Страница:
Убедившись, что снайпер мёртв, я направился к тому месту где, поскуливая, лежал майор. Выбора у меня не было. Я вскинул «сточетвёртый» и плавно нажал на спусковой крючок. Голова пленного дёрнулась и он затих. Что бы ни говорила в таких случаях совесть, я не слушал её уже давно. Пожалуй, с тех самых пор, как бросил горсть земли на могилу моего товарища погибшего по вине пьяного водителя восемь лет назад. Мой друг, прошедший три войны и несколько маленьких войнушек, был сбит, когда стоял на троллейбусной остановке, въехавшим на тротуар «городским» внедорожником. Вроде бы всё было обычно, не было ни стрельбы, ни взрывов, а зачёт пошёл на минус…
Потом конечно был суд, были отступные, которые совал в руку окаменевшей от горя Маше, жене друга, белый как мел виновник аварии. Были поминки и кладбище, и снова поминки, где мне пришла в голову мысль, что не слишком важно, как долго ты планируешь быть живым. Или, как умело ты забираешь эту самую жизнь у другого. И правого, и виноватого ждёт один финал. Разница, по большому счёту, только в деталях. И тогда совесть замолчала окончательно, а призраки и аттракционы кошмарных сновидений меня и раньше не мучили. После этих похорон мой сон стал ещё крепче. И рука ни разу не дрогнула. Так было и на этот раз, хотя и присутствовал неприятный осадок на душе. Разведчики не вызывали никаких чувств, кроме досады: не готовы были армейцы именно к тому, чего должны были ожидать в первую очередь. Аномалии и зверьё это не первостепенная угроза даже в таком месте как Зона отчуждения. Опасаться всегда следует людей, а разведчики об этом забыли.
Прежде всего надо сбить преследователей с толку. Сейчас, когда ещё темно, разбираться никто не станет. Сценарий дальнейших действий противника был очевиден. Перво-наперво подтянутся те из разведгрупп, что находятся неподалёку. В темноте общую картину зафиксируют и будут ждать до утра. Потом, когда станет посветлее, постараются определить численный состав, вооружение и направление отхода нападавших. Свяжутся со штабом, назначат ответственного за проведение операции офицера, на что уйдёт какое-то время. И только потом получат приказы по общей обстановке. На согласование и выработку плана действий уйдёт около сорока минут, может быть час. Всего — около шести часов форы. За это время я успею уйти далеко. Когда я продумывал возможный путь отхода, то изначально планировал маршрут таким образом, чтобы исключить со стороны противника возможность использования авиации. Мой путь лежал в сторону мест, запретных для полётов. Нападение на блокпост, смерть штабного офицера и утеря документов и, возможно, редкого образца вооружения — это ЧП. Командующему особым районом не позавидуешь. Однако, следы прикроют, это несомненно: спишут на «боевые» и оружие, и людей. Покажут комиссии трупы пары уголовников, якобы убитых при задержании, получат пару пинков от начальства и всё успокоится. Переждать следует дней семь, не больше. Потом активность военных снизится до приемлемого градуса и можно будет вернуться на Кордон и получить оговоренную награду. Блокпост, конечно, усилят, минные поля обновят. Но полностью кислород не перекроют: артефакты сами через КПП к воякам не придут, их должен будет кто-то собрать и принести. Всё вернётся на круги своя.
