Страница:
– Что она сказала? – спросил он низким рокочущим голосом, явно принимая ее за миссис Берни. Холли постаралась ответить как можно тверже:
– Боюсь, она во что бы то ни стало хочет видеть вас.
Широкая спина Закери напряглась, рельеф мускулов проступил под тонкой шелковой тканью. Потребовалось не менее минуты, чтобы он обрел голос.
– Уходите, – произнес он спокойно. – Возвращайтесь к Рейвенхиллу.
– Лорд Блейк не имеет на меня никаких прав, – промолвила она, горло ее сдавило. – Как и я на него.
Закери медленно повернулся. Пальцы его подрагивали, и янтарная жидкость в бокале выплеснулась через край. Он сделал большой глоток, не отводя от Холли холодных черных глаз. Вид у него был бесстрастный, хотя лицо, несомненно, осунулось. Под глазами виднелись синяки, кожа стала землистой. Холли окинула его жадным взглядом. Ей хотелось подбежать к нему, обнять, утешить… Господи, сделай так, чтоб он ее не выгнал, подумала она в отчаянии. Холли больно было смотреть в его глаза. Когда-то полные насмешливого дружелюбия и страсти, теперь они выражали лишь безразличие. Как будто перед ним чужой человек… Как будто он больше ничего не чувствует к ней.
– Что это значит? – равнодушно спросил он, словно эта тема совершенно его не интересовала.
Собравшись с духом, Холли закрыла дверь и подошла к нему, остановившись в нескольких шагах.
– Лорд Блейк и я решили остаться друзьями. Свадьбы никакой не будет. Я сообщила ему, что не могу выполнить обещание, данное Джорджу, поскольку… – Она замолчала, огорченная полным отсутствием реакции со стороны Закери.
– Поскольку… – поторопил он ее тем же тоном.
– Потому что мое сердце уже занято.
За этим признанием последовало долгое, изматывающее молчание. Ах, ну почему он ничего не говорит? Почему у него такой равнодушный вид?
– Это ошибка, – произнес он наконец.
– Нет. – Она устремила на него умоляющий взгляд. – Ошибка была в том, что я уехала отсюда… уехала от вас… и я пришла, чтобы все объяснить и просить вас…
– Холли, не нужно. – Закери тяжело вздохнул и покачал головой. – Не нужно ничего объяснять. Я понимаю, почему вы уехали. – Губы его искривила горькая улыбка. – После месяца размышлений и свинского пьянства я согласился с вашим решением. Вы сделали хороший выбор и были правы – мы с вами плохо кончили бы. Видит Бог, лучше сохранить какие-то приятные воспоминания и оставить все как есть.
Решимость, прозвучавшая в его голосе, потрясла Холли.
– Пожалуйста, – попросила она дрожащим голосом, – не говорите больше ничего. Выслушайте меня. Я скажу вам всю правду. Если вы после этого по-прежнему захотите отослать меня – я уйду. Но уйду не раньше, чем выскажусь, а вы стойте там и слушайте, а если вы не…
– Если я не?.. – спросил он с бледным подобием прежней улыбки.
– Тогда я не дам вам ни минуты покоя, – пригрозила она, подавив страх. – Я буду следовать за вами повсюду. Я буду кричать во весь голос!
Закери допил бокал и направился к ночному столику, где стояла бутылка бренди. Увидев это, Холли ощутила надежду. Он не стал бы пить, если бы утратил все чувства к ней.
– Ладно, – бросил он отрывисто, наливая бренди. – Высказывайтесь. Я буду вас слушать в течение пяти минут, после чего вы уберетесь из моего дома. Идет?
– Идет. – Холли прикусила губу и опустила руки. Трудно было перед ним открыться, но сейчас, чтобы вернуть его, требовалось именно это. – Я любила вас с самого начала, – призналась она, заставляя себя смотреть ему в глаза. – Теперь я это знаю, хотя тогда не понимала, что происходит. Я скрывала правду даже от себя. А правда состоит в том, что я, как вы справедливо заметили, – трусиха. – Она внимательно вглядывалась в мрачное лицо Закери, ища отклика на свое признание, но лицо это ничего не выражало. Он снова сделал глоток, уровень бренди в бокале понизился на два пальца. Он пил медленно и демонстративно. – Когда Джордж умер у меня на руках, – продолжала Холли торопливо, – мне тоже хотелось умереть, чтобы никогда больше не чувствовать такую боль. Я поняла тогда, что самое безопасное – не позволять себе снова влюбляться. Чтобы держать вас на расстоянии, я воспользовалась моим обещанием Джорджу.
Холли неуверенно замолчала, но вдруг заметила, что слова ее заставили Закери покраснеть. Ободрившись при виде этого многозначительного румянца, она вновь обрела голос.
– Я цеплялась за любую причину, чтобы удержаться от любви к вам. И тогда… когда вы и я… в беседке… – Холли смущенно опустила глаза. – Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного, – призналась она. – И совершенно растерялась. Я потеряла власть над своим сердцем, своими мыслями, и потому мне отчаянно захотелось бежать. С тех пор я пыталась вернуться к прежней жизни, но никак не могла к ней приладиться. Я стала другой. Из-за вас. – Неожиданно слезы хлынули из ее глаз, и комната поплыла. – Наконец я поняла, что самое страшное для меня – это никогда не быть с вами… – К горлу подступило рыдание, и она запнулась. Затем заговорила шепотом:
– Пожалуйста, Закери, позвольте мне остаться – на любых условиях, какие для вас приемлемы. Не заставляйте меня жить без вас. Я так сильно вас люблю!
В комнате стало тихо, как в могиле. Мужчина, стоявший неподалеку, не пошевелился и не произнес ни слова. Если она все еще нужна ему, если она ему дорога, он прямо сейчас раскрыл бы ей объятия. Ей захотелось броситься в никуда. Тупая боль растекалась из ее груди по всему телу. Что же делать, подумала она, что же делать? Куда ей идти, как устроить новую жизнь? Ведь единственное, чего ей хочется, – это завыть от тоски. Уставившись в пол, она напряглась, пытаясь не разразиться унизительным плачем.
Тут в поле ее зрения появились босые ноги Закери, он подошел неслышно, как кошка. Он взял ее левую руку и молча уставился на нее. Вдруг Холли сообразила, на что он смотрит, – на золотое обручальное кольцо, которое она не снимала с тех пор, как муж надел ей его на палец. Жалобно вскрикнув, она вырвала руку и ухватилась за кольцо. Снять его оказалось нелегким делом, и она, подстегиваемая паникой, вертела золотой ободок, пока он не соскользнул. Швырнув кольцо на пол, она посмотрела на бледный след, который оно оставило на пальце, а затем на Закери.
