Килуэрт Гарри. Ангел

   Ванесса была не тем типом женщины, который ему нравился. Он любил маленьких полных женщин с темными глазами, как у Челии, а не высоких худых блондинок, у которых отовсюду выпирали кости. Ванесса была худая и неестественно бледная. Ее большие груди подчеркивали каждое движение ее тела. Совсем не его тип.
   — Итак, что же мы теперь будем делать? — спросила она, приподнимаясь и зажигая очередную сигарету.
   — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил он.
   Женщина пристально посмотрела на Дейва, уголки ее рта дрогнули.
   — О, прости. Я сейчас оденусь и уйду.
   — Подожди. — Он удержал ее за руку. — Извини. Ты имеешь полное право спросить, что, черт возьми, все это значит. По правде говоря, не знаю. Я не привык к встречам на одну ночь и сейчас чувствую только опустошенность. Ты отнеслась ко мне с участием, выслушала меня, занималась со мной любовью, но я не знаю, захочу ли снова увидеть тебя. Кажется, ты мне нравишься. А я тебе?
   — Я знаю о тебе еще слишком мало, но думаю, что ты хороший…
   — Как Дэнни?
   — Нет, не как Дэнни. Дэнни милый, но я никогда не легла бы с ним в постель. Он это знает.
   Знает ли, подумал Дейв. Боюсь, это будет для него откровением.
   — По первому впечатлению, — продолжила она, — ты понравился мне как мужчина, но я не знаю, можно ли на тебя положиться. — Она улыбнулась.
   — Довольно откровенно. Я это заслужил. Если захочешь увидеться еще раз, дай знать.
   — Так я и сделаю.
   Он встал с постели, принял душ, побрился и отправился на кухню готовить кофе. Когда Ванесса вышла из ванной, она казалась посвежевшей и умиротворенной, а ее глаза смотрели прямо-таки по-королевски. Она снова скрепила волосы на затылке, и эта прическа подчеркивала ее тонкие черты. Совсем не мой тип, подумал Дейв, но, черт побери, она меня возбуждает. Когда они занимались любовью, он впервые с тех пор, как погибли Челия и Джейми, не думал о них. Хорошо ли это? Может быть, он должен думать о них все время? Может, во имя памяти о них он должен оставаться одиноким?
   Когда была жива Челия, он изредка посматривал на других женщин. Но несерьезно. Только прикидывал, как бы у них получилось. Обычные сексуальные фантазии, какие бывают у всех мужчин, когда они видят привлекательную женщину. Пока Челия была с ним, он сам считал такие фантазии маленькими безобидными секретами, а раза два с улыбкой рассказывал о них жене. Челия прикидывалась оскорбленной и в шутку колотила его по руке. Теперь она мертва, и он не вправе желать другую женщину. Дейв чувствовал, что должен долго хранить память о ней и не желать ничего, кроме этой памяти. Но сейчас он с удивлением обнаружил, что страдания немного утихли, а он так устал от постоянных опустошающих душу переживаний!
   Они выпили кофе с тостами, и неожиданно для себя Дейв спросил Ванессу, когда снова ее увидит.
   Она эффектно вскинула брови, заставив его почувствовать себя плебеем перед истинной леди.
   — Мне казалось, ты этого не хочешь.
   — Я сказал, что не знаю, а теперь понял, что действительно хочу тебя видеть, если ты не против.
   — Ты знаешь, что мне дали условный срок?
   — Конечно. Ты хочешь рассказать об этом? Зачем ты подожгла постель своего приятеля? Он тебя разозлил?
   — Нет, то есть да. — Она уставилась в пространство. — Он попросил меня выполнить один сексуальный прием, понимаешь? Я сделала, но потом возненавидела его и подожгла постель.
   В мозгу у Дейва зазвенели тревожные колокольчики, и каждый советовал отступить, послать эту женщину к черту и предоставить ей возможность самостоятельно выбираться из тупика, в который она попала. В ней будто таилось ужасное, отвратительное чудовище. Если он слишком увлечется ею, почувствует ответственность за нее. Или отступать уже поздно?
