Ли Киллоу. "Веритэ"-драма

   - Душа моя, ты потеряла то, за что стоит отдать полжизни. Я был неподражаем! И все это - ради какой-то клуши из коктейль-бара, которая все время жмурилась, потому что ее учили, что любовью можно заниматься только в темноте!
   Я прижала палец к губам и показала глазами на Брайана. Он возился с блокнотом у рояля, довольно далеко, но слышать все же мог. Однако Томми проигнорировал предостережение.
   - Я, конечно, не гарантирую, что смогу сегодня все это повторить, но ведь попытка не пытка, а?
   Брайан по-прежнему стоял спиной, склонившись над роялем, но только сейчас я заметила, что он внимательно наблюдает за нами, глядя в зеркало. Я замерла, ожидая его реакции, он лишь задумчиво посмотрел еще несколько секунд, поднял блокнот и обернулся.
   - Еще раз спасибо за хорошую репетицию, Нуар. Давай снова встретимся сегодня в час. Если у Томми дела пойдут также хорошо, можно будет приступать к вашим парным сценам. Кстати, сейчас, пока есть время, тебе стоит найти костюмера, переговорить о костюмах.
   Я вышла из репетиционной и отправилась бродить по всему театру. Встретив, наконец, костюмера, мы обсудили возможные наряды Аллегры, и он пообещал подготовить к завтрашнему дню несколько платьев на выбор. Я осмотрела свою гримерную и от нечего делать чуть не забрела было под сцену, но, вовремя вспомнив совет Брайана, остановилась и повернула в зрительный зал. Здесь бригада рабочих занималась монтировкой прозрачной стены, отделяющей сцену от партера, и наведением голографических изображений.
   Задник уже превратился в уходящую вдаль линию пологих холмов. Спроецированное полукругом изображение срезало углы сцены и создавало полную иллюзию горизонта. Настолько полную, что брала невольная оторопь при виде мастера в шлеме с наушниками и микрофоном, который шагал сквозь холмы прямо по этому горизонту. Сверяясь с планом, он отдавал команды своим помощникам в проекционной кабине под самым потолком. В глубине, справа от меня виднелись какие-то серые блоки - возможно, часть еще "недостроенного" техниками дома. Прямо на глазах голографическое изображение обрастало новыми деталями, все более походя на реальный, хотя и несколько странный пейзаж. Особенно меня сбивали с толку холмы: абсолютно голые, лишенные какой бы то ни было растительности. Три-четыре низеньких кривых деревца возле дома тоже выглядели странными и незнакомыми. Наконец я сообразила, что передо мной вовсе не земной пейзаж, а холмы далекой планеты Шиссаа.
   Стена перед сценой была уже практически возведена. Непрозрачная для актеров, она в то же время позволяла с любого места следить за происходящим. Для аудитории это усиливало иллюзию настоящей, подлинной жизни, но актеров, увы, намертво отрезало от зрителя. Я всегда жалела об этом, даже памятуя, что в "веритэ"-драме актер по определению должен реагировать только на действия своих партнеров.
   Кто-то окликнул меня по имени. Я обернулась и увидела Майлса: приветственно помахивая рукой, он поднимался в репетиционную. При этом ноги его выписывали странные зигзаги, а походка приобрела какой-то волнистый характер. Так же, как я - Аллегрой, он пришел в театр Хаконом, и, подобно голографической декорации, буквально на глазах обрастал все новыми деталями своего персонажа. Не удержавшись, я представила себе, насколько хорош будет Хакон в его исполнении, хотя и знала, что Аллегре не следует этого делать.
   Мои часы показывали одиннадцать. Я подумала, куда девать еще два часа, и вспомнила о кафе поблизости, о котором рассказывал Томми. Там можно будет посидеть, выпить чаю, а заодно и порепетировать роль Аллегры на официантах. К тому же разглядывание публики в городах типа Гейтсайда всегда доставляло мне большое удовольствие.