Я собрал остатки тел и оружие, побросал всё в «воронку». На сколько позволяло освещение, спутал свой след и оставил пару ложных заделов для преследователей. Один след, вёл обратно на Свалку, другой в сторону позиций «Долга», третий к Борову. Сам я планировал взять направление северо-запад и минуя позиции «Долга» и территорию бывших военных складов, пройти в разрушенный город и отсидеться там. Если будет совсем кисло, подамся к Леснику. Хотя подставлять хороших людей желания не было абсолютно. Но Ржавый Лес — это то самое место, где мой след точно потеряют. Выписав пару петель, я добрался до своего тайника. Пополнил до отказа запас воды, взял сухпай. Патронов было достаточно, осталось пара гранат: «эфка» и «РГД». Нормально. В условиях, когда воду пить нельзя, а подножный корм весь светится от радиации, именно рацион оставался главным фактором выживания. Ведь в случае, если меня загонят, стрелять долго не получится. На этот раз ошибок со стороны вояк будет меньше, а значит и шанс выкрутиться будет не велик. Главной задачей, оставалось, как можно дольше держать противника на расстоянии. Что им известно на данный момент? Не слишком много: группа разведчиков попала в засаду и была уничтожена неизвестным по количеству противником. По фрагментам, конечно, определят и тип ВУ (взрывного устройства), и найдут пару-тройку пропущенных мною гильз от «сточетвёртого». Но, патрон совершенно обычный, ничего, что дало бы хоть какую то конкретную информацию о нападавших на месте боя обнаружить нельзя. Записи в ПДА уничтожены излучением «крикуна». Даже если на месте и найдут пригодное для снятия информации устройство, то там ничего не найдут. Импульс артефакта надёжно уничтожает любые активные на тот момент электронные устройства. Следовательно, поиск пойдёт по расширяющемуся радиально кругу, центром которого будет место засады. Военные также постараются перекрыть возможные пути отхода нападавших, исходя из анализа местных условий. Ночью поиск поведут коллеги погибших разведчиков, что и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо потому, что таких групп я насчитал всего пять и в темноте, да с должной сноровкой, избежать с ними встречи будет не трудно. Плохо по той причине, что сейчас военные настороже, их много и они лучше экипированы и вооружены. И, несомненно, лучше меня знают эти места.
Ситуация в корне поменяется на рассвете, когда военные подтянут войска с Кордона и в воздухе появятся вертолёты. Думаю, что масштаб случившегося подвигнет командование района не мелочиться. И по крайней мере в первые двое суток меня будут искать не жалея никаких сил и средств. Могут поднять БПЛА [46], но из-за сложностей с передачей видеосигнала их будут использовать весьма ограниченно.
Главная задача сейчас — это выйти в район заброшенных военных складов и пройти на стыке зон ответственности трёх враждующих группировок: «Свободы», «Долга» и «диких гусей» (проще говоря, наёмников). В этом случае поисковая операция осложнится: вояки вынуждены будут договариваться с кланами сталкеров и потеряют много времени. В суматохе мне удастся уйти. Однако, если с первыми двумя группировками всё было ясно, то вот наёмники могут подписаться на поиски некоей группы, напавшей на разведчиков вояк. Надеяться на плохую организацию поисковой операции с их стороны не стоит: наверняка они знают все лазейки в тех местах и просто организуют пару-тройку «комитетов по встрече». Но их можно переиграть: народ там разный, так что шанс, хоть и не большой, присутствовал.
Стало светать. Сканер не засёк ни одного радиообмена в радиусе ста метров, но когда я переключился в глобальный режим, на карте запестрели чёткие отметки более чем шестидесяти трёх предполагаемых источников радиосигнала. Я выставил опцию на выделение только известных мне военных радиочастот и кодированных переговоров неизвестного происхождения. Вполне возможно, что частоты или поменяют, или есть каналы неизвестные информаторам оружейника.
Общая картина складывалась следующим образом: загонщики выстраивались так, чтобы вынудить меня идти в двух направлениях — на болота (место гиблое априори и малоизученное вообще), или в район радиоактивных пустошей на северо-западе (там легче оторваться от преследования, но светиться я буду не долго и сам загнусь от радиации). Передовые группы «троек» разведчиков шли с разрывами по фронту в сто пятьдесят метров. Но не по прямой, а зигзагами, постоянно пересекаясь с соседями, чтобы охватить наибольшую территорию. Одна такая группа была приблизительно в ста семидесяти метрах по правому флангу, другая быстро сокращала дистанцию слева. Скоро я их увидел: «тройка» шла, образуя правильный треугольник, дистанция между бойцами была около десяти метров. Как только боец обнаруживал нечто подозрительное, все замирали, осматривали всё в радиусе двадцати метров, разойдясь в линию. Потом продолжали движение. На моё счастье, туман не давал разведчикам толком осмотреться и я продолжил движение вслед за поисковой группой. Вояки бодро шагали вперёд, усталости я с их стороны не заметил. Лохмы травы и обмотки на оружии надёжно скрадывали силуэт фигуры, поэтому быть сразу обнаруженным визуально я не опасался. Двигались мы с вояками в унисон, попав в некий общий ритм, скрадывающий движения. Предупреждающе пискнул сканер: кодированные переговоры с пеленгом юго-запад и юго-восток! С тыла подбиралась вторая волна преследователей. Но шли они уже цепью, и было их около ста человек. Когда туман рассеется, мои следы, так или иначе, обнаружат. У меня было ещё около получаса, потом, по сбитой росе и примятой траве, определят наложение следов и возьмут в кольцо.