   — Я не собираюсь выпытывать у тебя детали, это не мое дело, но неужели все было так ужасно, что оправдывает поджог?
   — Не так ужасно, конечно, для любящих друг друга людей, но это был именно тот прием, который заставлял меня выполнять мой отец.
   Звон колокольчиков стал оглушающим, но Дейв чувствовал, что уже не может сдержать себя.
   — Твой отец?
   — Да, я — классический пример совращения малолетних.
   Она криво улыбнулась. По крайней мере он так истолковал ее улыбку.
   — Не знаю, что и сказать, — упавшим голосом пробормотал он.
   — Только не говори, что я потрясла полицейского. Не надо ничего говорить.
   — Если мы опять когда-нибудь ляжем в постель, ты мне объясни, что это за штука, потому что мне нравится секс таким, каким он был у нас сегодня.
   Она серьезно посмотрела на него.
   — Довольно забавная штука. Я думаю, с тобой все будет хорошо. Я имею в виду, что хочу этого.
   Дейв не знал, что ответить, но испугался. Крепкий и сильный, он имел дело с ворами и бандитами, а странные женщины были не по его части. Она была похожа на ведьму. Ее глаза буравили его, как будто она могла разглядеть каждое пятно в его душе. Она была непредсказуемой и, казалось, в любой момент могла забиться в истерике или прокусить ему вену от надуманной обиды. Ему попадались люди ее типа, которые обычно кажутся более или менее уравновешенными, но если вдруг тайное случайно прорывается на поверхность, они становятся чудовищами. Была ли и она такой? Вдруг он нечаянно разбудит ее дремлющие наклонности, и тогда она, как хищная птица, когтями разорвет ему горло?
   Они кончили завтракать, и Дейв сказал, что идет к Дэнни.
   — О, — удивилась она.
   — Что мне ему сказать?
   Ванесса удивилась.
   — Что хочешь. Можешь сказать, что мы занимались любовью. Мне все равно, но ведь у тебя траур и тебе не безразлично, что он подумает о тебе. Поэтому поступай как знаешь. Я буду молчать, если Дэнни сам не скажет. Тогда я пойму, что ты ему рассказал. Для меня он только друг, запомни.
   — Ясно.
   Она собрала посуду и понесла ее на кухню. Дейв начал было: «Оставь это…», как вдруг что-то привлекло его внимание. Он схватил ее за запястье и поднял рукав. Там были шрамы — маленькие кружочки на белой коже.
   — Что это? — спросил он тоном полицейского.
   — Не твое дело. — Ванесса вырвала руку.
   — Я все же хотел бы знать. — Он смягчил тон.
   Ее «конский хвост» распустился, и она мрачно смотрела на него сквозь завесу волос. Дейв не знал, сердится она или расстроена. Он ждал ответа.
   — Так наказывал меня мой отец. Это ожоги от сигарет, — произнесла она наконец.
   — Наказывал тебя? За что, за детские шалости? — Потрясенный, он отступил на шаг.
   — Он говорил мне, что я соблазнила его… сделала его… сделала его… я не могу сказать кем. Он так наказывал меня за то, что я, по его словам, была проституткой. После того как был со мной.
   — Боже милосердный! — выдохнул он.
   Дейв ужаснулся. По роду работы ему приходилось сталкиваться с чудовищными поступками, но он мог отгородиться от них, внушая себе, что они совершаются той частью человечества, к которой он не имеет никакого отношения. Он жил в ином, лучшем мире, где подобное никогда не происходило. И вот он встретил женщину, которая ему понравилась, он даже спал с ней. Часть его лучшего мира. И в то же время она прошла через тяжкие испытания: насилие и пытку. Причем тот, кто совершил эти омерзительные поступки, был ее отцом, тем, кто волею господней должен был защищать ее от подобных испытаний.
   — Сколько же тебе было лет?
   — Десять.
   Дейву захотелось убить ее отца, убить немедленно.
