Получилось так, что Стивен допустил серьезные нарушения в распоряжении средствами этого клиента. В прошлом за ним уже водились аналогичные прегрешения, но на сей раз чаша терпения начальства переполнилась и оно решило возложить всю ответственность на него одного.
Тогда он подделал подпись Клэр на документах и продал их дом в Гринвиче, стоимость которого, за вычетом закладной, как раз и составила полмиллиона долларов.
В последнее время помощь от Стивена поступала крайне нерегулярно, и потому Клэр и Люк едва сводили концы с концами.
В итоге из фирмы он все же уволился, лишился своего партнерства и, похоже, столкнулся с какими-то новыми проблемами, о которых его бывшие коллеги то ли ничего не знали, то ли просто не желали распространяться на этот счет.
И ограничились лишь тем, что попросту аннулировали его кредит.
Таким образом сначала Стивен перестал посылать семье деньги, а потом и сам куда-то исчез.
Ко всему прочему он расторгнул договор об аренде их квартиры в Манхэтгене и отбыл в неизвестном направлении, не оставив даже адреса, так что на протяжении последних шести месяцев ни Клэр, ни Люк не получали о нем никаких вестей. Рождество и день рождения Люка прошли без главы семейства.
Зарплата секретарши не покрывала даже расходов по закладной за дом, не говоря уже о покупках одежды и продуктов.
Зато все кредиторы подняли страшный вой, обратив его, естественно, на Клэр.
Тогда как Стивена они не смогли даже разыскать.
Впрочем, история с заемом, как выяснилось позднее, оказалась отнюдь не единственной его махинацией. В прошлом году он проставил имя Клэр на налоговой декларации, в результате чего она только недавно узнала о том, что они задолжали Федеральной налоговой службе около четверти миллиона долларов.
Таким образом к общему вою кредиторов присоединились также голоса чиновников ФНС.
При этом их совершенно не интересовало, кто именно расписался на тех проклятых бумагах - речь шла о налогах, и они, соответственно, требовали от нее денег.
Одному лишь Богу было ведомо, что еще успел натворить этот деятель, так что Клэр оставалось только ждать очередного удара.
За какие-то несколько месяцев Клэр из состояния относительного финансового благополучия скатилась едва ли не до нищеты, не располагая никакими кредитами и успев залезть по уши в долги. Полумиллионный заем, закладная за дом, счета за газ и электричество, оплата кредитных карточек, траты на содержание машины - все свалилось на нее подобно снежной лавине.
В последнее время она даже перестала отвечать на телефонные звонки, поскольку в подавляющем большинстве случаев звонили именно кредиторы, а у нее уже не осталось денег на то, чтобы поставить на телефон электронную защиту от назойливых собеседников.
Эми и Дэвид ссудили ее деньгами на адвоката, который пытался разыскать Стивена, чтобы вручить ему исковые документы о расторжении брака. Недавно ему все же удалось напасть на его след и сделать все возможное, чтобы максимально снизить сумму предъявленных Клэр материальных претензий, вызванных махинациями мужа. Однако даже при самом благоприятном развитии событий с домом ей все же придется расстаться. Куда уж там, - сказал ей адвокат, - в лучшем случае она сможет отвоевать что-то около тридцати тысяч долларов, и только.
Клэр было тридцать семь лет, Люку - восемь, и обоим предстояло на тридцать тысяч долларов заново начинать отстраивать собственную жизнь. Для подобной цели сумма была явно недостаточной.
Эми прекрасно понимала, насколько потрясена Клэр. И до какой степени напугана.
Вот и сейчас исходивший от подруги страх, казалось, перебирался по поверхности стола и заползал ей на спину.
В последний раз она видела Клэр где-то месяца два назад. Восемь недель - в принципе, это был не такой уж большой временной промежуток, однако последствия пережитого в течение его напряжения оказались поистине разрушительными. От хронического недосыпания нежная кожа под большими карими глазами Клэр собралась в мелкие, похожие на трещины складки, а в длинных темных волосах залегла густая седина. Фигура Клэр, всегда такая подтянутая и стройная - даже после рождения Люка - как-то обмякла, обвисла, а сама она производила впечатление человека, слишком долго не имевшего возможности отдышаться.
Эми так хотелось обнять подругу, сказать ей, что все в конце концов наладится и будет просто расчудесно, хотя она прекрасно понимала, что на самом деле ничего чудесного ожидать не приходилось, и Клэр предстояла долгая, жестокая нервотрепка, а потому не стоило произносить пустых фраз.
Тогда Эми решила сделать самое лучшее, что было возможно в сложившейся ситуации - она протянула ей через стол Мелиссу.
- Вот, подержи немного, а я пока приготовлю еще кофе.
Мелисса улыбалась, взмахивала крохотными ручонками и восторженно хлопала на Клэр своими глазенками, которые с каждой секундой раскрывались все шире.
Клэр тоже улыбнулась и даже как-то просияла.
- Мелисса! - позвала она и принялась издавать звуки, которые обычно делают взрослые, когда держат на руках младенца. Мелисса отвечала ей радостным воркованием.
Пожалуй, ничто так не помогает встряхнуться, как вид трехмесячного младенца, - подумала Эми.
Разумеется, если это не происходит в четыре часа утра.
Ну довольно, хватит ныть, - сказала она себе. - Не так уж плохо все складывается.
Она вернулась с кофейником в руке.
- Люк там не набедокурит? - спросила Клэр.
- Все в порядке. Дэвид за ним присматривает. Да и потом, что с ним может случиться, когда вокруг только трава, деревья, да всякие жучки-паучки.
- А море здесь близко?
- Что-то около полумили. Ты опасаешься, что он может зайти так далеко?
- Да в общем-то нет. Он ведь практически незнаком с деревенской жизнью.
- Если хочешь, можем потом все вместе прогуляться - покажем вам местные достопримечательности. Скалы и утесы на мысу смотрятся просто потрясающе и даже загадочно.
- Вот уж к ним-то ему никак не следует приближаться.
- Ну, стоит ему только увидеть их, и я готова буду поспорить, что он станет вести себя с повышенной осторожностью.
Зазвонил телефон. Эми встала и сняла трубку.
Мелисса снова вцепилась в указательный палец Клэр и радостно заворковала.
Эми слушала голос в трубке, слишком изумленная, чтобы произнести хотя бы слово в ответ, хотя сказать можно было много чего.
Между тем голос в трубке все говорил и говорил, причем могло показаться, что этому вообще не будет конца.