На десять минут я замер, присев на корточки. Затем, взял северо-западнее, туда, где виднелась небольшая полоса лесопосадок. Из кольца я не вырвусь, но на некоторое время деревья укроют. Найдя небольшую ямку метра три глубиной в корнях раскидистого дуба в два обхвата толщиной, я зарылся с головой в листву и стал ждать. Единственным вариантом оторваться было пропустить цепь загонщиков вперёд.
Шум шагов и негромкие голоса приближались. Солдаты шли неторопливо, осматривая каждый куст. Но ошибка заключалась в том, что инструктаж они слушали невнимательно и подобные операции в круг их повседневных задач не входили. Направление взгляда было точно на уровне головы силуэта ростовой фигуры человека. Они могли наступить на меня и пройти дальше. В таких случаях главным помощником следопыта является земля и растительность. Хотя я был осторожен, но оставил немало следов своего пребывания, однако проигнорированных военными. Солдаты прошли в полуметре от моей лёжки, негромко переговариваясь, а один даже зевнул так, что у меня скулы свело. Голоса и шорох шагов затихли впереди. Сохраняя неподвижность, вслушался внимательнее. Медленно, почти незаметно, поменял положение тела на полуприсяд. Осмотрелся — никого. Взглянул на экран ПДА. Цепь ушла уже метров на пятьдесят. Повернул и сменил направление строго на запад. Таким образом, мне удастся пройти по тылам загонщиков и выйти к подножью холмов, за которыми искомый проход на военные склады. Пока удаётся оставаться необнаруженным, сохраняется свобода манёвра. Так я прошёл ещё километров пять. Окончательно рассвело, но солнце здесь светит едва-едва пробивая толстую перину свинцово-серых облаков, поэтому царит лёгкий сумрак. Что я и люблю больше всего…
Мысленно я часто возвращался к последним дням пребывания в родном городе. Зайдя к сестре, чтобы оставить ключи от квартиры, я не застал её дома. Позвонил Сашка, мой напарник по смене ГБР [47], потом, чуть погодя, он подъехал к подъезду на нашей патрульной «пятёрке». Взяли по паре пива. День был, по-весеннему, тёплый. Сашка, парень жутко разговорчивый и всегда его тянуло на разговоры о смысле бытия.
— Слышь, Тоха (терпеть не могу этого сокращения моего имени, но Сашке разрешалось)! Тут мужик вчерашний тебя искал. Говорил, разговор серьёзный имеется. Чего хотел, толком не сказал, но может снова в «секъюрити» позовёт, а?
— Нет, исключено. В холуи больше не пойду. Хребет не гибкий. — Сашка скорчил неопределённую мину:
— Зато деньги хорошие, да и тачка всегда под рукой… — Невольно представил, как мой напарник кадрит девчонок на нашей патрульной «пятёрке», разрисованной символикой ЧОП-а. Нет, действительно, BMW моего прошлого нанимателя для этих целей подходил больше. Сашка, тем временем продолжал излагать свою теорию счастья — А чего? Меня вот возьми: года два ещё в патруле поезжу, потом курсы телохранителей и, только ты меня и видел. Буду какого-нибудь банкира возить. — Невольно, я вспомнил одного знакомца по прошлому месту работы:
— На той неделе Смирнов Лёша погиб. Клиента от пули заслонил. Одну, нормально, в «броник» поймал, а вот вторую — прямо в лоб. Клиент верещит, его кровью да мозгами залило. А Лёшке уже всё равно. Жена с полугодовалым ребёнком осталась. Страховки только на похороны и хватило. Клиент даже открытки не прислал, сразу же за границу смотался. Парень его, считай, собой заслонил… — Сашка снова встрял:
— Так это ж часть работы… — Меня передёрнуло, как будто заболели все зубы сразу.