   — Он еще жив?
   — Он погиб, когда горел наш дом.
   — А ты где была?
   — Это я подожгла дом.

 

 
   Когда Ванесса ушла, Дейв налил себе еще кофе. Нет, думал он, все-таки не следует связываться с этой женщиной. В том, кем она стала, не было ее вины, но он не хотел бы погибнуть в пожаре, который она ему устроит. Надо через Дэнни передать ей, что он не желает больше ее видеть. Она не просто ущербная, она кошмарная особа. Его жена погибла в огне два месяца назад, и он не хотел бы разделить ее участь.
   Он вышел из квартиры и отправился к Дэнни.
   Выйдя из квартиры Дейва, Ванесса пошла к лифту, но потом повернула к пожарной двери и ступила на тускло освещенную площадку аварийной лестницы. Оставшись одна и будучи уверена, что ее здесь никто не застигнет, она достала сигарету, прикурила и глубоко затянулась.
   Если бы в тот момент кто-то ее и увидел, то принял бы за чью-нибудь жену или подругу, которая обещала бросить курить, но изредка все еще тайком покуривает.
   Какое-то время она провожала взглядом поднимающийся сигаретный дымок, потом закатала рукав, как это делают наркоманы, стиснула зубы и прижала горящий конец к мягкой белой коже в изгибе локтя. Раздалось шипение, и в воздухе запахло горелым мясом.
   Из ее глаз полились слезы, и она прикусила язык, чтобы не закричать. Наконец, сигарета погасла и она отшвырнула ее.
   — Прости меня, папочка, — прошептала Ванесса.
   Она поплевала на ожог, чтобы успокоить боль, вышла с аварийной лестницы и вызвала лифт.

10

   Дэнни по привычке слизывал налет кофейного порошка с края пластиковой чашки, возможно специально затягивая время, чтобы переварить чудовищное признание, только что услышанное от Дейва, и наконец поднял глаза. Взгляд выдавал его чувства, и на этот раз Дейв не стал протестовать против неприятной привычки напарника. Дэнни говорил спокойно, но Дейв понял, что его напарник вне себя.
   — Ты спал с ней? Ну и дерьмо же ты, Дейв. Ты сам советовал мне держаться подальше от нее. Почему? Чтобы самому уложить ее в постель? Какой же ты после этого друг?
   Дейв виновато выкладывал все те объяснения, которыми люди отчаянно пытаются оправдаться, пытаясь утешить справедливо рассерженного друга. Он слегка подправил собственные слова в их прежнем разговоре, стараясь представить себя в более выгодном свете.
   — Я не советовал тебе держаться подальше от нее, я имел в виду, что тебе нужно быть с ней поосторожней, только и всего. Посуди сам, Дэнни, стал бы я все это говорить, если бы хотел путаться с ней тайком от тебя? Это произошло случайно, вот и все. Она пришла, чтобы увидеться с тобой, и застала меня.
   Дэнни помрачнел.
   — Три недели я пытаюсь уложить ее в постель, а тебе это удается случайно. Это несправедливо. Совсем несправедливо. — Он посмотрел Дейву в глаза. — Скажи, как ты думаешь, если бы я был там, она легла бы со мной?
   Дейв размышлял, солгать ли ему, чтобы пощадить самолюбие друга, или сказать правду. Так или иначе он чувствовал себя последним подонком.
   — Дэнни, знаешь, ты просто не ее тип.
   — Это ты так говоришь.
   — Это она так говорит, — возразил Дейв. — Видишь ли, некоторые женщины ради тебя пошли бы на любые жертвы, а на меня едва ли взглянули бы. Так уж распорядилась природа, что эта женщина на голову выше тебя. Она почти моего роста. Хочешь, чтобы она всякий раз сгибалась почти пополам, чтобы поцеловать тебя?
   — У многих мужчин более высокие подруги. Возьми Дадли Мура или Билли Джоэла.
