Страница:
Создавалось впечатление, что Раггерт всегда оказывается в нужное время и в нужном месте. Так случилось и на ипподроме в Эпсоме, где он оказался вблизи места встречи Стоддарда с Арчером и Перришем. И, вероятно, слышал их беседу. Если бы Саксон доверял только собственной интуиции, он мог бы поклясться, что Раггерт не пропустил ни словечка. Сразу же после разговора тренер исчез, почти одновременно с Арчером, Перришем и Ленстоном. Вряд ли это случайное совпадение. Интересно, куда Раггерт отправился? И зачем? Доложить Ленстону?
Мысль о возможности их связи уже неоднократно приходила в голову Саксона. Мог ли Раггерт, работая на Ленстона, собирать в Тайрхеме сведения о Стоддарде? Мог ли шпионить за жокеем, чтобы потом докладывать своему хозяину? Если так, то подозрения Николь Олдридж становились более чем обоснованными, а Раггерт и есть тот предатель, которого они ищут. Таким образом все становилось на свои места. Ленстон — банкрот. Самый серьезный его конкурент — маркиз Тайрхемский, нанявший подающего большие надежды молодого жокея. Лучший способ проследить за Стоддардом и выяснить его намерения — предложить маркизу опытного, но купленного тренера.
Но все это мелочи по сравнению со зловещей целью, которую преследует Ленстон.
Мысль об этом заставила Саксона вновь вернуться к вопросу о том, почему Раггерт оказался почти рядом со Стоддардом во время его разговора с Арчером и Перришем. Если Раггерт подслушивал, то он уже успел доложить Ленстону о том, что парнишка не намерен проигрывать дерби. Перспектива потерпеть финансовый крах могла заставить Ленстона запаниковать. Ему не остается иного пути, кроме как добиться поражения Стоддарда любыми средствами. А кто лучше Раггерта разбирается в подобных средствах?
Если тренер уже предпринял какие-то шаги, то как предотвратить возможные последствия? Саксон пристально вглядывался в пассажиров экипажа: Трентон и Ариана Кингсли, Раггерт, Стоддард, Салливан, лорд Тайрхем. Брекли выехал раньше верхом на Кинжале, чтобы дать жеребцу размяться перед скачками. Поскольку в задачу Саксона входил главным образом присмотр за дядей, миссис Хопкинс и маленьким Александром, ему оставалось только ждать.
Тем не менее он решил действовать. Саксон еще раз проверил свой пистолет и сунул его во внутренний карман. Дождавшись, когда карета маркиза скроется за дальним поворотом дороги, детектив решил попытаться найти подтверждение своим подозрениям. Саксон направился к домику Раггерта. Толкнув дверь, он постоял на пороге, убедился, что в доме и вокруг него никого нет, и бесшумно скользнул внутрь.
В комнате было довольно светло, и Саксон принялся рыться в ящиках стола, шкафах и карманах одежды Раггерта в поисках улик. Прошло довольно много времени, прежде чем его усилия увенчались успехом.
В дальнем углу под кроватью лежала завернутая в бумагу подпруга с седельными ремнями и застежками, на одной из которых красовалась маленькая золотая табличка с выгравированной на ней надписью: «Кинжал».
Саксон осмотрел находку, снова завернул в бумагу и сунул на прежнее место. Выйдя на улицу, Саксон бросился к замку. Несколько минут спустя, наказав Пулу быть настороже, детектив вскочил в двуколку и помчался в Эпсом.
Стартовый флажок поднялся и… застыл в воздухе.
Николь почувствовала величайшее облегчение после пережитого только что страха. Ее не разоблачили! Благодаря Дастину она успешно прошла регистрацию, и теперь оставалось только одно — победить.
— Ну, дружок, будь молодцом, — тихо сказала она Кинжалу.
Флажок опустился.
Скачки начались.
Устремившись вперед, Николь не стала оглядываться ни вправо, ни влево. Позабыв об окружавших ее наездниках, она сосредоточила свое внимание исключительно на дистанции. Она вырвалась вперед, оставив позади всех, за исключением Бейкера, шедшего слева, ближе к внутренней стороне дистанции. Кинжал великолепно брал препятствия, а Николь пыталась занять внутреннюю часть дорожки, чтобы идти к финишу кратчайшем путем.
«Спокойно, Ники. — Николь словно слышала голос отца. — Не оборачивайся, иначе потеряешь скорость. Доверься своему мастерству и инстинкту Кинжала».
Николь заставила Кинжала увеличить скорость, и через мгновение они уже были впереди Бейкера, а потом вышли на внутренний круг. Впереди уже виднелся Тоттенхемский угол в виде подковы. За ним следует крутой спуск. Надо пройти поворот, чуть замедлив скорость, на спуске перевести Кинжала на иноходь и держать ее, пока они не окажутся на финишной прямой. Именно в этот момент Николь почувствовала, как седло слегка скользнуло под ней. Кинжал тоже уловил это, чуть сбился с шага, потом опять вошел в ритм, когда Николь уселась на нем более плотно. Седло ерзало — в этом не было сомнений. Но почему? Обхватив ногами бока Кинжала, Николь заставила себя не думать об этом. Они входили в поворот, снизив скорость перед Тоттенхемском углом, до которого уже было рукой подать.
Седло дернулось в сторону.
— Что-то не так! — Сидевший на трибуне Дастин вскочил на ноги, взгляд его был прикован к темно-зеленой кепочке Николь.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Ариана.
— Стоддард теряет равновесие.
— Дастин, — спокойно заметил Трентон, — этот угол известен своей крутизной. Разумеется…
— Черт возьми! — в волнении воскликнул Дастин. Оставив родных в полном смятении, он бросился вниз. Продираясь сквозь толпу, Дастин думал лишь об одном — поскорее добраться до Николь. Одно было ясно — она теряет контроль над ситуацией.
Николь думала о том же.
Проходя Тоттенхемский угол, она лихорадочно оценивала свое положение. Они с Кинжалом все еще возглавляли гонку, но теперь преимущество было уже не большим — выигранное ею вначале расстояние сократилось, как ей показалось, всего до нескольких корпусов и продолжало сокращаться. Седло теперь болталось почти свободно, подпруга соскользнула под брюхо Кинжала, седельные ремни, удерживающие подпругу с левой стороны, все более ослабевали и должны были вот-вот расстегнуться окончательно. В этом случае седло слетит под ноги другим лошадям, а это приведет к дисквалификации Николь и снятии ее со скачек.
Невыносимая мысль!
Натянув поводья Кинжала, она прошла Тоттенхемский угол. Воспользовавшись тем, что остальные наездники снизили скорость на повороте, она перестроилась в крайний правый ряд.
