Страница:
Нэт улыбнулся, вспомнив забавный сувенир, врученный ему Абдулом в прошлом году: толстого маленького человечка с головой слоника, сидящего на троне.
— Ты хороший друг, Нэт, — сказал Парки со своим странным певучим акцентом. — Я сделал это специально для тебя. Это Ганеш, бог с головой слона. Есть легенда. Его отец, бог Шива, случайно отрубил Ганешу голову, когда ему было пять лет, а когда его мать потребовала, чтобы он приставил ее обратно, Шива по ошибке дал ребенку голову слона. Когда мать начала жаловаться, что теперь ее сын станет изгоем из-за своего безобразия, отец сказал: «Я сделаю его богом мудрости, процветания и счастья. Вот увидишь, его будут любить».
Нэт знал, что Парки вложил много старания в эту маленькую фигурку. Как и все, что он делал своими руками, фигурка была инкрустирована бирюзой.
Нэт Смолл редко поддавался сентиментальным порывам, но теперь он вернулся в кладовую, вытащил бога-слона и поместил его в витрину в память о своем убитом друге, развернув таким образом, чтобы хобот слона указывал на магазинчик Парки. «Оставлю его там, пока кто-нибудь не возьмет в аренду магазинчик Парки, — решил он. — Это будет что-то вроде памятника славному маленькому человеку».
Гордый собой за благородный поступок, Нэт Смолл запер магазин и ушел домой. Ему было грустно, но он подбадривал себя мыслью о том, что, может быть, помещение магазина арендует булочная. Это было бы не только удобно для него, но чертовски полезно для бизнеса.
72
73
74
75
76
— Ты хороший друг, Нэт, — сказал Парки со своим странным певучим акцентом. — Я сделал это специально для тебя. Это Ганеш, бог с головой слона. Есть легенда. Его отец, бог Шива, случайно отрубил Ганешу голову, когда ему было пять лет, а когда его мать потребовала, чтобы он приставил ее обратно, Шива по ошибке дал ребенку голову слона. Когда мать начала жаловаться, что теперь ее сын станет изгоем из-за своего безобразия, отец сказал: «Я сделаю его богом мудрости, процветания и счастья. Вот увидишь, его будут любить».
Нэт знал, что Парки вложил много старания в эту маленькую фигурку. Как и все, что он делал своими руками, фигурка была инкрустирована бирюзой.
Нэт Смолл редко поддавался сентиментальным порывам, но теперь он вернулся в кладовую, вытащил бога-слона и поместил его в витрину в память о своем убитом друге, развернув таким образом, чтобы хобот слона указывал на магазинчик Парки. «Оставлю его там, пока кто-нибудь не возьмет в аренду магазинчик Парки, — решил он. — Это будет что-то вроде памятника славному маленькому человеку».
Гордый собой за благородный поступок, Нэт Смолл запер магазин и ушел домой. Ему было грустно, но он подбадривал себя мыслью о том, что, может быть, помещение магазина арендует булочная. Это было бы не только удобно для него, но чертовски полезно для бизнеса.
72
Дональд Ричардс предупредил свою экономку Рину, что у него есть планы на ужин, но потом, не желая ужинать в одиночестве, позвонил Марку Гринбергу, своему старому другу и коллеге-психиатру который оказывал ему профессиональную помощь в первое время после смерти жены. По счастливой случайности, вечер у Гринберга оказался незанятым.
— Бетси собралась со своей матерью в оперу, — сказал Марк, — а я отпросился.
Они встретились в ресторане «Кеннеди» на Пятьдесят седьмой улице в Западном районе. Гринберг, ученого вида мужчина под пятьдесят, дождался, пока им не подали коктейли, и сказал:
— Давно мы с тобой не говорили как доктор с пациентом, Дон. Как дела?
— Чувствую тягу к перемене мест, — улыбнулся Ричардс. — Полагаю, это добрый знак.
— Я прочел твою книгу, она мне понравилась. Расскажи, зачем ты ее написал.
— Вот уже второй раз за два дня мне задают этот самый вопрос, — заметил Ричардс. — Ответ очевиден: тема меня заинтересовала. У меня был пациент, у которого пропала жена. Он чуть с ума не сошел. А два года назад, когда ее тело было найдено, он наконец-то смог вернуться к нормальной жизни. Оказалось, что она ехала в машине и сорвалась с дороги в озеро. Ее смерть стала результатом роковой случайности. Женщины, о которых я пишу в книге, стали жертвами злого умысла. Смысл книги в том, чтобы предупредить женщин об опасности и научить их избегать обстоятельств, чреватых бедой.
— Это что, акт искупления? Все еще винишь себя в смерти Кэти? — тихо спросил Гринберг.
— Мне самому хотелось бы верить, что я уже начинаю от этого избавляться, но оно до сих пор иногда накатывает на меня и бьет со страшной силой. Марк, ты уже не раз слышал от меня эту историю. Кэти не хотела ехать на эти съемки. Ее подташнивало. Потом она мне заявила: «Я заранее знаю, что ты скажешь, Дон. Это несправедливо по отношению к другим — отказываться в последний момент». Я вечно ее критиковал за эту привычку менять планы в последнюю минуту, особенно когда речь шла об обязательствах по работе. Что ж, в тот раз она меня послушалась, и это стоило ей жизни.
Дон Ричардс отпил большой глоток из своего стакана.
— Но Кэти не говорила тебе, что она может быть беременна, — напомнил ему Гринберг. — Ты уговорил бы ее остаться дома, если бы знал, что ее подташнивает по этой причине.
— Нет, она мне ничего такого не сказала. Это я сам потом стал вспоминать и сообразил, что у нее была задержка в шесть недель. — Дон Ричардс пожал плечами. — Мне до сих пор бывает плохо, но все постепенно налаживается. Мне скоро стукнет сорок — что ни говори, а все-таки рубеж. Может быть, это поможет осознать, что пора расстаться с прошлым.
— Может, съездишь в круиз? Хотя бы ненадолго. Мне кажется, это еще один важный шаг, который тебе следовало бы предпринять.
— Честно говоря, я скоро собираюсь съездить в круиз. На будущей неделе в Майами я заканчиваю рекламную кампанию по распространению своей книги и уже подыскиваю для себя подходящий круиз.
— Вот это хорошие новости, — одобрительно кивнул Гринберг. — Последний вопрос: ты с кем-нибудь встречаешься?
