Кларк Смит. Затерянные миры. Аверуан

   Однажды могильщики, придя на кладбище, расположенное за городской стеной, обнаружили, что не менее шести свежих могил разрыты, а тела, находившиеся в них, исчезли. После внимательного осмотра стало очевидно, что это сделали не грабители. Гробы выглядели так, как будто какая-то чудовищная сила разбила их изнутри, разрытая земля бугрилась, словно мертвые, воскреснув, сами проложили себе дорогу наверх.
   Трупы исчезли бесследно, не удалось обнаружить ни одного очевидца, знавшего что-либо об их судьбе. В те времена казалось очевидным лишь одно объяснение: демоны проникли в могилы и, вселившись в мертвые тела, заставили их подняться.
   К смятению всего Аверуана, за первым исчезновением последовало еще много подобных. Казалось, какое-то необоримое заклятие поднимает мертвецов из могил. В течение двух следующих недель кладбища Вийона и окрестных сел потеряли немалую часть своих обитателей. Из мраморных некрополей, из гробов, заколоченных медными гвоздями, из неосвященных рвов, где покоились жертвы чумы, продолжался зловещий исход.
   Но, что было еще ужаснее, — непогребенные тела вскакивали с похоронных дрог и, не обращая внимания на перепуганных зрителей, огромными скачками убегали в неведомом направлении.
   И каждый раз пропавшие тела принадлежали молодым крепким мужчинам, которые были убиты или стали жертвой несчастного случая, а не изнурительной болезни. Некоторые были преступниками, расплачивавшимися за свои гнусные деяния, другие — солдатами или стражниками, погибшими при исполнении своих обязанностей. Было среди них и множество рыцарей, погибших в поединках, а также жертв разбойничьих шаек, наводнявших в то время Аверуан. Это были монахи, торговцы, дворяне, крестьяне, но ни один из них еще не миновал пору своего расцвета. Старые и немощные, казалось, не привлекали внимания странных демонов.
   Самые суеверные сочли происходящее предзнаменованием скорого конца света Смятение стократ усилилось, когда стало ясно, что святая вода и экзорцизм оказались бессильны. Церковь признала свое бессилие, а светские власти не могли ничего сделать, чтобы остановить этот кошмар.
   Из— за охватившего всех ужаса никто и не пытался искать пропавшие трупы, лишь запоздалые путники рассказывали о встреченных ими покойниках, шагающих по дорогам Аверуана. Они казались глухими, немыми и полностью лишенными чувств, но неутомимо и неуклонно стремились к какой-то далекой цели.
   Все они направлялись на восток, но только когда исчезло уже несколько сотен мертвых, появились первые предположения относительно того, куда они направляются.
   Этим местом оказался разрушенный замок Илурни, возвышавшийся на далеком скалистом плато. Илурни, огромная крепость, возведенная когда-то воинственными баронами, имела столь зловещую славу, что даже пастухи и охотники обычно обходили его стороной. Говорили, что призраки его прежних владельцев бродят по разрушенным залам, а его жестокие хозяйки превратились в вампиров. Никто не осмеливался жить поблизости от полуразрушенных серых стен, и ближайшим человеческим жильем в округе был небольшой монастырь, построенный в миле от замка, на противоположном склоне долины.
   Монахи братства цистерианцев* [Цистерцианцы — монашеский орден, примыкавший к бенедиктинскому.] почти не общались с окружающим миром, и потому немногие желали войти под суровые своды этого монастыря. Но в то лето, когда начали исчезать мертвецы, сквозь монастырские ворота просочилась странная и пугающая история.
   Поздней весной цистерцианцы начали замечать, что на развалинах Илурни происходят странные явления. Монахи разглядели голубые и алые огни, горевшие в оконных проемах или взлетавшие к небу над бойницами. По ночам с развалин доносился страшный шум, словно там стучали молоты о наковальни, лязгали гигантские доспехи, и в монастыре решили, что замок стал местом бесовских игрищ. Зловонный дым расползался оттуда по долине, и даже днем, когда шум в замке смолкал, легкая голубоватая дымка оставалась висеть над стенами. Монахи были уверены, что демоны проникли в замок из-под земли, ибо никто не приближался к руинам по пустынным склонам долины. Будучи убеждены, что рядом поселилась нечисть, они лишь крестились вдвое чаще, чем прежде, и непрерывно бормотали «Отче наш». Больше святые братья ничего не предпринимали, зная, что замок давно оставлен людьми, и почли за лучшее заниматься своими делами, пока нечистая сила не проявляет враждебности.
