Девушка показала испанцу много интересного, пока дни Месяца Падающих Листьев укорачивались. Она любила наблюдать за маленькими рыбками в тихих озерах или реке, за птицами в травянистых лугах. Однажды они провели много времени, просто валяясь на солнышке и наблюдая, как краснохвостый ястреб чертит ровные круги в подернутом дымкой вечернем небе.
   Гарсия начал понимать: ему показали много того, что Народ считал важным. Прерию сам он рассматривал как пространство, которое необходимо пересечь, чтобы попасть в другое место. Но благодаря своей жене он начал чувствовать, как относится к прерии Народ. Подобно соплеменникам своей жены, он больше не смотрел на прерию как на безжизненную равнину. Дышащая, пульсирующая всеми ритмами бытия, вечная прерия стала частью его жизни. «Как же я мог не понять истинного значения Танца Солнца?!» — недоумевал испанец.
   Этот обряд символизировал идею, слишком огромную, чтобы выразить ее словами.
   Молодые стояли, глядя, как Солнечный Мальчик несет свой факел к горизонту. Ослепительное полотно в алых, золотых и оранжевых тонах сменили полосы багрового и дымно-синего цвета, что означало наступление сумерек. Гарсия чувствовал, что никогда еще он не был так близок к Создателю. Но испанец сомневался, что падре сумел бы его понять, и это немного смущало молодого человека. Молодожены развернулись, обнимая друг друга за талию, и побрели обратно в селение.
   Со своим новым мировосприятием Гарсия стал замечать и другие традиции Народа. Он случайно увидел, как Белый Бизон, после одной особенно удачной охоты, совершает простой ритуал. Старик взял только что очищенный череп бизона. На широкой лобной кости он нарисовал круглый красно-желтый орнамент, который часто использовался Народом. Череп был водружен на вершине холма. Белый Бизон отошел назад и обратился к черепу, словно беседуя с другом.
   — Нам жаль, что мы убили тебя, брат мой, — сказал он, — но мы благодарны тебе за пищу, кров и одежду. Да пребудет твой род вечно, пока растет трава и дует ветер.
   Развернувшись, шаман заковылял обратно к своему типи, оставив расписанный череп на попечение всех ветров. Это было, понял Гарсия, еще одним проявлением чувства родства Народа со всем живущим.
   Постепенно молодые любовники стали проводить меньше времени вместе. Гарсия вернулся к своим лошадям, Высокий Тростник занялась многочисленными обязанностями супруги: шитьем, приготовлением пищи и обустройством жилища своего мужа. Но оба продолжали ценить мгновения, которые проводили вместе. Каждый раз, направляясь к своему жилищу, Гарсия чувствовал нетерпение и сожалел, когда приходилось расставаться с женой.
   Иногда он давал волю своему воображению. «Как было бы здорово, — думал он, — познакомить жену с родней и друзьями». Гарсия представлял жену в платье из белого атласа, сшитом по последней моде, которое подчеркнуло бы красоту девушки. Вот она входит в большую гостиную, опираясь на его руку, и все головы поворачиваются. У всех перехватывает дыхание при виде прекрасной иностранки, жены Хуана Гарсии.
   Но он знал, что это невозможно. Девушка никогда не привыкнет к цивилизации, и он не может винить ее за это. Без привычного окружения она будет словно рыба без воды. Она дика и свободна духом, очень похожа на прерию, свой дом. Гарсия догадывался, что стать частью ее мира — большая честь. Но теперь он понял, что, вступив в союз с этой женщиной, полностью лишил себя возможности вернуться к прежней жизни.
   «И это, — соглашался он, прижимаясь к ее теплому телу, — справедливый обмен».

Глава 24

   Эта зима явилась столь же суровой и холодной, сколь мягкой и теплой была предыдущая. Солнечный Мальчик и Создатель Холода вели ежедневные битвы, за которыми с нетерпением наблюдал Народ.
   — Обычно, — рассказывал Койот, — факел Солнечного Мальчика стареет и на время ломается каждую зиму.
   В эту зиму казалось, что он сломался навсегда. Даже в те дни, когда появлялось солнце, не становилось теплее. Бледные водянисто-желтые лучи, не успевая сколько-нибудь согреть скованную льдом поверхность земли, исчезали за горизонтом.
   Солнечный Мальчик забрался слишком далеко на юг, говорил Койот, и едва пробегает половину пути по небу. Когда Солнечный Мальчик так низко, он с трудом может противостоять натиску Создателя Холода.