   К часу я вернулась в репетиционную и застала там атмосферу готовой вот-вот разразиться бури. Мне даже послышалось потрескивание грозовых разрядов в воздухе. Томми сидел на раскладном деревянном стуле и был всецело поглощен разглядыванием собственных ногтей. Над ним неподвижным изваянием высился Майлс, а Брайан с небывалой частотой отсчитывал свои пять шагов влево-вправо. При этом лицо его казалось изваянным из заиндевевшего гранита. И хотя в рекламе моего пальто речь шла только о морозочувствительноети, оно вдруг вздыбилось всеми своими ворсинками и облепило меня так, как если бы я оказалась на Северном полюсе.
   Брайан заметил меня, и его тяжелый подбородок дернулся на пару миллиметров вниз, что, видимо, должно было означать приветственный кивок.
   Я стянула отчаянно сопротивлявшееся пальто и бросила его на свободный стул.
   - Что, уже воюем? Мне надо ухаживать за ранеными?
   Коричневые глаза мигнули. Брайан сделал глубокий вдох, но ничего не сказал. Выдохнул, снова набрал полную грудь воздуха и, наконец, произнес:
   - Никакой войны. У нас просто небольшие проблемы с Джонатаном. А если точнее - с мистером Себастьяном.
   Он уставился на Томми. Тот продолжал сосредоточенно изучать свой маникюр, но я заметила, как напряглись мышцы на его шее.
   - Майлс, на сегодня ты свободен, - тяжело вздохнул Брайан. - Спасибо и до завтра.
   - Счастливо, - проходя мимо меня к двери, Майлс улыбнулся, но улыбка вышла усталой.
   - Так вот, дело в том, Нуар, что Томми решил ограничиться изображением Джонатана Клея, - Брайан прекратил свои бесконечные вышагивания и остановился около Томми. - Он играет героя, вместо того, чтобы быть героем.
   - Я делаю то, что делаю всегда. У Жиля Кимнера это не вызывало никаких возражений.
   - Я, кажется, уже говорил, что меня зовут не Жиль Кимнер, - голос Брайана оставался спокоен, но в нем явственно звенели ледышки. - И я не верю, что хорошую "веритэ"-драму можно создать, играя героев, а не воплощаясь в них. У Джонатана Клея есть глубина, в его поступках, поведении есть скрытые психологические корни. А если нет - Аллегра увидит перед собой не Джонатана, а слегка подгримированного Томми Себастьяна.
   - Я делаю то, что делаю всегда, - Томми почти выкрикнул это свое заклинание и вскочил со стула.
   Они стояли, разделенные всего несколькими сантиметрами, буравя друг друг глазами.
   - Вы видели мои работы, вы знали, что и как я делаю! И если вам это не нравится, за каким чертом было приглашать меня на роль Джонатана?! - Томми резко отвернулся и с размаху пнул ни в чем не повинный стул.
   - Отлично!
   Я недоуменно посмотрела на Брайана: в этом его восклицании слышалось совершенно явное удовольствие.
   - Отлично! Вот это уже настоящие эмоции! Сам-то ты прекрасно на них способен. Тебя просто никто толком не учил, как работать с таблетками, и ты привык думать, что они сами сделают за тебя все. Но я все-таки надеюсь научить тебя, разумеется, с помощью Нуар. Ты должен стать Джонатаном. Стать им на сцене для себя, для Аллегры, для всего мира.
   Брайан повернулся ко мне и продолжал:
   - Вот чем нам, наверное, придется заняться. Я подготовлю все ваши парные эпизоды, и мы будем их репетировать до тех пор, пока не увидим настоящего Джонатана.
   Мы приняли таблетки и начали работать. Примерно через час я поняла, отчего Майлс был таким усталым. Только сцену знакомства Джонатана и Аллегры мы повторили пятнадцать раз, а это был лишь один из семи отобранных Брайаном эпизодов. Мне даже показалось, что у Томми какой-то стойкий иммунитет против таблеток: все его слова и жесты принадлежали именно ему, а никак не Джонатану. Прежде нам с Томми не приходилось работать вместе на "веритэ"-драмах, но я видела несколько с его участием, и не могу сказать, что осталась от него в восторге. Было даже странно, отчего Брайан именно его пригласил на роль. В конце концов, есть много более одаренных актеров и с золотистыми кудрями, и с классическим профилем.