Бейкер обошел Николь слева и на бешеной скорости устремился по прямой в тот самый момент, когда седельные ремни расстегнулись полностью.
«Не обращай внимания на других наездников, — сказал бы сейчас ее отец. — Делай то, что должна делать. Скорость ты снова наберешь».
Николь быстро огляделась. Ее обошел еще один наездник. Рядом и позади — никого. Она приподнялась и позволила седлу с подпругой соскочить со спины Кинжала. Упряжь улетела вправо и теперь никому не могла помешать.
Кинжал напрягся, дернулся в сторону, пытаясь выровняться.
Николь смутно слышала, как взорвались криком трибуны:
— Бейкер впереди на четыре корпуса! У Стоддарда никаких шансов!
Не обращая внимания на эти вопли, Николь крепче ухватилась за поводья и словно прикипела к спине Кинжала.
— Спокойно, мальчик, — пробормотала она. — Все в порядке. Давай-ка быстренько доскачем вон до того столбика.
Кинжал отреагировал мгновенно. Он рванулся вперед, восстанавливая утерянную скорость. Резкий бросок Николь и Кинжала, позволивший им без труда обойти идущего вторым жокея, вызвал настоящую бурю на трибунах. Всем существом Николь завладело одно-единственное желание: догнать Бейкера и обойти его. Сузив глаза, Николь подалась вперед и изо всех сил сжала ногами бока Кинжала, побуждая его увеличить скорость. Жеребец рванул и настиг соперника в шестидесяти ярдах от финиша. Следующие несколько секунд Николь и Бейкер шли голова в голову.
— Я помню, папа, — с горящим взглядом шептала Николь, — последний рывок надо делать за пятьдесят ярдов до столба. Вот… сейчас!
Несколько мгновений бешеной скачки — и они оставили позади Демона с его наездником и пересекли финишную черту, выиграв дерби с преимуществом в полкорпуса.
К тому времени, когда Николь снизила скорость и успокоила разгоряченного Кинжала, все зрители на трибунах вскочили со своих мест, и девушка увидела в десяти ярдах впереди себя вещественное доказательство своей победы — призовой кубок.
Неподалеку стоял Дастин Кингсли — владелец Кинжала. Рядом с маркизом она увидела владельца Демона — Эдмунда Ленстона.
Дастин окинул Николь беспокойным взглядом.
— Все в порядке, — выдавала из себя Николь, игриво усмехнувшись, притронулась к козырьку кепки, салютуя маркизу.
Дастин, широко улыбнувшись, ответил ей приветственным жестом.
— Стоддард, вы не просто замечательный наездник. Вы… — Маркиз не находил слов. — Поздравляю, — вымолвил он наконец и, чтобы не выдать своих чувств, повернулся к орущей от восторга публике.
— Как ты себя чувствуешь в роли победителя? — спросил Дастин, сплетая свои пальцы с пальцами Николь.
Она сидела, откинувшись на спинку дивана, совершенно обессилевшая после безумной гонки, восторженных объятий и расспросов, похлопываний и подмигиваний. Она приняла ванну и переоделась.
— Я все еще не могу поверить, что победила, — пробормотала Николь. — Как я себя чувствую? Великолепно.
Дастин прижал ладонь Николь к своим губам.
— Ты была восхитительна. В жизни не видел ничего подобного.
— Я тоже, — согласился Салли, выходя вслед за Ником из кухни и беспрерывно бросая на друга обеспокоенные взгляды.
— Вот твой чай, Ники, — сказал Олдридж, еще не пришедший в себя после услышанной истории с седлом. — Милорд, Саксон, еще виски? Я еще выпью. Видит Бог, мне это просто необходимо. До сих пор не могу поверить, что Раггерт подрезал седельные ремни.
— Тем не менее это так, — отозвался Саксон. — Хотя никто, кроме присутствующих здесь, а также герцога и герцогини Броддингтонских, об этом не знает. Единственное, о чем я жалею, что не успел к началу и вовремя не предупредил мисс Олдридж.
— А я вот не жалею, — отпивая чай, заверила его Николь. — Я наслаждаюсь каждой минутой этих скачек, даже самыми драматическими моментами. Если бы вы прибыли вовремя, вам пришлось бы давать объяснения, Ленстон мог от нас ускользнуть, а я бы навсегда лишилась возможности участвовать в состязаниях.
— Ну, сценарий мог быть совершенно другим, — скривил губы Дастин.
— Кстати, о Ленстоне, — вставил Салли. — Как он вел себя во время битвы за первое место?
— Как тонущий человек, которому не хватает воздуха, — ответил Дастин. — О, Ленстон был в высшей степени любезен, поздравлял меня и Стоддарда, но его притворство было неубедительным. Он просто побелел от бешенства. Думаю, он готов был меня убить.
— Как он мог рассчитывать, что судьи вынесут решение в его пользу? — спросил Салли. — Проказница ничем не нарушила правил, мало того — сделала все, чтобы не навредить другим жокеям. При этом она потеряла добрых десять секунд. Стало быть, ее время — две минуты двадцать девять секунд.
— Этот результат меня вполне устраивает, — сказала Николь. — Я мечтала участвовать в дерби и победить. Доверяя это желание своему амулету, я не думала ни о дистанции, ни о времени.
Выслушав молча весь этот разговор, Олдридж поставил бокал на стол и посмотрел на Дастина.
— Милорд, а почему вы заявили на ипподроме, что ремни у Кинжала подрезал какой-то неизвестный завистник? Ведь вы же прекрасно знали, что это дело рук Ленстона и Раггерта. И вы не только позволили им свободно уйти, но и оставили Раггерта у себя на службе.
— Папа, — терпеливо вздохнула Николь, — пожалуйста, будь благоразумен. Если бы Дастин и обвинил графа Ленстона, какие он мог привести доказательства? Улика имеется только против Раггерта. А поскольку нам нужен граф, мы должны действовать чрезвычайно осмотрительно.
— Ваша дочь совершенно права, — отозвался Саксон.
— Милорд, — гнул свое Олдридж, — мне кажется, безопасность Николь должна стоять у вас на первом месте.
— Папа…
— Подожди, дорогая. — Дастин жестом призвал Николь к терпению. — Твой отец прав. Настало время поделиться моим планом с ним и… с тобой.
— План? — встрепенулся Ник. — Какой еще план?
— Который мы разработали с Саксоном.
— Маркиз Тайрхем скромничает, — вставил Саксон. — Идея принадлежит ему. Я просто разработал детали и кое-что подкорректировал. Я уже говорил, милорд, из вас бы вышел первоклассный детектив.