   — Никогда раньше, — твердили старики, — у Создателя Холода не было такой сильной магии. Никогда еще снег не выпадал так часто и так обильно.
   Настало время, когда в Месяц Долгих Ночей Создатель Холода одерживал победу больше дней подряд, чем бывает пальцев на руках и ногах. Солнечного Мальчика не было видно все это время. А затем пришел Месяц Снегов и Месяц Голода.
   Именно в это время одна пожилая женщина вышла в метель и пропала. Она просто пошла за хворостом в заросли у реки и не смогла вернуться. Ее тело нашли только в Месяц Пробуждения, когда снега начали таять. Она лежала, уютно свернувшись калачиком, под кустом, всего в нескольких сотнях шагов от собственного жилища; маленькая вязанка дров виднелась рядом с ее телом.
   — Создатель Холода — лжец, — пояснил Койот. — Он говорит своим жертвам, что все хорошо, что им будет тепло и уютно, если только они прилягут отдохнуть ненадолго.
   Было много попыток объяснить суровость зимы.
   — Это потому, — твердили вечные нытики, — что лагерь не разбили на прежнем месте.
   Клан Кривых Ребер редко забирался так далеко на запад, и кто-то верил, что Создатель Холода недоволен вторжением на его горные территории. Другие боялись, что Солнечный Мальчик рассердился и захотел наказать или даже покинуть Народ. Может быть, по каким-то непонятным причинам Танец Солнца на сей раз не подействовал.
   Белый Бизон изо всех сил старался исправить положение магическими песнями и танцами. Его барабан был слышен рано утром и поздно вечером. Он не выходил из типи, совершая магические обряды, чтобы отвести беду. Иногда казалось, что обряд, совершенный накануне, подействовал, факел Солнечного Мальчика становился немного ярче. И Гарсия снова задумывался, не оттого ли это, что Белый Бизон прекрасно улавливает признаки, предвещающие перемену погоды? Он ничего не говорил, но предполагал, что Койот тоже не исключает такой возможности.
   «Это не имеет значения, — решил он. — Белый Бизон уважаемый человек, отлично знающий свое дело».
   Надо сказать, что было несколько скептиков и ворчунов, которые шептались и о другой возможной причине их бед.
   — Народ никогда не видел такой зимы, — толковали они между собой, — пока не появились оленьи собаки и новые способы охоты.
   Серая Цапля пришел в ярость, услышав один из таких разговоров.
   — Вы никогда, — раздраженно кричал он на сплетников, — не зимовали с набитыми брюхами и не спали под столькими теплыми шкурами до появления Снимающего Голову и оленьих собак!
   На это нечего было возразить. Народ, хотя подавленный и грустный, на самом деле был защищен от нападок Создателя Холода. Люди нагребали снег кучами вокруг типи, набивали пространство между стенами и сугробом сухой травой, чтобы было теплее, и садились поближе к костру. Когда надоедало сушеное мясо и пеммикан, свежее мясо давали собаки. Месяц Голода вовсе не был голодным.
   Дорожки, протоптанные в снегу множеством ног, вели от типи к типи. Друзья собирались то в одном, то в другом жилище на долгие вечерние посиделки. Традиционное курение сопровождалось играми.
   «Представители племени — прирожденные азартные игроки», — отметил Гарсия. Он видел, что маленькие дети часто играли с палочками, когда погода позволяла выбираться на улицу. Эта игра была вариантом угадайки, «в какой руке», в которую он сам играл в детстве. Младшие дети Койота были в восторге, когда во время первой зимы обнаружили, что Гарсия знает эту игру, и он иногда играл с ними.
   Еще он заметил, что некоторые люди заключают пари. Встречались такие увлеченные игроки, которые, увидев на дереве двух птиц, начинали спорить, какая улетит первой. «Они не слишком отличаются от некоторых известных мне бездельников», — думал Гарсия. Он знал одного молодого человека, который жил в постоянной бедности из-за своего увлечения играми. Но это его нисколько не беспокоило.
   — Однажды, — уверял он Гарсию, — я выиграю кучу денег.
   Сам Гарсия не был моралистом. Однако он догадывался, что, если бы молодой игрок проводил время, которое он тратил на игру, упражняясь с оружием, ему не требовалось бы большого выигрыша. Гарсия немного сочувствовал его молодой жене, которая изо всех сил боролась с нищетой.