   Однако они пристально наблюдали за замком, но за несколько недель не заметили, чтобы кто-то входил в него или выходил обратно. За исключением ночных огней и шума, не было никаких признаков того, что замок обитаем. Однако как-то утром двое монахов, работавших на огороде, заметили в долине странную процессию, поднимавшуюся по крутому склону к воротам замка.
   Люди, облаченные в погребальные саваны, как утверждали монахи, торопливо карабкались на склон, и лица их были странно бледными и отрешенными. На иных погребальные одежды выглядели полуистлевшими или разорванными в клочья, и все без исключения были покрыты дорожной пылью. «Странников» оказалось около дюжины, а может, и больше, а за ними по крутому склону поднялось еще несколько похожих групп. Все они проворно преодолели склон и исчезли за стенами замка.
   К тому времени вести об опустошенных могилах еще не достигли цистерианцев. Эта история дошла до них позже, когда почти каждое утро по долине стали подниматься процессии мертвецов, направлявшихся в замок. Сотни трупов, клялись монахи, прошествовали мимо монастыря, и, несомненно, еще многие прошли незамеченными под покровом темноты. Однако ни один не вышел обратно из замка Илурни, поглотившего их, точно ненасытная утроба.
   Братья, хотя и были крайне напуганы, пока не предпринимали никаких действий. Самые смелые предлагали отправиться на развалины с распятием и святой водой, но настоятель велел горячим головам остыть. Тем временем ночные огни становились все ярче, а шум все громче.
   Пока длилось напряженное ожидание, и монахи усердно возносили молитвы, произошла ужасная вещь. Один из братьев, в нарушение строжайшего устава монастыря, протоптал дорожку в винный погреб. Несомненно, он пытался утопить в вине ужас перед странными событиями, но как бы то ни было, после возлияний он имел несчастье свалиться с обрыва и сломать себе шею.
   Оплакивая его прегрешение и смерть, братья положили его в часовне и начали заупокойную службу. Перед самым рассветом отпевание было прервано воскрешением мертвеца, который выскочил из часовни с головой, болтающейся на сломанной шее, и помчался по склону холма, навстречу дьявольским огням и крикам, доносившимся из Илурни.

Глава 3. СВИДЕТЕЛЬСТВО МОНАХОВ

   После этого происшествия двое из тех братьев, которые собирались пойти в населенный мертвецами замок, вновь обратились к настоятелю за разрешением, говоря, что Бог непременно поможет им отомстить за похищения тела собрата. Восхищенный их мужеством, настоятель благословил их поход.
   Монахи, которых звали Бернар и Стефан, ранним утром пустились в путь к оплоту зла, вооруженные распятиями, флягами со святой водой и огромными крестами из граба, которые при случае могли бы служить палицами. Подъем по крутым откосам, между нависающих валунов, оказался труден и опасен, но монахи были сильны, отважны и привычны к подобным восхождениям. День выдался жарким и душным, их белые рясы вскоре потемнели от пота, но, останавливаясь лишь для кратких молитв, храбрецы упрямо карабкались вверх и вскоре приблизились к замку, за разрушенными стенами которого не было видно ни малейшего движения.
   Глубокий ров, некогда окружавший замок, пересох и оказался завален осыпавшейся землей и битым кирпичом. Перекидной мост сгнил, но глыбы одной из башен, рухнувшей прямо в ров, образовали подобие моста, по которому можно было попасть внутрь замка. Поколебавшись, монахи подняли распятия, как воин поднимает оружие, собираясь броситься на штурм, и перебрались по обломкам башни во внутренний двор.
   Здесь тоже господствовало запустение. Во дворе буйно разрастались крапива и бурьян, молодые деревца прижились на полуразрушенных стенах.
   Высокий и массивный донжон, часовня и часть постройки, в которой находился огромный зал, сохранились, несмотря на многие века упадка. Слева от входа зиял дверной проем, похожий на темную пещеру, и из этого проема тянулся легкий голубоватый дымок, поднимавшийся к безоблачному небу.
   Подойдя к двери, братья заметили внутри красные огни, мерцающие точно глаза дракона. Это окончательно уверило их в том, что они находятся в преддверии ада. Тем не менее, они двинулись внутрь, распевая псалмы, изгоняющие нечистую силу, и выставив перед собой массивные кресты из граба.