— У меня было свидание вчера вечером. Сьюзен Чандлер, психолог. Она ведет ежедневную радиопередачу по будням, а также частную практику. Очень привлекательная и интересная леди.
— Надо ли это понимать так, что ты собираешься встретиться с ней снова?
— Я бы сказал, у меня на нее большие виды, Марк, — улыбнулся Дон Ричардс.
Она подняла трубку на первый же звонок.
— Сьюзен, у вас сегодня был грустный голос. А как сейчас? Как вы себя чувствуете?
— Да вроде бы лучше, — ответила Сьюзен. — Я рада, что вы позвонили, Дон. Я хочу кое-что у вас спросить.
— Конечно.
— Вы много раз ездили в круизы, верно?
Ричардс вдруг заметил, что стискивает аппарат рукой.
— Верно. И до свадьбы, и после. Мы с женой оба любили море.
— И вы часто бывали на «Габриэль»?
— Да.
— Я ни разу в жизни не была в круизе, поэтому прошу вас проявить терпение. Насколько я понимаю, на судах действует фотографическая служба. Они много снимают.
— Конечно. Это очень прибыльное дело.
— А не знаете ли вы, они хранят в деле негативы с уже прошедших круизов?
— Понятия не имею.
— Ну хорошо. У вас случайно не сохранились фотографии, сделанные на борту «Габриэль»? Я вам сразу объясню, что мне нужно: я хочу узнать название фирмы, которая обслуживает — или обслуживала — «Габриэль».
— Я уверен, что у меня сохранились фотографии с кораблей, на которых мы плавали вместе с Кэти.
— А вы не могли бы проверить? Я была бы вам очень признательна. Я могла бы спросить у миссис Клаузен, но мне не хочется беспокоить ее по такому поводу.
— Не кладите трубку.
Дональд Ричардс положил трубку на стол и подошел к шкафу, где он хранил фотографии и разные мелочи на память о своей женитьбе. Он снял с верхней полки коробку с пометкой «Круизы» и вернулся с ней к телефону.
— Подождите минутку, — попросил он Сьюзен. — Если что-то сохранилось, то это в коробке, которую я сейчас осматриваю. Я рад, что говорю сейчас с вами. Ворошить прошлое бывает очень тяжело.
— Это верно. Именно этим я занималась в квартире Джастина Уэллса, — сказала Сьюзен.
— Вы были у Джастина Уэллса? — Дон Ричардс даже не пытался скрыть удивление в голосе.
— Да. Я думала, что смогу ему помочь.
«Больше она не скажет об этом ни слова», — понял Ричардс. Он нашел то, что искал: пачку фотографий в рамочках ярко-голубого картона.
Самая верхняя запечатлела их с Кэти за столиком на борту «Габриэль». У них за спиной виднелось большое панорамное окно, обрамлявшее погружающееся в океан солнце.
Ричардс вынул фотографию из рамки и перевернул. На обратной стороне был напечатан адрес с приглашением делать повторные заказы. Твердым голосом он прочел эту информацию Сьюзен.
— Вот это называется — повезло, — воскликнула Сьюзен. — Та же компания занималась фотографированием на теплоходе, на котором плыла Кэролин Уэллс. Возможно, мне удастся получить копию снимка, который она собиралась послать мне.
— Вы хотите сказать, фото мужчины, который подарил ей кольцо с бирюзой?
На этот вопрос Сьюзен ответила уклончиво:
— Полагаю, мне не следует проявлять чрезмерный оптимизм. Скорее всего, они не хранят негативы так долго.
— Послушайте, на будущей неделе меня не будет в городе, я отправляюсь в последний перегон рекламной поездки по распространению моей книги, — сказал Дон Ричардс. — Я уезжаю в понедельник, но мне бы очень хотелось увидеть вас до отъезда. Как насчет второго завтрака, обеда или ужина в воскресенье?
— Давайте остановимся на ужине, — засмеялась Сьюзен. — В воскресенье днем я занята.
Несколько минут спустя Дональд Ричардс повесил трубку и какое-то время просидел у стола, перебирая фотографии, оставшиеся на память о путешествиях, в которые они с Кэти ездили вместе. Ему вдруг показалось, что это было очень-очень давно.
Очевидно, назрели перемены. Он знал, что пройдет еще неделя, и он сумеет похоронить навсегда мучительные воспоминания о прошедших четырех годах.
— Бетси собралась со своей матерью в оперу, — сказал Марк, — а я отпросился.
Они встретились в ресторане «Кеннеди» на Пятьдесят седьмой улице в Западном районе. Гринберг, ученого вида мужчина под пятьдесят, дождался, пока им не подали коктейли, и сказал:
— Давно мы с тобой не говорили как доктор с пациентом, Дон. Как дела?
— Чувствую тягу к перемене мест, — улыбнулся Ричардс. — Полагаю, это добрый знак.
— Я прочел твою книгу, она мне понравилась. Расскажи, зачем ты ее написал.
— Вот уже второй раз за два дня мне задают этот самый вопрос, — заметил Ричардс. — Ответ очевиден: тема меня заинтересовала. У меня был пациент, у которого пропала жена. Он чуть с ума не сошел. А два года назад, когда ее тело было найдено, он наконец-то смог вернуться к нормальной жизни. Оказалось, что она ехала в машине и сорвалась с дороги в озеро. Ее смерть стала результатом роковой случайности. Женщины, о которых я пишу в книге, стали жертвами злого умысла. Смысл книги в том, чтобы предупредить женщин об опасности и научить их избегать обстоятельств, чреватых бедой.
— Это что, акт искупления? Все еще винишь себя в смерти Кэти? — тихо спросил Гринберг.
— Мне самому хотелось бы верить, что я уже начинаю от этого избавляться, но оно до сих пор иногда накатывает на меня и бьет со страшной силой. Марк, ты уже не раз слышал от меня эту историю. Кэти не хотела ехать на эти съемки. Ее подташнивало. Потом она мне заявила: «Я заранее знаю, что ты скажешь, Дон. Это несправедливо по отношению к другим — отказываться в последний момент». Я вечно ее критиковал за эту привычку менять планы в последнюю минуту, особенно когда речь шла об обязательствах по работе. Что ж, в тот раз она меня послушалась, и это стоило ей жизни.
Дон Ричардс отпил большой глоток из своего стакана.
— Но Кэти не говорила тебе, что она может быть беременна, — напомнил ему Гринберг. — Ты уговорил бы ее остаться дома, если бы знал, что ее подташнивает по этой причине.