   — Это же богачи, Дэнни. Они могут предложить еще кое-что кроме своих дюймов. Каждый раз, когда Ванесса посмотрит на тебя с высоты своего роста, она увидит лысину. Черт, я не то хотел сказать, Дэнни, извини. — Дейв чуть не рассмеялся, потому что на лице у Дэнни появилось выражение уязвленного самолюбия. Дейв осадил себя. — Слушай, Дэнни, я очень хотел бы, чтобы она легла в постель именно с тобой. Я не ожидал того, что произошло. Это все выпивка…
   Дэнни, который начал было успокаиваться, снова пришел в ярость.
   — Так ты сначала напоил ее? Понятно, почему ты говорил, что у вас все произошло случайно.
   — Это она меня напоила. Клянусь, она буквально затащила меня в постель и изнасиловала. Я не мог сопротивляться, такое вот я произвел на нее впечатление. Слушай, малыш, найди себе женщину под пару и встречайся с ней.
   Они проехали два квартала по Пасифик-Хайтс в молчании, потом Дэнни, как всегда первый, пошел на уступки.
   — Я этого не забуду, Дейв, — решительно сказал он, — и хочу, чтобы ты знал.
   — Хорошо, не забывай, только заткнись.
   — Так я и сделаю.
   — Отлично.
   Дэнни снова уставился в боковое окно.
   — Вы еще будете встречаться?
   — Не знаю. Сейчас я не хочу ни с кем встречаться. Во всяком случае, она не в моем вкусе. Мне нравятся маленькие. — Он взглянул на Дэнни. — Еще меньше, чем те, что подходят тебе.
   Дейв улыбнулся. Дэнни сидел с каменным лицом еще секунд тридцать, но потом не выдержал и тоже расплылся в улыбке.
   — Вся беда в том, что я не люблю маленьких женщин. Мне нравится карабкаться по длинным ногам, чтобы добраться до прелестей, нравится ласкать внушительные формы.
   — Ты извращенец, Дэнни. У тебя противоестественные наклонности.
   По радио передали сообщение о пожаре в четырех кварталах от них. Дейв развернул машину, и они поспешили к месту происшествия.

 

 
   Закончив ночное дежурство, Дейв поехал домой. Дэнни уговаривал его зайти в бар, но Дейв не любил баров. На полпути к дому он передумал и поехал к жилому району на окраине Пасифик-Хайтс. Это было тихое место, где можно было спокойно побродить и подумать о своих делах, не опасаясь за каждым углом встретить грабителей.
   Он оставил машину на широкой улице с большими домами и, спрятав голову в воротник, пошел пешком. Как обычно, ночное небо освещало зарево горящих в городе зданий. Управление пожарной охраны, которому катастрофически не хватало людей и машин, как могло, боролось с этим бедствием.
   Дейв бесцельно кружил по улицам. Его квартира уже не была тем местом, где можно спокойно сидеть и предаваться любимым воспоминаниям. Она стала обителью печали, и Дейв сомневался, стоит ли по-прежнему жить в ней. Он серьезно подумывал о поисках новой квартиры, возможно не такой большой, но более подходящей для холостяцкой жизни. Нужно было подумать и о том, как быть с Ванессой. Они неплохо провели ночь, но он не горел желанием увидеться с ней снова. Если она позовет его, он согласится, но сам не станет искать встречи. Пока не станет. Он подумал, а не является ли его апатия следствием какой-нибудь болезни, которая давно подтачивает его.
   Размышляя о своих проблемах, он остановился и посмотрел на звезды. Небо было ясным, его усыпали мириады маленьких ночных солнц. Дейв перевел взгляд на улицу и заметил еще одного человека с поднятой головой. В отличие от Дейва тот смотрел не вертикально вверх, а под углом примерно в тридцать градусов. Дейв понял, что человек напряженно всматривается в одно из окон большого дома.
   Человек стоял, засунув руки в карманы. Казалось, он был всецело поглощен наблюдением за освещенным окном.
   Нездоровое любопытство, подумал Дейв. Мужчина поглядывает, как раздевается чья-нибудь жена или дочь.
