Пустыня — Каракумы, Кызылкумы или вовсе Большие Барсуки. Небольшое селение, солоноватая вода векового колодца, верблюды, вараны, колючки, дождь раз в поколение. И вдруг сверху приходит указ — выучить детей плаванию!
Доставляют их самолетом на турецкий берег, неделю тренируют, финальный заплыв на двадцать метров, и наконец — желанный сертификат: такой-то, уроженец Верблюжьей Пустоши, аттестован пловцом пятой категории. Дата, подпись. Возвращаются пловцы в пустыню, вешают сертификаты на стены глинобитных хижин, чтобы потомки смотрели на свидетельства великого чуда.
Компьютеризация сельских школ проведена схоже. Если и стоит в школе другой-третий компьютер и если пытливый учитель, вместо того чтобы от греха подальше спрятать дорогие аппараты в кладовочку с железной дверью, включает их на уроках и дает щелкнуть мышкой по разным местам в те часы, когда электричество струится в неукраденных случайно проводах, что потом делать деревенскому пацану(нке) с обретенным навыком?
Село сейчас здорово напоминает палеонтологический музей, что в Теплом Стане. Словно скелеты динозавров, стоят фермы: двери, крыша сорваны ураганом процветания, одни только стропила чернеют на ветру, но пройдет год-другой, исчезнут и они.
Осень принесла в деревню недоумение: урожай неплох, а долгов вышло больше прежнего. Хороший урожай — плохая цена, а местная заправка, похоже, получает горючее прямиком из Нового Орлеана.
То есть купить сыну или дочке компьютер хозяин может, если держит бычков, поросят или стаю гусей, но это выйдет чистое баловство, игрушка. В хозяйстве компьютер — вещь совершенно лишняя и вредная: вместо того чтобы ухаживать за поросятами, сынуля предпочтет орков крошить. А что орки, если ему всю жизнь суждено убирать дерьмо за разными свиньями?
Помню Одессу 1990 года: у столбов с объявлениями «Преподаю настоящий английский язык» и «Обучаю работе на Ай-Би-Эм и совместимых с ними компьютерах» собирались взволнованные неофиты и делились опытом: где настоящие учителя, а где так, неприкрытая халтура. Язык и компьютер — вот два ключика к заветной двери за полотняным занавесом с нарисованным очагом. И стар и млад начинали день с «гуд монинг, дарлин», а кончали беглым повторением горячих клавиш «Нортона».
Ключики давали искорку уверенности, лихорадочно раздуваемую друг в друге товарищами по надеждам. Пригодились ключики по ту сторону Атлантики иль нет — дело десятое. Главное, они помогли решиться ее пересечь. Или не пересечь.
Сегодня с ключиков позолота стерлась, проступила ржа, впрочем, никого не пугающая, в сельской мастерской половина инструментов ржавые. Но манят языковые курсы все меньше и меньше, а у меня после годичной бомбардировки спамеров при словосочетании «курсы английского» вообще возникают позывы на рвоту. Как ни странно, в Лисьей Норушке, куда не ступала нога англосакса, не любят ни англичан, ни американцев, ни даже австралийцев, вместе с их языком. Заморское мясо пугает сильнее, нежели атомные бомбы. Бомбы, они всех губят, а заморское мясо только селян.
Так, может быть, ну его, отечественное свинячество-поросячество? Зацепиться за город, за хорошую работу, чтобы чисто, воздух прохладный из японского умного ящика, ватерклозет с музыкой? Сидишь себе за черным столом в полумягком кресле менеджера средней руки, регулируешь, куда и сколько послать мороженой кенгурятины, хвостом ее о компьютер, — благодать!
Норушкинский крестьянин-середняк, которого я консультировал по поводу стригущего лишая у цепного пса, показал мне два объявления, привезенных из города, — там они на каждый столб наклеены. «Требуются грузчики. Соцпакет, зарплата ежедневно» и «Хорошо оплачиваемая работа для молодых привлекательных девушек без комплексов». Вот, мол, какое будущее ждет деревенскую молодежь в городе. Я возразил, что столб как источник знаний — отнюдь не лучший выбор, но припомнить, куда крестьянскому пареньку стоит податься, затруднился. То есть, конечно, в техникум или институт, в Воронеже их много, собственно, они уже не просто техникумы и институты, а либо колледжи, либо академии. Беда одна — даром поступить «на бесплатно» можно, лишь имея протекцию, и протекцию немалую. А какие в Норушке покровители? Детям бедняков и середняков лучше ориентироваться на коммерческий прием. Для этого нужно побольше вырастить свиней, свиньи, они моторы образования. И ЕГЭ сдать помогут, и поступить в академию, и окончить ее. Даже кандидатом наук сделаться нечувствительно, доктором, вопрос лишь в количестве хрюшек. Есть трехсвинные колледжи, а есть десятисвинные академии. Кандидат наук в двадцать пять поросячьих сил. Профессор в пятьдесят, или в сто пятьдесят, какие в тот год поросята уродились, какие аппетиты…
Я за своего деревенского знакомца спокоен. Тот, кто выдержал искус змеевика, не боится, а, напротив, любит работать и, не оглядываясь на подпирающую кенгурятину, продолжает растить поросят — достигнет желаемого в любой области. Американцу, чтобы создать ИТ-империю, для затравки нужен гараж.
