– Ты замечательный любовник.
Германа разозлил ее тон, ее утренняя ненужная нагота, ее полуприкрытые глаза и ленивый голос. Он бросил:
– Ведь тебя для этого прислали?
– Что ты имеешь в виду?!
– Сама знаешь. Решили меня развести всем своим «Пудингом»?
Света изобразила возмущение, затем обиду, поднялась на локтях, заняла сидячую позу и натянула на себя одеяло.
– Прекрати пороть ерунду. Просто ты мне понравился, вот и все.
– Да ладно, не втирай мне. Мы по разные стороны баррикад. Ты в своем «Пудинге», я сам по себе в своей «Ромашке». Тебе нужно, чтобы я подписал твои документы? Не бывать этому. Дешево купить хотите!
Герман ходил по комнатам «люкса» и подбирал с пола свою одежду, раскиданную вчера в порыве страсти. Он натянул брюки, застегнул рубашку, кое-как затянул на шее галстучную петлю:
– Вот так-то!
– Я думала – ты нормальный мужик, а ты просто дерьмо!
– Нет, Света. Я не дерьмо. Просто у меня есть мечта, понимаешь? И мечта эта – не ты, уж извини. Моя мечта вообще не ассоциируется ни с одним человеком, кроме меня, и только меня самого и касается, потому что это моя мечта. А для ее достижения мне нужны деньги. Вот я и говорю: либо платите мне по трешке за каждую позицию, которую хотите ротировать, и по семь штук за каждую новую позицию из тех трех, что вы собираетесь ввести сверх списка, либо идите к чертовой матери, ясно! Мой телефон у тебя есть. Надумаете – перезвонишь. Всего доброго!
И он вышел в коридор, хлопнув дверью, за которой на широченной кровати полулежала девушка, которая от переполнявшего ее разочарования так и не смогла произнести ни слова.
Только в конце рабочего дня мобильник Германа оповестил о ее звонке. Они встретились тем же вечером. Света вышла из своей машины, подошла к передней пассажирской дверце машины Германа, постучала по стеклу костяшками пальцев. Тот перегнулся через сиденье «девятки», с видимым усилием опустил стекло. Света кинула ему толстый конверт и, изображая холодное безразличие, произнесла:
– Условия приняты. Когда можно ждать результата?
Герман поспешно затолкал конверт во внутренний карман пиджака:
– Завтра. Завтра я все сделаю. И если хотите вовремя получать деньги за поставки, то ежемесячно будете откатывать пять процентов.
Света с презрением кивнула и, гордо вскинув голову, села в машину. Взвизгнула колесами при старте и, сорвавшись с места, быстро укатила. Гера усмехнулся и показал в сторону уехавшего автомобиля оттопыренный средний палец. Номер «два» появился, но рассчитывать на взаимность, похоже, больше не приходилось.
А за три часа до их встречи Света устроила в кабинете своего акционера, с которым она когда-то делила постель и по поручению которого иногда выполняла подобные «поручения», ураганную истерику. Она кричала о том, что ей надоели унижения, что ей тридцать лет и давно пора выйти замуж и родить мальчика или девочку, что она не блядь, а генеральный директор. А ее горянин-акционер, жестоко осклабившись, вдавил в пепельницу окурок сигареты и сказал:
– Свэта, види из кабинэта и иды в то мэсто, аткуда ты кагда-то паявилас на свэт.
– Что это значит?
– Эта значыт, что ты мэнэ надоела. Минэ тут канцэрт нэ нужэн. Пышы заявлэние и ухады. И нэ забудь квартыру асвабадыть, анна минэ ещо пригадитса.
Света, в очередной раз переступив один из бесконечных порогов своей души, унизительно извинилась перед этим ничтожеством. Тот, мня себя небожителем, милостиво простил.
– На тэбэ дэнги и атвэзи их этаму красавцу. Он, канэшна, скатына, но он нам ещо пригадитса. Минэ эта сэть интэрэсна. Давай дэйствуй, и бэз истэрик на будущэе. Будэш с ним кантактырават.
Светлана только и смогла, что кивнуть в ответ.
Всхлипывая от унижения и непрерывно куря сигареты, прижигая одну от другой, она домчалась до места встречи с Герой и швырнула ему конверт. На большее в тот вечер ее не хватило. А Герман, придя домой, выпил литр виски и на следующий день не смог пойти на работу из-за состояния, почти схожего со смертью. Светлана позвонила около двух дня. Холодным, официальным голосом осведомилась о состоянии документов. Герман, развалившийся на кровати и потягивающий спасительное лекарственное пиво, попросил ее подъехать к нему домой «согласовать некоторые вопросы» и назвал адрес. Сказал, что это «очень срочно». Ей ничего не оставалось делать, как согласиться, и она приехала. В постели они помирились. Окончательно она простила его после того, как через несколько часов перед дверями собственной квартиры, засунув руку в сумочку в поисках ключей, она наткнулась на туго перетянутый резинкой цилиндр из сотенных долларовых купюр. Это были тридцать процентов от Гериного «вознаграждения». Они поняли друг друга без слов, и все последующие суммы, которые Света брала у своего нечеловечески мерзкого акционеришки, включали в себя и ее долю.
Чекисты и кредитные карточки
Номера «три» звали Андрей, номера «четыре» тоже Андрей. В записной книжке его телефона они были обозначены очень просто: «Андрей-1» и «Андрей-2». Тем не менее в реальной жизни разница между ними была словно между небом и землей.
Андрей Первый был человеком, которому, казалось, сама мать-земля давала силы и не позволяла упасть, поддерживая его. Он настолько крепко стоял на ногах, что Герман с первого взгляда понял, что человек этот не сволочь, а весьма порядочный, хоть и наивный мужик, и, что главное для «личной клиентской базы закупщика», он не трепло…
Здесь сделаем маленькую, так сказать, врезку и поговорим о тех, «кто нас стережет».
Сколько закупщиков, наивно полагающих, что «никто никогда и ничего не узнает» сгорели на пламени своей наивности, словно мотыльки, тупо летящие на пламя свечки, выставленной на открытой дачной веранде душной июльской ночью. Поставщик для закупщика – это всегда враг.