   Игры же на удачу были очень полезны: они отвлекали от тягот тоскливых зимних месяцев. Друзья коротали вечера за сливовыми косточками, забывая, что снаружи завывает Создатель Холода.
   Одна сторона каждой косточки была выкрашена в красный цвет, брали нечетное количество косточек, трясли в горсти и выбрасывали на расстеленную шкуру, держа пари, сколько выпадет красных и сколько желтых.
   Но лучшими в эту зиму были долгие ночи, когда никто не курил, никто не гремел сливовыми косточками, никто не приходил в гости. Гарсия выходил на улицу облегчиться перед сном и на миг останавливался посмотреть на лагерь. Приглушенное красно-желтое свечение пробивалось сквозь кожаные стены типи и отражалось на снегу. Очень красиво, думал он, но быстро уходил с пронизывающего ветра в уютное тепло жилища.
   Они с женой проводили долгие часы, смеясь и болтая ни о чем, — казалось, у них никогда не было недостатка в темах для беседы. И конечно же, они проводили длинные ночи, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть.
   Пришло время, и, разумеется, победил Солнечный Мальчик.
   — Он всегда побеждает в конце концов, — заявил Койот, хотя и признавал, что в этот год даже он усомнился.
   Но снег растаял, и в Месяц Пробуждения по ночам снова стали слышны крики гусей, летящих обратно на север. Народ вышел из типи и стал возвращаться к обычной жизни.
   К изумлению Гарсии, он обнаружил перемены в характере жены. Настроение многих переменилось. Они из раздраженных и сварливых стали счастливыми и веселыми людьми, как только теплые южные ветры прогнали Создателя Холода обратно в горы.
   С Высоким Тростником все было наоборот. Она сделалась капризной и плаксивой, стала неохотно и небрежно готовить и убирать жилище. Она часто плакала, а когда муж пытался утешить ее, впадала в гнев. Высокий Тростник много времени проводила в постели, но явно пренебрегая обществом Гарсии. Там, где раньше он находил теплые мягкие изгибы и призывные объятия, теперь встречались сплошные коленки и локти.
   Иногда она одумывалась и любила его почти неистово. А в следующий раз, когда он пытался подойти к ней, встречал резкий отпор. В один особенно неудачный момент его попытки приласкать ее вызвали обвинения и слезы. Гарсия отступил, обиженный, рассерженный и смущенный. Неужели это — то самое чувственное создание, которое делило с ним ложе в Месяц Долгих Ночей? Он пошел к своему тестю просить совета.
   — Койот, я хочу поговорить с тобой, — начал расстроенный молодой человек. — Это касается Высокого Тростника.
   Койот сосредоточенно прикончил кусок мяса, который жевал, выбросил кости собакам и вытер жирные ладони о ноговицы.
   — Пойдем прогуляемся, — предложил он.
   Гарсия излил на него все свое огорчение и разочарование, пока они бродили за лагерем. Койот серьезно кивал.
   — Я сделал ее несчастной? Или это какая-то традиция Народа, которой мне не понять?
   Койот помотал головой:
   — Думаю, что нет, Снимающий Голову. Так всегда бывает, когда женщина ждет ребенка.
   — Ребенка?
   Это объяснение даже не приходило ему в голову. Его планы не простирались настолько далеко, чтобы представить в жилище детей. Гарсия все еще мыслил категориями медового месяца.
   — Ну да, — продолжал Койот. — А как же иначе? Вы оба почти не вылезали из типи с самого Месяца Падающих Листьев.

Глава 25

   С пониманием сути проблемы немедленно пришло и решение. Гарсия принялся так печься о благополучии своей супруги, что ей даже делалось неловко. Его заботы действительно помогали женщине в ее состоянии, но она уже почти пережила первые неприятные недели беременности. Высокому Тростнику все еще требовались дополнительные часы сна, но ее подавленное состояние прошло, она снова походила на себя прежнюю. Когда к ней вернулись веселье и дружелюбие, Гарсия почувствовал большое облегчение. Чем внимательнее он был к жене, тем ближе они становились друг другу.
   В самом начале Месяца Зеленеющей Травы племя подожгло сухую траву прерии. Несколько ночей в небе отражались оранжевые языки пламени и клубились тучи дыма. Почерневшая прерия дымилась, и несколько дней у всех в носу свербило от запаха гари. Вскоре, после теплого весеннего дождя, рядом с обугленной стерней начали появляться зеленые ростки. Через неделю цепи холмов покрылись изумрудной зеленью.