— Да, Саня, верно. Поэтому, я и не хочу больше кадрить девчонок на хозяйской машине. Слишком накладно получается. — Сашка закусил удила:
— Да ну тебя, Тоха! Живём лишь раз… — Я перебил напарника:
— А они, хозяева тоесть, во много раз дольше и красивее. И всё за наш с тобой счёт. Если и рисковать жизнью, то не за оклад в тридцать тысяч и невыплаченную страховку. — Сашка поинтересовался:
— А за что? За Родину?! Так ты вон двенадцать лет оттрубил, и что сказала Родина? Выкинули без содержания.
— Остынь. Я не за содержание службу тянул. Мне нравилось в армии. Просто теперь там… Такие, как я, уже не нужны. Время не то. И никто меня не выкидывал, тут ты ошибаешься. Ещё остаться просили. — Сашка притих и чуть помолчав, спросил:
— Тох, а чего в офицеры не прорвался, так и уволился? — Я улыбнулся и Сашку передёрнуло — Да ладно, ладно я же так просто спросил, чего ты злишься.
— Я не злюсь. Просто был я в легендарном звании…
— Это, в каком же?
— Старший прапорщик. — Напарник подался вперёд, почуяв историю. Но я его обломал — А рисковать, дружище, вообще не стоит. Ладно, замнём. Так чего мужик — то хотел?
— Да не понял я. — Напарник слегка качнул бутылкой, разговор его больше не интересовал — Вот телефон оставил, просил позвонить, как сможешь. — Он протянул визитку нашего агентства, на обороте которой был шестизначный номер…
… Местность была холмистая, с небольшими участками лесопосадок, уже минут тридцать не было слышно ни одной из групп преследователей. Волна уходила на северо-восток. Но скоро развернётся и в западном направлении. Требовался привал. Но пока это было невозможно. Трофей, разобранный благодаря приблизительной схеме, нарисованной Одесситом, лежал в рюкзаке. Нагрузки прибавилось — штука была тяжёлая. Моё внимание привлёк холмик удивительно правильной формы. Подойдя ближе, стало очевидно — люк. Круглая крышка, напоминающая те, что есть в любом городе, где есть канализация. Это была удача: скорее всего, мне попался именно канализационный колодец или сервисный тоннель, ведущий в какое-нибудь здание. Но самое главное, что можно пройти скрытно ещё некоторое время. Несомненно, ход может вести куда угодно, однако был шанс, что удастся пересидеть некоторое время под землёй и к ночи выйти на поверхность, продолжив путь на военные склады. Люк давно не открывали, ножом еле удалось его расшевелить. Пахнуло сыростью и застоявшимся запахом стоячей воды, железа теплоизоляции и чего-то ещё. Если приходилось спускаться в подвал обычного дома, то сразу узнаете этот запах. Вниз вели скобы ступенек, ощутимо тронутые ржавчиной, но достаточно крепкие, чтобы выдержать мой вес. Бездумно лезть в колодец не стоило. Я планировал посмотреть, можно ли пройти и как далеко. Иначе придётся продолжить путь по поверхности: тоннели могут быть обрушены, вести в сторону заражённых территорий. Да мало ли ещё что. Предстояло вновь довериться интуиции.
Спуск по не широким скобам занял минут десять, вертикальная труба колодца уходила вниз на десять метров и заканчивалась небольшой площадкой 2х2 метра. На противоположной стене был вход в тоннель, тянущийся метров на пятнадцать в северо-западном направлении, если верить компасу. Если ход ведёт туда, то предположительно, проходит под холмами. Значит, на Склады попасть, теоретически, возможно. Тоннель оканчивался железной дверью со штурвальной рукоятью запора. Рядом справа от двери, на уровне пояса располагался металлический короб распределительного щитка. Ковырнув его ножом, обнаружил два рубильника. Судя по схеме на дверце правый отпирал дверь, а левый включал какой-то гидронасос. Перекинул скрипучий рубильник, в механизме двери что-то негромко загудело, штурвал шевельнулся. Провернув его против часовой стрелки, как было указано на полустёртой надписи, с трудом отворил. Дверь вела в комнату с низкими сводами, где человек моего роста (метр семьдесят девять), едва не касался потолка макушкой. Было включено аварийное освещение. Тусклый свет красных ламп в тяжёлых решётчатых «стаканах». Комната имела выходы в два коридора, один из которых вёл в юго-восточном направлении, что меня не устраивало. А второй, чуть изгибаясь шёл на северо-запад. Вот это то мне и подай. Как я предполагал, это был сервисный тоннель, а не канализационный коллектор. По бокам коридоров тянулись закреплённые на стенах силовые кабели, а слева проложена труба среднего диаметра. Пройти можно было только одному, да и то едва-едва. Следов людей или животных в комнате видно не было, что впрочем ничего не означало: пыль в такого рода помещениях образуется довольно быстро. Теперь следовало принять решение: идти по тоннелю или продолжать путь по поверхности. Обманывать себя не стоит — прочёсывание продолжится и при повторном осмотре, мои следы непременно обнаружат. Конечно можно уповать на то, что не зная численности напавших на разведгруппу, одиночный след могут и не принять во внимание. Но вряд ли на это стоит сильно полагаться: проверят, обязательно проверят. И за неимением других зацепок, потянут за эту ниточку. И сузив район поиска, окружат и попытаются взять живьём, а то и просто уничтожат, ввиду опасности непосредственного контакта.