— Нет, она мне ничего такого не сказала. Это я сам потом стал вспоминать и сообразил, что у нее была задержка в шесть недель. — Дон Ричардс пожал плечами. — Мне до сих пор бывает плохо, но все постепенно налаживается. Мне скоро стукнет сорок — что ни говори, а все-таки рубеж. Может быть, это поможет осознать, что пора расстаться с прошлым.
— Может, съездишь в круиз? Хотя бы ненадолго. Мне кажется, это еще один важный шаг, который тебе следовало бы предпринять.
— Честно говоря, я скоро собираюсь съездить в круиз. На будущей неделе в Майами я заканчиваю рекламную кампанию по распространению своей книги и уже подыскиваю для себя подходящий круиз.
— Вот это хорошие новости, — одобрительно кивнул Гринберг. — Последний вопрос: ты с кем-нибудь встречаешься?
— У меня было свидание вчера вечером. Сьюзен Чандлер, психолог. Она ведет ежедневную радиопередачу по будням, а также частную практику. Очень привлекательная и интересная леди.
— Надо ли это понимать так, что ты собираешься встретиться с ней снова?
— Я бы сказал, у меня на нее большие виды, Марк, — улыбнулся Дон Ричардс.
* * *
Вернувшись домой к десяти часам, Дон Ричардс спросил себя, не позвонить ли Сьюзен, и решил, что еще не слишком поздно.Она подняла трубку на первый же звонок.
— Сьюзен, у вас сегодня был грустный голос. А как сейчас? Как вы себя чувствуете?
— Да вроде бы лучше, — ответила Сьюзен. — Я рада, что вы позвонили, Дон. Я хочу кое-что у вас спросить.
— Конечно.
— Вы много раз ездили в круизы, верно?
Ричардс вдруг заметил, что стискивает аппарат рукой.
— Верно. И до свадьбы, и после. Мы с женой оба любили море.
— И вы часто бывали на «Габриэль»?
— Да.
— Я ни разу в жизни не была в круизе, поэтому прошу вас проявить терпение. Насколько я понимаю, на судах действует фотографическая служба. Они много снимают.
— Конечно. Это очень прибыльное дело.
— А не знаете ли вы, они хранят в деле негативы с уже прошедших круизов?
— Понятия не имею.
— Ну хорошо. У вас случайно не сохранились фотографии, сделанные на борту «Габриэль»? Я вам сразу объясню, что мне нужно: я хочу узнать название фирмы, которая обслуживает — или обслуживала — «Габриэль».
— Я уверен, что у меня сохранились фотографии с кораблей, на которых мы плавали вместе с Кэти.
— А вы не могли бы проверить? Я была бы вам очень признательна. Я могла бы спросить у миссис Клаузен, но мне не хочется беспокоить ее по такому поводу.
— Не кладите трубку.
Дональд Ричардс положил трубку на стол и подошел к шкафу, где он хранил фотографии и разные мелочи на память о своей женитьбе. Он снял с верхней полки коробку с пометкой «Круизы» и вернулся с ней к телефону.
— Подождите минутку, — попросил он Сьюзен. — Если что-то сохранилось, то это в коробке, которую я сейчас осматриваю. Я рад, что говорю сейчас с вами. Ворошить прошлое бывает очень тяжело.
— Это верно. Именно этим я занималась в квартире Джастина Уэллса, — сказала Сьюзен.
— Вы были у Джастина Уэллса? — Дон Ричардс даже не пытался скрыть удивление в голосе.
— Да. Я думала, что смогу ему помочь.
«Больше она не скажет об этом ни слова», — понял Ричардс. Он нашел то, что искал: пачку фотографий в рамочках ярко-голубого картона.
Самая верхняя запечатлела их с Кэти за столиком на борту «Габриэль». У них за спиной виднелось большое панорамное окно, обрамлявшее погружающееся в океан солнце.
Ричардс вынул фотографию из рамки и перевернул. На обратной стороне был напечатан адрес с приглашением делать повторные заказы. Твердым голосом он прочел эту информацию Сьюзен.
— Вот это называется — повезло, — воскликнула Сьюзен. — Та же компания занималась фотографированием на теплоходе, на котором плыла Кэролин Уэллс. Возможно, мне удастся получить копию снимка, который она собиралась послать мне.
— Вы хотите сказать, фото мужчины, который подарил ей кольцо с бирюзой?
На этот вопрос Сьюзен ответила уклончиво:
— Полагаю, мне не следует проявлять чрезмерный оптимизм. Скорее всего, они не хранят негативы так долго.
— Послушайте, на будущей неделе меня не будет в городе, я отправляюсь в последний перегон рекламной поездки по распространению моей книги, — сказал Дон Ричардс. — Я уезжаю в понедельник, но мне бы очень хотелось увидеть вас до отъезда. Как насчет второго завтрака, обеда или ужина в воскресенье?
— Давайте остановимся на ужине, — засмеялась Сьюзен. — В воскресенье днем я занята.
Несколько минут спустя Дональд Ричардс повесил трубку и какое-то время просидел у стола, перебирая фотографии, оставшиеся на память о путешествиях, в которые они с Кэти ездили вместе. Ему вдруг показалось, что это было очень-очень давно.
Очевидно, назрели перемены. Он знал, что пройдет еще неделя, и он сумеет похоронить навсегда мучительные воспоминания о прошедших четырех годах.
73
Сьюзен взглянула на часы у себя на запястье. Было уже около одиннадцати. Позади длинный день, а впереди, увы, слишком короткая ночь. Меньше чем через шесть часов ей предстояло встать и заняться телефонными звонками.
Четыре часа утра в Нью-Йорке — это девять утра в Лондоне. Именно в этот час она намеревалась позвонить в компанию «Оушен круиз пикчерз» и спросить, нельзя ли заказать фотографии, сделанные на «Габриэль» и «Сигодиве» во время тех круизов, когда плыли Регина Клаузен и Кэролин Уэллс.
Хотя было уже поздно, она решила принять душ — хотелось смыть накопившуюся за день усталость. Она долго стояла под горячей водой, окутанная облаками пара, потом энергично растерлась, обмотала махровым полотенцем влажные волосы, надела ночную рубашку и халат и, чувствуя себя спокойнее, прошла в кухню, чтобы сварить чашку какао и выпить его в постели. «Это будет последний пункт в повестке долгого дня», — сказала она себе, заведя будильник на четыре часа утра.