   Когда Брайан оставил нас в покое, уже стемнело. Я настолько устала, что не в состоянии была даже есть. Добравшись до гостиницы, я рухнула в кровать и мгновенно уснула.
   Следующий день стал почти точным повторением предыдущего. Разница состояла лишь в том, что время от времени Брайан устраивал мне короткие передышки, и я шла в костюмерную мерять уже готовые наряды. В мое отсутствие репетировали парные эпизоды Джонатана и Хакона. Но их, увы, было не так и много, с Аллегрой Джонатан общался гораздо больше. Я так долго пробыла в образе, что чувствовала, как Аллегра начинает понемногу единовластно править моим телом, вытесняя. Нуар куда-то на задворки сознания.
   Но этот массированный штурм подействовал-таки. К середине дня Томми явно изменился. Исчезла пустая болтовня и надерганные цитаты. А глаза засветились теплым огнем беспредельного обожания и провожали меня повсюду, куда бы я ни двигалась. Я чувствовала, что передо мной - Джонатан Клей. И когда репетиция вместе с действием таблеток закончилась, мы с Томми были в первый момент поражены, обнаружив, что все это время за нами следил "посторонний" - Брайан Элизар.
   Он глядел на нас во все глаза и часто-часто кивал головой.
   - Получилось! - закричал он вдруг, сгреб меня в охапку за плечи и закружил в неуклюжем танце. - Ей-богу, получилось!
   - Танцевать-то, по-моему, стоило со мной, - улыбаясь, сказал Томми. - У меня ведь получилось!
   Брайан выпустил меня и повернулся к Томми.
   - Нет-нет, не расслабляйся. Не успокаивайся, Томми. Иначе можешь все это потерять. Сейчас мы проработаем еще несколько сцен с тобой одним и закрепим достигнутое. А тебе, Нуар, огромное спасибо, без твоей помощи мы бы никак не справились. Ты свободна, до завтра.
   Я подхватила свое пальто и быстро прошмыгнула в дверь, чтобы он не успел передумать. Брать такси мне не хотелось, и я решила прогуляться до отеля пешком. И через некоторое время обнаружила себя у витрины, изучающей платья. Очень красивые, но совершенно не моего стиля. "Зато Аллегре они наверняка пришлись бы по вкусу", - подумала я и встряхнула головой, сбрасывая остатки действия таблеток.
   У себя в номере я первым делом набрала полную ванну горячей воды и погрузилась в нее, захватив с собой модный роман. Немного почитав, я принялась размышлять, стоит ли мне сейчас приводить себя в порядок и спускаться в ресторан или же заказать ужин в номер. Эти размышления прервал телефонный звонок.
   Звонил Томми.
   - Как ты смотришь на то, чтобы нам сегодня вместе поужинать? - спросил он очень спокойно, без обычной своей задорной удали.
   - А что, разве Брайан дал согласие?
   Он немного помолчал.
   - Нет, конечно. Но ведь наши герои по пьесе не только могут, но и должны общаться. Они вообще жить друг без друга не могут. Ну так как, Аллегра?
   Я нахмурилась.
   - Вот что, Томми. Ты, конечно, придумал хитрую тактику... - Я запнулась, потому что почувствовала, как в глубине меня вздрогнула Аллегра, открываясь на голос Джонатана. И после непродолжительной борьбы я сдалась. - Ладно, зайди за мной через полчаса, не убьет же он нас за это, даже если узнает.
   Ровно через тридцать минут Томми постучал в мою дверь, Я недоверчиво посмотрела на свои часы и на всякий случай встряхнула их: чтобы Томми Себастьян пришел вовремя?!
   Однако он уже стоял в дверях, с улыбкой глядя на меня.