У путешествия под землёй тоже достаточно минусов: первый и самый существенный — это ограниченное маневренное пространство. Пойти можно только в двух направлениях. Да и при обнаружении противником, практически верная смерть: не смогут взять, так просто похоронят. Кроме того, карты местных ходов у меня нет, а впереди может быть и обвал, и тупик и … Однако, если не обнаружат, что я сюда забрёл, то вполне можно просто отсидеться, пока первое рвение у вояк поутихнет. И потом выйти на поверхность и идти по своим делам. Заслоны, которые непременно выставят, если прочёсывание ничего не даст, не сложно обойти.
Все аргументы сходились на пользе подземного путешествия. Следовало выйти на поверхность и как можно тщательнее уничтожить след, ведущий сюда и оставить пару ложных направлений. Пусть поищут, всё равно дел у служивых не так много. А прогулки на свежем воздухе, сделают сух. пай, хоть немного вкуснее.
Поднявшись по скобам наверх, я почувствовал некое беспокойство: что-то было не так. Нет, вокруг всё было тихо, сканер снова заработал и показывал, что на расстоянии до ста метров, никого нет. Вояки шарили чуть северо-восточнее и столкнулись с чем-то или с кем-то не желавшим уступать дорогу. Группа мотострелков просила поддержки у соседей, те обещали… Ага! Код 221. Значит, напоролись на псевдогиганта. Это странное существо, по размерам сопоставимое с быком-производителем, передвигается на двух лапах, напоминающих человеческие руки, только толще и больше раз в десять. На людей не нападает, если те не подойдут близко к его логову. Но в случае чего — караул. Шкура его выдерживает непрямое попадание пули из крупнокалиберного пулемёта типа КПВТ [48], пуля калибра 5.45 мм или просто «пятёрка», вообще псевдогиганту ничего серьёзного не сделает. Все жизненно важные органы зверя надёжно укрывает толстая шкура и мощный костяной панцирь. Единственное уязвимое место — это глаза. Но зрение восстановится где-то через час. Можно закидать гранатами или расстрелять с БТРа. Пеший человек может только убежать. Но тут есть маленький нюанс: псевдогигант неплохо бегает и может генерировать психокинетическое поле, создавая в радиусе десяти метров от себя ударную волну, сопоставимую по силе с действием оборонительной гранаты. Это займёт вояк на какое-то время.
Но смутило не это происшествие: заваруха происходила довольно далеко и не грозила мне обнаружением. Скорее, что-то изменилось в окружающем ландшафте. Осмотрелся. Так и есть: с направления северо-запад приближалась разведгруппа военных. «Тройка» шла по тылам поисковой сети, что делало честь командиру, мыслящему как диверсант. Вот, наконец, и достойный противник. ПДА не подавал признаков движения, даже когда разведчики вошли в зону пеленгации. Ещё раз «браво», коллега: идёшь в «молчанке», что неплохо, но может обернуться и другой стороной: свои откроют огонь (в такие моменты думать некогда: стрелять лучше первым), не услышав опознавательного кода, сами преследуемые могут устроить группе встречу и помощь может опоздать. Да мало ли ещё чего… Этим надо воспользоваться. Время подхода группы — двадцать минут. Успею.