- Одну минутку, - сказала Эми.
Подойдя к столу, она так и не смогла подавить появившееся на ее лице выражение крайней ярости. Ну что ж, по крайней мере, я постаралась сделать все, что от меня зависело.
Но как он посмел? - пронеслось у нее в голове. Она протянула руки к ребенку и сказала:
- Тебя.
Клэр изумленно посмотрела на нее.
- Это он, - сказала Эми. - Стивен. Он едет сюда. Сказал, что уже в пути.
14.43.
День для этого времени года выдался довольно теплый, хотя в воздухе уже заметно ощущалась постепенно накапливающаяся влага.
Дэвид и Уилл Кэмпбел по-прежнему находились в располагавшейся под верандой мастерской - откинув брезент, они внимательно изучали состояние строительного материала.
Люк также был с ними. Мальчик спросил разрешения Дэвида осмотреть содержимое его ящика с инструментами. Большая часть инструментов некогда принадлежала отцу Дэвида - из чего следовало, что в своей основной массе ими почти никогда не пользовались, - и Дэвид не видел оснований запрещать парнишке покопаться в железках. Через раскрытую дверь мастерской ему было видно, как тот снимает слои наждачной бумаги и отодвигает коробки с гвоздями и шурупами, чтобы добраться до лежавших внизу молотков, рашпилей и отверток. Дэвид заметил, что Люк внимательно прислушивается к их разговору, стараясь не пропустить ни слова, хотя большая часть из сказанного, судя по всему, оставалась для него пока совершенно непонятной.
Сейчас они стояли перед штабелем из двенадцатифутовых сосновых брусов и досок из южной сосны, которые планировалось использовать для укладки нижнего настила; дерево было основательно обработано и пропитано всевозможными составами, чтобы его не могли повредить ни сырость, ни всевозможные насекомые.
Уилл Кэмпбел был худощавым, длинноногим мужчиной лет пятидесяти, потемневшее от загара лицо которого было до такой степени изрезано морщинами, что со стороны могло показаться, будто он постоянно хмурится.
Он раздавил каблуком окурок "Пэлл-Мэлла" и изящным движением руки провел по кромке лежавшей перед ним доски.
- Добротный материал, - проговорил он.
В его устах это прозвучало как высшая похвала.
- Только не надо тянуть с установкой, - добавил он. - Стоит им один лишний день полежать на солнце, как они тут же начнут коробиться, а потом и вовсе станут похожи на трубочки для коктейлей. С ними такое случается. А вот это...
Он перешел к еще одному штабелю, гораздо больших размеров, чем первый в высоту он был около четырех с половиной футов и где-то под четыре в ширину, сложенный уже из еловых и пихтовых брусов и досок разной длины. Это дерево предназначалось для каркаса всего здания, на который предполагалось настилать пол первого этажа.
- ...просто потрясный, - закончил он ранее начатую фразу.
- Потрясный? - переспросил Дэвид, которому никогда еще не доводилось слышать, чтобы Кэмпбел употреблял этот эпитет.
- Прекрасный отечественный материал, полученный прямо до Великих лесов. Лучшего дерева я, пожалуй, даже и не встречал. Прочное и добротное.
- А что такое Великие леса? - спросил Люк. Мальчик стоял в дверях магазина с массивным молотком в руке - инструмент был явно тяжеловат для него, однако он хотя и довольно неуклюже, но все же продолжал вколачивать им невидимые гвозди.
- А ты среди них и находишься, сынок, - ответил Кэмпбел. - Это как раз один из таких лесов. Разумеется, здесь, на побережье, где постоянно дуют ветра, вид у него довольно непривлекательный, но все же это именно то самое. Зато от Бангора и выше тянется территория самых настоящих Великих лесов. Старый, строевой лес. Красная ель, черная ель, белая ель, кедр. Реки, озера, протоки. Кстати, в них при желании можно поймать форель, а если повезет, то и вспугнуть медведя или лося.
- А вам доводилось это делать?
- Случалось.
- Вот бы на медведя посмотреть! - Люк сделал широкий замах, явно представляя себе, как опускает молоток на медвежий череп.
Кэмпбел рассмеялся. - Это ты медведя так? Боюсь, не получится.
- А вот и получится.
- На коротких дистанциях медведь бегает быстрее автомобиля, а стартовая скорость у него еще выше. А ты, сынок, машину обогнать сможешь?
Люк наморщил лоб и явно задумался над только что полученной информацией.
- А если бы я стоял чуть поодаль и оттуда наблюдал за ним? Например, в бинокль.
- Ну так, пожалуй, можно, - с улыбкой кивнул Кэмпбел. - Конечно, почему бы нет?
- Посмотри-ка вон на ту полку, - сказал Дэвид. - Прямо у тебя за спиной.
Люк вошел в мастерскую. Дэвид заранее прикинул, что мальчик вполне сможет дотянуться до нужной полки. Для своего возраста он был довольно высоким парнишкой, с худыми и длинными, как у матери, руками. Мужчины стояли и наблюдали за тем, как он подошел к полке, потянулся и принялся шарить по ней рукой. Что-то нащупав, спросил:
- Можно?
- Ну конечно, - кивнул Дэвид.
Бинокль также был отцовский - старый и не особенно сильный, он, тем не менее, пребывал во вполне рабочем состоянии.
Люк закинул на шею кожаный ремешок, с грохотом опустил молоток в ящик с инструментами и поднес окуляры к глазам.
- Знаешь, как наводить на резкость? - спросил Дэвид.
Люк покачал головой. Дэвид подошел и показал ему, что надо делать.
- Видишь, сначала получается как бы два изображения. Тогда ты переламываешь обе половинки бинокля, придвигаешь их ближе к переносице, либо, напротив, отодвигаешь от нее, и тогда оба изображения сливаются в одно. Только одно. А потом начинаешь крутить это колесико, чтобы то, что тебе хочется рассмотреть, казалось четким и резким.
Люк попробовал, нацелив бинокль на Кэмпбела.
- Эй! - с улыбкой окликнул он мастера.
- Ну как, получается?
- Ага!
- Ну и порядок.
Мальчик направил окуляры на поле и снова подкрутил колесико.
- Колоссально!
Похоже на то, что наша Черепашка снова обрела друзей, - подумал Дэвид. Ему было интересно, кто из персонажей компьютерной игры нравится Люку больше - Микеланджело или Донателло. Сам он лично склонялся в пользу Леонардо, хотя и признавал, что в Черепахах тоже есть своя сила и прелесть. Хотя бы в качестве противовеса тому же Серому Черепу.