Сьюзен села в постели, плотно завернувшись в одеяло, и одной рукой взяла телефон вместе с лежавшими рядом блокнотом и ручкой. С растущим в душе волнением она набрала на аппарате длинную серию цифр, чтобы дозвониться до фотостудии в Лондоне.
— "Оушен круиз пикчерз". Добрый день.
Сьюзен на мгновение растерялась. Она ожидала неизбежного включения магнитофонной ленты с инструкцией о том, какой номер следует набрать, чтобы соединиться с тем-то или с тем-то, и очень удивилась, услышав живой человеческий голос:
— Чем я могу вам помочь?
Через минуту она уже разговаривала с отделом повторных заказов.
— Возможно, у нас действительно сохранились фотографии, сделанные в тех круизах, мэм. Мы обычно храним снимки, сделанные в кругосветных путешествиях, дольше остальных.
Но когда Сьюзен поняла, как много снимков было сделано между Бомбеем и Афинами на «Сигодиве» и на «Габриэль» между Пертом и Гонконгом, она пришла в ужас.
— Видите ли, билеты на оба судна были распроданы, — пояснила секретарша. — Когда на борту семьсот пассажиров, велика вероятность того, что около пятисот из них окажутся семейными парами, а остальные путешествуют в одиночестве, и мы стараемся сделать несколько снимков каждого человека. Наши фотографы работают, пока пассажиры всходят на борт, многие просят сфотографировать их в промежуточных портах, позируют с капитаном на приемах, за своими столиками, на всех крупных мероприятиях, например, на черно-белом костюмированном балу. Как видите, у пассажиров множество возможностей сфотографироваться на память.
«Сотни фотографий двенадцать на пятнадцать дюймов каждая, — подумала Сьюзен, — будут стоить целое состояние».
— Минуточку, — попросила она. — Мне нужен снимок, сделанный на «Сигодиве» два года назад. На фотографии изображена женщина с капитаном. Не могли бы вы перебрать негативы и прислать мне оттиски со всех снимков одиноких женщин, позирующих с капитаном?
— На отрезке от Бомбея до Афин в октябре два года назад?
— Совершенно верно.
— Такой большой заказ потребует предоплаты.
— Безусловно.
«Папа может перевести деньги из своей конторы, — подумала Сьюзен. — А я ему потом верну».
— Послушайте, — сказала она, — этот снимок нужен как можно скорее. Если я переведу деньги сегодня, вы сможете доставить мне снимки экспресс-почтой к сегодняшнему вечеру?
— К завтрашнему дню. Вы ведь понимаете, нам придется напечатать около четырехсот оттисков.
— Да, я понимаю.
— Я уверена, мы с удовольствием предоставим вам скидку. К сожалению, вам придется обсудить это с мистером Мэйхью, а он сегодня будет только после обеда...
— У меня нет на это времени, — перебила секретаршу Сьюзен. — Дайте мне реквизиты вашего банка, деньги будут переведены сегодня, не позже трех часов дня.
— Мне очень жаль, но мы не можем выполнить работу раньше завтрашнего дня. Вы получите снимки в понедельник.
Сьюзен пришлось этим удовлетвориться.
Ответила новая экономка. Мистер и миссис Чандлер проводят конец недели в своих нью-йоркских апартаментах, сообщила она.
— Они уехали вчера вечером.
«Какое это должно быть облегчение для тебя», — подумала Сьюзен. Ходили слухи, что Бинки не умеет ладить с прислугой.
Она позвонила в нью-йоркскую квартиру и мысленно застонала, услыхав голос мачехи. В это утро в ее голосе не было журчащих нот.
— Господи боже, Сьюзен, неужели это не могло подождать? — раздраженно взвизгнула Бинки. — Твой отец в душе. Я скажу, чтобы он тебе перезвонил.
— Да, будь так добра, передай ему, — ответила Сьюзен.
Через четверть часа ей перезвонил отец.
— Сьюзен, Бинки просто сокрушается. Она была такая сонная, когда взяла трубку, что даже не спросила, как ты поживаешь.
«Ради всего святого, папа, — мысленно взмолилась Сьюзен, — неужели ты совершенно отупел и не понимаешь, что таким образом она просто дает мне понять — на случай, если до меня самой не дошло, — что я ее разбудила?»
— Передай ей, что все нормально, — сказала она вслух, — но, папа... то есть, Чарльз, мне нужна твоя помощь.
— Для моей девочки — все, что угодно.
— Отлично. Я хочу, чтобы ты как можно скорее перевел в Лондон пять тысяч триста долларов. Я могу позвонить к тебе на работу и оставить все данные секретарше, если хочешь, но это нужно сделать немедленно. Я тебе, конечно, все верну, но мне нужно перевести деньги с накопительного счета, а на это потребуется несколько дней.
— И думать забудь. Я рад сделать для тебя все, что смогу, родная моя. Только скажи: что-то случилось? Почему такая срочность? Ты не заболела? А может, у тебя неприятности?
«Как это мило, — усмехнулась про себя Сьюзен. — Наконец-то ты заговорил как отец».
— Ничего страшного не случилось. Я помогаю одному моему другу в расследовании. Нам нужно кое-кого опознать по фотографиям, сделанным в круизе.
— Слава богу. Диктуй данные, я обо всем позабочусь сию же минуту. Знаешь, Сьюзен, я бы хотел, чтобы ты чаще обращалась ко мне за помощью. Мне это доставляет удовольствие. Я тебя слишком редко вижу. Мне тебя не хватает.
Сьюзен почувствовала, как ее охватывает волна ностальгии, но эта волна мгновенно схлынула, как только она услышала на заднем плане недовольный голос Бинки.
Отец снисходительно усмехнулся.
— Извини, дорогая, мне пора. Бинки не хочет прерывать свой косметический сон, так что придется мне дать ей снова заснуть.
Четыре часа утра в Нью-Йорке — это девять утра в Лондоне. Именно в этот час она намеревалась позвонить в компанию «Оушен круиз пикчерз» и спросить, нельзя ли заказать фотографии, сделанные на «Габриэль» и «Сигодиве» во время тех круизов, когда плыли Регина Клаузен и Кэролин Уэллс.
Хотя было уже поздно, она решила принять душ — хотелось смыть накопившуюся за день усталость. Она долго стояла под горячей водой, окутанная облаками пара, потом энергично растерлась, обмотала махровым полотенцем влажные волосы, надела ночную рубашку и халат и, чувствуя себя спокойнее, прошла в кухню, чтобы сварить чашку какао и выпить его в постели. «Это будет последний пункт в повестке долгого дня», — сказала она себе, заведя будильник на четыре часа утра.