Он пробормотал ее имя, а потом, к ее величайшему удивлению, опустился на колени, и она почувствовала, что его огромные ручищи обхватили складки ее шелковой юбки. Он спрятал в них лицо, точно усталый ребенок.
Потрясенная Холли протянула руку к его темным волосам и погладила влажные густые кудри.
– Милый, – снова и снова шептала она.
Неожиданно он поднялся и устремил на нее взгляд. Он походил на человека, прошедшего через адский пламень и им обожженного.
– Черт бы вас побрал, – сказал он, вытирая ее слезы. – Просто взял бы и задушил! Устроить такое!
– Вы говорили, чтобы я не возвращалась, – всхлипнула она. – Я боялась даже попытаться… В-вы были настроены так решительно…
– Я считал, что теряю вас. Сам не знаю, что я тогда наговорил. – Он прижал ее к своему гулко бьющемуся сердцу, провел рукой по волосам, растрепав прическу.
– Вы сказали – никаких вторых попыток.
– Для вас – хоть тысячу. Сто тысяч.
– Мне жаль, – заплакала она, – мне так жаль…
– Вы должны выйти за меня замуж, – заявил Закери неожиданно звонко. – Я свяжу вас всеми мыслимыми и немыслимыми обещаниями, договорами и ритуалами.
– Да, да…
Она пылко притянула к себе его голову и целовала со всей страстью, которую копила в себе весь этот месяц. Резко вскрикнув, он принялся безжалостно, грубо терзать ее губы.
– Я хочу с вами спать, – хрипло произнес он. – Сейчас же.
Холли вспыхнула малиновым румянцем и едва успела кивнуть, а он уже схватил ее и понес на кровать с целеустремленностью изголодавшегося дикого кота, наконец поймавшего добычу. Похоже, выбора у нее не было – да она и не собиралась отказывать ему. Она уже поняла, что любовь – вне приличий, вне морали, вне идеалов и здравого смысла. Она принадлежала ему полностью, так же как он – ей.
Он быстро раздел ее, старательно расстегивая многочисленные пуговицы и крючочки и разрывая ткань там, где она недостаточно быстро поддавалась его дерзким пальцам. Изумляясь такой поспешности, Холли пыталась помочь ему. Села на кровати, чтобы расшнуровать ботинки, стянула с себя белье и чулки. Когда она осталась совершенно обнаженной и откинулась на матрас пылающим телом, Закери сбросил халат и опустился рядом с ней.
Холли широко раскрыла глаза.
– Ах, Закери, какой вы красивый!
Она придвинулась к нему и стала играть темными завитками на груди.
Послышался слабый стон.
– Вы красавица. – И его руки ласково и неторопливо заскользили по ее спине и бедрам, он наслаждался ощущением ее кожи. – Я это знаю с тех пор, как увидел вас на балу у Бельмонтов.
– Разве вы тогда меня видели? Ведь было темно.
– После того как я поцеловал вас в оранжерее, я пошел за вами следом. Я видел, как вы подошли к карете, и подумал, что в жизни не встречал никого прекраснее. – Он запечатлел поцелуй на ее плече, коснулся языком ключицы, и Холли задрожала.
– И вы начали строить всякие планы, – тихонько подсказала она.
– Вот именно. Я придумывал сотни способов, как залезть вам под юбку, и решил, что самым лучшим из них будет взять вас на службу. Но вышло так, что я вас полюбил.
– И ваши намерения стали более пристойными, – уточнила она.
– Нет, мне все равно хотелось залезть вам под юбки.
– Закери Бронсон! – воскликнула она, а он ухмыльнулся, и его длинная нога поместилась между ее ногами.
– Тот вечер в беседке был самым лучшим из всего, что было в моей жизни, – сказал он. – А потом вы уехали, и меня как будто сбросили с небес в преисподнюю.
– Я испугалась, – покаялась Холли и притянула к себе его голову, чтобы поцеловать пахнущие бренди губы.
– Я тоже. Просто не знал, как мне выздороветь.
– Вы говорите так, будто я – это какая-то болезнь!
В его глазах появился горячий блеск.
– Оказалось, миледи, что лекарства от вас нет. Я хотел найти вам замену и не смог. Черт побери, вы единственная, кого я хочу!
– Так, значит, вы не… – У Холли точно гора с плеч свалилась. Ее истерзала мысль о том, что в ее отсутствие Закери развратничает.
– Нет! – прорычал он. – Целый месяц я жил как монах, и вы за это заплатите. – Холли закрыла глаза, а он угрожающе зашептал ей на ухо:
– Следующие несколько часов, миледи, вы будет чертовски заняты, утоляя мои желания.
– Да, – прошептала она, – да.
И замолчала, потому что Закери склонил голову к ее груди. Его горячее дыхание омывало нежный сосок, пока он не затвердел, и тогда он прильнул к нему губами. Тело Холли напряглось.
– Пожалуйста, – прошептала она умоляюще, – пожалуйста, Закери…
Она ощутила его губы на своих губах, и это восхитительное прикосновение заставило ее податься вперед в пылкой жажде большего. Он лег на нее, и она почувствовала, как что-то уперлось в нее, прижавших к треугольнику темных завитков. Холли протянула руку, и пальцы ее сомкнулись. Лицо ее вспыхнуло, когда Закери накрыл ее руку своей рукой и стал двигать ею, лаская грубее и крепче.
– Разве мне не следует быть осторожной? – спросила она, ощущая одновременно стыд и волнение.
– Мужчины не похожи на женщин, – хрипло ответил он. – Вы предпочитаете осторожность… нам нужна только страсть.
И Холли принялась демонстрировать свою страсть, пока он не застонал.
– Хватит, – с трудом проговорил он. – Я не хочу, чтобы это кончилось слишком быстро.
– А я хочу. – Холли обняла его и осыпала поцелуями. – Я хочу вас… ах, Закери, я хочу…
– Почувствовать то же, что тогда в беседке? – прошептал он, и глаза его дерзко сверкнули.
Холли кивнула, уткнувшись ему в шею, тело ее напряглось и дрожало от желания. Закери медленно прочертил рукой дорожку по ее груди, животу и ниже, и она вскрикнула. Его ласки сводили ее с ума. Бедра ее нетерпеливо поднялись, и тут она почувствовала, как его губы скользнули по ее коже, проделав путь от груди к животу. Она что-то выкрикнула, это могло выражать и протест, и поощрение. Темная голова Закери поднялась, и он всмотрелся в ее пылающее лицо.