   - Ты прекрасно выглядишь. Предлагаю подняться прямо здесь в "Пещеру", чтобы не ходить далеко.
   "Пещерой" назывался второй в отеле и, как оказалось, один из самых дорогих в городе ресторан, располагавшийся, по нелепому совпадению, на самом верхнем этаже. Впрочем, о пещерном интерьере здесь все-таки позаботились: столы и стулья поддерживали эффектные пластиковые сталагмиты, а с потолка свешивались лампы на стилизованных сосульках.
   - Спасибо за ужин, - сказала я, когда мы закончили. - Хотя, по-моему, я провела время в обществе Джонатана Клея, а не Томми Себастьяна.
   Томми озадаченно потер лоб.
   - Да, извини. Я и сам чувствую, что никак не могу стряхнуть его.
   - Почему "извини"? Может быть, мне даже приятно. - Я положила голову ему на плечо. - Как прошел остаток дня?
   - Да в общем, как обычно. Правда, Брайан внес кое-какие изменения в биографию Джонатана, и мне пришлось репетировать все с самого начала, чтобы их затвердить. Не хочешь немного прогуляться?
   - С удовольствием.
   Мы вышли на улицу и не спеша двинулись по Старгейт Авеню. Облака, нависавшие над городом два последних дня, рассеялись, и на темно-фиолетовом ночном небе ярко светили звезды. Впереди и справа, вознесенные над городом почти невидимой темной махиной Дайана Маунтин, мерцали в прозрачном горном воздухе огни космопорта.
   - Странно, - сказал я, - мне всегда казалось, что космопорт - это нечто величественное, что-то вроде громадной, уходящей под облака арки. А тут самые обычные дома...
   Томми взял меня за руку.
   - Да ты, оказывается, очень романтична!
   Я немного подумала и ответила:
   - Нет, это скорее Аллегра.
   Ярко освещенные витрины Старгейт Авеню соблазняли прохожих самыми немыслимыми диковинками, привозимыми в город со всех концов Галактики. Мы шли не спеша, разглядывая неизвестного назначения приборы, уникальные ювелирные украшения, произведения искусства. В одной из витрин я заметила очень интересную картину. Она была выполнена из мелкого разноцветного песка, насыпанного ровными слоями между двух стекол.
   - Смотри, - показала я Томми. - Наверное, такое искусство должно быть на планете Шиссаа.
   Томми внимательно посмотрел на картину, потом небрежно скользнул взглядом по ценнику.
   - Да, действительно. Тебе нравится? Завтра я куплю ее тебе.
   Я вытаращила глаза:
   - Томми, ты, похоже, и в самом деле никак не можешь стряхнуть с себя Джонатана. Приди же в себя, в конце концов!
   Он затряс головой, будто пытаясь что-то сбросить.
   - Вот черт, наваждение какое-то! Я ведь знаю, что я просто вжился в образ Джонатана, а никак не стал богатым бизнесменом. Но сейчас мне показалось, что я могу выписать чек и получить эту картину, не заботясь о цене.
   Я кивнула.
   - Да, это бывает. Особенно поначалу, когда впервые глубоко входишь в роль. Или когда в биографии героя что-то совпадает с твоей собственной... Что с тобой?
   Томми вдруг вздрогнул.
   - О, господи! Если б я на своей шкуре испытал это раньше, Пиа Фишер, наверное, была бы сейчас жива.
   - Причем здесь Пиа Фишер?
   Он прижался лбом к стеклу витрины.
   - "Человек с радуги" был для нее дебютом в "веритэ"... Если бы я знал, что это значит, я бы наверняка не отпустил ее купаться, не удостоверившись, что она умеет плавать...
   Теперь уже вздрогнула я.
   - Так ты был с ней, когда она...
   Невидящие глаза Томми уставились на коллекцию каких-то поделок.