* * *
Когда будильник прозвонил, Сьюзен протестующе застонала и заставила себя проснуться. Как обычно, перед тем, как лечь, она открыла окна и отключила отопление, поэтому комната превратилась, по выражению бабушки Сьюзи, в ледник.Сьюзен села в постели, плотно завернувшись в одеяло, и одной рукой взяла телефон вместе с лежавшими рядом блокнотом и ручкой. С растущим в душе волнением она набрала на аппарате длинную серию цифр, чтобы дозвониться до фотостудии в Лондоне.
— "Оушен круиз пикчерз". Добрый день.
Сьюзен на мгновение растерялась. Она ожидала неизбежного включения магнитофонной ленты с инструкцией о том, какой номер следует набрать, чтобы соединиться с тем-то или с тем-то, и очень удивилась, услышав живой человеческий голос:
— Чем я могу вам помочь?
Через минуту она уже разговаривала с отделом повторных заказов.
— Возможно, у нас действительно сохранились фотографии, сделанные в тех круизах, мэм. Мы обычно храним снимки, сделанные в кругосветных путешествиях, дольше остальных.
Но когда Сьюзен поняла, как много снимков было сделано между Бомбеем и Афинами на «Сигодиве» и на «Габриэль» между Пертом и Гонконгом, она пришла в ужас.
— Видите ли, билеты на оба судна были распроданы, — пояснила секретарша. — Когда на борту семьсот пассажиров, велика вероятность того, что около пятисот из них окажутся семейными парами, а остальные путешествуют в одиночестве, и мы стараемся сделать несколько снимков каждого человека. Наши фотографы работают, пока пассажиры всходят на борт, многие просят сфотографировать их в промежуточных портах, позируют с капитаном на приемах, за своими столиками, на всех крупных мероприятиях, например, на черно-белом костюмированном балу. Как видите, у пассажиров множество возможностей сфотографироваться на память.
«Сотни фотографий двенадцать на пятнадцать дюймов каждая, — подумала Сьюзен, — будут стоить целое состояние».
— Минуточку, — попросила она. — Мне нужен снимок, сделанный на «Сигодиве» два года назад. На фотографии изображена женщина с капитаном. Не могли бы вы перебрать негативы и прислать мне оттиски со всех снимков одиноких женщин, позирующих с капитаном?
— На отрезке от Бомбея до Афин в октябре два года назад?
— Совершенно верно.
— Такой большой заказ потребует предоплаты.
— Безусловно.
«Папа может перевести деньги из своей конторы, — подумала Сьюзен. — А я ему потом верну».
— Послушайте, — сказала она, — этот снимок нужен как можно скорее. Если я переведу деньги сегодня, вы сможете доставить мне снимки экспресс-почтой к сегодняшнему вечеру?
— К завтрашнему дню. Вы ведь понимаете, нам придется напечатать около четырехсот оттисков.
— Да, я понимаю.
— Я уверена, мы с удовольствием предоставим вам скидку. К сожалению, вам придется обсудить это с мистером Мэйхью, а он сегодня будет только после обеда...
— У меня нет на это времени, — перебила секретаршу Сьюзен. — Дайте мне реквизиты вашего банка, деньги будут переведены сегодня, не позже трех часов дня.
— Мне очень жаль, но мы не можем выполнить работу раньше завтрашнего дня. Вы получите снимки в понедельник.
Сьюзен пришлось этим удовлетвориться.
* * *
Ей все-таки удалось уснуть после телефонного звонка, но ненадолго. К восьми часам она уже была одета и готова к отъезду на работу. Хотела было подождать до девяти и позвонить отцу на работу, но побоялась, что он может не пойти в контору с утра. Скрестив пальцы на счастье, чтобы не нарваться на Бинки, Сьюзен позвонила в дом на Бедфорд-Хиллз.Ответила новая экономка. Мистер и миссис Чандлер проводят конец недели в своих нью-йоркских апартаментах, сообщила она.
— Они уехали вчера вечером.
«Какое это должно быть облегчение для тебя», — подумала Сьюзен. Ходили слухи, что Бинки не умеет ладить с прислугой.
Она позвонила в нью-йоркскую квартиру и мысленно застонала, услыхав голос мачехи. В это утро в ее голосе не было журчащих нот.
— Господи боже, Сьюзен, неужели это не могло подождать? — раздраженно взвизгнула Бинки. — Твой отец в душе. Я скажу, чтобы он тебе перезвонил.
— Да, будь так добра, передай ему, — ответила Сьюзен.
Через четверть часа ей перезвонил отец.
— Сьюзен, Бинки просто сокрушается. Она была такая сонная, когда взяла трубку, что даже не спросила, как ты поживаешь.
«Ради всего святого, папа, — мысленно взмолилась Сьюзен, — неужели ты совершенно отупел и не понимаешь, что таким образом она просто дает мне понять — на случай, если до меня самой не дошло, — что я ее разбудила?»
— Передай ей, что все нормально, — сказала она вслух, — но, папа... то есть, Чарльз, мне нужна твоя помощь.
— Для моей девочки — все, что угодно.
— Отлично. Я хочу, чтобы ты как можно скорее перевел в Лондон пять тысяч триста долларов. Я могу позвонить к тебе на работу и оставить все данные секретарше, если хочешь, но это нужно сделать немедленно. Я тебе, конечно, все верну, но мне нужно перевести деньги с накопительного счета, а на это потребуется несколько дней.
— И думать забудь. Я рад сделать для тебя все, что смогу, родная моя. Только скажи: что-то случилось? Почему такая срочность? Ты не заболела? А может, у тебя неприятности?
«Как это мило, — усмехнулась про себя Сьюзен. — Наконец-то ты заговорил как отец».
— Ничего страшного не случилось. Я помогаю одному моему другу в расследовании. Нам нужно кое-кого опознать по фотографиям, сделанным в круизе.
— Слава богу. Диктуй данные, я обо всем позабочусь сию же минуту. Знаешь, Сьюзен, я бы хотел, чтобы ты чаще обращалась ко мне за помощью. Мне это доставляет удовольствие. Я тебя слишком редко вижу. Мне тебя не хватает.
Сьюзен почувствовала, как ее охватывает волна ностальгии, но эта волна мгновенно схлынула, как только она услышала на заднем плане недовольный голос Бинки.