– Моя нежная, благовоспитанная леди, – прошептал он, – я вас шокировал?
– Да, – жалобно сказала она.
А потом она ощутила его губы, прикосновение его языка, и наслаждение закрутило ее в быстром огненном водовороте. Казалось невероятным, что такое происходит с ней, что существует такая ужасная сладостная близость.
– Закери, пощадите, – взмолилась она пересохшими губами.
– Никакой пощады вам не будет, миледи. Он обхватил ее голову, поцеловал и ворвался в нее. Она резко выдохнула и выгнулась навстречу ему.
– Вы моя, – прошептал он. – Вы принадлежите мне… Холли… навсегда.
– Да, – простонала она.
– Говорите же!
– Я люблю вас, Закери… ах… я так хочу вас… только вас…
Он проник в самые сокровенные ее глубины, и она содрогнулась, забилась, охваченная чувством, которого до сих пор не могла себе представить. Его тело напряглось, он гортанно застонал и запульсировал внутри ее.
Глубоко вздохнув, Холли обвила его, крепко прижимая к себе. Он попытался привстать, и она забормотала что-то протестующее.
– Я вас раздавлю, – сказал он.
– Ну и пусть.
Улыбнувшись, он перекатился на бок, не отпуская ее.
– Это даже лучше, чем в беседке, – удивленно призналась Холли.
Тихий смех был ей ответом.
– Я многому буду учить вас.
Она задумалась о том, что ее ждет, и улыбка ее погасла.
– Закери, – озабоченно произнесла она, – неужели такой мужчина, как вы, сможет удовольствоваться одной женщиной?
Он обхватил ее лицо ладонями и запечатлел на лбу нежный поцелуй. Потом отодвинулся и посмотрел в ее вопрошающие карие глаза.
– Я искал вас всю жизнь, – серьезно сказал он. – Вы – единственная, кто мне нужен, теперь и навсегда. Если вы мне не верите, я…
– Я вам верю, – перебила она, прикасаясь пальцами к его губам. – Нет никакой необходимости в обещаниях и доказательствах.
– Мне совсем нетрудно дать вам новые доказательства…
– Нет, я хочу поговорить, – запротестовала она. – Я хочу спросить вас кое о чем…
– Да? – Он гладил ее по спине, не уставая восхищаться ее изгибом.
– Почему вы отказали мистеру Соумерсу, когда он пришел просить руки Элизабет?
Этот вопрос удивил его, и взгляд стал настороженным. Черные брови сошлись на переносице, что говорило о некотором неудовольствии.
– Откуда вы это узнали?
Она покачала головой:
– Прошу вас, ответьте на мой вопрос.
Он тихо выругался и опустил голову на подушку.
– Я отказал ему потому, что я его испытываю.
– Испытываете его? – повторила Холли. Взвесив эти слова, она отодвинулась от Закери. – Но почему? Вы же не думаете, что он хочет жениться на Элизабет из-за вашего состояния?
– Этот вариант мне представляется возможным.
– Закери, нельзя манипулировать людьми, словно это пешки в шахматной игре. Тем более членами собственной семьи!
– Я просто пытаюсь защитить интересы Лиззи. Если Соумерс захочет жениться на ней без моего согласия и без приданого, – значит, он выдержал испытание.
– Закери. – Холли неодобрительно покачала головой и натянула на себя простыню. Он же без всякого смущения продолжал лежать перед ней обнаженный. – Ваша сестра любит этого человека. Вы должны уважать ее выбор. Даже если она и мистер Соумерс выдержат ваше испытание, они никогда вам этого не простят, и отношения будут непоправимо испорчены.
– Что вы хотите, чтобы я сделал?
– Вы это знаете, – прошептала Холли. Прижавшись к нему, она ласково подула на завитки волос у него на груди.
– Черт побери, Холли, я всю жизнь вел дела определенным способом! Мне свойственно защищать себя и своих близких от всех мерзавцев, которые пытаются нас использовать. Допускаю, что я излишне упрям в своих привычках. Но если вы хотите попытаться превратить меня в размазню…
– Конечно, нет. – Она провела языком по его шее и скользнула в углубление, где билась жилка. – Мне не хотелось бы ничего в вас менять. – Она пощекотала своими длинными ресницами его кожу. – Но, по-моему, мы оба желали бы, чтобы ваша сестра была счастлива. Неужели она должна лишиться той радости, которую обрели мы с вами? Забудьте об этом дурацком испытании и пошлите за мистером Соумерсом.
Холли чувствовала его внутреннюю борьбу: привычка контролировать ситуацию боролась с чувствами.
– Я не люблю, когда мной управляют, – сердито заявил он.
Она улыбнулась в ответ:
– Я не пытаюсь вами управлять, я просто взываю к вашему добросердечию.
От ее ласк лицо у него стало напряженным, и он, судя по всему, утратил интерес к разговору.
– У меня нет добросердечия, миледи.
– Но вы пошлете за мистером Соумерсом? – не отставала она. – И уладите все с Элизабет?
– Да. Потом. – Он стянул укрывающую ее простыню и положил руку ей на грудь.
– Но, Закери! – Холли чуть не задохнулась. – Вы же не можете снова… не так быстро…
Но было уже поздно.
– Черт меня побери, если я не могу, – нежно пробурчал он, и все разговоры надолго прекратились.
– Ваш дом, быть может, и ужасен с точки зрения архитектуры, – заметила она, – но этот сад – просто кусочек рая.
Закери крепче сжал ее руку, на лице у него мелькнула улыбка. Этот вечер был исполнен для них такого блаженства, которого они не знали до сих пор. Они провели много часов, наслаждаясь своей близостью, тихо смеясь и поверяя друг другу свои сердечные тайны. Теперь, когда они снова оказались вместе, выяснилось, что им нужно обсудить тысячи разнообразных вещей, а времени было мало. Ведь Холли непременно хотела вернуться к Тейлорам и поделиться с дочкой новостью о своем замужестве. Конечно, семейство Тейлоров придет в ярость. Мало того, что их огорчит ее выбор, они будут поражены, что жена Джорджа не исполнила его последней воли. Вряд ли они поймут, что это не просто легкомыслие с ее стороны. Других вариантов для нее нет. Жить без Закери Бронсона она не сможет, вот и все.
– Не уезжайте, – попросил Закери. – Я пошлю за Розой, и вы обе будете жить здесь, пока мы не приготовимся к свадьбе.
– Вы знаете, что я не могу так поступить.
Он помрачнел и медленно повел ее вокруг маленьких солнечных часов из мрамора и меди.
– Я не хочу выпускать вас из своего поля зрения.