   - Я играл Адониса. У нас получился свободный день, я взял напрокат машину и сумел уговорить ее поехать покататься. Она вообще редко выбиралась куда-то, кроме театра: все время сидела в отеле и ждала звонков Брайана (он снимал тогда что-то в Африке). А тут вдруг согласилась. На каком-то пустом пляже я затормозил, и мы вылезли размяться. А потом она разделась и предложила искупаться: доплыть наперегонки до мыса. Метров триста, наверное... Пловец-то я не бог весть какой, вот и сказал, что лучше подъеду прямо на мыс на машине и встречу ее там. Собрал ее одежду думал еще подразнить, когда вылезет, - доехал за минуту, остался сидеть в машине, ждать... - Томми провел рукой по лбу. - Так и не дождался...
   Он повернулся ко мне и откинулся спиной на витрину так, что стекло чуть не треснуло.
   - Если б я только знал, что она совсем не умеет плавать! Мне ведь и в голову не пришло ее спросить, она так уверенно предлагала плыть наперегонки, как будто не сомневалась, что выиграет...
   Я знала, что Томми говорит правду: спрашивать людей об их поступках было не в его правилах. Наверняка он и в самом деле собрал ее одежду, да еще и помахал каким-нибудь предметом ее туалета, когда Пиа входила в воду. А потом спокойно сел в машину и поехал встречать ее на мыс.
   - Понимаешь, - чуть запинаясь, проговорил Томми. - Я никогда еще не чувствовал себя так плохо из-за этой истории, как теперь. Я, в общем-то, и совсем почти о ней не думал...
   Я сжала его руку.
   - Тебе не стоит винить себя. Ты не мог знать ни как она плавает, ни как себя чувствует, входя в первую роль в "веритэ". Пойдем, пройдемся еще немного.
   Мы дошли до конца улицы и вернулись обратно, но недавнее спокойное умиротворенное настроение было утеряно. Томми оставался молчалив и простился со мной в холле отеля, не предприняв никаких попыток напроситься в гости.
   На следующее утро в театр он явился все еще несколько подавленным. Однако Брайан был чрезвычайно доволен.
   - Прекрасно, Томми! Джонатан выходит как надо. Сегодня вы поработаете в паре с Майлсом. Я должен отлучиться по делам, но, думаю, теперь вы и без меня прекрасно справитесь. Я хочу, чтобы вы порепетировали сцены первых встреч Джонатана и Хакона.
   Томми посмотрел на меня.
   - Мне хотелось бы еще поработать с Нуар, по-моему, нам кое-что стоит отрепетировать получше.
   - Конечно, стоит, но в другой раз. А сегодня вы поработаете с Майлсом.
   Брайан поднял пальто и направился к двери.
   - Ты не откажешься, если я попрошу составить мне компанию, Нуар?
   Выходя, я бросила взгляд на Томми и увидела, как он недовольно насупился.
   Брайан шел быстро, и мне пришлось поторопиться, чтобы догнать его.
   - У вас ко мне какое-то дело?
   - Да, застегивай пальто и поехали со мной.
   - Куда? - Я растерянно посмотрела на него.
   - У меня есть дела в Эвентайне. А ты очень неплохо работала и, по-моему, заслужила небольшую увеселительную прогулку. - Он взял меня под локоть, увлекая вперед. - Поезд канатной дороги отправляется через пятнадцать минут. И мы должны успеть, если очень постараемся.
   Вместо этого я остановилась. Идея побывать в легендарном Эвентайне казалась очень заманчивой. Но вот канатная дорога...
   - Пойдем, пойдем, это так высоко, что всякое ощущение высоты теряется. Тебе совсем не будет страшно, обещаю. Наоборот, даже понравится.
   Некоторое время я молча позволяла ему волочить меня за собой, потом спросила:
   - А откуда вы знаете, что у меня страх высоты?
   Он пожал плечами.
   - Не помню, слышал от кого-то, наверное. Ну, пошли же быстрей!
   Ну, а почему бы и нет, решила в конце концов я.
   - Хорошо, идем.