— Дастин, — удивленно приподняла брови Николь, — ты мне не говорил ни о каком плане.
— Я намеревался это сделать, когда ты придешь в себя. — Дастин уставился на пустой бокал. — Меня же еще долго будет преследовать этот кошмар. Когда я увидел, как ты, входя в поворот, начала беспомощно сползать то на один, то на другой бок, то так перепугался, что…
— Слава Богу, с Ники все в порядке, — сказал Ник примирительным тоном. — Так расскажите нам о своем плане, милорд.
Дастин обвел взглядом всю компанию и принялся излагать свои соображения.
— Собственно, план уже приведен в действие. Мы решили до поры до времени не трогать Раггерта, с тем чтобы получить доказательства вины Ленстона и всей его компании и упрятать этих джентльменов в тюрьму. Вам, Олдридж, это позволит занять принадлежащее вам по праву место лучшего жокея Англии, а мне — повести вашу дочь к алтарю.
Глава 18
Мысль о возможности их связи уже неоднократно приходила в голову Саксона. Мог ли Раггерт, работая на Ленстона, собирать в Тайрхеме сведения о Стоддарде? Мог ли шпионить за жокеем, чтобы потом докладывать своему хозяину? Если так, то подозрения Николь Олдридж становились более чем обоснованными, а Раггерт и есть тот предатель, которого они ищут. Таким образом все становилось на свои места. Ленстон — банкрот. Самый серьезный его конкурент — маркиз Тайрхемский, нанявший подающего большие надежды молодого жокея. Лучший способ проследить за Стоддардом и выяснить его намерения — предложить маркизу опытного, но купленного тренера.
Но все это мелочи по сравнению со зловещей целью, которую преследует Ленстон.
Мысль об этом заставила Саксона вновь вернуться к вопросу о том, почему Раггерт оказался почти рядом со Стоддардом во время его разговора с Арчером и Перришем. Если Раггерт подслушивал, то он уже успел доложить Ленстону о том, что парнишка не намерен проигрывать дерби. Перспектива потерпеть финансовый крах могла заставить Ленстона запаниковать. Ему не остается иного пути, кроме как добиться поражения Стоддарда любыми средствами. А кто лучше Раггерта разбирается в подобных средствах?
Если тренер уже предпринял какие-то шаги, то как предотвратить возможные последствия? Саксон пристально вглядывался в пассажиров экипажа: Трентон и Ариана Кингсли, Раггерт, Стоддард, Салливан, лорд Тайрхем. Брекли выехал раньше верхом на Кинжале, чтобы дать жеребцу размяться перед скачками. Поскольку в задачу Саксона входил главным образом присмотр за дядей, миссис Хопкинс и маленьким Александром, ему оставалось только ждать.
Тем не менее он решил действовать. Саксон еще раз проверил свой пистолет и сунул его во внутренний карман. Дождавшись, когда карета маркиза скроется за дальним поворотом дороги, детектив решил попытаться найти подтверждение своим подозрениям. Саксон направился к домику Раггерта. Толкнув дверь, он постоял на пороге, убедился, что в доме и вокруг него никого нет, и бесшумно скользнул внутрь.
В комнате было довольно светло, и Саксон принялся рыться в ящиках стола, шкафах и карманах одежды Раггерта в поисках улик. Прошло довольно много времени, прежде чем его усилия увенчались успехом.
В дальнем углу под кроватью лежала завернутая в бумагу подпруга с седельными ремнями и застежками, на одной из которых красовалась маленькая золотая табличка с выгравированной на ней надписью: «Кинжал».
Саксон осмотрел находку, снова завернул в бумагу и сунул на прежнее место. Выйдя на улицу, Саксон бросился к замку. Несколько минут спустя, наказав Пулу быть настороже, детектив вскочил в двуколку и помчался в Эпсом.
Стартовый флажок поднялся и… застыл в воздухе.
Николь почувствовала величайшее облегчение после пережитого только что страха. Ее не разоблачили! Благодаря Дастину она успешно прошла регистрацию, и теперь оставалось только одно — победить.
— Ну, дружок, будь молодцом, — тихо сказала она Кинжалу.
Флажок опустился.
Скачки начались.
Устремившись вперед, Николь не стала оглядываться ни вправо, ни влево. Позабыв об окружавших ее наездниках, она сосредоточила свое внимание исключительно на дистанции. Она вырвалась вперед, оставив позади всех, за исключением Бейкера, шедшего слева, ближе к внутренней стороне дистанции. Кинжал великолепно брал препятствия, а Николь пыталась занять внутреннюю часть дорожки, чтобы идти к финишу кратчайшем путем.
«Спокойно, Ники. — Николь словно слышала голос отца. — Не оборачивайся, иначе потеряешь скорость. Доверься своему мастерству и инстинкту Кинжала».
Николь заставила Кинжала увеличить скорость, и через мгновение они уже были впереди Бейкера, а потом вышли на внутренний круг. Впереди уже виднелся Тоттенхемский угол в виде подковы. За ним следует крутой спуск. Надо пройти поворот, чуть замедлив скорость, на спуске перевести Кинжала на иноходь и держать ее, пока они не окажутся на финишной прямой. Именно в этот момент Николь почувствовала, как седло слегка скользнуло под ней. Кинжал тоже уловил это, чуть сбился с шага, потом опять вошел в ритм, когда Николь уселась на нем более плотно. Седло ерзало — в этом не было сомнений. Но почему? Обхватив ногами бока Кинжала, Николь заставила себя не думать об этом. Они входили в поворот, снизив скорость перед Тоттенхемском углом, до которого уже было рукой подать.
Седло дернулось в сторону.
— Что-то не так! — Сидевший на трибуне Дастин вскочил на ноги, взгляд его был прикован к темно-зеленой кепочке Николь.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Ариана.
— Стоддард теряет равновесие.
— Дастин, — спокойно заметил Трентон, — этот угол известен своей крутизной. Разумеется…
— Черт возьми! — в волнении воскликнул Дастин. Оставив родных в полном смятении, он бросился вниз. Продираясь сквозь толпу, Дастин думал лишь об одном — поскорее добраться до Николь. Одно было ясно — она теряет контроль над ситуацией.
Николь думала о том же.
Проходя Тоттенхемский угол, она лихорадочно оценивала свое положение. Они с Кинжалом все еще возглавляли гонку, но теперь преимущество было уже не большим — выигранное ею вначале расстояние сократилось, как ей показалось, всего до нескольких корпусов и продолжало сокращаться. Седло теперь болталось почти свободно, подпруга соскользнула под брюхо Кинжала, седельные ремни, удерживающие подпругу с левой стороны, все более ослабевали и должны были вот-вот расстегнуться окончательно. В этом случае седло слетит под ноги другим лошадям, а это приведет к дисквалификации Николь и снятии ее со скачек.