Тут Холли отвлекла его внимание, заговорив о свадебной церемонии. Ей хотелось, чтобы торжество прошло без излишнего шума, соответственно обстоятельствам. К несчастью, Закери, предпочитал грандиозный размах. Услышав его идеи насчет большой церкви, тысячи голубей, дюжины трубачей, банкета на пятьсот человек и прочих кошмарных вещей, Холли твердо заявила, что с ней это не будет иметь ничего общего.
– Мы устроим все очень скромно, а главное – будет немноголюдно, – сказала она. – И никак иначе.
– Согласен, – с готовностью подхватил он. – Действительно, трехсот гостей вполне достаточно.
Холли с недоумением посмотрела на него:
– Когда я сказала «немноголюдно», я имела в виду нечто совсем другое. К примеру, полдюжины.
Он упрямо выпятил подбородок.
– Я хочу, чтобы весь Лондон знал о моей победе.
– Лондон узнает, – сухо заметила она. – И непременно перемоет нам все косточки… и конечно, никто из моих бывших друзей не придет на свадьбу, какая бы она ни была – экстравагантная или нет.
– А мои все придут, – похвастался он.
– Не сомневаюсь, – согласилась Холли, перебрав в уме нуворишей, дельцов, пройдох, выскочек и прожигателей жизни. – Тем не менее венчание будет как можно более скромным. Приберегите голубей, трубачей и все прочее для свадьбы Элизабет.
– Так и сделаю, – сердито бросил он.
Холли остановилась и улыбнулась:
– Значит, решено: гостей у нас будет немного. – Она обхватила руками его стан. – Я не хочу ждать ни одного лишнего дня.
Закери, не нуждавшийся в дальнейших поощрениях, наклонил голову и страстно поцеловал ее.
– Я хочу вас, – произнес он фразу, уже ставшую для нее привычной, и прижал ее к себе. – Пойдемте со мной в дом, дорогая моя, и позвольте мне…
– Пока мы не обвенчаемся, ничего не позволю. – Она прижалась ухом к его сильно бьющемуся сердцу. – Думаю, за сегодняшний день я вполне достаточно скомпрометирована.
– И вовсе не достаточно. – Его руки блуждали по лифу ее платья. Что-то шепча, он подвел ее к старой каменной стене, покрытой редкими желтыми камелиями, и протянул руки к подолу ее юбки.
– Не смейте, – предупредила его Холли, уклоняясь. – Джентльмену следует обращаться со своей возлюбленной уважительно, а вы…
– То состояние, в котором я пребываю, – явное доказательство моего к вам уважения, – прервал он, указывая на свои брюки.
Холли понимала, что ей следует осадить своего чересчур настойчивого жениха, но она лишь прижалась к нему.
– Вы вульгарны до невозможности, – посетовала она.
Закери крепче сжал ее руку.
– И похоже, вы это цените, – шепотом сказал он, и она не смогла удержаться от улыбки.
Он опустил голову к вырезу ее платья.
– Позвольте мне увести вас в беседку. Всего на несколько минут. Никто не узнает.
Она нехотя выскользнула из его рук.
– Я все буду знать.
Закери покачал головой, тяжело вздохнул и отвернулся к стене, чтобы обуздать свое желание. Когда Холли нерешительно подошла к нему, он искоса взглянул на нее горящими черными глазами.
– Ну ладно, – угрожающе пообещал он. – Я не прикоснусь к вам до нашей брачной ночи. Но вы пожалеете, что заставили меня ждать.
– Я уже жалею, – призналась Холли, и они долго смотрели друг на друга.
Когда он завтракал, доложили о приходе визитера, и Закери попросил экономку проводить молодого человека к нему. Мрачный, красивый, бледный, одетый как на похороны, появился Соумерс, похожий на трагического героя шекспировской пьесы. Закери ощутил нечто напоминающее угрызения совести, вспомнив о своей последней встрече с ним. Тогда на предложение Соумерса он, Закери, ответил спокойным убийственным отказом. Архитектор, без сомнения, помнит все подробности этой неприятной сцены, чем и объясняется решительное выражение его лица. С таким выражением доблестный рыцарь смело приближается к логову злобного дракона.
Закери, небритый, в халате и еще не закончивший завтракать, жестом предложил молодому человеку присоединиться к нему.
– Прошу прощения за мой вид, – извинился он, – но сейчас немного рано для визитов. Хотите кофе?
– Нет, благодарю вас.
Гость продолжал стоять.
Развалившись на стуле, Закери сделал большой глоток горячего кофе.
– Хорошо, что вы выбрали сегодняшний день, чтобы зайти ко мне, – заметил он. – Я как раз думал послать за вами.
– Вот как? – Соумерс прищурил зеленые глаза. – Зачем, мистер Бронсон? Полагаю, что-то связанное с девонширским имением?
– Вовсе нет. Это касается того дела, которое мы обсуждали на днях.
– Насколько я помню, мы ничего не обсуждали, – заметил Джейсон бесстрастно. – Я просил вашего согласия на брак с Элизабет, и вы отказали.
– Да. – Закери громко откашлялся. – Я…
– Вы поставили меня в безвыходное положение, сэр. – Хотя влюбленный покраснел от волнения, голос его звучал твердо. – Из уважения к вам я пришел сообщить вам лично, что намерен жениться на Элизабет с вашего согласия или без оного. И делаю я это не потому, что нацелился на ваше дурацкое состояние. Я полюбил вашу сестру. Если она станет моей женой, я обеспечу ее, ради нее буду работать как зверь и относиться к ней со всем уважением и добротой, на какие способен. Если вам нужно большее, можете идти ко всем чертям.
Брови Закери слегка приподнялись. Слова молодого человека произвели впечатление – нечасто случалось, что кто-то решался противостоять ему.
– Могу ли я поинтересоваться, – спросил он, – за что вы любите Элизабет?
– Она подходит мне во всем, что имеет значение.
– Но не по социальному положению.
– Я же сказал, – последовал спокойный ответ молодого человека, – во всем, что действительно важно. Мне совершенно безразлично социальное положение.
Этот ответ удовлетворил Бронсона. Интуиция подсказывала ему, что Соумерс – человек достойный и по-настоящему любит его сестру.
– Боюсь, она во что бы то ни стало хочет видеть вас.
Широкая спина Закери напряглась, рельеф мускулов проступил под тонкой шелковой тканью. Потребовалось не менее минуты, чтобы он обрел голос.
– Уходите, – произнес он спокойно. – Возвращайтесь к Рейвенхиллу.
– Лорд Блейк не имеет на меня никаких прав, – промолвила она, горло ее сдавило. – Как и я на него.