Отец снисходительно усмехнулся.
— Извини, дорогая, мне пора. Бинки не хочет прерывать свой косметический сон, так что придется мне дать ей снова заснуть.
74
В пятницу утром Крис Райан откинулся назад в своем древнем вращающемся кресле и принялся изучать предварительные данные о Дугласе Лейтоне, полученные от осведомителей.
Первый отчет свидетельствовал в пользу Лейтона: он получил именно то образование, которое указывал во всех анкетах. Значит, он не из тех, что утверждают, будто учились в колледже, который на самом деле видели только на картинке. Но далее следовала информация, которая подтвердила имевшиеся у Криса подозрения. С Лейтоном явно что-то было не так. Он сменил четыре места работы после окончания юридического факультета, и, хотя у него были все данные, чтобы стать партнером какой-нибудь солидной фирмы, до сих пор этого так и не случилось.
Крис удивленно изогнул бровь, читая о финансовом положении Лейтона в настоящее время. Он, безусловно, занимал весьма завидное положение. Попечительство в Семейном фонде Клаузенов давало ему огромный потенциал, не говоря уж о перспективах получить непыльную и доходную работку после ухода на пенсию Хьюберта Марча, который уже сейчас обращался с ним как с престолонаследником. «Судя по тому, что мне говорила Сьюзен, перед миссис Клаузен он тоже стелется», — размышлял Райан.
Изучая отчеты, он подчеркнул маркером некоторые места, требовавшие дальнейшего расследования. Один существенный момент сразу бросался в глаза: при том, что работа Лейтона заключалась, с одной стороны, в сбережении, а с другой стороны, в распределении значительных сумм (за это ему и платили), у него самого, похоже, не было ни гроша за душой.
«В чем тут загвоздка? — удивился Крис. — Парню за тридцать, холост, никаких финансовых обязательств вроде бы нет. Работал на солидные фирмы за хорошие бабки, а поглядеть на него — так он просто нищий. Машину водит по доверенности, квартиру снимает. На счетах денег в обрез на покрытие месячных расходов. Ни следа сберегательного счета. Что же Лейтон делает со своими деньгами? — спросил он себя. — Не исключено, конечно, что он наркоман. Если так, скорее всего, как большинство наркоманов, он находит средства на свой кайф. И, уж конечно, не из зарплаты».
Крис мрачно ухмыльнулся. Первоначального материала хватало с головой, чтобы оправдать более углубленное расследование. Ох, до чего же он любил этот момент — когда чуешь след и бросаешься в погоню! «Позвоню-ка я Сьюзен, — решил он. — Она предпочитает быть в курсе с самого начала. И наверняка будет довольна, когда узнает, что оказалась права насчет Дугласа Лейтона: что-то подгнило в Датском королевстве».
Первый отчет свидетельствовал в пользу Лейтона: он получил именно то образование, которое указывал во всех анкетах. Значит, он не из тех, что утверждают, будто учились в колледже, который на самом деле видели только на картинке. Но далее следовала информация, которая подтвердила имевшиеся у Криса подозрения. С Лейтоном явно что-то было не так. Он сменил четыре места работы после окончания юридического факультета, и, хотя у него были все данные, чтобы стать партнером какой-нибудь солидной фирмы, до сих пор этого так и не случилось.
Крис удивленно изогнул бровь, читая о финансовом положении Лейтона в настоящее время. Он, безусловно, занимал весьма завидное положение. Попечительство в Семейном фонде Клаузенов давало ему огромный потенциал, не говоря уж о перспективах получить непыльную и доходную работку после ухода на пенсию Хьюберта Марча, который уже сейчас обращался с ним как с престолонаследником. «Судя по тому, что мне говорила Сьюзен, перед миссис Клаузен он тоже стелется», — размышлял Райан.
Изучая отчеты, он подчеркнул маркером некоторые места, требовавшие дальнейшего расследования. Один существенный момент сразу бросался в глаза: при том, что работа Лейтона заключалась, с одной стороны, в сбережении, а с другой стороны, в распределении значительных сумм (за это ему и платили), у него самого, похоже, не было ни гроша за душой.
«В чем тут загвоздка? — удивился Крис. — Парню за тридцать, холост, никаких финансовых обязательств вроде бы нет. Работал на солидные фирмы за хорошие бабки, а поглядеть на него — так он просто нищий. Машину водит по доверенности, квартиру снимает. На счетах денег в обрез на покрытие месячных расходов. Ни следа сберегательного счета. Что же Лейтон делает со своими деньгами? — спросил он себя. — Не исключено, конечно, что он наркоман. Если так, скорее всего, как большинство наркоманов, он находит средства на свой кайф. И, уж конечно, не из зарплаты».
Крис мрачно ухмыльнулся. Первоначального материала хватало с головой, чтобы оправдать более углубленное расследование. Ох, до чего же он любил этот момент — когда чуешь след и бросаешься в погоню! «Позвоню-ка я Сьюзен, — решил он. — Она предпочитает быть в курсе с самого начала. И наверняка будет довольна, когда узнает, что оказалась права насчет Дугласа Лейтона: что-то подгнило в Датском королевстве».
75
Когда Сьюзен пришла в приемную, на автоответчике ее ждало сообщение от Пита Санчеса. С торжеством она прослушала известие о том, что они нашли кольцо. «Это может оказаться очень важным», — подумала она.
Она с минуту посидела за столом, мысленно составляя кусочки головоломки. Возможно, кольца и не были ключом к раскрытию преступления, но они являлись связующим звеном между всеми жертвами. И если она права, смерть Тиффани была вызвана не тем, что у нее было такое кольцо, а опасением, как бы она не опознала человека, купившего несколько таких же колец в сувенирной лавочке в Гринвич-Виллидж.
«Попробую изложить свою теорию Питу, а там посмотрим, что будет», — решила Сьюзен, берясь за телефон.
По голосу Санчеса было слышно, что он пребывает в превосходном настроении.
— В конторе окружного прокурора допрашивают подозреваемого, — радостно сообщил он. — Один из моих осведомителей навел нас на пару свидетелей, слышавших, как он расписывал, что собирается сделать с Тиффани. Так прямо и сказал, что возвращается в «Грот» и задаст ей жару. Он расколется. Ладно, что там с этим паршивым колечком?
Сьюзен старалась как можно тщательнее подбирать слова.
