Кларк Артур Чарльз. Рама Явленный

   — Можно даже не говорить, насколько мы были не готовы к тому, что придется заботиться о себе, когда началась Великая Смута. Наиболее историчные из наших легенд утверждают, что вся наша интеллектуальная деятельность в течение нескольких столетий ограничивалась сбором и постижением накопленной Предтечами информации — всего, что мы могли найти или вспомнить. Но, увы, наши благодетели не могли больше следить за выполнением своих этических наставлений, и в социальном плане нас ждал продолжительный застой; тогда можно было даже усомниться в том, что созданная Предтечами разумная раса октопауков все-таки сумеет выжить…
   Ричард был потрясен — он и не представлял прежде, что во Вселенной существует раса, которую он называл вторично-технологической.
   — Вот никогда не думал, — говорил он Арчи однажды утром с обычным волнением, сопутствующим открытию, — что может существовать раса космоплавателей, которой не пришлось изучать законы гравитации… проводить долгих исследований, изучать основные законы физики, скажем характеристики электромагнитного спектра. Потрясающая идея… Но теперь мне кажется вполне естественным, что, если вид космоплавателей «А» встречает вид «Б», располагавшийся ниже первого на технологической лестнице, после контакта вид «Б» преодолевает разрыв…
   — Но наш случай, — объяснял ему Арчи в то самое утро, — был еще более необычным. Парадигма, которую ты описываешь, действительно вполне обычна… Как свидетельствуют наша история и легенды, так случалось довольно часто. Многие космоплаватели овладели этой способностью именно вторичным образом, если воспользоваться твоим словом, а не самостоятельно научились летать в пространстве. Возьми хотя бы птиц и сетчатые существа… их симбиоз развился без всякого внешнего влияния в звездной системе, не столь далекой от нашей родной планеты, и существовал уже не одну тысячу лет, когда их впервые посетили исследовательские корабли Предтеч. Птицы и сети почти наверняка не сумели бы самостоятельно овладеть звездоплаванием. Однако после встречи с Предтечами, увидев их космические корабли, они попросили помощи и сумели освоить технику, необходимую для совершения космических полетов…
   — Наша ситуация совершенно иная; мы были менее самостоятельны. Если нет ошибок в наших легендах, то Предтечи были космоплавателями еще в те времена, когда мы, октопауки, даже не обладали разумом. Мы не знали тогда, что такое планета, а тем более окружающий ее космос. Нашу судьбу определили высокоразвитые существа, с которыми мы делили наш мир. Обнаружив потенциал в нашей генетической структуре. Предтечи с помощью своего инженерного мастерства усовершенствовали нас, наделили разумом, а потом поделились с нами информацией и создали развитую культуру, которая иначе никогда бы не возникла…
   Утренние беседы заронили глубокую приязнь в отношения между Ричардом и Арчи. Пока им никто не мешал, они могли разделять общую страсть — любовь к познанию. Расширяя знания друг друга, каждый углублял и свое понимание чудес Вселенной.
   Никки почти всегда просыпалась раньше Элли. Когда девочка кончала завтракать, начинался второй этап ежедневного распорядка. Иногда Никки играла с Арчи, но большую часть утра проводила за занятиями. Учителей у нее было трое. Никки уже чуточку читала, складывала и вычитала, дед рассказывал ей о науке и природе. Арчи учил ее морали и этике. Она выучила алфавит октопауков и несколько простых фраз. Цветовой язык легко давался Никки; взрослые объясняли это и ее измененной наследственностью, и природным умом.
   — Во время учебы наша молодежь тратит много времени на обсуждение и интерпретацию примеров, иллюстрирующих ключевые моральные проблемы, — заметил Арчи, когда однажды утром речь зашла об образовании и воспитании.
   — Выбираются совершенно реальные ситуации, хотя факты могут быть слегка изменены, чтобы подчеркнуть смысл… молодые октопауки должны определить приемлемость той или иной возможной реакции. Они делают это в открытой дискуссии.
   — Так делается для того, чтобы как можно раньше ознакомить молодежь с концепцией оптимизации? — спросил Ричард.