   — Она, — обещал Койот, — привлечет огромные стада бизонов.
   Гарсия отправился на одинокую прогулку по холмам, чтобы взглянуть на результаты поджога и поискать стада. Среди обгоревшей прошлогодней травы он обнаружил тысячи крошечных белых цветочков. Он помнил, что в цивилизованном мире женщины ценят, когда им в подарок преподносят цветы, и, поддавшись порыву, нарвал букет белоснежных цветов с заостренными головками.
   — Какие красивые, Снимающий Голову, — восторженно произнесла Высокий Тростник, пряча нос в небольшом букете. — Мы называем их — собачий клык. Они всегда прорастают после пожара.
   Он учился понимать ее чувствительную натуру и ее восприятие прекрасного. Их отношения стали еще лучше, чем раньше. «Какое счастье, что все наладилось», — с облегчением думал он.
   Стада пришли, охота была хорошая, Гарсия успел забыть, насколько приятно на вкус свежее бизонье мясо. Молодежь из Лошадников бравировала своими способностями добывать мясо. Забили множество бизонов.
   Было и еще кое-что любопытное. Гарсия заметил, что женщины, свежующие тушу, во время работы изредка отрезают небольшие кусочки печени и кладут в рот. Он не помнил, чтобы видел такое раньше. Печень было нелегко сохранить, и ее съедали сразу же, но приготовленную. Поедание сырых, еще теплых кусочков озадачивало. Он спросил об этом у Высокого Тростника.
   — Не знаю, Снимающий Голову, — ответила она с набитым этим лакомством ртом. Ее руки были в крови, она улыбнулась мужу, продолжая работать. — Просто хочется после суровой зимы. Так было всегда. Вот! Попробуй!
   Она отрезала кусочек и протянула ему. Он с опаской попробовал. «Неплохо», — удивился испанец. На самом деле, если не обращать внимания на то, как неприятно печенка скользила во рту, вкус был восхитительным. Столь же восхитительным, как свежие овощи после утомительной мясной диеты, на которой провел всю зиму. Он смотрел, как Высокий Тростник с аппетитом доедает следующий кусочек.
   — Должно быть, в печенке содержится что-то, необходимое ребенку, — рассудил он, наблюдая, как точно так же поступают другие женщины.
   До отъезда племя успело добыть почти столько же мяса, сколько до появления лошадей запасали за год. Все с нетерпением ждали ежегодного праздника Танца Солнца. Как будет замечательно прибыть во всей славе людей, принадлежащих к клану Лошади.
   Лошади продолжали размножаться, на Большой Совет придет много жеребят и годовалых животных. Несколько животных сменили владельцев через подарки, обмен, а одно было проиграно. «Неважно», — с гордостью думал Кривые Ребра. Они будут самым зажиточным кланом на Совете. Всю свою жизнь, пока он был простым человеком, а затем вождем, он принадлежал к самому маленькому клану Народа. Теперь, всего за несколько сезонов, они стали одним из самых крупных. И уж точно — самых богатых. Кривые Ребра с каждым годом испытывал все большую гордость, глядя, как в его клане появляются новые типи.
   А этот год был лучшим. Вождь уже грезил наяву о том, как прибудет на праздник во всем великолепии. Не исключено, что это и стало главной причиной раннего отъезда.
   Женщины, как обычно, протестовали. Они не могут собраться за три дня. Мясо последних бизонов еще не приготовлено. Но, все еще протестуя, они начали готовиться к переходу.
   Большая Нога была в числе самых громкоголосых спорщиц.
   — Просто глупо, — ругалась она, — думать, что весь жир недавно убитых бизонов можно перетопить за такое короткое время. Мужчинам, особенно вождям, не понять, в чем тут дело. Если теперь жить стало лучше, это еще не причина переводить еду. Хорошей едой Народ никогда не разбрасывался, даже во времена благоденствия. Лично я ни за что не оставлю пищу гнить в прерии. Я не собираюсь, — продолжала Большая Нога, — оставлять лагерь, пока не завершу работу.
   Мужчины благоразумно воздерживались от возражений.
   Тем не менее в назначенное утро типи Койота было сложено вместе с остальными. Высокий Олень и младшие дети помогали укладывать вещи, несколько лошадей были приспособлены под перевозку шкур от обоих жилищ, Койота и Снимающего Голову.