Закери медленно повернулся. Пальцы его подрагивали, и янтарная жидкость в бокале выплеснулась через край. Он сделал большой глоток, не отводя от Холли холодных черных глаз. Вид у него был бесстрастный, хотя лицо, несомненно, осунулось. Под глазами виднелись синяки, кожа стала землистой. Холли окинула его жадным взглядом. Ей хотелось подбежать к нему, обнять, утешить… Господи, сделай так, чтоб он ее не выгнал, подумала она в отчаянии. Холли больно было смотреть в его глаза. Когда-то полные насмешливого дружелюбия и страсти, теперь они выражали лишь безразличие. Как будто перед ним чужой человек… Как будто он больше ничего не чувствует к ней.
– Что это значит? – равнодушно спросил он, словно эта тема совершенно его не интересовала.
Собравшись с духом, Холли закрыла дверь и подошла к нему, остановившись в нескольких шагах.
– Лорд Блейк и я решили остаться друзьями. Свадьбы никакой не будет. Я сообщила ему, что не могу выполнить обещание, данное Джорджу, поскольку… – Она замолчала, огорченная полным отсутствием реакции со стороны Закери.
– Поскольку… – поторопил он ее тем же тоном.
– Потому что мое сердце уже занято.
За этим признанием последовало долгое, изматывающее молчание. Ах, ну почему он ничего не говорит? Почему у него такой равнодушный вид?
– Это ошибка, – произнес он наконец.
– Нет. – Она устремила на него умоляющий взгляд. – Ошибка была в том, что я уехала отсюда… уехала от вас… и я пришла, чтобы все объяснить и просить вас…
– Холли, не нужно. – Закери тяжело вздохнул и покачал головой. – Не нужно ничего объяснять. Я понимаю, почему вы уехали. – Губы его искривила горькая улыбка. – После месяца размышлений и свинского пьянства я согласился с вашим решением. Вы сделали хороший выбор и были правы – мы с вами плохо кончили бы. Видит Бог, лучше сохранить какие-то приятные воспоминания и оставить все как есть.
Решимость, прозвучавшая в его голосе, потрясла Холли.
– Пожалуйста, – попросила она дрожащим голосом, – не говорите больше ничего. Выслушайте меня. Я скажу вам всю правду. Если вы после этого по-прежнему захотите отослать меня – я уйду. Но уйду не раньше, чем выскажусь, а вы стойте там и слушайте, а если вы не…
– Если я не?.. – спросил он с бледным подобием прежней улыбки.
– Тогда я не дам вам ни минуты покоя, – пригрозила она, подавив страх. – Я буду следовать за вами повсюду. Я буду кричать во весь голос!
Закери допил бокал и направился к ночному столику, где стояла бутылка бренди. Увидев это, Холли ощутила надежду. Он не стал бы пить, если бы утратил все чувства к ней.
– Ладно, – бросил он отрывисто, наливая бренди. – Высказывайтесь. Я буду вас слушать в течение пяти минут, после чего вы уберетесь из моего дома. Идет?
– Идет. – Холли прикусила губу и опустила руки. Трудно было перед ним открыться, но сейчас, чтобы вернуть его, требовалось именно это. – Я любила вас с самого начала, – призналась она, заставляя себя смотреть ему в глаза. – Теперь я это знаю, хотя тогда не понимала, что происходит. Я скрывала правду даже от себя. А правда состоит в том, что я, как вы справедливо заметили, – трусиха. – Она внимательно вглядывалась в мрачное лицо Закери, ища отклика на свое признание, но лицо это ничего не выражало. Он снова сделал глоток, уровень бренди в бокале понизился на два пальца. Он пил медленно и демонстративно. – Когда Джордж умер у меня на руках, – продолжала Холли торопливо, – мне тоже хотелось умереть, чтобы никогда больше не чувствовать такую боль. Я поняла тогда, что самое безопасное – не позволять себе снова влюбляться. Чтобы держать вас на расстоянии, я воспользовалась моим обещанием Джорджу.
Холли неуверенно замолчала, но вдруг заметила, что слова ее заставили Закери покраснеть. Ободрившись при виде этого многозначительного румянца, она вновь обрела голос.
– Я цеплялась за любую причину, чтобы удержаться от любви к вам. И тогда… когда вы и я… в беседке… – Холли смущенно опустила глаза. – Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного, – призналась она. – И совершенно растерялась. Я потеряла власть над своим сердцем, своими мыслями, и потому мне отчаянно захотелось бежать. С тех пор я пыталась вернуться к прежней жизни, но никак не могла к ней приладиться. Я стала другой. Из-за вас. – Неожиданно слезы хлынули из ее глаз, и комната поплыла. – Наконец я поняла, что самое страшное для меня – это никогда не быть с вами… – К горлу подступило рыдание, и она запнулась. Затем заговорила шепотом:
– Пожалуйста, Закери, позвольте мне остаться – на любых условиях, какие для вас приемлемы. Не заставляйте меня жить без вас. Я так сильно вас люблю!
В комнате стало тихо, как в могиле. Мужчина, стоявший неподалеку, не пошевелился и не произнес ни слова. Если она все еще нужна ему, если она ему дорога, он прямо сейчас раскрыл бы ей объятия. Ей захотелось броситься в никуда. Тупая боль растекалась из ее груди по всему телу. Что же делать, подумала она, что же делать? Куда ей идти, как устроить новую жизнь? Ведь единственное, чего ей хочется, – это завыть от тоски. Уставившись в пол, она напряглась, пытаясь не разразиться унизительным плачем.
Тут в поле ее зрения появились босые ноги Закери, он подошел неслышно, как кошка. Он взял ее левую руку и молча уставился на нее. Вдруг Холли сообразила, на что он смотрит, – на золотое обручальное кольцо, которое она не снимала с тех пор, как муж надел ей его на палец. Жалобно вскрикнув, она вырвала руку и ухватилась за кольцо. Снять его оказалось нелегким делом, и она, подстегиваемая паникой, вертела золотой ободок, пока он не соскользнул. Швырнув кольцо на пол, она посмотрела на бледный след, который оно оставило на пальце, а затем на Закери.
Он пробормотал ее имя, а потом, к ее величайшему удивлению, опустился на колени, и она почувствовала, что его огромные ручищи обхватили складки ее шелковой юбки. Он спрятал в них лицо, точно усталый ребенок.
Потрясенная Холли протянула руку к его темным волосам и погладила влажные густые кудри.
– Милый, – снова и снова шептала она.
Неожиданно он поднялся и устремил на нее взгляд. Он походил на человека, прошедшего через адский пламень и им обожженного.