   — Не совсем, — ответил Арчи. — Мы пытаемся подготовить молодых к жизни, к взаимодействию с другими личностями, научить их самостоятельно выбирать поступки. Подрастающие октопауки должны выработать на этих занятиях собственную систему ценностей. Мы считаем, что знания не существуют в вакууме и, лишь сделавшись частью образа жизни, приобретают истинно глубокий смысл…
   Арчи ставил перед Никки простые, но острые этические проблемы. Такие основные понятия, как ложь, честность, предубеждения и эгоизм, были изучены в течение первых восьми уроков. Разбираясь в ситуациях, девочка часто ссылалась на примеры из собственной жизни.
   — Галилей всегда говорит и ведет себя так, чтобы показать, какой он самостоятельный, — однажды во время урока заметила Никки, обнаруживая понимание фундаментальной основы, о которой шла речь в тот день. — Его желания для него важнее всего остального. Кеплер другой, когда мы с ним, я никогда не плачу…
   После обеда Никки спала. Тем временем Ричард, Элли и Арчи беседовали о сходствах и различиях в жизни обоих видов.
   — Если я поняла правильно, — проговорила Элли однажды после оживленной беседы о том, как разумные и чувствительные создания должны реагировать на членов общества, позволяющих себе антисоциальное поведение, — обычаи октопауков куда менее терпимы, чем у нас… Безусловно, в вашем обществе существует предпочтительный образ жизни. И октопауки, которые не принимают его, делаются изгоями; им запрещается участвовать во многих сферах деятельности, их терминируют после более короткой жизни…
   — В нашем обществе, — ответил Арчи, — нетрудно понять приемлемое: у нас нет той путаницы, что у вас. Любойоктопаук делает выбор, полностью осознавая последствия… Но Альтернативный Домен ничемне напоминает ваши тюрьмы. Это просто область, где октопауки и другие существа могут жить, не зная регламентации и оптимизации, необходимых для развития и выживания колонии. Некоторые из альтернатов доживают до очень преклонного возраста и вполне счастливы… Но ваше общество — по крайней мере насколько я его знаю — как будто не понимает фундаментального противоречия между свободой личности и общественным благосостоянием. Эти факторы следует тщательно уравновешивать. Любая предоставленная себе самой группа неспособна выжить, если всеобщее благо не будет предпочтительней свободы личности. Возьмите, например, использование ресурсов. Разве может существо, обладающее хотя бы крупицей разума, оправдать накопление небольшим числом особ огромных материальных ценностей, когда у остальных нет еды, одежды и прочих самых необходимых вещей?
   В подвале Арчи держался не столь уклончиво и ненавязчиво, как бывало иногда в Изумрудном городе. Он рассказывал людям обо всех аспектах цивилизации октопауков, словно бы общее дело, которое ему надлежало исполнить вместе с людьми, каким-то образом освободило его от прежних ограничений. Стремился ли Арчи откровенностью переубедить землян, которые, несомненно, следили за разговорами в подвале? Быть может. Однако люди Накамуры могли понять лишь часть разговоров, поскольку не знали цветового языка октопауков. Нет, просто Арчи, наверное, лучше любого из людей понимал, что его «ждет неизбежная смерть, и хотел провести свои последние дни со смыслом.
   Как-то ночью, прежде чем Элли и Ричард легли, Арчи сказал им, что у него возник личный вопрос.
   — Не хочу пугать вас, — проговорил октопаук, — но я израсходовал почти весь запас баррикана, который хранился в моем приемном буфере. Если мы задержимся здесь дольше и действие баррикана закончится, мой организм, как вы знаете, вступит в стадию полового созревания. В соответствии с нашими представлениями я стану агрессивным и жадным… остается только надеяться, что не слишком.
   — Не будем беспокоиться заранее, — усмехнулся Ричард. — Мне не раз приводилось иметь дело с подростками, и я не сомневаюсь, что смогу справиться с октопауком, у которого испортился характер.
   Однажды утром охранник, спустившийся вниз с питьем и едой, велел Элли собираться вместе с девочкой.
   — Когда? — спросила Элли.
   — Через десять минут.
   — И куда мы направимся? — поинтересовалась Элли.
   Ничего не ответив, охранник исчез наверху лестницы.
   Стараясь по возможности привести себя вместе с Никки в порядок (они прихватили с собой по три смены одежды, а здесь было трудно стирать), Элли посовещалась с Ричардом и Арчи о том, что можно говорить Накамуре и прочим начальникам, если ее ждет встреча с ними.
   — Элли, не забудь, — быстро шепнул ей отец в уголке комнаты, — пусть октопауки действительно миролюбивы, но мы не сумеем остановить войну, если не убедим Накамуру в том, что он не сумеет выиграть вооруженный конфликт с ними. Он должен понять, что техника октопауков далеко превосходит нашу.