   Миновав похожий на пещеру вход, монахи сначала не смогли ничего разглядеть во мгле, столь внезапно сменившей солнечный свет. Потом, когда зрение постепенно прояснилось, их взорам открылась чудовищная сцена. Некоторые подробности этой сцены отпечатались в их памяти на всю оставшуюся жизнь Они стояли на пороге огромного помещения, занимавшего всю внутренность замка. Стены его тонули во мраке, который местами прорезали солнечные лучи, падавшие сквозь многочисленные проломы. Позже монахи утверждали, что видели множество людей, снующих по залу вместе с демонами, то призрачными и огромными, то почти не отличимыми от людей. Все они, и люди и духи, наблюдали за плавильными горнами и многочисленными грушевидными сосудами, какими обычно пользуются алхимики. Некоторые, точно колдуны, склонялись над гигантскими кипящими котлами. У противоположной стены стояли два огромных чана, высота которых значительно превышала человеческий рост, так что Бернар и Стефан не могли видеть, что в них находилось. Над одним из чанов разливалось белесое мерцание, другой испускал алые, как кровь, сполохи.
   Посередине, между двумя чанами, возвышалось что-то вроде низкого дивана, обитого блестящей сарацинской парчой. Монахи разглядели на нем лежащего карлика, бледного и изможденного, с лихорадочно горящими глазами. Этот карлик, несмотря на то, что выглядел умирающим, управлял работой людей и духов.
   Вскоре изумленному взгляду братьев открылись и другие подробности. Они увидели несколько трупов, среди которых оказалось и тело несчастного брата Тео, лежавших на полу в центре зала, рядом с кучей человеческих костей, а немного поодаль виднелись куски плоти, наваленные грудами, точно на витрине в мясной лавке. Какой-то человек поднимал кости и бросал их в котел, под которым горело рубиновое пламя; еще один кидал куски мяса в бочку, из которой доносилось зловещее шипение. Другие, сняв саван с одного из трупов, начали свежевать его длинными мясницкими ножами. Третьи, вскарабкавшись по грубым каменным лестницам, что-то переливали в необъятные чаны.
   Пораженные открывшейся им картиной, монахи возобновили пение псалмов и устремились вперед. Толпа колдунов и демонов, казалось, совершенно не заметила их вторжения.
   Охваченные праведным гневом, Бернар и Стефан чуть было не накинулись на мясников, разделывавших мертвое тело. Они узнали его — то был труп известного разбойника по имени Жак Ле Лупгару, убитого несколькими днями ранее. Долгое время Ле Лупгару, известный своей силой и жестокостью, считался грозой лесов и больших дорог Аверуана. Он умер без отпущения грехов, но все же монахи не могли видеть, как его бездыханное тело используют в нечестивых целях…
   Внезапно изможденный карлик заметил незваных гостей. Монахи услышали его пронзительный крик, заглушивший шипение котлов и бормотание демонов. Братья не поняли слов, произнесенных на чужом языке, но, повинуясь этому приказу, два человека немедленно оставили работу и, схватив медные тазы со зловонным варевом, выплеснули их содержимое в лицо Бернару и Стефану. «Крестоносцы», ослепленные жгучей жидкостью, выронили распятия из рук и упали без сознания.
   Придя в чувство, они обнаружили, что их руки крепко связаны, и они не могут воспользоваться ни распятиями, ни кропильницами со святой водой.
   Словно издалека, до них донесся голос злобного карлика, повелевавший им подняться. Бернар, одурманенный ядовитым паром, дважды падал на пол, прежде чем ему удалось встать прямо, и это новое унижение собравшиеся в зале колдуны встретили раскатами омерзительного хохота.
   Карлик начал осыпать стоящих перед ним монахов бранью и насмешками и, наконец, как рассказали они под присягой, велел им:
   — Возвращайтесь в свою конуру, вы, безмозглые святоши, и поведайте всем: пришедшие сюда порознь — уйдут единым целым.
   Затем, повинуясь заклинанию, произнесенному карликом, два духа подошли к телам Ле Лупгару и брата Тео. Один омерзительный демон втянулся в ноздри Ле Лупгару, мало-помалу исчезая, пока его рогатая голова не скрылась из виду. Другой таким же образом проник в ноздри брата Тео, чья голова свисала на плечо.
