вы пестрые, - пробормотал Лужехмур. - Чудная одежда для того,
кто хочет, чтобы его издалека заметили в зимний день. Самый скверный
стрелок в мире - и то бы не промахнулся. Кстати, о стрелках, нам скоро
очень пригодились бы наши луки. Ваша одежонка к тому же, наверное,
холодная?
- Я уже мерзну, - отвечала Джил.
Всего несколько минут назад, на кухне, Джил казалось, что самое
трудное - выбраться из замка. Теперь она поняла, что опасности только
начинаются.
- Спокойней, спокойней, - повторял Лужехмур. - Не оглядывайтесь, не
спешите, ни в коем случае не бегите. Пускай думают, что мы на прогулке. В
таком случае даже если и заметят, то не станут поднимать шума. В ту
секунду, когда в нас распознают беглецов, нам конец.
До разрушенного города было куда дальше, чем казалось Джил. И все же
мало-помалу они приближались к развалинам. Вдруг послышался шум. Ерш с
Лужехмуром замерли, а Джил, не распознавшая звука, спросила, что это
такое.
- Охотничий рожок, - шепнул Ерш.
- Даже теперь - не бегите, пока я не дам знака, - сказал Лужехмур.
Джил, не удержавшись, обернулась. Минутах в десяти ходьбы, ближе к замку,
возвращалась охотничья кавалькада. И вдруг поднялся шум великанских
голосов, а за ним - выкрики и проклятия.
- Нас увидели. Бежим, - приказал Лужехмур.
Джил подхватила свои юбки (одежду, крайне неподходящую для бега) и
пустилась наутек. Опасность надвигалась. Лай становился все громче.
Слышался голос короля:
- В погоню, в погоню, а то не видать нам завтра пирога с человечиной!
Джил уже начала отставать от своих друзей. Путаясь в юбках, скользила
она по шатким камням. Волосы попадали ей в рот, а в груди нарастала
нестерпимая боль. Тем временем собаки приближались. Она карабкалась по
скалистому склону, который вел к нижней ступени великанской лестницы. Как
же забраться на лестницу? И что делать, даже если они добежали бы до
вершины? Но об этом она не думала, словно затравленный зверь, который