– Черт бы вас побрал, – сказал он, вытирая ее слезы. – Просто взял бы и задушил! Устроить такое!
– Вы говорили, чтобы я не возвращалась, – всхлипнула она. – Я боялась даже попытаться… В-вы были настроены так решительно…
– Я считал, что теряю вас. Сам не знаю, что я тогда наговорил. – Он прижал ее к своему гулко бьющемуся сердцу, провел рукой по волосам, растрепав прическу.
– Вы сказали – никаких вторых попыток.
– Для вас – хоть тысячу. Сто тысяч.
– Мне жаль, – заплакала она, – мне так жаль…
– Вы должны выйти за меня замуж, – заявил Закери неожиданно звонко. – Я свяжу вас всеми мыслимыми и немыслимыми обещаниями, договорами и ритуалами.
– Да, да…
Она пылко притянула к себе его голову и целовала со всей страстью, которую копила в себе весь этот месяц. Резко вскрикнув, он принялся безжалостно, грубо терзать ее губы.
– Я хочу с вами спать, – хрипло произнес он. – Сейчас же.
Холли вспыхнула малиновым румянцем и едва успела кивнуть, а он уже схватил ее и понес на кровать с целеустремленностью изголодавшегося дикого кота, наконец поймавшего добычу. Похоже, выбора у нее не было – да она и не собиралась отказывать ему. Она уже поняла, что любовь – вне приличий, вне морали, вне идеалов и здравого смысла. Она принадлежала ему полностью, так же как он – ей.
Он быстро раздел ее, старательно расстегивая многочисленные пуговицы и крючочки и разрывая ткань там, где она недостаточно быстро поддавалась его дерзким пальцам. Изумляясь такой поспешности, Холли пыталась помочь ему. Села на кровати, чтобы расшнуровать ботинки, стянула с себя белье и чулки. Когда она осталась совершенно обнаженной и откинулась на матрас пылающим телом, Закери сбросил халат и опустился рядом с ней.
Холли широко раскрыла глаза.
– Ах, Закери, какой вы красивый!
Она придвинулась к нему и стала играть темными завитками на груди.
Послышался слабый стон.
– Вы красавица. – И его руки ласково и неторопливо заскользили по ее спине и бедрам, он наслаждался ощущением ее кожи. – Я это знаю с тех пор, как увидел вас на балу у Бельмонтов.
– Разве вы тогда меня видели? Ведь было темно.
– После того как я поцеловал вас в оранжерее, я пошел за вами следом. Я видел, как вы подошли к карете, и подумал, что в жизни не встречал никого прекраснее. – Он запечатлел поцелуй на ее плече, коснулся языком ключицы, и Холли задрожала.
– И вы начали строить всякие планы, – тихонько подсказала она.
– Вот именно. Я придумывал сотни способов, как залезть вам под юбку, и решил, что самым лучшим из них будет взять вас на службу. Но вышло так, что я вас полюбил.
– И ваши намерения стали более пристойными, – уточнила она.
– Нет, мне все равно хотелось залезть вам под юбки.
– Закери Бронсон! – воскликнула она, а он ухмыльнулся, и его длинная нога поместилась между ее ногами.
– Тот вечер в беседке был самым лучшим из всего, что было в моей жизни, – сказал он. – А потом вы уехали, и меня как будто сбросили с небес в преисподнюю.
– Я испугалась, – покаялась Холли и притянула к себе его голову, чтобы поцеловать пахнущие бренди губы.
– Я тоже. Просто не знал, как мне выздороветь.
– Вы говорите так, будто я – это какая-то болезнь!
В его глазах появился горячий блеск.
– Оказалось, миледи, что лекарства от вас нет. Я хотел найти вам замену и не смог. Черт побери, вы единственная, кого я хочу!
– Так, значит, вы не… – У Холли точно гора с плеч свалилась. Ее истерзала мысль о том, что в ее отсутствие Закери развратничает.
– Нет! – прорычал он. – Целый месяц я жил как монах, и вы за это заплатите. – Холли закрыла глаза, а он угрожающе зашептал ей на ухо:
– Следующие несколько часов, миледи, вы будет чертовски заняты, утоляя мои желания.
– Да, – прошептала она, – да.
И замолчала, потому что Закери склонил голову к ее груди. Его горячее дыхание омывало нежный сосок, пока он не затвердел, и тогда он прильнул к нему губами. Тело Холли напряглось.
– Пожалуйста, – прошептала она умоляюще, – пожалуйста, Закери…
Она ощутила его губы на своих губах, и это восхитительное прикосновение заставило ее податься вперед в пылкой жажде большего. Он лег на нее, и она почувствовала, как что-то уперлось в нее, прижавших к треугольнику темных завитков. Холли протянула руку, и пальцы ее сомкнулись. Лицо ее вспыхнуло, когда Закери накрыл ее руку своей рукой и стал двигать ею, лаская грубее и крепче.
– Разве мне не следует быть осторожной? – спросила она, ощущая одновременно стыд и волнение.
– Мужчины не похожи на женщин, – хрипло ответил он. – Вы предпочитаете осторожность… нам нужна только страсть.
И Холли принялась демонстрировать свою страсть, пока он не застонал.
– Хватит, – с трудом проговорил он. – Я не хочу, чтобы это кончилось слишком быстро.
– А я хочу. – Холли обняла его и осыпала поцелуями. – Я хочу вас… ах, Закери, я хочу…
– Почувствовать то же, что тогда в беседке? – прошептал он, и глаза его дерзко сверкнули.
Холли кивнула, уткнувшись ему в шею, тело ее напряглось и дрожало от желания. Закери медленно прочертил рукой дорожку по ее груди, животу и ниже, и она вскрикнула. Его ласки сводили ее с ума. Бедра ее нетерпеливо поднялись, и тут она почувствовала, как его губы скользнули по ее коже, проделав путь от груди к животу. Она что-то выкрикнула, это могло выражать и протест, и поощрение. Темная голова Закери поднялась, и он всмотрелся в ее пылающее лицо.
– Моя нежная, благовоспитанная леди, – прошептал он, – я вас шокировал?
– Да, – жалобно сказала она.
А потом она ощутила его губы, прикосновение его языка, и наслаждение закрутило ее в быстром огненном водовороте. Казалось невероятным, что такое происходит с ней, что существует такая ужасная сладостная близость.
– Закери, пощадите, – взмолилась она пересохшими губами.
– Никакой пощады вам не будет, миледи. Он обхватил ее голову, поцеловал и ворвался в нее. Она резко выдохнула и выгнулась навстречу ему.
– Вы моя, – прошептал он. – Вы принадлежите мне… Холли… навсегда.
– Да, – простонала она.