   Затем тела поднялись с каменного пола, одно — с вывалившимися внутренностями, другое — с головой, свисающей на грудь, подхватили грабовые кресты, выпавшие из рук Стефана и Бернара, и, используя их вместо дубинок, погнали монахов из замка под раскаты буйного хохота. Обнаженный труп Ле Лупгару и облаченное в рясу тело брата Тео преследовали монахов по изрезанным оврагами склонам, время от времени нанося сильные удары крестами так, что когда братья достигли монастыря, их спины были сплошь покрыты синяками.
   После столь унизительного поражения больше ни один монах не отваживался подняться в Илурни. Весь монастырь с утроенным пылом предавался молитвам, положившись лишь на свою веру и ожидая от будущего всего, что угодно.
   Со временем пастухи, изредка навещавшие монахов, разнесли историю Стефана и Бернара по всему Аверуану, усилив этим мучительную тревогу, вызванную исчезновением мертвецов. Никто не знал, что же в действительности происходит в зловещем замке, и слова карлика, переданные монахами, казались полнейшей загадкой.
   Однако каждый житель Аверуана ощущал, что в разрушенных стенах Илурни затевается что-то ужасное. Злобный карлик слишком походил на сбежавшего колдуна, а его приспешники, несомненно, были теми самыми десятью учениками.

Глава 4. ПОХОД ГАСПАРА ДЮ НОРДА

   Сидя в одиночестве в своей комнатушке под крышей, Гаспар дю Норд, бывший ученик Натери, неоднократно, но совершенно безуспешно пытался заглянуть в зеркало, обрамленное сплетающимися бронзовыми змеями. Стекло оставалось туманным, словно его заволакивал пар. Осунувшийся и измученный множеством бесплодных попыток, Гаспар, наконец понял, что Натери куда осторожнее, чем он сам.
   С беспокойством изучая расположение звезд, юноша увидел в небесах предзнаменование страшного бедствия, неотвратимо надвигавшегося на Аверуан. Но о сущности этой беды звезды ничего не поведали.
   Тем временем исход мертвых из могил все продолжался. Темный, точно вечная ночь, ужас воцарился повсюду, и люди сдавленным шепотом обсуждали новые злодеяния. До Гаспара, как и до всех остальных, порой доходили чудовищные слухи. Точно так же, как и остальных, его поразил рассказ цистерцианских монахов.
   Теперь наконец-то перед юношей забрезжил ответ на вопросы, которые волновали его все это время. Убежище беглого колдуна и его помощников было обнаружено, и именно туда вели следы исчезнувших мертвецов. Но даже для просвещенного Гаспара осталось загадкой, что за адское зелье, какое отвратительное колдовство готовил Натери в заброшенном замке. Юноша был уверен лишь в одном: умирающий карлик, сознавая, что жить ему осталось немного, и питая к людям безграничную ненависть, готовит гнусное колдовство, подобного которому никогда не существовало.
   Даже зная наклонности Натери и представляя, какая могучая сила заключена в его тщедушном тельце, Гаспар мог строить лишь неясные догадки о надвигающемся бедствии. Но время шло, и он все сильнее чувствовал гнетущую тяжесть, ощущение угрозы, подбирающейся с края света. Он не мог отделаться от беспокойства, и, наконец, решился, несмотря на очевидное безрассудство такого путешествия, нанести тайный визит в окрестности Илурни.
   Хотя Гаспар и происходил из зажиточной семьи, в тот момент он был очень стеснен в средствах, ибо его отец не одобрял склонности сына к довольно сомнительной науке. Единственным источником его существования были те жалкие гроши, которые украдкой от отца передавали ему мать и сестра. Этого едва хватало на еду и покупку книг, но оказалось явно недостаточно, чтобы купить для задуманного путешествия лошадь или хотя бы мула.
   Ничуть не обескураженный этим обстоятельством, юноша отправился пешком, захватив в путь лишь кинжал и немного еды. Он вышел в путь с таким расчетом, чтобы подойти к Илурни в сумерках, когда на небо выйдет полная луна. Часть его пути пролегала через глухой лес, огромной темной дугой тянувшийся через Аверуан, до скалистого плато, на котором стоял замок. Пройдя по нему несколько миль, Гаспар покинул заросли сосен и дубов. Почти весь день он шел по открытой равнине, вдоль реки Исуаль. Наступившая ночь оказалась теплой, и он провел ее неподалеку от маленькой деревушки, под раскидистым буком.