Снова пришлось спускаться вниз, открывать дверь. Для любознательных разведчиков я придумал простую, но эффективную ловушку: оставшиеся у меня две гранаты, я поместил на уровне полутора метров на противоположных стенах коридора. Причём «эфку» положил в электрощиток с замыкающими дверь рубильниками и добавил нашедшихся в комнатке гаек, примотав их скотчем к корпусу гранат, усиливая поражающую силу. Взрыв разрушит рубильники, временно не давая преследователям (если они найдут трупы солдат), открыть дверь, которую я заблокирую с противоположной стороны. Теперь же я заклинил запирающий механизм изнутри какой-то железной трубой, которую можно будет без труда выбить позднее. Ранее, осматривая механизм двери, я выяснил, что если питание не подаётся, а замок отперт, то дверь закроется автоматически т.к. электромагниты не будут удерживать массивные пружины упоров. Вбив трубу, я просто не дам двери захлопнуться раньше, чем нужно. А пока, она просто будет плотно закрыта.
Поставив «растяжку», я быстро поднялся на поверхность. Разведчики кружили по-прежнему метрах в ста двадцати. Но по характеру перемещений было видно, что сюда они точно скоро заглянут. Я выполз на поверхность и, оглядевшись ещё раз, сделал небольшой крюк в правую сторону от люка. Встал, вернулся назад, и оставил чёткий след к крышке колодца, по которому можно было определить, что некто шёл со стороны лесопосадок и скрылся внутри. Затем я вернулся и залёг в тридцати метрах от колодца, поджидая гостей.
Обнаружение грозило мне затяжной перестрелкой, но я имел наготове «кошку» с точно отмеренным шнуром: в случае чего, отступить и скрыться в колодце труда бы не составило. Расчет строился на стандартных действиях поисково-разведывательной группы в подобных условиях. Обнаружив след, они осмотрят всё вокруг в меру своей подозрительности. Оставят дозорного на поверхности, а сами ринутся внутрь. Где их ждёт сюрприз. На разведчиках БЗК «СКАД-9», не самая лучшая модель, но близкий взрыв в ограниченном пространстве, должен их сильно расстроить. Почти до смерти. Мне останется только убрать часового и добить тех, кто оставался внутри, потом замету следы и уйду по тоннелю. Надеюсь что в нужном направлении.
Пошёл мелкий моросящий дождик, замерев, я стал слушать, что происходит вокруг. В засаде, лучше всего уподобиться тому куску земли, на котором лежишь или частью здания или болотной кочкой… Часто бывало так, что противник пройдёт практически по тебе, просто замереть и дышать через раз…
Всё случилось именно так, как я и предполагал: двое начали спуск в колодец, третий остался на поверхности, периодически осматриваясь. Я осторожно стал заходить ему в тыл, передвигаясь в такт с движениями его головы и порывами ветра. Снять часового одетого в БЗК, можно, только если знаешь точно, где нет бронепластин на уязвимых местах. В «СКАД-9» это шея, где между воротником бронежилета и шлемом только антирадиационное покрытие и термоизолирующая ткань. Нож я держал обеими руками, решив провести один очень интересный удар. Убить можно многими способами. Но в данном случае, нужно было сделать всё тихо и одним ударом. Этого можно достичь, если перерубить позвоночник. Я медленно вышел точно за спину к дозорному, двигаясь одновременно с ним в такт. Взгляд в такие моменты лучше не фокусировать ни на месте удара, ни на самой фигуре цели. Противник непременно обернётся, люди в подобной обстановке очень сенситивны. Удар был колющий, наносился сверху вниз под небольшим углом, чтобы точно попасть в стык между позвонками. Хруст костей и судорожный вздох, еле слышный сквозь маску, вот и все звуки, что нарушили общую симфонию дождя. Выдернув клинок, я переместился влево, держа упавшего в поле зрения. Затем приблизился, вытер нож о его одежду, осмотрел клинок: ни царапин, ни зазубрин. Время снова вернуло себе прежнюю динамику и потекло с обычной скоростью не растягиваясь, и не ускоряясь. Этот чисто субъективный феномен, знаком любому, кто делал нечто опасное или кропотливое с жёстким ограничением по регламенту.