- Ну как, нравится игрушка?
- Ага!
- Ладно, разрешаю тебе попользоваться им на время.
- А на какое время?
- До тех пор, пока находишься здесь.
- А потом мне придется отдать его обратно?
- Посмотрим.
Люк с надеждой взглянул на него, и Дэвид подумал, что в этом возрасте в детях пока не особенно проявляется дух собственника.
- А можно я осмотрю через него окрестности?
- Действуй.
Он побежал мимо дубов в сторону поля, затем остановился, обернулся и навел окуляры на окна дома. Кэмпбел закурил, и они некоторое время смотрели вслед мальчику.
- Похоже, славный мальчуган, - заметил мастер.
- Так оно и есть.
- Я вообще-то против детей ничего не имею, - сказал Кэмпбел. - Так что, если когда мы начнем работать, он будет крутиться где-нибудь поблизости, возражать не стану. Иногда парню бывает даже полезно почувствовать свою полезность.
- Особенно когда у него есть кое-какие проблемы.
- Проблемы?
Дэвид ни словом не обмолвился в разговоре с Кэмпбелом ни о самом Люке, ни обо всей этой истории с Клэри Стивеном. Только сказал, что Люк его крестник и что Клэр некоторое время поживет у них.
- Я и сам воспитал двух сыновей и дочь, - сказал Кэмпбел, - и построил для людей немало домов. Люди особенно ярко раскрываются, когда строят дом, причем иногда в них проступает что-то такое, чего тебе уж никак не хотелось бы увидеть. Вы, наверное, скажете, что это все из-за дороговизны. Ну что ж, деньги на дом и вправду нужны немалые. Дом сам по себе довольно солидное вложение капитала. Подчас приходится принимать много решений, которые на первый взгляд кажутся незначительными, хотя на самом деле это далеко не так. По крайней мере, не в наше время. Более того, подчас они, черт побери, оказываются очень даже важными. Не могу сказать, чтобы мне довелось повидать на своем веку так уж много чего, и все же однажды видел вроде бы вполне приличного парня, который вдруг принялся избивать своего пса только потому, что ему вовремя не подвезли оконные рамы, тогда как сам он уже настроился на то, чтобы заняться их установкой. У ребятни тоже возникают свои проблемы. Впрочем, вы это и сами не хуже меня знаете.
Это была самая длинная тирада, которую Дэвид услышал от Кэмпбела по данному вопросу. Впрочем, как и по любому другому.
Кэмпбел достал очередную сигарету и указал на тянувшийся у них над головами настил.
- А там мы положим хорошо оструганные пихтовые доски, - проговорил он. - Но это уже после того, как закончим работу здесь. Сами увидите получится очень даже красиво.
* * *
Люк подошел к краю поляны и поднес бинокль к глазам - лес сразу попал в фокус. И неожиданно показался ему очень глубоким.
Он чуть заколебался, не сразу решившись идти дальше - а вдруг там и в самом деле водятся медведи? Интересно, - подумал мальчик, - а медведи по деревьям лазать умеют или их только на земле нужно высматривать?
Но потом все же двинулся вперед. Теперь он превратился в настоящего следопыта, скаута, охотящегося на индейцев или, в крайнем случае, на медведя.
Но особенно углубляться в лес он все же не будет.
Лесная чаща встретила Люка прохладой и влажностью. Ему нравился лесной воздух, приятно было ощущать его прикосновение к лицу и обнаженным рукам. И запах хвои тоже нравился. Люк в тайне порадовался тому, что надел не шорты, а длинные штаны, поскольку в некоторых местах заросли смыкались довольно тесно, и приходилось продираться сквозь них, что сопровождалось досадными царапинами. Он уже имел представление о произраставших в лесу колючках и потому старался обходить их стороной.
В ряде мест, где кустарник рос не очень плотно, он смело и даже отчаянно бросался в самую его гущу, после чего медленно и осторожно выбирался наружу. Как если бы за тобой со скоростью автомобиля гнался медведь, - подумал Люк.
А потом он оказался под кронами высоких деревьев и, чуть сбавив темп, брел по толстому и мягкому слою слежавшихся коричневатых иголок, чувствуя, как они приятно пружинят под подошвами его кроссовок.
Ему давно хотелось побывать в таком вот именно месте.
Он стоял на склоне невысокого холма в окружении сосновой рощи, от которой на землю падала густая тень.
Люк поднес бинокль к глазам и внимательно осмотрел окрестности, стремясь во чтобы то ни стало отыскать индейцев, которые наверняка тайком пробирались сквозь росшие у подножия холма заросли.
Ему было и весело, и одновременно чуточку страшно.
Отчасти потому, что сама эта игра была немного жутковатой - ведь индейцы и медведи уже по самой своей природе несли в себе элемент опасности, - а отчасти и потому, что в данный момент он находился в настоящем американском лесу, тогда как лес всегда представлял собой довольно дикое место, в котором ему еще никогда не доводилось бывать, тем более в роли следопыта. Так что в этом отношении все выглядело очень даже по-настоящему.
В кустах по левую руку от него что-то зашевелилось; он услышал хруст веток, но к тому времени, когда сфокусировал на заинтересовавшем его месте свой бинокль, там уже никого не оказалось.
Над ним летали птицы, и Люку было слышно, как они перекликаются друг с другом. Тогда он решил попытаться отыскать их гнездо. Ведь он был следопытом, и сейчас, оказавшись в этой лесной глуши, должен был во что бы то ни стало отыскать птичье гнездо, чтобы не умереть с голоду.
Все так же страшно голодая, он побрел в направлении вершины холма.
А потом, и вправду основательно обессилев, поднял бинокль и внимательно осмотрел деревья.
И тут же увидел деревянный настил.
Он располагался между ветвями раскидистого дуба, который рос на соседнем с ним холме. Холм этот был чуть выше того, на котором стоял он сам, и, окажись он на нем, ему бы удалось во всех подробностях рассмотреть окружавшую его местность.
От голода не осталось и следа.
Люк побежал вниз по склону холма, пока почва под ногами не стала мягкой и скользкой от влажного мха. Тогда он перешел на шаг, все так же избегая встреч с колючками. Склон нужного ему холма оказался более каменистым и не таким крутым, так что подъем проходил без особых затруднений.
И вот он оказался у цели.