   — Но если они примутся выяснять подробности?
   — Едва ли они станут рассчитывать на то, что ты много знаешь. Скажешь тогда, что я могу предоставить им любые подробности.
   На электрокаре Элли и Никки привезли в главный госпиталь колонии в Сентрал-Сити. Там их ввели через запасный выход в небольшой стерильный кабинет с двумя креслами, кушеткой для обследования и сложным электронным оборудованием. Здесь Элли и Никки остались вдвоем, и через десять минут в комнату вошел доктор Роберт Тернер.
   Он казался очень усталым и постаревшим.
   — Привет, Никки, — проговорил Роберт с, улыбкой и, опускаясь на корточки, протянул руки к ребенку. — Пойди, поцелуй папочку.
   Помедлив минутку, девочка бросилась через комнату к отцу. Роберт поднял ее на руки и прижал к себе.
   — Как здорово видеть тебя снова, Никки, — промолвил он.
   Элли стояла и ожидала. Через несколько секунд Роберт поставил дочь на пол и поглядел на жену.
   — Ну а ты как, Элли? — спросил он.
   — Отлично, — ответила Элли с внезапной неловкостью. — А как ты, Роберт?
   — Тоже.
   Они встретились в середине комнаты и обнялись. Элли хотела нежно поцеловать мужа, но их губы лишь слегка соприкоснулись и Роберт немедленно отвернулся. Она успела только заметить, как напряжено его тело.
   — В чем дело, Роберт? Что с тобой?
   — Видишь ли, столько работы, впрочем, как и всегда, — он направился к медицинской кушетке. — Элли, пожалуйста, разденься и ляг сюда, я хочу убедиться в том, что с тобой все в порядке.
   — Прямо сейчас? — с недоверием спросила Элли. — Даже не переговорив о том, что случилось с нами за все месяцы разлуки?
   — Извини, Элли, — ответил Роберт с почти неприметной улыбкой. — Я сегодня очень занят. В госпитале некому работать. Я уговорил, чтобы они отпустили тебя…
   Элли обошла кушетку и, став рядом с мужем, потянулась к его руке.
   — Роберт, — проговорила она мягко, — я твоя жена, я люблю тебя. Мы не видели друг друга около года. И ты мог бы уделить мне минутку…
   Глаза Роберта наполнились слезами.
   — Что с тобой, Роберт? Скажи мне. — Элли вдруг испугалась. «Наверное, женился на ком-то еще», — в панике подумала она.
   — А что случилось с тобой, Элли? — вдруг он ответил громким голосом.
   — Как ты могла сказать этим солдатам, что октопауки не похищали тебя?… Ты сделала меня посмешищем, все в Новом Эдеме слышали, как по телевидению я описывал тот ужасный момент, когда тебя похитили… До сих пор помню тот ужас…
   Когда Роберт взорвался, Элли сперва отодвинулась, и пока она слушала мужа, держа его за руку, беспокойство ее сделалось очевидным.
   — Я сказала это, Роберт, так как уверена в том, что конфликт между октопауками и людьми следует остановить любой ценой… Прости, если мое мнение причинило тебе боль.
   — Октопауки промыли тебе мозги, Элли, — с горечью проговорил Роберт. — Я все понял, когда люди Накамуры показали мне отчеты. Эти создания каким-то образом сумели воздействовать на твой разум, и ты более не осознаешь реальности.
   Никки заскулила, когда Роберт возвысил голос. Причин ссоры она не понимала, однако чувствовала, что дело неладно. Заплакав, девочка прижалась к ноге матери.
   — Все хорошо, Никки, — умиротворяющим тоном ответила та. — Просто мы с твоим отцом разговариваем.
   Когда Элли подняла взгляд от пола, Роберт уже достал из ящика прозрачную, облегающую голову шапочку.
   — Значит, ты намереваешься снять электроэнцефалограмму, — нервно проговорила она, — чтобы проверить, не стала ли я одной из них?
   — Вопрос вовсе не шуточный, Элли. После того как я вернулся в Новый Эдем, моя энцефалограмма сделалась странной. Причины тому ни я, ни наш невролог не обнаружили. Мой коллега утверждает, что не видел столь радикальных перемен в деятельности мозга без серьезных травм.