   Часовая поездка на канатной дороге действительно оказалась много лучше, чем можно было ожидать. Поддавшись на уговоры Брайана, я даже отважилась, держа его за руку, выглянуть в окно. За многие сотни метров внизу тянулся горный массив, дразня глаз одновременно и снежной белизной, и изумрудной зеленью. Но ощущения того, что ты находишься на высоте, действительно не было, совсем как в самолете. На специальной обзорной площадке в дальнем конце вагона пассажирам даже выдавали бинокли, и несколько человек толпились там, оживленно толкая друг друга локтями: судя по их восторженным репликам, они разглядели на горной луговине медведя, ловившего рыбу в ручье. Брайан предложил посмотреть и мне, но тут уж я решительно отказалась. С меня было достаточно и легких покачиваний вагона, постоянно напоминавших, что мы висим на тросе над пропастью. Оставаться на месте казалось как-то безопаснее.
   - А что за дела у вас в Эвентайне?
   - Можно сказать, что я еду за реквизитом. Понимаешь, наш Джонатан человек богатый и с отменным вкусом. Как на женщин, так и на все остальное. Вот я и подумал, что не помешает украсить его кабинет какой-нибудь классной диковиной. Так что сейчас мы едем к Ксоузару Кейну, специально для нашего спектакля я заказал ему статуэтку.
   Новость, что мы едем не просто в Эвентайн, но еще и за работой великого скульптора, привела меня в восторг.
   - Как хорошо, что вы решили сами съездить за ней, иначе никакой экскурсии для меня не получилось бы.
   - А разве ты доверила бы работу Кейна почте?
   Разговор на несколько минут прервался, я снова выглянула в окно. Теперь над горами клубились облака, такие тяжелые, что некоторые оказывались под нами. "Хорошо бы на обратном пути они не заслонили от нас весь обзор", подумала я и обернулась. Брайан внимательно, изучающе смотрел на меня совсем как в первый день.
   - А что ты делаешь по вечерам? - спросил он вдруг.
   Я почувствовала, что краснею, но справиться с собой не смогла.
   - Да так... Читаю, в основном...
   - Да? А не гуляешь с Томми по городу?
   В его голосе не было ни иронии, ни осуждения, только констатация факта: он совершенно определенно знал про вчерашний вечер. Запираться не было смысла.
   - Да, мы встречались с ним вчера, - ответила я и посмотрела ему прямо в глаза. - Наверное, мы были не должны этого делать, но вряд ли это навредит пьесе. По-моему, даже наоборот. Аллегра и Джонатан любят друг друга, и чем чаще они будут встречаться, тем достовернее все выйдет на сцене.
   Коричневые глаза смотрели куда-то мне за плечо.
   - Так вчера встречались не вы с Томми, а Джонатан с Аллегрой?
   Хотела бы я знать, куда он клонит! Немного подумав, я осторожно ответила:
   - Да, иногда я немного чувствовала себя Аллегрой, потому что Томми был Джонатаном больше, чем наполовину, - я еще чуть помолчала и добавила:
   - Во всяком случае, ночевал он у себя.
   Глаза Брайана вдруг блеснули, и мне показалось, что сейчас последует вспышка гнева. Но вместо этого он улыбнулся:
   - Вот увидишь, мы еще сделаем из него настоящего актера.
   Через несколько минут мы прибыли в Эвентайн. Я с огромным удовольствием отстегнула себя от кресла и встала. Мне не терпелось поскорее увидеть этот Олимп, обитель богатых и знаменитых. Однако на первый взгляд ничем особенным Эвентайн не выделялся. Станция канатки находилась на площади, застроенной в основном магазинами, а от нее в разные стороны расходились улочки с коттеджами. Тоже по преимуществу ничем не примечательными. Но именно в них, как я слышала, и обитали самые выдающиеся творцы мира сего, составляющие большую часть населения Эвентайна.
   Брайан очень уверенно увлек меня в одну из улиц, мы прошли минут пять, свернули и остановились перед домом с удивительной скульптурой у входа. Ажурный вензель - две большие, в человеческий рост буквы "К" были с невероятным мастерством сплетены из стальных струн. И под порывами ветра скульптура звучала, наполняя пространство мелодичным перезвоном.