— Пит, возможно, я глубоко заблуждаюсь, но мне кажется, что эти бирюзовые кольца имеют самое непосредственное отношение к делу. Одно из них было найдено среди личных вещей женщины, пропавшей без вести три года назад. В понедельник мне на радио позвонила другая женщина и пообещала показать еще одно такое же кольцо. Мы считаем, что она потом передумала и решила послать кольцо по почте; она попала под машину в тот самый момент, когда направлялась в почтовое отделение. Полиция все еще расследует это дело, но, судя по всему, она не сама упала, ее толкнули. Тиффани обещала прислать свое кольцо, но передумала и решила оставить его у себя как воспоминание о былой любви. А потом она его выбросила, но тот, кто ее убил, об этом не знал, к тому же я не уверена...
— Сьюзен, — перебил ее Санчес, — парень, убивший Тиффани, арестован. Не понимаю, при чем тут кольцо с бирюзой. Мы знаем, что она говорила с тобой о своем бывшем дружке, парне по имени Мэтт Бауэр, и мы его проверили. В среду вечером он был с родителями в Вавилоне — гостил у своей невесты. Они обсуждали свадебные планы. Он уехал туда с родителями и с ними же вернулся много позже полуночи. Так что он чист.
— Поверь мне, Пит, это кольцо может оказаться очень важным. Оно у тебя?
— Прямо передо мной.
— Подожди минутку. — Сьюзен порылась в сумке и вытащила из бумажника кольцо, которое дала ей Джейн Клаузен. — Пит, ты не мог бы описать мне свое кольцо?
— Да ради бога. Кусочки бирюзы, влепленные в дешевый ободок. Сьюзен, таким колечкам цена грош за дюжину в базарный день.
— Внутри что-нибудь написано?
— Написано, но разобрать трудно. Ладно, тут говорится: «Ты мне принадлежишь».
Сьюзен рванула на себя верхний ящик стола и принялась рыться, пока не нашла лупу. Она поместила кольцо Регины Клаузен под лампу, чтобы рассмотреть его получше.
— Пит, у тебя лупа есть?
— Да, где-то тут лежала.
— Прошу тебя, сделай одолжение. Я хочу сравнить гравировку на кольцах. На том, что я держу в руке, большое заглавное "Т" с петлей, "д" и "л" тоже с широкими петлями.
— "Т" и "л" похожи, а вот "д" у меня без петли, — отрапортовал Пит. — Сьюзен, что происходит?
— Пит, прошу тебя, давай сделаем так, — умоляюще попросила Сьюзен. — Обращайся с этим кольцом как с материальной уликой, закажи в своей лаборатории увеличенные снимки со всех ракурсов и пришли их мне по факсу. И еще одно: я хочу сама поговорить с Мэттом Бауэром. Ты не дашь мне его номер телефона?
— Сьюзен, парень чист, — снисходительно заметил Пит.
— Я в этом ни минуты не сомневаюсь. Прошу тебя, Пит. Я же шла тебе навстречу, когда работала у окружного прокурора!
После минутного раздумья Санчес сказал:
— Карандаш есть? Пиши номер. — Когда Сьюзен повторила ему номер, чтобы убедиться, что записала правильно, он заговорил чисто профессиональным тоном: — Сьюзен, я уверен, что мы задержали убийцу Тиффани, но если у тебя появится что-то еще, я хочу об этом знать.
— Договорились, — пообещала Сьюзен.
Только она повесила трубку, как Дженет объявила, что ей звонит Крис Райан. Он рассказал ей все, что успел узнать о Дугласе Лейтоне, заключив свое сообщение следующим резюме:
— Сьюзи, мы идем по горячему следу.
«Ты даже сам не догадываешься, насколько ты прав», — подумала Сьюзен. — Мы идем сразу по нескольким горячим следам". Она попросила Криса держать ее в курсе и предупредила Дженет, что ждет важнейшего факса из Йонкерса.
Она с минуту посидела за столом, мысленно составляя кусочки головоломки. Возможно, кольца и не были ключом к раскрытию преступления, но они являлись связующим звеном между всеми жертвами. И если она права, смерть Тиффани была вызвана не тем, что у нее было такое кольцо, а опасением, как бы она не опознала человека, купившего несколько таких же колец в сувенирной лавочке в Гринвич-Виллидж.
«Попробую изложить свою теорию Питу, а там посмотрим, что будет», — решила Сьюзен, берясь за телефон.
По голосу Санчеса было слышно, что он пребывает в превосходном настроении.
— В конторе окружного прокурора допрашивают подозреваемого, — радостно сообщил он. — Один из моих осведомителей навел нас на пару свидетелей, слышавших, как он расписывал, что собирается сделать с Тиффани. Так прямо и сказал, что возвращается в «Грот» и задаст ей жару. Он расколется. Ладно, что там с этим паршивым колечком?
Сьюзен старалась как можно тщательнее подбирать слова.
— Пит, возможно, я глубоко заблуждаюсь, но мне кажется, что эти бирюзовые кольца имеют самое непосредственное отношение к делу. Одно из них было найдено среди личных вещей женщины, пропавшей без вести три года назад. В понедельник мне на радио позвонила другая женщина и пообещала показать еще одно такое же кольцо. Мы считаем, что она потом передумала и решила послать кольцо по почте; она попала под машину в тот самый момент, когда направлялась в почтовое отделение. Полиция все еще расследует это дело, но, судя по всему, она не сама упала, ее толкнули. Тиффани обещала прислать свое кольцо, но передумала и решила оставить его у себя как воспоминание о былой любви. А потом она его выбросила, но тот, кто ее убил, об этом не знал, к тому же я не уверена...
— Сьюзен, — перебил ее Санчес, — парень, убивший Тиффани, арестован. Не понимаю, при чем тут кольцо с бирюзой. Мы знаем, что она говорила с тобой о своем бывшем дружке, парне по имени Мэтт Бауэр, и мы его проверили. В среду вечером он был с родителями в Вавилоне — гостил у своей невесты. Они обсуждали свадебные планы. Он уехал туда с родителями и с ними же вернулся много позже полуночи. Так что он чист.
— Поверь мне, Пит, это кольцо может оказаться очень важным. Оно у тебя?
— Прямо передо мной.
— Подожди минутку. — Сьюзен порылась в сумке и вытащила из бумажника кольцо, которое дала ей Джейн Клаузен. — Пит, ты не мог бы описать мне свое кольцо?