   — Роберт, — Элли вновь взяла его за руку, — когда ты покинул нас, октопауки, чтобы защитить себя, ввели в твою память микробиологический блок… Вот тебе и причина странного вида мозговых волн.
   Роберт молча долго разглядывал Элли.
   — Тебя они похитили, — проговорил он. — На мой мозг воздействовали… Кто знает, что еще они сделали с нашей дочерью… Как ты смеешь защищать их?
   Элли прошла злектроэнцефалографию, но результаты не выявили никаких отклонений; все было как и прежде, когда ее обследовали в первые дни существования колонии. Роберт почувствовал неподдельное облегчение, а потом сказал Элли, что Накамура и правительство готовы снять все обвинения, выдвинутые против нее, и позволить им с Никки вернуться домой — конечно, на какое-то время под домашний арест, — если она предоставит им информацию об октопауках. Элли подумала несколько минут и согласилась. Роберт улыбнулся и крепко обнял ее.
   — Хорошо, — проговорил он. — Ты начнешь завтра… Я скажу им прямо сейчас.
   Еще во время поездки на страусозавре Ричард предупредил Элли, что Накамура попытается воспользоваться ею, чтобы каким-нибудь образом найти оправдание своей новой войне. Элли понимала, что, соглашаясь помочь правительству Нового Эдема, вступает на очень опасную тропу. «Следует быть предельно внимательной и осторожной, — говорила она себе, парясь в горячей ванне. — Нельзя говорить ничего такого, что могло бы повредить Ричарду или Арчи или дать войскам Накамуры преимущество в войне».
   Никки успела забыть собственную спальню, но, поиграв с прежними игрушками час или около того, пришла в восторг. Потом отправилась на поиски матери и остановилась у ванны.
   — А когда папочка придет домой? — спросила она у Элли.
   — Он сегодня задержится, дорогая. Придет после того, как ты ляжешь спать.
   — Мне нравится моя комната, мамочка. Тут куда лучше, чем было в подвале.
   — Я рада, — ответила Элли. Девочка улыбнулась и вышла из ванной комнаты. Элли глубоко вздохнула. «Бесцельно отказываться, — решила она, — незачем возвращаться назад в подвал».

4

   Кэти еще не покончила с косметикой, когда услыхала звонок. Она затянулась сигаретой, дымившейся в пепельнице, и нажала на кнопку.
   — Кто это? — спросила она.
   — Это я, — последовал ответ.
   — А что ты здесь делаешь посреди дня?
   — У меня есть важные новости, — сказал капитан Франц Бауэр. — Впусти меня.
   Кэти глубоко вдохнула дым и загасила сигарету. Она поднялась и оглядела себя в высоком, в полный рост, зеркале… поправила волосы. Наконец послышался стук в дверь.
   — Если новость пустяковая, Франц, — проговорила Кэти, впуская его в комнату, — я тебя в порошок сотру. Ты же знаешь, что у меня дела, я должна как следует отчитать двоих девиц и не хочу опаздывать.
   Франц ухмыльнулся.
   — Значит, опять надули босса? Не обижайся, Кэти, но не хотел бы я служить у тебя под началом.
   Кэти нетерпеливо глянула на Франца.
   — Что там у тебя? — спросила она. — Какие это новости нельзя доверить телефону?
   Франц начал расхаживать по гостиной. Комната была со вкусом обставлена: черно-белая софа на двоих, под стать ей два кресла и несколько произведений искусствана стенах и кофейном столике.
   — Твоя квартира не прослушивается?
   — Ну, это ты должен сказать мне, мистер капитан полиции, — ответила Кэти. — Едва ли, Франц, — добавила она, поглядев на часы. — А теперь к делу. У меня нет…
   — Я имею вполне надежные основания полагать, что твой отец в настоящее время пребывает в Новом Эдеме.
   — Чтооо? — выпалила ошеломленная Кэти. — Как это может быть? — Она опустилась на кушетку и потянулась за другой сигаретой к кофейному столику.
   — Мой лейтенант дружит с одним из охранников. Он рассказал мне, что Ричард вместе с октопауком находятся в подвале особняка не столь уж далеко «отсюда.
   Кэти пересекла комнату и подняла телефонную трубку.
   — Дарла, передай Лорен и Ацуко, что сегодняшняя встреча отменяется… кое-что случилось… Перенеси на завтра — на два часа дня… Ах, да, я забыла… черт… пусть будет одиннадцать утра… нет, одиннадцать тридцать, я не хочу вставать раньше, чем необходимо.