Невыносимая мысль!
Натянув поводья Кинжала, она прошла Тоттенхемский угол. Воспользовавшись тем, что остальные наездники снизили скорость на повороте, она перестроилась в крайний правый ряд.
Бейкер обошел Николь слева и на бешеной скорости устремился по прямой в тот самый момент, когда седельные ремни расстегнулись полностью.
«Не обращай внимания на других наездников, — сказал бы сейчас ее отец. — Делай то, что должна делать. Скорость ты снова наберешь».
Николь быстро огляделась. Ее обошел еще один наездник. Рядом и позади — никого. Она приподнялась и позволила седлу с подпругой соскочить со спины Кинжала. Упряжь улетела вправо и теперь никому не могла помешать.
Кинжал напрягся, дернулся в сторону, пытаясь выровняться.
Николь смутно слышала, как взорвались криком трибуны:
— Бейкер впереди на четыре корпуса! У Стоддарда никаких шансов!
Не обращая внимания на эти вопли, Николь крепче ухватилась за поводья и словно прикипела к спине Кинжала.
— Спокойно, мальчик, — пробормотала она. — Все в порядке. Давай-ка быстренько доскачем вон до того столбика.
Кинжал отреагировал мгновенно. Он рванулся вперед, восстанавливая утерянную скорость. Резкий бросок Николь и Кинжала, позволивший им без труда обойти идущего вторым жокея, вызвал настоящую бурю на трибунах. Всем существом Николь завладело одно-единственное желание: догнать Бейкера и обойти его. Сузив глаза, Николь подалась вперед и изо всех сил сжала ногами бока Кинжала, побуждая его увеличить скорость. Жеребец рванул и настиг соперника в шестидесяти ярдах от финиша. Следующие несколько секунд Николь и Бейкер шли голова в голову.
— Я помню, папа, — с горящим взглядом шептала Николь, — последний рывок надо делать за пятьдесят ярдов до столба. Вот… сейчас!
Несколько мгновений бешеной скачки — и они оставили позади Демона с его наездником и пересекли финишную черту, выиграв дерби с преимуществом в полкорпуса.
К тому времени, когда Николь снизила скорость и успокоила разгоряченного Кинжала, все зрители на трибунах вскочили со своих мест, и девушка увидела в десяти ярдах впереди себя вещественное доказательство своей победы — призовой кубок.
Неподалеку стоял Дастин Кингсли — владелец Кинжала. Рядом с маркизом она увидела владельца Демона — Эдмунда Ленстона.
Дастин окинул Николь беспокойным взглядом.
— Все в порядке, — выдавала из себя Николь, игриво усмехнувшись, притронулась к козырьку кепки, салютуя маркизу.
Дастин, широко улыбнувшись, ответил ей приветственным жестом.
— Стоддард, вы не просто замечательный наездник. Вы… — Маркиз не находил слов. — Поздравляю, — вымолвил он наконец и, чтобы не выдать своих чувств, повернулся к орущей от восторга публике.
— Как ты себя чувствуешь в роли победителя? — спросил Дастин, сплетая свои пальцы с пальцами Николь.
Она сидела, откинувшись на спинку дивана, совершенно обессилевшая после безумной гонки, восторженных объятий и расспросов, похлопываний и подмигиваний. Она приняла ванну и переоделась.
— Я все еще не могу поверить, что победила, — пробормотала Николь. — Как я себя чувствую? Великолепно.
Дастин прижал ладонь Николь к своим губам.
— Ты была восхитительна. В жизни не видел ничего подобного.
— Я тоже, — согласился Салли, выходя вслед за Ником из кухни и беспрерывно бросая на друга обеспокоенные взгляды.
— Вот твой чай, Ники, — сказал Олдридж, еще не пришедший в себя после услышанной истории с седлом. — Милорд, Саксон, еще виски? Я еще выпью. Видит Бог, мне это просто необходимо. До сих пор не могу поверить, что Раггерт подрезал седельные ремни.
— Тем не менее это так, — отозвался Саксон. — Хотя никто, кроме присутствующих здесь, а также герцога и герцогини Броддингтонских, об этом не знает. Единственное, о чем я жалею, что не успел к началу и вовремя не предупредил мисс Олдридж.
— А я вот не жалею, — отпивая чай, заверила его Николь. — Я наслаждаюсь каждой минутой этих скачек, даже самыми драматическими моментами. Если бы вы прибыли вовремя, вам пришлось бы давать объяснения, Ленстон мог от нас ускользнуть, а я бы навсегда лишилась возможности участвовать в состязаниях.
— Ну, сценарий мог быть совершенно другим, — скривил губы Дастин.
— Кстати, о Ленстоне, — вставил Салли. — Как он вел себя во время битвы за первое место?
— Как тонущий человек, которому не хватает воздуха, — ответил Дастин. — О, Ленстон был в высшей степени любезен, поздравлял меня и Стоддарда, но его притворство было неубедительным. Он просто побелел от бешенства. Думаю, он готов был меня убить.
— Как он мог рассчитывать, что судьи вынесут решение в его пользу? — спросил Салли. — Проказница ничем не нарушила правил, мало того — сделала все, чтобы не навредить другим жокеям. При этом она потеряла добрых десять секунд. Стало быть, ее время — две минуты двадцать девять секунд.
— Этот результат меня вполне устраивает, — сказала Николь. — Я мечтала участвовать в дерби и победить. Доверяя это желание своему амулету, я не думала ни о дистанции, ни о времени.
Выслушав молча весь этот разговор, Олдридж поставил бокал на стол и посмотрел на Дастина.
— Милорд, а почему вы заявили на ипподроме, что ремни у Кинжала подрезал какой-то неизвестный завистник? Ведь вы же прекрасно знали, что это дело рук Ленстона и Раггерта. И вы не только позволили им свободно уйти, но и оставили Раггерта у себя на службе.
— Папа, — терпеливо вздохнула Николь, — пожалуйста, будь благоразумен. Если бы Дастин и обвинил графа Ленстона, какие он мог привести доказательства? Улика имеется только против Раггерта. А поскольку нам нужен граф, мы должны действовать чрезвычайно осмотрительно.
— Ваша дочь совершенно права, — отозвался Саксон.
— Милорд, — гнул свое Олдридж, — мне кажется, безопасность Николь должна стоять у вас на первом месте.
— Папа…
— Подожди, дорогая. — Дастин жестом призвал Николь к терпению. — Твой отец прав. Настало время поделиться моим планом с ним и… с тобой.