С виду раскинувшийся на крепких ветвях дощатый настил казался довольно старым; он не мог сказать, насколько старым, однако дерево посерело и своим цветом походило на крыльцо дома Дэвида. Вот только насколько прочное и надежное это место? Располагался он довольно высоко - по меньшей мере раз в пять выше самого Люка.
* * *
Жуть.
Падать же ему никак не хотелось.
Впрочем, прибитые к стволу дуба ступени показались Люку вполне надежными. Дерево, из которых они были сделаны, оказалось достаточно толстым, и каждая из них была по краям прибита двумя крепкими гвоздями. Присмотревшись, он не заметил на них никаких трещин или сколов.
Надо будет начать подъем и посмотреть, как пойдет дело.
Дерево росло с некоторым наклоном, а потому восхождение не оказалось особенно затруднительным. Вниз он старался не смотреть - только вверх, присматриваясь к каждой очередной ступеньке и предварительно оценивая ее прочность. Ближе к вершине Люк обнаружил одну из перекладин, которая чуть треснула - как раз в том месте, где в нее вошел гвоздь; он потянул ее рукой, проверяя, не опасно ли становиться на нее ногой. Ничего, все в порядке. Он полез дальше.
И вскоре добрался до цели.
Площадку со всех сторон окаймляли невысокие, доходившие ему примерно до пояса, перила, удерживаемые четырьмя столбиками. Он ухватился за один из них и попробовал покачать его - столб закачался, но в целом, как ему показалось, стоял достаточно прочно.
Люк огляделся, опасаясь возможных проломов в поверхности настила. Повсюду валялось много листьев, так что всю площадь настила он осмотреть не смог, но то, что все же увидел, особых тревог у него не вызвало.
И тогда он вскарабкался на настил.
Поднявшись на ноги, Люк сощурился от ударивших в глаза лучей яркого солнца.
Ему казалось, что он оказался на вершине мира.
Отсюда можно было разглядеть всю округу и даже увидеть дом Дэвида. Люк невольно поразился тому, насколько далеко он углубился в лес. Потом в очередной раз поднес бинокль к глазам, намереваясь увидеть Дэвида иди хотя бы мистера Кэмпбела, но с этой затеей у него ничего не вышло - мешал плотный слой листвы.
Тогда он посмотрел вниз - и снова изумился.
Ничего себе, подняться на такую высоту!
Вглядываться вдаль Люку почему-то показалось приятнее, чем смотреть вниз, и именно этим он и стал заниматься. Он начал постепенно продвигаться к противоположному краю настила, осторожно ступая по доскам и проверяя на прочность каждую, на которую опускались его ноги. Впрочем, доски и в самом деле оказались достаточно надежными. Сквозь кроны деревьев изредка проступали крохотные участки сверкающего неба. Подняв бинокль к глазам. Люк долго смотрел вдаль, зачарованный представшим перед ним зрелищем.
Отсюда было видно даже море.
* * *
И, едва подумав об этом, он ощутил также его запах, который доносился с легким ветерком - чуть солоноватый, с примесью аромата морских водорослей. Почему-то он напомнил ему запах кошачьего дыхания; в общем-то приятный, но с легкой гнильцой.
Люк вспомнил, как однажды отец взял его с собой в Сэндвич. Большую часть дня они провели в баре с каким-то другом отца. Дела, объяснил он тогда Люку, хотя внешне это не особенно походило на деловую встречу. Правда, чуть позже отец все же разрешил ему одному спуститься к берегу океана, к скалам, и посмотреть, как ползают под водой крабы. Возможно, именно тогда отец и разговаривал со своим другом о делах - трудно сказать. Люку действительно удалось разглядеть в воде несколько крабов, и когда отец пришел за ним, уходить ему очень не хотелось.
Он тогда заплакал, и отец ушел, оставив его одного.
Интересно, - подумал мальчик, - а как далеко отсюда до океана? На первый взгляд так сразу и не определишь.
При мысли об отце он снова, как, впрочем, и всегда в последнее время, расстроился и даже рассердился. Это было странное и отчасти смешное чувство одиночества, когда хотелось что-нибудь бить и ломать. В подобных ситуациях у него возникало такое чувство, словно вокруг него не оказывалось ни души и он оставался в полном одиночестве - здесь ли, на этом ли деревянном помосте среди ветвей дуба, или в школьном классе, хотя там его вроде бы окружали другие ученики и сам учитель. И все же нечестно было заставлять его испытывать подобное чувство. Впрочем, он понимал, что был не вполне одинок. Глупо было так думать - ведь у него всегда была его мама, и потом, еще приятели, Эд и Томми, - и все же, как он ни старался себя успокаивать, а это дурацкое чувство одиночества все же сохранялось, и ему все так же хотелось по чему-нибудь ударить, что-то пнуть, толкнуть.
Правда, здесь, на вышине, он как-то не осмеливался что-то бить или толкать, разве что листву дерева. Хотя, какое от этого может быть удовольствие - колотить листья, - и все же он хлопнул по ним кулаком.
И в то же мгновение что-то зашуршало по настилу.
Что-то белое.
Он присел на корточки и принялся разгребать сухую листву.
Кости!
Люк не смог определить, кому именно они принадлежали, но в том, что это были именно кости, он нисколько не сомневался. В основном маленькие, не больше косточек миниатюрной модели тиранозавра, которая стояла на письменном столе у него дома. Немного запачкавшиеся от долгого лежания под сухой листвой, и покрытые ползавшими по ним красными муравьями.
Он смахнул муравьев, после чего принялся собирать кости - одну за другой, - складывая их в карман, который довольно скоро оказался набит ими до верху.
Надо будет спросить Дэвида, чьи это кости. Дэвид наверняка знает, ну, если не он, то мистер Кэмпбел уж точно.
Потрясно!
Какое потрясное место! Его собственное место. Потайное место.
Ухватившись за один из столбиков, Люк стал спускаться на землю. Он уже сделал два шага вниз, когда что-то зашелестело в листве у него над головой.
Он почувствовал это, стоя на лестнице. Определенно, в кроне дерева что-то шевельнулось. Он замер на месте и посмотрел вверх.
Одна из ветвей, зависавшая примерно в десяти футах над настилом, слегка покачивалась, хотя из-за листвы ему почти ничего не было видно. И все же там определенно кто-то был - в этот самый момент или только что, несколько секунд назад.
А может, сейчас там уже никого нет? Ну белки, или еще кого-нибудь. А может и есть.
Но что точно осталось, так это взметнувшийся в груди Люка страх. Страх этот отнюдь не исчез и морозцем проскользил по коже мальчика. Впрочем, теперь это его потайное убежище показалось ему даже еще более волнительным ведь оно заставило его испугаться.