   Кэти вернулась к кушетке и взяла сигарету… глубоко затянулась и пустила дымовые колечки в воздух над головой.
   — А теперь я хочу знать все, что ты слыхал о моем отце.
   Франц рассказал Кэти, что, по утверждению его информатора, ее отец, сестра и племянница, сопровождаемые октопауком, вдруг явились с белым флагом в лагерь на южном берегу Цилиндрического моря около двух месяцев назад. Франц утверждал, что они вели себя непринужденно, даже шутили с солдатами. Ее отец и сестра объявили солдатам, что привели с собой представителя октопауков, желая предотвратить вооруженный конфликт между двумя видами путем переговоров. Накамура приказал, чтобы все держали в секрете, и поместил их под стражу.
   Кэти расхаживала по комнате.
   — Выходит, мой отец жив, — взволнованно произнесла она. — Более того, он здесь, в Новом Эдеме… Я когда-нибудь говорила тебе, Франц, что мой отец безусловно самый умный человек из всех, кто жил на свете?
   — Около дюжины раз, — хохотнув, ответил Франц. — Только я не могу представить себе ни кого умнее тебя.
   Кэти взмахнула рукой.
   — Рядом с ним я абсолютная дура… Папа был таким милым, я всегда могла уговорить его. — Кэти остановилась, выпустила дым, и глаза ее заискрились.
   — Франц, я должнаповидать его… должна и все тут.
   — Это невозможно, Кэти. Дело в том, что о нем никто не должен знать. Меня могут уволить или даже хуже, если узнают, что я тебе рассказал…
   — Я прошу тебя, Франц, — Кэти подошла к нему и схватила за плечи. — Ты ведь знаешь, что я никогда ничего не прошу, но все это очень важно для меня.
   Франца радовало, что хотя бы один раз Кэти обратилась к немус просьбой. Тем не менее дело было действительно серьезным.
   — Кэти, — сказал он, — ты в самом деле не понимаешь? В доме постоянно находится вооруженная охрана. Подвал оборудован подслушивающими и подглядывающими устройствами. Свидание никак нельзя устроить.
   — Кто хочет сделать, — подчеркнула Кэти, — всегданайдет способ — было бы желание. — Она запустила руку ему под рубашку и прикоснулась к правому соску. — Франц, ты ведь любишь меня? — Кэти припала полуоткрытыми губами к его рту, соблазнительно орудуя языком… потом отодвинулась, продолжая играть с соском.
   — Конечно я люблю тебя, Кэти, — ответил Франц, уже возбужденный. — Но я не безумен.
   Кэти отправилась в спальню и вернулась менее чем через минуту с двумя пачками кредиток.
   — Франц, я решила повидаться с отцом, — она бросила деньги на кофейный столик. — И ты поможешь мне… таких денег хватит, чтобы подкупить кого угодно.
   Франц был потрясен: денег было более чем достаточно.
   — А что будет за это мне? — спросил он с легкой игривостью.
   — Что будет за это тебе? — сказала Кэти. — Какой платы ты ждешь за свои услуги? — Взяв Франца за руку, она повела его к спальне. — А теперь, капитан Бауэр, — проговорила она с внезапным акцентом, — снимайте одежду и ложитесь на спину. Посмотрим, что я могу сделать для вас.
   Возле спальни Кэти располагалась небольшая комнатка. Войдя в нее, она закрыла за собой дверь и ключом отперла большую резную шкатулку, из которой извлекла наполненный шприц, подготовленный еще с утра. Задрав платье, Кэти туго перетянула бедро узким черным жгутом и, как только между синяками, покрывавшими бедро, проступил кровеносный сосуд, опытной рукой сделала укол. Введя жидкость, Кэти подождала несколько секунд и, ощутив прилив бодрости, сняла жгут.
   — А что я должен делать, пока ты копаешься?
   — Почитай Рильке, он в моем электронном чтеце. Там на немецком и на английском, а мне надо еще несколько минут.
   Кэти уже летала. Убирая шприц и укладывая все принадлежности в шкатулку, она насвистывала танцевальную мелодию; сбросив одежду и оставив ее кучкой на стуле, она остановилась, чтобы полюбоваться своим телом в зеркале, потом открыла небольшой ящик и извлекла повязку.