 

* * *

 
   К вечеру следующего дня, пройдя самую старую и дикую часть векового леса, он вышел к крутому каменистому склону, поднимавшемуся к месту его назначения. На этом плато брала свое начало Исуаль, которая была здесь всего лишь небольшим ручейком. В сгущающихся сумерках он увидел огни цистерцианского монастыря, а напротив, над нависавшими неприступными обрывами, — мрачную громаду разрушенной цитадели. Окна замка мерцали бледными колдовскими огнями. Кроме этих огней, ничто не говорило о том, что замок обитаем, и Гаспар пока не слышал того зловещего шума, о котором рассказывали монахи.
   Он подождал, пока круглая луна, желтая, словно птичий глаз, не выглянула над темнеющей долиной, и осторожно, ибо эта местность была ему совершенно незнакома, направился к нависающему замку.
   Подъем при свете луны таил в себе немало трудностей и опасностей даже для человека, привыкшего к подобным восхождениям. Несколько раз, очутившись у подножия скалы, Гаспар делал немалый крюк, и порой его спасали от падения только кусты, чудом укоренившиеся в расщелинах камня. Когда юноша наконец выбрался к подножию стен, его одежда была изодрана в клочья, а руки кровоточили.
   Здесь он остановился, чтобы передохнуть и восстановить силы. Со своего места он мог видеть отблески огней, пробивавшиеся из-за внутренних стен. Юноша слышал приглушенный гул, но не мог определить, где находится его источник.
   Ни один звук, кроме этого зловещего гула, не нарушал ночную тишину. Казалось, даже ветер избегает приближаться к разрушенному замку. Незримое тягучее облако неотступно нависало над Илурни; бледная распухшая луна струила свой свет над осыпавшимися башнями среди глубокого безмолвия.
   Отправившись дальше, Гаспар ощутил давящую тяжесть. Невидимые сети зла, казалось, опутывают его, мешая идти. Медленное хлопанье невидимых крыльев раздавалось перед его лицом Он точно вдыхал ветер, веющий могильным холодом Неистовые завывания, насмешливые или угрожающие, раздавались в его ушах, а цепкие руки будто тянули его назад. Но, упрямо нагнув голову, точно сражаясь со встречным ветром, он шел дальше, через осыпавшиеся развалины башни, к заросшему сорняками внутреннему двору.
   Большая часть двора утопала в тени стен и угловых башен. Гаспар увидел похожий на пещеру проем, из которого струилось бледное сияние, неровное и тусклое, как болотные огни. Рокочущий шум, в котором уже можно было различить сплетение множества голосов, раздавался из замка, и Гаспару показалось, что он видит темные, как сажа, фигуры, проворно снующие по освещенному залу.
   Стараясь держаться в тени, юноша прокрался вдоль внутренних стен, окружавших двор. Он не решался войти в открытую дверь, хотя, насколько он успел разглядеть, вход никто не охранял.
   Подойдя к главному зданию, он увидел бледный отсвет, пробивающийся сквозь пролом в стене. Эта брешь находилась на приличном расстоянии от земли, и Гаспар разглядел, что раньше здесь была дверь, выводившая на балкон. Несколько разрушенных ступеней вели вверх, и юноше показалось, что он мог бы взобраться на стену и заглянуть внутрь, оставшись незамеченным.
   Части ступеней недоставало, и вся лестница утопала в густом мраке. Гаспар поднялся по этому ненадежному пути, остановившись лишь однажды, когда обветшалая ступенька раскололась под его ногой и обломки камня с шумом посыпались вниз, на плиты двора. К счастью, обитатели замка ничего не услышали, и через некоторое время юноша продолжил подъем.
   Осторожно приблизившись к неровному пролому, через который сочился свет, и скорчившись на каменном уступе, он с изумлением вглядывался в действо, которое разворачивалось перед ним.
   Ему стало ясно, что все рассказанное монахами не выдумка… Внутренние стены и перекрытия огромного здания оказались снесены и разобраны, чтобы приспособить его под нужды Натери. Само по себе это разрушение уже сверхчеловеческая задача, должно быть, колдун привлек для ее выполнения целый сонм духов.