   К полудню последнее типи было сложено и племя тронулось в путь. Койот и его зять сознательно избегали той части отряда, где ехало их семейство. Лучше не попадаться на язык Большой Ноге без особой нужды. Пусть перекипит, а к вечеру, может быть, остынет настолько, что с ней снова можно будет иметь дело.
   Полдня прошло в приятном путешествии, и, когда племя остановилось на ночь, мужчины отправились на поиски своего семейства. Высокий Олень с детьми готовились к ночлегу, огонь уже горел.
   — Где ваша мать? — спросил Койот.
   На него посмотрели с опаской.
   — Она осталась, чтобы закончить стряпню, — извиняющимся тоном ответил Высокий Олень. — Сказала, что они догонят. Высокий Тростник осталась с ней.
   Гарсия не знал, смеяться ли ему, злиться или опасаться за их жизни. Он даже не предполагал, что Большая Нога зайдет так далеко в своем упрямстве. И Койот не предполагал. А Высокий Тростник осталась с ней. Гарсия не знал, почему она осталась: из упрямства или потому, что беспокоилась за мать.
   В любом случае создалось опасное положение. Наступала ночь, а женщин все еще не было. После короткого обсуждения было решено, что Гарсия с Высоким Оленем поедут обратно и помогут доставить их дурацкую стряпню.

Глава 26

   Длинные тени лежали на месте оставленного лагеря, но один костер все еще горел.
   — Мама, нам надо идти! Пожалуйста, оставь этот жир! — упрашивала Высокий Тростник. Она осталась помочь дотопить жир, а затем донести. Но не предполагала, что ее мать задержится так надолго в своем нелепом упрямстве.
   Большая Нога не думала, что все получится именно так. Она собиралась позволить мужчинам уйти без нее, но была уверена, что они вернутся, как только обнаружат ее отсутствие. Тогда она с неохотой согласится уйти, доказав свою правоту.
   Но мужчины не возвращались. Ее гнев разгорелся и упрямство возросло.
   «Буду сидеть здесь, пока воины не вернутся», — решила Большая Нога.
   Но так было, пока светило солнце. Потом стало темнеть, и затея показалась ей несколько нелепой.
   «Может, стоит собраться и пойти, — думала она. — Мы сможем идти по следам племени даже в полной темноте».
   Она уже была готова сдаться и сделала вдох, чтобы заговорить, когда Высокий Тростник предостерегающе подняла руку, прислушиваясь.
   Без сомнения, это звук копыт. Три или четыре лошади, они приближаются. Обе женщины заметно повеселели, и Большая Нога начала придумывать язвительные замечания, которыми встретит мужчин. Она развернулась спиной и начала с преувеличенным старанием снимать верхний слой растопленного жира и выливать его, чтобы тот застыл.
   — Они подъезжают, — пробормотала Большая Нога, предвкушая встречу.
   Лошади подошли ближе, к самому костру, и остановились. Она услышала смешок, но обернулась только тогда, когда Высокий Тростник охнула от изумления и испуга.
   Их было четверо, все непринужденно сидели на лошадях. Они не делали никаких движений, просто сидели и посмеивались. Прошел долгий миг, пока Большая Нога сумела оценить ситуацию. Ее разум не спешил осознавать неожиданное событие. Она была убеждена, что, когда обернется, увидит своего мужа и Снимающего Голову.
   Но эти люди были ей совершенно незнакомы. По узорам на одежде и оружию Большая Нога поняла, что ее глупейшая затея провалилась. Эти люди даже не принадлежали к Народу.
   Это были Крушители Черепов.
   — Здравствуй, мать, — заговорил старший из Крушителей Черепов, очевидно главный. — Наш ужин готов?
   Как бы глупо ни вела себя Большая Нога весь этот день, сейчас она оказалась достаточно мудра, чтобы не сделать неверного шага. Если какая-нибудь из женщин нарушит хрупкое равновесие создавшейся ситуации, все может тут же очень плохо закончиться. А пока что Крушителям Черепов нравилась игра. Их единственный шанс, понимали обе женщины, подыграть им и потянуть время.
   — Сойдите на землю и сядьте, — сказала Большая Нога. — Вы слишком рано. Мой муж скоро вернется.
   Крушители Черепов захохотали. Они видели, что лагерь снят. Они соскочили с коней и прошлись вокруг костра, переворачивая куски жира.