Ну надо же, какое место!
Тогда он подделал подпись Клэр на документах и продал их дом в Гринвиче, стоимость которого, за вычетом закладной, как раз и составила полмиллиона долларов.
В последнее время помощь от Стивена поступала крайне нерегулярно, и потому Клэр и Люк едва сводили концы с концами.
В итоге из фирмы он все же уволился, лишился своего партнерства и, похоже, столкнулся с какими-то новыми проблемами, о которых его бывшие коллеги то ли ничего не знали, то ли просто не желали распространяться на этот счет.
И ограничились лишь тем, что попросту аннулировали его кредит.
Таким образом сначала Стивен перестал посылать семье деньги, а потом и сам куда-то исчез.
Ко всему прочему он расторгнул договор об аренде их квартиры в Манхэтгене и отбыл в неизвестном направлении, не оставив даже адреса, так что на протяжении последних шести месяцев ни Клэр, ни Люк не получали о нем никаких вестей. Рождество и день рождения Люка прошли без главы семейства.
Зарплата секретарши не покрывала даже расходов по закладной за дом, не говоря уже о покупках одежды и продуктов.
Зато все кредиторы подняли страшный вой, обратив его, естественно, на Клэр.
Тогда как Стивена они не смогли даже разыскать.
Впрочем, история с заемом, как выяснилось позднее, оказалась отнюдь не единственной его махинацией. В прошлом году он проставил имя Клэр на налоговой декларации, в результате чего она только недавно узнала о том, что они задолжали Федеральной налоговой службе около четверти миллиона долларов.
Таким образом к общему вою кредиторов присоединились также голоса чиновников ФНС.
При этом их совершенно не интересовало, кто именно расписался на тех проклятых бумагах - речь шла о налогах, и они, соответственно, требовали от нее денег.
Одному лишь Богу было ведомо, что еще успел натворить этот деятель, так что Клэр оставалось только ждать очередного удара.
За какие-то несколько месяцев Клэр из состояния относительного финансового благополучия скатилась едва ли не до нищеты, не располагая никакими кредитами и успев залезть по уши в долги. Полумиллионный заем, закладная за дом, счета за газ и электричество, оплата кредитных карточек, траты на содержание машины - все свалилось на нее подобно снежной лавине.
В последнее время она даже перестала отвечать на телефонные звонки, поскольку в подавляющем большинстве случаев звонили именно кредиторы, а у нее уже не осталось денег на то, чтобы поставить на телефон электронную защиту от назойливых собеседников.
Эми и Дэвид ссудили ее деньгами на адвоката, который пытался разыскать Стивена, чтобы вручить ему исковые документы о расторжении брака. Недавно ему все же удалось напасть на его след и сделать все возможное, чтобы максимально снизить сумму предъявленных Клэр материальных претензий, вызванных махинациями мужа. Однако даже при самом благоприятном развитии событий с домом ей все же придется расстаться. Куда уж там, - сказал ей адвокат, - в лучшем случае она сможет отвоевать что-то около тридцати тысяч долларов, и только.
Клэр было тридцать семь лет, Люку - восемь, и обоим предстояло на тридцать тысяч долларов заново начинать отстраивать собственную жизнь. Для подобной цели сумма была явно недостаточной.
Эми прекрасно понимала, насколько потрясена Клэр. И до какой степени напугана.
Вот и сейчас исходивший от подруги страх, казалось, перебирался по поверхности стола и заползал ей на спину.
В последний раз она видела Клэр где-то месяца два назад. Восемь недель - в принципе, это был не такой уж большой временной промежуток, однако последствия пережитого в течение его напряжения оказались поистине разрушительными. От хронического недосыпания нежная кожа под большими карими глазами Клэр собралась в мелкие, похожие на трещины складки, а в длинных темных волосах залегла густая седина. Фигура Клэр, всегда такая подтянутая и стройная - даже после рождения Люка - как-то обмякла, обвисла, а сама она производила впечатление человека, слишком долго не имевшего возможности отдышаться.
Эми так хотелось обнять подругу, сказать ей, что все в конце концов наладится и будет просто расчудесно, хотя она прекрасно понимала, что на самом деле ничего чудесного ожидать не приходилось, и Клэр предстояла долгая, жестокая нервотрепка, а потому не стоило произносить пустых фраз.
Тогда Эми решила сделать самое лучшее, что было возможно в сложившейся ситуации - она протянула ей через стол Мелиссу.
- Вот, подержи немного, а я пока приготовлю еще кофе.
Мелисса улыбалась, взмахивала крохотными ручонками и восторженно хлопала на Клэр своими глазенками, которые с каждой секундой раскрывались все шире.
Клэр тоже улыбнулась и даже как-то просияла.
- Мелисса! - позвала она и принялась издавать звуки, которые обычно делают взрослые, когда держат на руках младенца. Мелисса отвечала ей радостным воркованием.
Пожалуй, ничто так не помогает встряхнуться, как вид трехмесячного младенца, - подумала Эми.
Разумеется, если это не происходит в четыре часа утра.
Ну довольно, хватит ныть, - сказала она себе. - Не так уж плохо все складывается.
Она вернулась с кофейником в руке.
- Люк там не набедокурит? - спросила Клэр.
- Все в порядке. Дэвид за ним присматривает. Да и потом, что с ним может случиться, когда вокруг только трава, деревья, да всякие жучки-паучки.
- А море здесь близко?
- Что-то около полумили. Ты опасаешься, что он может зайти так далеко?
- Да в общем-то нет. Он ведь практически незнаком с деревенской жизнью.
- Если хочешь, можем потом все вместе прогуляться - покажем вам местные достопримечательности. Скалы и утесы на мысу смотрятся просто потрясающе и даже загадочно.
- Вот уж к ним-то ему никак не следует приближаться.
- Ну, стоит ему только увидеть их, и я готова буду поспорить, что он станет вести себя с повышенной осторожностью.
Зазвонил телефон. Эми встала и сняла трубку.
Мелисса снова вцепилась в указательный палец Клэр и радостно заворковала.
Эми слушала голос в трубке, слишком изумленная, чтобы произнести хотя бы слово в ответ, хотя сказать можно было много чего.
Между тем голос в трубке все говорил и говорил, причем могло показаться, что этому вообще не будет конца.
- Одну минутку, - сказала Эми.
Подойдя к столу, она так и не смогла подавить появившееся на ее лице выражение крайней ярости. Ну что ж, по крайней мере, я постаралась сделать все, что от меня зависело.