Нам — свинарник.
Доставляют их самолетом на турецкий берег, неделю тренируют, финальный заплыв на двадцать метров, и наконец — желанный сертификат: такой-то, уроженец Верблюжьей Пустоши, аттестован пловцом пятой категории. Дата, подпись. Возвращаются пловцы в пустыню, вешают сертификаты на стены глинобитных хижин, чтобы потомки смотрели на свидетельства великого чуда.
Компьютеризация сельских школ проведена схоже. Если и стоит в школе другой-третий компьютер и если пытливый учитель, вместо того чтобы от греха подальше спрятать дорогие аппараты в кладовочку с железной дверью, включает их на уроках и дает щелкнуть мышкой по разным местам в те часы, когда электричество струится в неукраденных случайно проводах, что потом делать деревенскому пацану(нке) с обретенным навыком?
Село сейчас здорово напоминает палеонтологический музей, что в Теплом Стане. Словно скелеты динозавров, стоят фермы: двери, крыша сорваны ураганом процветания, одни только стропила чернеют на ветру, но пройдет год-другой, исчезнут и они.
Осень принесла в деревню недоумение: урожай неплох, а долгов вышло больше прежнего. Хороший урожай — плохая цена, а местная заправка, похоже, получает горючее прямиком из Нового Орлеана.
То есть купить сыну или дочке компьютер хозяин может, если держит бычков, поросят или стаю гусей, но это выйдет чистое баловство, игрушка. В хозяйстве компьютер — вещь совершенно лишняя и вредная: вместо того чтобы ухаживать за поросятами, сынуля предпочтет орков крошить. А что орки, если ему всю жизнь суждено убирать дерьмо за разными свиньями?
Помню Одессу 1990 года: у столбов с объявлениями «Преподаю настоящий английский язык» и «Обучаю работе на Ай-Би-Эм и совместимых с ними компьютерах» собирались взволнованные неофиты и делились опытом: где настоящие учителя, а где так, неприкрытая халтура. Язык и компьютер — вот два ключика к заветной двери за полотняным занавесом с нарисованным очагом. И стар и млад начинали день с «гуд монинг, дарлин», а кончали беглым повторением горячих клавиш «Нортона».
Ключики давали искорку уверенности, лихорадочно раздуваемую друг в друге товарищами по надеждам. Пригодились ключики по ту сторону Атлантики иль нет — дело десятое. Главное, они помогли решиться ее пересечь. Или не пересечь.
Сегодня с ключиков позолота стерлась, проступила ржа, впрочем, никого не пугающая, в сельской мастерской половина инструментов ржавые. Но манят языковые курсы все меньше и меньше, а у меня после годичной бомбардировки спамеров при словосочетании «курсы английского» вообще возникают позывы на рвоту. Как ни странно, в Лисьей Норушке, куда не ступала нога англосакса, не любят ни англичан, ни американцев, ни даже австралийцев, вместе с их языком. Заморское мясо пугает сильнее, нежели атомные бомбы. Бомбы, они всех губят, а заморское мясо только селян.
Так, может быть, ну его, отечественное свинячество-поросячество? Зацепиться за город, за хорошую работу, чтобы чисто, воздух прохладный из японского умного ящика, ватерклозет с музыкой? Сидишь себе за черным столом в полумягком кресле менеджера средней руки, регулируешь, куда и сколько послать мороженой кенгурятины, хвостом ее о компьютер, — благодать!
Норушкинский крестьянин-середняк, которого я консультировал по поводу стригущего лишая у цепного пса, показал мне два объявления, привезенных из города, — там они на каждый столб наклеены. «Требуются грузчики. Соцпакет, зарплата ежедневно» и «Хорошо оплачиваемая работа для молодых привлекательных девушек без комплексов». Вот, мол, какое будущее ждет деревенскую молодежь в городе. Я возразил, что столб как источник знаний — отнюдь не лучший выбор, но припомнить, куда крестьянскому пареньку стоит податься, затруднился. То есть, конечно, в техникум или институт, в Воронеже их много, собственно, они уже не просто техникумы и институты, а либо колледжи, либо академии. Беда одна — даром поступить «на бесплатно» можно, лишь имея протекцию, и протекцию немалую. А какие в Норушке покровители? Детям бедняков и середняков лучше ориентироваться на коммерческий прием. Для этого нужно побольше вырастить свиней, свиньи, они моторы образования. И ЕГЭ сдать помогут, и поступить в академию, и окончить ее. Даже кандидатом наук сделаться нечувствительно, доктором, вопрос лишь в количестве хрюшек. Есть трехсвинные колледжи, а есть десятисвинные академии. Кандидат наук в двадцать пять поросячьих сил. Профессор в пятьдесят, или в сто пятьдесят, какие в тот год поросята уродились, какие аппетиты…
Я за своего деревенского знакомца спокоен. Тот, кто выдержал искус змеевика, не боится, а, напротив, любит работать и, не оглядываясь на подпирающую кенгурятину, продолжает растить поросят — достигнет желаемого в любой области. Американцу, чтобы создать ИТ-империю, для затравки нужен гараж.
Нам — свинарник.