– Говорите же!
– Я люблю вас, Закери… ах… я так хочу вас… только вас…
Он проник в самые сокровенные ее глубины, и она содрогнулась, забилась, охваченная чувством, которого до сих пор не могла себе представить. Его тело напряглось, он гортанно застонал и запульсировал внутри ее.
Глубоко вздохнув, Холли обвила его, крепко прижимая к себе. Он попытался привстать, и она забормотала что-то протестующее.
– Я вас раздавлю, – сказал он.
– Ну и пусть.
Улыбнувшись, он перекатился на бок, не отпуская ее.
– Это даже лучше, чем в беседке, – удивленно призналась Холли.
Тихий смех был ей ответом.
– Я многому буду учить вас.
Она задумалась о том, что ее ждет, и улыбка ее погасла.
– Закери, – озабоченно произнесла она, – неужели такой мужчина, как вы, сможет удовольствоваться одной женщиной?
Он обхватил ее лицо ладонями и запечатлел на лбу нежный поцелуй. Потом отодвинулся и посмотрел в ее вопрошающие карие глаза.
– Я искал вас всю жизнь, – серьезно сказал он. – Вы – единственная, кто мне нужен, теперь и навсегда. Если вы мне не верите, я…
– Я вам верю, – перебила она, прикасаясь пальцами к его губам. – Нет никакой необходимости в обещаниях и доказательствах.
– Мне совсем нетрудно дать вам новые доказательства…
– Нет, я хочу поговорить, – запротестовала она. – Я хочу спросить вас кое о чем…
– Да? – Он гладил ее по спине, не уставая восхищаться ее изгибом.
– Почему вы отказали мистеру Соумерсу, когда он пришел просить руки Элизабет?
Этот вопрос удивил его, и взгляд стал настороженным. Черные брови сошлись на переносице, что говорило о некотором неудовольствии.
– Откуда вы это узнали?
Она покачала головой:
– Прошу вас, ответьте на мой вопрос.
Он тихо выругался и опустил голову на подушку.
– Я отказал ему потому, что я его испытываю.
– Испытываете его? – повторила Холли. Взвесив эти слова, она отодвинулась от Закери. – Но почему? Вы же не думаете, что он хочет жениться на Элизабет из-за вашего состояния?
– Этот вариант мне представляется возможным.
– Закери, нельзя манипулировать людьми, словно это пешки в шахматной игре. Тем более членами собственной семьи!
– Я просто пытаюсь защитить интересы Лиззи. Если Соумерс захочет жениться на ней без моего согласия и без приданого, – значит, он выдержал испытание.
– Закери. – Холли неодобрительно покачала головой и натянула на себя простыню. Он же без всякого смущения продолжал лежать перед ней обнаженный. – Ваша сестра любит этого человека. Вы должны уважать ее выбор. Даже если она и мистер Соумерс выдержат ваше испытание, они никогда вам этого не простят, и отношения будут непоправимо испорчены.
– Что вы хотите, чтобы я сделал?
– Вы это знаете, – прошептала Холли. Прижавшись к нему, она ласково подула на завитки волос у него на груди.
– Черт побери, Холли, я всю жизнь вел дела определенным способом! Мне свойственно защищать себя и своих близких от всех мерзавцев, которые пытаются нас использовать. Допускаю, что я излишне упрям в своих привычках. Но если вы хотите попытаться превратить меня в размазню…
– Конечно, нет. – Она провела языком по его шее и скользнула в углубление, где билась жилка. – Мне не хотелось бы ничего в вас менять. – Она пощекотала своими длинными ресницами его кожу. – Но, по-моему, мы оба желали бы, чтобы ваша сестра была счастлива. Неужели она должна лишиться той радости, которую обрели мы с вами? Забудьте об этом дурацком испытании и пошлите за мистером Соумерсом.
Холли чувствовала его внутреннюю борьбу: привычка контролировать ситуацию боролась с чувствами.
– Я не люблю, когда мной управляют, – сердито заявил он.
Она улыбнулась в ответ:
– Я не пытаюсь вами управлять, я просто взываю к вашему добросердечию.
От ее ласк лицо у него стало напряженным, и он, судя по всему, утратил интерес к разговору.
– У меня нет добросердечия, миледи.
– Но вы пошлете за мистером Соумерсом? – не отставала она. – И уладите все с Элизабет?
– Да. Потом. – Он стянул укрывающую ее простыню и положил руку ей на грудь.
– Но, Закери! – Холли чуть не задохнулась. – Вы же не можете снова… не так быстро…
Но было уже поздно.
– Черт меня побери, если я не могу, – нежно пробурчал он, и все разговоры надолго прекратились.
* * *
Холли держала Закери за руку, они гуляли по дикой части его парка. Ее юбки волочились по пурпурным и белым крокусам. Легкий весенний ветерок колыхал желтые ирисы и белые искры подснежников, рассыпанных вдоль покрытой травой дорожки. Полянки, густо поросшие нежным желтым аконитом, тянулись к обширным зарослям жимолости и японского абрикоса. Глубоко вдыхая нежный аромат, Холли чувствовала, как счастье переполняет ее.– Ваш дом, быть может, и ужасен с точки зрения архитектуры, – заметила она, – но этот сад – просто кусочек рая.
Закери крепче сжал ее руку, на лице у него мелькнула улыбка. Этот вечер был исполнен для них такого блаженства, которого они не знали до сих пор. Они провели много часов, наслаждаясь своей близостью, тихо смеясь и поверяя друг другу свои сердечные тайны. Теперь, когда они снова оказались вместе, выяснилось, что им нужно обсудить тысячи разнообразных вещей, а времени было мало. Ведь Холли непременно хотела вернуться к Тейлорам и поделиться с дочкой новостью о своем замужестве. Конечно, семейство Тейлоров придет в ярость. Мало того, что их огорчит ее выбор, они будут поражены, что жена Джорджа не исполнила его последней воли. Вряд ли они поймут, что это не просто легкомыслие с ее стороны. Других вариантов для нее нет. Жить без Закери Бронсона она не сможет, вот и все.
– Не уезжайте, – попросил Закери. – Я пошлю за Розой, и вы обе будете жить здесь, пока мы не приготовимся к свадьбе.
– Вы знаете, что я не могу так поступить.
Он помрачнел и медленно повел ее вокруг маленьких солнечных часов из мрамора и меди.
– Я не хочу выпускать вас из своего поля зрения.