   Что же ему с ним делать? Дейв был не на дежурстве, и к тому же это не его участок. Можно сказать человеку, чтобы тот убирался. На его месте так поступил бы любой порядочный человек.
   Он пошел к мужчине. Тот обернулся на звук шагов, рассеянно посмотрел на Дейва и снова вернулся к своему занятию.
   Хладнокровный субъект, подумал Дейв.
   Мужчина был молод и красив. Дейв назвал бы его прелестным, но он не употреблял подобных слов, считая, что их можно относить только к женщинам. Черные как смоль волосы молодого человека были аккуратно причесаны. Он был среднего роста и довольно хрупкого телосложения. Какого черта этому типу заглядывать в женские спальни, удивился Дейв. При такой внешности любая женщина не заставила бы долго себя уговаривать.
   Подойдя ближе, Дейв почувствовал исходивший от молодого человека аромат, благоухание каких-то трав.
   — Эй, — окликнул его Дейв, — что…
   Он не успел закончить фразу. Здание содрогнулось от страшного взрыва, и из того окна, в которое смотрел человек, вырвались длинные языки белого пламени. Яркая вспышка на какое-то время ослепила Дейва. Он почувствовал, как мощный поток жара опалил улицу. Взрывной волной его оторвало от земли и швырнуло на стену дома. Дейв скользнул по кирпичам на тротуар; несколько секунд он лежал в шоке, не в состоянии понять случившееся.
   Постепенно он приходил в себя.
   Человек, который смотрел в окно, казался ему темным, неясно очерченным пятном на ярком фоне. Языки пламени вились вокруг него. Его одежда должна была уже загореться, однако не было видно никаких признаков того, что он испытывает боль. Напротив, он спокойно стоял, в то время как пламя лизало его кожу.
   Человек смотрел в окно, пока из дома не донеслись первые вопли. Тогда он быстро повернулся и пошел мимо полицейского.
   Дейв был убежден, что человек установил в доме зажигательную бомбу и все это время ждал взрыва. Он схватил незнакомца за ногу. Изысканное благоухание, которое он ощущал ранее, теперь превратилось в тошнотворное зловоние. Он вспомнил, что примерно так же пахнет миндаль.
   Дейв почувствовал в незнакомце невероятную силу; его тело слегка вибрировало, словно его питала огромная динамо-машина. Мужчина одной рукой оторвал от себя контуженного и полуслепого Дейва, поднял его и швырнул на другую сторону улицы. Дейв сильно ударился о бордюр тротуара и снова на мгновение потерял сознание. Невероятно, но он обжег руку о ботинок поджигателя, он был горячим, как раскаленное железо, однако его хозяина это, похоже, нисколько не беспокоило.
   Дейв понял, что он впервые имеет дело с чем-то выходящим за рамки его обычного опыта.
   Когда он пришел в себя, то увидел склонившееся над ним лицо в черно-желтом шлеме. Лишь через несколько секунд он понял, что это лицо пожарного.
   — Ты в порядке, приятель? — спросил его пожарный.
   Дейв чувствовал боль в ногах и спине. Он попробовал сесть.
   — Думаю, да, только голова болит.
   Пожарный выпрямился.
   — Врачи скоро будут.
   На улице еще бушевал пожар. Языки пламени как перья вздымались в ночное небо. Посреди улицы стояли пожарные машины. Собралась толпа, правда небольшая: в эти дни пожары были обычным явлением, и зрители могли выбирать зрелище по вкусу. Дейв лежал за установленным пожарными ограждением. Вынырнув из темноты, к нему подошел полицейский.
   — Полагаю, вы расскажете мне…
   Дейв прервал его, показав полицейский значок.
   Внутри горящего здания то и дело что-то взрывалось, хлопало, обдавая зевак снопами искр. Ахами и охами они приветствовали происходящее, словно это был фейерверк, устроенный здесь для забавы. Жар, исходивший от здания, был настолько силен, что обжигал сидевшего довольно далеко Дейва. Полицейский помог ему подняться и уйти из опасной зоны.