— План? — встрепенулся Ник. — Какой еще план?
— Который мы разработали с Саксоном.
— Маркиз Тайрхем скромничает, — вставил Саксон. — Идея принадлежит ему. Я просто разработал детали и кое-что подкорректировал. Я уже говорил, милорд, из вас бы вышел первоклассный детектив.
— Дастин, — удивленно приподняла брови Николь, — ты мне не говорил ни о каком плане.
— Я намеревался это сделать, когда ты придешь в себя. — Дастин уставился на пустой бокал. — Меня же еще долго будет преследовать этот кошмар. Когда я увидел, как ты, входя в поворот, начала беспомощно сползать то на один, то на другой бок, то так перепугался, что…
— Слава Богу, с Ники все в порядке, — сказал Ник примирительным тоном. — Так расскажите нам о своем плане, милорд.
Дастин обвел взглядом всю компанию и принялся излагать свои соображения.
— Собственно, план уже приведен в действие. Мы решили до поры до времени не трогать Раггерта, с тем чтобы получить доказательства вины Ленстона и всей его компании и упрятать этих джентльменов в тюрьму. Вам, Олдридж, это позволит занять принадлежащее вам по праву место лучшего жокея Англии, а мне — повести вашу дочь к алтарю.
Глава 18
— Стоддард! Зачем вы поднялись, да еще в такую рань? — обеспокоенно спросил Брекли, спеша навстречу Николь.
Краешком глаза она заметила Раггерта рядом с Попоной.
— Я прекрасно себя чувствую, Брекли. — Николь одарила конюха слабой улыбкой. — Хотя и не горю желанием повторить вчерашний заезд.
— О, вы чуть было не погибли, зато доказали всем, что вы не только прекрасный наездник, но и благородный человек. Благодаря вам это дерби войдет в историю.
— Надеюсь. Тем более что это мое первое и последнее дерби.
Николь видела, как насторожился Раггерт.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Брекли.
— То же самое, что собираюсь сказать и лорду Тайрхему, — вздохнула Николь. — Дорогой Брекли, я не создан для скачек. У меня есть некоторый опыт, но мне недостает твердости. Я совершенно выдохся за недели тренировок, мои нервы были постоянно на взводе. Вчера я мог сам погибнуть или погубить кого-нибудь другого. Это окончательно выбило меня из колеи. Так что я поглубже упаковываю свой приз и говорю скаковой дорожке: «Прощай».
— Стоддард, вы несете несусветную чушь. Да вам цены нет! Вы хоть понимаете, от какого будущего отказываетесь?
— Понимаю, — кивнула Николь.
— Парень, дерби было только вчера, — задохнулся Брекли, неожиданно переходя на «ты». — Ты еще не отошел от потрясения. Почему бы тебе не взять отпуск? Отдохни, пропусти летний сезон, а осенью начнешь сначала. Седла, черт возьми, не падают каждый раз. Да что говорить, ты просто не имеешь права покидать скаковую дорожку.
— Именно сейчас я и должен это сделать.
— Послушай, у меня есть идея, — предпринял еще одну попытку Брекли. — Мне требуются помощники, чтобы тянуть эту лямку. Я договорюсь с лордом Тайрхемом, и ты будешь работать со мной. Временно, разумеется, пока вновь не почувствуешь вкус к скачкам. Денег, конечно, будет поменьше, чем у жокея, но с голоду не умрешь. Но самое главное — все время будешь рядом с лошадьми.
Эти слова наполнили сердце Николь благодарностью. Милый старый Брекли! Если он рассчитывал передать Стоддарду часть своей работы, то, конечно, собирался поделиться с ним и своим жалованьем.
«Как бы я хотела все рассказать тебе, мой друг! — мысленно произнесла Николь. — Но не могу. Пока не могу. Но я не забуду твоей доброты. Скоро я смогу отплатить тебе за нее».
Она улыбнулась про себя: в конце концов в том, что она станет маркизой Тайрхемской, есть определенные преимущества.
— Стоддард! — Дастин распахнул двери конюшни. — Ах, вот вы где! — Он подошел к Николь и Брекли. — Как вы чувствуете себя сегодня?
— Лучше, милорд. Но…
— Отлично. Поскольку я только что принял одно решение.
— Сэр?
— В Эпсоме граф Ленстон подал мне великолепную идею. После вашего вчерашнего выступления я горю нетерпением воплотить ее в жизнь. Сегодня утром я переговорил с судьями, и они, учитывая ваше бесподобное выступление во вчерашнем дерби, согласились допустить вас к соревнованиям, которые состоятся завтра.
— Но, милорд…
— Я получил специальное разрешение. Судьи единодушно согласились с тем, что было бы несправедливо ограничивать вас только одними состязаниями. — Дастин повернулся к Брекли: — На завтрашние состязания я выставляю Кубка. Они со Стоддардом с легкостью победят.
— Не сомневаюсь, милорд. — Брекли бросил вопросительный взгляд на потупившуюся Николь.
— Меня ждут, я должен вернуться в замок, — заключил Дастин, не обратив ни малейшего внимания на реакцию Стоддарда. — Но, поскольку Кубок уже выведен, я хотел бы, чтобы вы сделали на нем несколько кругов… А-а, Раггерт… — Дастин, казалось, только сейчас заметил тренера. — Как удачно, что вы здесь оказались. Это касается и вас, причем самым непосредственным образом. — Тренер мгновенно насторожился. — Мне не хочется нарушать ваш график, — продолжал Дастин, словно не замечая обеспокоенности Раггерта, — поэтому я не рассчитывал, что вы поможете нам сегодня поработать со Стоддардом. Но завтра у меня получается накладка. Задолго до того, как я решил выставить Кубка, мы с братом договорились о деловой встрече. А поскольку герцог с семьей уезжает в Броддингтон сразу же после закрытия эпсомских скачек, у нас не будет другой такой возможности. И я хотел бы, чтобы вы присмотрели за Стоддардом на его утренней тренировке. Брекли проведет хронометраж. Я вернусь перед самыми скачками, после чего вы сможете отдохнуть. Это вас не затруднит?
— Нет, сэр, — облегченно вздохнул Раггерт. — Я обо всем позабочусь.
— Не сомневаюсь, — холодно отозвался Дастин. — Еще раз примите мои поздравления, Стоддард. Вы были неподражаемы.
Круто повернувшись на каблуках, маркиз покинул конюшню.
— Стоддард, что, черт возьми, с вами происходит? — крикнул стоявший на финише Раггерт. — Такое впечатление, что вы в первый раз сели в седло!
— Перестаньте кричать? — рявкнул Брекли, изо всех сил стараясь сдержать гнев. — Разве вы не видите, что юноша явно не в себе?