Но как он посмел? - пронеслось у нее в голове. Она протянула руки к ребенку и сказала:
- Тебя.
Клэр изумленно посмотрела на нее.
- Это он, - сказала Эми. - Стивен. Он едет сюда. Сказал, что уже в пути.
14.43.
День для этого времени года выдался довольно теплый, хотя в воздухе уже заметно ощущалась постепенно накапливающаяся влага.
Дэвид и Уилл Кэмпбел по-прежнему находились в располагавшейся под верандой мастерской - откинув брезент, они внимательно изучали состояние строительного материала.
Люк также был с ними. Мальчик спросил разрешения Дэвида осмотреть содержимое его ящика с инструментами. Большая часть инструментов некогда принадлежала отцу Дэвида - из чего следовало, что в своей основной массе ими почти никогда не пользовались, - и Дэвид не видел оснований запрещать парнишке покопаться в железках. Через раскрытую дверь мастерской ему было видно, как тот снимает слои наждачной бумаги и отодвигает коробки с гвоздями и шурупами, чтобы добраться до лежавших внизу молотков, рашпилей и отверток. Дэвид заметил, что Люк внимательно прислушивается к их разговору, стараясь не пропустить ни слова, хотя большая часть из сказанного, судя по всему, оставалась для него пока совершенно непонятной.
Сейчас они стояли перед штабелем из двенадцатифутовых сосновых брусов и досок из южной сосны, которые планировалось использовать для укладки нижнего настила; дерево было основательно обработано и пропитано всевозможными составами, чтобы его не могли повредить ни сырость, ни всевозможные насекомые.
Уилл Кэмпбел был худощавым, длинноногим мужчиной лет пятидесяти, потемневшее от загара лицо которого было до такой степени изрезано морщинами, что со стороны могло показаться, будто он постоянно хмурится.
Он раздавил каблуком окурок "Пэлл-Мэлла" и изящным движением руки провел по кромке лежавшей перед ним доски.
- Добротный материал, - проговорил он.
В его устах это прозвучало как высшая похвала.
- Только не надо тянуть с установкой, - добавил он. - Стоит им один лишний день полежать на солнце, как они тут же начнут коробиться, а потом и вовсе станут похожи на трубочки для коктейлей. С ними такое случается. А вот это...
Он перешел к еще одному штабелю, гораздо больших размеров, чем первый в высоту он был около четырех с половиной футов и где-то под четыре в ширину, сложенный уже из еловых и пихтовых брусов и досок разной длины. Это дерево предназначалось для каркаса всего здания, на который предполагалось настилать пол первого этажа.
- ...просто потрясный, - закончил он ранее начатую фразу.
- Потрясный? - переспросил Дэвид, которому никогда еще не доводилось слышать, чтобы Кэмпбел употреблял этот эпитет.
- Прекрасный отечественный материал, полученный прямо до Великих лесов. Лучшего дерева я, пожалуй, даже и не встречал. Прочное и добротное.
- А что такое Великие леса? - спросил Люк. Мальчик стоял в дверях магазина с массивным молотком в руке - инструмент был явно тяжеловат для него, однако он хотя и довольно неуклюже, но все же продолжал вколачивать им невидимые гвозди.
- А ты среди них и находишься, сынок, - ответил Кэмпбел. - Это как раз один из таких лесов. Разумеется, здесь, на побережье, где постоянно дуют ветра, вид у него довольно непривлекательный, но все же это именно то самое. Зато от Бангора и выше тянется территория самых настоящих Великих лесов. Старый, строевой лес. Красная ель, черная ель, белая ель, кедр. Реки, озера, протоки. Кстати, в них при желании можно поймать форель, а если повезет, то и вспугнуть медведя или лося.
- А вам доводилось это делать?
- Случалось.
- Вот бы на медведя посмотреть! - Люк сделал широкий замах, явно представляя себе, как опускает молоток на медвежий череп.
Кэмпбел рассмеялся. - Это ты медведя так? Боюсь, не получится.
- А вот и получится.
- На коротких дистанциях медведь бегает быстрее автомобиля, а стартовая скорость у него еще выше. А ты, сынок, машину обогнать сможешь?
Люк наморщил лоб и явно задумался над только что полученной информацией.
- А если бы я стоял чуть поодаль и оттуда наблюдал за ним? Например, в бинокль.
- Ну так, пожалуй, можно, - с улыбкой кивнул Кэмпбел. - Конечно, почему бы нет?
- Посмотри-ка вон на ту полку, - сказал Дэвид. - Прямо у тебя за спиной.
Люк вошел в мастерскую. Дэвид заранее прикинул, что мальчик вполне сможет дотянуться до нужной полки. Для своего возраста он был довольно высоким парнишкой, с худыми и длинными, как у матери, руками. Мужчины стояли и наблюдали за тем, как он подошел к полке, потянулся и принялся шарить по ней рукой. Что-то нащупав, спросил:
- Можно?
- Ну конечно, - кивнул Дэвид.
Бинокль также был отцовский - старый и не особенно сильный, он, тем не менее, пребывал во вполне рабочем состоянии.
Люк закинул на шею кожаный ремешок, с грохотом опустил молоток в ящик с инструментами и поднес окуляры к глазам.
- Знаешь, как наводить на резкость? - спросил Дэвид.
Люк покачал головой. Дэвид подошел и показал ему, что надо делать.
- Видишь, сначала получается как бы два изображения. Тогда ты переламываешь обе половинки бинокля, придвигаешь их ближе к переносице, либо, напротив, отодвигаешь от нее, и тогда оба изображения сливаются в одно. Только одно. А потом начинаешь крутить это колесико, чтобы то, что тебе хочется рассмотреть, казалось четким и резким.
Люк попробовал, нацелив бинокль на Кэмпбела.
- Эй! - с улыбкой окликнул он мастера.
- Ну как, получается?
- Ага!
- Ну и порядок.
Мальчик направил окуляры на поле и снова подкрутил колесико.
- Колоссально!
Похоже на то, что наша Черепашка снова обрела друзей, - подумал Дэвид. Ему было интересно, кто из персонажей компьютерной игры нравится Люку больше - Микеланджело или Донателло. Сам он лично склонялся в пользу Леонардо, хотя и признавал, что в Черепахах тоже есть своя сила и прелесть. Хотя бы в качестве противовеса тому же Серому Черепу.
- Ну как, нравится игрушка?
- Ага!