   Трудно сказать, каким я представляла себе Ксоузара Кейна - может быть, громадным и кряжистым, похожим на медведя, кузнецом, перепачканным сажей. Во всяком случае, худой сутулый человек, открывший нам, одновременно снимая маску для сварочных работ, нисколько моим представлениям не соответствовал. Его худоба казалась даже болезненной. Разве что глаза они были именно такими, какими нарисовало их мое воображение, излучавшими тепло и проникавшими прямо в души. Да еще руки: я протянула ладонь, и она утонула в его громадной сильной ладони.
   - Вы ведь Нуар Делакур, я не ошибаюсь?
   - Не ошибаетесь.
   - Еще бы! Между прочим, я ваш горячий поклонник.
   - Спасибо, хотя, боюсь, я этого не заслуживаю. Зато я действительно восхищаюсь вашими работами. Знаете, когда на выставке в Нью-Йорке я увидела "Сущее-1", я почувствовала просто какой-то религиозный экстаз.
   Он усмехнулся.
   - Можете быть уверены, что я не забуду нашей встречи до конца дней. Серьезно: у вас уникальный для женщины дар - адекватно воспринимать произведения искусства. - Он повернулся к Брайану. - Я так понимаю, что обратно ты хотел бы уехать уже в обществе двух прекрасных дам?
   Тот кивнул.
   - Подожди минуту. - И Кейн скрылся в недрах своей мастерской.
   Вскоре он вышел, неся в руках небольшую скульптуру, и бережно опустил ее на пол у наших ног. Впрочем, нет, слишком маленькой, как мне показалось сначала, она не была, скорее, просто менее массивной, чем большинство его работ. Размером же она идеально подходила для дорогого письменного стола в солидном офисе.
   - Вот. Я назвал ее "Фурия". Это то, что ты хотел?
   Сперва я решила, что это птица с распростертыми для полета крыльями. Но, приглядевшись, поняла, что с равным успехом скульптура может изображать и женщину в развевающемся на ветру одеянии. Она была прекрасна, и в то же время таила в себе какую-то угрозу. Может быть, дело было в ее "голосе" - подобно всем работам Кейна, она звучала. И, обдуваемая потоками воздуха, "Фурия" издавала низкий, чуть надтреснутый гул - не то плач, не то какое-то без конца повторяемое монотонное заклинание.
   Брайан осторожно провел пальцем по острой грани "Фурии".
   - Превосходно. Именно то, чего я и ожидал.
   Кейн завернул скульптуру, уложил в коробку и вручил Брайану.
   - Надеюсь, вы будете хорошо с ней обращаться.
   Он проводил нас к выходу и, уже стоя на пороге мастерской, окликнул меня:
   - Мисс Делакур! Я был бы счастлив снова видеть вас у себя. В качестве гостьи, и, честное слово, эта работа звучала бы нежно, как ангельское пение, может быть, натурщицы. Я сделал бы ваш скульптурный портрет. Приезжайте, прошу вас!
   - Обязательно, - пообещала я.
   Погода продолжала портиться. Низкие, набухшие скорым дождем облака уже скрыли солнце и пожирали теперь последние остатки голубизны. Ветер тоже усилился, и с каждым его порывом скульптура у входа в мастерскую Кейна посылала нам вслед прощальный жалобный перезвон.
   - Вот черт, - проворчал Брайан. - Боюсь, этим твоя экскурсия в Эвентайн и закончится. Погода явно не располагает к прогулкам. Придется возвращаться на станцию.
   Брайан, похоже, принадлежал к числу людей, болезненно реагирующих на перемену погоды. За ланчем в кафе "Галерея", где мы решили дождаться обратного поезда, он был молчалив и мрачен. Время от времени он рассеянно скользил глазами то на меня, то на аккуратно перевязанную коробку, но в основном сосредоточенно пялился куда-то в пространство.