— Не в себе? — переспросил Раггерт. — До соревнований осталось каких-нибудь шесть часов. Все, о чем я прошу, это провести Кубка через последнее препятствие, дать ему освоиться с этим упражнением. Если Стоддард не в состоянии это сделать, как он собирается участвовать в скачках?
— Раггерт прав, Брекли. — Николь подъехала к мужчинам и, прежде чем соскочить на землю, любовно похлопала лошадь по шее. — Все это бесполезно. Я пытался ради маркиза Тайрхема, но я напряжен в этом седле, как тетива лука, и Кубок это чувствует. Я только подведу хозяина, а мне очень бы этого не хотелось после всего, что он для меня сделал. — Николь тяжело вздохнула и отерла пот со лба. — Брекли, благодарю вас за доброту. Я, может быть, и согласился бы на ваше предложение, но не смогу смотреть маркизу в глаза. Особенно после того, что собираюсь сделать.
— Что сделать? — побледнел Брекли.
— Удрать, — заявила Николь.
— Удрать? — У Раггерта вытянулось лицо. — Вы хотите сказать, что не будете участвовать в состязаниях?
— Именно это я и имел в виду. Послушайте меня. Никто, кроме судей из Жокейского клуба, не знает о намерении милорда, в расписании состязаний об этом ничего не сказано. — Николь повернулась к Раггерту: — Лорд Тайрхем освободил вас после обеда. Зная ваше доброе к нему расположение, я прошу вас съездить в Эпсом предупредить судей. Расскажите им всю правду, не жалейте меня, и репутация лорда Тайрхема не пострадает. Об этом я беспокоюсь больше всего.
— Стоддард, подумайте хорошенько! — воскликнул Брекли.
— Я уже подумал, — пожала плечами Николь. — Простите меня, Брекли, но я… боюсь.
— Я поеду немедленно, — заявил Раггерт с лихорадочным блеском в глазах.
— Я тоже, — пробормотала Николь. — К началу состязаний я буду уже далеко. — Она потупила взор, потом снова посмотрела на Брекли и Раггерта: — Думаю, больше вы меня не увидите. Спасибо вам, Брекли. — Николь крепко пожала руку старому конюху. — Вы были мне добрым другом. А вы, Раггерт… Работа с вами стала для меня хорошей школой. Правда, мы порой ссорились, но сейчас, когда так много поставлено на карту, ваше желание помочь просто неоценимо.
— Пустяки! — махнул рукой Раггерт, направляясь прочь. — Счастливо, Стоддард!
Увидев, как быстро удаляется Раггерт, Брекли шагнул было вслед за ним, но Николь удержала конюха.
— Не надо, — тихо сказала она. — Поверьте мне, Брекли, все к лучшему. Пусть идет. И я тоже пойду. — Николь передала Брекли поводья, повернулась и направилась к дому. — Мы скоро увидимся, друг мой.
— Стоддард!
Николь улыбнулась, увидев растерянность на лице Брекли.
— Что?
— Кажется, вы сказали, что мы больше вас не увидим.
— Верно. Но это не означает, что я не увижу вас.
Ариана Кингсли достала из гардероба легкое синее платье и разложила на кровати.
— Вот это великолепно подойдет. — Она взглянула на стоявшую посреди комнаты Николь, все еще в грязных бриджах и рубашке. — Вы, мисс Олдридж, ворветесь в светское общество подобно урагану, — рассмеялась герцогиня. — О, на этот раз Дастин будет наказан по заслугам. Представляю себе выражение его лица при виде толпы твоих будущих поклонников.
— Не очень-то в это верится, — с сомнением произнесла Николь. — Я не обладаю твоей красотой, Ариана.
— Ах, мы еще не верим? — Ариана указала на ванную комнату. — Смой с себя грязь, а затем дай мне полчаса времени. Ты заставишь пасть на колени всех особей мужского пола в Англии.
Подойдя к кровати, Николь погладила мягкую ткань платья.
— Как оно прекрасно, — выдохнула она. — Ты правда не возражаешь, чтобы я надела его?
— Николь… — Ариана взяла в ладони руки девушки. — Я ждала этого момента два года. Ты — самое чудесное открытие в жизни Дастина, женщина, полностью его покорившая. И мне не терпится поскорее назвать тебя сестрой. Поэтому все, что я имею, — твое.
— Спасибо тебе, — сдержав подступившие слезы, произнесла Николь.
В дверь резко постучали.
— Кто бы это мог быть? — Ариана снова жестом указала Николь на ванную комнату. — Спрячься.
— Подчиняюсь, хотя в этом нет необходимости, — с загадочной улыбкой сказала Николь и принялась вынимать заколки, крепящие кепочку.
Как только она исчезла в ванной, в комнату ворвался Трентон Кингсли с Александром на руках.
— Трентон! — растерялась Ариана. — Еще не время ехать. Мы с Николь не одеты.
— Знаю, — отвечал герцог. — Но Николь сама попросила меня зайти в твою комнату за час до отъезда и принести Александра. Вот мы и пришли.
— И очень своевременно, — сказала Николь, входя в комнату и вынимая из волос последнюю заколку. С озорным блеском в глазах она подошла к Трентону. — Кажется, я кое-что обещала вашему сыну и намерена сдержать слово. — Николь наклонилась вперед, взяла крошечную ручку Александра и положила пальчики малыша на козырек своей кепочки. — Теперь она твоя, мой маленький лорд.
Александр удовлетворенно угукнул и стащил кепку с головы Николь. Темные локоны каскадом рассыпались по ее плечам.
— Ма-ма, — объявил мальчик, размахивая кепкой.
— Пока еще нет, — застенчиво ответила Николь, целуя Александра в лобик. — Но ты узнаешь об этом первым. — Николь водрузила на голову малыша свою кепку, которая тут же накрыла Александра до подбородка.
Из-под кепки раздался довольный заливистый смех.
— О Господи, — пробормотала Ариана. — Еще один наездник. Только этого нам и не хватало.
Николь улыбнулась всем троим.
— Спасибо, — сказала она.
— За что? — спросил Трентон.
— За то, что сохранили мою тайну. За то, что предложили мне свою дружбу. За то, что приняли меня в свою семью, и за то, что теперь я с легким сердцем прощаюсь с Олденом Стоддардом.
— Ступайте, Раггерт. — Развалившись в кресле, Ленстон потянулся к стоявшей на столе бутылке мадеры и бросил на тренера неприязненный взгляд. — Я не хочу никого видеть. Ни сегодня, ни завтра — никогда. — Налив себе вина, Ленстон сделал большой глоток. — Так что можете убираться отсюда.