Тут Холли отвлекла его внимание, заговорив о свадебной церемонии. Ей хотелось, чтобы торжество прошло без излишнего шума, соответственно обстоятельствам. К несчастью, Закери, предпочитал грандиозный размах. Услышав его идеи насчет большой церкви, тысячи голубей, дюжины трубачей, банкета на пятьсот человек и прочих кошмарных вещей, Холли твердо заявила, что с ней это не будет иметь ничего общего.
– Мы устроим все очень скромно, а главное – будет немноголюдно, – сказала она. – И никак иначе.
– Согласен, – с готовностью подхватил он. – Действительно, трехсот гостей вполне достаточно.
Холли с недоумением посмотрела на него:
– Когда я сказала «немноголюдно», я имела в виду нечто совсем другое. К примеру, полдюжины.
Он упрямо выпятил подбородок.
– Я хочу, чтобы весь Лондон знал о моей победе.
– Лондон узнает, – сухо заметила она. – И непременно перемоет нам все косточки… и конечно, никто из моих бывших друзей не придет на свадьбу, какая бы она ни была – экстравагантная или нет.
– А мои все придут, – похвастался он.
– Не сомневаюсь, – согласилась Холли, перебрав в уме нуворишей, дельцов, пройдох, выскочек и прожигателей жизни. – Тем не менее венчание будет как можно более скромным. Приберегите голубей, трубачей и все прочее для свадьбы Элизабет.
– Так и сделаю, – сердито бросил он.
Холли остановилась и улыбнулась:
– Значит, решено: гостей у нас будет немного. – Она обхватила руками его стан. – Я не хочу ждать ни одного лишнего дня.
Закери, не нуждавшийся в дальнейших поощрениях, наклонил голову и страстно поцеловал ее.
– Я хочу вас, – произнес он фразу, уже ставшую для нее привычной, и прижал ее к себе. – Пойдемте со мной в дом, дорогая моя, и позвольте мне…
– Пока мы не обвенчаемся, ничего не позволю. – Она прижалась ухом к его сильно бьющемуся сердцу. – Думаю, за сегодняшний день я вполне достаточно скомпрометирована.
– И вовсе не достаточно. – Его руки блуждали по лифу ее платья. Что-то шепча, он подвел ее к старой каменной стене, покрытой редкими желтыми камелиями, и протянул руки к подолу ее юбки.
– Не смейте, – предупредила его Холли, уклоняясь. – Джентльмену следует обращаться со своей возлюбленной уважительно, а вы…
– То состояние, в котором я пребываю, – явное доказательство моего к вам уважения, – прервал он, указывая на свои брюки.
Холли понимала, что ей следует осадить своего чересчур настойчивого жениха, но она лишь прижалась к нему.
– Вы вульгарны до невозможности, – посетовала она.
Закери крепче сжал ее руку.
– И похоже, вы это цените, – шепотом сказал он, и она не смогла удержаться от улыбки.
Он опустил голову к вырезу ее платья.
– Позвольте мне увести вас в беседку. Всего на несколько минут. Никто не узнает.
Она нехотя выскользнула из его рук.
– Я все буду знать.
Закери покачал головой, тяжело вздохнул и отвернулся к стене, чтобы обуздать свое желание. Когда Холли нерешительно подошла к нему, он искоса взглянул на нее горящими черными глазами.
– Ну ладно, – угрожающе пообещал он. – Я не прикоснусь к вам до нашей брачной ночи. Но вы пожалеете, что заставили меня ждать.
– Я уже жалею, – призналась Холли, и они долго смотрели друг на друга.
* * *
Закери намеревался послать за Джейсоном Соумерсом на следующий же день, но молодой человек удивил его, явившись с визитом рано утром. Ночью Закери впервые за этот месяц крепко спал и проснулся в восьмом часу – необычайно для него поздно. Кажется, после того как он десятилетиями боролся и стремился к цели, он наконец достиг вершины. Пожалуй, впервые в жизни он мог просто быть счастливым… и причина этого одновременно необычна и очень обыкновенна. Он любит. Он наконец-то отдал кому-то свое сердце и обнаружил, что ему отвечают взаимностью. Это представлялось слишком чудесным, чтобы быть правдой.Когда он завтракал, доложили о приходе визитера, и Закери попросил экономку проводить молодого человека к нему. Мрачный, красивый, бледный, одетый как на похороны, появился Соумерс, похожий на трагического героя шекспировской пьесы. Закери ощутил нечто напоминающее угрызения совести, вспомнив о своей последней встрече с ним. Тогда на предложение Соумерса он, Закери, ответил спокойным убийственным отказом. Архитектор, без сомнения, помнит все подробности этой неприятной сцены, чем и объясняется решительное выражение его лица. С таким выражением доблестный рыцарь смело приближается к логову злобного дракона.
Закери, небритый, в халате и еще не закончивший завтракать, жестом предложил молодому человеку присоединиться к нему.
– Прошу прощения за мой вид, – извинился он, – но сейчас немного рано для визитов. Хотите кофе?
– Нет, благодарю вас.
Гость продолжал стоять.
Развалившись на стуле, Закери сделал большой глоток горячего кофе.
– Хорошо, что вы выбрали сегодняшний день, чтобы зайти ко мне, – заметил он. – Я как раз думал послать за вами.
– Вот как? – Соумерс прищурил зеленые глаза. – Зачем, мистер Бронсон? Полагаю, что-то связанное с девонширским имением?
– Вовсе нет. Это касается того дела, которое мы обсуждали на днях.
– Насколько я помню, мы ничего не обсуждали, – заметил Джейсон бесстрастно. – Я просил вашего согласия на брак с Элизабет, и вы отказали.
– Да. – Закери громко откашлялся. – Я…
– Вы поставили меня в безвыходное положение, сэр. – Хотя влюбленный покраснел от волнения, голос его звучал твердо. – Из уважения к вам я пришел сообщить вам лично, что намерен жениться на Элизабет с вашего согласия или без оного. И делаю я это не потому, что нацелился на ваше дурацкое состояние. Я полюбил вашу сестру. Если она станет моей женой, я обеспечу ее, ради нее буду работать как зверь и относиться к ней со всем уважением и добротой, на какие способен. Если вам нужно большее, можете идти ко всем чертям.
Брови Закери слегка приподнялись. Слова молодого человека произвели впечатление – нечасто случалось, что кто-то решался противостоять ему.
– Могу ли я поинтересоваться, – спросил он, – за что вы любите Элизабет?
– Она подходит мне во всем, что имеет значение.
– Но не по социальному положению.
– Я же сказал, – последовал спокойный ответ молодого человека, – во всем, что действительно важно. Мне совершенно безразлично социальное положение.
Этот ответ удовлетворил Бронсона. Интуиция подсказывала ему, что Соумерс – человек достойный и по-настоящему любит его сестру.