   Гигантский зал освещали огни жаровни и горнов, а также зловещее мерцание, исходившее от гигантских каменных чанов. Даже с высоты балкона юноша не мог разглядеть, что находится в этих чанах, но над краем одного из них струилось белое сияние, а над другим — кровавый свет.
   Гаспару приходилось видеть некоторые опыты Натери, ему были хорошо знакомы все эти принадлежности мрачного искусства некромантии. Он не считал себя слишком впечатлительным и не ощутил особого страха при виде неуклюжих демонов, которые трудились бок о бок с облаченными в черные хламиды учениками колдуна. Но леденящий ужас сжал его сердце при виде невероятного, чудовищного создания, громоздившегося в центре зала, — огромный человеческий скелет, чью правую ногу группа людей и демонов в эту минуту покрывала человеческой плотью!
   Поразительный и ужасный костяк, с ребрами, похожими на своды какого-то дьявольского нефа, блестел, освещенный огнями адской плавильни. Казалось, он трепещет в игре сменяющих друг друга теней, гигантские зубы скалятся в саркастической усмешке, в глазницах, глубоких, будто колодцы, искрятся насмешливые огни.
   Гаспар был ошеломлен фантастической сценой, развернувшейся перед ним. Впоследствии он не мог припомнить, действительно ли видел некоторые детали, и мог рассказать лишь немногое о том, что делали люди и их помощники. Похожие на гигантских летучих мышей создания сновали между одним из каменных чанов и группой людей, одевавших правую ногу колосса красноватой массой, которую они наносили и формовали, как скульптор формует глину. Однако ни одна из крылатых тварей не приближалась к другому чану, чье бледное сияние с каждой минутой ослабевало, затухая.
   Юноша поискал взглядом щуплую фигуру Натери, которой не было видно в собравшейся толпе. Больного некроманта, если он еще не умер от неизвестного недуга, который долго подтачивал его, несомненно, скрывало из виду его колоссальное творение.
   Застывший, словно зачарованный, на разрушенном балконе, Гаспар не услышал легких крадущихся шагов. Слишком поздно до него донесся звук падающего камня. Он лишился чувств, оглушенный ударом дубины, не успев даже понять, что руки нападавшего удержали его от неминуемого падения на каменные плиты.

Глава 5. УЖАС ИЛУРНИ

   Очнувшись после долгого погружения в Лету, Гаспар увидел над собой глаза Натери, непроницаемо темные, словно ночь. Некоторое время он не видел больше ничего, кроме этих глаз, которые притягивали его взгляд, будто магниты. Они горели перед ним среди хаоса и мглы. Постепенно из этой мглы выступили и остальные черты колдуна, и пленник осознал, в каком положении он находится.
   Попытавшись поднять руки к мучительно ноющей голове, он обнаружил, что они крепко связаны. Юноша полулежал, опираясь на какой-то жесткий угловатый предмет. Ему показалось, что этот предмет — одна из тех колдовских принадлежностей, что в изобилии лежали на полу. Пробирки, реторты, тигли мешались со сваленными в кучу фолиантами в дорогих переплетах, закопченными котлами, жаровнями и прочими принадлежностями зловещего ремесла. Натери пристально смотрел на своего пленника, откинувшись на сарацинские подушки, украшенные алыми и золотыми узорами. Тусклые огни и причудливые тени кружили по комнате, и до Гаспара доносился слитный хор голосов, звучащих за его спиной. Слегка повернув голову, он увидел один из каменных чанов, чье розовое сияние заслоняли кожистые крылья нетопырей.
   — Добро пожаловать, — наконец произнес Натери после недолгого молчания, во время которого бывший ученик успел разглядеть признаки неумолимого недуга, наложившего свой отпечаток на лицо колдуна — Итак, Гаспар дю Норд, ты решил повидаться со своим бывшим учителем?
   Резкий властный голос казался невероятно громким для иссохшего тела.
   — Я пришел, — эхом отозвался Гаспар. — Расскажите мне, что за дьявольским делом вы заняты? И что вы сделали с мертвыми телами, похищенными из могил?
   Тщедушное тело Натери согнул пополам неистовый взрыв смеха — и это был его единственный ответ.
   — Судя по вашему виду, — продолжил Гаспар, когда зловещий смех наконец стих, — вы смертельно больны, и вам следует поспешить, если вы хотите покаяться в совершенных грехах и примириться с Богом — если, конечно, это еще возможно. Что за омерзительное варево вы готовите, чтобы окончательно погубить свою душу?