   — Когда вы здесь появились? — спросил Дейв полицейского.
   — Вместе с пожарными.
   — Видели; как кто-нибудь убегал?
   — Нет. Видел многих бегущих сюда.
   Дейв кивнул.
   — Я видел поджигателя. Он выглядел как какая-нибудь чертова кинозвезда из фильмов двадцатых годов, как Валентине или еще кто-нибудь. И от него пахло каким-то одеколоном.
   — Вы были достаточно близко, чтобы почувствовать запах? — удивленно уточнил полицейский.
   — Достаточно близко, чтобы схватить его, но он невероятно силен — тощий, но сильный. Швырнул меня через улицу. Меня уже слегка оглушило взрывом. Странно, но казалось, взрыв и пламя на него не действуют. Он ходил там, словно прогуливался по парку.
   Полицейский медленно покачал головой.
   — Все эти поджигатели чокнутые. Их нельзя сравнивать с нормальными людьми.
   — Я тоже так думаю, — согласился Дейв, сразу же вспомнив о Ванессе.
   Им пришлось отойти еще дальше от здания, так как боковая стена с грохотом рухнула. Раскаленные кирпичи пронеслись по воздуху, как дымящиеся бомбы, падая среди отскакивающих зевак. Куски полыхающей известки полетели в толпу, хотя она находилась достаточно далеко от пожара. Слышались вопли и крики. Пламя внезапно взметнулось вверх и добралось до деревянных конструкций — возведенных на крыше здания рекламных щитов. Большие горящие щепки, словно трассирующие пули, со свистом пролетали в воздухе.
   Отвалившийся кусок стены зацепил пожарного; тот, шатаясь, сделал несколько неуверенных шагов и упал ничком. Его оттащили к подъехавшей машине скорой помощи.
   — Этим ребятам приходится отдуваться за всех, — сказал полицейский, указывая на пожарный расчет. — У них работы хватает и днем и ночью.
   Дейв задержался, пока пожар не потушили. Детектив из местного участка сказал Дейву, что сгоревшее здание не было большой потерей, поскольку, как ему удалось выяснить, принадлежало мафиозной шайке, которую они безуспешно пытались «накрыть» вот уже несколько лет.
   — Такое красивое пламя дает героин или кокаин. — Он посопел носом. — Здесь можно забалдеть, стоит только надышаться дымом. Наверно, его хранили в стенных тайниках… и деньги тоже. Приятное пламя. Не велика потеря, приятель.
   — Вы думаете, это удар конкурентов?
   Детектив криво усмехнулся.
   — Готов биться об заклад. Он многим нагадил, этот Дано, особенно мне. Не я устроил пожар, но, приди мне в голову такая мысль, тоже поджег бы этот гадюшник. Видно, наступил на мозоль другому крестному отцу, и тот приказал расправиться с ним. Теперь это модно. Зачем отличаться от других? Хочешь убрать кого-нибудь? Сожги его, да и дюжину других поджарь в ту же ночь. Пусть полицейские ломают голову, опознавая головешки. Ищи теперь ветра в поле. Очень умно.
   — Согласен, — сказал Дейв устало. Напряжение спадало, и у него закружилась голова. Он простился с детективом и обещал утром послать ему рапорт. Полицейский поблагодарил, не отрывая глаз от тлеющих руин.
   Дейв приехал домой около половины седьмого, лег в кровать и мгновенно уснул. В восемь ему позвонил Дэнни, и Дейву пришлось просыпаться. Он рассказал о том, что случилось ночью, и обещал быть в участке после одиннадцати. Он очень устал и к тому же изрядно надышался дымом. Дэнни сказал, что пока займется бумажной работой.