- Ладно, разрешаю тебе попользоваться им на время.
- А на какое время?
- До тех пор, пока находишься здесь.
- А потом мне придется отдать его обратно?
- Посмотрим.
Люк с надеждой взглянул на него, и Дэвид подумал, что в этом возрасте в детях пока не особенно проявляется дух собственника.
- А можно я осмотрю через него окрестности?
- Действуй.
Он побежал мимо дубов в сторону поля, затем остановился, обернулся и навел окуляры на окна дома. Кэмпбел закурил, и они некоторое время смотрели вслед мальчику.
- Похоже, славный мальчуган, - заметил мастер.
- Так оно и есть.
- Я вообще-то против детей ничего не имею, - сказал Кэмпбел. - Так что, если когда мы начнем работать, он будет крутиться где-нибудь поблизости, возражать не стану. Иногда парню бывает даже полезно почувствовать свою полезность.
- Особенно когда у него есть кое-какие проблемы.
- Проблемы?
Дэвид ни словом не обмолвился в разговоре с Кэмпбелом ни о самом Люке, ни обо всей этой истории с Клэри Стивеном. Только сказал, что Люк его крестник и что Клэр некоторое время поживет у них.
- Я и сам воспитал двух сыновей и дочь, - сказал Кэмпбел, - и построил для людей немало домов. Люди особенно ярко раскрываются, когда строят дом, причем иногда в них проступает что-то такое, чего тебе уж никак не хотелось бы увидеть. Вы, наверное, скажете, что это все из-за дороговизны. Ну что ж, деньги на дом и вправду нужны немалые. Дом сам по себе довольно солидное вложение капитала. Подчас приходится принимать много решений, которые на первый взгляд кажутся незначительными, хотя на самом деле это далеко не так. По крайней мере, не в наше время. Более того, подчас они, черт побери, оказываются очень даже важными. Не могу сказать, чтобы мне довелось повидать на своем веку так уж много чего, и все же однажды видел вроде бы вполне приличного парня, который вдруг принялся избивать своего пса только потому, что ему вовремя не подвезли оконные рамы, тогда как сам он уже настроился на то, чтобы заняться их установкой. У ребятни тоже возникают свои проблемы. Впрочем, вы это и сами не хуже меня знаете.
Это была самая длинная тирада, которую Дэвид услышал от Кэмпбела по данному вопросу. Впрочем, как и по любому другому.
Кэмпбел достал очередную сигарету и указал на тянувшийся у них над головами настил.
- А там мы положим хорошо оструганные пихтовые доски, - проговорил он. - Но это уже после того, как закончим работу здесь. Сами увидите получится очень даже красиво.
* * *
Люк подошел к краю поляны и поднес бинокль к глазам - лес сразу попал в фокус. И неожиданно показался ему очень глубоким.
Он чуть заколебался, не сразу решившись идти дальше - а вдруг там и в самом деле водятся медведи? Интересно, - подумал мальчик, - а медведи по деревьям лазать умеют или их только на земле нужно высматривать?
Но потом все же двинулся вперед. Теперь он превратился в настоящего следопыта, скаута, охотящегося на индейцев или, в крайнем случае, на медведя.
Но особенно углубляться в лес он все же не будет.
Лесная чаща встретила Люка прохладой и влажностью. Ему нравился лесной воздух, приятно было ощущать его прикосновение к лицу и обнаженным рукам. И запах хвои тоже нравился. Люк в тайне порадовался тому, что надел не шорты, а длинные штаны, поскольку в некоторых местах заросли смыкались довольно тесно, и приходилось продираться сквозь них, что сопровождалось досадными царапинами. Он уже имел представление о произраставших в лесу колючках и потому старался обходить их стороной.
В ряде мест, где кустарник рос не очень плотно, он смело и даже отчаянно бросался в самую его гущу, после чего медленно и осторожно выбирался наружу. Как если бы за тобой со скоростью автомобиля гнался медведь, - подумал Люк.
А потом он оказался под кронами высоких деревьев и, чуть сбавив темп, брел по толстому и мягкому слою слежавшихся коричневатых иголок, чувствуя, как они приятно пружинят под подошвами его кроссовок.
Ему давно хотелось побывать в таком вот именно месте.
Он стоял на склоне невысокого холма в окружении сосновой рощи, от которой на землю падала густая тень.
Люк поднес бинокль к глазам и внимательно осмотрел окрестности, стремясь во чтобы то ни стало отыскать индейцев, которые наверняка тайком пробирались сквозь росшие у подножия холма заросли.
Ему было и весело, и одновременно чуточку страшно.
Отчасти потому, что сама эта игра была немного жутковатой - ведь индейцы и медведи уже по самой своей природе несли в себе элемент опасности, - а отчасти и потому, что в данный момент он находился в настоящем американском лесу, тогда как лес всегда представлял собой довольно дикое место, в котором ему еще никогда не доводилось бывать, тем более в роли следопыта. Так что в этом отношении все выглядело очень даже по-настоящему.
В кустах по левую руку от него что-то зашевелилось; он услышал хруст веток, но к тому времени, когда сфокусировал на заинтересовавшем его месте свой бинокль, там уже никого не оказалось.
Над ним летали птицы, и Люку было слышно, как они перекликаются друг с другом. Тогда он решил попытаться отыскать их гнездо. Ведь он был следопытом, и сейчас, оказавшись в этой лесной глуши, должен был во что бы то ни стало отыскать птичье гнездо, чтобы не умереть с голоду.
Все так же страшно голодая, он побрел в направлении вершины холма.
А потом, и вправду основательно обессилев, поднял бинокль и внимательно осмотрел деревья.
И тут же увидел деревянный настил.
Он располагался между ветвями раскидистого дуба, который рос на соседнем с ним холме. Холм этот был чуть выше того, на котором стоял он сам, и, окажись он на нем, ему бы удалось во всех подробностях рассмотреть окружавшую его местность.
От голода не осталось и следа.
Люк побежал вниз по склону холма, пока почва под ногами не стала мягкой и скользкой от влажного мха. Тогда он перешел на шаг, все так же избегая встреч с колючками. Склон нужного ему холма оказался более каменистым и не таким крутым, так что подъем проходил без особых затруднений.
И вот он оказался у цели.
С виду раскинувшийся на крепких ветвях дощатый настил казался довольно старым; он не мог сказать, насколько старым, однако дерево посерело и своим цветом походило на крыльцо дома Дэвида. Вот только насколько прочное и надежное это место? Располагался он довольно высоко - по меньшей мере раз в пять выше самого Люка.