   Кэти вступила в спальню. В глазах Франца заискрилось восхищение перед этим гибким телом.
   — Смотри внимательно, — проговорила Кэти, — кроме этого я сегодня больше ничего не покажу.
   Припав к нему сверху нагим телом, Кэти поцеловала его, заодно завязав глаза. Проверила, хорошо ли прилегает повязка, и соскочила с постели.
   — А что будет теперь? — спросил Франц.
   — Подожди, увидишь, — поддразнила его Кэти, копаясь в нижнем вместительном ящике шкафа. Там она держала всякие секс-принадлежности: электронные средства, лосьоны, веревки, повязки, маски и различные муляжи гениталий. Обнаружив небольшую бутылочку с белым порошком и бусины, нанизанные на тонкую нитку, все еще напевая и смеясь, Кэти прилегла возле Франца и принялась ласкать, начиная с груди. Тесно прижалась к нему и поцеловала. Потом, намазав руки лосьоном, Кэти раздвинула ноги Франца, уселась на его живот спиной к липу и начала умащать соответствующие детали.
   — О, — мурлыкал Франц, — когда теплый лосьон начал производить эффект.
   — Чудесно.
   Посыпав его гениталии белым порошком, Кэти очень медленно опустилась на него… Франц был в экстазе. Покачавшись несколько минут, она заметила, что Франц уже готов, и, сделав перерыв, пристроила под собой бусины. Качнулась еще несколько раз, а потом остановилась.
   — Продолжай! — крикнул Франц.
   — Повторяй за мной, — усмехнулась Кэти, медленно двигаясь вперед и назад. — Обещаю тебе…
   — Все что угодно, — завопил Франц, — только не останавливайся.
   — Я обещаю, — продолжила она, — устроить Кэти Уэйкфилд свидание с отцом в ближайшие несколько дней.
   Франц послушно повторил обещание, и Кэти вознаградила его. Когда она потянула шнурок с бусинками, Франц завопил во все горло, — словно олень в лесу.
   Элли оба следователя не понравились. Они держались с ней сухо: без капельки юмора и с полным недоверием.
   — Так у нас ничего не получиться, джентльмены, — сказала она взволнованным тоном уже на первом допросе. — Или вы намереваетесь задавать мне одни и те же вопросы? Насколько я поняла, меня просили предоставить вам информацию об октопауках… но пока все вопросы относятся к моему отцу и матери.
   — Миссис Тернер, — проговорил первый из них. — Правительство пытается собрать всю доступную информацию. Ваши отец и мать скрывались много…
   — Видите ли, — перебила его Элли, — я уже сказала вам, что ничего не знаю о том, как, когда и почему мои родители оставили Новый Эдем. Не знаю я и о том, помогли им бежать октопауки или нет… Но если вы не собираетесь изменить тему расспросов…
   — Не вам решать, молодая леди, — блеснув глазами, ответил второй, — какие вопросы нам следует задавать. Кажется, вы просто не понимаете всей серьезности вашего положения. Вам предъявлено тяжкое обвинение, и свободу вам гарантирует лишь добросовестное сотрудничество с нами.
   — Так в чем же меня обвиняют? — спросила Элли. — Хотелось бы узнать… Мне еще не приводилось быть преступницей.
   — В прямой государственной измене, — ответил первый. — А также в оказании преднамеренной помощи врагу после объявления войны.
   — Какой-то абсурд! — возмутилась Элли, тем не менее она испугалась. — Я даже не представляю, о чем вы говорите.
   — Или вы станете отрицать, что, пребывая у инопланетян, без всяких стеснений сообщали им сведения о Новом Эдеме, которые могли быть использованы в военных целях?
   — Конечно, я делала это, — Элли нервно усмехнулась. — Я рассказала им о нашей колонии все, что могла. И они отвечали взаимностью. Октопауки предоставили всю интересовавшую меня информацию.
   Следователи старательно писали. «Как же они такими выросли? — вдруг подумала Элли. — Как можно из улыбающегося и любопытного ребенка сделать враждебного ко всему и злобного взрослого? Виновата в этом наследственность или среда?»
   — Видите ли, джентльмены, — проговорила Элли, выслушав следующий вопрос, — дело явно складывается не в мою пользу. Мне бы хотелось взять перерыв и все продумать. Быть может, даже сделать кое-какие заметки, прежде чем мы встретимся вновь… Я готовилась к совершенно другому разговору… не столь напряженному.