   Дейв не упомянул о смазливом поджигателе. Он хотел сначала посмотреть сводки происшествий, чтобы удостовериться, не упоминается ли в них этот парень. Его образ стоял перед глазами Дейва, и он очень хотел добраться до него. В газетах теперь замелькали сообщения о «белых» пожарах, которые отличались от обычных пожаров. По мнению экспертов, кто-то изобрел новое горючее вещество, которое давало очень интенсивную белую вспышку, воспламенявшую все вокруг. Белое пламя отличалось необыкновенной чистотой цвета, что озадачивало экспертов, которые никогда не сталкивались с подобным явлением, даже при испытаниях боевых огневых средств.
   Пожары с белым огнем составляли примерно десять процентов общего их числа. Вчерашний пожар, свидетелем которого стал Дейв, был именно такого типа. Еще об одном подобном пожаре докладывал Фокси Рейндольс, с которым Дейву сейчас не терпелось поговорить.
   Но для Дейва важнее всего был «белый» пожар в японском супермаркете, в котором заживо сгорели его жена и сын.

 

 
   Как Дейв и ожидал, Фокси назначил ему встречу в баре, поскольку слыл любителем выпить. На этот раз Фокси заказал только стакан апельсинового сока, чем удивил Дейва. Они сопоставили свои впечатления о поджигателе, поскольку в момент пожара оба были ослеплены белым огнем и ни один из них не мог точно описать его внешность.
   — Он выглядел, как «мэри», — сказал Фокси.
   — Как кто? — переспросил Дейв.
   Фокси засмущался.
   — Он похож на женщину. Видел ты таких. Не обязательно голубой, но хорошенький такой, с нежной кожей и длинными ресницами. И с особой манерой держаться. Мэри.
   Дейв вспомнил один ковбойский фильм, где поваренка звали Маленькая Мэри или как-то в этом роде. Сам он такие прозвища не любил и предпочитал их не употреблять.
   Наконец Дейв спросил Фокси, не припоминает ли тот чего-нибудь необычного. Дейв знал, что желал бы услышать, но не хотел подсказывать.
   — Например? — спросил полицейский.
   — Все что угодно.
   Фокси наморщил лоб.
   — Не помню… подожди. Был запах, какой бывает, когда Клем запекает рыбу. Пахло марципаном. Миндалем. Точно.
   Дейв торжествующе стукнул по столу кулаком. Завсегдатаи бара повернулись и покачали головами.
   — Вот именно, — сказал Дейв. — Я тоже чувствовал этот запах. Это он, тот же парень. Давай выпьем еще.
   Фокси заказал еще апельсинового сока, а Дейв — рюмку водки.
   — Ты бросил пить? — спросил Дейв рыжеволосого полицейского.
   Фокси уставился на него своими ярко-голубыми глазами.
   — Да, после того пожара в центре города. Не сразу, конечно, а после того, как понял, что моя жизнь течет, как вода в туалете. Понимаешь, что я имею в виду? У меня прекрасная жена, прекрасные дети. И всего этого лишиться ради спиртного после каждого дежурства?
   Дейв всмотрелся в зрачки собеседника, потом заметил, что рука со стаканом сока дрожит.
   — Чем ты заменяешь спиртное? — тихо спросил он.
   — Ты думаешь, я что-то принимаю? — огрызнулся Фокси.
   — Признаки налицо.
   Фокси опустил глаза и со злостью пнул ножку стола.
   — Я не могу от этого отделаться, это меня убивает.
   — Расскажи мне. Нет, действительно, поделись со мной. Я слушаю, Фокси.
   — Рэй. Ради бога, называй меня Рэем. Это мое имя.
   — Говори, Рэй.
   Фокси с отвращением посмотрел на стакан с соком, как бы примеряясь, не стоит ли запустить его через зал. В конце концов он аккуратно поставил стакан на стол и уставился на Дейва.
   — Я говорил с начальством, просил о переводе на другую работу. Я не гожусь для работы полицейским. Я хочу заниматься чем-нибудь другим, не видеть изуродованных лиц, горелой кожи или кусков тела после автомобильных катастроф. Но вопрос в деньгах. У меня семья, которой нужен свой дом, на детей тоже требуются средства. Черт, с какой стати я тебе это рассказываю?