* * *
Жуть.
Падать же ему никак не хотелось.
Впрочем, прибитые к стволу дуба ступени показались Люку вполне надежными. Дерево, из которых они были сделаны, оказалось достаточно толстым, и каждая из них была по краям прибита двумя крепкими гвоздями. Присмотревшись, он не заметил на них никаких трещин или сколов.
Надо будет начать подъем и посмотреть, как пойдет дело.
Дерево росло с некоторым наклоном, а потому восхождение не оказалось особенно затруднительным. Вниз он старался не смотреть - только вверх, присматриваясь к каждой очередной ступеньке и предварительно оценивая ее прочность. Ближе к вершине Люк обнаружил одну из перекладин, которая чуть треснула - как раз в том месте, где в нее вошел гвоздь; он потянул ее рукой, проверяя, не опасно ли становиться на нее ногой. Ничего, все в порядке. Он полез дальше.
И вскоре добрался до цели.
Площадку со всех сторон окаймляли невысокие, доходившие ему примерно до пояса, перила, удерживаемые четырьмя столбиками. Он ухватился за один из них и попробовал покачать его - столб закачался, но в целом, как ему показалось, стоял достаточно прочно.
Люк огляделся, опасаясь возможных проломов в поверхности настила. Повсюду валялось много листьев, так что всю площадь настила он осмотреть не смог, но то, что все же увидел, особых тревог у него не вызвало.
И тогда он вскарабкался на настил.
Поднявшись на ноги, Люк сощурился от ударивших в глаза лучей яркого солнца.
Ему казалось, что он оказался на вершине мира.
Отсюда можно было разглядеть всю округу и даже увидеть дом Дэвида. Люк невольно поразился тому, насколько далеко он углубился в лес. Потом в очередной раз поднес бинокль к глазам, намереваясь увидеть Дэвида иди хотя бы мистера Кэмпбела, но с этой затеей у него ничего не вышло - мешал плотный слой листвы.
Тогда он посмотрел вниз - и снова изумился.
Ничего себе, подняться на такую высоту!
Вглядываться вдаль Люку почему-то показалось приятнее, чем смотреть вниз, и именно этим он и стал заниматься. Он начал постепенно продвигаться к противоположному краю настила, осторожно ступая по доскам и проверяя на прочность каждую, на которую опускались его ноги. Впрочем, доски и в самом деле оказались достаточно надежными. Сквозь кроны деревьев изредка проступали крохотные участки сверкающего неба. Подняв бинокль к глазам. Люк долго смотрел вдаль, зачарованный представшим перед ним зрелищем.
Отсюда было видно даже море.
* * *
И, едва подумав об этом, он ощутил также его запах, который доносился с легким ветерком - чуть солоноватый, с примесью аромата морских водорослей. Почему-то он напомнил ему запах кошачьего дыхания; в общем-то приятный, но с легкой гнильцой.
Люк вспомнил, как однажды отец взял его с собой в Сэндвич. Большую часть дня они провели в баре с каким-то другом отца. Дела, объяснил он тогда Люку, хотя внешне это не особенно походило на деловую встречу. Правда, чуть позже отец все же разрешил ему одному спуститься к берегу океана, к скалам, и посмотреть, как ползают под водой крабы. Возможно, именно тогда отец и разговаривал со своим другом о делах - трудно сказать. Люку действительно удалось разглядеть в воде несколько крабов, и когда отец пришел за ним, уходить ему очень не хотелось.
Он тогда заплакал, и отец ушел, оставив его одного.
Интересно, - подумал мальчик, - а как далеко отсюда до океана? На первый взгляд так сразу и не определишь.
При мысли об отце он снова, как, впрочем, и всегда в последнее время, расстроился и даже рассердился. Это было странное и отчасти смешное чувство одиночества, когда хотелось что-нибудь бить и ломать. В подобных ситуациях у него возникало такое чувство, словно вокруг него не оказывалось ни души и он оставался в полном одиночестве - здесь ли, на этом ли деревянном помосте среди ветвей дуба, или в школьном классе, хотя там его вроде бы окружали другие ученики и сам учитель. И все же нечестно было заставлять его испытывать подобное чувство. Впрочем, он понимал, что был не вполне одинок. Глупо было так думать - ведь у него всегда была его мама, и потом, еще приятели, Эд и Томми, - и все же, как он ни старался себя успокаивать, а это дурацкое чувство одиночества все же сохранялось, и ему все так же хотелось по чему-нибудь ударить, что-то пнуть, толкнуть.
Правда, здесь, на вышине, он как-то не осмеливался что-то бить или толкать, разве что листву дерева. Хотя, какое от этого может быть удовольствие - колотить листья, - и все же он хлопнул по ним кулаком.
И в то же мгновение что-то зашуршало по настилу.
Что-то белое.
Он присел на корточки и принялся разгребать сухую листву.
Кости!
Люк не смог определить, кому именно они принадлежали, но в том, что это были именно кости, он нисколько не сомневался. В основном маленькие, не больше косточек миниатюрной модели тиранозавра, которая стояла на письменном столе у него дома. Немного запачкавшиеся от долгого лежания под сухой листвой, и покрытые ползавшими по ним красными муравьями.
Он смахнул муравьев, после чего принялся собирать кости - одну за другой, - складывая их в карман, который довольно скоро оказался набит ими до верху.
Надо будет спросить Дэвида, чьи это кости. Дэвид наверняка знает, ну, если не он, то мистер Кэмпбел уж точно.
Потрясно!
Какое потрясное место! Его собственное место. Потайное место.
Ухватившись за один из столбиков, Люк стал спускаться на землю. Он уже сделал два шага вниз, когда что-то зашелестело в листве у него над головой.
Он почувствовал это, стоя на лестнице. Определенно, в кроне дерева что-то шевельнулось. Он замер на месте и посмотрел вверх.
Одна из ветвей, зависавшая примерно в десяти футах над настилом, слегка покачивалась, хотя из-за листвы ему почти ничего не было видно. И все же там определенно кто-то был - в этот самый момент или только что, несколько секунд назад.
А может, сейчас там уже никого нет? Ну белки, или еще кого-нибудь. А может и есть.
Но что точно осталось, так это взметнувшийся в груди Люка страх. Страх этот отнюдь не исчез и морозцем проскользил по коже мальчика. Впрочем, теперь это его потайное убежище показалось ему даже еще более волнительным ведь оно заставило его испугаться.
Ну надо же, какое место!