   — Прочь от моей стряпни, — раздраженно заговорила Большая Нога, подкрепляя свои слова языком жестов и слегка отталкивая их. — Я скажу, когда будет готово!
   Слова ее были встречены смехом.
   «Получается, — подумала она. — Мы в безопасности, пока они смеются. Может быть, мужчины все-таки приедут».
   Разумеется, обе женщины понимали, что их положение безнадежно. Они могут накормить чужаков и, возможно, какое-то время заговаривать им зубы. Но потом Крушителям Черепов надоест игра, они убьют их, возможно сначала изнасиловав. Коротышка с беличьими зубами уже пялился на стройное тело Высокого Тростника. Самое лучшее, что может случиться, они увезут ее с собой, а не убьют на месте.
   «Совсем плохо, — думала Большая Нога. — Я так хотела, чтобы она родила ребенка от Снимающего Голову».
   Погруженная в невеселые размышления Большая Нога тем не менее продолжала работать. Она общалась с чужаками на смеси слов и жестов.
   — Не подходите, вы сыплете пыль на еду! — закричала она.
   Крушителям Черепов ужасно нравилась эта забава. Один из них сделал вид, что страшно напуган ее руганью, и остальные покатились со смеху. Большая Нога стала поджаривать тоненькие полоски мяса и передавать их мужчинам. Она прикидывала, насколько можно растянуть этот процесс. Большая Нога готовила совсем маленькие кусочки, а Высокий Тростник, которая до сих пор не сказала ни слова, помогала ей.
   Стемнело, а приготовление мяса и угощение чужаков продолжалось. Высокий Тростник зажгла факел и воткнула его рядом, чтобы было светлее. Вожак нетерпеливо потребовал, чтобы они жарили куски покрупнее.
   — Мама, — заговорила наконец Высокий Тростник, — тебе не кажется, что коротышка похож на белку? — Она посмотрела на низкорослого воина.
   Полное непонимание отражалось на всех четырех физиономиях, мужчины жевали мясо и шутили между собой. Ее мать кивнула.
   — А высокий — уродливее всех, кого я когда-либо видела, — сказала она.
   Высокий неуверенно улыбнулся и кивнул.
   — Я тоже так думаю, — согласилась Высокий Тростник. — Ни один из них не понимает ни слова на языке Народа. Теперь я скажу тебе о моей идее. Я не собираюсь ложиться с Беличьим Зубом. — Она улыбнулась коротышке, он ответил ей широкой ухмылкой.
   Высокий Тростник быстро изложила свой план, и ее мать закивала.
   — Хорошо. Даже если у нас не получится, мы сможем спрятаться в темноте.
   Наконец неуемный голод был несколько утолен. Беличий Зуб бросал жадные взгляды на Высокий Тростник. Настало время действовать. Высокий Тростник пошла заменить догоревший факел новым. Вместо того чтобы воткнуть его в землю, она вдруг высоко подняла его и метнулась в темноту, пламя плясало у нее над головой.
   Крушители Черепов вскочили на ноги и побежали за ней, крича что-то друг другу на бегу. Большая Нога быстро подхватила их тяжелые боевые дубинки и растворилась в темноте.
   Высокий Тростник бежала знакомой дорогой, рассчитывая на то, что Крушители Черепов не знают местности. Она оглядывалась назад, замедляя ход. Важно, чтобы преследователи оказались как можно ближе. Ее путь лежал через ровное место без всяких препятствий, девушка бежала прямо перед преследователями.
   «Интересно, — думала она, — неужели они в самом деле считают, что я настолько глупа, чтобы убегать с факелом?»
   В сотне ярдов от места покинутой стоянки ровный луг резко обрывался над рекой. На краю был каменный выступ. А под ним лежала куча острых каменных обломков, отвалившихся от выступа за сотни лет и упавших в реку.
   Высокий Тростник бежала прямо к обрыву. По мере приближения она мчалась все быстрее, стараясь оторваться от преследователей. Помахав факелом, девушка внезапно швырнула его перед собой и быстро свернула влево, беззвучно скользнув в заросли кустов. План сработал. Враги на полной скорости продолжали преследовать мерцающий факел. Двое бежавших впереди, даже не замедлив хода, сорвались с обрыва. Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался глухой стук от падения их тел. Третий преследователь, Беличий Зуб, догадался, что происходит что-то не то, когда был уже на выступе. Он попытался притормозить, но потерял равновесие и упал, короткий удивленный крик заглушил шум падения.