— Дайте мне сказать, и ваше настроение тут же изменится. — Раггерт закрыл дверь кабинета и подошел к краю стола. — Не сомневаюсь, что вы немедленно помчитесь в Эпсом.
— Хотите пари? — не очень уверенно поинтересовался Ленстон.
— Не возражаю, — кивнул Раггерт. — Потому что его выиграю.
Глухо рассмеявшись, Ленстон снова наполнил бокал.
— Послушайте, Ленстон, все наши беды кончились. У нас появилась великолепная возможность вернуть деньги и ухватить удачу за хвост. И самое смешное, что для этого нам не придется ничего делать. Счастье само плывет к нам в руки.
Краешком глаза она заметила Раггерта рядом с Попоной.
— Я прекрасно себя чувствую, Брекли. — Николь одарила конюха слабой улыбкой. — Хотя и не горю желанием повторить вчерашний заезд.
— О, вы чуть было не погибли, зато доказали всем, что вы не только прекрасный наездник, но и благородный человек. Благодаря вам это дерби войдет в историю.
— Надеюсь. Тем более что это мое первое и последнее дерби.
Николь видела, как насторожился Раггерт.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Брекли.
— То же самое, что собираюсь сказать и лорду Тайрхему, — вздохнула Николь. — Дорогой Брекли, я не создан для скачек. У меня есть некоторый опыт, но мне недостает твердости. Я совершенно выдохся за недели тренировок, мои нервы были постоянно на взводе. Вчера я мог сам погибнуть или погубить кого-нибудь другого. Это окончательно выбило меня из колеи. Так что я поглубже упаковываю свой приз и говорю скаковой дорожке: «Прощай».
— Стоддард, вы несете несусветную чушь. Да вам цены нет! Вы хоть понимаете, от какого будущего отказываетесь?
— Понимаю, — кивнула Николь.
— Парень, дерби было только вчера, — задохнулся Брекли, неожиданно переходя на «ты». — Ты еще не отошел от потрясения. Почему бы тебе не взять отпуск? Отдохни, пропусти летний сезон, а осенью начнешь сначала. Седла, черт возьми, не падают каждый раз. Да что говорить, ты просто не имеешь права покидать скаковую дорожку.
— Именно сейчас я и должен это сделать.
— Послушай, у меня есть идея, — предпринял еще одну попытку Брекли. — Мне требуются помощники, чтобы тянуть эту лямку. Я договорюсь с лордом Тайрхемом, и ты будешь работать со мной. Временно, разумеется, пока вновь не почувствуешь вкус к скачкам. Денег, конечно, будет поменьше, чем у жокея, но с голоду не умрешь. Но самое главное — все время будешь рядом с лошадьми.
Эти слова наполнили сердце Николь благодарностью. Милый старый Брекли! Если он рассчитывал передать Стоддарду часть своей работы, то, конечно, собирался поделиться с ним и своим жалованьем.
«Как бы я хотела все рассказать тебе, мой друг! — мысленно произнесла Николь. — Но не могу. Пока не могу. Но я не забуду твоей доброты. Скоро я смогу отплатить тебе за нее».
Она улыбнулась про себя: в конце концов в том, что она станет маркизой Тайрхемской, есть определенные преимущества.
— Стоддард! — Дастин распахнул двери конюшни. — Ах, вот вы где! — Он подошел к Николь и Брекли. — Как вы чувствуете себя сегодня?
— Лучше, милорд. Но…
— Отлично. Поскольку я только что принял одно решение.
— Сэр?
— В Эпсоме граф Ленстон подал мне великолепную идею. После вашего вчерашнего выступления я горю нетерпением воплотить ее в жизнь. Сегодня утром я переговорил с судьями, и они, учитывая ваше бесподобное выступление во вчерашнем дерби, согласились допустить вас к соревнованиям, которые состоятся завтра.
— Но, милорд…
— Я получил специальное разрешение. Судьи единодушно согласились с тем, что было бы несправедливо ограничивать вас только одними состязаниями. — Дастин повернулся к Брекли: — На завтрашние состязания я выставляю Кубка. Они со Стоддардом с легкостью победят.
— Не сомневаюсь, милорд. — Брекли бросил вопросительный взгляд на потупившуюся Николь.
— Меня ждут, я должен вернуться в замок, — заключил Дастин, не обратив ни малейшего внимания на реакцию Стоддарда. — Но, поскольку Кубок уже выведен, я хотел бы, чтобы вы сделали на нем несколько кругов… А-а, Раггерт… — Дастин, казалось, только сейчас заметил тренера. — Как удачно, что вы здесь оказались. Это касается и вас, причем самым непосредственным образом. — Тренер мгновенно насторожился. — Мне не хочется нарушать ваш график, — продолжал Дастин, словно не замечая обеспокоенности Раггерта, — поэтому я не рассчитывал, что вы поможете нам сегодня поработать со Стоддардом. Но завтра у меня получается накладка. Задолго до того, как я решил выставить Кубка, мы с братом договорились о деловой встрече. А поскольку герцог с семьей уезжает в Броддингтон сразу же после закрытия эпсомских скачек, у нас не будет другой такой возможности. И я хотел бы, чтобы вы присмотрели за Стоддардом на его утренней тренировке. Брекли проведет хронометраж. Я вернусь перед самыми скачками, после чего вы сможете отдохнуть. Это вас не затруднит?
— Нет, сэр, — облегченно вздохнул Раггерт. — Я обо всем позабочусь.
— Не сомневаюсь, — холодно отозвался Дастин. — Еще раз примите мои поздравления, Стоддард. Вы были неподражаемы.
Круто повернувшись на каблуках, маркиз покинул конюшню.
— Стоддард, что, черт возьми, с вами происходит? — крикнул стоявший на финише Раггерт. — Такое впечатление, что вы в первый раз сели в седло!
— Перестаньте кричать? — рявкнул Брекли, изо всех сил стараясь сдержать гнев. — Разве вы не видите, что юноша явно не в себе?
— Не в себе? — переспросил Раггерт. — До соревнований осталось каких-нибудь шесть часов. Все, о чем я прошу, это провести Кубка через последнее препятствие, дать ему освоиться с этим упражнением. Если Стоддард не в состоянии это сделать, как он собирается участвовать в скачках?
— Раггерт прав, Брекли. — Николь подъехала к мужчинам и, прежде чем соскочить на землю, любовно похлопала лошадь по шее. — Все это бесполезно. Я пытался ради маркиза Тайрхема, но я напряжен в этом седле, как тетива лука, и Кубок это чувствует. Я только подведу хозяина, а мне очень бы этого не хотелось после всего, что он для меня сделал. — Николь тяжело вздохнула и отерла пот со лба. — Брекли, благодарю вас за доброту. Я, может быть, и согласился бы на ваше предложение, но не смогу смотреть маркизу в глаза. Особенно после того, что собираюсь сделать.