— Да ради бога. Кусочки бирюзы, влепленные в дешевый ободок. Сьюзен, таким колечкам цена грош за дюжину в базарный день.
— Внутри что-нибудь написано?
— Написано, но разобрать трудно. Ладно, тут говорится: «Ты мне принадлежишь».
Сьюзен рванула на себя верхний ящик стола и принялась рыться, пока не нашла лупу. Она поместила кольцо Регины Клаузен под лампу, чтобы рассмотреть его получше.
— Пит, у тебя лупа есть?
— Да, где-то тут лежала.
— Прошу тебя, сделай одолжение. Я хочу сравнить гравировку на кольцах. На том, что я держу в руке, большое заглавное "Т" с петлей, "д" и "л" тоже с широкими петлями.
— "Т" и "л" похожи, а вот "д" у меня без петли, — отрапортовал Пит. — Сьюзен, что происходит?
— Пит, прошу тебя, давай сделаем так, — умоляюще попросила Сьюзен. — Обращайся с этим кольцом как с материальной уликой, закажи в своей лаборатории увеличенные снимки со всех ракурсов и пришли их мне по факсу. И еще одно: я хочу сама поговорить с Мэттом Бауэром. Ты не дашь мне его номер телефона?
— Сьюзен, парень чист, — снисходительно заметил Пит.
— Я в этом ни минуты не сомневаюсь. Прошу тебя, Пит. Я же шла тебе навстречу, когда работала у окружного прокурора!
После минутного раздумья Санчес сказал:
— Карандаш есть? Пиши номер. — Когда Сьюзен повторила ему номер, чтобы убедиться, что записала правильно, он заговорил чисто профессиональным тоном: — Сьюзен, я уверен, что мы задержали убийцу Тиффани, но если у тебя появится что-то еще, я хочу об этом знать.
— Договорились, — пообещала Сьюзен.
Только она повесила трубку, как Дженет объявила, что ей звонит Крис Райан. Он рассказал ей все, что успел узнать о Дугласе Лейтоне, заключив свое сообщение следующим резюме:
— Сьюзи, мы идем по горячему следу.
«Ты даже сам не догадываешься, насколько ты прав», — подумала Сьюзен. — Мы идем сразу по нескольким горячим следам". Она попросила Криса держать ее в курсе и предупредила Дженет, что ждет важнейшего факса из Йонкерса.
76
В пятницу утром на короткий момент у Кэролин создалось впечатление, что она вроде бы приходит в себя. Ее сознание не совсем прояснилось, но как будто сосредоточилось на происходящем. Кэролин охватило странное ощущение: ей казалось, что она погрузилась в воду, ее несло течением в темной и мутной морской воде. Все вокруг было неясным и смутным. Даже боль — а боли было много — казалась какой-то расплывчатой. Боль разливалась по всему телу, словно стала его неотъемлемой частью.
Где же Джастин? Она ничего не понимала. Он был нужен ей. Что с ней случилось? Откуда взялась вся эта боль? Так трудно вспомнить... Он ей позвонил... Он рассердился на нее... Она рассказала о человеке, с которым познакомилась на корабле. Джастин позвонил ей...
— Джастин, не сердись... Я люблю тебя! — вскричала она. — У меня никогда никого не было!
Но никто ее не услышал, она все еще была под водой.
Почему ей так плохо, так дурно? Где она? Кэролин почувствовала, что всплывает на поверхность.
— Джастин... — прошептала она.
Она не знала, не могла знать, что над ее постелью склонилась медсестра. Кэролин просто хотела объяснить Джастину, что она не хотела причинить ему боль, что не надо на нее сердиться.
— Джастин, прошу, не надо! — умоляюще шепнула она и опять уплыла подальше от боли, погрузилась в спасительную темноту.
Дежурной медсестре было приказано докладывать обо всем, что скажет Кэролин Уэллс, поэтому она позвонила капитану Тому Ши в 19-й участок. Ее звонок перевели в кабинет, где капитан уже не в первый раз выслушивал показания Джастина Уэллса о его передвижениях в понедельник после полудня: о том, как он позвонил жене, выразил свое недовольство звонком на радио, потом отправился домой, чтобы поговорить с ней лично, и, не застав ее дома, вернулся на работу, но перед этим сменил твидовое пальто на габардиновое. За все это время он ни на минуту не столкнулся с женой.
Выслушав донесение медсестры, Ши попросил:
— Мистер Уэллс, вот послушайте.
Губы Джастина Уэллса плотно сжались, его лицо побагровело, когда сестра, запинаясь, повторила ему слова Кэролин.
— Спасибо, — сказал он тихо, потом положил трубку и поднялся на ноги. — Вы меня арестуете?
Где же Джастин? Она ничего не понимала. Он был нужен ей. Что с ней случилось? Откуда взялась вся эта боль? Так трудно вспомнить... Он ей позвонил... Он рассердился на нее... Она рассказала о человеке, с которым познакомилась на корабле. Джастин позвонил ей...
— Джастин, не сердись... Я люблю тебя! — вскричала она. — У меня никогда никого не было!
Но никто ее не услышал, она все еще была под водой.
Почему ей так плохо, так дурно? Где она? Кэролин почувствовала, что всплывает на поверхность.
— Джастин... — прошептала она.
Она не знала, не могла знать, что над ее постелью склонилась медсестра. Кэролин просто хотела объяснить Джастину, что она не хотела причинить ему боль, что не надо на нее сердиться.
— Джастин, прошу, не надо! — умоляюще шепнула она и опять уплыла подальше от боли, погрузилась в спасительную темноту.
Дежурной медсестре было приказано докладывать обо всем, что скажет Кэролин Уэллс, поэтому она позвонила капитану Тому Ши в 19-й участок. Ее звонок перевели в кабинет, где капитан уже не в первый раз выслушивал показания Джастина Уэллса о его передвижениях в понедельник после полудня: о том, как он позвонил жене, выразил свое недовольство звонком на радио, потом отправился домой, чтобы поговорить с ней лично, и, не застав ее дома, вернулся на работу, но перед этим сменил твидовое пальто на габардиновое. За все это время он ни на минуту не столкнулся с женой.
Выслушав донесение медсестры, Ши попросил:
— Мистер Уэллс, вот послушайте.
Губы Джастина Уэллса плотно сжались, его лицо побагровело, когда сестра, запинаясь, повторила ему слова Кэролин.
— Спасибо, — сказал он тихо, потом положил трубку и поднялся на ноги. — Вы меня арестуете?