— Что сделать? — побледнел Брекли.
— Удрать, — заявила Николь.
— Удрать? — У Раггерта вытянулось лицо. — Вы хотите сказать, что не будете участвовать в состязаниях?
— Именно это я и имел в виду. Послушайте меня. Никто, кроме судей из Жокейского клуба, не знает о намерении милорда, в расписании состязаний об этом ничего не сказано. — Николь повернулась к Раггерту: — Лорд Тайрхем освободил вас после обеда. Зная ваше доброе к нему расположение, я прошу вас съездить в Эпсом предупредить судей. Расскажите им всю правду, не жалейте меня, и репутация лорда Тайрхема не пострадает. Об этом я беспокоюсь больше всего.
— Стоддард, подумайте хорошенько! — воскликнул Брекли.
— Я уже подумал, — пожала плечами Николь. — Простите меня, Брекли, но я… боюсь.
— Я поеду немедленно, — заявил Раггерт с лихорадочным блеском в глазах.
— Я тоже, — пробормотала Николь. — К началу состязаний я буду уже далеко. — Она потупила взор, потом снова посмотрела на Брекли и Раггерта: — Думаю, больше вы меня не увидите. Спасибо вам, Брекли. — Николь крепко пожала руку старому конюху. — Вы были мне добрым другом. А вы, Раггерт… Работа с вами стала для меня хорошей школой. Правда, мы порой ссорились, но сейчас, когда так много поставлено на карту, ваше желание помочь просто неоценимо.
— Пустяки! — махнул рукой Раггерт, направляясь прочь. — Счастливо, Стоддард!
Увидев, как быстро удаляется Раггерт, Брекли шагнул было вслед за ним, но Николь удержала конюха.
— Не надо, — тихо сказала она. — Поверьте мне, Брекли, все к лучшему. Пусть идет. И я тоже пойду. — Николь передала Брекли поводья, повернулась и направилась к дому. — Мы скоро увидимся, друг мой.
— Стоддард!
Николь улыбнулась, увидев растерянность на лице Брекли.
— Что?
— Кажется, вы сказали, что мы больше вас не увидим.
— Верно. Но это не означает, что я не увижу вас.
Ариана Кингсли достала из гардероба легкое синее платье и разложила на кровати.
— Вот это великолепно подойдет. — Она взглянула на стоявшую посреди комнаты Николь, все еще в грязных бриджах и рубашке. — Вы, мисс Олдридж, ворветесь в светское общество подобно урагану, — рассмеялась герцогиня. — О, на этот раз Дастин будет наказан по заслугам. Представляю себе выражение его лица при виде толпы твоих будущих поклонников.
— Не очень-то в это верится, — с сомнением произнесла Николь. — Я не обладаю твоей красотой, Ариана.
— Ах, мы еще не верим? — Ариана указала на ванную комнату. — Смой с себя грязь, а затем дай мне полчаса времени. Ты заставишь пасть на колени всех особей мужского пола в Англии.
Подойдя к кровати, Николь погладила мягкую ткань платья.
— Как оно прекрасно, — выдохнула она. — Ты правда не возражаешь, чтобы я надела его?
— Николь… — Ариана взяла в ладони руки девушки. — Я ждала этого момента два года. Ты — самое чудесное открытие в жизни Дастина, женщина, полностью его покорившая. И мне не терпится поскорее назвать тебя сестрой. Поэтому все, что я имею, — твое.
— Спасибо тебе, — сдержав подступившие слезы, произнесла Николь.
В дверь резко постучали.
— Кто бы это мог быть? — Ариана снова жестом указала Николь на ванную комнату. — Спрячься.
— Подчиняюсь, хотя в этом нет необходимости, — с загадочной улыбкой сказала Николь и принялась вынимать заколки, крепящие кепочку.
Как только она исчезла в ванной, в комнату ворвался Трентон Кингсли с Александром на руках.
— Трентон! — растерялась Ариана. — Еще не время ехать. Мы с Николь не одеты.
— Знаю, — отвечал герцог. — Но Николь сама попросила меня зайти в твою комнату за час до отъезда и принести Александра. Вот мы и пришли.
— И очень своевременно, — сказала Николь, входя в комнату и вынимая из волос последнюю заколку. С озорным блеском в глазах она подошла к Трентону. — Кажется, я кое-что обещала вашему сыну и намерена сдержать слово. — Николь наклонилась вперед, взяла крошечную ручку Александра и положила пальчики малыша на козырек своей кепочки. — Теперь она твоя, мой маленький лорд.
Александр удовлетворенно угукнул и стащил кепку с головы Николь. Темные локоны каскадом рассыпались по ее плечам.
— Ма-ма, — объявил мальчик, размахивая кепкой.
— Пока еще нет, — застенчиво ответила Николь, целуя Александра в лобик. — Но ты узнаешь об этом первым. — Николь водрузила на голову малыша свою кепку, которая тут же накрыла Александра до подбородка.
Из-под кепки раздался довольный заливистый смех.
— О Господи, — пробормотала Ариана. — Еще один наездник. Только этого нам и не хватало.
Николь улыбнулась всем троим.
— Спасибо, — сказала она.
— За что? — спросил Трентон.
— За то, что сохранили мою тайну. За то, что предложили мне свою дружбу. За то, что приняли меня в свою семью, и за то, что теперь я с легким сердцем прощаюсь с Олденом Стоддардом.
— Ступайте, Раггерт. — Развалившись в кресле, Ленстон потянулся к стоявшей на столе бутылке мадеры и бросил на тренера неприязненный взгляд. — Я не хочу никого видеть. Ни сегодня, ни завтра — никогда. — Налив себе вина, Ленстон сделал большой глоток. — Так что можете убираться отсюда.
— Дайте мне сказать, и ваше настроение тут же изменится. — Раггерт закрыл дверь кабинета и подошел к краю стола. — Не сомневаюсь, что вы немедленно помчитесь в Эпсом.
— Хотите пари? — не очень уверенно поинтересовался Ленстон.
— Не возражаю, — кивнул Раггерт. — Потому что его выиграю.
Глухо рассмеявшись, Ленстон снова наполнил бокал.
— Послушайте, Ленстон, все наши беды кончились. У нас появилась великолепная возможность вернуть деньги и ухватить удачу за хвост. И самое смешное, что для этого нам не придется ничего делать. Счастье само плывет к нам в руки.